Bad Touch

— Ах! Шляпу сорвало с головы порывом ледяного ветра. Снег залепил глаз, заставляя пятиться. Мороз был столь силен, что уши тут же загорелись, будто кипятком облитые, а ноги начали неметь. (Это сон, это глупый сон! Просыпайся-просыпайся-просыпайся!) Словно в насмешку ветер стих, чтобы затем ударить в лицо с новой силой. Сиф встрепенулся и сжав челюсть пошел в противоположном от жесткого потока воздуха направлении. Он сжал и разжал пальцы — руки мерзли даже в перчатках, такой жестокой зимы Сиффрину переживать не приходилось. Снег хрустел под ногами, чистый и блестящий, только вот любоваться его красотой желания не было. Как скоро он замерзнет насмерть? Через десять минут? Пятнадцать? Ужасные мысли перебило странное клокотание. Вдалеке на белоснежно-белом поле заворошилась серая точка. Та поползла к путнику навстречу, отчего в душе его на миг загорелся огонек надежды. — Что… что это такое? Из снегов к нему выползло нечто преотвратительное — так могло бы выглядеть дитя любви омара и паука. Склизкое, трупно-серое, с множеством темных глазок, с парой лап, увенчанных мощными клешнями, с хитиновым панцирем, прикрывающим спину и брюшко. И, что самое худшее — размером это существо не уступало молодому быку. — Ослепительно просто… Сиффрин потянулся было к бедру, однако рука его схватила пустоту. На привычном месте кинжала не оказалось. Тварь же, будто учуяв его шок, ринулась в атаку: острые клешни сомкнулись возле шеи Сиффрина, а затем молотом опустились вниз. Волна боли протянулась от шеи к кисти, неровные половинки плаща упали на снег. — Что?.. Путник отшатнулся, в голове его зазвенело от шока. Он вспомнил точку в зрачке чудища, отличную от всего увиденного. Яркую и такую неправильную. И сейчас из рук, шеи и живота Сиффрина вытекала та же неправильность. Горячая, густая. От нее во рту стало солоно, от нее голова закружилась. Откуда-то издалека в сознание пришло давно забытое слово. — Красный. Кровь… красная? Вот так он выглядит, когда убивает себя? Вот это видели множество раз его друзья? — Ха… ха-ха Его окатило душком гнилой рыбы и моря — Сиффрин поднял взгляд, дабы увидеть устремившуюся к нему клешню. Зажмурился. …Но вместо нестерпимой боли его окатило волной тепла. Послышался отчаянный стрекот, запахло жаренным — так неуместно вкусно. Заскрипел снег, близко-близко. Даже не открывая глаза, путник понял, что был не один. — Занятный эффект, — раздался новый, раскатистый голос. — Следует признать, адепты живого пламени знают толк в эффектном истреблении. — А? Сиффрин проморгался. Над ним возвышалась фигура в темных одеждах, верхняя половина которой, казалось, пропиталась таинственным Красным. Широкоплечая и статная — от существа веяло властью и силой. …А еще оно, кажется, могло разговаривать. Неплохое открытие. — Кто… что… — он замялся. Сглотнул кровяной комок, проталкивая его по горлу. — Кто вы? — Гонец. Пастырь. Летописец, — то усмехнулось. — Меня наградили множеством титулов, выбирайте любой. (…Странно) — А я Сиф… — О нет, — существо поцокало языком. — В этом месте свое имя лучше не называть. Никогда. — В этом месте? — он поежился. — Где мы находимся? — Пред вами мир меж миром снов и миром мертвых. Перепутье. Чистилище. В разных культурах его зовут по-разному. — Бессмыслица какая-то! — Вы выглядите неподготовленным, молодой человек, — фигура сощурила глаза. — Как вы здесь оказались? — Я… — он нахмурился. — Уснул. Да. — То была малая смерть или большая? — существо нагнулось к нему, всматриваясь в лицо. — Потому что, ежели вы покинули мир живых, то оставаться здесь опасно. Путник вздрогнул, как от пощечины. Нет. Он уснул. Он просто уснул. Изабо обещал отнести его в часовую башню, так? Но что тогда то короткое, наверняка ложное воспоминание? Воспоминание о печали с осознанным взглядом. — Я не… не знаю… — он обхватил себя руками. Стало холоднее. Существо недолго помолчало, затем вздохнуло. — Помните, где впервые появились? — Да, вон… — Сиффрин не верил своим глазам. Его следы замело, будто он вовсе не сдвигался с места. — Там. — Запад, значит? Обычно сюда приходят с севера, или востока. Занятно. Крайне занятно! Внезапно тело его окутало жесткой, толстой тканью: из ниоткуда появилось грубое полотно, что плащом легло на плечи Сиффрина. Высоко наверху на лице существа блеснули черные глаза. — Думаю, так будет лучше. — Спасибо. Почему… почему вы мне помогаете? — В этом месте случайности — редкость, — фигура поклонилась. — Раз на то была воля Господина, так быть тому. (Ничего не понимаю) — Что ж, значится Запад. Пойдемте. — Куда? — Попробуем отвести вас домой.