Лес Фенгшу.
Как прозаично. Интересно, здесь будет что-нибудь полезное? Хотя бы про ягоды или грибы, что растут только в самой глубине чащи… Начиналось всё с того, что было известно с самого детства каждому жителю Тейвата.«Лес Фенгшу — самая неизведанная человеком территория. Его площадь занимает больше трети материка, и ни одна живая душа не заходила дальше, чем на десять лиг. Лес свят и сокрыт от людских глаз. А любой, кто посмеет нанести ему ущерб — навсегда теряется в лабиринте снежных стволов… Ещё издревле самые сильные духом и телом уходили в чащу, чтобы достигнуть Божественного просветления, но практически никто не вернулся. По преданиям единственный, кому это удалось, был…»
Конечно, всемирно известный монах Чжун Ли. История знакома каждому, кто умел писать и читать. Только, вероятно, то был очередной религиозный вымысел. В одной из стран, где они с братом пребывали недолго, возводили храмы в его честь и нарекали посланником Бога, отшельником, что обрёл священное знание, после чего делился своими учениями с народом. Религия возникла тысячи лет назад и несла за собой обыкновенные нравоучения о моральных принципах. Ничего особо выделяющегося. Просто способ удержания власти над людьми и отделение их животной сущности от человеческой. Более Люмин не была знакома с концепциями данного течения. Хоть она и не верила в высшие силы, решила прочесть, чтобы почерпать для себя что-то новое. Поначалу было скучно. Книжка повествовала о самом монахе и его достижениях, не особо отличных от любого другого выдающегося смертного. Но спустя пару глав история затронула и его похождение в лес. Она перевернула страницу, тут же наткнувшись на достаточно жуткие очертания лиц, искаженных гримасами боли и страха. Внезапная догадка осенила сознание, заставив кровь застыть в жилах. Быстро потянулась к свёртку брата, вытянув оттуда рисунок с изображением очень похожего лица.«…Спустя тридцать дней и тридцать ночей долгих скитаний, без единого куска мяса или глотка вина, монах вышел к поляне, обрамленной всё теми же белыми стволами. Отсутствие нормальной еды туманило его рассудок, и уже к десятому дню пребывания в лесу Чжун Ли чувствовал, как медленно сходит с ума. Ему начали мерещиться лица давно почивших монахов и других мертвецов. Но тогда, на поляне, ему не привиделось — стволы кленов украшали человеческие головы. Нет, то ни были вырезки мастеров по дереву… То были сами деревья, чьи стволы исказились в форме людских ртов и глаз…»
Люмин недоуменно повела бровью, хотя внутри её почему-то сковала лёгкая тревога. Как бывает, когда прочитал что-то страшное перед сном или лицезрел смертную казнь. Ещё долго не можешь сомкнуть глаз и перестать думать об увиденном наяву кошмаре. Отличие было в том, что детское воображение не способно так просто унять фантазию, лишь развивает дальше. Но Люмин была достаточно взрослой, чтобы тряхнуть головой и выкинуть злосчастные картинки из головы. Хватит на сегодня развлекательной литературы.***
Два дня скитаний оказались совершенно бесплодными для её охоты. Люмин бродила кругами по знакомым тропам и за всё время наткнулась лишь на зайца и пару сазанов. Усталость и разочарование от отсутствия добычи уже начали капать на мозг. Как назло вся живность скрылась в лесу глубже, чем обычно. Видимо, в этом году зима и впрямь наступила раньше. И если в другой ситуации Люмин бы просто плюнула и развернулась, сетуя на судьбу и ожидая будущую сезонную голодовку, то в этот раз… Тот мальчик. Она же ему обещала. От очередного воспоминания о юнце с рынка только досадливо стиснула зубы и пошла дальше, выйдя из привычного радиуса охоты. Усложнила себе жизнь ради чьей-то радости, потрясающе. Оставалось только надеяться, что эта иллюзия исполнения детского каприза обрадует и её саму. И, к счастью, на третье утро девушка и впрямь заприметила целую стаю оленьих следов. Ещё свежих, на удивление. Стадо прошло совсем недавно, а значит, всего за день можно отыскать дичь. Ноги, ободренные подвернувшейся удачей, сами ускорили темп. Люмин устремилась по следам оленей, не особо замечая, как забрела намного дальше своей охотничьей зоны. Предусмотрительно оставляла мелкие порезы на деревьях, чтобы наверняка не заблудиться. Кто его знает, быть может, снег заметет тропу или ветер подстегнёт гнилые листья, что заметут участки земли. Шла долго и упорно. Ландшафт впервые на её памяти изменился. Тропа уводила вверх, словно в гору, и всё чаще, вместо клочков земли мелькали чёрные, как смола камни. Местами гладкие и сияющие от узких прозрачных ручьев. Вода в них была холодной и невероятно вкусной, словно едва растаявший лёд самых вершин гор. Люмин с удовольствием осушала истощённое морозным воздухом горло, но не перебарщивала — не хватало ещё заболеть в лесу. Тогда точно можно было начать рыть себе могилу и так и сдохнуть, навеки забытой в красных кронах и белых корнях. Удача постигла скоро — на коре деревьев показались ещё свежие укусы. Зимой олени питались как раз ей. Можно было спокойно выдохнуть и найти удобное место для стрельбы и начать самую неприятную часть её похода — выжидание. Мучительные часы в одной позе без возможности сдвинуться. Только бы не напугать зверей и звуком. Люмин прошла пару километров, прежде чем нашла более или менее ровную местность. Всё ещё холмистую, безусловно, но обзора всё равно больше, чем на горе. Набрала веток с остатком листьев, достала утепленный тулуп из оленьей шкуры. Укутала ноги и устроилась поудобнее в небольшой яме, прикрыв себя хворостом. Достаточная маскировка для глупых животных. Теперь только ждать и не сходить с ума от бездействия. Лук подготовлен заранее, как и острые стрелы. Спина затекла на исходе первого часа, но ей ли привыкать? Медовые глаза внимательно рассматривали территорию на предмет малейшего движения. Но даже спустя четверть дня не вышла ни одна живая душа. Люмин раздраженно выдохнула, потянув конечности. Если прождать ещё немного, можно смело подниматься и идти дальше. Только теперь вероятность спугнуть оленей будет намного выше. Желудок ныл от голода, и девушка решила всё же удовлетворить аппетит. Если охота удастся сегодня, запасов более, чем хватит на обратный путь. А отловленный заранее заяц может в крайнем случае утолить голод. Но стоило только прожевать последний кусок бутерброда, как долгожданное шуршание листьев раздалось где-то сбоку. Люмин тут же сжала крепче лук, бесшумно направив его в нужном направлении. Стадо оленей медленно брело вдоль поляны. Каждый к своему дереву. Маленькие оленята резвились друг с другом, пока старшие добывали кору себе и потомству. Девушка терпеливо выжидала, рассматривая животных. Примечала, какая самка сейчас выращивает малыша. Старалась прицелиться на мужских особей. Всё же лишать ребёнка матери ей было жаль. Она почти определила свою цель — молодого самца ближе всего к ней. Её никто не замечал и не мог почуять. А чем лучше она прицелиться, тем менее вероятно, что придётся носиться за раненым зверем по кровавым следам. Как вдруг, с противоположной стороны скользнуло что-то ещё. Стадо отвлеклось от поедания коры, и олени заинтересованно посмотрели на нечто движущееся спереди. Люмин проследила взглядом за ними и в то же мгновение обомлела. Перед ней предстал невероятных размеров олень. Как минимум, втрое больше остальных. Окрасом он ничем не отличался, но вот его рога… Подобных она не видела никогда. Широкие, ветвистые, они походили на корону из острых костей. Такие красивые, что взгляд не отвести. А глаза умные, золотистые, разумно разглядывают сородичей. Такого упускать точно нельзя. Почему-то в голову взбрело воспоминание о Хранителе Леса, но Люмин быстро отмахнула глупую мысль. Олень намного больше походил на обычных, разве что размером отличался. И ничего волшебного она ощутить тоже не могла. Но за такую тушу ей отплатят столько моры, что всю зиму можно будет не охотиться. Король оленей, во всей красе. Одни только рога чего будут стоить. Тетива натянута, как никогда ранее туго. Олень медленно идет к остальному стаду мимо неё, всё больше приближаясь. Люмин нацелилась чётко в правый глаз. Промахиваться не стоит, но ради такого она бы следовала хоть сутки по багровым каплям. Пальцы почти болят, но она терпит. Горло сжато спазмом, дыхание остановилось то ли от красоты зверя, то ли от невероятной сосредоточенности, сжавшей сердце. Ждет, когда он пройдёт ещё пару шагов, и… Голова оленя резко повернулась к ней. Золотистые глаза заглядывают чуть ли не в душу с удивлением, страхом и яростью. Люмин сбилась с толку всего на миг, но этого хватило, чтобы выпустить стрелу. Однако промахнулась. Наконечник ранил чуть ниже шеи, и громадный зверь истошно завопил на всю округу, отдав сигнал и остальным спасаться. Чёрт. Он был достаточно большим и сильным, чтобы рана позволила ему ускакать прочь с кряхтящим сопением. Люмин облегченно опустила лук и выдохнула горечь промаха. Придётся всё же побегать по лесу. Оставалось надеяться, что олень выдохнется быстро, и она застанет его полумертвым через несколько часов. Как его дотащит — уже другой вопрос. Хоть на месте разделает, но что-то непременно придумает. Кое-как выбралась из укрытия, убрав всё ненужное. Затянула лямки рюкзака потуже и натянула повыше шарф. Здесь воздух был намного тяжелее и холоднее, по всей видимости, из-за высоты. Идти тоже было тяжелее. Как оказалось, здесь лежал не просто лёгкий слой инея, а сугробы по щиколотку. Ноги проваливались и уставали быстрее необходимого. Пришлось отыскать в рюкзаке мотки ткани, в которые Паймон заворачивала провизию — обмотала ими сапоги, чтобы выровнять поверхность стопы хоть немного, так идти было и впрямь проще.***
Злосчастный олень издевался над ней. Багровые капли водили кругами, она часто возвращалась к той же точке, где была всего часом ранее. Зверь оказался довольно умным, чтобы запутать её. Она не переставала оставлять пометки на деревьях, но даже так ей казалось, что она лишь больше теряется среди белых стволов. Люмин не переставала удивляться размеру его копыт, то и дело оставленных на снегу рядом с каплями крови. Множество из них уже успело замести снегом, что падал в невероятных количествах. Если не получится отыскать его к наступлению сумерек — о добыче придётся забыть. А уверенность в том, что она наткнется хоть на ещё одного зверя в такую погоду, и вовсе убавлялась с каждым часом. Красные кроны не могли в полной мере продемонстрировать цвет неба, но моментами мелькал сиреневый закат. Люмин выбилась из сил — щиколотки замерзли, голени дрожали от тремора и беспрерывной ходьбы. Она действительно начала замерзать — нос забился, мешая нормально дышать. Рот укутан шарфом, чтобы только не проглотить облако морозного воздуха. Так долго она протянула лишь благодаря неожиданно проснувшемуся упрямству и глупому детскому обещанию. Темнота опускалась на Фенгшу необычно. Из-за обилия белого цвета на земле и стволах, действительность омрачалась не так быстро, как должна. Больше напоминало тёмный туман, сужающий зону видимости. Когда девушка уже собиралась сдаться — заметила, как в паре метров красных капель стало заметно больше и чаще. Значит, зверь тоже выбился из сил. Уже не так вихлял меж деревьев — бежал прямо, по большей части. Надежда на скорую добычу подхлестнула амбиции, и Люмин ускорила ход. Пространство сузилось до оленьих следов, а она будто медленно погружалась в сон наяву — реальность стала мутной и далёкой, болезненно сжимала виски. Звук. Страдальческое кряхтение где-то неподалёку. Медленно умирающий зверь где-то близко. Люмин прислушалась, с точностью определив источник хрипов. Впереди показалось небольшое углубление. Вероятно, изможденный зверь провалился в яму, и больше не нашёл сил и возможности выбраться. Лук и колчан сжала посильнее. Одну стрелу предусмотрительно уместила на тетиве, готовая в любую секунду прицелиться и добить животное. Но она ожидала увидеть абсолютно, что угодно, но не это. С тихим всхлипом нагнулась к земле, стараясь принять то, что валялось внизу. С усилием сжала веки, наморщившись, будто бы это как-то помогло выкинуть из головы совершенно невозможную картинку. Ей мерещится, точно. Это лес уже медленно сводил её с ума. Отдышавшись, резко поднялась на локтях, но ничего не изменилось. Ужас распространялся по нервным окончаниям, сколько бы раз она не пыталась сморгнуть иллюзию. Внизу лежало лишь тело оленя. А вместо его шеи и головы росло мужское тело, словно пришитое тёмной шерстью к телу животного. Только всё те же рога красовались на макушке, будто насмехаясь над её зрением. Этого не может быть. Такого просто не бывает. Это сон, глупый, бредовый сон. Скорее всего она так утомилась, что не заметила, как уснула. Ну же, Люмин, проснись. Не проснулась, сколько бы раз не ущипнула себя почти до крови. Он всё ещё лежал там, с высоко вздымающейся грудью и окровавленной раной между ребер. Стрелы Люмин были прочными и цепкими, чтобы зверь ни в каком случае не мог достать крюк. Этот… Недоолень пытался избавиться от стрелы. Даже сломал наполовину. Но высунуть не смог. И сейчас тихо хрипел, захлебываясь кровью из человеческого рта. Страх, такой же колкий и необъятный как снегопад, сковал все внутренности. Почему-то вспомнился Итэр с ножом в спине, и как ей рефлекторно хотелось сбежать. И сейчас тоже безумно хотелось. Но что ей делать с этим существом? Оставить тут? Подыхать? Лучше всего. В конце концов, не разделывать же ей половину его туши… Да и целиком приносить такое в деревню… Это жуть. И даже безэмоциональные жители испугаются и больше никогда не купят у неё мясо. Люмин прижалась к белому стволу, но никак не могла остановить вихрь мыслей в голове. Ни одного нормального варианта в голову просто не приходило. Да, она стреляла в оленя. Но в итоге почти убила человеческую часть. Просто абсурд. А что если…? Нет, это просто глупая детская сказка. Будь перед ней какой-то Хранитель Леса, он бы уже расправился с ней. И вряд ли бы слег от стрелы. К тому же, в книге ничего не говорилось по человеческую составляющую его тела. Единственной разумной мыслью показалось достать стрелу и отпустить оленя. Если он, конечно, останется живым. Почему-то ей стало так страшно от того, что сотворила своими руками. А ещё жалко. Ей стало очень жаль юношу, что мученически скулил, дёргая конечностями. Но его лицо рассмотреть не могла — спрятано за чёрными волосами. Да и он до сих пор не повернул в её сторону головы. Значит, он, вероятнее всего, без сознания. Люмин собралась с мыслями и с тихим вздохом убрала лук за спину. Приняла решение спуститься и забрать стрелу. А что уж будет с ним дальше — распорядится судьба. Короткими и неслышными шагами начала медленно спускаться в овраг. По мере приближения надежда на собственное здравомыслие угасала, как возрастало желание бросить абсурдную затею. И всё же подошла, пытливо разглядывая раненое существо. Всё тело поднималось и опускалось от его страдальческих вздохов. Шкура, невероятно красивая, лоснящаяся шёлком блестела от таявших на ней снежинок. Длинные руки все измазаны в крови, но не шелохнутся. Он просто молча лежал на земле, периодически подрагивая изящными мышцами. Люмин размяла руки, возвела глаза к небу — нет, к красной кленовой листве. Раз уж задумала, надо довести дело до конца. Дрожащие пальцы обернулись вокруг обломка стрелы. Мысленно сжавшись от ожидаемой боли зверя, Люмин резко провернула наконечник внутри раны и достала. Кровавые струи просочились сквозь рану, и он… Закричал… Как простой человек, мучимый пыткой. Девушка отбросила стрелу прочь и потянулась к ране, зачем-то стараясь остановить поток крови. Даже достала одну из тряпок в сумке, приложив сверху. Олень не двигался, человек тоже. Она и так сделала всё, что могла. И подстрелила, и помогла. Больше Люмин не в силах что-либо изменить. Однако осталось только любопытство. Молодое, пронырливое, она уже и забыла, что ей было когда-то интересно что-то неизведанное. Подушечки пальцев несмело потянулись к смоляным локонам, отбросив их прочь от юношеского лица. Боги, какая же невероятная красота. Перед ней был не юноша, а древняя скульптура из мрамора. Одну из таких она видела на входе в величественный городской музей. Невесомая, как слой снега, бледная кожа, острая линия челюсти, прямой нос и тонкие, окровавленные губы. Но такая изящная внешность, какая бывает лишь у Божеств или на холстах известных художников прошлого. Неописуемо прекрасный. Только вот глаз не видно. А ещё конец одного рога отломан. Но даже это не умаляло безупречности существа. Люмин невольно залюбовалась. Чего-то похожего ей никогда не удавалось увидеть или слышать. И вряд ли она сможет забыть такое лицо. Но её наблюдение длилось едва ли пару секунд. Золотистые глаза резко распахнулись, являя прикрытый гневом взгляд, и в следующее мгновение её тело подняли с земли за шею вверх, больно ударив о ближайший кленовый ствол. Он смотрел на неё. Свирепо, дико, как и подобало зверю. Пальцы вцепились в её горло, сжимая твёрдой, требовательной хваткой. Человеческая рука даже не дрогнула от её веса, но глаза смотрели намного тяжелее. Что ж. Если её ждёт такая смерть… То хотя бы заслуженно. Правда она больше никогда не вспомнит брата. Не увидит Паймон. И не отдаст мальчику с рынка оленье бедро. Горячее дыхание опаляло её щёки, и он прожигал её взглядом, почти что ощутимо. Она уже отчаялась остаться в живых. Руки теряли силу и всё слабее хватались за его предплечье. Но… Видимо, её жизнь ещё понадобилась этому миру. Или просто повезло. Она не особо разбиралась в предназначениях судеб. Олень разжал пальцы и она упала наземь, залившись кашлем и судорожно потирая шею. С земли она казалась такой крохотной по сравнению с ним. В сидячем положении едва достигала коленных суставов оленя. Он молчал, только громко дышал, оскалив зубы. Чёрные брови нахмурились, кулаки трясутся, готовые в любой момент нанести удар. Но он отступил и за несколько прыжков ускакал прочь, оставив девушку в яме со сгнившей листвой и снежинками на светлых волосах.