***
Солнце заливало комнату, бросая квадрат света на ярко-красный ковёр с бежевыми и черными узорами на стене. Туркина, невольно щурясь, сладко потянулась в своей постели: как же хорошо дома. Она кинула взгляд на раскладушку у противоположной стены и обнаружила, что брата, любезно уступившего ей накануне своё спальное место, уже не было. Машка бодро встала с кровати и босиком, в одной футболке Валеры, едва прикрывавшей трусы, вышла из душной комнаты. В ванной она наспех умылась, ткнула несколько раз зубной щеткой в баночку с зубным порошком, на темно-синей крышке которой красовался негритёнок в красном чепчике и с белоснежной улыбкой. Вкус мяты очень удачно гасил солоноватый вкус соды. Сообразив на голове незамысловатый пучок из своих густых светлых волнистых волос, Маша отправилась на кухню, продолжая на ходу чистить зубы. Так, при полном параде, она предстала перед Зимой, скромно сидевшим за столом с чашкой чая. — Доброе утро? — вопросительно проронила Машка, всё-таки вытащив изо рта щетку. Остальное, кажется, её вообще не смущало, в отличие от гостя. — Ты вчера вроде к себе домой пошёл… — Доброе, — Зима расплылся в милой и неуклюжей улыбке: даже в таком затрапезном виде Машка умудрялась быть самой красивой. — Да, я к Турбо решил заскочить с утра, а он за хлебом метнулся. Считай, только что и вышел. — За хлебом, — зачем-то повторила его слова Маша и непроизвольно усмехнулась, — весь в нашего нерадивого папашу. Она подошла к раковине, открыла воду и, наклонившись прям к крану, стала ловить её губами. Пока девушка завершала свои утренние процедуры и полоскала рот, Зима смотрел на её задницу в гладких трусах, которые добротно обтягивали её ягодицы. Длина футболки сократилась, стоило Машке нагнуться. Это вышло случайно, но Зималетдинов не был в этом уверен на сто процентов. Она опять соблазняла его? Наверное, ему стоило смотреть на баранки на столе, или в окно, но он продолжал рассматривать Машин зад, который она не стеснялась и дальше оставлять открытым. Туркина наконец повернулась к нему. В её глазах и уголках губ затаилась улыбка. — И чего ты там не видел? — Вообще-то, ничего, — возбуждение придало Зиме неожиданной уверенности. Её тон и намёк на вчерашний вечер в сочетании с нынешним внешним видом моментально возбудили его. Сам, не понимая, что собирается делать дальше, он неторопливо поднялся с табурета и двинулся в её сторону. — Темно же было. Маша стреляла слегка прищуренными глазками. Брат мог прийти в любой момент, они оба это понимали. Но и магазин был не прямо за углом. Туркина вытянула ногу во всю длину, уперевшись ступней чуть ниже пояса парня, не давая ему подойти ближе. — Давно, говоришь, Валера ушел? — Минуты 3 назад, пока ты в ванной была. — Хочешь меня ещё? — Хочу, — честно признался Зима, голос которого в предвкушении снова подернулся хрипотцой. Маша опустила ножку и в ту же секунду притянула парня к себе, буквально подтащив за ворот футболки. Но Зима и без этих мер не стал бы медлить: полночи он провёл в грёзах хотя бы о ещё одном поцелуе с ней, не говоря уже о большем. Машкины губы, ещё припухшие спросонья и прохладные от воды, сегодня были ещё более мягкими и дурманящими. Мятный запах и вкус её языка, иногда нежно цеплявшего его собственный, был самым сладким и приятным, что он, кажется, когда либо пробовал. Голова снова шла кругом, под коленками ощущалась приятная слабость, но времени тратить было нельзя. Девушка развернулась нему спиной и оперлась локтями на стол, игриво виляя и потираясь задом о его пах. Зима просто не мог не уделить хотя бы несколько секунд на любование этой картинкой. Одной рукой он задрал футболку друга на подруге до самых лопаток, второй быстро и аккуратно сдернула её трусики куда-то вниз. Его глаза жадно и упоительно пожирали Машкину фигуру: красивая ровная ложбинка позвоночника, четко очерченная талия, две симметричные умопомрачительные ямочки над ягодицами, небольшая, но подтянутая и округлая задница, такая мягкая и упругая, что Зималетдинову вдруг захотелось её укусить. Это вообще нормально? Опасаясь собственного странного, как ему казалось, порыва, он лишь варварски сжал её, с удовольствием делая новое открытие: его пальцы оставляют на нежной коже красные следы. Но Машке не было больно: она подставляла попку и в нетерпении мелко подпрыгивала, стоя на носочках, от чего всё её тело пригласительно вздрагивало. Зима аккуратно провел рукой по внутренней части ее бедра снизу вверх и, едва дойдя до конца, почувствовал, что Маша уже изнывала и буквально текла. Так вот что значит это выражение… — Блять, давай быстрее, — Машка то ли рявкнула, то ли жалобно простонала, хватаясь за его член прямо через мягкую ткань его спортивных штанов. «Сучка», — промелькнуло в голове у Зимы. Скулит, хвостом виляет — ну, сука, как она есть. В прямом смысле этого слова. И от мысли, что он будет сейчас иметь её практически по-собачьи, стоя сзади, парню окончательно снесло крышу. Машка таки добралась до его члена, снова сама направила его в себя и тут же заполнила всю их небольшую квартиру томными стонами: Зималетдинов методично входил в неё до конца и так же полностью выходил. Ему стоило огромных усилий не поддаться желанию быстро и грубо выебать подругу; что-то подсказывало ему, что та сама об этом попросит, а пока ей приятен такой ритм. И он оказался прав в своих догадках. Через пару минут Машка стал жадно цепляться своими тонкими пальцами за его бедра, полностью легла туловищем на стол, за края которого она тоже цеплялась, изящно прогнувшись в пояснице сильнее прежнего, а с её губ слетело несколько страдальческих: «Быстрее… Быстрее!». И тогда Зима перестал сдерживаться. Он впился пальцами в её тонкую талию и, положив вторую ладонь ей на спину, отдался упоительному процессу так, что не замечал ни окончательного расшатавшегося стола, ни расплескавшегося на клеенчатую скатерть остывшего чая. Существовали только он и Маша. Ее один протяжный и сдавленный стон, а ещё ритмичные, такие влажные и приятные хлопки грубого, но страстного проникновения в неё. Наверное, даже собаки так не трахаются. Так, пожалуй, трахаются кролики… Машка кончила. Зима догадался об этом по изменившейся манере ее стонов и дыхания, а еще по тому, как напряглось ее тело, после чего резко почти что обмякло, при этом даря мягкую и ещё более горячую пульсацию его члену внутри неё. Универсамовский пацан почувствовал себя настоящим мужиком, хотя до этого улица уже давно не ставила данный факт под сомнение.***
Турбо вошёл на кухню, когда чайник только-только начал свистеть. Маша с сигаретой стояла у плиты в его шортах и футболке, Зима сидел на своём месте и с аппетитом грыз баранки. — О, студентка проснулась. Слушай, может хватит уже брать мои вещи? — Сестра первый раз за год приехала, а ему шмотки жалко. Хлеб принёс? Давайте чай с бутерами пить.