Одно светлое чувство

      У бедолаги Квинто, несомненно, прибавилось седых волос, пока он готовил дворец к пышному приему, тем более что сам принц выразил желание посетить праздник в доме Верховного чародея. Барадун не слишком обрадовался тому, что в центре внимания окажется еще одна видная фигура, но вскоре начал воспринимать королевскую особу как достопримечательность Розового дворца, которой можно удивить и порадовать гостей. А уж Квинто расстарался: одна зала была отведена под фуршет, вторая — под танцы, в третьей приезжие артисты театра кукол разыгрывали комедийные сценки. Была еще зала с движущимися картинами, в которой столы ломились от яств и можно было прикорнуть на удобных диванчиках. Также для приема гостей подготовили сад, расставив фонтанчики с игристым вином и тропическими цветами. Здесь непрерывно звучала музыка и группа юных, но ловких волшебников показывала огненное и водное представление. Гном в шапке с иллюзатором угощал всех пирамидками замысловатого разноцветного мороженого из холодильного шкафа.       Шира Андермун была удивлена увиденным и пыталась припомнить, как выглядели светские мероприятия в те годы, когда она их еще посещала.       Бэль-Лиз помогла хозяйке принарядиться: отгладила ей платье и завила волосы.       — Мы в детстве так из одуванчиков делали принцесс, — меланхолично заметила Шира, разглядывая в зеркале тугие локоны. — Разделяешь стебелек на ленточки, опускаешь в воду — и вот, все как у меня сейчас на голове.       После короткой, но жаркой дискуссии девушки распушили лучнице волосы и собрали их в узел на затылке, скромно украсив парой золотых нитей. Платье было незамысловатое, из шелка жемчужного цвета, с широким кушаком из зеленой парчи.       — И плащ накину зеленый, он у меня приличнее всего выглядит.       — Это который виверна прожгла?!       — Да там пара пятнышек всего у самых пят…       Бэль-Лиз неодобрительно покачала головой.       — А знаешь, если ты собираешься встречаться с приличными людьми, тебе придется и гардероб обновить.       — Много чести приличным людям!       Шира, в общем-то, легко затерялась среди гостей, но и те из гостей, которые были ей интересны, все никак не находились. Сначала до лучницы долетел искренний и беззаботный смех Барадуна, но его точно не стоило отвлекать от роли хозяина дома и души компании, так что она двинулась дальше, пока в зале для фуршета не отыскала глазами Ярриса Златорога. Он стоял вместе с какими-то волшебниками, с бокалом в руке, и не сразу ее заметил.       Ледоруб тоже принарядился, сменив черную мантию на коричневую, а точнее, кофейного цвета, с поясом и вышивкой оттенка старинного золота. Встретившись взглядом с лучницей, он улыбнулся, отчего возле его губ обрисовались две морщины.       Шира продолжила путь и наконец отыскала старшего брата в саду, в веселом кругу из богатых бездельников, обсуждавших винные погреба Верховного чародея. К счастью, брат сам подошел к ней, изобразив, правда, неудовольствие на крупном лице, которое казалось красноватым в рамке светло-русых волос. Шон, хоть и раздался слегка в ширину, оставался красивым и почти не состарился с тех пор, как она видела его в последний раз.       — Хозяин дома сказал мне, что ты здесь.       — Я пришла из-за тебя. Это правда, что ты собираешься продать Мефитовые болота?       Шон закатил глаза.       — Ах вот оно что… Я благодарен судьбе, что моя сестра пошла по кривой дорожке и теперь я могу продать их, а не отдать в качестве приданого.       — А как же Амаррис? По закону это ведь…       — Он рожден не в браке, стало быть, мне решать, что есть закон. И я решил продать эти земли.       — Ты и меня лишаешь наследства…       — Женщин из семейства Андермун обойти легко. Наши владения ведь передаются по мужской линии. Твое наследство — жест доброй воли, а у меня подобной воли в отношении тебя нет. А что, тебе плохо платят? Разве ты не из-за золота шляешься по свету?       Шира, в общем-то, догадывалась, что ее оставят без наследства, но, бывая в поместье, никогда раньше не поднимала эту тему в разговорах с родителями. Она вздохнула.       — Мне хорошо платят, можешь не волноваться: твои сестра и племянник не останутся без денег.       Шон хмыкнул.       — Тогда чего ты хочешь?       — Хочу, чтобы ты знал, что именно собираешься продать, — и лучница коротко рассказала ему о железной руде.       — Что с того? Вот почему ты не прижилась в доме отца: неужели думаешь, что кто-то из Андермунов станет копаться в грязи в поисках какой-то там руды? Ради чего? Ради денег? В подобном занятии нет ни капли достоинства!       Глаза Ширы сощурились и загорелись недобрым огнем, но она быстро погасила разгорающееся внутри пламя гнева и возмущения, подумав только: «Мой брат — идиот, я разочарована». Не было смысла продолжать беседу. Лучница собиралась уйти, но остановилась, чтобы поинтересоваться напоследок:       — Почему ты заговорил о приданом? Вроде отец давал за меня золото?       — Как бы не так! Когда обсуждался вопрос о твоем замужестве, мастер Златорог интересовался в первую очередь Москитовым болотом.       — Мефитовым… Что?! Сорок лет назад за меня сватался Златорог?!       — Отец тогда лишь раз вскользь упомянул о такой возможности, а ты устроила жуткий скандал, выставив себя полной дурочкой. Не помнишь?       Шира несколько секунд пораженно молчала, прежде чем взять себя в руки.       — Знаешь, мы оба с тобой мало изменились с тех пор: я не поумнела, а ты не подобрел. Хорошего вечера, братец!              Вернувшись в залу для фуршета, лучница взяла первый попавшийся полный бокал, убедилась, что Ледоруб заметил ее, и откурсировала в дальний угол, чтобы делать вид, будто пьет вино, и буравить Ярриса взглядом, пока он сам не подойдет к ней. Долго ждать не пришлось.       — Добрый вечер! Ты же не пьешь ви…       — Ты, наверное, от души посмеялся тогда, в башне, над тем, что девушка, которая когда-то отказалась выходить за тебя, сама бросилась в твои объятия?..       Яррис внимательно выслушал ее, лишь слегка подняв брови, и ответил серьезно:       — Мне казалось неуместным упоминать об этом.       — А меня ты напоил зельем правды, лишив возможности задумываться об уместности сказанного! Я тебе в тот день столько чуши выболтала…       — Ты сказала, что на тебе хотел жениться какой-то старик. Мне тогда едва за тридцать перевалило! А еще Златороги — долгожители, так что по меркам моей семьи я был весьма молод.       — Я случайно услышала, как отец и брат обсуждали это. Наверное, они упомянули человека тридцати лет, а я не хотела, чтобы мой муж состарился раньше, чем я достигну эльфийского совершеннолетия.       — Брак бы в любом случае не состоялся: я нашел другой способ заработать, да к тому же на тот момент встречался с Гвэн.       — С кем?!       — Это неважно: сорок лет прошло!       Прежде чем Шира успела обидеться или вообще хоть как-то отреагировать, над ними раскатилось зычное:       — Яррис Златорог!       Повернувшись, оба увидели высокого и широкоплечего волшебника с суровым лицом. Его короткие волосы были белыми, а виски, густые брови и бородка вокруг рта — черными, как уголь.       — Мастер Хельгар Стронхейм…       Ледоруб без труда вспомнил магистра Ордена Плетения, с которым был когда-то знаком. На последнем Твэлне именно этот человек с толикой крови голиафа единственный из трех магистров проголосовал за Ярриса.       Хельгар усмехнулся, окинув блестящим взглядом сначала самого Златорога, затем его собеседницу — с головы до пят.       — Неудачно, что в твоей карьере выдался такой долгий перерыв, — громовым голосом заметил он. — Ты ведь когда-то метил в магистры, не так ли? Я помню тебя пытливым малым, не лишенным таланта.       Ледоруб отвечал на это лишь кивком и кривой усмешкой. Шира догадывалась, что ему неприятно выслушивать снисходительные речи человека, с которым он был когда-то на равных по положению и силе.       — Собираешься и дальше претендовать на вступление в Орден Воплощения? Буду рад тебя поддержать.       — Спасибо.       — Послушай, ты не знаешь, кто проводил расследование в поселении бортников?       — Я даже не знаю, что за расследование, — соврал Яррис, не поведя и бровью.       Шира пригубила вино, всем видом показывая, что разговор ее не касается.       — Хм, правда? Жаль.       — Что-то пошло не так? Можно обратиться к Верховному чародею.       — Ну да, ну да. Ладно, хорошего вечера, мастер Яррис. Леди!.. — Хельгар с усмешкой слегка наклонил голову и удалился неторопливой походкой.       — Зачем ему это? — встревоженно спросила лучница.       Златорог пожал плечами.       — На всякий случай будь осторожна.       — Да я вроде всегда осторожна… — Она запнулась, наткнувшись на внимательный взгляд Ледоруба. — Кстати, можешь покупать землю у моего брата: он считает ниже своего достоинства заниматься разработкой руды.       Волшебник хмыкнул.       — А ты?..       — Ухожу отсюда.       — Хочешь, перенесу тебя? Где-то по коридорам прогуливается Хельгар, и он может снова пристать к тебе с расспросами.       — А сделка?       — Не думаю, что твой брат отправится в поместье прямо с праздника — найду его завтра. Перенести тебя домой?       — Нет! Только не домой…       — Как скажешь, — слегка удивленно ответил Яррис.       Он повернулся к стене, сделал несколько пассов и произнес что-то вполголоса на незнакомом Шире языке, затем крепко обхватил ее за талию и шагнул вперед. Лучница невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, обнаружила, что находится в темной комнате. Благодаря особому зрению она видела очертания предметов.       — Ты что, перенес меня к себе в спальню? — тихо спросила Шира, поворачиваясь к Ледорубу.       — Фарх! — бросил он через плечо, и на стенах вспыхнуло несколько светильников. Яррис отпустил талию лучницы и поспешил оправдаться: — Я собирался перенести нас в гостиную, но в последний момент почему-то… какая-то мысль отвлекла меня… Это не специально!       Лучница осмотрелась. Каменные стены, плотные шторы на окнах, широкая постель без балдахина…       — Здесь есть ловушки?..       Златорог, слегка смутившись, ответил коротко: «Да».       — Тогда мне лучше уйти.       — Постой! Их всего одиннадцать. Одна под кроватью — туда вообще не стоит заглядывать. Вторая под матрасом — для тех, кто может засунуть руку в поисках оружия. Она безопасна, если просто лежать на кровати. Две ловушки в шкафу: для тех, кто станет шарить по полкам (третью сверху лучше не трогать!), и для тех, кто попытается схватить мантию, расшитую золотом. Три ловушки на окнах — на каждом по одной, — если кто-то дотронется до штор. Я, конечно, могу их миновать, если хочу открыть створку, но никто не сможет безнаказанно влезть в комнату. Вылезти можно только через самое дальнее окно, если откинуть штору не слева направо, а снизу вверх и подобраться под ней. Тот сундук в углу лучше тоже не открывать, но на нем можно сидеть. До светильников на стене вообще нельзя дотрагиваться. Еще каминная труба…       Закончив объяснения, Яррис взглянул на Ширу, опасаясь прочитать презрение или страх на ее лице, но лучница выслушала его спокойно.       — Тебя, наверное, часто пытались убить?       — Семьдесят два раза. Это то, что я помню.       — Ого!       — Нет ничего плохого в том, чтобы быть осторожным.       — Не спорю. — Шира прошлась по комнате, разглядывая стены, мебель, шторы и светильники, но не касаясь их. Однако даже своим пытливым глазом она не смогла обнаружить присутствия ловушек. — Ловко!       Ледоруб беззвучно вздохнул. Снова почувствовав себя свободно, он наклонился, чтобы поджечь дрова в мраморном камине, и тотчас один из брусков, тронутых пламенем, с визгом выпрыгнул наружу. Брусок забегал по каменному полу, быстро перебирая лапками, похожими на лягушачьи.       — Проклятие, Кук! Какого черта ты забыл в камине?!       Кук в отчаянии остановился и воздел верхние лапки к потолку. Яррис сжал руку в кулак, создал несколько кубиков льда и поднес их странному существу на раскрытой ладони.       — Аккуратно, не приклейся ко мне!       Схватив ледышки, брусок потерся ими в тех местах, где кора была немного обожжена. Златорог распахнул дверь и кивком головы предложил малышу убраться. Тот уныло поплелся в коридор. Шира, с любопытством наблюдавшая за развернувшейся сценой, спросила:       — У тебя что, мимик в качестве домашнего питомца?       Яррис незаметно закрыл дверь на задвижку и обернулся.       — Да, и он не всегда принимает удачный облик.       Шира виновато покачала головой.       — Прости, что мы тогда в башне убили твоего мимика, но он сам пытался нас прикончить!       — Я и забыл о нем… Что ж, он прожил долгую беззаботную жизнь. Съел несколько пар моих сапог и научился говорить «да» и «нет».       Шира улыбнулась и, чтобы скрыть смущение, продолжила обходить комнату, в обстановке которой катастрофически не хватало сколько-нибудь интересных предметов. На небольшом комоде стоял серебряный кувшин с водой, и лучница остановилась, чтобы поиграть его крышкой.       — Ты ведь знал, что у меня плохие отношения с братом? — спросила она, не глядя на Ледоруба. — Значит, догадывался, что он не станет меня слушать?       Златорог до этого момента стоял посреди комнаты, молча наблюдая за Широй. После короткого раздумья он ответил на ее вопрос:       — Я думал, выгода имеет значение, и искренне считал, что рискую сорвать сделку. Но, конечно, надеялся, что этого не произойдет.       — Зачем тебе болота? Хочешь обогатиться?       — Да. Мне нужно золото, чтобы войти в Орден, а также покупать реагенты, книги и все, что требуется для жизни и работы.       — Да уж, книги нынче дорогие… — пробормотала Шира. — В общем-то, я и сама в поисках источников дохода, так что не смею тебя осуждать. Купи эти чертовы болота за гроши и выжми из них все, что сможешь! Ты распорядишься ими лучше, чем мой брат.       Яррис усмехнулся.       — Так и сделаю.       — Кстати, я ничего не узнала о Барадуне… О том, что ты просил узнать… Никакие слухи, в общем. Кроме того, что талассийское у него отменное.       — Ах, это… — По реакции Ледоруба — его правое веко дернулось, а по губам проскользнула едва заметная усмешка — лучница поняла, что он уже и сам позабыл об этой просьбе.       — Так зачем ты заставил меня прийти на праздник? Надеюсь, не за порцией унижений от брата?       — Ты же сама сказала, чтобы я больше не приглашал тебя к себе, не заговаривал с тобой и не вел себя так, будто мы старые знакомые, — лишив меня тем самым всех удобных предлогов. Что оставалось делать? Только придумать новый.       Шира удивленно подняла голову, наткнулась на пристальный взгляд Ярриса и слегка покраснела.       — Зачем?.. — едва слышно обронила она.       — Потому что ты мне интересна.       Крышка кувшина щелкнула особенно громко. Развернувшись к Ледорубу всем телом, лучница веско поинтересовалась:       — Так чего же ты хочешь? Использовать меня, чтобы добраться до секретов Барадуна, или сделать так, чтобы он не мог меня использовать?       Правое веко Ярриса дернулось, он слегка нахмурился, подбирая слова, но ответить не успел: Шира подошла ближе и продолжила:       — Я думаю, ты хочешь и то и другое, но ничего не выйдет!       Ледоруб взмахнул рукой, собираясь ответить, но его снова перебили.       — А еще ты хочешь, чтобы я осталась.       На этот раз волшебник не спешил возражать.       — Я могу остаться, если ты пообещаешь не втягивать меня в свои интриги…       — Обещаю!       — Только сегодня — и больше никогда!       Златорог кивнул, подумав, что никогда — ненадежное слово. Шира подошла совсем близко, так что его тело охватил приятный трепет, но Яррис заставил себя ожидать ее следующего шага.       — Хочу показать тебе… — тихо произнесла лучница, наклоняясь к нему, — как мало мы будем думать друг о друге, когда утолим желание…       Хоть Ледоруб и считал, что природа любовных чувств как раз противоположная, но спорить не стал. Он подался навстречу Шире и поцеловал ее, привлекая к себе и не давая больше сказать ни слова.              В этот раз у них было достаточно времени, чтобы изучить друг друга. Яррис догадывался, что Шире чаще всего приходилось иметь дело с мужланами, и справедливо предполагал, что по этой причине его сдержанность и деликатность казались ей особенно привлекательными. Каким бы могущественным волшебником он ни являлся, последнее слово оставалось за ней. Поэтому он медлил и внимательно следил за каждым действием Ширы, ожидая момента, когда она достаточно явно выразит собственные желания. И не ошибся. Даже смущение, охватившее Ярриса к концу их беседы, сыграло ему на руку: оно сделало Ширу решительнее, позволило ей почувствовать себя в безопасности и показало, что ничего не произойдет без ее согласия. Основываясь на предыдущем опыте, Ледоруб заключил, что лучницу разогревает ее собственное любопытство — значит, ему не стоило сразу раскрывать все карты.       Сдерживать страсть было нелегко, но Яррис целовал Ширу медленно, наслаждаясь нежностью ее губ и кожи, постепенно спускаясь к горлу и основанию шеи. Требовалось как-то справиться с платьем и плотным рядом мелких тканевых пуговиц на спине — и бывший волшебник Ордена Плетения сделал это в один миг. Стоило ему только изобразить в воздухе спираль указательным пальцем и произнести единственное слово, как все пуговицы одновременно выскользнули из петель. Теперь Яррис мог осторожно приспустить жемчужный шелк с прекрасных плеч и с помощью новых поцелуев убедиться, как они нежны и горячи. Учащенное дыхание Ширы и то, как ее тело льнуло к его телу, подсказали Златорогу, что следующий шаг не возбраняется.       Яррис чуть отстранился и аккуратно развязал парчовый пояс. Размотав его, волшебник позволил поясу соскользнуть на пол, а вскоре туда же отправилось платье. Крепко обхватив Ширу за талию, Златорог мягко повел ее назад, ближе к кровати, а затем с помощью заклинания ослабил шнуровку корсета.       Прежде чем избавиться от корсета и опуститься на постель, Шира хотела раздеть своего злого волшебника, чтобы, наконец, увидеть его целиком и не чувствовать себя уязвимой. Она развязала его кушак, помогла снять мантию, а затем потянула вверх нательную рубашку — и тут, убедившись в силе ее желания и ощутив прикосновение ее нежных пальцев на своем животе, Яррис потерял голову, а вместе с ней и способность сдерживать порывы, так что дальнейшие действия получились сумбурными и торопливыми.       Впрочем, Шира обрела все, что хотела: и страстные поцелуи, и жаркие объятия, и двойное наслаждение от соединившегося с ней мужчины и мысли о том, кем он является. Так что позднее, растянувшись голышом в сладкой неге, чувствуя животом шелковое покрывало, хранящее их тепло, лучница с радостью утоленного любопытства разглядывала лежавшего перед ней Ледоруба. Он подмял под голову жесткую ватную подушку и подложил под нее руку, чтобы быть повыше. Левая его рука покоилась на покрывале. Шира шевельнула пальчиками — рука Ярриса придвинулась к ней. Оба не осмеливались взяться за руки, так что их пальцы лишь слегка соприкоснулись и остались в таком положении.       — Хорошо, что ты сменил шкуру йети на шелковое покрывало, — сонно пробормотала лучница. Камин прогрел комнату, хотелось зарыться в подушки и сладко задремать.       — Я многое оставил в Мертвой мерзлоте, — тихо отвечал Яррис. — И здесь все изменилось за сорок лет.       — Наверное, было непросто покинуть Ледяную башню и очутиться в таком людном городе… Еще и ходишь повсюду с Барадуном… В места, которые не созданы для покоя и уединения.       — Я очень долго мечтал о возвращении, так что все сложности, связанные с ним, готов претерпеть.       Яррис хотел добавить, что не разделяет вкусы Верховного чародея, но промолчал. Заметив нежелание Ледоруба поддерживать разговор о Барадуне, Шира почувствовала себя свободнее и осторожно погладила тыльную сторону его ладони.       — После того как я — благодаря вашему упорству и собственной недальновидности — покинул башню, моя решимость окрепла. Оставалось лишь найти способ вернуться.       Яррис не стал упоминать о том, что именно эпизод с Широй окончательно подтолкнул его к действию — он сам это осознавал не до конца. В последующие восемь лет, думая о женщинах, Ледоруб вспоминал именно ее — как воплощение идеального сочетания решимости и нерешительности.       «Точнее сказать, — размышлял Златорог, — ее решимость и нерешительность идеально совпали с моими: там, где она ощущала робость, я оставался уверенным, там, где сомневался я, осмеливалась она. Все получилось — и теперь я чувствую то же самое».       Яррис перевел взгляд на Ширу. Румяная, с выбившимися из прически кудряшками, она сначала выглядела сонной, но при разговоре с ним ее зеленые глаза распахнулись шире и теперь как будто лучились, отражая свет настенных ламп. Невольно улыбнувшись, Златорог погладил ее по руке. Шира коснулась его в ответ. Пальцы Ярриса поднялись выше, лаская предплечье, плечо, спину. По мере того, как эти прикосновения делались все более настойчивыми, сон улетучивался, пока окончательно не уступил место новому желанию.       На этот раз злой волшебник решил быть особенно нежным, чтобы увеличить свои шансы на успех в будущем, и Шира, конечно же, не подозревала о таком коварстве, так как искренне — и не без сердечной тоски — верила в магическую силу слова «никогда».       Уже давно перевалило за полночь, поэтому, как только любовное приключение завершилось, лучница решила собраться с силами и покинуть жилище Ледоруба.       — Мне пора. — Она сползла с широкой кровати и пробежалась по полу, собирая одежду.       Яррис наблюдал за ней, приподнявшись на локте и запечатлевая в памяти ее чудесный образ. Натянув шелковое белье, Шира влезла в корсет и поняла вдруг, что не справится без посторонней помощи.       — Не мог бы ты…       — Конечно. — Яррис взмахнул рукой, и шнурки корсета мгновенно затянулись.       — Ай! — с упреком воскликнула лучница. — У меня не такая тонкая талия!       — Прости… Сейчас я…       — Не надо! — Шира принялась быстро натягивать платье. — А можешь пуговицы сам застегнуть, без волшебства?       Ледруб, прикрывшись простыней, сел ближе к краю и начал так осторожно застегивать пуговицы, будто под любой из них могла оказаться магическая ловушка.       — Спасибо! — Лучница встала и отвернулась, чтобы поправить прическу и завязать пояс; Яррис тем временем быстро одевался.       Когда Шира вновь повернулась к нему, он был уже в штанах и натягивал нательную рубашку. Подождав, пока его голова покажется в вырезе, а руки — в рукавах, лучница произнесла внушительно:       — Этого больше не будет!       — Как скажешь, — спокойно отвечал Ледоруб. — Только… ночь на дворе — уверена, что хочешь уйти сейчас?       — Да.       — Я могу перенести тебя.       — Не надо.       — Тогда провожу…       — Нет! Ночью на улице опасно.       — Вот именно!       — Со мной ничего не случится: я полжизни провожу в опасных местах и ситуациях, а Гердон знаю как свои пять пальцев.       Яррис вздохнул. Он уже понял, что придется уступить, так что распахнул шкаф и что-то искал в его глубине.       — Возьми мой плащ скользящей тени — с ним тебя никто не заметит.       Тут Шира вспомнила, что забыла собственный зеленый плащ во дворце. Это заставило ее согласиться на предложение Ледоруба.       — Спасибо…       — Пойдем вниз, только осторожно: Кук может прикинуться ковриком.       Яррис провел Ширу за собой по темному коридору, лестнице и еще одному коридору и вывел на улицу. Город тоже был погружен во тьму: тучи клубились на небе, пряча от глаз луну и звезды, ни в одном здании поблизости не горел свет.       — Спасибо! — Лучница набросила капюшон на голову, перебежала на другую сторону улицы Акаций и вскоре скрылась за углом.       Глядя ей вслед, Яррис почему-то вспомнил, как когда-то в ледяной башне она схватила нож, на который он наложил проклятие, и каталась по полу, пытаясь не быть убитой собственной правой рукой, — и усмехнулся. Ночную тишину разрезал его глубокий хрипловатый голос:       — Разве не такова ее природа?