Одно светлое чувство

      В первый день осени состоялось заседание Твэлна — совета корифеев магического сообщества, созданного Барадуном, как поговаривали злые языки, чтобы освободить Верховному чародею пятницы и субботы. Эти злые языки принадлежали, без сомнения, очень храбрым и очень умным представителям магической верхушки, не вошедшим в состав Твэлна, а значит, вполне вероятно, не слишком достойным доверия.       Твэлн собирался в самом сердце Храма Калабор, в Часовой зале на третьем этаже. Зала, как нетрудно догадаться по названию, была оформлена в стиле башенных часов и, подобно циферблату, разделялась на двенадцать секторов, в каждом из которых располагалось кресло для члена совета. Кресла из черного дерева выглядели внушительно и были изукрашены замысловатой резьбой, но неудобны для сидения — очевидно, чтобы заседания не затягивались. Плоская шелковая подушечка возлежала лишь на одном из них — кресле Верховного чародея, располагавшемся в секторе двенадцати часов.       В секторах на три, шесть и девять часов заседали магистры, которых Барадун назначал для каждой сессии отдельно — их кандидатуры менялись от собрания к собранию. Это могли быть представители старших званий любого Ордена.       Остальные места принадлежали главам Орденов: Плетения, Преобразования, Воплощения, Призыва, Ограждения, Очарования, Иллюзии и Прорицания. Большинству Орденов были отведены Покои в разных частях Храма, и они включали в себя библиотеки, лаборатории, хранилища артефактов, склады реагентов и, собственно, жилые помещения. Орден Прорицания базировался на Русалочьем острове, а Орден Призыва — в Вер Торане.       Члены и магистры Орденов обладали привилегиями разного уровня, в том числе правом посещать Калабор. Некоторые из них предпочитали практиковать магию, выполняя заказы и помогая королю, армии, мирным жителям и разумным существам, другие сосредотачивались на приобретении знаний и проводили опыты и эксперименты в стенах Храма и за его пределами. Лучшие и самые привилегированные из них занимали различные должности в рамках Ордена и пользовались всем спектром возможностей, которые предоставлял Калабор. Волшебники и чародеи, не входящие ни в один из Орденов, выживали как могли и сами искали себе занятия и пропитание, а также источники знаний.       Западное магическое сообщество включало в себя представителей разных рас, преимущественно людей, полуэльфов и драконорожденных. Эльфийская магия стояла особняком, игнорируя сложившийся в Западных королевствах порядок: на островах Энег-Тиливерн существовали собственные законы и иерархия волшебников. И все же некоторые эльфы предпочитали трудиться под сенью Храма. Так, например, Орден Иллюзий возглавлял эльф по имени Келлест Асмодель.              Барадун крутился на кресле, ожидая начала заседания и проклиная хранителя покоев, явно совравшего насчет времени с коварным умыслом заманить Верховного чародея в Часовую залу в числе первых. На столе в форме черного полумесяца лежал листок бумаги с темами для обсуждения, среди которых значились: разрушение части военных укреплений Восточного дозора в ходе призыва (пометка на полях: «возмещение ущерба за счет Храма или королевской казны?»), амулеты для генералов («подозрения в некачественной магии — ответственность Ордена Ограждения или Ордена Плетения?»), случай в поселении Бихолдерс («расследование проведено, Галатор — скотина и сам виноват»), вступление Ярриса Златорога в Орден Воплощения, подготовка к Празднику Урожая («отчеты глав, идеи, напутствие»).       Все должно было пройти гладко, несмотря на то что Тилестра отклонила прошение Ярриса о вступлении в Орден: Барадун мог действовать в обход глав, если на его стороне выступали хотя бы три других участника Твэлна. С этой целью в состав собрания и вводились магистры, которые назначались Верховным чародеем непосредственно перед заседанием — уж на их-то голоса всегда можно было рассчитывать.       Так что Барадун нимало не забеспокоился, даже когда главы проголосовали против вступления Ярриса в Орден Воплощения. Лишь дроу Бергал Аркенндар, глава Ордена Очарования и обладатель самого скверного нрава во всем Азериме, демонстративно поднял руку в знак согласия, окидывая взглядом залу и издевательски усмехаясь. Странно, но ему прощалось почти все и почти всегда, а стало быть, его положение отличалось от положения Верховного чародея двумя «почти».       «Отлично!» — подумал Барадун. Заседание близилось к концу, а это означало, что скоро можно будет вырваться на свободу.       Однако на этапе голосования магистров лишь один из них поддержал предложение Верховного чародея, так что оно провалилось.       Барадун навострил уши, чтобы понять, не ослышался ли он, и протер глаза, чтобы убедиться, что зрение его не подводит. Впервые за последние пять лет Твэлн отказывался плясать под его дудку, а уж магистры, непослушные воле Верховного чародея — это вообще уникальный случай!       — Это что-то интересное… — пробормотал Барадун, вглядываясь в лица заседателей. «Кто же из вас подговорил магистров?..»              Златорог принял удар со спокойствием аскета. Он пока не имел права посещать Калабор, так что дожидался чародея в гостиной Розового дворца. После окончания Твэлна Барадун явился домой голодный и возбужденный. В его светло-зеленых глазах разгорался огонек азарта.       Квинто накрыл на стол. Аромат лагмана с зеленью и жареных бараньих ребрышек ненадолго отвлек Верховного чародея от мыслей о великом, но, как только первый голод был утолен, беседа продолжилась.       — Теперь я не могу поднимать этот вопрос до следующей осени, но есть и другой способ попасть в Орден.       — Да, — задумчиво откликнулся Яррис, — практически канувший в прошлое способ.       — Чудо, Подвиг и Вклад, — перечислил Барадун, загибая пальцы правой руки. — Выполнишь эти три условия — и Орден тебя примет. Подвиг, как мы знаем, ты уже совершил в Мертвой мерзлоте. Чудо явил нам, организовав ледяной каток в середине лета. Остался вклад.       — Это сложнее всего, — нахмурившись, заметил Ледоруб. Правое веко его дернулось. — У меня практически не осталось золота.       — Я бы одолжил тебе, но с некоторых пор Орден Преобразования ужесточил правила для алхимиков, так что золото нынче особенно в цене! — Барадун с удовольствием посмеялся над собственной шуткой. Яррис лишь усмехнулся уголком рта.       — М-да, ну так вот. Необязательно вкладывать деньги — есть еще правило тысячи добрых дел.       — Я на пути к этому. Как оказалось, в Гердоне полно попрошаек и наглецов. Отдельные личности не гнушаются обивать пороги волшебников с весьма дорогостоящими просьбами.       — Да уж… Выбирай самых жалких на вид. Те, кто хорошо одеты, вполне могут заплатить за услуги волшебника и лишь хотят сэкономить за твой счет.       — До этого я и сам додумался, спасибо. Есть хитрецы, которые одеваются в рванье чуть ли не у дверей моего дома. Полагаю, тысяча добрых дел будет копиться долго. Так или иначе, мне нужно раздобыть золото, и я, кажется, знаю, как это сделать, хоть плану и больше тридцати пяти лет.       Барадун с интересом поднял брови.       — Мефитовые болота.       — За Южным мостом? Местечко довольно гиблое… Далеко добираться, опасно, ну и… это же болота! Что ты надеешься там найти? Торф? Ну, тогда оно того не стоит.       — Там есть залежи железной руды, и обширные, судя по исследованиям, которые проводил один мой давний знакомый. Жаль, он погиб до того, как сумел извлечь пользу из своего открытия.       Несколько оживившись, Верховный чародей заметил:       — Это уже лучше! Но такие дрянные земли тоже стоят каких-никаких денег.       — Уверен, смогу купить их за бесценок, если ты не проболтаешься кому-нибудь о руде.       — Погоди-ка… — Барадун позвонил в колокольчик и велел Квинто принести карту владений. Когда тот вернулся, чародей уселся на соседний с Яррисом стул и, сдвинув серебряную посуду в сторону, разложил карту поверх скатерти. — Южная часть болота принадлежит королю. Казенную землю купить ты не сможешь, но право разработки — запросто и почти даром, главное платить налог с железа. А вот северная… Точно, я же помню эту историю! Король обещал отдать половину болота храбрецу, который очистит местность от грязевых мефитов. Помнится, два полуэльфа тогда собирали отряды авантюристов — и преуспели. Вот, видишь? Эта сторона — семьи Бакката, эта — Андермун.       — Андермун? — повторил Яррис, убирая со стола руку, которой нечаянно коснулся мизинец чародея.       — Да, то был брат Ширы. Я, правда, забыл, как его звали… На «Ш» как-то.       — Шервуд — я тоже вспомнил эту историю.       — Малус Бакката бывает в Гердоне, его ты легко найдешь. — Барадун, чуть шире расставив руки, слегка уперся локтем в Ледоруба. — Что касается Андермунов, придется либо наведаться в поместье, либо… О! Я велю отправить главе семейства приглашение на Праздник урожая в Розовом дворце!       — Ты тут собираешься праздник устраивать? — поинтересовался Яррис, слегка отстраняясь.       — Только вечеринку для важных персон. — Барадун наклонился к собеседнику, будто собирался шепнуть ему что-то на ухо, но вместо этого подмигнул и добавил с улыбкой: — Горожане и сами прекрасно развлекутся на площади перед Ратушей!       — Твоими устами вещает сама мудрость. — Яррис отодвинул стул подальше от чародея, но тот подхватил карту и наклонился к Златорогу еще ближе.       — Вот тут проходит граница, видишь? Вот же! Видишь? Видишь?..       — Вижу! Вижу прекрасно! Убери уже это от меня!       Верховный чародей с лукавой усмешкой выпрямился и свернул карту. Он был очень доволен новым планом, а еще больше тем, что смог-таки вывести невозмутимого волшебника из себя.              — Как твои ожоги? Все зажили? Кислотные — самые противные! — Крепкая статная женщина по имени Энтина поморщилась. Бывалая охотница, она носила одежду из кожи и меха, и теперь, после двухнедельного похода, от нее остро разило потом и шкурами.       — Зажили, спасибо тому юному жрецу, — отвечала Шира.       — Такой хорошенький! Покраснел что свекла, а ведь это были только плечи. Представь, если бы ты…       — Да уж! — поспешно откликнулась лучница. — Хорошо, что кислота на торс не попала. Еще бы и доспех повредился…       — Это моя вина: не думала, что та виверна — матриарх и успела обзавестись выводком. Ну, главное, мои ребята не растерялись, о тебе уж молчу. Вот, держи оставшиеся двадцать пять. — Энтина протянула Шире кожаный ремень с зашитыми в нем монетами. Та застегнула его на талии рядом со своим собственным ремнем и небрежно повязала поверху темно-зеленый кушак.       — Скромно в этот раз.       — Так порталы подорожали! Если еще работка появится, тебя звать?       — Конечно, у меня же ребенок в школе учится.       Энтина сочувственно присвистнула.       — Дорогое удовольствие…       — А то!       — По правде, завидую я тебе, девонька!..       — Чему?       — Долголетию и здоровью. Сколько тебя помню, ничуть не меняешься. Ребенок вырос, а ты все скачешь, как молодая козочка. У меня вон спина уже не та, да и колени — боюсь, придется отправляться на отдых. Не виверны доконают, так что-нибудь еще. Знаешь, есть один молочник с рыжими усами — не люблю блондинов! — давно уже носит мне молоко свежее да цветы. Может, пора уже посмотреть на него по-доброму, как считаешь?       — Самое время, — улыбнулась Шира. — Праздник Урожая скоро, все женятся… Ты пока доброту прояви, а остепеняться или нет — решить еще успеешь.       Женщины со смехом распрощались, и лучница поспешила к дому.       Наступило самое благодатное время года: урожай был собран, жаркие дни остались позади, а дожди еще не зарядили. В эту пору изобилия крестьяне и горожане играли свадьбы с расчетом на то, что, с благословения Маэдры, дети, зачатые в середине осени, родятся в разгар лета будущего года.       «У меня так и получилось без всяких расчетов, — хмыкнув, подумала Шира. — Иной раз Маэдра раздает свои благословения тем, кто их вовсе не просил. Как раз восемь лет тому назад мы отправились на разведку к ледяной башне…»       Отогнав непрошенные мысли, лучница расправила плечи и подставила солнцу, уже повернувшему на запад, слегка тронутое загаром лицо. Улицы были полны народа, слышались крики зазывал, пахло яблочными и тыквенными пирогами, коптильнями, мясом и рыбой. Зазевавшись, Шира едва не налетела на высокого плечистого паладина в белой одежде и блестящем доспехе.       — Прошу прощения, прекрасная леди! — Произнес он, склонив голову. — Свет ваших глаз ослепил меня.       Паладин выпрямился и посторонился; проходя мимо, лучница смогла разглядеть его лицо. Он улыбался и провожал ее теплым взглядом. Мужчина был красивым, без растительности на лице, с румянцем во всю щеку и темными, коротко стриженными волосами. Шира не ответила ему, потому что не собиралась заводить знакомство, — только кивнула в знак благодарности.       «Точно! — подумала она. — В городе же принц Эделин! Колесит по ярмаркам страны в преддверии праздника. Наверное, это один из его свиты».       Дома Бэль-Лиз подтвердила, что принцу действительно было угодно задержаться в Гердоне на некоторое время.       — Калеб ушел с детьми встречать Амарриса, а я готовлю ужин.       — Я б тебе помогла, да с дороги вся в пыли.       Молодая женщина улыбнулась, зная, что хозяйка лукавит.       — Нагреть воды в купальню?       — Угу. — Шира опустилась на табурет, но сидеть спокойно не могла.       — Что же ты треплешь эту несчастную петрушку грязными руками? — не выдержала Бэль-Лиз. — Тебя что-то беспокоит?       — Знаки судьбы! — выпалила лучница.       — Это какие?       — У меня предчувствие, и я на каждом шагу встречаю подтверждение ему!       — Ужас какой! В самом деле?       Шира кивнула и нахмурилась.       — Во-первых, я шла мимо рыбного рынка — специально обошла его стороной, чтобы не провонять, — наткнулась на прилавок с морскими окунями, и они лежали на льду!       — Ничего себе! Вот рыботорговец шикует…       — Во-вторых, когда я уже повернула к Каналам, то встретила мальчишек, которые играли дохлой летучей мышью!       — Бедняга, надеюсь, это не они ее убили…       — Нет, на вид она была очень старой и готовой к смерти по естественным причинам. Не в этом дело! В-третьих, когда я уже поворачивала на улицу Фокусников, у «Веселого очага» наткнулась на гнома-зазывалу…       — О, того забавного, с механической вертушкой? Бруно от нее в восторге!       — Да! Намного важнее то, что он горло сорвал, нахваливая их свежайшую ветчину и ореховый эль! Когда я это услышала, у меня аж сердце затрепыхалось! Столько совпадений…       Хотя для Ширы все было предельно ясно, озадаченной Бэль-Лиз потребовались объяснения, после которых она сказала со вздохом:       — В городе Его Высочество с целым отрядом могучих паладинов, а у леди сердце трепещет при мысли о злом волшебнике?!       Шира сомневалась насчет того, что Яррис Златорог такой уж ужасный злодей, но возразить не осмелилась и вышла из кухни посрамленной, виновато понурив голову.              Тем же вечером Барадун вызвал ее к себе, а точнее, в «Рубиновую цаплю». Лучница, уже подготовленная знаками судьбы к встрече с Ледорубом, почти не удивилась, застав его там, и сумела вовремя натянуть на лицо маску равнодушия.       «Рубиновая цапля» была еще одним излюбленным местечком Верховного чародея. Гости сидели здесь на деревянных скамьях, откинувшись на шелковые подушки; части помещения отделялись друг от друга роскошными занавесами из легчайшей ткани; заказы разносили миловидные девушки с гладко выбритыми телами, в коротких туниках, не скрывающих очертаний фигуры. У каждой девушки в волосах поблескивало позолоченное перо.       Шира кое-как пробралась через все занавесы к низенькому столику, на котором стояли кувшин с вином, бокалы, блюда с фруктами и сладостями, и не очень вежливо поинтересовалась у Барадуна, зачем он ее вызвал. Если бы его лицо выражало хоть каплю озабоченности и тревоги, лучнице было бы проще изобразить почтение, но у нее имелись все основания подозревать чародея в безделии и праздности. В таком случае, зачем она здесь?       Яррис смотрел на Ширу снизу вверх (сесть ей было некуда) и думал о том, что такую изящную длинную шею с четкой линией подбородка и скул видел лишь у мраморных статуй на островах Энег-Тиливерн. Призвав собственные мысли к порядку, усилием воли он отвел взгляд и слегка нахмурился, изображая серьезность и сосредоточенность.       — Я кое-что хотел узнать о твоем брате, — пояснил Барадун. — Можешь немного рассказать, что он за человек?       — О каком именно брате и зачем вам это? — Шира беспокойно стрельнула глазами в сторону Ледоруба.       — О Ше… Ше…       — О Шоне, — подсказал Яррис. — Старший из наследников, он наравне с отцом распоряжается владениями семьи Андермун.       — У тебя такие страшные глаза! Расслабься, речь всего лишь о покупке земли!       — Почему тогда вас интересуют его человеческие качества?       — Потому что я хотел пригласить его на Праздник Урожая в Розовый дворец, и если он унылый и ворчливый тип, пусть лучше остается дома!       Шира еще сомневалась, хоть и не понимала, в чем тут может скрываться подвох, и ответила осторожно:       — Да нет, он… обычный.       — Вот видишь! — воскликнул Барадун, обращаясь к Яррису. — Ничего особенного в этой семейке нет.       Златорог усмехнулся, неодобрительно качнув головой, а затем попросил Ширу перечислить всех ее предков до седьмого колена.       — Зачем?! — сокрушенно возопил Верховный чародей.       — Не хочу ударить в грязь лицом в беседе с Андермуном.       Барадун выбрался из-за стола и вскочил на ноги.       — Ну ладно, вы тут сами развлекайтесь с сонмом почивших предков, а я загляну к хозяйке уточнить кое-что. — Он уже скрылся за занавесью, но затем просунул голову обратно и повернулся к Яррису со словами: — А ты, кстати, долго еще собираешься разыгрывать недотрогу? Это, между прочим, может разрушить твою репутацию, а я ведь уже слух пустил, что Златорог — прозвище, а не фамилия!..       И, как всегда, оставив собеседников в неловком молчании, Верховный чародей отправился по своим делам.       — Думаю, вас не предки мои интересуют? — наконец произнесла Шира, разглядывая чеканку на серебряном кувшине.       Ледоруб быстрее преодолел смущение и смотрел на стоявшую перед ним лучницу, не моргая и подбирая подходящие слова.       — Ты должна присутствовать на приеме в Розовом дворце. Барадун этого не скажет, но его положение меняется и нужно знать, о чем шепчутся в высших кругах.       Шира хмыкнула и взглянула Яррису в глаза.       — Ну раз он сам не просит, зачем мне вмешиваться?       — За это я сделаю тебе одолжение.       — Мне это не нужно!       — Нужно, просто ты об этом еще не знаешь.       — Ну вот сделаете — тогда и посмотрим!       Яррис усмехнулся.       — Я собираюсь купить Мефитовые болота, а Шон Андермун давно мечтает от них избавиться.       Лучница нахмурилась на секунду, припомнив кое о чем, но смолчала.       — Однако ему пока неизвестно, что в этих болотах находятся богатые залежи железняка.       — Вот как? Но если он об этом узнает, то может и передумать!       — И будет в своем праве. Ты увидишь его на празднике в Розовом дворце.       Шира напряженно размышляла, но никак не могла разгадать задумку Ледоруба. Во что она точно не верила, так это в то, что он готов поступиться своими интересами ради Барадуна.       — Это все, что вы хотели мне сказать?       Яррис кивнул.       Пробираясь к выходу сквозь завесы, Шира наткнулась на Верховного чародея, который пребывал в приподнятом настроении после общения с хозяйкой «Цапли». Лучница поделилась с ним опасениями, которые Барадун, конечно же, не воспринял всерьез.       — А что насчет моего талисмана? Уже шесть недель прошло. Потерял, наверное, и боишься сказать?       — Почему ты все время подозреваешь порядочных людей? Может, праздник и пойдет тебе на пользу — расслабишься, пообщаешься…       — Талисман, — нетерпеливо напомнила Шира.       — Я не обнаружил ничего, кроме заявленных свойств. Любопытная магия, кстати — вполне подходящая волшебнику с легкими параноидальными мизантропическими наклонностями. А в чем проблема?       — Не знаю! Я вижу, как расставлены фигуры, но не понимаю, какая ведется игра…       — Все вокруг игра и не стоит особого беспокойства. — Чародей пожал плечами. — Ты столько раз убивала его, может, пришел его черед.       — Что ты несешь? — Шира нахмурилась.       — Представь, что ты прожила тысячу вторжений в Ледяную башню в тысяче одновременно существующих реальностей, и только в одной из них вместо того, чтобы убить Ярриса Златорога, ты решила его поиме…       — Задушу тебя этой занавеской! — краснея, перебила чародея лучница.       — Ладно-ладно. А все же, как тебе удалось его соблазнить? Даже близняшки не сработали.       — Я не соблазняла его — это он меня очаровал! Но все в прошлом, и я скорее поверю, что он станет скрывать корыстный интерес за любовным, чем наоборот.       — Можно подумать любовный интерес не корыстный.       — Не думаю, что настолько нравлюсь ему. Тут что-то другое…       — Другое? — Барадун потеребил кудрявую бородку. — Ну не знаю, может, он и в самом деле заботится обо мне и моей безопасности. Я мог бы предположить… Ведь мы так много времени проводим вместе, к тому же мое обаяние… Хм, а тут есть над чем подумать!       Шире не очень хотелось, чтобы чародей и дальше делился с ней своими замечательными мыслями, так что она исчезла за ближайшим занавесом.