***
Ночь, а следом за ней и весь день пролетели удивительно быстро. Если бы не разыгравшаяся над Лондоном гроза, Майкрофт бы и не заметил, сколько прошло времени. Но дождь, то затихая, то едва не сводя с ума этой непрекращавшейся дробью, бил в окна, сломанным метрономом отсчитывая мгновения, минуты, часы, которые утекали сквозь пальцы, не принося ничего взамен. Никакой новой информации. Шерлок был прав. Лестрейд действительно оказался довольно полезен, пусть скорее как правовой механизм, чем ключ к решению сложной задачи. Ему было достаточно показать документы и чуть прикрикнуть, чтобы поторопить сонных охранников зданий, имевших частные камеры видеонаблюдения. Те, которые были соединены с единой государственной сетью, уже давно и планомерно отсматривались сотрудниками соответствующего отдела. Лестрейд не задавал ненужных вопросов. Лишь дёрнул бровями, читая краткое досье Эрики, когда взгляд зацепился за строчку «семейное положение» и стоявшее рядом имя старшего Холмса с датами регистрации и расторжения брака. Но промолчал, благоразумно решив, что это совсем не его дело. Его делом было найти похищенного человека, будь тот хоть простым работягой, хоть членом королевской семьи. В общем-то, установить маршрут движения Фрэнка тем вечером оказалось не так трудно. Ровно до того момента, как автомобиль выехал за пределы городской черты, где камеры, ввиду практически полного их отсутствия, оказались бесполезны — только Фрэнк мог сказать, по какой из грунтовых дорог он свернул. Но выяснять это, похоже, и не было особого смысла. Главный вопрос заключался в том, с кем Фрэнк встречался. И лишь при наличии этой информации поиски перестали бы выглядеть, как безуспешное барахтанье в открытом океане. Но пока складывалась именно такая картина. Джон, как и все, не сомкнувший глаза ночью и весь день пробегавший с Шерлоком по городу, отчаянно боролся с сонливостью, глотая принесённый Антеей крепкий кофе. Он сидел в кресле, пристроившись за спиной Майкрофта, который, за неимением большего, безостановочно пересматривал единственную из сотен полученных записей с камер, на которой можно было разглядеть Эрику. Сердце сжималось от боли всякий раз, когда Майкрофт, неизменно возвращая нужный фрагмент, смотрел, как Эрика вновь и вновь садилась в этот чёртов автомобиль. В воспалённых глазах уже давно рябило, но это не останавливало. Распаляло ещё сильнее. И Майкрофт всё отчаяннее нажимал на кнопку перемотки. Шерлок, переписывавшийся с кем-то из сборища лондонских бездомных, шумно вздохнул, устав от бесконечно повторявшегося мельтешения на экране. — Майкрофт, — позвал он, — хватит уже. Это ничего не даст. — Я думаю, где просчитался, — словно и не услышав его, ответил тот и забарабанил пальцами по столу, теперь не останавливая запись, на которой был виден дожидавшийся такси Шерлок — Фрэнк с Эрикой к тому моменту уже уехали. — Ты ни в чём не виноват. Майкрофт скептически хмыкнул. Он знал наверняка. Виноват. Совершенно точно. Не прямо, так косвенно. Потому что изначально, ещё только делая Эрике предложение, понимал, что подобное могло произойти. И с каждым годом, с каждым новым продвижением по службе в вопросах безопасности всё становилось хуже и хуже. Чем больше власть — тем больше ответственность за близких. Годы в политике научили его этому. Он должен был это учитывать. Но потерял концентрацию. Забылся, обиделся. И повёл себя глупо. Так глупо, как, пожалуй, никогда не поступал. Что бы ни было между ними, что бы Майкрофт ни думал, Эрика по-прежнему была частью его семьи. И должна была остаться, даже если бы встретила кого-то, кто полюбил её так сильно, как она того заслуживала. Потому что не так давно она носила фамилию Холмс. И лишь по его, Майкрофта, вине сейчас это было не так. — В любом случае вся ответственность лежит на мне, — хлопнув ладонями по столу и поднявшись из кресла, сказал Майкрофт, отойдя к окну и разминая затёкшие мышцы. Ужасно болела шея, и мучительно сдавливало виски. — А может, тебе просто нравится себя винить? Так не медли, иди и сдайся полиции, — раздражённо буркнул Шерлок. — Или, в конце концов, возьми себя в руки. Потому что виноват вовсе не ты, а этот Уоллес и компания. И мы их найдём!.. — Мы нашли, мистер Холмс! — в кабинет без стука ворвался взмыленный юноша, едва успевая перебирать ногами. — Норвежцы по нашим координатам установили телефонный аппарат, с которого был совершён звонок, и вычислили личность звонившего. Это некий… эм, — он заглянул в наспех составленный отчёт, — Оуэн Хогг. Покинул Норвегию четыре часа назад. Вот, здесь вся информация. Майкрофт, взглянув в бумаги, выругался себе под нос. Даже если имя было настоящим, а это ещё нужно было перепроверить, этот Уоллес-Хогг затеял игру в догонялки, то ли рассчитывая скрыться, то ли пытаясь отвлечь на себя часть внимания, чтобы отнять время. Он явно не был идиотом и понимал, что на уступки Майкрофт Холмс просто так не пойдёт. — Что с твоими бездомными? Кто-нибудь что-то видел? — протянув документы и Шерлоку, уточнил он. — Пока выясняю. Но, кажется, конверт с телефоном на Бейкер-стрит принёс кто-то из местных мальчишек. — С чего ты взял? — Миссис Хадсон его запомнила. Или считает, что запомнила. Майкрофт обречённо фыркнул себе под нос. Прошли сутки, а на руках были одни лишь беспочвенные догадки. Его, и без того раздражённого, всё это нервировало до дрожи. Либо дрожал он от недосыпа. Одно из двух, но даже в этом было больше конкретики, чем в том, что происходило вокруг. Все что-то делали, шевелились и гудели, будто пчёлы в улье. Но одновременно с этим не приносили ровным счётом никакой пользы. Пожалуй, только Ватсон, честно прикорнув в углу, не пытался изображать бесполезную активность. — Поезжайте домой, — открыв окно, чтобы впустить в кабинет хоть чуть-чуть свежего воздуха, посоветовал Майкрофт. Дышать стало немного полегче, но пропитавшая улицу влажность заставила поёжиться от холода. — Толку от того, что вы оба тут торчите, сейчас нет никакого. — Ты меня выгоняешь? — изумился Шерлок. И даже оторвался от телефона, возмущённо вскинув брови. — Тебе следует отдохнуть. — Ерунда. Я чувствую себя превосходно. — Ты зеваешь каждые пять минут. Я считал. — А ты каждые десять. И что с того? Не похоже, чтобы ты очень-то торопился уезжать. — Именно это я и собираюсь сделать, — прижавшись виском к стеклу, вздохнул Майкрофт. — Мне надо кое-куда съездить. Если появится информация, я сразу же… — Куда? Я с тобой! — грубо прервал Шерлок, и Джон, дёрнувшись, распахнул глаза, старательно делая вид, что не спал. — Боюсь, мне нужно побыть одному. И не спорь, Бога ради. Мне не до того, — Майкрофт поднял ладонь, призывая не перебивать, потому как Шерлок вновь недовольно распахнул рот. — Пожалуйста. Сделай, как я прошу, ладно? И, совсем как в детстве, когда нужно было уговорить младшего брата сделать что-то, что он очень не хотел, положил руку ему на плечо, чуть сжав пальцы, будто приводя в чувство. Шерлок, сцепив зубы, раздосадованно дёрнул подбородком. — Будь на связи, — ворчливо проговорил он, а потом подхватил с вешалки своё пальто и куртку Джона и, многозначительно сверкнув напоследок глазами, скрылся в коридоре, пока Ватсон, не особо что-то понимая, пытался разобраться, следовало ли уйти и ему. — Спокойной ночи, Джон, — кивнув на дверь, поторопил Майкрофт. И, наконец оказавшись в одиночестве, перестал притворяться. Пиджак и галстук мигом полетели на диван — ненужные, неудобные, душившие… Всё это было лишь оболочкой, скрывавшей пылающий внутри пожар, который Майкрофт не мог обуздать. Его рациональная часть, по-прежнему пытавшаяся блокировать тоскливые порывы сердца, говорила не думать о плохом. В конце концов, время ещё было, были возможности и средства. А тревога лишь мешала. Но Майкрофт не понимал, как сейчас с ней справляться. Он… не мог ничего с собой поделать. Страх, то накатывая волнами, то отступая, тугим узлом копился в районе солнечного сплетения. И хуже всего была неопределённость, ведь Майкрофт, по сути, толком ничего и не знал. Где держали Эрику? В каком она была состоянии? Что ей сказали, да и говорили ли вообще? И почему она ничего никому не рассказала про Фрэнка? Если уж не ему, Майкрофту, то хотя бы Шерлоку. Почему?! Майкрофт схватил со стола свой телефон и вышел из кабинета, уже и не надеясь сегодня столкнуться с кем-либо, кто принёс бы ему хорошие новости. На самом деле, хоть какие-нибудь новости. — Звоните мне в любое время, если появится даже самая незначительная информация, — одевшись и вызвав водителя, велел он секретарю. И тот, послушно закивав, устало залепетал что-то невразумительное, но Майкрофт прервал его быстрым движением ладони, на самом деле совсем не желая никого слушать. Машина ждала его у выхода. В салоне царил приятный, блаженный полумрак, но Майкрофт опасался, что просто-напросто уснёт, а потому включил подсветку, не давая глазам даже секунды отдыха, пусть и чувствовал, что веки становились всё тяжелее, а заставлять себя моргать приходилось через силу. — Куда едем, сэр? — уточнил водитель. Майкрофт, по памяти назвав нужный адрес, откинул голову на подголовник и бессмысленно уставился в потолок. Около недели назад, примерно в этом же часу, когда на улице было уже темно, а Майкрофт чувствовал себя хуже некуда, на соседнем месте сидела Эрика. Живая, здоровая, почти что его Эрика. Нужно было только удержать — мягко и осторожно. И не оступиться. Думая об этом сейчас, задним умом, он понимал, что это было совсем несложно. У него могло получиться. У него, чёрт возьми, почти получилось. Эрика ведь была не против. Она не сопротивлялась, а он не настаивал. И выходило, что это обоюдное решение, этот общий порыв значил для них обоих куда больше, чем резко вскипевшие в жилах чувства. Майкрофт прижал кулак ко рту и с силой прикусил кожу на указательном пальце, притупив эмоции и сфокусировавшись на физической боли. Так было проще — хороший, пусть и временный, отвлекающий манёвр. Только разве от себя убежишь? Пробок не было, и доехать получилось быстро. Майкрофт отпустил водителя, предполагая, что в ближайшие несколько часов поиски не сдвинутся с мёртвой точки, и мучить ожиданием помимо себя ещё и этого беднягу, которого дома ждала семья, было жестоко. Немного постояв на улице, Майкрофт дёрнул ручку знакомой подъездной двери и вскоре, поднявшись по ступенькам, остановился около нужной квартиры. Он очень хотел, чтобы ему открыли. Но вместо этого, тяжело вздохнув, достал ключ и сам отпер дверь, шагнув в вязкую тьму коридора. И, как и в прошлый раз, не смог найти на стене выключатель. Оставалось лишь часто моргать, надеясь, что глаза быстро привыкнут и не придётся спотыкаться о расставленные предметы. Нащупав крючок для одежды, Майкрофт повесил на него пальто и, ориентируясь на свет уличных фонарей, бивший в окна, прошёл на кухню. Шторы были раскрыты и медленно колыхались — то ли реагируя на его движения, то ли из-за ветра, задувавшего в мелкие щели рамы. Было безумно тихо, практически до звона в ушах. И одиноко. На столе стояла кружка, тускло сверкнула металлической гранью ложка. Пустая тарелка, должно быть, наспех оставленная утром невымытой, лежала рядом с раковиной. И всего — по одному, в штучном экземпляре. А на подоконнике поблёскивал стеклянными боками подаренный им снежный шар. Майкрофт всё же включил свет, потом набрал воду в чайник и поставил его кипятиться. Так хотя бы исчезло ощущение абсолютной брошенности и покинутости. Будто ещё секунда — и Эрика должна была выйти из соседней комнаты, поинтересоваться, на каком основании он ворвался к ней без спроса и начал хозяйничать, а Майкрофт серьёзно, но с совершенно довольным выражением на лице ответил бы, что больше никуда никогда не уйдёт. Он зажмурился и, стиснув зубы, помотал головой. Хорошо было бы найти что-то покрепче. Но в шкафчиках у Эрики не было даже кофе. Осушив чашку с чаем парой больших, быстрых глотков, Майкрофт вымыл за собой посуду и ушёл в спальню. Если бы кто-нибудь спросил у него, зачем он приехал сюда, подобрать осмысленный ответ стало бы непростой задачей. Просто потому, что ему было нужно. Нужно было оказаться в этой комнате, сесть на аккуратно заправленную постель и, сбив мягкий плед в драматичный, неаккуратный ком, упасть на прохладную ткань одеяла. И дышать, дышать, задыхаться — родным, тёплым запахом, чуть ощутимо витавшим вокруг. Уткнувшись носом в подушку, Майкрофт зажмурился и выдохнул, выталкивая практически весь воздух из лёгких. Голова начала кружиться, стоило лишь поменять положение в пространстве. Но это не была карусель, от которой быстро мутило. Скорее медленное, убаюкивающее покачивание. И Майкрофт, поморщившись от собственной слабости, нехотя открыл глаза. Стены и потолок тут же стали расплываться — это было явным признаком усталости. Хорошо было бы открыть балкон… Эрика всегда любила выходить по ночам на балкон и смотреть в небо. Особенно в августе, когда яркий поток Персеид, срываясь в неизвестность, скользил по тёмному полотну быстрыми лучами. Свет Лондона мешал, но она наотрез отказывалась куда-либо уезжать одна. Поэтому довольствовалась видом с террасы, пока Майкрофт в очередной раз работал… Он съёжился, сжался и на секунду возненавидел самого себя. Сколько раз он видел в её глазах невысказанную боль? Она не обижалась. Она терпела и чего-то ждала. Наверное, что он, наконец, определится, что поменяет приоритеты, что всё поймёт. И, быть может, когда-нибудь он бы всё же понял — но к тому моменту было уже поздно. Их дом теперь был только его домом. Их сад — его садом. Её грушевое дерево билось в окна его кухни, каждый раз напоминая ему о её увиденной во сне мечте: чтобы тёплыми летними днями, когда солнце, догорая на горизонте, превращало всё в багряное зарево, а по полу тянуло тёплым ветерком, можно было лишь вытянуть руку и сорвать что-то с ветки. Во сне это был персик. В их климате даже на грушу можно было рассчитывать с большим трудом, и всё же в этом году она должна была дать плоды. Майкрофт никогда об этом не думал, но… Сейчас он очень надеялся, что она зацветёт, а Эрика это увидит. И беззлобно пожурит его за то, что, в отличие от этого несчастного дерева, почти все кусты шиповника, высаженные вокруг ограды, перемёрзли за зиму, оставленные без её заботливой руки. Майкрофт с головой зарылся в плед, почувствовав, как закололо в висках. Давно пора было привыкнуть. Но без Эрики дома всё ещё было неуютно. Быть может, просто оттого, что Майкрофт не хотел к этому привыкать. Он думал, что они постареют вместе — как его родители, не расстававшиеся, казалось, ни на один день с тех пор, как поженились. В этом было что-то нелепо романтичное, с долей слепой привязанности и без лишнего драматизма, которого теперь хватало с лихвой. Он бы по-прежнему звал её «Рики»… Майкрофт горько поморщился, когда в ответ на это в ушах зазвенело приглушённо-мелодичное «Майк», протянутое с таким наслаждением, что он буквально физически ощутил, как опалило губы, а тонкие пальцы, опустившись ему на плечи, настойчиво потянули, будто умоляя перевернуться на спину и обжечься о горячие простыни, чтобы сорвать шумные вздохи — вновь, и вновь, и вновь… Свернувшись под пледом и простонав от боли, Майкрофт закрыл глаза руками, словно это могло помочь ему не думать и не видеть всплывавшие в мыслях образы. Он надавил ладонями — и под веками вспыхнули цветные пятна, а всё вокруг напряжённо загудело. Вот так было лучше. Противно, но хотя бы не так тоскливо, будто из груди выдрали сердце, на месте которого образовался вакуум. Он знал, что в нём говорили усталость и злость. Знал, что лучше всего было просто-напросто уснуть, позволить телу и мозгу немного отдохнуть. Он всё это прекрасно знал. Но сделать ничего не мог.***
За ночь небо значительно просветлело. Под утро за тяжёлыми тучами даже стала проглядываться луна, однако вскоре её вновь накрыло безрадостными облаками, и Лондон погрузился в своё привычное состояние — бездушную серость, от которой не спасали даже мелькавшие в центре города ярко-красные даблдекеры. Шерлок, то и дело недовольно поглядывая в окно, ждал появления брата. Пока не появилось никаких новостей, пусть неофициально на уши были подняты и служба разведки, и несколько отделов Скотланд-Ярда, и спецслужбы, о существовании которых простым англичанам было ничего неизвестно. Даже бездомные, подкупленные обещанием щедрого вознаграждения, шныряли по подворотням, пытаясь разузнать хоть что-нибудь. И это однозначно начинало привлекать к делу больше лишнего внимания и шумихи. Но всё до сих пор, как и в самом начале, замерло на мёртвой точке. — Где Майкрофт? — спросил Джон, выйдя из душа и до сих пор пытаясь бороться с сонливостью, хотя проспал как убитый положенные для организма восемь часов. — Сказал, что скоро подъедет. — Уже есть какой-то план? — План простой, доктор Ватсон… Джон, — кивнув вместо приветствия, исправился бесшумно появившийся на пороге старший Холмс и отставил к стене зонт-трость, — искать дальше. Таким Майкрофта Джон, пожалуй, ещё никогда не видел. Он был весь осунувшийся, бледный, с тёмными кругами под глазами, но гладковыбритый и в извечно строгом костюме. Казалось, планете нужно было сойти с орбиты, чтобы Майкрофт изменил самому себе и предпочёл пиджак чему-то более удобному — свитеру, например, которого в его гардеробе, должно быть, и не существовало. И тем не менее, на лице Майкрофта горела такая решимость, что любой мог однозначно понять — вставать у него на пути было себе дороже. Особенно сейчас, когда весь его вид говорил о том, что хватит малейшей искры, чтобы спалить всё вокруг. — Ты не спал? — пристально вглядываясь ему в глаза, уточнил Шерлок. В ответ в хмурой синеве загорелась усталость. — Я не смог уснуть. Но это неважно. — Бессонница? — Мысли мешают. Полагаю, это семейное проклятье. Шерлок понимающе покачал головой. Он и сам едва сумел поспать пару часов, хотя и валился с ног от усталости, вернувшись поздно вечером на Бейкер-стрит. И на удивление не чувствовал себя разбитым, соображая вполне сносно. По крайней мере, достаточно для того, чтобы ощутить тонкий, чуть уловимый запах, который принёс с собой брат, и понять, почему тот был так ему знаком. — Ты ездил к Эрике, — это был не вопрос. Майкрофт утвердительно мотнул подбородком. — Что ты хотел там найти? — Ничего. — Тогда зачем?.. — Не хотелось ехать домой. Добираться, знаешь ли, довольно далеко. Да и потом, — Майкрофт тихо вздохнул и присел на диван, уставившись себе под ноги, на закрученный узор ковра, — у неё мне было спокойнее. — О, да, настолько спокойно, что ты так и не поспал, — чуть раздражённо, с нотками язвительности, кивнул Шерлок. — Я всегда знал, что в тебе есть что-то садистское, но про мазохизм и не догадывался. Неужели тебе так приятно мучить себя? Майкрофт, хмыкнув, потёр ладонью горячий лоб. А потом сунул руку во внутренний карман пиджака и, помедлив, вытащил оттуда тонкое золотое кольцо, словно подтверждая, что Шерлок был не так далёк от правды. — Ты поймёшь меня, если когда-нибудь женишься, братец мой, — пробормотал он и крепко сжал кулак, чуть поспешно спрятав кольцо обратно. Как если бы боялся его потерять. — Боже упаси, — отмахнулся Шерлок. — Мне и без того забот хватает. Майкрофт приподнял уголки губ. Шерлок, как и всегда, реагировал так, как он ожидал. Хоть что-то, оставаясь стабильным, не менялось из года в год. Маму, однако, такой ответ бы совершенно не устроил. — Звонил Лестрейд, — помотав головой и отбросив ненужные мысли, Майкрофт всё же счёл нужным вернуться к делу. — Они с Фрэнком съездили в район Уотфорда и нашли то место, где была назначена встреча. Как ты догадываешься, там нет ни камер, ни даже жилой застройки. — То есть без свидетелей, — нахмурился Шерлок и, прижав руки к подбородку, забродил из одного угла комнаты в другой. — Что-то ещё? — Да. Я думаю подключить к поискам спутниковое наблюдение. Джон, наливший всем чай, едва не подавился глотком, громко закашлявшись. И взглянул на Майкрофта так удивлённо, будто впервые узнал, что у Британии есть своя космическая программа. — Вы собираетесь искать Эрику через… космос? — Не совсем в такой формулировке, но, фактически, да. При условии, что в тот день спутники были над Лондоном, а военные располагают необходимыми снимками. Но это всё может очень затянуться, потому как требует согласования на самом высоком уровне. А я не хочу, чтобы про Эрику узнал широкий круг лиц. — Почему? — сощурился Ватсон. Майкрофт, поднявшись с места, отошёл к камину и отвернулся, ясно дав понять, что ответ никому не понравится. Что в первую очередь он не нравится ему самому. — Потому что тогда мне не оставят выбора, Джон. Вы солдат, пусть и медик, но должны понимать. Жизнь одного ничего не сто́ит… — …когда на кону судьба страны, — сглотнув, закончил Ватсон. Шерлок, взглянув на них обоих с нескрываемым раздражением, даже задохнулся от злости. К чему тогда был весь этот пафос о государственном служении, если в итоге от тебя возьмут и запросто избавятся, как от ненужной, отработавшей свой век вещи? — Посмотрел бы я на то, как они, например, смогут справиться без тебя, — парировал младший Холмс. — Незаменимых нет, Шерлок. Рано или поздно и для меня найдётся подходящая смена. Так что шантажировать кого-то моим уходом с поста — глупая затея. — Тогда можно просто попытаться хакнуть их базу данных, — он пожал плечами, словно в этом не было ничего сложного. — И сесть в тюрьму с содержанием похуже, чем было в Тауэре при Генрихе VIII. Отличный план, братец мой. — Ну, ты ведь вытащишь меня, — криво улыбнулся Шерлок. — Да и потом, не я буду этим заниматься и… — Не неси чушь, прошу тебя. — Я пытаюсь придумать хоть что-то! — Нарываясь на государственную измену! От которой, уж прости, я не смогу тебя отмазать. — Ну и чу́дно. Всегда хотел посмотреть на содержание в нашей родной тюрьме. — Попроси инспектора Лестрейда. Он устроит тебе экскурсию. — Мальчики! — вмешался Ватсон. — Вам не кажется, что сейчас неподходящее время для ссоры? — Мы не ссоримся, Джон. Просто Майкрофт, как всегда, считает, что умнее всех на свете. — В нашей ситуации, знаешь ли, очень хочется на это надеяться. Шерлок глухо фыркнул и упал в кресло. Ему не нравилось чувствовать себя бесполезным и чего-то ждать. Майкрофт задачу отнюдь не облегчал. — А что с этим… Как там его… С Хоггом? — Путешествует по миру, — нахмурившись, ответил Майкрофт. — За ночь сменил две юрисдикции и затаился где-то на границе Испании и Португалии. Мы его ищем, но не то чтобы местные спецслужбы особо стремились нам помогать. Старые счёты, дипломатические игры. Знал бы ты, насколько политика грязное дело, — негодующе добавил он. — Я знаю. Теперь уж точно, — скривил губы Шерлок. — Эрика дорога не только тебе, можешь в этом не сомневаться. Майкрофт ничего не ответил. Лишь скользнул взглядом по книжному стеллажу, наткнувшись на пару старых фотографий, где была в сборе вся их небольшая семья, а потом медленно, стирая пыль, провёл пальцами по каминной полке и прикрыл глаза. — «Я обещаю тебе, ты никогда не будешь одинока, — тихо произнёс Майкрофт, не сдержав сорвавшегося с губ тяжёлого вздоха, — потому что я всегда буду рядом. С этого дня и до скончания времён», — он замолчал, опустил подбородок и слабо улыбнулся, хотя на улыбку выражение его лица было похоже меньше всего. — Это была моя свадебная клятва, Джон. Как думаете, нарушение клятвы можно простить? — Майкрофт… — Забудьте, — помотав головой, поспешно велел он. И вернул себе привычную строгость так быстро, что Джон, недоумённо моргнув, растерянно подумал, что услышанное ему и вовсе померещилось. Мало ли. Вдруг организм мог отреагировать на усталость именно таким странным образом? Только вот Шерлок смотрел на брата так, что было ясно — не померещилось. И, что удивительно, в глазах младшего Холмса горела затаённая обида, словно это именно он не мог простить Майкрофту ту ошибку. Впрочем, Шерлок явно себя сдерживал, а потому молчал об этом. Майкрофту и без того хватало причин для размышлений, чтобы слушать ещё и бесполезные упрёки. — Эрика простит. Если, конечно, до сих пор этого не сделала. Она — не мы. Сплошные чувства и оголённые эмоции… — тихо, но уверенно сказал Шерлок. Майкрофт едва заметно вздрогнул, обернувшись на него через плечо. — Просто это ты всё ещё не можешь простить самого себя. — А для этого есть повод? Шерлок пожал плечами. Не ему было судить. Он мог лишь наблюдать со стороны и делать вероятные выводы, потому как людские души никогда не входили в сферу его специфических интересов. Хотя, например, с Майкрофтом всё было ясно, как день. Но ему вряд ли было бы приятно об этом узнать. — Что ж, — глухо пристукнув ладонями по обивке подлокотников, протянул Шерлок, — насколько я понял, как таковых идей у нас нет. Не считая, конечно, незаконных… — Даже не думай об этом, — предупреждающе буркнул Майкрофт. — Отвергаешь — предлагай. Может, у тебя есть какая-нибудь гениальная мысль? Майкрофт с досадой мотнул подбородком. — И как нам быть? — вскинул брови Шерлок. — Не пойдёшь же ты в парламент с предложением: «А давайте-ка!..» Он резко замолчал. Будто звук выключили. А потом вдруг вскочил с места и, лихорадочно, даже как-то бешено сверкнув глазами, кинулся к брату. Майкрофт, чуть не налетев на кованую ограду камина, отшатнулся и шикнул, стукнувшись локтем о полку и столкнув на пол какую-то пыльную папку. — Какого?.. — Именно так и сделаем! — воскликнул Шерлок. — Он хочет обсуждений в парламенте? Так пускай их получит! — Ты рехнулся?! — Я в своём уме, Майкрофт. Пораскинь мозгами! Мы устроим приманку, и кто-нибудь обязательно… — Нет, ты совершенно точно сбрендил! Я не пойду ни на какие уступки! Я не позволю!.. — Что, опять выберешь свою чёртову работу? А на Эрику плевать? — Следи за языком! — сквозь сжатые зубы прошипел Майкрофт. И от его тихого, зловещего тона по спине у Джона пробежали мурашки. Но Шерлоку было всё равно. Это не пугало его лет с одиннадцати. А сейчас, когда он был совершенно уверен в том, что прав… Шерлок исподлобья взглянул на брата и, не скрывая негодования, дёрнул воротник рубашки с такой силой, что верхняя пуговица чуть не оказалась вырвана вместе с нитью. — Успокойся, Шерлок. — Не указывай, что мне делать! — огрызнулся он. — Ты не понимаешь, что предлагаешь, — едва удерживая вскипавшее в венах возмущение, вздохнул Майкрофт. — Мы столько работали, чтобы хотя бы в ближайшие годы не допустить подобных эксцессов, а ты говоришь мне собственными руками… — Значит, вы плохо работали, раз в итоге во всю эту канитель оказались втянуты невинные люди! Чихать я хотел и на шотландцев, и на то, что депутаты будут вынуждены поохать для вида, а где-нибудь на Даунинг-стрит пройдут митинги. Я найду Эрику, слышишь? С тобой или без тебя, Майкрофт, раз ты до сих пор не можешь определиться! — Определиться с чем? — сурово спросил он. — Порой ты удивительно туго соображаешь. Эрика или работа? — Какая, к чёрту, работа?! — вскипел Майкрофт, почувствовав, что на висках вздулись вены. Ещё чуть-чуть, и он бы непременно сорвался на крик. — Это дело государственной важности. Оно не решается за два дня просто потому, что мне захотелось! — Ты не ответил на вопрос. Майкрофт со всей силы треснул кулаком по несчастной каминной полке. Его лицо вспыхнуло от ярости, и, казалось, уже ничто не мешало ему уйти, громко хлопнув дверью, а перед этим напоследок разругаться с Шерлоком в пух и прах. Тот с чего-то решил, что имел право лезть — что в политику, что ему, Майкрофту, в душу, которая и без того клокотала, металась и выла, не останавливаясь ни на секунду. Будто ему этого было мало! Работа… Долг или Эрика — вот какой должна была быть формулировка! Присяга или Эрика. Великобритания или Эрика. Что угодно… или Эрика. Какого дьявола он должен был выбирать?! Да и можно ли было тут что-то выбрать? В ушах оглушительно зазвенело, а удары сердца стали ощущаться прямо в горле. Майкрофт покачнулся и на какой-то миг перестал осознавать реальность. Только крепко вцепился во что-то — как оказалось, в плечо Джона, на всякий случай подхватившего его под локоть. Потому что перед глазами всё резко померкло и сжалось до размеров крохотной точки. А потом он моргнул, и вместо этого сразу же накатила резкая волна неприятного, липкого озноба. — Проклятье, — Майкрофт перевёл взгляд на свою ладонь и глухо выругался. Он и не заметил, как разбил что-то стеклянное, так невовремя оказавшееся под рукой. И теперь кровь, пачкая белоснежный манжет рубашки, заструилась по коже, стекая тонкой лентой по мышцам и капая на пол. — Хотя бы иногда прибирай свой хлам, Шерлок. — Я схожу за пинцетом и пластырем, — торопливо произнёс Ватсон, глядя на него с заметным испугом. — Вам лучше сесть, Майкрофт. Кажется, у вас упало давление. — Ерунда… — И осколки застряли в коже. Не упрямьтесь! Шерлок, скажи ему! — Пусть делает, что хочет. Майкрофт утомлённо вздохнул, почувствовав, как похолодели кончики пальцев, и всё-таки последовал совету Джона, бесстрастно наблюдая за тем, как тёмно-красные капли стали падать ещё и на ковёр. Голова пошла кругом, и Майкрофту пришлось обхватить пальцами запястье, чтобы проверить пульс. Тот, как он и думал, был учащённым, что, учитывая начавшиеся третьи сутки без сна, не вызывало никакого недоумения. Быть может, только некоторую обиду на организм — неужели нельзя было немного потерпеть? Взглянув на застывшего в стороне Шерлока, Майкрофт лёгким кивком головы указал ему на соседнее кресло, и брат, не став спорить, упал на своё излюбленное место, противно скрипнув кожаной обивкой. — Что? — дёрнув бровями, язвительно уточнил он. — Надумал? — Не делай из меня монстра, Шерлок, — поморщился Майкрофт. — Неужели я настолько ужасный человек, что ты считаешь нужным так поступать со мной? — Как — так? — Будто у меня нет сердца. Шерлок громко фыркнул и мотнул подбородком, отвернувшись от побледневшего брата. — Вот только не надо изображать из себя оскорблённую невинность, Майкрофт. Твои нечастые сердечные порывы практически всегда преследуют только одну цель — получить выгоду. — Ты напрасно думаешь, будто сейчас меня волнует хоть что-то, кроме… — возникший на пороге Джон вынудил его притихнуть и нервно сглотнуть. — Продолжай. — …кроме Эрики. — Тогда почему ты медлишь? — Потому что, как бы ни хотел, я не могу делать всё, что мне вздумается. Это неправильно. Шерлок ссутулился и, устроив локти на коленях, прижал ладони к губам. И теперь просто смотрел — пристально, упрямо, зарываясь Майкрофту в душу, будто выуживая что-то, спрятанное глубоко внутри. Майкрофта бросило в жар, но взгляд, тем не менее, он не отвёл. — Ты её любишь? Старший Холмс слабо улыбнулся, поражаясь глупости этого вопроса. Такой ответ Шерлока не устроил. — Ты её любишь, Майкрофт? — Что ты хочешь от меня услышать? — он нахмурился и поджал губы. — Что я болван, который потерял всё, что у него было? Хорошо, я подтверждаю — так и есть. — Мне не нужно, чтобы ты унижался. Я хочу понять, почему ты что-то чувствуешь. — Это физиология, Шерлок. Физико-химический процесс. Гормоны… Шерлок сморщился и быстро замотал головой. — Не то. Это совершенно не то! Ерунда какая-то! Представь, что это слышит Эрика, и объясни ещё раз. Почему ты её любишь? У Майкрофта сжалось всё внутри и немного — он старался себя в этом убедить — заболела душа, но он всё равно грустно приподнял уголки рта, делая вид, что всё было в порядке. Неясно только, кого он этим пытался обмануть. — Она всегда, — он на миг прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, — была со мной. Что бы я ни сделал. И даже если этого не заслуживал. Просто рядом, понимаешь? А большего я и не просил. — Значит, ты привык, что она всё делала для тебя, Майкрофт. Быть может, пора и тебе сделать что-то для неё? Хотя бы раз в жизни поступи так, как хочешь, а не как надо. И Шерлок, посчитав, что больше не услышит ничего дельного, встал с кресла и ушёл на кухню, чтобы заварить чай, оставив Ватсона разбираться и с повреждённой рукой брата, и с его мрачным настроением, и с заляпанным кровью ковром. Через пару минут вскипел чайник. Ещё несколько потребовалось, чтобы налить кипяток. Шерлок, сдвинув в сторону расставленные на столе пробирки с образцами позабытых химических опытов, сел на стул и уставился в чашку с болтавшейся на поверхности зеркальной рябью. — Я позвоню Спикеру Палаты общин, — обречённо раздалось из гостиной. Шерлок, хмыкнув, кивнул своему отражению.