Мрачные истории Унылого Дола.

Церковь святого Августина Равномученника всё ещё стояла закрытой. Нового священника пока не назначили, но по воскресеньям в ней проводили службы служители из других приходов. Местным это не очень нравилось, но поделать они ничего не могли, только ждать. Всё это Комин узнал у почтенной дамы, шедшей мимо церкви. Её дочь, вполне приличная на вид девица в скромном платье, смутившись, добавила, что хорошо бы новый священник был молод. На гневный взгляд матери ответила, что так он прослужит дольше. Комин спросил, что случилось с предыдущим. На что дама неуверенно замялась и пробормотала что-то про несчастный случай, после чего поспешила уйти, волоча за собой дочь. – А чего это вам нужон-то Глас? – из-за ограды церкви вышел закутанный в тулуп старик и увесистой на вид метлой. На незнакомца он смотрел с недобрым прищуром. – Неужто воровать задумали? – Нет, из полиции я, – вскинул руки в защитном жесте Комин. Он хорошо знал эту породу сторожей и обывателей, решивших взять на себя их роль. Они всегда интересовались всем подряд и были уверены, что все вокруг – мошенники, жаждущие растащить чужое добро. Причём, добро, никакого отношения к этим сторожам не имеющее. – Мне нужны имена прихожан, тех, кто ходил на проповеди постоянно. Кто они, где живут и работают. – А что, случилось чего? – сторож удобнее перехватил метлу. – Служебное дело, – нахмурился Комин, строя из себя сурового полицейского. Тут главное было избежать искуса начать запугивать. – Надо мне вопросы им задать. – Ну, надо, значит надо, – покачал головой сторож. – Тогда записывай давай, служака. Вскоре у Комина была пара дюжин имён и адресов прихожан церкви святого Августина Равномученника. Начал обходить он с ближайшего дома – на несколько семей с дешёвыми квартирами. Потом были лавки дальше по улице и небольшой ткацкий цех. Вопросы всегда были одни и те же: не видели ли кого нового на проповеди незадолго до гибели преподобного Гласа, не случалось ли чего необычного, не менялось ли поведение святого отца. Свидетели говорили много и охотно, но совершенно не по делу. Утро тянулось медленно, день прошёл в беготне и разговорах. Комин вымотался и уже едва говорил, а от постоянной болтовни у него болела голова. Как и от рассказов о том, каким замечательным священником был Патрик Глас, какие интересные проповеди он читал. Комин едва сдерживался, чтобы не сказать очередной кумушке, что тот был еретиком и убийцей. – Так видели вы кого-нибудь нового на последних проповедях? – Комин уже сбился со счёта, сколько раз он повторял сегодня этот вопрос. Желудок протестующе урчал, намекая, что пары пирожков за день ему точно мало. – Видел, а то как же? – старый сапожник потянулся за шилом и хитро прищурился. – Не, так дело не пойдёт. Ивон, эй, Ивон! Принеси пива! Комин с благодарностью улыбнулся сухой, но ещё красивой жене сапожника, которая принесла не только две пинты пива, но и тарелку подсушенного хлеба с чесноком. – Вот то-то ж! – довольно крякнул сапожник и продолжил рассказ. – Явился один странный тип. Молодой, смазливый такой, какие девкам-дурам нравятся. Чистенький, одет вродь богато, а уж сапоги какой выделки! Загляденье. Кожа тонкая, тиснение, а подошва! Комин кашлянул, возвращая сапожника обратно в реальность. Тот явно мог рассказывать про сапоги незнакомца до утра. – Ну, так вот, пришёл, значит-ца, такой красивый, весь в белом, сел слева в предпоследнем ряду и сидит. Всю проповедь просидел, прослушал. – Сапожник сделал большой глоток пива и вытер губы. Комин больше налегал на сухари, пиво оказалось кислым, но крепким. Или просто ему так показалось на голодный желудок. – А как проповедь закончилась, сразу ушёл. – С отцом Гласом не разговаривал? – уточнил Комин. Этот красивый и богато одетый мужчина фигурировал в показаниях ещё нескольких человек, все сходились полностью, даже в том, где именно он сидел. – Нет, ни словечком не перекинулся. Да и не видели его больше, – сапожник покачал головой и с любопытством посмотрел на почти не тронутую кружку Комина, своё пиво он уже допил. – Потому и запомнил. Ну и из-за сапог, конечно. Знатные сапоги-то были. Такой тонкой выделки кожа! В тиснение! И вышивка по борту. – Благодарю, вы очень помогли, – Комин утащил с тарелки последнюю пару сухарей, попрощался с сапожником и вышел из тесной мастерской. Закинув сухари в рот, он задумчиво посмотрел в хмурое, затянутое тяжёлыми снеговыми тучами небо. Ледяной ветер выдул из тела остатки тепла, с таким трудом накопленного в душной мастерской сапожника. Время уже было позднее, а в списке ещё оставалось несколько имён. Подумав немного, Комин решил, что ничего принципиально нового он уже не узнает, пора было идти к Джошу. Самое главное он выяснил – чужак был, но с Гласом он не разговаривал. Проходя мимо церкви святого Августина Равномученника, Комин невольно повернул голову. Ему показалось, что он забыл что-то главное, что-то самое важное, что могло помочь разобраться с тайной. Айне поправила шаль и решительным шагом подошла к работнице телеграфа. Та посмотрела на неё робко и виновато, хотя виделись они впервые. Видимо, работница относилась к тому типу людей, которые всегда так выглядят. – Я от мистера О'Доэрти, сам он прийти не смог, – сразу перешла к делу Айне. Она обошла уже большую часть информаторов детектива, но пока не нашла ровным счётом ничего. С почты подозрительных писем никто не отправлял. На всякий случай девушка выписала все адреса получателей корреспонденции в других городах за примерные даты, когда могли отправить анонимку. Как секретарь штаба Инквизиции, она знала все адреса, на которые можно было писать, чтобы известить Церковь или коллег Алексея в соседних городах. Часть из них были очевидными, часть – тайными, как раз для неофициальных докладов или анонимных доносов. Ничего такого в списке не попалось. – Я слушаю, – телеграфистка потупилась, говорила она тихо и робко. – Мне нужно знать, не отправлял ли кто телеграммы в другие города за эти числа, – Айне протянула девушка список дат. – Хорошо, я сейчас посмотрю, – девушка посмотрела на список, но листок в руки брать не стала. – Вы ведь понимаете, что нам не разрешается раскрывать такую информацию? – Понимаю, но это очень важно, – Айне подбадривающее улыбнулась. Ей было немного жаль девушку, та казалась болезненной и робкой, явно дорожила своей работой. Сложно было представить, при каких обстоятельствах она вообще могла стать информатором О'Доэрти. Но сейчас Айне не могла себе позволить жалость. Девушка кивнула и ушла, вскоре она вернулась с огромной тяжёлой книгой регистрации. Открыв на первой дате, она положила её перед Айне. Мисс Бирн выписала все адреса получателей и имена отправителей, хотя и так уже видела, что ничего подходящего нет. Кто бы ни отправил анонимку, он явно знал, какие каналы будут в первую очередь проверять. Айне поблагодарила девушку за помощь, клятвенно пообещала никому не рассказывать и не показывать свои записи и ушла, думая на ходу, как ещё можно было передать письмо Церкви. Решив продолжить позже, Айне направилась к церкви святого Доминика. В конце концов, то, что она не нашла способ, которым передали анонимку, уже много говорило о том, кто её отправил. Кроме того, пара идей у неё всё ещё оставалась. Дугал честно намеревался сдержать слово и не беспокоить родителей Делмы Каели, но первая же спрошенная им прихожанка у церкви мучениц Жозефины и Лукреции, подвела его к ним. Он поздоровался и представился, сказав, что хочет задать несколько вопросов об их дочери. – Если вы не против, разумеется. Я могу навести справки и в другом месте, – Дугал покачал головой. Супруги Каели выглядели несчастными и измученными. Постаревшие за несколько дней, они держались друг за друга и постоянно переглядывались, точно вели безмолвный диалог. – Нет, мы ответим, – робко произнесла миссис Каели. Она покачала головой, всхлипнула и поднесла платок к губам. – Смерть нашей дочери стала для нас тяжёлым испытанием, но вера поддерживает нас. Мы благодарны за то, что о ней позаботились. Отец Бернард постоянно молится за её душу. – Её душа была чиста и обрела покой, – Дугал сглотнул комок. Он вспомнил, как Алексей и Гийом освободили её. Вспомнил полупрозрачный образ и печальный взгляд девушки. И её изуродованное тело. О таком родителям лучше не знать. – Благодарю вас, вы очень добры, – прошептала миссис Каели. – У нас шестеро детей… было шестеро, – поправился мистер Каели. Ему было тяжело говорить, но он продолжал. – Ещё три младших дочери, старший сын служит, младший ещё учится. Делма… Делма была хорошей девушкой, честной. Ума не приложу… – Я понимаю и очень хочу найти того, кто это сделал, – честно ответил Дугал. – Её это не вернёт, – убеждённо сказала миссис Каели, поджав губы. – Господь милостив и всеведущ, он присмотрит за ней. Нам же ничего не нужно. – Мне нужно, – строго нахмурился Дугал. Он с уважением относился к религии, честно ходил в церковь, как его приучила матушка, но не всегда мог понять смиренного фанатизма. Впрочем, сейчас этим людям нужно было то, за что они смогут уцепиться. – И вашим детям тоже. Убийца должен получить наказание не только из уважения к жертве, но и для того, чтобы она была последней. – Пусть будет так, – покачал головой мистер Каели, взял жену под локоть и увёл, не пожелав отвечать на вопросы, как собирался. Дугал вздохнул и пошёл к церкви. Говорить с родителями жертв всегда было тяжело. Никогда нельзя было предвидеть, какой будет реакция. Церковь мучениц Жозефины и Лукреции оказалась небольшой и бедной, она располагалась в районе Третьих ворот, её прихожане – рабочие с фабрик, подёнщики, кэбмены и слуги – не могли жертвовать много. Однако преподобный Бернард Дэли старался делать всё возможное, чтобы содержать её в надлежащем виде. Внутри было темно, свечи едва горели, скорее плодя тени, чем их разгоняя. Церковь была крошечной, в праздничные дни в ней, вероятно, было не протолкнуться, но сейчас сидело всего человек десять. Дугал заметил группу из трёх молодых девушек, они держались вместе и старательно молились. Дождавшись, когда прихожанки закончат, МакШерти подошёл к ним. – Мисс, могу я поговорить с вами? Я констебль-детектив Дугал МакШерти, вы ведь сёстры Делмы Каели? – Дугал решил, что приветливая улыбка будет неуместной. Девушки были бледными, на щеках одной – самой младшей – блестели слёзы. – Вы правы, – старшая из сестёр вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на Дугала. – Что вам нужно? – Всего лишь пара вопросов. Рядом с вашей сестрой в последнее время не появлялся новый человек? Кто-то, кого вы не знали? Или в приходе, может быть? – Дугал старался говорить мягко и тихо, чтобы не пугать и без того растерянных девушек. То, что родители ушли, оставив их молиться, говорило о том, что семья тяжело переживает утрату. Сёстры переглянулись. На их лицах настороженность и испуг сменились сосредоточенностью. Дугал ждал, пока мисс Каели что-нибудь ему ответят. Те переглядывались, точно совещались без слов. – Была одна странная девушка. Богатая очень, в красивом платье, – ответила средняя из сестёр. Худенькая, с вытянутым лицом, она была самой некрасивой и самой скромно одетой из девушек. – Первый раз пришла с месяц назад, молилась, много пожертвовала. Отец Дэли тогда крышу подновил. Вроде набожная. – Приходила время от времени, вся такая в красивых платьях, белых, с кружевами, – подхватила младшая и мечтательно вздохнула. – Как кукла. Очень красивая мисс. Не знаю уж, что ей здесь понравилось так. Говорила, витражи красивые. Они у нас красивые, да, но только в солнечные дни. А сейчас от них темно даже. – Она ходила когда как, детектив, – старшая строго глянула на младшую и поджала губы. – Не постоянно. Слушала проповеди, молилась, всегда оставляла деньги. Один раз заговорила с сестрой. Делма часто помогала отцу Дэли, убиралась в храме, подновляла роспись. Она и рисовала хорошо. Всё потому, что хотела! Никто не заставлял её. Но Делма, добрая душа…. – Они ещё несколько раз говорили, о пустяках, о церкви, о том, что нужно приходу, – продолжила средняя, пока старшая утирала платком слёзы. – Ничего такого. И всё, они просто поговорили пару раз. – Эта девушка не приходила в церковь в последнее время? – Дугал не стал говорить, что после смерти Делмы. Это было бы неуместно. – Нет, давно её не видели, – покачала головой младшая. – Эй, отойди от них! – к ним подошёл юноша, ещё совсем мальчик. На Дугала он смотрел грозно, сжимал кулаки, явно готовый драться. – Это полицейский, Киф, он просто задаёт вопросы, – примирительно сказала средняя из сестёр. – Прошу простить, что отнял время, – Дугал кивнул девушкам. – Теперь вы под надёжной охраной. Девушки улыбнулись и закивали ему. Младший брат всё ещё смотрел с подозрением. Дугал подумал, что родители послали его привести сестёр. Сделать он ничего не мог, случись что, но всё-таки был мужчиной. Дугал подумал, что должен предложить проводить их, но потом решил, что их родителей это точно не обрадует. Да и брата тоже. Потому просто отошёл в сторону, наметив себе новую цель – худого, невысокого священника, соскребавшего воск с массивного и очень старого на вид подсвечника. Расспросив преподобного Дэли и пару прихожан, Дугал вышел из церкви под промозглый ветер и мелкий моросящий дождь с крупицами льда. Ничего нового он узнать так и не смог – красивая богачка приезжала без всякой системы, под настроение. Молилась, болтала с девушками, помогавшими приходу, всегда оставляла щедрые пожертвования. Иногда угощала детей конфетами, хотя не слишком к ним тянулась. Не было похоже, что у неё горе, но отец Дэли был уверен, что на сердце у девицы лежит тяжкий груз. С ним она не делилась, от предложенной исповеди отказалась. Бернард Дэли и не настаивал – исповедь должна идти от души, от желания облегчить её. Заставлять никого нельзя – так он сказал. Дугал поблагодарил его, немного порасспрашивал про дела прихода, даже оставил небольшое пожертвование, успокоив себя тем, что матушка бы точно это одобрила, а ему давно перед ней было стыдно за то, с кем он работал. После церкви Дугал зашёл в небольшой и тёмный кабачок рядом, чтобы перекусить. Погода на улице стала совсем паршивой, бычий пузырь, вставленный в оконные рамы вместо недешёвого и склонного разбиваться стекла прогибался под ударами стихии. Дугал взял себе похлёбки с хлебом и куском холодной свинины, от эля отказался, попросив только воды. Он был на службе, да и эль в таких местах всё равно безбожно разбавляли. Подумать было о чём, так что ел он, не обращая внимания на вкус похлёбки и то, что хлеб нельзя было есть, не размочив как следует. Мясо едва жевалось, Дугал глотал его крупными кусками. Ситуация складывалась премерзкая. Та странная девица явно выбирала жертву, разговаривая с самыми чистыми душой девушками, добровольно прислуживающими в храме. Она нашла отличное место – небольшой бедный приход, в который ходят скромные и бедные люди. Найти здесь подходящую жертву было несложно. Даже думать о такой жестокости Дугалу было противно. Настолько, что он буквально смёл остывшую похлёбку, чем вызывал у хозяина удивление. Никто ещё не съедал её с таким аппетитом, половина ругалась и давилась – особенно чужаки. Он даже выставил Дугалу миску варёных овощей с кусочками курицы – за свой счёт. Овощи были переварены, а курицу ещё нужно было поискать, но детектив не жаловался. Он живо представлял, как красивая дама встречает Делму где-нибудь на улице, предлагает подвезти в своём экипаже или просит с чем-то помочь. Даже скорее второе – от услуги девушка откажется, не захочет стеснять, а вот в помощи не откажет. Дугал ожесточённо впился зубами в кусок мяса. Прикончив нехитрый обед, он вышел на улицу. После душного, грязного, но жарко натопленного кабачка морозный воздух в мгновение ока выстудил лёгкие детектива. Дугал обхватил себя руками за плечи и едва ли не бегом направился вверх по улице. До церкви святого Доминика идти было далеко, но деньги, которые можно было потратить на кэб, МакШерти оставил в качестве пожертвования. Огонь окрасился лиловым и взвился, закручиваясь спиралями и кольцами. Остро пахло полынью и сосной, немного тоньше – можжевельником, зверобоем и ромашкой. Алексей Штерн перетёр в пальцах цветы бессмертника, добавил в маленькую жаровню, стоявшую на столе. Дым снова изменил форму и цвет. Инквизитор до боли в глазах всматривался в знаки и глубоко вдыхал дым. Он не занимался такими вещами уже много лет, но помнил всё так, словно ещё вчера проходил посвящение. Рядом на столе лежали грудами книги. Некоторые из них содержали алхимические и каббалистические схемы, другие являли собой списки демонов и иных вредоносных сущностей. Были среди них и религиозные трактаты, и записи произнесённых пророчеств, а были и те, что принадлежали некогда ведьмам и написаны были на языке, известном только им. Поверх раскрытых книг валялись исписанные листы бумаги и развёрнутые свитки. Встав, Алексей сгрёб часть свитков и книг и отнёс их на кресло. Вернулся он с мешочком с серым порошком. Голова раскалывалась, в душной комнате практически нечем было дышать. Но процесс прерывать было нельзя. Посмотрев ещё раз на шкатулку с картами, инквизитор прихватил и её тоже. Блейтин была права, свою игру в Бронах Глен вели силы, справиться с которыми простому инквизитору не стоило и мечтать. Чтобы разобраться с бедой прежде, чем она сотрёт город, нельзя было гнушаться никакими источниками информации. Знаки сменяли друг друга, порождая смутные видения. Руки мешали карты в заученном до автоматизма ритме. Алексей дышал глубоко и медленно, хотя вся его суть противилась тому, чтобы вдыхать отравленный дым. Таро ложились на стол, добавляя скрытые смыслы знакам в дыму. Выложив три расклада подряд, Алексей набросил на жаровню чёрный платок, смоченный в святой воде. Перед глазами всё плыло, он едва не терял сознание. С трудом дойдя до занавешенного плотными шторами окна, инквизитор открыл его, впуская стылую сырость. В комнате царил алый полумрак, но теперь можно было дышать. Алексей быстро записал на чистом листе бумаги все знаки, которые увидел в дыму, потом только посмотрел на разложенные по столу карты. Карта Колдуна лежала в сильной позиции, справа плясал на углях Обманщик, слева – Порочный жнец. Истоком в раскладе был Круг посвящённых. Алексей потёр переносицу, силясь унять режущую боль в глазах и пульсацию в висках. Расклады вышли размытыми и полными смыслов, разгадать которые сейчас никак не получалось. Инквизитору совсем не нравилось то, что в третьем раскладе вылез Рыжий Шут. Эта карта выпадала редко и не сулила ничего хорошего. Некоторые сёстры называли её Трикстером, а это всегда – беды и неожиданности. Алексей взял записи и подошёл к открытому окну, вдохнул сырой, морозный воздух полной грудью, разгоняя травяной дурман. Знаки его тоже не радовали, они достаточно чётко говорили о заговоре, некой группе посвящённых в тайны людей, незримой смертельной опасности. Выкинутые руны показывали запертые двери, зло внутри и снаружи, злонамеренность и, почему-то, союз. Алексей отодвинул штору и посмотрел на разгорающийся сквозь рваные тучи закат. Весь день он провёл, изучая списки пророчеств, гадая и погружаясь в молитвенные трансы. Весь день мешал в венах эликсиры и дым сожженных трав. Весь день чаровал, хотя клялся себе больше не использовать техник, которым научился у ковена. Пора было возвращаться в храм, чтобы выслушать доклады его маленькой армии обречённых. Алексей пришёл последним, когда в храме, всё ещё запертом для прихожан, уже собрались все остальные. Не было только Двейна и Гийома, впрочем, их инквизитор и не ждал. Медиум, даже если закончил свои ритуалы, вряд ли мог явиться, а у Двейна была своя особая работа, отчитываться о которой перед всеми ему не стоило. – Опаздываешь, – привычно проворчал Джош, с неудовольствием принюхавшись. Алексей только пожал плечами. От него пахло травами, а не ладаном, но сейчас было не до формальностей. Тела на алтаре уже не было, все поверхности О'Шонн тщательно вымыл, натёкший воск убрал так, что не осталось ни единого следа произошедшей трагедии. – Я начну первым, – Комин шагнул вперёд и прочистил горло. Ему не терпелось разделаться с неприятной частью. – Я выяснил, кто мог быть виновным. Незадолго до событий с Артефактом в церковь пришёл странный юноша, одет он был богато, совершенно не вписывался в тамошнее общество. Просидел службу и ушёл, не поговорив с Гласом. Знаю, это немного, но он был единственным незнакомцем за последнее время, это подтвердили все, кого я смог опросить. – Вполне вероятно, – кивнул Алексей. – Мне потребуется ваша помощь, святой отец, – Комин повернулся к Джошу. Тот удивлённо вскинул бровь. Просьбы от проклятого детектива были редкостью, он привык полагаться на силы медиума, а не на наставления святой Церкви. – Нужно под любым предлогом проникнуть в закрытую церковь, осмотреть место, где сидел этот молодой человек, а ещё – комнату Гласа. Его бумаги забрали, но тот парень мог оставить предмет или записку, то, что понятно будет только еретику. – Вы же не имеете в виду, мистер О'Доэрти… – Джош нахмурился, он понимал, что имеет в виду детектив, но ему всё это не нравилось. – Я имею в виду, что вы достаточно образованы, чтобы понять значение знаков и слов, – отрезал Комин. – А ещё – только вы сможете пройти в церковь, не вызвав подозрений. – Я сделаю это. Но только потому, что не желаю отдавать храм Божий вам на поругание, – проворчал Джош, скрестив руки на груди. Он действительно мог различить и прочитать многие еретические письмена и знаки, но не желал признавать это в такой компании. – Я отправлюсь в церковь святого Августина Равномученника и обыщу её. Однако если Патрик уничтожил все следы, а он мог, найти ничего я всё равно не смогу. Особо не рассчитывайте. – Мы и не рассчитываем, однако наше предположение оказалось верным. Патрика действительно спровоцировали, – Алексей благодарно кивнул Комину. – Я ничего пока не нашла. Телеграф, почта, каналы контрабандистов – ничего похожего не было. Я перепроверила все адреса, куда отправляли сообщения и письма за последнее время, но там ничего знакомого нет, – Айне вздохнула. Умом она понимала, что это тоже результат, но ей всё равно было стыдно за то, что она не смогла выполнить задание до конца. – Я продолжу поиски, есть несколько идей. – Двейн и Гийом пока не закончили, их ждать не следует, – кивнул Алексей, раздумывая над словами своей помощницы. Выходило, что доносчик умнее, чем кажется. Не оставил явных следов. Будь это донос наблюдательного горожанина, как говорил Иоаким, следы бы были. – Я тоже нашёл подозрительного человека! – Дугал от волнения едва мог устоять на месте. Он думал, что нашёл слишком мало, а оказалось – не меньше остальных. – Незадолго до исчезновения девушки в церковь мучениц Жозефины и Лукреции начала ходить богато одетая молодая женщина. Она много жертвовала, общалась с девушками, добровольно помогающими церкви. – Чистыми душами, – скрипнул зубами Джош. Он пробормотал ещё что-то, мелко перекрестившись, но Дугал его не расслышал. – С жертвой поговорила несколько раз и всё. Никого нового больше не было, но после исчезновения мисс Каели странная девушка тоже перестала приходить, – Дугал нервно сжал кулаки. – Пары бесед достаточно, чтобы сделать выбор, – Алексей удовлетворённо кивнул. – Судя по всему, именно эта девушка и нашла жертву для ритуала. – Либо демонолог умеет перевоплощаться, либо их как минимум двое, – задумчиво сказал Комин, глядя на младшего товарища. Дугал заметно вырос как детектив за последнее время, научился чувствовать важное и собирать информацию. А ведь совсем недавно он ничего не понимал в сыскном деле и удивлялся всему подряд. – Брат с сестрой или любовники. – Верно, я тоже так думаю, – Алексей одобрительно кивнул, обдумывая ситуацию. – Продолжаем работать в тех же направлениях. Задачи вы знаете. Утром встретимся и обговорим результаты. Уверен, за ночь что-то прояснится. Детективы переглянулись, гадая, сколько времени у них осталось, известно ли уже о смерти Иоакима Харриса и как быстро пришлют инквизиторов для расследования. Айне тяжело вздохнула, понимая, что ей ещё предстоит уговаривать отца отпустить её на работу с ночёвкой. А ещё она переживала за Двейна, парень выглядел совсем потерянным после всего произошедшего, кроме того, она не знала, что поручил ему инквизитор. Джош проводил гостей до дверей и запер церковь. Потом подошёл к алтарю, провёл рукой по отмытой поверхности. Опустившись на колени, он сложил руки у груди. Ему предстояло провести эту ночь в молитвах. Джош искренне желал очистить это место, чтобы поскорее возобновить богослужения, но первую молитву он вознёс за успех миссии безбожников, только что вышедших из дверей храма. За то, чтобы Господь взял их под руку Свою и не дал погибнуть. Он молился за тех, кто пытался сберечь город любой ценой. Комин понял, как непрофессионально вёл себя, только после слов инквизитора о том, что Гийом ещё не закончил свою часть работы. Мысленно выругавшись и выкурив сигарету в провонявшем гнилой капустой переулке, О'Доэрти быстро зашагал по улице в сторону рынка. Ему стоило догадаться сразу, стоило сделать это в первую очередь. А он просто забыл. От него требовали расследования, он и провёл расследование – как по учебнику с опросом свидетелей и сопоставлением показаний. Комин выругался ещё раз, вспомнив, что от Штерна пахло травами. Даже инквизитор решился нарушить неписаные правила, а он сплоховал! О'Доэрти вышел на небольшую площадь, заставленную палатками и самодельными лотками. Полиция время от времени гоняла такие стихийные рынки, но они постоянно появлялись вновь – как грибы после дождя на границе фейного леса. Комин подошёл к молоденькой девушке, почти девочке, с тяжёлым лотком на шее. – Ты что тут забыл, окаянный? Отстань от девчонки! – к нему подлетела старуха с растрёпанными волосами. Комин хорошо её помнил, она торговала мазями и приворотными травами, вот только всё фальшивыми. Полиция даже специально справлялась у опытных травников и зелейников. Старая Магда продавала дрянь. – Угомонись, я не на службе, – отмахнулся Комин. Сейчас ему совершенно недосуг было разбираться со старой мошенницей. Её травки никому не вредили, но и пользы не приносили. А мазь могла смягчить обветренную кожу, но не более того. – Чегой-то не на службе? Знаю я ваших! Только и ждёте! – Магда сжала сухонькие кулаки и зло уставилась на Комина. – Охолони, сказал! – рявкнул инспектор-детектив. Его это начинало раздражать. Комин повернулся к лотку притихшей, перепуганной девчонки. – Мне этот платок и вот эти бусы. Забрав покупку и честно расплатившись, Комин повернулся к Магде. Старуха выглядела то ли удивлённой, то ли разочарованной. Она-то была уверена, что полицейский как минимум ограбит бедную девушку, и тогда можно будет проклинать его до самого края площади. – Злобу-то свою сплюнь, Магда. Её и так много, – миролюбиво сказал Комин, проходя мимо старухи. – А сейчас и без того паршиво. – Знаю, соколик щипаный, знаю, – неожиданно серьёзным тоном ответила мошенница. – Да только спину береги. Сгинет птенчик без тебя. Да и гнездо сгинет. Комин обернулся, но Магды уже нигде не было. Порой старуха выдавала странные фразы, похожие то ли на предупреждения, то ли на предсказания. И всегда только мрачные. Комин иногда думал, а действительно ли она обычная мошенница, но выяснить так руки и не дошли. Обычно он просто не обращал внимания на её странности, но теперь задумался. Ситуация была слишком опасной, чтобы игнорировать предупреждения. Пожав плечами, О'Доэрти направился к церкви святого Августина Равномученника. Он совершенно забыл о самом важном и наблюдательном свидетеле, который так сильно помог им в прошлый раз. Тогда с ним, вернее, с ней разговаривал Гийом. Это, как говорится, по его части. Комин с такими свидетелями работать не привык, вот и не пришло в голову его опросить. Нищенка сидела на том же месте у запертых ворот церкви. Комин остановился на противоположной стороне улицы, чтобы собраться с мыслями. Мимо прошла задёрганная молодая женщина с тяжёлой корзиной в руках. Она подняла голову, глянула на запертые двери церкви, покачала головой, подошла к нищенке и протянула ей кусок хлеба. Та коснулась руки женщины и что-то пробормотала. Комин почувствовал, как по его спине словно потёк ледяной ручеёк. Что-то в этой нищенке его пугало, что-то будило тот древний первобытный страх, который всегда прятался в темноте и смотрел на залитый газовым и керосиновым огнём мир людей тысячью голодных глаз. Комин коротко выдохнул и перешёл дорогу. Ему редко приходилось иметь дело с дивным народом и никогда – одному, без Гийома. О'Доэрти так привык к медиуму, к его силе и знаниям, что теперь чувствовал себя голым и безоружным. Это был даже не страх, скорее ощущение беспомощности. Комин остановился перед нищенкой, та подняла голову, обмотанную шарфом. Половину её лица скрывал грязный платок, как и в прошлый раз, но на шее был повязан другой, голубой, подаренный Тенебрисом. – Здравствуй, матушка, – Комин протянул ей купленный у девочки лиловый платок, сложенный вчетверо. – Прости, что утром не пришёл. Нищенка взяла платок, ощупала его и спрятала в груду тряпья, заменявшую ей одежду. Комин на миг задумался, что тело под ней вполне может оказаться не совсем человеческим. – Мне нужен ответ на вопрос, – Комин протянул нищенке бусы, та выставила ладони, и О'Доэрти разжал пальцы, позволив бусинам упасть в руки дивной. – Спрашивай, дитя, – тихо, но ясно сказала нищенка. Её голос изменился, как и взгляд. Комин почувствовал, что на него смотрит древнее существо, которое мыслит и чувствует совсем иначе, не как человек. И весь этот мир тоже воспринимает иначе. – В эту церковь приходил молодой мужчина, одетый в белые одежды. Он пришёл всего лишь один раз, после этого священник изменился. После этого пришёл Гийом и задал свой вопрос, – Комин старался подражать манере медиума говорить с дивным народом. Вопросы им стоило задавать особым образом, уточняя казалось бы неважные детали. А ещё быть готовым, что они ответят загадкой или не ответят вообще. – Кем был этот мужчина? Зачем он приходил? Он был человеком? – Много вопросов, – попеняла нищенка, перебирая бусины как чётки. – Ответ всего один. Ты знаешь, что этот мужчина – тот, кого ты ищешь. Он человек, но Обещанный, и тебе лучше его не искать. – И следить за спиной, – повторил Комин слова Магды. Нищенка кивнула, продолжая пристально смотреть на детектива. В глубине её зрачков подрагивали болотные огоньки. – Не ищи его, если не хочешь найти беду, – нищенка шевельнулась в своих тряпках. – Ты меня всё равно не послушаешь. Дай руку. Комин протянул раскрытую ладонь, и нищенка положила туда горсть орехов лещины. На вид они были самыми обычными, чуть тепловатыми, но О'Доэрти сжал руку и склонил голову. От даров дивного народа не отказываются. Не важно, что они принесут потом – беды или спасение. – Благодарю, матушка, – Комин поклонился старой нищенке и ушёл, крепко сжимая в руке подарок. Остановился он в ближайшем трактире, заказал себе еды и разбавленного эля. Голову стоило сохранить ясной, но брать яблочный сок было несолидно, да и рискованно. Публика здесь была не самой терпимой к странностям, а для взрослого мужчины отказаться от эля – это странно. Комин завернул орехи в платок и убрал во внутренний карман рубашки, пришитый как раз на такой случай – пальто ещё могут снять, его можно забыть или потерять в драке. У рубашки больше шансов уцелеть. Когда принесли нехитрый ужин, Комин немного расслабился. Он добыл нужную информацию, с ней Штерн или Тенебрис точно будут знать, что делать. Или хотя бы смогут объяснить, кто такой Обещанный и почему его лучше не искать. Приканчивая кусок пирога с почками, Комин думал, что Гийому матушка вряд ли бы велела стеречься этого человека. Допив последний глоток дрянного эля, Комин расплатился и вышел на улицу. Было уже достаточно поздно, но теперь он точно знал, куда ему нужно идти. В первую очередь он отправился в городскую управу, в душе надеясь на какого-нибудь припозднившегося клерка. Такой действительно нашёлся, старый и сморщенный, в огромных очках, закрывавших пол лица. На Комина он посмотрел с подозрением, потом ещё долго рассматривал удостоверение, на которое суперинтендант Брэди расщедрился для всех детективов, не носящих форменную одежду. Так вопросов возникало меньше и работа шла быстрее. – Так что вам надо? – проскрипел клерк. – Нужно знать обо всех приезжих за последний месяц. Молодой мужчина, скорее всего, в сопровождении сестры или жены, – Комин мог только надеяться, что эта парочка не готовила свои злодеяния последние три года. Тогда просматривать записи он будет до самого приезда инквизиторов, а то и дольше, но уже в допросной. – Да, были такие, брат и сестра Лайонс, – минут через пятнадцать старик выложил перед Комином огромную амбарную книгу. – Вот тут они зарегистрировались, всё честь по чести. И ещё Антэн и Агна Бойл, брат с сестрой. Тоже всё есть, всё в порядке. А больше никого подобного не было. Из незнакомцев. – Спасибо огромное! – Комин наскоро переписал в блокнот данные братьев и сестёр и откланялся. Теперь нужно было заглянуть в конторы, сдающие дома и квартиры в наём. Если верить словам Дугала и собственному расследованию, парочка была небедной, так что количество мест, где они могли бы поселиться, сокращалось. Комин подумал, что для целей этих двоих логичнее было бы снять дом. Так меньше шансов, что кто-то из соседей мог бы что-то заметить. Всего контор в городе было пять, но одна точно была уже закрыта, другая занималась только квартирами и загородными домами для летнего отдыха. Так что оставалось только три и все они, к несчастью, находились в разных частях города. Пришлось брать кэб и доплачивать за срочность. В дороге Комин пытался расспросить кэбмена, не слышал ли он чего о приезжей богатой паре брата с сестрой. Тот ответил уклончиво, и Комин решил, что, если не получится с домами, придётся наводить справки среди кэбменов. В первой конторе ничем ему помочь не смогли. За прошедший месяц к ним обращалась только пожилая пара и ещё – семья с пятью детьми. Последние искали дешёвую квартиру. Во вторую контору Комин едва успел, поймав секретаршу буквально у выхода. Та недовольно посмотрела на позднего посетителя, ещё недовольнее – на его удостоверение. Ей определённо было плевать на проблемы полиции. Но отказывать в помощи не стала. В записях из сданного жилья был большой загородный дом на пятерых молодых людей, небольшой домик для одинокого мужчины, был ли он молод, секретарша сказать не смогла, ещё небольшой дом для супругов. Этих она вспомнила, сказала, что мужчина был красив, а вот его жена – серая и неприметная, болезненная и худая. Это никак не вязалось с описанием, данным Дугалом, но два адреса Комин записал. В третьей конторе было темно, но О'Доэрти колотил в дверь до тех пор, пока ему не открыли. Худощавый парень с оттопыренными ушами и веснушками по всему лицу хмуро посмотрел на посетителя. – Вы ведь не селиться, да? – сонно спросил он. Судя по всему, он и спал в конторе, получая дополнительные деньги как сторож. – Мне нужна информация о сданных за последний месяц домах, – Комин вытащил удостоверение, пообещав себе купить бутылку хорошего виски Брэди за то, что придумал такую удобную штуку. – Ладно, сейчас гляну, – парень смирился с тем, что поспать ему не дадут, и поплёлся к огромным темнеющим в глубине конторы шкафам. – Заходите, садитесь. Чего торчать? Там сыро и мерзко, ага. Кэбмена Комин отпустил, потом зашёл внутрь и закрыл дверь. Парень уже успел зажечь пару газовых рожков, так что стало не так темно. Минут десять он копался в шкафах, доставая огромные амбарные книги и складывая их на стол. Ещё четверть часа ушла на поиск записей за последний месяц. Парень работал быстро, уверенно листая страницы и перекладывая тома. – Вы кого-то конкретного ищете? – парень оторвался от очередной книги учёта и уставился на Комина инквизиторским взглядом. – Молодую пару, супруги или брат с сестрой. Представиться они могли и так, и так. Оба светловолосые, достаточно богатые, – Комин строго посмотрел на парня. Он ожидал любого ответа. – Они могли снять дом или квартиру? У нас есть шикарные апартаменты в каталоге, – Парень говорил с гордостью, даже несмотря на то, что Комин явно не относился к его клиентам. – Могли, но, думаю, предпочли бы дом, – уклончиво ответил Комин. Он действительно не знал, что выберут демонолог и его соучастник. Или соучастница. – Понятно, больше простора, меньше соседей. Тем более, если это обеспеченная молодая пара. Итак, дом в черте города, – парень закусил нижнюю губу и погрузился в работу. Он перекладывал толстенные книги с удивительной лёгкостью. – Есть одна такая сделка. Сняли на длительный срок, как вы и говорили, брат с сестрой. Записались на имена Антэн и Агна Бойл. Небольшой тихий дом в хорошем районе, забор высокий, постройка в классическом стиле, все удобства есть. Недавно был ремонт. Хороший выбор за умеренную плату, особенно, если снимать на длительный срок с возможностью продления. – Адрес можно? – Комин прервал словоизлияние парня. Тот расписывал дом так, точно надеялся, что О'Доэрти передумает и арендует его. – Да, разумеется. Улица Гиацинтов, дом 8. Дом с высоким забором, увитым плющом. Белый, двухэтажный, с большим подвалом и винным погребом, – парень улыбнулся. Ему явно нравилось то, что он делает. – Напоследок мне бы хотелось узнать ваше имя, – Комин записал адрес в блокнот. – Если вдруг ещё потребуется консультация. – Меня зовут Дарак Дон, всегда здесь к вашим услугам, детектив! – Дарак пожал плечами и начал расставлять книги учёта сделок на места. – Удачи вам в вашем расследовании. – Благодарю. Если понадоблюсь, ищите Комина О'Доэрти. Или Дугала МакШерти, он мой напарник, – Комин понадеялся, что Дугал не будет против такого самоуправства. Впрочем, куда он денется? О'Доэрти вышел из конторы, когда городские фонари уже горели вовсю, едва разгоняя стылую серость ночного тумана. Улицы были пустыми, цокот копыт случайного кэба разносился далеко и путался в тёмных подворотнях, вяз в ледяной мороси, висящей в воздухе. В странной, почти неестественной тишине каждый звук казался слишком громким, резким и чужим. Комин поднял ворот пальто и огляделся по сторонам. Ему начало казаться, что за ним наблюдают, он списал это на игру воображения. В такие ночи испугаться можно было и тени от фонаря. Утром он планировал обойти места, где собирались кэбмены, зайти на вокзал, чтобы узнать, когда именно и как приехали в город эти двое. А сейчас можно было найти улицу Гиацинтов и со стороны посмотреть на дом, который так его заинтересовал. Комин был почти уверен, что Бойлы – это именно те, кого они ищут. Айне расплатилась в кэбменом и вышла у вокзала. Это место она оставила напоследок ещё и потому, что работало оно круглосуточно. Некоторые поезда, особенно почтовые, могли отправляться и ночью, так что кто-то здесь всегда был. Айне подошла к сторожу – седому мужчине с длинными окладистыми усами, судя по выправке, бывшему военному. Тот посмотрел на юную, прилично одетую девушку снисходительно. – Не подскажете, за последние несколько дней никто не передавал с проводником писем? – Айне сразу перешла к делу. У отца она отпросилась с трудом, тот настаивал, чтобы она зашла утром, если уж Алексей не желает отпускать её с работы. Пришлось говорить о срочном деле, опасности для всего города. Айне не врала, но беспокоить родителей всё равно не хотела. – Почём мне знать, мисс? – сторож задумчиво обхватил пальцами подбородок, провёл по усам. – Это лучше к Шону, дежурному. Не положено, конечно, но за монету бывает и передают. Да только мне ж откуда знать? Мисс, вам это письмо так нужно? В такой-то час? Последний поезд уже часа два как отбыл. – Очень нужно, спасибо! – Айне ловко протиснулась мимо сторожа на территорию вокзала. В свете газовых фонарей поезда и вагоны с углём казались спящими монстрами. В ночной тишине слышались шаги, стук и лязг, но определить, откуда они доносятся, никак не получалось. Айне упрямо поджала губы и огляделась. Слева высилось чёрной громадой здание вокзала, впереди – залитые желтоватым светом железнодорожные пути. Вдруг у самой стены что-то шевельнулось, девушка вздрогнула, но потом одёрнула себя – не время было пугаться. Айне решительно подошла к ворчащему сгустку темноты. – А чёй-то мисси тут ночью делает, а? – сгусток выпрямился, оказавшись нищим попрошайкой. От него несло немытым телом, помоями и перегаром. Айне поморщилась, но не отошла. – Вы не видели, мистер, чтобы кто-то недавно передавал записку через проводника? – Айне сообразила, что этот нищий – не самый плохой источник информации. Он всё своё время проводит на вокзале и многое мог видеть. – А чаво эт мне за то будет, мисси? – Айне порадовалась, что не видит лица своего собеседника. – А ну отошёл! – резкий голос за спиной заставил девушку вздрогнуть, а нищего сжаться и отползти обратно в тень. – Я ж говорил, чтобы больше тут не шлялся! Пшёл! – Прошу прощения, – робко сказала Айне, повернувшись к новому собеседнику. Перед ней в свете керосиновой лампы стоял мужчина средних лет в форме смотрителя. Он хмурился, разглядывая ночную гостью. – А вы, собственно, кто? – смотритель покачал головой. – Пассажирский только утром будет. – Знаю, – быстро соврала Айне. Её совершенно не интересовало сейчас расписание поездов. – Вы ведь Шон? – Шон, так что вам тут надобно? – дежурный покачал головой. – А она ищет письмецо. Что, полюбовник твой отправил, а? – нищий и не собирался исчезать, как ему было велено. – Письмецо, которое передали через ручки-то. Незаметно. – Письмо, значит? – Шон задумался. Он прокрутил в памяти последние отправки с почтовыми вагонами. Так иногда делали, когда нужно было отправить письмо быстро или тайно. Проводники либо закидывали его в почтовый вагон, либо кидали в почтовый ящик на ближайшей станции. – Был один, был, гадёныш. Облезлый гад такой. Три дня назад, ещё пнул меня! – вставил нищий, подавшись вперёд. – Передал письмо, велел срочно отдать. Важный, а сам облезлая… – Пасть захлопни! – оборвал его Шон. – Да, был один. Дня три, поздно вечером тоже, в мою смену. А в том письме что-то важное было? – Важное, – кивнула Айне. – А как он выглядел? – Тощий такой, волосы серые. И нос острый, что твой клюв. И усы как червяк, вот точно такие! – нищий явно разошёлся, живописуя человека с письмом. Айне по опыту знала, что такие образные описания обычно оказываются самыми полезным. Особенно, когда человек не отличается яркой внешностью. – Да замолкни! – рявкнул Шон. – Простите, мисс. Но так-то он прав. Тощий, не слишком высокий, не слишком примечательный. Родинка на носу, тонкие усы. – Спасибо вам большое, – Айне достала из сумочки и сунула сначала дежурному, потом нищему по монете. Они оба могли отказаться с ней говорить. А так ей даже не пришлось раскрывать своего знакомства с детективом О'Доэрти. Айне поспешила покинуть территорию вокзала, пока её не окликнули и не начали задавать вопросы. От Комина она знала, что участок закрывается поздно, а многие его коллеги задерживаются и дольше необходимого. Работы хватало, особенно в такую слякотную погоду, когда так и тянет на тёмное и недоброе. Айне шла по ночным улицам города, накинув на голову капюшон. В маревной дымке ледяной мороси газовые фонари казались призрачными огоньками с колдовских болот. Редкие экипажи выныривали из тумана и исчезали за поворотом, словно призраки. Айне давно не боялась ночного Бронах Глен. Прошедший мимо долговязый мужчина приподнял котелок, у ног его вился большой чёрный пёс. Айне кивнула и присела в ответ. Она видела его уже не в первый раз, но они так и не заговорили. В переулке мелькнула огненно-рыжая шевелюра травницы и пропала. Мимо проскользнули две кошки – как и водится, серые в это время суток. Откуда-то раздался протяжный собачий вой. Айне пожала плечами и свернула в небольшой переулок – так было намного короче. До полицейского участка она добралась без происшествий, хотя другая девица на её месте нашла бы не одно приключение за такую прогулку. Но Айне работала на Алексея и город об этом знал. Отец никогда не понимал этого и потому переживал за дочь, а она была уверена – её не тронут. Не те, кто живёт здесь постоянно и не желает ссориться со старшим инквизитором. Айне толкнула дверь полицейского участка. Внутри всё ещё хватало людей, на неё едва обратили внимание. По большей части, все были заняты написанием и перекладыванием бумаг. Девушка им даже посочувствовала, она занималась большей частью писанины в штабе, да ещё и проверяла за Штерном его отчёты начальству. Мисс Бирн огляделась, внутренне молясь, чтобы нужный ей человек ещё не ушёл домой. Через пару минут она заметила его – тощего, с родинкой и усами, действительно, до ужаса похожими на червяка. Нос у него и правда был острым. Айне вздохнула и направилась прямо к доносчику. Теперь нужно было узнать его имя. – Могу я попросить вас о помощи? – Айне изобразила самую невинную и робкую из своих улыбок. – Конечно, – полицейский поднял заляпанный чернилами нос от бумаг. – Чем могу помочь? – У меня украли кошелёк! – Айне старательно хлопала ресницами. Она скосила глаза на табличку на столе полицейского. – Вы не могли бы поискать? Я, честно, не очень уверена, что именно украли. Может, я просто его забыла или потеряла. Я там себе лимонад покупала и могла выронить, понимаете? Мистер?.. – Коллинс. Кениан Коллинс. Для вас сержант-детектив, – устало вздохнул Кениан Коллинс. Где именно у вас украли кошелёк, мисс? – В парке у Первого вала, там ещё такие скамейки удобные, – Айне несла какую-то чушь, стараясь убедить собеседника в собственной недалёкости. Тот явно верил. – Я не уверена, но видела там человека в поношенном пальто. Высокого, с чёрными усами. Он ещё прихрамывал. Как раз прошёл мимо скамейки, где я до этого сидела. – Я сделаю всё возможное, мисс, – улыбнулся Кениан, от чего его усы зашевелились, как червяк под лопатой. – Приходите завтра вечером, уверен, новости будут. Скажите ещё раз, как выглядел ваш кошелёк? Айне врала, даже не думая запоминать, что именно она говорит. Это было не важно. Завтра она не придёт, а вот у Кениана Коллинса скоро будут большие проблемы, да такие, что о потерянном кошельке он даже не вспомнит. Алексей мог быть очень суров, даже жесток с теми, кто его подставляет. А этот человек доставил проблемы не только ему, но и всему городу. – Благодарю вас! Я так рада, что мне попались именно вы, сержант-детектив Коллинс! – Айне вскочила на ноги и выдала самую невинную и кокетливую улыбку, на которую была способна. Её она подсмотрела у дочки коллеги отца, достаточно пустой, но популярной у ухажёров барышни. – Вы меня выслушали, обещали помочь. Знаете, как много для меня это значит! Айне кивнула, прикрыла рот рукой и выскочила из участка, имитируя смущение. Она терпеть не могла такие игры, но Алексей в своё время рассказывал ей основы человеческого поведения, объяснял, как вытаскивать информацию при расспросах, пользуясь привилегиями пола и возраста. Едва выйдя за порог полицейского участка, Айне расслабила лицо, убрав с него глупую улыбку. Преподобный О'Шонн был прав, когда говорил, что утечка произошла именно отсюда. Айне вспомнила подробный отчёт Дугала МакШерти, который она прочитала прежде, чем отправить в архив. Парень писал очень живо и вполне литературно, указывая все, даже самые незначительные детали. Его отчёт читать было намного приятнее, чем то, что сдавал Комин. Дугал упомянул, что свидетели появления Леди-Чумы подошли сначала к Коллинсу, а он уже передал их ему, потому что О'Доэрти не было на работе. Как минимум этот Коллинс знал о даме в чёрном и по тому, что Дугал после разговора с той парочкой исчез, а потом пошёл с докладом сразу к начальнику, мог догадаться, что дело нечисто. Если добавить к этому вспыхнувшую эпидемию и то, что Дугал отправлял всех испуганных граждан именно к Джошу, легко было предположить, что в расследовании был замешан не только Гийом, но и Алексей. Медиума не волнуют людские страхи, а инквизитор был хорошо знаком с преподобным О'Шонном. Айне нахмурилась и мотнула головой. Думать – это не её работа, хотя Алексей всегда поощрял её высказывать своё мнение. Это было одной из главных причин, почему она всё ещё на него работала. И всё-таки, ей стоило рассказать обо всём остальным. Айне зябко поёжилась, на улице ей было неуютно. И дело было не только в пронизывающем ветре и ледяной мороси, не только в собачьем вое и карканье обнаглевших ворон. Газовый фонарь напротив участка едва горел и время от времени мигал. Айне коротко выдохнула, стиснула шаль у горла и быстрым шагом направилась к церкви святого Доминика. Она знала, что Джош будет ворчать, но не откажет ей в приюте. В штаб она заглянула всего на несколько минут. Там никого не было, только на полу она заметила грязные следы ботинок Алексея, он возвращался и снова ушёл. Кружка с кофе на столе Двейна осталась не тронутой, но рядом лежала короткая записка с одним единственным именем. Айне даже представить себе не могла, что это могло означать, и чем занимаются сейчас эти двое, но это явно было то, о чём юной богобоязненной девушке лучше не знать. Из дома она уже отпросилась, так что отец не ждал её до следующего вечера. Айне шагала быстро, дробно стуча каблуками по мостовой. Ей всё время казалось, что за ней кто-то следит, прячась в тенях и скрипах. Тревога усиливалась с каждым шагом, но она старательно подавляла её, убеждая себя в том, что это только разыгравшееся воображение. Самой себе девушка призналась, что ни Алексей, ни Гийом понятия не имеют, сколько у них врагов и кто за ними стоит. Ещё она понимала, что на службе у этих врагов есть как минимум один демон-перевёртыш, который уже убил человека. Айне уже почти бежала, слушая своё лихорадочно бьющееся сердце, считая шаги, чтобы успокоиться. Она нашла доносчика, но не знала, действовал ли он сам или же его надоумили те же двое – молодой мужчина и девушка – которые заставили еретика Гласа проявить себя. Если второе, то за Коллинсом могли присматривать. Айне выбежала на широкую улицу. Церковь темнела на другой стороне – безмолвная и запертая для всех, кроме небольшой группы, ведущей расследование. Девушка остановилась, глубоко вздохнула и посмотрела по сторонам. Улица была пустой, только вдалеке в тумане раздавался цокот копыт. Айне направилась к церкви, как к самому безопасному месту в Бронах Глен. В старом доме было пыльно и тихо, только потрескивал огонь в камине да шипел воск, стекающий со свечей в плошки с водой. Траченный молью ковёр Гийом оттащил к стене, освободив место на полу. Подходило любое – весь дом давно пропитался Иномирьем настолько, что открыть дверь не составляло труда. Кроме того, медиуму помогали. Гийом закрыл глаза, выстраивая схему перед мысленным взором. Задача перед ним стояла сложная, практически невыполнимая. Тенебрис провёл ножом с коротким острым лезвием по запястью, подставил чашу, чтобы не потерять ни капли крови. Всё это он делал машинально, ему не нужно было зрение. Гийом открыл глаза, когда чаша уже наполнилась. В багряных отсветах от камина кровь казалась чёрной. Взяв нитку и иголку, медиум наскоро зашил себе запястье и обмотал полоской чистой льняной ткани. Опустившись на колени, Гийом начал выводить знаки собственной кровью по заранее начерченному кругу. Весь базовый рисунок из двух пересекающихся разноразмерных кругов он начертил сажей от сожженных трав, смешанной с жиром мертвецов. Рецепт старый, но проверенный, хотя обычно им пользовались недобросовестные демонологии, чернокнижники и чёрные ведьмы. Кровь засыхала быстро, медиум выводил символ за символом, чувствуя, как они отпечатываются на изнанке этого мира. Дверь нужно было открыть стабильную и безопасную. Гийом редко взывал к своему праву Договора, но сейчас без него было никак не обойтись. Это не сделка с одним демоном, ему требовалось всё Иномирье. Закончив с приготовлениями, Гийом стянул с себя одежду и встал в центр малого круга. От камина шёл жар, но по полу тянуло сквозняком и сыростью. Несколько минут медиум стоял не шевелясь. Потом по его обнажённому телу прошла сильная судорога, он выпрямился, раскинув руки в стороны. Из распахнутого рта не вырвалось ни звука – все они звучали там, в Иномирье. Там он звал, там он просил о помощи. За границей кругов плясали тени. Они сплетались и растекались, корчились от неровного мерцания свечей. Дверь распахнулась с тонким треском, неразличимым обычным ухом. Плоть мира сместилась, открыв едва различимый зазор. Гийом не приглашал, он звал и предупреждал. По тонкой линии из кровавых символов он перешёл в большой круг к самому разлому. За ним в трепещущем свете камина тянулись тени. Не-воздух Иномирья влился ядом в лёгкие, проник в вены, осел на коже. Гийом огляделся, быстро моргая – зрение здесь не работало в привычном смысле. Приходя в мир, демоны принимают облик, понятный его обитателям и часто состоящий из их кошмаров, страхов и фантазий на грани осознания. Для разных людей демон мог выглядеть по-разному, а мог иметь свой привычный облик, сотканный из десятков и сотен воплощений и ожиданий, как это было у Леди-Чумы. Демоны явились на его зов или же пришли потому, что так велела тень у его ног. Гийом протянул руки, едва касаясь их тел. В Иномирье не было воздуха в привычном понимании, здесь нельзя было говорить. Но он знал, как сообщить пришедшим то, что он хотел им сказать. Образы возникали в его голове, струились по коже, набухая и срываясь, подобно каплями. Те, кто призвал Леди-Чуму, желают зла обоим мирам. Они открывают двери, но лишь для того, чтобы запереть их за спиной. Они хотят войны. Они хотят плена. Они хотят разрушения. И они готовят новый призыв. Гийом судорожно вздохнул, лёгкие наполнились мерцающим эфиром, которым нельзя было дышать. Тело дёрнулось, вспоминая свою человеческую природу, но он подавил импульс. Образы смазались, рук Гийома коснулись костлявые пальцы, соткавшиеся из воспоминания о воплощении. Олений череп проявился, придвинулся к самому лицу медиума. В глазницах демона горел огонь, цвет которого не имел своего имени в мире людей. Гийом вцепился в растекающиеся болотным мхом запястья. Он стоял, обнажённый и распятый, перед демоном и говорил с ним, прося о помощи. Открытая дверь – ловушка, за ней – только плен и страдания. Так говорил Гийом, сплетая образы в мыслях и на коже. Его ноги оплела тень, тянущаяся из залитой светом камина комнаты. Иначе он просто упал бы. Сгустившаяся за спиной плоть распалась на отростки, касаясь и спрашивая. Другой демон – привычный и знакомый – коснулся длинной свалявшейся шерстью – ощущением без образа. Олений череп качнулся, вздыбил мох своего одеяния. Гийом снова попытался вдохнуть и содрогнулся от волн отчуждения, прошедших по изорванному телу. Из швов сочился эфир, его будто вновь разрывало на части. Просьба. Найти место, которое истончают. Найти того, кто зовёт и обещает. Найти ответ. Зачем. Череп снова уплотнился, придвинулся вплотную, касаясь не по-оленьи длинными и острыми клыками лица Гийома. Костяные пальцы заскользили по изорванной коже. Шерсть у живота обретала очертания, гортанный рык отдался в костях. Отростки прошли влажным прикосновением по спине. Ответ был дан. Гийом шагнул назад, к спасительному теплу, воздуху, звуку. Он больше не мог здесь оставаться, знал, что просто не выдержит. Каждый шаг – не опуская рук, не отводя не-зрения от обитателей Иномирья, которых собирается всё больше – через боль, через бессилие и животный ужас, уже давно, казалось, забытый. И так до самого конца, до неприметной трещины, за которой – иной мир. Гийом вывалился из разрыва, до рвоты кашляя и пытаясь вдохнуть хоть крупицу воздуха. Лёгкие судорожно сжимались, выталкивая то, чего в них уже не было. Швы разошлись, тело разрывала чудовищная боль, от которой мутнело зрение и ломило кости. Медиум скорчился на полу, не в силах до конца осознать свою человеческую природу. Это было страшнее всего – забыть, как ты выглядишь, как должен себя ощущать, из чего ты состоишь. Символы, написанные его кровью, всё ещё пылали на полу. С трудом сдерживая судороги, Гийом размазал часть символов, стёр базовые формы, нарисованные сажей. От этого на ладонях остался жирный чёрный след, отвратительный и горчащий на коже. Убрать как следует сейчас он не мог, но закрыть разлом был обязан. Остальное сделает тень. Гийом не знал, сколько он провалялся на полу, сколько раз терял сознание. Наконец, зрение начало проясняться, а тело – вспоминать, как ощущать себя в этом мире. Пройти через Иномирье от одного разлома до другого не так сложно – там это занимает всего пару ударов сердца, если точно знать, где выходить. А Гийом хорошо знал церковь святого Доминика, там открыть дверь было сложно, но ему помогли. Разрыв затянулся сразу и полностью. Кроме того, тогда Гийому не нужно было общаться с обитателями Иномирья. Медиум подтянул ноги к груди, перекатился на живот и попытался встать. Получилось не с первого раза, но Тенебрис всегда отличался упрямством. Кое-как он дополз до столика со швейными принадлежностями. Сейчас важнее всего было привести тело в порядок, пока оно не начало разваливаться на куски. Воздух, всё ещё упоительно сладкий, хотя и был пропитан гарью и пылью, с хрипом врывался в горло. Боль растекалась по телу волнами, пульсировала в костях и глазницах. Закончив с самыми большими швами, Гийом опёрся спиной о кресло и прикрыл глаза. Тошнило, хотя он не помнил, когда ел в последний раз. Из обморока, в который он незаметно для себя соскользнул, его вывело настойчивое, обжигающе-ледяное прикосновение тени. Ещё полчаса Гийом потратил на то, чтобы привести тело в порядок. Следующий час – на уборку. Потом только накинул тёплый, мягкий халат и пошёл искать хоть какую-то еду. Он потратил слишком много сил и крови на договор с Иномирьем. Гийом вполне отдавал себе отчёт в том, что демоны могут и не найти место будущего ритуала или не пожелать о нём сообщить. Гораздо важнее было предупредить их, настроить против демонолога, пленившего Леди-Чуму. Его услышали, хоть кто-то, но услышал, так что с этим Тенебрис справился. Да, многие демоны воспользуются шансом, чтобы он ни говорил, но часть – та, которая готова была мстить за Леди-Чуму – прислушается. Отыскав банку сливочной помадки, Гийом вернулся в комнату и уселся перед камином. Ему требовалась хотя бы небольшая передышка перед тем, как начать искать подходящие места в городе. В этом мире искать их будет, скорее всего, Двейн. Опытный потомственный чернокнижник справится с этим лучше. Ему же предстояло изучить город с изнанки, из Иномирья. Теперь уже без зова. Гийом просидел около часа, почти не шевелясь. Тело согрелось и не желало отправляться в Иномирье снова. Помадка почти кончилась, но медиум оставил немного на возвращение. Для второго похода требовался другой рисунок, другая жертва. Гийом переставил свечи в ином порядке, чтобы усилить тень. Снова начертил круги и базовые знаки. Реальность разошлась по едва начавшему затягиваться шву, лопнула, выплеснув бесцветье на гладкий пол. Гийом нехотя сбросил с плеч тёплый халат и шагнул вперёд. Снова задохнулся, но уже не позволил себе дышать. Зрение распалось на восприятия, позволив увидеть через призму разобщённости гораздо больше. Город приблизился, выцветился огоньками душ и сгустками зданий. Чем чётче было изображение, тем тоньше граница между мирами. Гийом чувствовал, как трещит позвоночник, как впиваются щупальца тени в кожу. Он едва стоял, но не шевелился, сосредоточившись на поиске. В городе много тонких мест, но далеко не каждое подойдёт для серьёзного призыва, не везде можно открыть дверь. Гийом судорожно сжал пальцами шов на горле. Время, отпущенное ему в Иномирье, утекало куда быстрее, чем он рассчитывал. В третий раз за день он приходил сюда. Слишком часто. Слишком рискованно. Мало кто из медиумов решился бы даже на один. Из первой и второй категории никто бы не продержался здесь и мига. По позвонкам скользнули костяные пальцы. Гийом почувствовал, как волосы на затылке взъерошило чьим-то прикосновением. Стылый мох, запутавшийся в шерсти, опустился на плечи. Оленеголовый демон стоял рядом, всматриваясь в мир людей. Вскоре он протянул тощую, многосуставчатую руку и указал на одно место, подходящее и такое яркое, что резало глаза. Через целую вечность Гийом выпал из разлома, захлёбываясь воздухом и судорожно стирая знаки на полу. Ему помогли. Не только тень, но и демон с черепом оленя вместо головы. Он нашёл три места возможного призыва – на углах равностороннего треугольника. Гийом повторил всё, что делал до этого – привёл в порядок тело, потом пол, потом устроился у камина. Он понятия не имел, сколько прошло времени – в Иномирье оно течёт иначе, особенно, если застрять там надолго. Но ему было плевать. Он сделал больше, чем Алексей мог рассчитывать. И сейчас Гийому Тенебрису было плохо, как давно уже не было. Значит, инквизитор подождёт. Все они подождут. Дугал до самого конца вечерней мессы стоял на улице, не решаясь зайти. Матушка всегда говорила, что в храм Божий нужно идти с желанием в сердце. Что неправильно слушать проповедь и не слышать её. Что в священнодейство нужно погружаться полностью. Дугалу это раньше казалось обычной глупостью, но теперь он начал понимать, что она имела в виду. И потому он дрожал на холодном ветру, спрятавшись за старой, облетевшей липой. Он уже успел расспросить всех попрошаек, сидевших на ступенях церкви, потратил на них горсть монет, но узнал только подробное описание внешности той подозрительной девушки. Вскоре из дверей церкви начали выходить прихожане, и Дугал решил, что уже может пойти поговорить с преподобным Бернардом Дэли. Пробившись сквозь толпу, он прошёл к алтарной части, по пути оглядываясь по сторонам. В помещении было душно от свечей и людского дыхания, но тепло. Дугал облечено выдохнул, сейчас это было ему нужнее всего остального. Поборов искушение задержаться в церкви, чтобы согреться как следует, Дугал подошёл к священнику, запиравшему старинную, ещё рукописную библию – одно из самых главных и ценных сокровищ этого прихода. – Могу я поговорить с вами? – Дугал говорил тихо, чтобы не привлекать внимание прихожан. – Конечно, сын мой. Чем я могу быть тебе полезен? – Бернард Дэли кротко улыбнулся детективу. Он явно узнал Дугала, но всем своим видом давал понять, что готов быть не только свидетелем, но и духовным наставником для молодого человека. – Мне сказали, что молодая женщина, богато одетая и красивая, некоторое время посещала вашу церковь, общалась с девушками, которые здесь помогают, – Дугал сглотнул, у него внезапно пересохло горло. Он никак не мог понять, откуда взялось это тревожное чувство. – Я хотел бы узнать её имя. Она оставляла пожертвования, может, говорила вам. – Нет, мне она имени не открыла, как и своей души, о чём я жалею, – смиренно опустил голову Бернард. – Я бы хотел, чтобы она облегчила душу, столь смятенную, столь отягощённую. Но, возможно, Арин знает. Святой отец махнул рукой, подзывая девушку, нёсшую откуда-то из боковой двери ведро воды и швабру. Она явно собиралась начать уборку, чтобы поскорее вернуться домой. – Арин, дитя моё, ты ведь много говорила с той красивой девушкой? – ласково обратился к ней преподобный Дэли. Дугал невольно обратил внимание на Арин. Та была худой, бедно одетой. На лице выделялись только глаза – большие и всегда испуганные. Запястья у Арин были такими тонкими, что, казалось, переломить их можно двумя пальцами. Дугал почувствовал, как грудь изнутри обожгло гневом. Эта девушка была одной из потенциальных жертв для ритуала. Но выбрали не её. МакШерти злился на тех, кто поднял руку на невинное, доброе существо, на юную девушку, ещё не успевшую ничего узнать в этой жизни, кроме тяжёлого труда. Если раньше судьба Делмы Каели вызывала у него грусть, то теперь – острое желание расплатиться с чудовищами, так жестоко оборвавшими её жизнь. – Да, она спрашивала меня о семье, о работе для храма, – Арин смущённо потупилась. – О разных вещах. Она была добра ко мне. – Она не называла своё имя? – Дугал не хотел пугать девушку, но времени на обстоятельную беседу и знакомство у него попросту не было. – Однажды я нашла платок из тонкого шёлка. На нём были вышиты инициалы «АБ». Я спросила, не её ли это платок. У кого ещё мог быть такой? – девушка робко улыбнулась. Тогда ей было приятно оказать услугу красивой мисс. – Она поблагодарила меня и сказала, что это её. И что зовут её Агна Бойл. Мне это имя показалось немного странным. Как будто оно ей не подходило. – Благодарю, вы очень помогли, – Дугал улыбнулся Арин, кивнул преподобному Бернарду и направился к выходу. У самых дверей он остановился, сунул несколько монет в ящик для пожертвований и только после этого вышел на улицу. Порыв ветра выпил из его тела всё накопленное в храме тепло в тот же миг, как Дугал спустился по ступеням. Вдалеке завыла собака – долго, протяжно и тоскливо. Мимо прошла сгорбленная старуха, стуча по мостовой клюкой. На МакШерти она бросила недобрый взгляд и пробормотала что-то себе под нос. На соседней улице Дугал поймал кэб. Всю дорогу до мэрии он думал о том, что за это расследование Инквизиция уже задолжала ему тёплое пальто. Расплатившись с кэбменом, МакШерти вошёл в здание мэрии с бокового входа. На его счастье управление регистрации горожан ещё работало. Лысый клерк в очках с толстыми линзами недовольно поморщился, увидев позднего посетителя. – Что вам угодно? – проскрипел он с таким недовольным выражением лица, точно Дугал пытался его ограбить. – Нужно знать, где проживает и с кем состоит в родстве мисс Агна Бойл, – Дугал с размаху уселся на стул для посетителей – шаткий и ужасно неудобный. – А по какому, собственно… – начал было клерк, но осёкся, увидев удостоверение, протянутое ему Дугалом. Поморщившись, работник мэрии всё-таки занялся своей работой. Дугал сидел, беспокойно ёрзая на неудобном стуле, и думал, что ему делать дальше. До утра его доклад никто не ждал. Соваться одному к демонологу было чистым самоубийством, да ещё и бессмысленным. Самым логичным было сейчас найти нужный дом и дождаться утра. Но Дугала не отпускало чувство, что он теряет драгоценное время впустую. – А вот нет у нас никаких Бойлов в городе, – клерк вернулся с большой амбарной книгой. – Не местные. Хотя вот тут у меня запись есть о регистрации. Приехали двое Бойлов в город на длительное проживание, зарегистрировались чин чином. – Двое? Муж и жена? – Дугал подался вперёд, от чего стул протяжно скрипнул, заставив клерка скривиться, как от зубной боли. – Неверно, брат и сестра. Антэн и Агна Бойл, так они записались, – клерк улыбнулся, точно кот, укравший сметану. – Как же приятно, когда люди всё делают по правилам. – Где они живут? – Дугал встал со стула, потому что не был уверен, что тот не развалится под ним. Слишком уж жалобно тот скрипел. – Если они прибыли в город на долгий срок, то должны были оставить адрес. – А вот адреса нет, – удивлённо ответил клерк. Кажется, он и сам не ожидал такого. – Видимо, не успели ещё снять дом или квартиру. – Ладно, сам узнаю, – отмахнулся Дугал. Он узнал главное – девушка, погубившая Делму Каели, приехала в город и зовут её Агна Бойл. МакШерти мысленно одёрнул себя, напомнив, что её вина пока не доказана. Однако чутьё подсказывало, что след верный. Дугал проработал детективом слишком мало, потому не полагался на интуицию и старался всё перепроверять. Вспышка гнева в церкви теперь казалась ему глупостью. Пока у него не было ни единой причины обвинить во всём именно Агну Бойл. Но найти её и брата точно стоило. На вокзал он добрался своим ходом – тратить последние деньги на кэб не хотелось, а расстояние было не таким большим. Сторож посмотрел на него странно, но, увидев удостоверение, на территорию пустил, не забыв добавить, что пассажирские будут не раньше утра. Дугал только отмахнулся и поспешил внутрь. Минут пять ему потребовалось, чтобы найти дежурного. – Да что за странные люди сегодня шастают, – нахмурился смотритель. – Сначала девица какая-то любопытная, теперь вот… а вы кто вообще? – Констебль-детектив МакШерти, – представился Дугал, пытаясь отдышаться. До вокзала он почти бежал. – Мне нужно знать, когда в город приехала пара, брат с сестрой. Оба светловолосые, богато одетые. – Светловолосая парочка? Тут много кто ездит, хотя все вроде знакомые, к родне или по работе, – дежурный задумался. Несколько минут он стоял неподвижно, глядя как бьются о фонарь ночные бабочки. – Да вроде Шон из ночной смены недавно рассказывал. Мол, странно это было. Ночной поезд, пассажирских всего два вагона, да и те полупустые, едут дальше. А тут сошли двое – в белом, с кружевами, молодые мужчина и женщина. Вот что им было ехать ночным, если днём проходил ещё один? – И когда это было? – Дугал выпрямился и глубоко вдохнул. Дежурный назвал дату – недели за две до того его первого расследования с Гийомом. – Благодарю, вы очень помогли следствию! Откланявшись, он снова прошёл мимо сторожа. За его спиной дежурный бормотал что-то про странных людей со странными вопросами. Дугал же думал, что всё складывается слишком удачно, он явно что-то упускает. Стоило ему узнать имя, как информация, которой так не хватало, начала всплывать кусок за куском. А ведь имя он узнал как раз случайно. Вернее, его случайно узнала Арин и запомнила потому, что оно показалось ей неподходящим. – А было ли это случайностью? – Дугал остановился и посмотрел на улицу перед собой. Узкая полоска, залитая светом газовых фонарей, а там, за границами – непроглядная тьма, в которой может быть всё, что угодно. Дугал помотал головой, чтобы прочистить голову. Он понял, что начал запутываться в собственных мыслях, а такое до добра не доводит. – Отвезти? – рядом остановился кэб. Сидевший на облучке мужчина в тяжёлом пальто с интересом смотрел на парня в лёгкой куртке, который стоял посреди улицы и мотал головой. Видимо, принял за пьяного и решил подзаработать. Ночью в Бронах Глен сложно было найти клиента для кэба. – Слушай, уважаемый, а знаешь контору, которая сдаёт в наём хорошие дома? Для состоятельных людей, – Дугал давно уяснил, что некоторые категории горожан знают всё. И кэбмены, возившие людей по всему городу и слышавшие самые разные вопросы, определённо к ним относились. – Нешто не знаю? «Милмор и сыновья». Эти сдают лучшие дома, – с гордостью ответил кэбмен. – Вези к ним, – решительно заявил Дугал, забираясь в кэб. Искать квартиры не имело смысла. Брат и сестра Бойлы по описаниям были не бедны, а для ритуалов нужно место и отсутствие бдительных соседей. Если Леди-Чуму призвали в разрушенном доме, то демона-оборотня явно где-то ещё. Даже если демонолог выбрал опять какое-нибудь пустующее здание, Дугал сомневался, что для собственного обитания он выбрал квартиру в доходном доме. Доехали быстро, Дугал честно расплатился с кэбменом и подошёл к дверям конторы. Они ожидаемо были закрыты в столь поздний час, но он всё равно постучал. На его удивление ему открыл молодой, немного заспанный парень. – Чем могу служить? – парень окинул Дугала оценивающим взглядом. – Мне нужно знать, не являются ли Антэн и Агна Бойл вашими клиентами, – Дугал сглотнул. Если не повезёт здесь, искать дальше не имеет смысла. В такое время ни одна контора не работает. – Являются, сняли дом, – парень заразительно зевнул. Он даже не посмотрел по книгам регистрации, словно уже ждал этот вопрос. – Гиацинтов, дом 8. – Откуда вы знаете? – Дугал замялся, а потом сообразил. Его губы невольно растянулись в улыбке. – До меня к вам ещё кто-то заходил? – Ага, совсем недавно, мрачный тип, – парень пожал плечами и поправил сползший клетчатый плед. – Представился детективом. Комином как-то-там. – О'Доэрти, – подсказал Дугал. Они шли по одному следу, значит, его чутьё не подвело. – Ага, он самый. Ещё что-то? – парень выжидающе посмотрел на Дугала, но тот только покачал головой. – Благодарю за помощь следствию, – МакШерти махнул рукой, отпуская клерка спать дальше, и почти бегом пересёк улицу. Через несколько минут эйфория спала, и Дугал задумался о том, что ему делать дальше. Комин заподозрил ту же пару, причём адрес узнал даже раньше него. Идти к дому Бойлов? Это не имело смысла, Комин там всё осмотрит и доложит. Дугал понимал, что опыта у него мало, он может только всё испортить. Проверить других приезжих? Лишняя трата времени. МакШерти уже подумывал о том, чтобы пойти спать, когда заметил знакомую фигуру у входа в городской парк, мимо которого шёл. В Бронах Глен было много парков – крошечных и достаточно запущенных. Когда-то администрация города решила, что это украсит город. Тогда снесли множество полуразвалившихся лачуг в разных районах города, часть освобождённой территории замостили, расширив центральные улицы, так как повозок и кэбов стало больше. Часть отдали под парки. Дугал ещё ребёнком слышался страшные сказки минимум про три парка. Якобы старики и старухи из разрушенных лачуг прокляли всё, что построят на месте их домов, и сжигали себя вместе с ними. Он перестал в них верить, когда вырос, но сейчас они всплыли в памяти ярко и во всех подробностях. – Сьюзи! – Дугал подошёл к соседке, та игриво улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй. – Какая встреча среди ночи, Дуг. Кто бы мог подумать? Я всё думала, где же тебя искать, – Сьюзи схватила Дугала под локоть, когда он подошёл. – Так мило, что ты решил составить мне компанию. – Я по делам, – Дугал запнулся. Он только что не знал, чем занять себя до утра. Спать не хотелось совершенно. – Ой, да ладно тебе, по делам, – беззаботно отмахнулась Сьюзи. – Знаешь, заходила твоя матушка, кстати, её зовут, как и меня. Так смешно! – Матушка заходила? – Дугал удивлённо посмотрел на соседку. – Да, ужасно расстроилась, что не застала тебя. Оставила домашних пирожков, – Сьюзи покачала головой. Ей миссис МакШерти показалась очень милой дамой, только слегка суетливой. – Я тебе утром отдам или хочешь, сейчас зайдём домой. – Погоди, – Дугал остановился и уставился на Сьюзи, лихорадочно думая. То, что она рассказала, никак не укладывалось в голове. Как бы он ни пытался найти объяснения, ничего путного не выходило. А потом в голове точно включился свет. – Тифозные духи и кладбищенская погань! Все фурии Бездны их раздери! – Эй, Дуг, ты чего? – Сьюзи испуганно отстранилась, но Дугал не отпустил её руку. Она ни разу не слышала, чтобы он так ругался. Даже смеялась, что он слишком хорошо воспитан для полицейского. – От кого только набрался? – Идём! Нам нужно срочно к одному человеку! – Дугал потащил Сьюзи за собой, не сразу сообразив, что она просто не успевает. Потом всё-таки притормозил и зашагал медленнее, оглядываясь по сторонам, чтобы понять, где находится. На дорогу потратили больше получаса. Сьюзи сначала протестовала, пыталась узнать, куда её ведут, но потом замолчала. Дугал чувствовал, как её пальцы дрожат в его руке, но страх гнал его вперёд, не давая остановиться и попытаться что-то объяснить. Сердце бешено колотило в рёбра, норовя проломить грудную клетку. Дугал не чувствовал холод ледяного ветра, едва замечал усилившийся дождь. Мокрый обрывок газеты, прилетевший ему прямо в лицо, он просто откинул прочь. Сьюзи начала спотыкаться, но молчала, перепуганная до смерти. Вскоре Дугал заметил облетевшие и голые деревья, обсиженные воронами. Ещё совсем недавно их украшали огненно-красные листья. – Уже почти пришли, – пробормотал МакШерти, вглядываясь в дома. Он был здесь всего один раз с Гийомом, но теперь ошибиться не мог. На ограде у одного из домов сидела серая кошка, к ней Дугал и направился. – Доброй ночи, мисс Грей. Кристоф ещё не спит? Сьюзи тихо заскулила, решив, что её сосед совсем свихнулся после общения с проклятым детективом и начал разговаривать с кошкой. Она уже мысленно прощалась с жизнью, гадая, как и за что её убьёт тихий и вежливый Дугал МакШерти. Кошка кивнула, соскочила с ограды и пошла к дому, горделиво задрав хвост. Дугал последовал за ней, постучал кулаком, проигнорировав дверной молоток в форме головы демона. В прошлый раз он его не заметил. Дверь распахнулась через пару минут. Кристоф МакШаэл ещё явно не ложился, он был одет в домашнюю куртку и мягкие брюки. – А, молодой детектив! Заходите! – Демонолог посторонился, пропуская Дугала и Сьюзи внутрь. – Погода преотвратная. Кто это с вами? – Мистер МакШаэл, мне нужна ваша помощь, – выпалил Дугал, потом только обернулся и посмотрел на Сьюзи. Та была бледной и дрожала, как лист на ветру, готовый сорваться с ветки. Дугал почувствовал укол совести, но заткнул её до тех времён, когда на неё будет время, и пообещал купить соседке платок или бусы. Если останутся деньги. – Сьюзи, это Кристоф МакШаэл. Он поможет. – Поможет с чем? – истерично закричала девушка, обретя, наконец, голос. – Сьюзи, послушай, та женщина не была моей матерью, – Дугал повернулся к Кристофу. – Эта девушка контактировала с демоном. Мне нужно знать, что с ней всё в порядке. – С демоном? – удивлённо уставился на Дугала Кристоф, потом присмотрелся к замершей Сьюзи. – И правда, есть такое. Мисс Грей, что скажешь? Кристоф покачал головой и внимательно посмотрел на Сьюзи. – Идите в гостиную, подождите там. Я всё подготовлю. На первый взгляд, след не сильный, всего лишь контакт, сам должен скоро развеяться. Но лучше убрать, – Кристоф неопределённо взмахнул рукой. – Мисс Грей, будь добра, проводи гостей. Кошка провела боком по ноге Дугала и пошла внутрь дома. Дугал последовал за кошкой, когда сзади раздался грохот. Сьюзи умудрилась свалить подставку под зонты в форме ноги тролля. Справившись с зонтами, подставкой и смущением, она встала и пошла за Дугалом. В гостиной жарко горел огонь, пахло травами и свежей выпечкой. Дугал уселся на небольшой диванчик, Сьюзи примостилась рядом. Она уже начала успокаиваться, а МакШерти был единственным, кто не вызывал у неё здесь тревоги. Сьюзи никогда не тушевалась в доме незнакомого мужчины, но к этому определённо не знала, как подступиться. Он, всё-таки, жил с кошкой и разговаривал с ней, как с леди. – Слушай, Дуг, так ты меня убивать не будешь? – Сьюзи решила прояснить своё положение. – Конечно, нет! Как ты могла?.. – Дугал сначала возмутился, потом покаянно опустил голову. – Прости, Сьюзи. Я, когда понял, так перепугался за тебя. И ничего объяснить не мог, это полночи заняло бы. – А мне объясните? – В комнату вошёл Кристоф. В руках у него была миска, в которой демонолог растирал какие-то травы. Остро пахло розмарином и мятой. – Мне хотелось бы знать, какого демона и почему вы подозреваете. – В городе действует призванный демон-оборотень. Мистер Тенебрис в этом уверен, – Дугал лукавил, Гийом только предположил, что это может быть оборотень. Но МакШерти не был готов признать, что Комин мог убить священника. – Сьюзи сказала, что ко мне заходила моя матушка, но она никогда не пришла бы без предупреждения. Матушка не хотела мне мешать, если бы у меня были друзья или девушка. Она сама мне так говорила, когда я получил работу и переехал в комнату. – Мудрая женщина, решила не лезть в твою личную жизнь, – нервно усмехнулась Сьюзи. До неё начало доходить, что милая женщина, с которой она говорила, могла быть вовсе не милой, не женщиной и даже не человеком. – А ещё она никогда бы не передала еду через… – Дугал смутился, он не хотел обижать Сьюзи, но его матушка была религиозна и никогда бы даже не заговорила с девицей, в чьей репутации были все основания сомневаться. – Незнакомую девушку, живущую самостоятельно. – Спасибо за деликатность, – горько улыбнулась Сьюзи. Определённо, женщина, с которой она говорила, была совсем не такой. – Ладно, проверим, – Кристоф подошёл к Сьюзи, наклонился так низко, что она смогла рассмотреть его грудь в разрезе рубашки под домашней курткой. На шее у хозяина дома не было креста, и это поразило её. Кристоф долго и внимательно всматривался в глаза девушки, потом достал из кармана куртки огарок свечи и зажёг его, потерев фитиль между пальцев. Пламя затрещало, выбросило искры, дым взвился, закручиваясь в фигуры. Кристоф протянул Сьюзи миску с растёртыми травами. – Вы правы, мистер МакШерти, определённо правы. В чутье вам не откажешь, – Кристоф выпрямился. Травяная каша в плошке начала выстраиваться в странный рисунок. – Это был именно демон-оборотень, принявший вид вашей матери. – А с моей матушкой всё… – Дугал замолчал, не в силах закончить. Ему в голову пришло, что демон мог забрать облик, убив его прежнего хозяина. – А тот, чей облик демон принимал до этого, жив? – Кристоф приподнял бровь. Если Гийом заподозрил, что в городе оборотень, значит, наткнулся на несоответствие. – Да, жив, – облегчённо выдохнул Дугал. Комин определённо был жив и был собой. Иначе Гийом и Алексей сразу бы заметили. Да и преподобный О'Шонн, скорее всего, тоже. – Если бы демон убил и скопировал вашу мать, он перенял бы и её привычки, и манеру общения. Заподозрить его было бы намного сложнее, – Кристоф покачал головой и забрал из рук Сьюзи плошку с травяной кашей. – А тут стандартная схема. Мать беспокоится о сыне, передаёт ему еду. Проверить, конечно, можете, но потом. Если бы демон застал вас, действовал бы иначе. Возможно, сразу бы напал. – Боже, – выдохнула Сьюзи. – В любом случае, пирожки сожгите или закопайте на кладбище. Так будет лучше всего, – Кристоф переставил миску на подлокотник кресла у камина и достал из кармана мешочек с пеплом, рассыпал его у ног Сьюзи и вгляделся в рисунок. – Что это конкретно за демон, я расшифрую. Его сигнатуру я уже вычислил. Передам с пояснениями сразу Гийому. – Как мне теперь домой возвращаться? – всхлипнула Сьюзи. Она едва держалась, чтобы не закатить истерику. Сказывалась многолетняя привычка – мужчины терпеть не могли девичьих слёз. – Как же теперь? – Теперь нужны очищение и защита для вас, мисс, и для вашего жилища, – Кристоф смахнул пепел обратно в мешочек и выпрямился. – А вам, мистер МакШерти, нужно найти демона, пока он не натворил дел. В этом я вам помочь не могу. Вернее, могу, но Агнесс справится лучше. Особенно, с защитой. – Я не знаю… – Дугал замешкался. Комин упоминал Рыжую Агнесс, лучшую травницу Бронах Глен, но Дугал всегда робел перед теми, кого считал ведьмами. – Где она живёт? Я напишу адрес, – Кристоф огляделся, вышел из комнаты и вернулся уже с клочком бумаги и перьевой ручкой. – Расскажете ей всё. Мой вам совет, слушайте всё, что она говорит. Не пренебрегайте защитой. Лишним точно не будет. – А здесь есть защита? – Сьюзи окинула взглядом гостиную. – Разумеется. Я демонолог, мисс. Не будь на доме защиты, меня бы давно уже растерзали, – усмехнулся Кристоф. В глазах Сьюзи на миг отразился страх, но потом она успокоилась, приняв решение ничему больше не удивляться. До неё начало доходить, что странностей в её жизни скоро станет ещё больше. Раз уж её сосед спутался с проклятым детективом и водит дружбу с демонологом и кошками. – Но жить у меня до старости вы не сможете. Сами не захотите. – Но как Агнесс сможет найти демона, если даже вы… – Дугал взял из рук Кристофа лист бумаги с адресом. – Я тоже смогу, как только расшифрую сигнатуру, – улыбнулся Кристоф. – Кошки, мистер МакШерти – удивительные существа. Они – стражи порогов, охранники этого мира и наблюдатели. Коты и кошки обладают уникальной способностью находить тех, кто пересёк грань этого мира. В определённом смысле, они коллеги медиумов. А люди, подобные Агнесс, прекрасно ладят с кошками. Думаю, она сможет попросить их помочь. Кстати, не забудьте упомянуть, что вас прислал я. Агнесс бывает капризной. – Благодарю, – тихо сказал Дугал и кивнул Сьюзи. Вместе они вышли из дома Кристофа и направились в темноту холодной, дождливой ночи. Шли молча, каждый думал о своём и переживал то, что только что узнал. Дугал чувствовал, как рука Сьюзи подрагивала в его руке. – И этим ты занимаешься? – в голосе девушки было поровну ужаса и восторга. Сьюзи взяла своего спутника под локоть. – Вот этим всем на своей работе? Этими ужасами? Не страшно? – Даже не знаю, – искренне ответил Дугал. Он не задумывался, страшно ему или нет. Было не до того. – Так получилось. Меня поставили в напарники к Комину О'Доэрти, а он – единственный детектив, с которым соглашается работать самый сильный медиум в городе. Больше ни с кем. Вот и завертелось. Мне тоже пришлось помогать со всякими странными расследованиями. – А с тобой этот медиум работать соглашается? – Сьюзи уже явно успокоилась. В ней любопытство всегда пересиливало природный страх. – Как ни странно, да. Не знаю уж, почему. Я случайно во всё это влип, – Дугал почувствовал, что краснеет. Сьюзи шла, тесно прижавшись к его боку. – Ты только матушке моей не рассказывай про это всё, если она всё-таки надумает меня проведать. Не оценит. – Ладно уж, если она на меня не кинется, – Сьюзи улыбнулась. – А что нужно, чтобы расследовать такие преступления? Связанные со всякой чертовщиной. Сложнее обычных, да? – Не сказал бы. Нужны мозги, опыт, – Дугал задумался на пару мгновений. Сьюзи уже совсем успокоилась, и его это радовало. Приводить в чувство женщин в истерике он не умел, а после такого вполне можно было ожидать любой реакции. Всё-таки у Сьюзи были на удивление крепкие нервы. – И связи. Знаешь, знакомства важны всегда, информаторы. Но в таких делах – особенно. Мистер МакШаэл, например. Или старший инквизитор Штерн. Или Агнесс. Без них никак. Комин знает много кого, даже я уже успел познакомиться с парой странных личностей. Сьюзи кивнула и замолчала. Она редко бывала в этом районе города и только днём. Подруги говорили, что ночью здесь бывает всякое. Теперь она понимала, о чём они толковали. Дугал и Сьюзи прошли мимо трёх женщин, стоявших тесной группой, склонив головы над подозрительным свёртком. Чуть дальше худенькая девушка что-то втолковывала внимательно её слушавшему коту. Их обогнал мужчина в длинном пальто, который нёс на палке фонарь, сделанный из выдолбленной тыквы. – Не заблудились, дети? – Из ночного тумана соткалась высокая мужская фигура. Сьюзи пискнула и плотнее вжалась в бок Дугала. Незнакомец был одет в длинный плащ, одной рукой держал трость, второй – придерживал котелок. У ног его стоял большой чёрный пёс и внимательно смотрел на Дугала и Сьюзи. – Может, мне указать вам дорогу? – Благодарю, нам уже указали, – Дугал постарался улыбнуться, но лицо будто сковало ледяной коркой. За спиной он слышал странный шорох, точно от десятков насекомьих крылышек, но оборачиваться не собирался. – Я иду к Рыжей Агнесс. Меня отправил к ней Кристоф. – К Рыжей Агнесс, значит, – мужчина приподнял котелок. – Тогда лёгкой дороги, дитя. Дугал кивнул и зашагал быстрее, придерживая руку Сьюзи. Та молчала, хотя он чувствовал, как девушка изнывает от любопытства. Номера на домах были едва различимы в тусклом свете газовых фонарей. Кое-где вместо них были старомодные домовые знаки. Кристоф подробно написал, как дойти до нужного дома, так что Дугал не мог заблудиться. Но среди ледяной мороси и неясных теней реальный мир расплывался, путался и менялся на глазах. Нужный дом появился из тумана и темноты, словно только и ждал, что его позовут. Дугал невольно вспомнил страшные сказки, которые ему ещё в детстве рассказывала соседка. Про гоблинов, которые воруют надоедливых детей. Про дом в лесу, из которого нет выхода. Про дверь, которую раньше не замечал, а тут она появилась, стоило только пожелать. Двухэтажное здание казалось вышедшим из старой легенды. Над входом висели пучки трав, а окна на втором этаже закрывали тёмно-зелёные занавески. В таких века назад жили городские травники и лекари. Дугал поднялся по ступенькам к самой двери и замер, завороженный. На круглом фонаре над входом сидела фея. Крошечное худое тельце, казалось, можно смять в ладони. Голова – слишком большая, с широким ртом и большими глазами навыкате. И крылышки – переливающиеся, тонкие, как у стрекозы, только три пары – сложены за спиной. Фея цеплялась за кованую оплётку фонаря и скалила острые треугольные зубы. Из ступора Дугала вывел громкий стук. Сьюзи, не дождавшись его, сама постучала в дверь Агнесс. Ветер дёрнул подол юбки девушки, у соседнего дома завыла собака, фея переползла с фонаря на стену дома, скрежеща крыльями. Сьюзи растерянно посмотрела на Дугала, но тот только пожал плечами. К таким странностям он успел привыкнуть. Дверь распахнулась внезапно, вылив им под ноги яркий свет фонаря, истошно звякнул колокольчик. На пороге лавки стояла высокая женщина средних лет с клетчатым платком на плечах и в старомодном зелёном платье. В левой руке она держала набитую трубку, от которой поднимался горьковатый дым с запахом осенних трав. Оглядев поздних посетителей, женщина усмехнулась. По её плечам рассыпались огненно-рыжие кудри, а глаза, казалось, видели насквозь и немного больше. – У вас тут фея, – Дугал с трудом сглотнул. Он не знал, как начать разговор, и почему-то ужасно робел. – Опять, – вздохнула женщина и пожала плечами. – Я от Кристофа и Гийома, – Дугал собрал волю в кулак, напомнив себе, что времени у него нет, а жизнь Сьюзи может быть в опасности. Кто знает, что мог с ней сделать демон? – Что стряслось, что ни один из них не пришёл сам? – Агнесс посторонилась, пропуская посетителей в лавку. – Могли бы предупредить. Как вы только дошли? В такую ночь. – А какая ночь? – Сьюзи вошла первой, во все глаза глядя по сторонам. – Новолуние, – усмехнулась Агнесс, запирая дверь на замки и цепочки. – Тёмная ночь, опасная. Да ещё и в такую погоду. Дугал тоже огляделся. Лавка травницы выглядела старомодно и необычно. В ней пахло самыми разными травами, вся левая стена была увешана связками чеснока, топинамбура и сушёными тыквами, справа висели пучки трав. На полках за прилавком рядами стояли банки с сушёными и измельчёнными растениями. Под потолком можно было разглядеть клетки, в которых что-то копошилось. Всё внутри было отделано деревом, покрыто замысловатой резьбой, чем-то напомнившей Дугалу резьбу на двери архива в штабе Инквизиции. Освещалось помещение парой газовых рожков и большим подсвечником с оплывшими, сейчас потушенными свечами. У Агнесс в руках был фонарь, который она поставила на прилавок. Освободив руки, травница достала из-под прилавка горшочек, вытащила из него щипчиками маленький уголёк и положила в трубку. – Рассказывай, – Агнесс выпустило изо рта облако ароматного дыма. – В городе бродит демон-оборотень. Он принял облик моей матери или кого-то похожего, – Дугал подумал, что демону даже не обязательно было копировать внешность миссис МакШерти, ведь Сьюзи её никогда не видела. – Он пришёл ко мне домой, но застал только мою соседку, передал ей пирожки для меня. – Поняла, – Агнесс затянулась, отложила трубку и принялась ходить по лавке, собирая в пучок разные сушёные травы. – Милая, это разделишь, закрепишь над дверью и положишь на подоконники. Никакие тёмные силы не войдут. – Благодарю, – пискнула Сьюзи, заворожено глядя на то, как Агнесс собирала ей травы. – Тут главное перекрыть порог, границу, – Агнесс протянула пучок трав. – Смотри, чтобы в каждую часть попали все травы. А вот это заваришь кипятком и выпьешь перед сном. Злых чар на тебе не вижу, но это очистит. Агнесс протянула Сьюзи мешочек, который взяла со средней полки за прилавком. Та кивнула, пряча травы в сумочку. – Это тоже никогда не повредит, – Агнесс достала из-под прилавка флакон и протянула Сьюзи. – Розовая вода. Сьюзи взяла флакон, расплатилась и неуверенно посмотрела сначала на Дугала, потом на Агнесс. Травница вздохнула, открыла дверь лавки и протяжно свистнула. Через пару минут она вернулась обратно, неся на руках крупного чёрного кота. – Барон Фицрой проводит тебя до дома. Сегодня больше не ходи никуда, отправляйся спать, – Агнесс посадила кота на пол у ног Сьюзи. – Что с даром демона делать знаешь? – Да, сжечь, – кивнула Сьюзи. – Желательно нарисовать круг вокруг костра, – Агнесс с сомнение посмотрела на девушку. – Можно неровный, главное – замкнутый. Не важно, чем. И вот ещё – это кинь в огонь. Агнесс протянула Сьюзи пучок полыни и гроздь засушенной рябины. После чего проводила девушку и кота до двери. Вернувшись, она снова набила трубку и несколько минут курила, разглядывая Дугала пристальным взглядом. Из-за отсвета трубки глаза травницы казались тёмными, в зрачках вспыхивали багровые огоньки. Детектив попытался убедить себя, что это только отражение угля в трубке. – Для тебя у меня тоже кое-что есть, – Агнесс отложила трубку на прилавок. – Тебе ведь демона найти нужно? О чём только Гийом думает? – Нужно, он может быть опасен, – Дугал неловко переступил с ноги на ногу. Ему вдруг стало тревожно наедине с травницей. – Погоди немного, – Агнесс снова прошла по лавке, собирая травы в маленький холщовый мешочек на шнурке. – Это защитный амулет, пока этого хватит. Когда закончишь, придёшь за более сильным. На него нужно время. – Сколько?.. – Дугал потянулся за кошельком, понимая, что денег у него и так почти не осталось. – За такое деньгами не возьму, – Агнесс подошла вплотную и повесила мешочек Дугалу на шею. – Услугой отплатишь, когда придёт время. МакШерти не знал, радоваться ли ему, что удалось сэкономить, или переживать, что ему придётся расплачиваться потом и ещё неясно чем. Он решил не думать об этом сейчас. Голова и так плохо работала от усталости и недосыпа. Агнесс тем временем открыла дверь и присела на корточки. Когда Дугал подошёл, рядом с ней сидело штук пять котов и кошек разных расцветок. Травница описывала им демона-оборотня. Кошки слушали внимательно, кивая и мотая мордочками. – Демона нужно найти, ему здесь не место, – закончила Агнесс, вставая. – Ищите по всему городу. Он вредит тем, кому не следовало бы. – Они найдут? – неуверенно спросил Дугал. Кристоф говорил, что кошки – стражи границ мира, что они могут учуять и отыскать любого демона. – Это не опасно? – Для котов? – Агнесс наклонила голову к плечу, разглядывая с любопытством Дугала. – Они только найдут, не больше. Тебе же сегодня домой возвращаться нельзя. Проведи ночь там, где много людей. Если сможешь – не сомкни глаз. – Я постараюсь, – обречённо ответил Дугал. Он уже сейчас хотел спать и вымотался, но травница не стала бы предупреждать без нужды. Весь остаток ночи до самого рассвета Дугал провёл в дешёвом кабаке, потягивая разбавленный эль и заедая его подсушенным хлебом. На нормальный ужин деньги он решил не тратить, всё равно кусок в горло не лез. Зато недовольный хозяин, мерзкий на вкус эль и шумные завсегдатаи не давали расслабиться и уснуть. Дугал всем нутром чувствовал – если отключится, лишится последних монет, а то и жизни. Едва рассвело, он расплатился и отправился в церковь святого Доминика, в надежде, что там ещё никого нет, и он сможет подремать на скамейках. Дугал и сам понимал, что это ужасное кощунство, но думать сейчас просто не мог. Тьма скользила между домов, шарахаясь от газовых фонарей. Ночь раскинулась над городом, завладев им на правах хозяйки. Двейн шёл торопливым шагом, тревожно оглядываясь по сторонам. Это была плохая ночь для прогулок, голодная, злая. Лехри всей кожей чувствовал новолуние. Оно гасило звёзды и ложилось саваном на улицы Бронах Глен, путаясь в собачьем вое и карканье ворон. Ритуалы Поиска, Раскрытия и Треугольника, на которые он потратил весь день, дали совсем не те результаты, на которые он рассчитывал. Гадания дались тяжело, особенно гадание по крови. А картины показали противоречивые и пугающие, разобраться в них было непросто, это требовало времени и нескольких дополнительных сеансов. Двейн вернулся в штаб, оставив записку с именем, которое всё бы объяснило, но вынужден был уйти до возвращения Алексея и теперь начал сомневаться, не стоило ли его дождаться. Город пугал. Болезненный свет фонарей превращал лица случайных прохожих в посмертные маски. Тени стелились под ноги и изгибались, не в силах убежать от своих хозяев. Морось горчила на губах, пробуждая мучительные воспоминания. Двейн закашлялся, уткнувшись лицом в тёплый шарф, подаренный ему Алексеем, и машинально облизал пересохшие губы. Страх сковывал сердце железным обручем, от него цепенели мышцы и пересыхало горло. Двейн молился, но не Богу. Он знал, что его чёрная кровь проклята, и права на защиту у него просто нет. Но и усмирить свой страх Двейн никак не мог. И потому молился единственному, кому было до него дело, единственному, кто мог и желал его защитить. Слуге Бога. Алексею Штерну. Его имя Двейн шептал, пробираясь по пустым ночным улицам. Перед тем, как покинуть штаб Инквизиции, Лехри послал призрачного пса Карей, своей сестре. Он не знал, ответит ли она, не знал, захочет ли иметь с ним дело. Двейн не общался ни с кем из родни после того, что они с ним сделали. После того, как он встретил Алексея. Карей была сейчас в городе, это он знал точно, и могла помочь. Раньше они не так уж плохо общались. До того, как его выбрали. До того, как он не пожелал умирать. Впрочем, его не спрашивали ни когда приговорили, ни когда спасли. Но кому это объяснишь? Двейн просил её прийти, потому что сестра могла защитить Алексея и всех остальных. У неё были нужные умения и хватило бы сил. Тёмные улицы ложились под ноги, разматываясь в бесконечный лабиринт. Ночью город менялся, то, что казалось знакомым днём, в темноте искажалось и переплеталось. Двейн любил ночь, но сегодня она была его врагом. Новолуние выпивало силы, порождая кошмары в мечущемся от ужаса мозгу. – Алекси, защити, – безотчётно шептали губы. Двейн свернул в узкий проулок, едва не бегом пересёк его. Страх гнал его, словно плети надсмотрщиков. Алексей в смертельной опасности. Весь город на краю гибели. Времени совсем не осталось. При других условиях Двейн никогда не попросил бы о помощи никого из своего рода. Он пытался убедить себя, что Карей согласится хотя бы из любопытства. Даже если придётся заплатить за услугу кровью и болью. Чтобы защитить тех, кто был ему дорог, Двейн был готов на всё. Он вышел на небольшую площадь, стиснутую между парой доходных домов, старой больницей и административным зданием. В самом центре высилась конная статуя, едва освещённая фонарями и потому пугающе гротескная в темноте. Здесь он назначил встречу. Двейн остановился у подножия памятника. Он чувствовал опасность, нависшую над городом, на неё указывали все ритуалы и гадания, но Лехри должен был знать наверняка. Карей на месте не было, сестра либо опаздывала, либо вообще решила не приходить. Двейн огляделся по сторонам. Вокруг было пусто, ни единой души, ни единой тени. Только тьма. Голодная, удушливая тьма. Лехри коротко выдохнул, пытаясь решить, как ему поступить дальше – вернуться в штаб и попытаться рассказать обо всём Алексею или остаться и подождать. Или же попытаться самому всё выяснить. Решить он так и не успел. Следующий вдох сделать Двейн уже не смог, тьма обступила, стянула грудь, втекла в лёгкие и сжала горло. Дома словно придвинулись, нависая стенами каменного склепа надо головой. Было ли это проявлением силы его сестры или за ним пришли те, кто призвал Леди-Чуму, понять он так и не успел. – Алекси, – едва смог прошептать Двейн, тратя на бесплодную мольбу последние крупицы воздуха. Больше ему некого было молить, больше некого звать. Вот только Алексей никак не мог его услышать. Двейн повторил имя ещё раз – одними губами – прежде, чем соскользнул во тьму. Уже начало светать, когда Комин подошёл к дому номер восемь по улице Гиацинтов. Темнота начала сереть, в воздухе появилась утренняя промозглость, колючий ветер так и норовил задуть сигарету. Газовые фонари, едва разгонявшие полумрак, ещё даже не начали гаснуть. В это время суток улица Гиацинтов, респектабельная и тихая, была совершенно безлюдной. За заборами безмолвными стражами покоя стояли облетевшие голые деревья, все занавески были задёрнуты, все двери заперты. Комин остановился на противоположной стороне улицы, чтобы получше разглядеть дом, снятый странной парочкой. Он не хотел идти к преподобному О'Шонну только с предположениями и возможным адресом. Врываться к добропорядочным горожанам он тоже не собирался. Брат и сестра Бойлы вполне могли оказаться ложным следом. Однако чем больше Комин смотрел на снятый ими дом, тем больше убеждался, что не ошибся. С домом что-то явно было не так. Стоило чуть повернуть голову и боковым зрением получалось уловить странные знаки на изгороди и стенах – то ли нарисованные, то ли вплетённые в ветви и тени от фонаря. Окна закрывали не привычные светлые занавески в неяркий цветочек, как было принято у соседей, а плотные тёмные шторы, через которые не пробивалось и лучика света. Даже в гостиной. А ещё при взгляде на дом номер восемь Комин чувствовал неприятное покалывание в затылке и кончиках пальцев, чутьё на неприятности, выработавшееся за годы работы с Гийомом. Докурив, Комин спрятал окурок в карман пальто, чтобы не оставлять улик, и собрался уходить. Он увидел и почувствовал достаточно. За спиной в узком проулке между домами О'Доэрти услышал приближающиеся шаги – быстрые, но не торопливые, мужские. Комин развернулся к переулку и почувствовал острую боль в затылке. Кто-то бесшумно подошёл со стороны дома. Это последнее, что он успел подумать прежде, чем потерять сознание.