Мрачные истории Унылого Дола.

За маленьким, холодным окном опускалась бархатная тьма, унизанная жемчужинками первых снежинок. Деревья казались притаившимися духами, а редкие прохожие – ожившими героями сказок. В доме тоже было холодно, дрова стоили дорого, так что приходилось экономить, пока не придут настоящие морозы. Этим вечером двое – пожилая женщина и её маленькая внучка – занимались шитьём при свете единственной тонкой свечи. Работу нужно было закончить до утра, чтобы было, на что завтра купить хлеба и молока. Девочке сложно было усидеть на месте, она быстро, хоть и не слишком аккуратно, закончила свою часть работы и ловко соскользнула со слишком высокого для неё стула. Этот вечер казался ей слишком тихим и сказочным, чтобы тратить его на такую банальную вещь, как обмётка и кройка. Девочка взобралась на сундук с обрезками ткани и упёрлась ладонями в подоконник. Мир за окном погрузился в ночную темноту, которую лишь изредка тревожили чьи-то торопливые шаги, да взмахи вороновых крыльев. Девочка прижалась лицом к холодному стеклу, силясь разглядеть хоть что-то. И тут она увидела высокую стройную фигуру женщины, облачённой в чёрное старомодное платье. Та шла лёгким, невесомым шагом, скользя взглядом по домам. Что-то в её облике и движениях заворожило девочку, она, не отрываясь, смотрела на странную гостью их бедного предместья. – Ба, глянь какая красивая леди! – девочка на миг оторвалась от пугающего и прекрасного зрелища и повернулась к пожилой женщине. Та нехотя отложила шитьё и с трудом встала. Работы было ещё много, но она так устала. – Очень красивая леди в чёрном платье! – Внученька! – ахнула женщина, закрыв рот уголком платка, наброшенного на плечи. Сердце старой женщины замерло от страха. Она подбежала к окну со всей поспешностью, на которую только была способна. Ночь накинула на город свою шаль, укутав и спрятав дома и людей. Мелкий снег почти совсем прекратился, фонарей здесь отродясь не было. Старая женщина окинула взглядом улицу, пытаясь найти ту, кто так впечатлил её внучку. Она беззвучно молилась о том, чтобы ошибиться. Старые страшные сказки, которые рассказывала ей тётка, всплывали в памяти, обретая плоть из темноты и вороньего карканья. Изящная леди в чёрном стояла прямо напротив их дома. Мелкие снежинки ложились на её длинные чёрные волосы и оставались, не тая. Неподвижная и прекрасная, леди пугала и притягивала одновременно. На её лицо была накинута чёрная вуаль. Стоило старухе подойти к окну и обнять внучку за плечи, как леди незаметным движением вскинула бледные белые руки и приподняла вуаль. – Не смотри, милая, не смотри на неё! – взвыла пожилая женщина, обхватывая девочку за плечи, отворачивая её от окна и закрывая своим телом. – Ба, а почему глаза у леди чёрные? – девочка попыталась вывернуться из душных объятий. – И так блестят! – Не смотри, внученька, не говори о ней! Никому никогда не говори! Не рассказывай и забудь, – старуха глухо зарыдала в макушку девочки. Именно так её описывала тётка в своих сказках, от которых старуха – тогда сама ещё маленькая девочка – плакала по ночам. Прекрасная леди с чёрной вуалью на лице. Леди-Чума. Утро выдалось холодным даже для осени. Лёд на лужах уже не таял с первыми лучами солнца, а грозил задержаться до обеда. В помещении было не намного теплее. Изо рта то и дело вырывался пар, тёплую кожаную куртку Дугал и не думал снимать, хотя и знал, что шеф будет опять ругаться. Впрочем, тогда ему пришлось бы отчитывать вообще всех или же тратиться на уголь. Дугал перехватил поудобнее папку с отчётом и прикинул, как ему пройти к кабинету шефа, не столкнувшись ни с кем из тех коллег, с кем ему не хотелось разговаривать. Он вчера до поздней ночи читал модный детективный роман, который ему одолжила Сьюзи, и утром едва разлепил глаза. А за ночь ещё и подморозило. И теперь Дугал отчаянно зевал, прикрываясь отчётом. На разговоры у него просто не было сил. МакШерти, наконец, выбрал оптимальный маршрут. Проходя мимо стола Кениана Коллинса, Дугал заметил, что тот разговаривает с пожилой женщиной, рядом с которой на краешке стула сидит худенькая девочка. Обе посетительницы были одеты опрятно, но небогато, одежду явно не раз штопали и перешивали, но до того ловко, что это не бросалось в глаза. – Эй, Дуг! – Кениан махнул ему рукой, едва заметив, что тот идёт мимо. – Чего тебе? – Дугал с трудом подавил очередной зевок и остановился, бросив ещё один взгляд на посетительниц. Обе были одеты по старой моде, так уже лет пятьдесят никто не одевался. – Ты не знаешь, где проклятый детектив? – Кениан почесал за ухом и лениво пригладил волосы. Он терпеть не мог напарника Дугала Комина О'Доэрти, прозванного проклятым детективом, но это не мешало Коллинсу спихивать на него все хоть немного странные дела. Или хотя бы пытаться. – Понятия не имею, не видел его сегодня, – Дугал пожал плечами, напарника он действительно ещё не видел, впрочем, Комин терпеть не мог ранние подъёмы. – Отпросился он, – сержант-детектив Аластар Коннолли остановился рядом с Дугалом. – Дочка у него заболела, вот он и выпросил денёк с ней посидеть. – Не знал, что он женат, – растерянно посмотрел на старшего коллегу Дугал. Он понял, что ничего не знает о жизни напарника вне работы. Раньше ему казалось, что это и не обязательно. – Они не живут вместе, разошлись давно, – пожал плечами Аластар. – Луизе надело, что Комин всё время проводит на работе. А то дело с медиумом стало последней каплей. Но разошлись они мирно, Комин часто навещает Луизу и Калли. – Ясно, – недовольно протянул Кениан, потом перевёл взгляд на Дугала. – Ты ж его напарник! Вот и возьми дельце. Тут по вашей части. Дугал обречённо вздохнул. Едва его назначили в напарники к Комину, слава проклятого детектива перешла и на него как какая-то прилипчивая болезнь. Теперь и его считали специалистом по всякой чертовщине. – Ладно, возьмусь. Сейчас, только отчёты отнесу, – Дугал покачал головой, без всякого интереса скользнув взглядом по старухе с девочкой, и направился к двери кабинета начальника. Через десять минут, выслушав обычную утреннюю проповедь о пользе ранних подъёмов и моральном облике молодых офицеров полиции, Дугал вернулся к своему столу, в глубине души надеясь, что странная парочка не стала его дожидаться. Надежды, как и всегда в таких случаях, не оправдались. Пожилая женщина сидела, сложив руки на коленях, и доверчиво смотрела на констебля. – Чем могу помочь? – Дугал сел за стол напротив посетителей. – Что случилось? – Видели мы давеча леди, – начала старуха, комкая край кофты узловатыми пальцами. – Вся тонкая, в чёрном, точно вдовица. На лице вуаль. И волосы чёрные, неубранные. Кожа белая, только не светится. Жуткая она была. Ночью одна на дороге стояла. Недобрый это знак! – И глаза – чёрные-чёрные, – тихо пискнула девочка, робко подняв глаза на страшного полицейского. – Как чернилами залиты. – Что ты говоришь, дурёха! – встрепенулась старуха, мелко крестясь одной рукой и крутя защитные фиги – другой. Дугал усмехнулся – больно уж бодро смешивала посетительница суеверия и веру. – Не думай и не вспоминай о ней! Нельзя! – Почему же нельзя? – заинтересованно подался вперёд Дугал. – Беда будет! Зло накликать можно. Придёт она, коль заметит, – старуха покачала головой, помрачнела, уставилась на Дугала немигающим взглядом. – Беды страшные сулит она, женщина эта. Мне тётка рассказывала, а ей – бабка. Всегда беды. – Что за беды? – Дугал настороженно повёл плечами. Ещё совсем недавно он просто отмахнулся бы от суеверной старухи. Как бы матушка ни пыталась его убедить, что мудрость людская хранится в старых историях и суевериях, сам он редко придавал им значение. Теперь же, увидев своими глазами демонов и пройдя суровое испытание, Дугал изрядно пересмотрел свои взгляды. – Не могу сказать, накликаю! – старуха покачала головой, точно жалела уже, что вообще пришла. – Нельзя о таком говорить. Но ты, милый, уж разыщи эту леди. Найди, пока не поздно. Ох, милый. – Не переживайте, почтенная, найду я вашу леди, – Дугал уже думал, к кому идти первому – к жуткому медиуму или к не менее жуткому инквизитору. С первым у его напарника было что-то вроде договора. А вот к главному инквизитору одному соваться совсем не хотелось. – Не будет никакой беды. – Хорошо бы так, милый, – старуха поднялась и потянула за собой девочку. – Поспешай. Дугал несколько минут сидел неподвижно после того, как посетители вышли на улицу, после чего поднялся, крикнув Аластару, что ушёл по делам, и тоже вышел. Старухи и девочки уже и след простыл, хотя быстро ходить они точно не могли, а улица просматривалась далеко в обе стороны, проулков нигде не было, все дома стояли вплотную. Пожав плечами, Дугал отправился ловить кэб. По опыту он знал, что набегаться ещё успеет, хотя бы часть пути можно проделать с комфортом. Благо, за дело с Ножом ему выдали внушительную премию. Большую часть он отослал матушке, но и после этого деньги остались. Первым делом Дугал заехал на рынок, купил там пару золотистых, истекающих мёдом коврижек и горшочек свежих сливок. Молоко было только вчерашнее, ему такое точно не подходило. Дугал вообще не до конца понимал, что делает. Комин предостерегал его лезть к медиуму без спроса и важного дела. А тут просто бредни старухи. Да и вознаграждение Гийом в прошлый раз назначил сам. Было боязно, но Дугал, залезая снова в дожидавшийся его кэб, был уверен, что поступает правильно. Высадился он рядом с частными домами на краю города. Это место ещё можно было счесть приличным, дальше Дугал решил идти пешком. Ему не хотелось, чтобы кэбмен знал, куда он направляется. Морозило, солнце светило тускло сквозь мутную дымку. Запахи и звуки разносились далеко. Пахло дымом и стылостью. МакШерти глубоко вдохнул морозный воздух. Он едва узнавал место, в котором его высадил кэбмен. В прошлый раз Дугал был здесь поздно вечером в дождь, сейчас же было раннее утро. Убогие дома, жуткие и чёрные, выглядели жалкими и разваливающимися, деревья вдоль дороги – голые и облезлые – казались обгоревшими. Дугал упрямо отогнал совершенно дикую ассоциацию с костями покойников. – Кости же белые, деревья – чёрные. Ничего похожего, – пробормотал он себе под нос, ускорив шаг. И всё равно отделаться от навязчивой мысли о чёрных скрюченных пальцах не удавалось. Наверное, всё дело было в том, к кому Дугал шёл. Гийом Тенебрис был медиумом третьей категории, заключившим сделку со всем Иномирьем сразу. Всё в нём – от облика до круга общения – вызывало у Дугала чувство безысходного, первобытного ужаса. Единственное, что, по мнению МакШерти, хоть немного его прощало – медиума любили кошки. Мимо пустых домов Дугал прошёл быстро, не глядя по сторонам и не прислушиваясь к карканью воронья. Идти под взглядами выбитых окон было неуютно. Ему то и дело казалось, что там, в темноте брошенных домов, кто-то шевелится. Или что дома сами наблюдают за ним, оценивая своим нечеловеческим разумом. Дугал медленно выдохнул через нос, перекрестился и получше ухватил горшочек со сливками. Разбить его было бы обидно. Кусты и кладбищенскую ограду покрывала хрупкая изморозь, тонкий ледок на траве хрустел под ногами, будто сахарная глазурь. Дугал поднял голову: небо всё ещё было серым и тусклым, поднялся пронизывающий, влажный ветер. Матушка всегда говорила, что такой ветер несёт простуды. Дугал зябко передёрнул плечами и зашагал вдоль ограды к мрачному, нежилому на вид особняку. Первого кота он заметил шагов через десять. Тот сидел у дороги и вылизывал лапу. Едва Дугал поравнялся с ним, кот оторвался от своего занятия и проводил гостя взглядом. Порыв ветра толкнул МакШерти в грудь, сорвал с кустов остатки листьев, завихрив их смерчиками у ног. Кладбищенская ограда отозвалась протяжным гулом и серебряным звоном осыпавшейся наледи. Дугал коротко выдохнул и поспешил к дому, уже не глядя по сторонам. Коты и кошки всех мастей начали попадаться всё чаще. Некоторые поворачивали мордочки в сторону Дугала, другие шли рядом некоторое время, а потом растворялись в жухлой траве. Когда в отдалении надрывно залаяла собака, кошка, вышагивавшая у ног МакШерти, выгнула спину и зашипела. Лай перешёл в протяжный, тоскливый вой на одной ноте. Вскоре к первой собаке присоединилась ещё дюжина. Дугал подошёл к воротам особняка, стараясь не обращать внимания на не прекращающийся собачий вой, к которому добавили свои скрипучие голоса вороны, обсевшие все окрестные деревья. Замок хищно поблёскивал ледяной коркой. На столбе, как и в первый визит, сидел кот, в этот раз чёрный, с пушистым длинным хвостом, который так и хотелось погладить. Дугал сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну. Комину пришлось отдать кровь, чтобы войти. Дугал не боялся боли и не пугался вида крови, но ему казалось неправильным отдавать её демону, сторожившему дом медиума. Ограда казалась ледяной, пальцы слегка подрагивали, касаясь покрытого инеем металла. Дугал выдохнул и поднял руку, дотронулся до мягкой чёрной шёрстки кота, сидевшего на столбе, потом наклонился, чтобы погладить двух серых кошек, тёршихся об его ноги. Идти в дом совсем не хотелось. – Я не звал, – Дугал резко выпрямился и обернулся, услышав за спиной недовольный скрипучий голос. Гийом стоял у него за спиной. На нём было поношенное чёрное пальто, котелок он сменил на широкополую шляпу. Высокие сапоги были заляпаны грязью, на них налипли мелкие веточки. В руках медиум держал объёмное пустое ведро. Дугал торопливо вытащил из кармана завёрнутые в бумагу коврижки и горшочек со сливками, а потом замер, раскрыв рот. За спиной медиума шевельнулась тень, распрямилась, растеклась и уплотнилась, царапнула острыми чёрными когтями ведро, всё ещё покрытое пятнами засохшей крови. У существа была большая, больше человеческой, шарообразная голова на длинной и тонкой шее, длинные конечности – на каждой по одному дополнительному суставу, ноги выгибаются назад. Кожа – тёмно-серая, почти чёрная, туго обтягивала выпирающие рёбра – их было слишком много, и изгибались они не как у человека, грудная клетка была узкой, вытянутой и прямоугольной. Длинные, трёхсуставные пальцы переходили в острые когти, царапавшие край ведра. Но страшнее всего было лицо твари. Оттопыренные заострённые как у летучей мыши уши плотно прилегали к голове. Маленькие, блестящие красные глазки располагались по центру, совсем близко друг к другу. Век и ресниц не было, как и белка с радужкой. Вместо носа чуть ниже глаз располагались две узких щели. А ещё ниже находилась пасть – огромная, растянутая от уха до уха, она, казалось, вообще не закрывалась. Острые как иглы зубы усеивали её в два ряда. Из горла твари доносился свистящий хрип, тонкий, как завывание ветра. Дугал отшатнулся, ударился спиной о столб и сполз на землю, не в силах выдавить ни звука. От существа веяло смертью и жутью, разило открытой могилой и гнилым мясом. Всё в нём было противоестественным и чуждым. Всё в нём заставляло бьющийся в истерике разум вопить от осознания невозможности существования подобного монстра. Но он был реален и тянулся тонкими пальцами к ведру, раскрывал пасть и втягивал узкими ноздрями воздух. Длинный, гибкий синюшный язык твари скользнул между игольчатыми зубами, прошёлся по краю ведра, слизывая запёкшуюся кровь. Дугал тяжело сглотнул, чувствуя, что его сейчас вырвет то ли от страха, то ли от омерзения, и зажмурился. Он больше не мог смотреть на это существо, не мог вынести того, что оно может существовать. Что-то мокрое коснулась его щеки, потом – рук. Мокрое и шершавое, а ещё – тёплое. Лицу стало щекотно, и Дугал невольно открыл глаза. У него на груди сидел молодой рыжий кот и вылизывал его щёки, время от времени задевая лицо хвостом. Ещё одна кошка – пушистая и дымчато-серая – тёрлась носом о его руку, всё ещё сжимавшую коврижки. Гийом стоял прямо напротив него, тварь исчезла. Только сейчас до Дугала дошло, что это и был гуль, о которых ему рассказывал Комин. Гийом их подкармливал, а они сторожили кладбище от непрошенных гостей. Теперь МакШерти понял, почему его напарник так спешил убраться до начала кормёжки. Он бы тоже ни за что на свете не захотел ещё раз увидеть это страшилище. – Доброе утро, – заикаясь, пробормотал Дугал и с трудом поднялся на ноги. Рыжего кота он перед этим осторожно пересадил на землю. Гийом не ответил, подошёл к воротам, те бесшумно отворились, пропуская внутрь хозяина. Дугал моргнул, с недоумением глядя на медиума: он совершенно не понимал, что должен сейчас делать. Когда ворота уже начали закрываться, МакШерти встрепенулся и кинулся за Гийомом, понимая, что после такого его могут не пустить внутрь даже за плату. – Мистер Тенебрис, послушайте! – Дугал толком не знал, как обращаться к медиуму и о чём с ним говорить. – Мне кажется, это очень важно! Ко мне сегодня пришли посетительницы. – Я не называл плату, – Гийом резко остановился и повернулся к Дугалу. Плечи медиума дёрнулись, всё тело содрогнулось. Гийом поморщился и сгорбился ещё больше. – Я не говорил, что соглашусь. Чёрный кот с пушистым хвостом спрыгнул со столба у ворот и подошёл к Гийому, протяжно зевнул, бросил хитрый взгляд на Дугала и скрылся за углом дома. МакШерти стоял, прижимая к груди коврижки и не понимая, что ему делать дальше. Комин велел ему молчать и слушать, и он тогда молчал – почти всё время. Но разве одного расследования достаточно, чтобы понять, как вести себя с этим человеком? Дугал почувствовал, как по спине стекает струйка холодного пота. Если он разозлит медиума, тот может отказаться работать со всем участком. Собачий вой всё никак не затихал, да ещё и поднявшийся ветер резал кожу тонким льдом совсем по-зимнему. – Что-то они не угомонятся, – покачал головой Гийом, отворачиваясь от Дугала. – Прошу, выслушайте! Это важно! Очень важно! – Дугал чувствовал, что говорит правду, хотя бессвязный рассказ старухи казался обычной глупостью. К ним иногда приходили всякие сумасшедшие, готовые поведать любую небылицу, лишь бы погреться и поболтать. Гийом ничего не ответил, снова медленно зашагал к дому, шурша палой листвой. Дугал сглотнул и последовал за ним, решив, что, раз его не прогнали, он может продолжить. – К нам в участок пришла пожилая женщина, с ней была девочка. Они рассказали, что ночью видели странную женщину, одетую в чёрное. Я так понял, что живут они в бедном квартале, а ту женщину описали как настоящую леди, – Дугал старался подстроиться под неровный шаг медиума, при этом едва не падал, постоянно цепляясь ногами за дыры от выпавших из дорожки камней. Но всё равно старался не отводить глаз от Гийома. – Эта леди просто стояла посреди улицы. У неё были длинные чёрные волосы и старомодное платье, похожее на траурное. – И вуаль, – закончил Гийом, резко остановившись. По его спине прошла судорога, точно под кожей что-то шевельнулось. Медиум безотчётно потёр грудь, пальцы его подрагивали. Он не спрашивал, словно знал, о ком говорил Дугал. – На ней была вуаль. – Девочка ещё сказала, что у леди были чёрные глаза, – Дугал удивлённо моргнул, не понимая, как на такое реагировать. Медиум казался растерянным и едва ли не испуганным. Его мертвенно-серое лицо мелко подёргивалось, а жуткие глаза неотрывно смотрели в стену, точно он видел на ней что-то очень важное и давно забытое. – Как же она сказала? Как чернилами залиты! – Бездновы отродья! Гниль кладбищенская! – Гийом вырвал у Дугала из рук горшочек со сливками, шагнул вперёд одним плавным, неестественным движением, оказался уже у самой двери, не прекращая ругаться. – Фейный морок побери это всё! Медиум захлопнул дверь перед самым носом замешкавшегося Дугала. Новость явно разозлила Тенебриса, МакШерти надеялся, что после этого он всё-таки поможет. Спустившись по ступеням вниз, он огляделся. Когда-то вокруг дома рос сад, теперь безнадёжно запущенный и мало походивший на творение человеческих рук. Голые деревья тянули ветки в разные стороны, некогда обложенные валунами клумбы давно пустовали. Дугал был почти уверен, что за домом есть прудик – высохший или заросший – и беседка. Но отойти далеко от двери, чтобы проверить, не решался. Стены дома по самую крышу оплетал пожелтевший и высохший плющ, похожий на сеть трещин. Кое-где на нём виднелись почерневшие листья. – Что я здесь делаю? – Дугал вздохнул. Комин был прав, говоря, что медиумы все тронутые и очень капризные. Насчёт всех остальных МакШерти не мог судить, но единственный его знакомый был именно таким. – Почему вообще пришёл? Собачий вой, наконец, захлебнулся на особенно пронзительной и жалкой ноте. Теперь Дугал слышал только шелест листьев, завывание ветра и карканье ворон. Он с опаской посмотрел в сторону кладбища, дорожка до него отлично просматривалась от крыльца. Но там было пусто, ничто не шевелилось и не подкрадывалось, лишь ветер шевелил жухлую траву да редкие оставшиеся листья на деревьях. С вросшего наполовину в землю надгробного камня сорвалась большая чёрная птица – Дугал не успел рассмотреть её – и полетела в сторону города. Тот гуль стал казаться ему всего лишь мороком, дурным сном, но Дугал вовремя одёрнул себя. Он явился незваным и нежданным, местные его ещё не знали и могли напасть. МакШерти понял, какую глупость совершил. – Но вы ведь не дали бы меня в обиду? – Дугал присел и почесал за ухом пятнистую кошку, ластившуюся к его ноге. – Не дали, – проскрипел у него за спиной голос медиума. – Я скажу, чтобы тебя пускали, раз начал ходить один. Дугал выпрямился и обернулся. Гийом успел переодеться в свой обычный плащ и котелок, захватил трость. Это могло означать только одно – медиум взялся за дело. – Куда мы? – Дугал прикусил язык, его вопрос звучал совершенно беспомощно, но он не понимал, что ему делать и почему Тенебрис так спешит. – К Алексею, срочно! – Гийом зашагал по дорожке, тяжело опираясь на трость. У его ног собралась целая стая кошек и котов всех мастей. Некоторые кружили рядом, некоторые подбегали, тёрлись, а потом исчезали. Дугал шёл за Гийомом, прикидывая, где можно будет поймать кэб. До приличных мест придётся идти пешком, но, если свернуть чуть раньше, был большой шанс найти кэбмена. Там как раз располагалось несколько питейных заведений, в которых полиция время от времени проводила рейды. Сам Дугал в таком не участвовал, но слышал. Однако Гийом свернул в другом месте, не став слушать пытавшегося возразить Дугала. К этому времени с ними осталось всего три кота, которые уверенно вышагивали, задрав хвосты. Не прошло и пяти минут, как МакШерти увидел впереди пустой кэб с дремлющим кэбменом на козлах. – Я сейчас! – Дугал обогнал медиума и подбежал к кэбу, растолкал кэбмена и втолковал ему, куда им нужно. Всё это не заняло слишком много времени, Гийом как раз успел дойти и занять место. Доехали они быстро, Дугал объяснил, что они спешат, и обещал доплатить. Гийом упрямо молчал всю дорогу и выглядел ещё более жутким, чем обычно. Время от времени губы его нервически подёргивались, по телу проходили судороги, но взгляд мёртво смотрел в стенку повозки напротив него. Гийом вышел, когда кэб остановился, и сразу же направился к ограде с вычурно переплетёнными знаками Инквизиции и защитными травами, оставив Дугала расплачиваться. Увидев, куда пошёл клиент, кэбмен отказался брать доплату за срочность и поспешил отъехать подальше. Гийом толкнул дверь и вошёл в прохладный холл. Инквизиция не скупилась на отопление, в доме было тепло и пахло травами. Дугал подумал, что уместнее был бы ладан, хотя его аромат тоже чувствовался, но не так сильно. Он едва поспевал за медиумом, который чуть не бежал вперёд. В приёмной, как и в прошлый раз, было двое: мрачный парень в чёрном и девушка, что-то быстро набиравшая на печатной машинке. Машинка была совсем новой, блестящей, Дугал даже немного позавидовал. Та единственная, что была у них в участке, дребезжала, мяла и пачкала листы. Девушка подняла голову и убрала руки от машинки, не закончив даже слова. Она поднялась и обошла стол, встретив гостя у входа. Дежурная вежливая улыбка на её миловидном лице быстро сменилась тревогой. – Мастер Тенебрис, какая неожиданность, – Айне сложила руки перед собой и коротко поклонилась. – Вы к Алексею? – Да, мне нужно, чтобы он погадал мне, – Гийом дышал с трудом, тяжело опирался на трость и паршиво себя чувствовал. Шов на левом бедре готов был разойтись, но заняться им не было ни единой возможности. Мальчишка принёс не просто дурные, а бездново отвратительные и просто невозможные вести. – Я сообщу ему, хотя, думаю, ему это не понравится, – Айне протяжно вздохнула и вышла из комнаты. Она была уверена, что начальник будет очень зол. Он не любил визиты Тенебриса, ведь они всегда обещали неприятности. И терпеть не мог, когда его просили о чём-то, вроде гадания. – Ещё бы, – криво усмехнулся Гийом, сильнее наваливаясь на трость. – Вам нехорошо? – Дугал мялся позади, не зная, чем себя занять. Как и в прошлый раз, ему казалось, что он лишний наблюдатель. Комин тогда велел смотреть и запоминать, видимо, в этот раз ему снова придётся только смотреть. – Всегда, – Гийом медленно выпрямился, содрогнулся и мотнул головой. – Мистер Тенебрис, – Дугал замялся. То, что он собирался спросить, скорее всего, было бестактно, но он никак не мог побороть любопытство. – Вы хотите, чтобы мистер Штерн вам погадал, но он же инквизитор! – А ещё – сын ведьм, – усмехнулся Гийом, поворачиваясь к своему спутнику. Дугал моргнул, закрыл рукой рот. В голове не укладывалось, как старший инквизитор города мог быть связан с ведьмами, которыми его с детства пугала матушка, да ещё и кровно. Ведьмы жили либо в городах и селениях – но эти были достаточно безобидны, иначе соседи могли и расправиться с ними, не дожидаясь властей или инквизиции. Либо же собирались группами и создавали общины рядом с каким-нибудь местом силы. Такие ведьмы заманивали к себе мужчин и маленьких девочек, творили древние обряды и могли навести порчу. Говорили, если у них рождалась девочка от связи с похищенным мужчиной, они растили её как ведьму. Если же мальчик – либо убивали для своих целей, либо растили лет до тринадцати, а затем выгоняли прочь. Лишь единицы, самые сильные и одарённые становились ведьмаками. Дугал знал это всё по рассказам матушки, приходского священника в их родной деревне и соседки, с которой его часто оставляли в детстве. И очень боялся этих ведьм, хотя ни разу не видел. – Что-то вы зачастили, – Дугал не сразу понял, кто это сказал, но потом до него дошло, что монотонный, какой-то странно вязкий и высокий голос может принадлежать только помощнику инквизитора, который до этого всё время молчал. – Не к добрым это временам. Дугал повернулся и замер, успев только подумать, что для одного дня потрясений вышло уж слишком много. Лицо Двейна Лехри, бледное и худое, можно было бы даже назвать красивым – той странной, чахоточной красотой, которая нравится некоторым экзальтированным дамам – если бы не глаза, раскосые, большие, с янтарно-жёлтой радужкой и вертикальным кошачьим зрачком. Таких глаз у человека просто не могло быть. Дугал засунул руку в карман и скрутил пальцами защитный знак, как его учила тётушка. Двейн никуда не исчез и даже не обратил внимания на попытки констебля-детектива его изгнать. – Сам удивляюсь, – пожал плечами Гийом, по его позвоночнику снова прошла странная судорога. Его глаза помощника инквизитора ничуть не смущали. – Что-то серьёзное? – Двейн сложил руки на толстом фолианте, который изучал. – Если опасения подтвердятся – да. И очень несвоевременное, – Гийом тяжело опёрся на трость, котелок сполз на самые глаза. Медиум замер, то ли погрузившись в мысли, то ли пережидая очередной приступ. В комнату незаметно скользнула Айне, она кивнула Двейну. О его необычных глазах она тоже знала и давно привыкла. Дугал почувствовал себя неимоверно глупо. Опять получалось, что все вокруг были в курсе очередной странности, давно не удивлялись и не задавали вопросов, а он пялился, как деревенский простачок. – И кому меня надо в такую рань? Я и анафеме могу предать за такое издевательство над функционером и боевым агентом Матери нашей Церкви, – Алексей сжимал в руках большую чашку, исходившую ароматным паром. Одет он был безупречно, несмотря на все заверения о том, что только что встал, но ещё не проснулся. Белая рубашка небрежно расстёгнута на верхнюю пуговицу – Дугал знал как минимум пятерых девиц, которые назвали бы это верхом неприличия. Впрочем, сказали бы они это с придыханием и томно закатив глаза. Брюки старшего инквизитора из необычной плотной ткани были тщательно выглажены. Волосы скреплял аккуратно повязанный бант. Дугалу начало казаться, что все заявления Алексея Штерна о том, что он терпеть не может ранние подъёмы, были не совсем правдивы. Вставал он рано без всякого принуждения, но не любил, когда его отвлекали от личных дел в утренние часы. – Коврижки, – Айне заметила в руках Дугала слегка помятый свёрток и безошибочно угадала по запаху его содержимое. Впрочем, у торговки на рынке, где МакШерти их всегда брал, они были самыми вкусными и ароматными. – Вкусные, наверное. Девушка улыбнулась, она явно пыталась хоть как-то разрядить обстановку. Или просто решила обратить на себя внимание. Дугалу показалось, что ей тоже неуютно среди всех этих людей со странностями. Он как никогда остро ощутил, что является здесь чуть ли не единственным нормальным человеком. – Мои, – криво усмехнулся Гийом, выпрямившись и выхватив у Дугала свёрток. Коврижки он положил в карман, с некоторым торжеством посмотрев на Айне. Та демонстративно надула губы и пошла к своему столу. Дугал подумал, что, не будь всё так серьёзно, и не находись он в штабе Инквизиции, рассмеялся бы. Настолько по-детски выглядела эта сцена. Он решил, что даже могущественный медиум умеет дурачиться. Это удивляло и радовало. Комин был прав, когда говорил, что Гийома нельзя бросать. Теперь Дугал понял, что он имел в виду. Гийом Тенебрис был человеком, нельзя оставлять человека наедине с тьмой. А в следующую минуту Дугал понял, что это было на самом деле. Мистер Тенебрис не дурачился, он принял заказ и не дал Инквизиции забрать его себе. Вряд ли мистер Штерн принимал плату коврижками, но его помощница точно поняла, что Гийом ещё не согласился до конца, и среагировала. Если бы Дугал по незнанию отдал бы плату ей, дальше ему пришлось бы иметь дело не только с Алексеем Штерном, но и с неудовольствием Тенебриса. МакШерти сглотнул, осознав, как близко подошёл к краю. О таком Комин ему не рассказывал. – Мне нужно от тебя гадание, инквизитор, – прокаркал Гийом, кривая ухмылка с его лица исчезла противоестественно быстро, сменившись бесстрастным, несколько брезгливым выражением. – И доступ к книгам. – У тебя своей колдовской литературы полные шкафы, – фыркнул Алексей, прихлёбывая чай. Первую просьбу он проигнорировал. – Зачем тебе моя? Что там может быть такого, чего нет у тебя? Твой наставник собрал поистине впечатляющую коллекцию. Даже в столице такую ещё поискать. – Мне нужны хроники, Алексей, – Гийом навалился на трость грудью, подался вперёд, его губы шевелились, точно он пытался ещё что-то сказать, но не мог. Потом мотнул головой и продолжил: – У тебя хранится история Бронах Глен с самого его основания. Истинная история. Обо всём, что здесь ходило, колдовало и умирало. – И что именно тебе нужно, медиум, – Алексей поставил чашку на стол Двейна и повернулся к Гийому. Теперь он был серьёзен, глаза застыли серым металлом, лицо словно заледенело. Всё тело инквизитора вытянулось, мышцы напряглись точно в ожидании сражения. Дугал почувствовал, как по спине стекает ледяной страх. Просто смотреть на такого Алексея было жутко. – Хроники появлений в Бронах Глен Леди-Чумы, – выдохнул Гийом. Его слова повисли в воздухе тяжёлым туманом. Никто не смел потревожить густую, почти осязаемую тишину. – Если мальчишка прав, если это она, медлить нельзя. – Айне, отправляйся в центральный госпиталь, расспроси, узнай обстановку, когда началось, как протекает. Потом сразу возвращайся, – Алексей даже не взглянул на девушку, но она без возражений пошла к вешалке с пальто. Дугал тяжело сглотнул, вспомнив, что Комин не вышел на работу потому, что заболела его дочь. В голове упорно билось глупое «только не это». Додумывать мысль он не хотел, боялся. – Двейн, мне нужно знать, сколько сейчас в городе сильных демонов и где они находятся. Сможешь? – Смогу, но это займёт некоторое время. Они не любят, когда их считают, – голос помощника инквизитора прозвучал глухо, как будто из-за тонкой занавеси. – Да и настроиться надо, защиту поставить. – Время есть, но мало, приступай, – велел Алексей, кивнув своему помощнику. Тот поднялся из-за стола, заложил и закрыл книгу и запер на замок. Уже на лестнице в подвал Двейн кинул на Алексея долгий нечитаемый взгляд, его тонкие губы дрогнули, точно он хотел что-то сказать, но только мотнул головой и отвернулся. – А теперь в архив. Алексей поднялся на второй этаж, прошёл по длинному коридору к массивной, покрытой причудливой резьбой двери. В нишах рядом с петлями стояли крошечные ковчежцы с религиозной символикой и лежали скрутки сухих трав. Алексей вставил старинный большой ключ в замок, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. Дугал даже не смог понять, что это за язык. Потом они вошли в просторное, заставленное бессчетными шкафами помещение. Свет в него попадал через высокие окна, покрытые нитевидными рисунками и надписями. В архиве царила та пыльная, полная неразличимых шёпотов тишина, что всегда жила в библиотеках. Дугал замер у входа, благоговейно глядя на высоченные стеллажи с гроссбухами и папками. Здесь хранилась тайная история города, о которой знали единицы. – Нужны последние два-три появления в Бронах Глен. Глобальные эпидемии можно не брать, – Гийом прошёл вдоль рядов, касаясь стеллажей пальцами. На дереве после его прикосновений вспыхивали огненные знаки, которые никак не могли быть нанесены рукой праведного священника. – Глобальные эпидемии задевали и этот город тоже. Во времена Великой Чумы Бронах Глен почти обезлюдел, – покачал головой Алексей, вчитываясь в таблички на стеллажах в поисках нужной. – Во время морового поветрия пять веков назад выжила едва ли половина. Потом ещё было несколько волн, захвативших всю страну. – Во время Великой Чумы многие искали спасения в Старом лесу. Их убила не болезнь, они нарушили покой фей, – возразил Гийом, покачав головой. Дугал замер, не зная, можно ли ему к чему-то тут прикасаться. – Это всё старая история. И мне нужны случаи, когда она приходила именно сюда. Недавние. Периодичность и признаки. – Ты хочешь сказать?.. – Алексей не закончил, развернулся, держа в руках толстый пыльный том. – А ты сам не понял? – зло прошипел Гийом, судорожно стискивая набалдашник трости. Шов на левом бедре, кажется, всё-таки разошёлся, по ноге стекала тонкая, вязкая струйка. – Но кто? И зачем? – Алексей положил книгу на стол рядом с Гийомом и пошёл за следующей. – И как? Тенебрис, есть способ? – Способы всегда есть, а ещё лазейки и обходные пути, – Гийом передёрнул плечами и сильно сгорбился. Защитные знаки на стенах архива жгли кожу и жужжали немолчным фоном в голове. – У тебя есть нитка и иголка? – Нитка? – Алексей обернулся, наклонил голову к плечу. – МакШерти, вернись в офис, открой верхний левый ящик стола Айне и достань швейный набор. Быстро. Дугал кивнул и выбежал из архива. У него и мысли не возникло не исполнить приказ. Только на середине коридора он понял, что инквизитор запомнил его фамилию. Выходило, что и он считает его преемником Комина. Дугал буквально скатился вниз по лестнице. Его не просили спешить, но он чувствовал, что нитка с иголкой нужны срочно, да и не хотел пропустить ничего интересного. Копаться в вещах молодой женщины было неловко. Дугал мысленно пообещал себе извиниться перед мисс Айне. Вернулся он быстро, даже не успев отдышаться, положил на стол перед медиумом швейный набор, собранный по-женски аккуратно и тщательно. Алексей едва на него взглянул, Гийом потянулся за инструментами. – Садись сюда, – инквизитор указал Дугалу на небольшой столик у окна спиной к входу с низким и неудобным стулом. – Просмотри эти хроники. Особо можешь не вчитываться. Мне нужны любые упоминания о Леди-Чуме или эпидемиях. Дугал кивнул, что делал с нитками медиум, он не видел, но его это совершенно не расстраивало. В какой-то момент он подумал, что мистер Штерн отсадил его сюда специально. Всего в огромной хронике удалось найти пять упоминаний. Дугал выписал их все с пометками событий и дат. – Слишком рано, – прошелестел сухими листьями голос Гийома. Дугал встал и обернулся. Медиум опирался на свою трость, глядя на разложенные по столу листы бумаги, книги и выписки. – Слишком рано. – Я не понимаю. – Дугал замолчал, когда к нему одновременно повернулись старший инквизитор и медиум. По спине будто провели куском льда от того, какими разными и при этом одинаково жуткими были эти взгляды. МакШерти с трудом разлепил губы. – Разве Леди-Чума – это не страшилка для детей? Не просто ругательство? – Леди-Чума – это очень древний и могущественный демон, который появляется в начале больших эпидемий. Не важно, коснутся ли они одного города или же сведут в могилу целые города и страны, – Гийом содрогнулся, дёрнул назад плечом, точно сбрасывая что-то невидимое. – Она приходит в разное время, но всегда есть свидетели. В самом начале. Там, откуда она начинает своё шествие. – Она насылает болезни? – Дугал бросил растерянный взгляд на свои записи. – Эпидемии, которые уничтожают города? Но зачем? – Никто не знает. Медиумы всегда искали способы изгнать её обратно в Иномирье. Никто не думал спрашивать её. Или искать, – безжизненно произнёс Гийом. Алексей молчал, но слушал внимательно. О демонах он знал меньше, чем Тенебрис. – Возможно, она приходит вслед за эпидемиями или предчувствует смерти. – Её призывают из Иномирья смерти, которые только должны произойти? – Дугал мотнул головой. Всё это казалось ему слишком сложным. – Значит, ничего сделать уже нельзя? – Если бы это было обычное явление демона, то да, нельзя. Только готовиться и закупать медикаменты, а потом уехать на недельку в деревню, – Алексей взял в руки два толстых тома и отнёс их на место. – Но тут явно что-то не сходится. Последний раз Леди-Чума приходила в Бронах Глен около пятидесяти лет назад. Тогда один из районов города – Бродная застава – вымер полностью, дома до сих пор стоят пустыми и ветшают, никто не хочет там селиться. В других районах смертность тоже была высокой, хотя и не настолько. Пострадал только город и окрестные селения и фермы, небольшая вспышка была у соседей. Если учитывать обычную периодичность, Леди здесь делать нечего. – Хватит трепаться, – прохрипел Гийом. Котелок он снял и теперь стоял, низко наклонив голову, точно прислушиваясь к чему-то. Время от времени медиум передёргивал плечами. – Сделай расклад. – Терпеть не могу, когда ты просишь в таком тоне, – холодно ответил Алексей, подходя к столу. Он убрал с него оставшиеся книги и только потом вернулся. – А сам недоговариваешь. – Если Леди-Чуму кто-то смог призвать, то это демонолог огромной силы, и намерения у него недобрые, – Гийом выпрямился, в упор посмотрел на инквизитора. Тот побледнел, но взгляд не отвёл. Медиум растянул тонкие бескровные губы в жёсткой, ледяной улыбке. – Чем дольше она здесь, тем хуже. О целях и методах подумаем потом, сейчас главное найти якорь и демона. Дугал моргнул, с удивлением глядя на двух монстров, сверлящих друг друга взглядами. Молодой детектив думал, что ни за что на свете не захотел бы увидеть их ссору и, тем более, оказаться рядом. Вот и сейчас ему казалось, что воздух в комнате – и без того тяжёлый – загустел и наэлектризовался. Запахло сухими травами и открытой могилой. Дугал кашлянул, не в силах вынести растущее напряжение. – Я сделаю пару базовых раскладов, – Алексей отвернулся первым и вышел из архива. Вернулся он с деревянной шкатулкой в руках. Она выглядела старой, потёртой, с мелкими трещинами. Резьба успела сгладиться, но все зелёные и прозрачно-голубые камешки, которые были в неё вделаны, сохранились. Алексей положил шкатулку на стол, провёл по ней ладонью, его губы безмолвно шевелились. Это больше походило на молитву, а не на колдовство. Потом он открыл шкатулку и достал колоду гадательных крат. Они были больше, чем обычные, плотные и гибкие, словно сделаны были не из картона, а из какого-то иного материала. Дугал успел разглядеть яркие картинки, но от одного взгляда по позвоночнику прошла дрожь. Запах сухих трав усилился и начал перебивать вонь могилы. Алексей тасовал карты привычными, отработанными движениями, даже не глядя на свои руки. От карт исходило едва слышное потрескивание, к которому инквизитор чутко прислушивался. Через несколько минут он вслепую достал одну карту и положил прямо перед собой на стол. – Это мой сигнификатор на сегодня – Лунный Жрец. Необычно, – Алексей говорил сам с собой, казалось, совсем позабыв про медиума и констебля-детектива, замерших подле него. Его взгляд блуждал по карте с худым юношей в белых одеждах, воздевшем руки к нарастающей луне. В одной из рук жреца был зажат серп, в другой – чаша. Алексей ещё трижды перекинул карты и выложил три в ряд на стол рубашками вверх. Дугал заметил, что движения инквизитора стали резкими и быстрыми, при этом на карты тот не смотрел. Инквизитор был в неком подобии транса, в которое сам ввёл себя монотонным перемешиванием карт. Алексей перевернул карты теми же резкими движениями, его лицо расслабилось, взгляд стал отрешённым. Обычная ледяная маска исчезла, но вместо неё в облике старшего инквизитора проступило нечто иное, ещё более пугающее и древнее. – Я никогда не видел таких карт, – тихо прошептал Дугал, рассматривая незнакомые рисунки. Ребенком он часто ходил к цыганам и там выискивал палатку гадалки. Ему безумно нравились все эти шали, бусы, травяной дым и цветные карточки, в которых была спрятана его судьба. Матушка его всегда наказывала, говоря, что он губит душу, но Дугал не мог справиться с любопытством. Вот и сейчас он смотрел на потрескивающие карты, и у него кружилась голова, но взгляд он не отводил. – Это не балаганы фокусы и не цыганская магия, эти карты – ведьмовские, – Гийом хмурился, разглядывая расклад. В картах он разбирался плохо и почти не слышал их шёпота, но сочетание ему всё равно не нравилось. – Сильные, такие заговорят только в умелых руках. – Заговорят? Карты? – Дугал с удивлением посмотрел на медиума. Алексей тем временем одним движением сгрёб карты обратно в колоду, трижды перекинул стопку карт сверху вниз, потом ещё семь раз – снизу вверх. После чего выложил пять карт крестом, перевернул по часовой стрелке, закончив центральной. – Я думал, они только щёлкают. – Слышишь, значит? – Гийом уставился на МакШерти мёртвым, тянущим нервы взглядом. Дугал невольно отступил на шаг, чувствуя, как в лёгких кончается воздух, вдохнуть не получалось. – Тебя феи в детстве не крали? Алексей опять собрал карты, перемешал и выложил. Он делал расклад за раскладом без каких-либо пояснений. Движения становились всё более резкими и быстрыми. Наконец, инквизитор остановился, собрал карты и начал их тасовать с той же скоростью и монотонностью, что и в самом начале. Вскоре его взгляд прояснился, лицо застыло на миг, потом он привычно улыбнулся одними губами. – Я сделал несколько раскладов, в каждом выпал Порочный Жнец, Смерть. Могу с уверенностью сказать, что карты указывали на Леди-Чуму. Она в городе, – Алексей коротко выдохнул и перестал тасовать карты, сжал колоду между ладоней. – Сделай расклад Четвёрки, – Гийом произнёс это тихо, едва слышно. В его интонации не было просьбы, скорее повеление. Дугал почувствовал, как по спине и груди протянулось что-то ледяное и от этих слов, и от того, как они были произнесены. – Нет, некоторые двери лучше не открывать. Некоторых вещей лучше не знать. Достаточно того, что я видел Леди-Чуму и весьма отчётливо, – Алексей холодно посмотрел на Гийома. Он не собирался выполнять требование медиума, уговаривать его было бесполезно. На этот расклад он не решался ни разу, хотя и знал его. Алексей убрал карты в шкатулку, захлопнул её и запер на задвижку, бережно провёл ладонью по крышке. – А вот всё, что её окружало – нет. Неясности, намёки, расплывчатый фон, иносказания. Давно карты себя так не вели. Ни влияния, ни фактора, ни прошлого, ни будущего. Никаких связующих карты, никаких направлений. – Выражайся яснее, – брезгливо поморщился Гийом. – Куда яснее? – скривился Алексей, стискивая пальцами шкатулку. Дугалу показалось, что инквизитор едва стоит на ногах. Гадание далось ему непросто. – Леди-Чума в городе, но кто-то или что-то прячет её. Даже гадания не дают чёткой картины, значит, покров сильный. Нужно искать другой подход. – Чумные крысы и все фурии бездны раздери того, кто додумался заигрывать с Леди-Чумой, – прошипел Гийом, невидящим взглядом глядя на свой котелок. Его пальцы на набалдашнике трости мелко подрагивали. – Ползучую гниль в их дома и моровую язву! Гулева сыть! – Выряжайся яснее, – ядовито улыбнулся Алексей. – Яснее? Леди – невероятно сильный и древний демон. Её выдернули против воли. Она жаждет вернуться, а Иномирье жаждет её вернуть, – Гийом дёрнулся всем телом, выпрямляясь и выгибаясь назад. Медиум прикрыл глаза, пережидая судорогу. – Если мы не исполним их желания, они сделают это сами. Алексей кивнул и прошёл мимо недоумённо хлопающего глазами Дугала к двери. Спустились на первый этаж они молча, каждый думал о своём, просчитывал дальнейшие действия. Дугал же пытался понять, что имели в виду инквизитор и медиум. По его размышлениям выходило, что Бронах Глен может превратиться в весьма неуютное место в самом ближайшем будущем. Смертельно неуютное. Когда они вошли в офис Инквизиции, Двейн сидел на своём месте, закрыв глаза и откинувшись на спинку стула. Выглядел помощник Алексея крайне уставшим, под глазами залегли тени, тонкая кожа казалась почти прозрачной. Услышав шаги, Двейн выпрямился и посмотрел на инквизитора долгим тяжёлым взглядом. Его жёлтые глаза теперь казались тёмно-багровыми. Говорил Двейн тихо, тяжело роняя слова. – В городе сейчас три сильных демона, не считая кладбища. – Лехри замолчал, переводя дыхание. Дугал задумался, как и откуда тот мог выяснить всё это за такое короткое время. Демон на кладбище – он имел в виду дом Тенебриса. – Один нам известен. Один здесь проездом. И один… про него ничего сказать не могу, он словно затянут туманом, окутан паутиной. Ничего чёткого, а стараешься приблизиться – жжётся. – Приближаться и не стоило, – Алексей нахмурился, поджал губы и переглянулся с Гийомом. Тот медленно кивнул, губы нервически дрогнули, а пальцы крепче сжали трость. Ещё одно подтверждение. – Леди-Чуму надёжно охраняют. Алексей потёр переносицу, обдумывая ситуацию. Гийом стоял неподвижно, он явно уже знал, что будет делать дальше. А Дугал с беспокойством думал, что Айне слишком долго нет. Конечно, добраться до госпиталя, расспросить там всех, а потом вернуться – дело не быстрое. Но Дугал не мог не волноваться о единственном нормальном человеке, кроме него самого, во всей этой странной компании. – Я побеседую с демоном, который в городе проездом. Меньше шансов, что будет отпираться, – Алексей коротко выдохнул, оценивающе посмотрел на Двейна. Тот быстро приходил в себя, но всё ещё жмурился и кривился. – Кроме того, ему незачем скрывать правду. – Но и помогать – тоже, – хрипло прокаркал Гийом. – Я могу помешать ему продолжить путь, сильно испортить жизнь его спутнику, кем бы тот ни был. Кроме того, вряд ли кому-то из Иномирья по вкусу то, что Леди-Чума оказалась против воли пленена здесь, – Алексей недобро усмехнулся. – Но почему здесь? – Дугал вздрогнул, когда инквизитор и медиум одновременно повернулись к нему. МакШерти стало не просто страшно – по-настоящему жутко от этих взглядов. – Я просто хотел сказать, тут же дыра. Если честно, дыра ведь. Бронах Глен – небольшой городок на отшибе, ещё и фейный лес рядом. Ни крупных заводов, ничего значимого. Зачем кому-то вызывать такого сильного демона именно здесь? – А здесь не сразу найдут, – Алексей оскалился в жестокой улыбке, которая ему совсем не шла. – К тому времени, как в столице поймут, что происходит, будет уже поздно. Такие масштабные ритуалы лучше проводить как раз в тихих местах. Защита здесь слабее, тех, кто может поднять панику, почти нет. А людей на первое время хватит. И так бы всё и было, если бы не ты. – Я только подумал, что рассказ той пожилой женщины может показаться интересным мистеру Тенебрису, – пролепетал Дугал, делая два шага назад. Он не был трусом, никогда не отступал в драках, но то против живых нормальных людей. Инквизитор Штерн обычным человеком точно не был. – Показалось. Даже слишком интересным. Хотел бы я и сам поболтать с той старухой, но пока рано, – непонятно закончил Гийом. – Я тебя ждать не буду, поищу информацию по своим каналам. Потом обменяемся. – Сейчас не до соперничества, – кивнул Алексей. Гийом подхватил со стола свой котелок и зашагал к выходу. Дугал растеряно оглянулся и поспешил за ним. Оставаться в компании Алексея и Двейна он совершенно не хотел. Они оба его пугали, теперь даже больше, чем раньше. Если бы матушка узнала, что инквизитор Штерн, которого она уважала, балуется колдовством, она бы точно не поверила. Да и никто другой тоже. Дугал понимал, что эту тайну ему придётся хранить глубоко в сердце. А ещё – что ему теперь не видать нормальной жизни обычного полицейского детектива. На улице Гийом велел МакШерти поймать кэб, назвал адрес – вполне тихий и приличный район города, куда Дугал заходил редко. Хотя сейчас там, должно быть, было красиво. Вдоль аллей стояли клёны и дубы, ещё не все облетевшие, стойкие к первым заморозкам и до самых крон увитые тёмно-бордовыми плетями дикого винограда, невесть как переживавшего каждую зиму. Дугал нашёл кэбмена и договорился о цене. Пока он шёл обратно к так и оставшемуся стоять на месте медиуму, успел продрогнуть. Ветер, по-зимнему холодный, рвал с деревьев последние листья, сдёргивал шляпки с голов барышень и шелестел юбками. Свинцовое небо никак не могло решить, чем ему разродиться – ледяным дождём или первым, сразу же тающим снегом. Дугал открыл дверцу кэба для Гийома и сел следом. Кэб ехал неторопливо, пропуская курьеров и пешеходов. Гийом, казалось, дремал, надвинув котелок до самого носа. От скуки и чтобы хоть немного справиться с нервным нетерпением, Дугал уставился в окно. Мимо мелькали дома, прохожие шли по своим делам, две женщины катили перед собой коляски. Мимо пронеслась медицинская карета, обдав почтенного джентльмена водой из лужи. Дугал невольно подумал, что все эти люди даже не представляли, в какой опасности находятся, как близки они к кошмару, от которого не очнуться. По спине МакШерти пробежал холодок, он положил руки на колени и развернул ладонями вверх. Он ведь и сам совсем недавно ни о чём подобном и не думал. Не знал о тьме, что прячется под деревьями, на тенях и в светлых гостиных респектабельных домов. Понятия не имел о том, кто ходит по улицам ночью и что живёт на городских кладбищах. Если бы не случай, никогда бы и не узнал. – Мистер Тенебрис, – Дугал вспомнил об одной вещи, которая не девала ему покоя уже несколько дней. Медиум как раз пошевелился и поправил сползшую трость. – А душу человека действительно можно вернуть из Ада? Вы тогда сказали, что уже поздно, получается, что сразу после смерти шанс есть? – Если человек умер недавно, его воля и тяга к жизни были сильны, кое-что сделать можно, – Гийом говорил неохотно, замирая после каждого слова, но всё равно отвечал. – Но плата за попытку обычно слишком высока, люди, заслужившие Ад, не стоят таких усилий и риска. Да и результат непредсказуем. Медиум замолчал, оставив Дугала самого додумывать, что он имел в виду под непредсказуемым результатом. Возвращать грешника из Ада МакШерти не планировал, просто хотел удовлетворить любопытство, но ответ, хоть и достаточно честный, оставил неприятное, тревожное послевкусие. Вскоре кэб выкатился на нужную улицу. Дугал с интересом выглянул в окно. Дубы уже облетели, на клёнах осталось совсем немного подсохших рыжих листьев. На чёрных стволах алели плети винограда, из-за всех разговоров они казались МакШерти похожими на вздувшиеся вены. Карканье рассевшихся на голых ветках ворон только усугубляло впечатление. Кэб остановился у небольшого, ухоженного на вид дома. Дугал расплатился с кэбменом и огляделся. Назревающий дождь загнал под крышу всех местных обитателей, первые ледяные капли упали на тротуар, пятная его чёрными оспинами. Ветер метался между голыми ветками, завывая не хуже какой-нибудь банши. Дугал зябко передёрнул плечами и повернулся к дому. Тот был обнесён невысокой каменной оградой, выглядел чисто и опрятно. На окнах – плотные шторы, рядом с порогом – убранные до весны клумбы. А на столбике у входа – серая гладкая кошка. – Добрый день, мисс Грей! – Дугал улыбнулся, узнав кошку, которую ему один раз показал Комин. МакШерти неплохо умел различать животных, сказались летние месяцы, проведённые на ферме дяди. Ошибиться он не мог. Кошка благосклонно кивнула, соскочила со столбика и направилась в дом. – Вы знакомы? – Гийом даже не обернулся на своего спутника. – Мистер О'Доэрти нас познакомил, – Дугал сглотнул, при упоминании имени старшего коллеги у него пересохло горло. Он гнал упорную мысль о болезни его дочери, стараясь думать о чём угодно, кроме этого. – Где он? – Гийом остановился и обернулся, точно только сейчас сообразил, что рядом с ним не привычный компаньон, а его молодой напарник, с которым он познакомился совсем недавно. Дугал тоже остановился, замер, не зная, что сказать. Произносить вслух не хотелось, от страха в горле застрял комок. МакШерти не хотелось услышать приговор из уст медиума, он боялся того, что тот может сказать. Гийом смотрел на него мёртвым пустым взглядом, словно сам читал в душе и мыслях всё, что ему было нужно. – Отпросился, – выдавил из себя Дугал. – По семейным обстоятельствам. Это была только половина правды, но солгать медиуму МакШерти не осмелился, да и не видел смысла. Гийом только кивнул и повернулся к дому. Дверь была открыта, их уже ждали. Ледяной, стылый ветер подталкивал в спину, пробираясь под одежду и выпивая остатки тепла. Тяжёлые снеговые тучи затянули всё небо, утреннее солнце теперь казалось далёким сном. По улице за спиной прошёл мужчина, громко кашляя. Ему вторили вороны на голых деревьях. Дугал поспешил за Гийомом в дом, плотно закрыл за собой дверь. В прихожей оказалось светло и уютно. Обои в мелкий цветочек, деревянная подставка для зонтов в виде ноги тролля и маленькая картинка в рамке с видами пасторального пейзажа – всё это создавало ощущение немного сказочного уюта и никак не вязалось в представлении Дугала с человеком, к которому Тенебрис мог прийти за консультацией. Гийом скинул пальто и по-хозяйски повесил его на вешалку, засунул трость в троллью ногу. Дугал последовал его примеру и прошёл дальше по коридору и направо – в уютную гостиную со старомодными мягкими креслами и весело потрескивающим огнём в камине. На полке над камином стояли всякие безделушки, вполне милые и безобидные, на стенах – ещё несколько пасторалей. Дугал невольно подумал, что эта комната – для приёма гостей, которым нет необходимости знать об увлечениях хозяина дома. – Не думал, что ты покидаешь своё кладбище днём, – в комнату вошёл мужчина средних лет, с длинными рыжими волосами, собранными в хвост, рукава рубашки он закатал так, что предплечья оставались обнажёнными, на них можно было разглядеть тонкие шрамы и следы от ожогов. Но серые глаза хозяина дома смотрели чуть насмешливо и вполне дружелюбно. – Гийом Тенебрис. Обычно это я прихожу к тебе. – Сейчас моя очередь, – Гийом опустился в кресло у камина. Огонь бросал на его лицо нервные, тревожные блики. В свете от камина лицо Тенебриса казалось вылепленным из гипса. – Ты мне нужен, Кристоф. – Не представишь? – Кристоф уселся в кресло напротив Гийома и жестом пригласил Дугала сесть радом. – Обычно с тобой таскается мрачный и неприветливый тип. – Это его напарник, Дугал МакШерти, смышлёный и одарённый юноша, но пока наивный и малообразованный. – Гийом замолчал, слепо глядя в камин. Он застыл, не шевелясь и не моргая, точно изваяние. Дугал подумал было обидеться, но потом понял, что действительно знает очень мало. Практически ничего о том мире, в котором живёт медиум. – Представлюсь, – Кристоф не дождался никаких комментариев от Гийома. – Моё имя – Кристоф МакШаел, я демонолог, и, смею заверить, неплохой. – Кстати, как продвигаются поиски тени? – Гийом очнулся от раздумий, слегка вздрогнул, нервно передёрнул плечами. – Пока безрезультатно, но некоторые подвижки есть, – беспечно ответил демонолог. Дугал невольно опустил взгляд и только тут понял, что у Кристофа не было тени. Свою тень МакШерти видел чётко, тень Гийома всё время двигалась и извивалась, от наблюдения за ней тут же начало мутить. – Думаю, я напал на весьма перспективный след. Но ты ведь не знакомиться его сюда привёл. Зачем я тебе? Дугал вздрогнул от неожиданности, когда к нему на колени запрыгнула серая кошка, но потом провёл рукой по её спинке и принялся чесать между ушами. Мисс Грей свернулась клубок, подставив под почёсывания подбородок. Дугал так увлёкся, что не сразу заметил направленные на него взгляды. Медиум и демонолог молчали и смотрели, как он гладит кошку, как показалось МакШерти, с толикой удивления и уважения. – Леди-Чума, – первым очнулся Гийом, отводя взгляд. Дугал решил, что мисс Грей мало кому выказывает уважение, поэтому её поведение и удивило остальных. – Она появилась в городе, но ведёт себя, словно связанная. Для неё ещё слишком рано, гадания тоже показывают сплошной туман. – К тому же, не было знамений и манифестаций. Леди-Чума всегда предупреждает, только мало кто умеет читать знаки, – закончил Кристоф задумчиво, уставившись в камин. Огонь жарко горел, потрескивая и отплёвываясь искрами. В уютной, тёплой гостиной с трудом верилось, что за стылыми окнами бродит смерть в обличии прекрасной женщины. – Дело действительно серьёзное и необычное. Говоришь, она связана? – Слишком затяжное начало и, как ты и сказал, никаких знаков, – Гийом сжал подлокотники кресла, подался вперёд, пережидая очередной приступ. – Совершенно нетипично. – Леди-Чума – древний и могущественный демон. Связать такого обычным колдовством невозможно. Тут нужна Реликвия, как минимум. Или очень мощный артефакт. Вряд ли демонолог, способный призвать и связать Леди-Чуму, стал бы этим заниматься, – Кристоф покачал головой и с шумом выдохнул. – Для меня даже одна мысль об этом кажется кощунственной. – И всё же она пришла, – голос Гийома стал более мягким и задумчивым. – Леди-Чума приходит с эпидемиями – иногда следом, иногда впереди – с незапамятных времён. У неё много имён. Это – из Средних веков, когда она шагала по городам и странам целых пять лет, не щадя никого, – Кристоф потёр переносицу, собираясь с мыслями. – Призвать её должно быть сложно, просто найти Леди в Иномирье – задача практически невыполнимая, но связать её, запереть здесь против её воли. В месте, где она не должна быть? Тот, кто это сделал, должно быть, безумец. Хотя гений, тут тоже сомнений нет. – Почему она приходит? – тихо спросил Дугал. Мисс Грей на его коленях совсем разомлела, так что ему приходилось придерживать её. – Никто не знает. Из живых, – неприятно улыбнулся Гийом. Его лицо осталось неподвижной маской, только губы растянулись. – И из мёртвых. – Иногда удаётся её изгнать, – продолжил Кристоф. – Но чаще всего она уходит сама в положенный срок. Многие демонологи изучали её, но никто не смог найти ответов на большую часть вопросов. Некоторые считают, что Леди, как и некоторые другие из самых древних демонов, изгонять не следует, только ждать. – Но ей никто и никогда не открывал дверей. Это и страшно, – Гийом выглядел почти умиротворённым и равнодушным. По нему нельзя было сказать, что он напуган или хотя бы взволнован. Однако Дугал видел, как цепляются тонкие ломкие пальцы за подлокотники, как неистово бесится тень на полу. – Прежде никто не мог точно предсказать её явление или предотвратить, никто не был повинен в нём. Сейчас всё иначе. – Меня это пугает даже больше, – заметил Кристоф. – В прошлый раз пятьдесят лет назад Леди-Чуму изгнали. Тогда вымер полностью целый квартал, остальной город тоже сильно пострадал. Против напасти вышло несколько медиумов второй и первой категории, даже один – третьей, приезжий, и трое опытных инквизиторов. Все они погибли, но эпидемию удалось остановить. – Тогда Леди-Чуму изгнали раньше времени, – ворчливо ответил Гийом. Дугал подумал, что она и так забрала многих, если бы ей дали закончить, от Бронах Глен мало что осталось бы. – Сейчас ей здесь не место. – Я принесу всё, что у меня есть по теме, – вздохнул Кристоф. Его давно не удивлял цинизм Тенебриса, как и его пренебрежение к людским жизням. В конце концов, медиум был ближе к обитателям Иномирья, чем к людям, да и ладил с ними лучше. Демонолог вернулся с большой стопкой книг, среди которых были и совсем новые, едва ли не пахнущие типографской краской, и старые, с потрескавшимися кожаными переплётами и ветхими страницами. Всё это он разложил на диванчике и вернулся в своё кресло у камина. Дугал гладил кошку, заснувшую у него на коленях, и смотрел, как Гийом выбирает тома, просматривает, читая отдельные места, откладывает и перекладывает книги с места на место, точно пытаясь расположить их в некой последовательности. Пару раз он замечал, как тень медиума тянулась к корешкам древних фолиантов, скользила по срезам. Сам он старался не думать, понимая, что его положение может скоро сильно измениться. Если дочь Комина, которую он ни разу не видел и о которой даже не знал до сегодняшнего утра, действительно стала жертвой древнего демона, то умрёт не только она, но и его напарник. О'Доэрти успел познакомить его с Гийомом, тот вроде его принял. Если Комин умрёт, следующим проклятым детективом станет именно он. Дугал попытался представить, что скажет его матушка, если узнает о том, с кем он связался. Она точно не поймёт, почему он должен работать с медиумом и почему не может бросить эту работу или перевестись в другой участок. Дугал понимал, что не оставит Гийома и не вернётся к обычной жизни, в которой не было место демонам, загадкам, ритуалам и неведомым опасностям. Просто не сможет сделать вид, что ничего не знает. – Этого должно хватить, – Гийом закрыл очередной старый том и защёлкнул на нём застёжку. – Запри двери. – Не учи учёного. Ещё и защиту укреплю. У меня как раз есть пара подходящих травяных сборов от Рыжей Агнесс, – Кристоф усмехнулся. Его жилище было покрыто всеми возможными видами защиты от демонов самого разного толка как внутри, так и снаружи. Любой, кого он призывал здесь, оказывался в ловушке. Кроме того единственного, чей призыв он нашёл в древней книге. Тот демон не только украл его тень, но и смог сбежать. – Через недельку зайду к тебе на кладбище, надеюсь увидеть тебя перед оградой, а не за ней. Гийом не ответил, только мрачно усмехнулся одними губами и надвинул котелок на самые глаза. Дугал растерянно посмотрел на хозяина дома, но мисс Грей сжалилась над своим избранником, потянулась и спрыгнула на пол, освобождая МакШерти. Дугал вскочил на ноги и поспешил за медиумом, на ходу стаскивая куртку с вешалки в коридоре. Он едва не уронил подставку для зонтов, но вовремя успел её подхватить и выбежал на улицу. Гийом шёл по улице, сильно припадая на левую ногу. – Куда мы идём? – Дугал не смог сдержаться, хотя Комин говорил ему не вмешиваться и не разговаривать лишний раз. – Может, поймать кэб? Гийом остановился, развернувшись к нему всем корпусом, Дугал невольно подумал, что человек не способен так изогнуть позвоночник. Несколько бесконечных минут медиум изучал его лицо пустым, мёртвым взглядом. За его спиной промчалась медицинская карета, оглашая улицу заунывным звуком колокола. Ледяной ветер трепал сухие, ломкие листья, роняя их в свинцовые лужи. – Ко мне, нужно открыть дверь в Иномирье. Я должен понять, что происходит. Чего добиваются эти крысиные выблядки и как медленно их за это скармливать гулям, – Гийом растянул губы в жуткой, неестественной улыбке. Остальное его лицо осталось совершенно неподвижным, взгляд – замершим, как у мертвеца. Он продолжал всматриваться, словно искал что-то в глазах Дугала. МакШерти старался не шевелиться как на медицинском осмотре перед началом службы, чувствовал он себя так же – как будто голый стоит перед людьми. Но внутри него всё сжалось от страха, а потом затрепетало от предвкушения. С того самого мига, как он услышал от демона описание его родного Иномирья, Дугал не мог отделаться от желания узнать и увидеть больше. Запретное место манило, притягивало своей инаковой красотой. Иногда он по полночи ворочался, стараясь представить себе мир, порождающий демонов. Вот и сейчас, Дугал чувствовал страх – естественный, заложенный в самой человеческой природе. И, в то же время, хотел, наконец, увидеть, какое оно – Иномирье. – Ты не пойдёшь, – Гийом отвёл взгляд и резко ударил тростью по брусчатке. Дугал вздрогнул, только сейчас осознав, что успел промёрзнуть, неподвижно стоя на холодном ветру. И что почти не дышал. – Сейчас это слишком опасно. Ты не готов. Или готов слишком сильно. – Но мистер Тенебрис! – губы Дугала дрогнули. Его изнутри разрывало от невыносимого сочетания разочарования и облегчения. Тело и разум согласно радовались тому, что не придётся рисковать, а душа изнывала от тоски по неведомому, но такому желанному. – Я готов! – Нет! – Гийом ещё раз стукнул тростью по камню. МакШерти был заражён Иномирьем. Либо он сможет преодолеть тягу, до конца жизни испытывая сожаление и тоску, либо однажды поддастся и сгинет. Неосмотрительность давно привыкшего к россказням демонов Комина могла стоить его напарнику больше, чем просто души и жизни. – Ты идёшь к Алексею. Перепроверь архивы. Поищи сходные случаи, сравни записи о начале эпидемии. Если вернулась Айне, расспроси её. Нам нужно знать, с чем пожаловала Леди в этот раз. Вернёшься ко мне через час, не раньше. – Я понял, – Дугал сглотнул и сжал кулаки. У него не было права возражать, всё, что он делал, шло на благо города и его жителей. В ритуале он Гийому ничем не мог помочь, иначе тот позвал бы его с собой. Дугал старался убедить себя в этом. Причина не в его некомпетентности. Вовсе нет. – Я всё сделаю. – Убирайся, – прокаркал Гийом, развернулся и зашагал по тротуару. До кладбища идти было далеко, но медиум и не подумал взять кэб. МакШерти пошёл в противоположную сторону к штабу Инквизиции. Только пройдя два квартала, он сообразил, что ему предстоит впервые остаться с Алексеем Штерном наедине. Рядом не будет ни Тенебриса, ни О'Доэрти. Только подчинённые старшего инквизитора. От этого ему стало ещё более неуютно. Приличные районы города остались позади, дома становились ниже, стены – обшарпаннее, забитые сточные канавы давно не справлялись с дождями, от этого весь тротуар покрывала липкая грязь. Алексей старался обходить особенно глубокие лужи, ему совершенно не хотелось оставлять в них свою обувь. Из-за дырявого забора залаяла лохматая, криволапая дворняга. Инквизитор бросил на неё всего один взгляд, и та захлебнулась лаем, заскулила и на животе униженно отползла подальше. Двейн даже не притормозил, он терпеть не мог собак, но при Алексее они его не трогали. Лехри шёл уверенно, как по ниточке. Он вёл своего начальника всё дальше в городские трущобы, даже не глядя на редкие домовые таблички. Ветер нёс с могильника запахи тухлятины и потрохов, перебивая даже вонь нечистот. Городская управа уже много лет обещала избавиться и от того, и от другого, но всегда находились более важные задачи, требовавшие сил и денег. Двейн свернул в узкий переулок, едва заметный между двумя мрачными домами, один из которых казался заброшенным. Пятьдесят лет назад в нём располагался госпиталь, куда свозили безнадёжных больных из бедных районов. После конца эпидемии двери и окна заколотили. Мало кто решался подходить к медленно ветшающему зданию, не говоря уже о том, чтобы забраться внутрь и поискать, чем поживиться. Постепенно каменных зданий становилось меньше, а дорога превратилась в полосу утрамбованной грязи вперемешку с мусором. Зато людей стало больше: широкоплечие рабочие, уставшие от всего на свете женщины с подоткнутыми юбками и в высоких грубых ботинках, оборванные дети и подозрительного вида типы, внимательно следившие за незнакомцами из-за заборов, встречались всё чаще. Двейн не смотрел по сторонам, он знал, что с Алексеем он в полной безопасности. Сам он старался по подобным местам ходить только после наступления темноты. Тогда контингент здесь разительно менялся, и найти с ним общий язык мужчине из рода Лехри было намного проще. – Здесь, – Двейн указал на двухэтажный кабак. В таких местах обычно можно было снять комнату наверху, обильно населённую клопами, или заказать разбавленное пойло, ошибочно именуемое элем. Но гораздо проще было найти неприятности или обрести опасные знакомства. – Приятное место, – холодно прокомментировал Алексей, толкая дверь кабака. Вывеска у входа была настолько грязной, что разглядеть название не было никакой возможности. Когда они вошли, головы всех присутствующих повернулись в их сторону. Алексей отметил и пару шулеров, разводивших подвыпивших работяг на деньги, и трёх верзил разбойного вида, и потрёпанную девицу, разносившую эль и, скорее всего, пару срамных болезней. У грязного, затянутого бычьим пузырём окна сидело двое худощавых мужчин и одна женщина, одетая в точности как они. Все трое явно недавно вернулись из долгого путешествия, даже не успели почистить высокие сапоги. Ещё шестеро завсегдатаев разной степени опьянения валялись под столами и на лавках. Всё это пронеслось в голове старшего инквизитора в одно мгновение. Внимание его привлекла одна особа, никак не вписывающаяся в местное общество. Молодая привлекательная женщина сидела в дальнем углу, перед ней стояла сальная, чадящая свеча в жестяной плошке, миска и глиняная кружка. Одета странная посетительница была в чёрные траурные одежды, её бледное лицо казалось отстранённым и спокойным. Все столики рядом с ней были пусты, даже выпивохи предпочитали засыпать пьяным сном где-нибудь подальше от этой женщины. Алексей бросил короткий взгляд на Двейна, тот медленно кивнул. Женщина не была демоном, но явно была с ним связана. А ещё она была ведьмой – не деревенской знахаркой и не одной из этих девиц, которые, поддавшись моде, проводят спиритические сеансы, жгут свечи и раскидывают Таро. Нет, на стуле в грязном кабаке сидела самая настоящая, природная сестра из древнего женского братства, в которое так редко и неохотно принимают мужчин. Алексей решительным шагом подошёл к женщине в траурных одеждах и сел напротив, не дожидаясь приглашения или хотя бы приветствия. Сунувшаяся было в его сторону девица-подавальщица, резко затормозила и торопливо засеменила к стойке. – Что от меня нужно инквизитору? – женщина подняла голову и прямо посмотрела на Алексея. Мало кто на такое отваживался при первом знакомстве. Глаза у незнакомки были болотно-зелёного цвета. Алексей заметил, что в кружке у неё травяной отвар. Сбор был необычным, но весьма действенным. Если, конечно, ты способен пережить употребление ведьмовских отваров. Обычным людям такое было не под силу. – Я ничего плохого не сделала. – Только привела в город сильного демона без спроса, – растянул губы в жёсткой улыбке Алексей. Двейн стоял у него за спиной, не садясь и не встревая в разговор. – Интересный это город, опасный, многогранный, многоуровневый. Потому и привела, – женщина ответила хищной, ледяной улыбкой. – Что тебе от меня нужно, инквизитор? – Только поговорить, – Алексей сцепил пальцы в замок. – Скажи, здесь все инквизиторы такие… занятные? Или мне повезло? – женщина наклонила голову на бок. Смотрела она настороженно, словно готовилась обороняться, если потребуется. – Повезло, – Алексей следил за каждым движением собеседницы. Он слишком хорошо знал, как мало нужно времени на заранее подготовленные чары. – Я здесь единственный инквизитор. – Скажи, инквизитор, ты общаешься с родичами? – женщина подалась вперёд. Ответ именно на этот вопрос волновал её больше всего. – Нет, не общаюсь, – чуть мягче произнёс Алексей, усмехнулся, заметив облегчение на лице собеседницы. Она явно не горела желанием встречаться с другими ведьмами – то ли была изгнана из ковена, то ли сбежала. – Назовись. – Зови меня Блейтин Брай, – ведьма улыбнулась в ответ. – А как мне называть тебя, инквизитор? – Алексей Штерн, – представился Алексей. Имя он запомнил, хотя использовать пока не собирался. Женщина назвала своё ведьмовское имя, возможно, другого у неё не было. Оно давалось на церемонии инициации и принятия в ковен и давало определённую силу владелице. А с этим некоторые возможности тем, кто его знал. Не такие, как знание истинного имени, но всё равно немалые. – И это данное тебе имя? – Блейтин покачала головой. Оно было слишком неподходящим. – Это имя мне дали, когда я стал инквизитором, – холодно ответил Алексей. Своё ведьмачье имя он называть не собирался. Не сейчас и не ей. В женщине он чувствовал особую пробудившуюся силу, покров из чар и тёмные следы на пути. Всё это следовало обдумать, но потом, когда всё закончится. – Пусть будет так. Алексей – красивое, но необычное имя, – Блейтин обхватила ладонями кружку с отваром, сделала большой глоток. Пару минут она молча смотрела на Алексея, потом перевела взгляд на Двейна, покачала головой. – Ты хотел говорить. Говори. – Ты привела в город демона, – Алексей произнёс это спокойно, ровно, без обвинений и злости. Его коллеги кинулись бы проклинать и требовать немедленно убраться. На такое ведьмы часто отвечали либо жестокостью, либо шутками. И порой нельзя было сказать, что страшнее. – Мы проездом. Я не собираюсь здесь задерживаться, – Блейтин покачала головой и улыбнулась – нежно, по-девчоночьи светло. – Мы не причиним никому вреда. Мы просто хотим уйти. – От бывших сестёр, – понимающе кивнул Алексей. Ведьма промолчала. – Всё равно ты должна была зарегистрировать своё присутствие в городе. Будем считать, ты это сделала. Мне нужно поговорить с демоном. Ведьма поджала губы и покачала головой. Под пристальным ледяным взглядом инквизитора она зябко поёжилась и залпом допила настой. – Я не причиню ему вреда, не буду изгонять или допытываться, как он оказался у тебя и к какой породе относится, – Алексей выдохнул. Ему не хотелось рассказывать слишком много незнакомой ведьме. Но кое-что их роднило – они оба скрывались от своего ковена. – Я помогу тебе решить твои проблемы, скрою факт твоего присутствия в городе, присмотрю, чтобы по твоим следам не явились преследователи. А ты поможешь мне с моим затруднением. Для этого мне нужно поговорить с демоном. – Думаю, выбора у меня всё равно нет, – мягко улыбнулась Блейтин. Такая улыбка могла вскружить голову любому мужчине, любого сделать её ярым защитником и стражем. Но на Алексея она не подействовала. Блейтин особенно и не старалась, само вышло. – Пойдёмте наверх, в комнату. – Сделка, – тихо произнёс Двейн, впервые открыв рот при Блейтин. Женщина никак не отреагировала на странную фразу, плавно поднялась и, не взглянув на Алексея, направилась к узкой тёмной лестнице, ведущей на второй этаж. Инквизитор с помощником последовали за ней, под подозрительными и откровенно недружелюбными взглядами посетителей кабака. Ведьма умело держала их на расстоянии, но при необходимости могла и очаровать, натравив на обидчика. Лестница вела в такой же тёмный и узкий коридор, в котором пахло несвежими влажными простынями, кислой капустой и мышами. Три потемневших двери были снабжены отваливающимися железными номерами. Блейтин прошла до самой дальней комнаты у окна. Здесь хозяева расщедрились на стекло – мутное и грязное. Большой тяжёлый ключ скрипнул в замке, женщина вошла в свою комнату. Алексей и Двейн последовали за ней, закрыв за собой дверь. Инквизитор провёл по замочной скважине рукой, прошептав две заветные формулы – от вторжения и подслушивания – и только потом огляделся. Комнатка была крошечной и тёмной, деревянные панели на стенах покрывал зеленоватый налёт, пол скрипел, запах сырости усилился. Мебели тоже было мало: письменный стол со свечой в латунном подсвечнике, колченогий стул, табурет с тазом и кувшином для умывания и узкая кровать, застеленная серыми простынями и тонким застиранным и штопаным одеялом. На этой самой кровати лежал маленький детский гробик из лакированного дуба, увитый тонкими, прочными цепями. На полу красным порошком были начертаны колдовские знаки сокрытия и защиты, связывания и барьера. Алексей бросил взгляд на стены – там висели пучки зверобоя для защиты от чужого колдовства и запечатывания демона, барвинка от ведьмовских чар и морового поветрия и полыни – оберега в пути и от всякого зла. Блейтин дело знала, выложила рунные камни на подоконнике, вбила тисовые и осиновые колышки над дверью. – Не понимаю, как вы меня нашли. Я скрыла себя и его от ведьмовской ворожбы и поиска, – Блейтин поправила чёрную шаль и подошла к кровати, осмотрела знаки, но не нашла изъяна. Алексей коротко переглянулся в Двейном. Он не собирался рассказывать о своих методах проезжей беглой ведьме. – Мне нужно поговорить с твоим спутником, – Алексей кивнул на детский гробик на кровати. Блейтин кивнула в ответ и подошла к нему, прошептала слова разрезания и освобождения, движением руки сняла замок с цепей. Те ссыпались на кровать с тихим змеиным шелестом, свернулись кольцами по обе стороны гробика. Ведьма провела ладонью по лакированному дереву, под её пальцами зажглись скрытые до того знаки. Блейтин резким движением сдвинула крышку и шагнула назад, не глядя, но не задела ни единой крупинки красного порошка. Из детского гробика поднялась чёрная дымная фигура, расплывшаяся бесформенным облаком. Лишь в центре его горели алые глаза без зрачков. В комнате запахло болотной сыростью и кладбищенской землёй, краски побледнели, стало заметно холоднее. На троих людей навалилась обессиливающая, сковывающая тоска, беспросветное уныние стиснуло в объятьях, грозясь утащить в пучину отчаянья. Алексей сглотнул и сжал висевший на груди серебряный крест, содержащий частичку святых мощей и освящённый на сохранность души владельца. Этот крест выковали и благословили для него, когда он стал инквизитором. – Я хочу задать тебе вопросы, демон, – Алексей смотрел прямо в алые глаза представшей перед ним сущности. Воздух стал плотнее, дымное облако сгустилось, запах тлена усилился. – Отвечай мне честно, и я не причиню вреда ни тебе, ни твоей спутнице и с миром отпущу вас. – Задай вопрос, – прошелестел пропитанный туманом голос, сотканный из шуршания змеиной чешуи, шипения болотных газов и шороха комьев влажной земли. В нём сплетались скорбный плач по умершим и ужас умирающих. Голос демона будто состоял из сотен голосов – мужских, женских, детских – воющих и стонущих от безысходной тоски. Двейн, не выдержав, вышел из комнаты, оставив Алексея одного. Алые глаза демона вспыхнули на краткий миг, жадно воззрились на инквизитора. – Задай свой вопрос. Алексей чувствовал, как его сковывает леденящий ужас, точно саван, пеленающий по рукам и ногам. Демон проверял его, испытывал и пытался уничтожить. Инквизитор вытащил из кармана брюк плоскую коробочку, сделанную из тиса, оберегающего от демонов и болезней. Алексей достал из неё два небольших жёлтых шарика и положил в рот, потом убрал коробочку. Эти шарики были слеплены из воска и заправлены мёдом и травами. Воск и мёд брались у диких пчёл в заповедном лесу, травы же – цвет клевера, зверобой, боярышник и полынь – собирались в нужные дни в чистых и проверенных местах. Эти шарики были сильным средством, их Алексей использовал только в крайнем случае. Тоска отступила через пару секунд, тяжесть на плечах уменьшилась, взгляд прояснился. Темное облако всё ещё висело над своим узилищем, но всю остальную комнату и замершую в углу ведьму Алексей теперь видел отчётливо. – В городе кроме тебя ещё три сильных демона, – Штерн говорил медленно, веско бросая в стылую тишину каждое слово. Он неотрывно смотрел в глаза демона, не давая ему отвлечь себя. – Двоих я знаю. Один живёт в монастыре, второй – у старого кладбища. Третий же затуманен. Ни карты, ни практики демонолога не смогли справиться с завесой. Дурно это, неправильно. Демон не ответил, покачнулся и уплотнился, кроваво-алые глаза стали тусклее. Некоторое время Алексей просто ждал. Восковые шарики действовали всё лучше, совершенно изгнав беспросветное отчаянье, остался только сильный болотный дух. На губах горчила полынь, даже мёд не был способен до конца забить эту горечь. Алексей украдкой провёл по губам кончиком языка. Именно эта горечь и была главной силой растения. – Верно говоришь. Неправильно это, – прошелестел демон, от звука его голоса вдоль позвоночника инквизитора словно провели ледяной чешуёй. Всей кожей он ощутил холодное, липкое, царапающее прикосновение. – Не пришла она, призвана была она. Неверно, неправильно призвана. И спрятана. Надёжно. Жестоко. Не место. Не время. – Где призвали? – Алексей невольно подался вперёд, жадно вглядываясь в чёрный дым. Голова закружилась, на губах стало солоно, но он не обратил на это внимания. – На юге отсюда. На юге в полёте птицы. Ты найдёшь. Ты увидишь, – запах болота усилился, к нему добавилась вонь тлена и горелой плоти. – Её надо отпустить, изгнать вернуть! Не время. Не место. Не должно было случиться. Никогда. Это нарушение! – Я всё сделаю. Я верну её, – Алексей прижал руку к груди и поклонился, не отводя взгляд от глаз демона. – Благодарю за помощь. Инквизитор вскинул руку, быстро начертил в воздухе три колдовских знака. Демон сжался, дёрнулся будто от конвульсии и втянулся обратно в своё узилище. Блейтин захлопнула его, едва последние клочки дыма оказались внутри. Она смотрела на инквизитора удивлённо и с уважением. Эти знаки были очень мощными, ведьма ещё не видела, чтобы их выполняли так быстро и чётко. Блейтин подняла цепи и снова опутала ими детский гробик. – Признаю, я не ожидала. Не думала, что встречу ведьмака, наделённого столь большими силами и обученного. – Блейтин улыбнулась – немного игриво, немного лукаво. Она смотрела на инквизитора жадно, изучая каждый изгиб, каждую чёрточку его лица. – Думала, что вы – один из тех мальчишек, которых выгоняют из земель ковена, едва они достигают возраста мужества. Едва обучен, с зачатками силы. Кажется, Церковь любит подбирать таких. Да и знахарки деревенские тоже охотно берут в ученики. Разве Церковь берёт к себе ведьмаков? – Я не прошёл посвящения, – тяжело выдохнул Алексей. Разговор с демоном дался ему тяжело, Блейтин тоже не собиралась давать ему передышку. – И не желаю больше говорить об этом. Блейтин Брай, не говори обо мне никому из встреченных тобой. Не упоминай при разговорах с сёстрами. – Некому говорить и не с кем упоминать, – горько усмехнулась ведьма. – Я сама прячусь от сестёр и своё имя стараюсь не упоминать без нужды. – Тогда промолчим, – кивнул Алексей. Двейн ждал его в коридоре, он всё ещё был бледным, его слегка потряхивало. Демон вызвал в помощнике инквизитора слишком яркие и сильные воспоминания, которые, как хорошо знал Алексей, всё ещё преследовали Лехри во снах. – Как прошло? – Двейн поднял голову и посмотрел на начальника своими нечеловеческими глазами. Когда Алексей увидел их впервые, парень был на грани смерти и смотрел на него с безнадёжной мольбой. Может, поэтому инквизитор тогда не убил его, а оттащил в штаб и две недели выхаживал, свалив всю работу на Гийома и других медиумов. – Неплохо, но мне пришлось проглотить два медовых шарика. Хорошо, что я всегда ношу их с собой, – вздохнул Алексей, про себя добавив, что не только их. У инквизитора всегда при себе был целый арсенал святого оружия, реликвий и колдовских инструментов, за часть которых ему бы стоило самого себя отправить в застенки. – Демон указал направление на юг. Без точного расстояния. А ещё сказал, что демона нужно отпустить как можно скорее. – Уверен, мастер Тенебрис уже выяснил, чем может кончиться промедление, и будет изводить нас спешкой, – Двейн слабо улыбнулся и отлип от стены, на которую опирался. – Возвращаемся, мисс Бирн уже должна быть в штабе, – Алексей хлопнул Двейна по плечу и повернулся к лестнице. Переполненный кабак встретил инквизитора молчанием. Люди отложили свои дела и выпивку и провожали незваных гостей настороженными и откровенно враждебными взглядами. Даже совершенно пьяные посетители пытались поднять головы. Блейтин успела как следует поработать над своей защитой. Конечно, все эти люди не могли справиться даже с одной не слишком сильной ведьмой, приди она по душу сестры, но задержать и предупредить – вполне. Алексей пересёк комнату и вышел на улицу, не останавливаясь и не оборачиваясь. Двейн шёл за ним, стараясь не отставать. Ему не хотелось оставаться наедине с толпой, способной в пьяном угаре надумать что угодно о том, чем они занимались в комнате наверху. Угадать всё равно не получилось бы. Обратно возвращались быстро и молча, обсуждать увиденное и услышанное Алексей не спешил – не хотел повторять всё по несколько раз. Двейн не настаивал, хорошо зная привычки начальника. Он свою работу выполнил, найдя этого демона. Когда они подходили к штабу, начал накрапывать мелкий ледяной дождь. Небо плотно затянуло свинцовыми, давящими тучами, резкий, колкий ветер раскачивал вывески и гудел между домами, завывая словно неупокоенный дух. Людей на улице почти не было, то ли их разогнала непогода, то ли дурное чувство тревоги, причину которого они не могли понять. Так всегда бывало, когда истончалась грань между этим миром и Иномирьем, когда в городе собиралось слишком много демонов и беда шагала по улицам, готовясь обрушиться на его обитателей. Алексей взбежал по ступеням и распахнул двери, ворвался в вестибюль вместе с ворохом мелких капель воды. Двейн проскользнул следом, по привычке прячась в тенях. Только здесь, под защитой святых реликвий и колдовских знаков он мог по-настоящему расслабиться. Только здесь чувствовал себя в полной безопасности. Айне успела вернуться и теперь варила кофе на небольшой кухоньке рядом с комнатой, где они работали и принимали посетителей. Нормальная большая кухня у них тоже была, эту же использовали лишь для того, чтобы приготовить чай или кофе или просто подогреть воды. – Я только вернулась, – Айне устало вздохнула и сняла турку с плиты. Выглядела девушка измученной и бледной. – В госпитале просто кошмар, по всему городу – тоже. Очень много вызовов, много заболевших. Лечение не помогает, по симптомам воспаление лёгких, а по сути – нет. – Подожди немного, – Алексей подошёл к шкафчику, висевшему рядом с плитой, достал одну из банок и высыпал горсть сушёных трав в чайник. Эти банки он всегда наполнял сам и только ему было известно, что и в какой находится. Айне лишь знала, что там инквизитор хранит травяные сборы на все случаи жизни. А ещё – что они действительно помогают. Алексей поставил старый медный чайник на огонь, дождался, пока тот закипит, и заварил травы. Этот сбор мог защитить от большей части болезней или хотя бы сильно облегчить течение. Все травы для него он купил у Рыжей Агнесс, а она хорошо разбиралась в таких вещах. – Рассказывай, – велел Алексей, кивнув Айне. Та уже успела сделать пару глотков кофе и немного успокоиться. – Я почти всё рассказала. Паники пока нет, смертельных случаев мало, хотя тяжёлых больных хватает, – вздохнула Айне. В госпитале было тяжело дышать, она не забыла взять шарф, пропитанный розовой водой, которым закрыла нос и рот. Эту воду ей отдал инквизитор после очередного визита к травнице. С шарфом было проще, но он не спасал от давящего чувства безысходности и инстинктивного ужаса, который ощущала, казалось, она одна. – Их слишком много, в госпитале не хватает коек, все резервы уже кончились, больных размещают в приютах и богадельнях, даже в моргах. – Это уже эпидемия, – подал голос Двейн. Он закинул в рот горсть кофейных зёрен и принялся жевать. Айне привычно скривилась. – В это никто не хочет верить. Я говорила с несколькими врачами, они мне отвечали, что это сезонные недомогания, а средство от них они скоро найдут. Беспокоиться не стоит, пик скоро минет. – Айне сделала большой глоток кофе и устало выдохнула. – Их успокаивает низкая смертность. – Трупы скоро будут и много, – Алексей упёрся ладонями в столешницу рядом с плитой. – Готов поспорить, большая часть тяжёлых больных не переживёт эту ночь. И мереть они начнут с закатом. – Согласен, – Двейн кивнул, отрешённо глядя на чайник с заваркой. – А в госпитале уверены, что переживать не о чем, – Айне допила кофе и ополоснула чашку, поставила на стол. Настой уже скоро должен был завариться. – А я вот переживаю. В госпитале было тяжело, давило на голову и грудь, как будто всё затянуто дымкой. Неприятно и страшно. – Поэтому туда пошла ты, – пожал плечами Алексей. Айне была обычным человеком, но слишком много общалась с ними двумя, слишком часто сталкивалась со сверхъестественным, хотя они и старались беречь её от этого. Девушка быстро привыкла к странностям и научилась их замечать. К этому добавилась природная смекалка и свойственная многим женщинам развитая интуиция. Большинство людей в упор не видели то, что она могла разглядеть с первого взгляда. Алексей не стал говорить, что Двейн бы мог там увидеть гораздо больше, но и справиться с последствиями ему было бы тяжелее. Леди-Чума приносила не только болезни, но и отчаянье, безумие и ужас, слишком сильный и глубинный, чтобы люди могли после него оправиться до конца. – Пей, – Алексей протянул Айне кружку с травяным настоем. Девушка кивнула, но сразу пить не стала – от кружки валил пар. – Нужно будет выпить всё, потом ещё заварю. – Благодарю, – кивнула Айне. Страх перед заражением, сильный и цепкий в госпитале, начал отпускать. Она знала, что инквизитор не позволит ей умереть от какой-то пневмонии. – Обычно Леди-Чума не разменивается на воспаление лёгких, – задумчиво протянул Алексей. Он повторял про себя всё, что говорила Айне, пытаясь найти хоть какую-то подсказку. – Она приносит быструю и смертельную заразу, которая накрывает саваном город, проникает в дома и поражает всех, кто дышит, ходит и пьёт. А тут даже смертей не больше нормы. Скорее всего, умирают те, кто слаб или стар. Непохоже это на неё. Ни криков, ни паники, ни трупов на улицах. – Леди-Чума сопротивляется. Её привели в мир без её воли, – Двейн проглотил разжёванные зёрна. Они не только бодрили, но и помогали вытолкнуть из головы туман, полный дурных мыслей и воспоминаний, оставшийся там после встречи с демоном. – Но от этого только хуже. Пока люди поймут, что происходит, болезнь расползётся по всему городу. А когда начнутся смерти, устраивать карантин будет уже поздно. – Согласен, – вздохнул Алексей и провёл рукой по лицу, стряхивая усталость. На лестнице раздались шаги, инквизитор вскинул голову, потом повернулся к Айне и приподнял бровь в немом вопросе. – Это новенький из полиции, – пожала плечами девушка и улыбнулась. Ей этот новенький нравился, он был наивным, полным энтузиазма и юношеского восторга. Айне совсем не хотелось, чтобы он изменился, но она понимала, что очень скоро этот чистый и невинный человек погрузится во тьму так глубоко, что не сможет остаться прежним. – Когда я вернулась, он мялся под дверью, ужасно продрог. Сказал, что мистер Тенебрис велел ему идти в архив к нам, я и пустила. По-моему, мистер Тенебрис слишком строг к нему. – В архиве достаточно того, чего этому мальчику лучше не видеть, – Алексей помассировал виски, голова начала болеть, он списал это на воздействие демона. – Я перечитывал только то, что вы мне до этого давали, – виновато опустив голову, произнёс Дугал. Он замер на последних ступеньках лестницы и не знал, что делать дальше. – И ещё кое-что, но только касательно Леди-Чумы! – Нашёл что-нибудь интересное? – Алексей даже не повернулся, мальчишка казался ему малоперспективным. Слишком легко вписался, слишком просто принял тёмную сторону города. Такие вечно залезают, куда не следует, и умираю молодыми. – Кое-что занятное, но это надо будет проверить потом ещё раз, – задумчиво ответил Дугал. Кое-что показалось ему странным, он надеялся, что Коллинс вёл протокол добросовестно, а не как обычно. – Если вы, конечно, позволите! – Посмотрим, – усмехнулся краешками губ Алексей. Из парня вышел бы неплохой помощник, вот только вряд ли Гийом его отдаст. – Простите, мне нужно к мистеру Тенебрису. Он велел зайти к нему через час, – Дугал преодолел последние ступени и снова замер, не решаясь приблизиться. Инквизитор не просто пугал его, сейчас в нём чувствовалось что-то такое, от чего у МакШерти по спине бегали мурашки. – Мне ещё нужно дойти до кладбища. – Иди, – отмахнулся Алексей. Мальчишка ему не подчинялся, но всё равно спрашивал разрешения на каждую мелочь. Инквизитор чувствовал его страх и неуверенность. Однако этот же мальчишка уже встретил нескольких демонов, участвовал в ритуалах, видел одержимого Гийома и без спроса заявился в штаб Инквизиции. Не сбежал. – Двейн, пойдёшь с ним, возможно, потребуется твоя помощь, – Алексей кивнул помощнику. Тот кивнул в ответ и поспешил догнать МакШерти. – А мне надо поговорить с главврачом. Кто там сейчас? – Дермид МакЛарен, – тут же ответила Айне. – Отлично, а потом зайду к Джошу О'Шонну, нужно потолковать со стариком, – Алексей не так часто обращался к помощи О'Шонна. Тот был приходским священником в церкви святого Доминика и ярым противником любых связей с демонами, вечно клеймил медиумов на проповедях, но фанатиком не был. А ещё Джош был одним из самых сильных экзорцистов в Бронах Глен. Впрочем, в этот раз он нужен был Алексею именно как проповедник. – Вы уверены? Мне кажется, он вас недолюбливает, – осторожно предостерегла Айне, допивая травяной настой. На всякий случай она налила себе ещё кружку. – У него есть на то право и причины. Но этот враг ему понравится, – недобро усмехнулся Алексей. Потом он направился обратно к двери. Возвращаться под промозглый ветер и ледяную морось не хотелось, но времени у них почти не осталось, он это чувствовал. Гийом должен был найти место призыва и разобраться с ритуалом, понять, зачем вообще кому-то потребовалось вызывать с этот мир Леди-Чуму. Алексей же должен был позаботиться о горожанах. В комнате было морозно и тихо. Ни единое движение не колебало воздух, однако по стенам то и дело пробегали тени, тьма то сгущалась, то растекалась, собираясь в углах. Словно пульсировало огромное сердце, бесшумное и лишённое материи. Гийом стоял в самом центре, казалось, он даже не дышал. Всё было подготовлено, имена собраны, знаки начертаны. Оставалось лишь открыть дверь. В книгах Кристофа он нашёл описания нужных ему демонов, там же – формулу нужных врат в Иномирье. Медиумы такими местами не интересовались, они были бесполезны с практической точки зрения. А вот демонологам именно они и были нужны. Пути к тем, кто захочет говорить, тем, кто ответит на вопросы. За соответствующую плату. Гийом медленно, плавно опустился на пол, коснулся пальцами ножа с чёрным лезвием. Он смотрел прямо перед собой, у ног его вились напитанные силой Иномирья знаки, на стенах пульсировали в ускоряющемся ритме тени. Плата. Его кровь давно остыла, но была наполнена силой, данной лишь медиумам, заключившим договор со всем Иномирьем. В каждой капле крови Гийома содержались ключ, допуск, слово клятвы. Медиум разрезал ладонь, подождал, пока алая жидкость стечёт на малый круг со знаками жертвы и просьбы, потом обмакнул в неё палец и начертил несколько завершающих символов. Гийом подождал, пока они напитаются его жизнью, и выдохнул одно-единственное слово-ключ. Его он тоже нашёл в одной из самых старых книг, принесённых Кристофом. Сам демонолог, может, и не был очень талантлив, зато библиотеку и лабораторию собрал просто прекрасные. Воздух содрогнулся в бессловесной судороге, дёрнулся, сворачиваясь в себя. Реальность не треснула, а расслоилась, вывернулась в стороны, обнажая изнанку. Иномирье выплеснулось кричащим всецветьем, растеклось ледяным жаром, потянулось к стенам и хрупкой фигуре в трёх защитных кругах. От стен метнулись тени, куполом оградив внешний круг. Человек выпрямился, встал на ноги. Рану на руке он не зажимал, тонкая струйка крови всё ещё стекала, наполняя силой знаки и удерживая дверь открытой. Тонкие, многосуставчатые пальцы робко коснулись пола, скребнули по защитной линии и отдёрнулись. Тихий женский плач взрезал бурлящую тишину, захлебнулся истеричным смехом. Гийом стоял неподвижно, ожидая, когда Иномирье пришлёт того, кто захочет говорить с ним. Он послал приглашение, внёс оплату и открыл дверь. В трещине забилось нечто прозрачно-переливчатое, оно рвалось, точно сквозь тонкую плёнку, но никак не могло её преодолеть. Вскоре биение прекратилось протяжным, вырывающим нервы влажным хрустом. Гийом коротко выдохнул, то, что он собирался сделать, делать было ни в коем случае нельзя. Он предложил плату, но все, кого она приманила, ему не подходили. Давать больше было нельзя. Гийом разрезал чёрным ножом запястье, на пол хлынул поток крови, казавшийся зеленовато-чёрным в свете из иного мира. Гийом позвал – одними губами, без голоса. Ответом ему была тягучая, судорожная мелодия, от которой хотелось закрыть ладонями уши и бежать, не разбирая дороги. В разрыве мелькнули тонкие детские ручки, послышался звук глухого удара, ещё один и ещё – всё ближе и громче. Мелодия не замолкала, нарастая и расслаиваясь на собственные копии в разной тональности. А потом раздался гулкий протяжный звук рога. Гийом позвал снова, откликаясь на него. Тот, кто пришёл на его приглашение, был ему знаком по снам и воспоминаниям – чужим и странным. Разрыв раскрылся, пропуская нечто незримое и большое. По полу заструился густой туман, какой бывает осенью в горных лесах. Запахло грозой и соснами, влажным подлеском. Тени вокруг пульсировали в ровном, ускоренном ритме. Гийом слышал, как сердце в его груди бьётся с ними в такт. В тумане на миг показалась рука – длинная и тонкая, костлявая и чёрная, как обугленная ветка. Пальцы гнулись в четырёх местах каждый и заканчивались острыми когтями. Скрипучий голос раздался сразу в голове и отразился от стен, выплетаясь из навязчивой мелодии и изгоняя её. Промелькнувший ветвистые оленьи рога вспороли воздух в ладони от лица Гийома. Тот стоял неподвижно, слушая то, что говорил ему демон. Потом он задал свой вопрос – без слов, используя только образы и мысли. Туман разошёлся, открывая длинную свалявшуюся буро-зелёную шерсть и костяной звериный череп на месте лица. Гийом не отводил глаз и не моргал, но видение исчезло так же внезапно, как появилось. Ответ был болезненно громким и долгим, он вибрировал в грудине, цеплялся за швы и кипел в венах. Когти царапнули пол рядом с лужей натёкшей крови. Гийом спрашивал, выстраивая символы и картины у себя в голове. Трескучий, как мороз в зимнем лесу далеко на севере, голос отвечал. Он звучал сразу и в голове медиума, и в его крови, и в его костях, резонировал с тьмой, струящейся по стенам, выплетал рисунок в вывернутом воздухе. С каждым ответом демон подходил на шаг ближе, от его присутствия реальность корчилась и дыбилась волнами, искажаясь и распадаясь в дюжину своих вариаций. Маска-череп застыла, едва не касаясь лица Гийома, медиум ощутил дыхание демона, пропитанное эманациями Иномирья. Человека этот воздух мог свести с ума, но медиум давно уже не был обычным человеком. Гийом выдохнул последнее слово, велевшее демону возвращаться. Его губы едва не касались звериного черепа. Туман изогнулся причудливым переплетением образов, открыв глаза демона – два болотных огня в пустых глазницах. Гийом не отвёл взгляд, лишь зажал свободной ладонью запястье, останавливая кровь. Демон изогнулся, сложился пополам и нагнулся к натёкшей луже крови, высунул длинный, узкий язык и принялся лакать. Он брал свою плату – куда как щедрую и обильную. Кровь медиума была бесценной, она обладала силой сама по себе. А отданная добровольно по соглашению, являла собой оплату самой значимой услуги. Насытившись, демон выпрямился, скрылся в тумане, вскоре и туман растаял, втянулся обратно в незаметный для человеческого глаза разрыв реальности. Гийом принялся чертить в воздухе знаки завершения, закрытия и штопки, подкрепляя их оставшейся на пальцах кровью. В этом месте он мог не переживать за сохранность целостности реальности. Этот дом уже был пропитан силой демона, тот не допустил бы неконтролируемого разрыва. Закончив с дверью, медиум занялся уборкой. Принёс из соседней комнаты ведро с водой, щётку и тряпки и принялся оттирать знаки, которые до этого так долго и тщательно наносил на каменный пол. Гийом привык всегда доводить дело до конца, не оставлять ни единого знака силы без присмотра. В каком бы состоянии он ни был. Закончив, медиум отнёс ведро и щётку с тряпкой на место. Там же лежал швейный набор и баночка с заживляющей мазью. Приведя тело в порядок, Гийом потащился наверх. В доме было холодно и темно, газовые светильники потухли, в каминах остался только пепел. Гийом вошёл в комнату на первом этаже – одну из тех, где семейство имело привычку собираться по вечерам, пить шерри, заниматься рукоделием или читать сказки игравшим на ковре детям. Вот только ковёр давно истёрся и был засыпан пеплом, от шерри остались пустые бутылки, а единственное рукоделие, для которого нынешний хозяин дома применял нитки, заключалось в сшивании собственного тела. Гийом опустился в пыльное кресло, закрыл глаза, позволяя тьме устроиться и своих ног. Он слушал, как кровь бежит по венам, как заполошно и отчаянно бьётся сердце. Ни медиум, ни тьма, что скользила у его ног по истёртому ковру, не могли ответить, как долго оно ещё будет биться. Дугал уверенно шагал по дороге, направление он успел выучить, даже некоторые дома запомнить. В развалюхе слева снова шевельнулась тень за полуистлевшей занавеской, в заброшенном садике справа и впереди на два дома истошно лаяла собака. Дугал заметил, что сквозь расшатанные и подгнившие доски никакого пса не видно, хотя тот ярился и пытался сорваться с цепи. Ледяной ветер гудел в голых чёрных ветвях деревьев, завывал между домами. Дугал зябко передёрнул плечами. Двейн не обращал внимания на то, что происходило вокруг него. Он шёл, глядя только вперёд, словно не желал видеть ни разваленных, заброшенных домов, ни стай ворон на деревьях и крышах, ни подозрительного движения, которое неизменно их сопровождало. Дугал чувствовал на себе цепкие, внимательные взгляды, Двейн же, казалось, не замечал ничего. От последнего дома отделились две серых и одна чёрная тени. Коты бесшумно скользнули к мужчинам, окружили полукольцом. Из зарослей ежевики выбрел пушистый рыжий кот, окинул всю компанию взглядом и вальяжно зевнул, развернувшись, он зашагал дальше по улице. Двейн и Дугал в сопровождении серо-чёрного эскорта двинулись следом. Коты и кошки всех мастей то появлялись, то исчезали в кустах и за покосившимися изгородями. Вскоре Дугал сбился со счёта. Их сопровождали до самого дома Тенебриса. У ворот коты остановились, выжидая и с интересом разглядывая людей. Двейн вышел вперёд, на ходу стягивая перчатку с руки, приложил ладонь к замку. Дугал не успел даже возразить, предложить свою кровь в уплату. Двейн даже не вздрогнул, только сжал в кулак пробитую тонкими иглами ладонь, подержал пару секунд и снова натянул перчатку. Ворота бесшумно отворились. Дугал открыл было рот, чтобы предложить платок перевязать руку, но так ничего не сказал. Ему показалось, что кровь, оставшаяся на замке, была слишком тёмной. Возможно, шутку сыграло неверное освещение – по небу бежали облака, солнце то прорывалось, то снова терялось, рассеивая свой свет через серую хмарь. Дугал растерянно посмотрел на рыжего кота, взобравшегося на столбик у входа, но тот был занят вылизыванием своего пушистого хвоста. О ноги констебля потёрлась серая кошка с такой длинной шерстью, что ту можно было заплетать в косицы. Дугал наклонился, чтобы почесать её между ушей, и так увлёкся, что Двейна ему пришлось догонять бегом. Дом встретил их пыльной тишиной, лишь на дереве в давно заброшенном саду надрывался большой, облезлый ворон. Его карканье разносилось по всей окрестности дурным предзнаменованием. Дугал сглотнул, напомнил себе слова Комина о том, что пока коты бродят радом, Гийом дома. МакШерти шёл почти на ощупь, газовые лапы на стенах не горели, в комнатах тоже нельзя было увидеть ни единого живого огонька. Все камины и свечи казались давно потухшими. Лишь тень, живая и не подчиняющаяся никаким законам, скользила по стенам, звала и вела. Двейн без колебаний следовал за ней, не оглядываясь по сторонам. Помощник инквизитора молчал всю дорогу, сейчас тоже не пытался объяснить своих действий. Дугал, донимавший вопросами даже Тенебриса, с ним не решался задать ни один. Наконец они вошли в одну из комнат, когда-то, вероятно, уютную, но сейчас холодную и пыльную. В ней никто давно не жил, да и не бывал тоже. Камин давно потух, он был едва различим в сером сумраке. Дугал так и не смог понять, почему вообще хоть что-то видит: окна занавешивали плотные шторы – впрочем, как и везде в доме. На полу, каминной полке, мебели и люстре лежал толстый слой пыли. Лишь к глубокому креслу в центре комнаты вела дорожка неровных, прерывистых следов. В том кресле лежал, закрыв глаза, хозяин дома. Дугал сделал три быстрых шага к Гийому, чтобы удостовериться, что тот жив. Но потом остановился, точно напоровшись на стену. Если бы что-то случилось, тени бы здесь не было, да и котов тоже. Если бы что-то случилось, они поняли бы раньше. Дугал и сам не мог разобрать, откуда в нём такая уверенность. Двейн остановился рядом с камином, достал из кармана несколько свечных огарком, примостил их на каминной полке и зажёг. Дугал даже не заметил, как именно он это сделал, просто в один миг по стенам заплясали отсветы огня. Тени словно взбесились, изгибаясь и ширясь во все стороны, словно свет их разозлил. МакШерти нервно прикусил губу, по спине точно кто-то провёл ледяной рукой, кожа стала болезненно чувствительной. – Что-то не так, – Дугал сглотнул и растерянно посмотрел на Двейна. Его голос прозвучал испуганно и тихо, хотя сам констебль чувствовал скорее тревогу и волнение, но никак не страх. – Тени злятся. – Да, – голос Двейна, странно высокий для мужчины голос казался отстранённым и равнодушным, но глаза помощника инквизитора следили за тенями. – Крысиный помёт в чай этим… – хрипло пробормотал зашевелившийся в кресле Гийом. Его тело дёргалось, точно в нервном припадке, по нему пробегали судороги, лицо неприятно и дико кривилось. – Гнев фурий и тридцать три напророченных бедствия на головы бездновых выродков! – Мастер Тенебрис? – Двейн повернулся к креслу, но всё равно старался не упускать из вида беснующиеся тени. – Кладбищенская погань, могильный смрад и порожденье гнили! – Гийом вцепился в подлокотники и подтолкнул себя вверх, с трудом выпрямляясь в кресле. Каждое движение давалось ему с трудом. Каждое движение вызывало новую вспышку метаний у заполнивших комнату теней. Дугал растерянно озирался по сторонам, лишь изредка с опаской поглядывая на Гийома. Хотелось помочь медиуму выпрямиться, сесть удобнее в кресле, но молодой констебль не смел прикасаться к нему. Комин О'Доэрти запрещал даже приближаться без особой нужды. – Мастер Тенебрис! – в этот раз Двейн говорил уже жёстче. Он стоял неподвижно, в полумраке его кошачьи глаза светились отражённым светом свечей. – Лехри, – выдохнул Гийом, выпрямился, замер, потом поднял голову и внимательно, не мигая, уставился на гостей. В его чёрных, мёртвых глазах не отображалось никаких эмоций. Они походили на два тоннеля в бездну, что глубже самого Ада. – Вы вовремя. – Инквизиция всегда вовремя, – холодно ответил Двейн, обхватив себя руками за плечи. Дугал невольно подумал, что даже помощнику старшего инквизитора может быть неуютно рядом с Гийомом. – Леди-Чуму позвали, привели в этот мир против воли. Не вовремя, не к месту, – Гийом говорил быстро, отрывисто, его голос, сорванный и хриплый, шипел подобно утекающему газу. Время от времени он прерывался в самых неожиданных местах, но потом продолжал тем же ровным голосом. – Место призыва нужно найти и закрыть, разорвать путы и отпустить её. Немедленно. Иномирье бурлит, жаждет вернуть Леди. Нельзя медлить. Нельзя, иначе… Тот, кто это сделал, понимал, к чему это приведёт. Леди-Чума пришла без срока. – Разговаривали с пришлым демоном. Он говорил то же самое, – Двейн кашлянул, точно не привык говорить так много. – Призвали силой, надо срочно отпустить. Сделаешь? – Сделаю. Поэтому ты и пришёл. Эта гниль подзаборная скрыла не только саму Леди-Чуму, но и место, где её призвали, – Гийом рывком поднялся на ноги, неестественно дёрнулся вперёд, точно позвоночник гнулся у него не так, как у прочих людей. – Но я найду. Гийом вышел на центр комнаты, рухнул на колени, упёрся ладонями в пыльный пол. Несколько секунд он не шевелился, потом принялся чертить в пыли знаки, стирая и заменяя новыми снова и снова. Его бесцветные губы шевелились, но звука не было. Дугал отступил на шаг назад, чувствуя, как дрожит воздух, как расслаивается зрение. Ему безумно хотелось подойти и встать рядом, чтобы хоть краем глаза увидеть то место, о котором ему рассказывал демон. Но это желание пугало. Дугал прикусил нижнюю губу до крови и сжал кулаки так, что затрещали суставы. Гийом резко выдохнул, повернул голову в сторону Двейна. Его услышали, времени почти не осталось. Говорить раньше не имело смысла: он не был уверен, что кто-то из жителей Иномирья отзовётся. – Велишь найти сокрытый круг, отмеченный следом Леди-Чумы, напитанный кровью и жертвой. Велишь вести туда вас двоих. Велишь проводить до самого места, где силой привели в мир демона. Велишь найти место, очерченное смертью в три ряда. Велишь принять плату в самом конце, – Гийом говорил чётко и быстро, глядя на Двейна. Тот кивал, запоминая слова медиума. – Я вызывал Нюхача. Двейн ещё раз кивнул и коротко выдохнул. Гийом повернул голову к своему рисунку, начертил ещё несколько знаков и замер. Несколько секунд ничего не происходило, Дугал уже хотел спросить у Двейна, кто такой этот Нюхач, и почему Гийом не призвал Гончую. В прошлый раз она отлично справилась. Но тут тело медиума резко дёрнулась, голова откинулась назад с таким хрустом, что Дугал уже решил, что она совсем оторвётся. Медиум сгорбился, кажется, даже стал шире в плечах. При каждом его движении слышались скрип и скрежет, точно кости перестраивались под покрытой швами и шрамами кожей. Гийом хрипло, по-звериному дышал, согнувшись и опустив руки. Двейн ждал, готовясь отдавать приказ. Вскоре демон, занявший тело медиума, поднял голову, уставившись на помощника инквизитора. Тот медленно выдохнул и повторил приказ Гийома слово в слово. Нюхач повёл головой, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь, и грузно зашагал к дверям. В проходе он задержался, но тени разошлись, пропуская его. Двейн поспешил за демоном, махнув рукой Дугалу. – Почему он позвал Нюхача? – на ходу спросил МакШерти. Он понимал, что сейчас совершенно не время задавать вопросы, но просто не мог удержаться. Демон шагал споро, поспевать за ним было не так просто. Уже у дверей Дугал подхватил неизменный котелок и трость Гийома, решив, что они ему скоро потребуются. – А кого ещё? – удивился Двейн. Он знал достаточно демонов и разбирался в их специализации. Его удивило то, что констебль-детектив, едва познакомившийся с медиумом, знает хотя бы одного. – В прошлый раз он позвал Гончую. Быстрая была, – Дугал вспомнил, как демон взобрался по стене многоквартирного дома, не жалея и без того хрупкого тела Гийома. – Гончая хорошо ищет людей, – снизошёл до объяснений Двейн. Любознательность полицейского его забавляла. – Нюхач – демонов и места разрыва между нашим миром и Иномирьем. – Он сильнее? – Дугал почти бежал, стараясь успеть за грузно топающим впереди Гийомом. Все движения медиума казались тяжёлыми, точно демон привык к гораздо большим массе и размеру. – Да, сильнее, и плату берёт больше. Он – для экстренных случаев, – Двейн бежал легко, успевая оглядываться по сторонам и запоминать дорогу. – Кстати о плате. Платить надо будет кровью. И платить будешь ты. Моя кровь не подходит. Больше они не разговаривали. Демон петлял, всё время ускоряя шаг. Пару раз он сделал круг по улицам, едва не вылетел под кэб и растолкал группу монашек, собиравших подаяния. Те, сообразив, кто перед ними, подняли жуткий крик. Две кинулись на колени и принялись истово молиться, одна – совсем молоденькая – затянула церковный гимн. Дугал попытался было извиниться, но потом понял, что так совсем отстанет. Двейн так зыркнул на одну их монашек, что та с писком отскочила назад, не удержалась и плюхнулась на мостовую. Вскоре Дугал начал догадываться, куда они идут, и едва не выругался. Он должен был понять, что это место подходит лучше всего. Перехватив настороженный взгляд Двейна, он понял, что помощник инквизитора тоже догадывается. Они шли к кварталу города, полному заброшенными домами, Бродовой заставе. Когда-то здесь действительно была речка, давно высохшая, и застава на въезде в город, давно разросшийся. Кое-где уже виднелись пустые окна, на улицах начали попадаться груды битых камней и кирпича – жалкие останки баррикад, отгородивших остальной город от заражённого участка. Когда-то моровое поветрие выкосило здесь всех до единого. Горожане боролись, как могли, но удержать эпидемию у них не получилось. Потом этот квартал начинали перестраивать, хотели обновить дома, построить магазины, но никто не соглашался здесь жить. Стройки забрасывали, деньги уходили впустую. Десять лет назад обсуждался проект парка, но его не приняли. Люди говорили о призраках, о том, что многих так и не похоронили, тела остались лежать в домах до самого конца эпидемии, потому что никто не желал собирать их в заражённом и вымершем квартале. Когда всё закончилось, тоже собрали и захоронили не всех. Было несколько попыток поджогов, но их пресекали – огонь мог перекинуться на жилые дома. В итоге никакого решения так и не приняли. – Я должен был догадаться! – Дугал всё-таки произнёс это вслух, хотя и с трудом – дыхания хватало только на бег. – Я тоже. Он сказал, на юг от трактира. Это как раз юг, – Двейн бросил на него удивлённый взгляд. Мальчишка был неопытным и наивным, но чутьё в нём было такое, какое за годы не наработал себе О'Доэрти. Нюхач затормозил у некогда богатого двухэтажного дома. Теперь же тот представлял собой заброшенное и разваливающееся строение с поросшей травой крышей и рассохшимися дверями. Демон дёрнулся вперёд, но точно упёрся в невидимую стену. Рванулся снова, едва не выламывая Гийому конечности. – Довольно. Здесь ты исполнил договор, – ровным голосом произнёс Двейн. – Здесь ты получишь плату и покинешь тело призвавшего тебя без вреда и последствий. Ибо чтишь законы и ведаешь страх пред тенями его! Двейн протянул Дугалу небольшой перочинный ножик, тот вздохнул и встал рядом с помощником инквизитора. Ему было страшно, но он помнил, как то же самое делал Комин. На миг Дугал подумал, что медиум терпит рядом с собой полицейских только потому, что его собственная кровь, как и кровь Двейна, на оплату не подходит. – Сколько? – МакШерти порадовался, что его голос не дрогнул. – Режь, – коротко бросил Двейн. Дугал обнажил запястье под одобрительным взглядом Лехри, решив, что ладони будет недостаточно. Не дав себе и секунды на то, чтобы передумать, МакШерти полоснул остро заточенным лезвием по коже. В голове мелькнула мысль о том, что матушке о таком знать ни в коем случае нельзя. Из раны полилась алая кровь, по руке прошла судорога, болью свело пальцы. Демон подошёл, принюхался и опустил голову, коснулся ледяными губами разреза и принялся пить, жадно слизывая и высасывая кровь из раны. Дугал стиснул зубы, боль усилилась, предплечье прошили ледяные иглы. В горле бился то ли крик, то ли стон, но он сдержал его. – Довольно, – голос Двейна раздался точно откуда-то издалека. А потом всё прекратилось. Дугал моргнул, чтобы прочистить зрение. Перед глазами плыло, в теле разливалась слабость. Первое, что он смог увидеть, было дёргающееся в конвульсиях на почерневшей, палой листве тело медиума. Потом Дугал сообразил, что Двейн туго перевязывает ему запястье, чтобы остановить кровь. – Молодец, – с неожиданной теплотой бросил помощник инквизитора. – Справился. Дугал едва не рухнул на колени от осознания того, что он сейчас сделал, и чем это вообще могло для него кончиться. Через пару минут Гийом замер, потом начал подниматься, с трудом опираясь руками о землю. Он мотал головой, пытаясь прийти в себя. – Почему мы на улице? – первое, что медиум смог выдавить из сведённого судорогой горла. – Дом защищён от демонов, – Двейн опустился на землю рядом с медиумом, помог тому сесть. Бледное лицо Гийома подёргивалось, вены на шее вздулись и казались чёрными, на губах всё ещё виднелись пятна крови Дугала. – Видимо, чтобы Леди не смогла освободиться или попросить кого-то из иномирцев сделать это за неё. Но собралось бы их здесь… Гийом закашлялся, вцепившись в плащ Двейна, его тело несколько раз содрогнулось, потом вытянулось. Медиум едва не потерял сознание, но потом смог сосредоточиться и отдышаться. С трудом, цепляясь за помощника инквизитора, он встал на ноги. К тому времени Дугал успел немного прийти в себя и теперь стоял, сжимая в руках трость и котелок. Гийом цепко осмотрел МакШерти, чуть прищурился, заметив перевязанное запястье, подошёл, подволакивая левую ногу, и забрал свои вещи. Он ничего не сказал, но Дугал запоздало понял, что медиум не любит, когда трогают то, что принадлежит ему. Вот только извиняться было поздно, да и глупо. – Здесь. – Гийом тяжело опёрся о трость и зашагал к дому. Через преграду он прошёл легко, Двейн явно осторожничал, но и его она пропустила. Дугал в очередной раз подумал, что Бронах Глену достался очень необычный инквизитор. Двери оказались не заперты, внутри пахло пылью, затхлостью и плесенью, совсем немного – гниением. Воздух, тяжёлый, неживой, лип к коже, дышать им было трудно и противно. Дугал вытащил из кармана куртки платок и повязал на лицо. В полумраке разглядеть что-то было сложно – от самого порога они натыкались на поломанную мебель и разбросанные вещи. Казалось, что хозяева сначала пытались сбежать, перетащив к выходу дорожные сундуки, потом баррикадировались мебелью. Дугал сглотнул, пытаясь не думать о том, что происходило в этом доме пятьдесят лет назад. Обследовать начали с первого этажа, не сговариваясь, разделились, проверяли каждую комнату, хотя каждый то и дело поглядывал наверх. Закончив с первым этажом, вместе поднялись на второй. Здесь уже была жилая часть: спальни, гостиные, детские. Дугал не был уверен, что готов к тому, что увидит. Ему хватило тёмных пятен на полу в кухне, отдалённо напоминающих человеческие тела. Запах гниения там был особенно силён. Гийом шёл по коридору первым, толкая двери и оставляя те, что были заперты. Их потом открывал Двейн, ему хватало просто приложить ладонь и прошептать пару слов. Дугал открывал те, что пропускали они оба. – Здесь, – прошептал МакШерти, распахнув очередную дверь. Двейн и Гийом успели уйти вперёд, но его голос – слабый, точно он уже дня два не разговаривал – услышали. В полной тишине заброшенного дома он прозвучал резко и громко. Дугал сам вздрогнул, когда по тёмному, покрытому плесенью коридору заметалось искажённое эхо. – Отвод поставили, – мрачно усмехнулся Двейн. – Я эту дверь вообще не увидел. Он подошёл к Дугалу и легко подтолкнул его внутрь. Гийом вошёл следом, остановился на пороге, рассматривая то, что находилось в комнате. Это была спальня, судя по всему, девичья. Разорённая, она представляла собой пугающее зрелище. Кровать отодвинули к стене, трюмо валялось на боку, в углу лежало несколько смятых шляпных коробок. А в самом центре комнаты на подгнивших досках был нарисован сложный тройной круг, с вписанными знаками и символами, двоящимися в глазах рисунками. Работали над ним тщательно и долго, каждая чёрточка была выведена аккуратно, каждый штрих – на своём месте. От знаков веяло силой, воздух дрожал над кругом и гудел на самой границе слышимости. А в центре лежала обнажённая девушка, совсем молодая и определённо мёртвая. На её груди и животе были видны глубокие раны, всё тело покрывала давно засохшая кровь. Судя по выражению лица, умерла девушка не сразу, напитав знаки на полу своей жизнью через отчаянье и боль. Гийом подошёл к самому краю нарисованного круга, кончиком трости потрогал тело. – МакШерти, вытащи её и обследуй, – резкий, холодный голос медиума заставил тленную тишину дома всколыхнуться шорохами и вознёй за отваливающимися остатками обоев. Двейн зашипел, резко обернувшись на звук. – В таком месте это не мыши, – помощник инквизитора цепко следил за едва заметным шевелением за обоями. – Мелочь, – каркнул Гийом, стукнул тростью по полу. Потом запрокинул голову, растянул губы в неестественной, жуткой улыбке и произнёс несколько слов. Рот его шевелился, но звука не было, только стылый воздух задрожал, пол заскрипел, словно по нему прошёл кто-то тяжёлый и невидимый. Дугал судорожно выдохнул, с опаской подошёл к жутким знакам на полу и протянул руку к телу девушки. Какая-то его часть боялась, что ладонь ему просто отрежет или засосёт в странный невидимый обычным глазом разлом между реальностями. Но ничего не произошло. Дугал осторожно перехватил сначала предплечье девушки, потом плечо. Он старался не касаться колдовских рун и не смотреть на обнаженное тело. Это изрядно затрудняло работу. Дугала учили осматривать трупы, Комин много рассказывал, когда они вместе отправлялись на очередной вызов. Даже больше, чем требовалось по каждому делу. Сейчас Дугалу предстояло самому, без помощи старшего товарища осмотреть мёртвое тело, хотя обычно этим занимался избранный коронер или судебный медик, но последнего в Бронах Глен уже три года как не было. МакШерти снял куртку и набросил на труп, прикрыв самые сокровенные части тела девушки. Та хоть и была мертва, но имела право на соблюдение минимальных приличий. Дугал поднял голову и посмотрел на медиума. Тот продолжал беззвучно говорить, шуршание за обоями усилилось и стало агрессивным. Двейн замер в напряжённой позе, готовый отражать нападение врага, если потребуется. Дугал вздохнул и принялся за осмотр. МакШерти твёрдо решил не отвлекаться, что бы ни происходило вокруг него. И потому упрямо не реагировал на пронзительный, свербящий писк, злое шипение Двейна и несколько весьма крепких ругательств от Тенебриса. Только один раз накатило липкой, удушливой, лишающей сил волной. Дугал едва не упал на мёртвую девушку, лишь в последний момент сумел подставить руки. Потом всё закончилось, даже дышать стало немного легче, но добавился запах застарелой гнили. – Закончил? – голос Гийома звучал тише и напряжённее, чем когда они только вошли в комнату. – Девушка умерла больше суток назад, окоченение уже почти полностью разрешилось, но тут ещё стоит учесть большую кровопотерю, – Дугал сглотнул, практики у него почти не было, да и теоретических знаний – только то, чему успел нахвататься по верхам. – Жертве перебили позвоночник, подрезали сухожилия, пробили лёгкое. Её обездвижили и оставили умирать, захлёбываясь собственной кровью. Раны на теле не были смертельными, она умерла от кровопотери. – Жертвоприношение, да ещё и такое циничное и изощрённое, – Двейн сел на пол рядом с Дугалом. Рукава его чёрного пальто дымились, на щеке виднелся длинный порез. – Скорее всего, её оставили умирать в одиночестве. Отчаянье питает лучше страха перед людьми. Наверное, даже пыталась бороться. – Девица? – Гийом обошёл круг, постукивая тростью и время от времени тыкая ею в разные знаки, те зло вспыхивали алым. – Не проверял, – сглотнул Дугал, мгновенно решив, что никакой демон его не заставит это сделать. – И не буду! – И не надо, – в тон ему ответил Двейн. Сощурившись, он посмотрел на прикрытое курткой тело. – Я и так вижу, что девица, чистая душой и телом. Идеальная жертва. – Паршиво, – Гийом остановился у маленького круга, вырисованного на грани большого. – Я отправил весть Штерну, – Двейн откинулся назад, упёрся руками в пол позади себя. Помощник инквизитора выглядел на удивление расслабленным, словно каждый день любовался на жертвоприношения и колдовские знаки. Дугал растерянно подумал, что привыкнуть к такому не сможет и что инквизиторы – страшные. – Когда? – Гийом нагнулся над малым кругом, неестественно округлив позвоночник. – Недавно, – Алексей вошёл в комнату, даже не удосужившись закрыть за собой дверь. Вестового – призрачного пса, созданного Двейном на подходе к дому – он встретил на полпути. Демон указал отправную точку и направление. Закончив с делами, инквизитор направился туда, сразу сообразив, где именно искать нужное место. – Отсюда разит Иномирьем. – Пришлось изгнать мелочь, приползшую через плохо закрытые врата на запах крови, – беспечно пояснил Двейн. – Maxime haeresis, – зло прошипел Алексей, подходя к телу и сдёргивая с него крутку Дугала. Тот поспешно встал, подхватив куртку, и отошёл подальше, чтобы не мешать. – Sicut deficit fumus, deficiant: sicut fluit cera a facie ignis, sic pereant peccatores a facie Dei. Дальше Дугал не вслушивался. От слов Алексея веяло силой, но совсем иной, не похожей на то, что МакШерти уже встречал. Инквизитор очищал тело несчастной, чтобы ничто не мешало её духу отправиться на Небеса, и Дугалу становилось не по себе от мощи произносимых им слов. Он чувствовал себя запятнанным и слабым. Двейн тоже встал и отошёл в сторону, упорно глядя в пол. Гийом так и остался стоять, рассматривая переплетение линий в рисунке на полу. А потом Дугал услышал плач – тихий, женский, полный невыносимого отчаянья. Он пробивался сквозь грохочущий голос инквизитора и заставлял сердце сжиматься в болезненной судороге. МакШерти невольно поднял голову. Тело девушки по-прежнему лежало у ног Алексея, раскинув крестом руки. Рядом с ним воздух уплотнился в форме женской фигуры, тянущей руки не то к инквизитору, не то к трупу. – Domine, exaudi orationem meam. Et clamor meus ad te veniat, – Алексей простёр руки над мёртвой девушкой. Плач оборвался протяжным вздохом, вспыхнули алым и потухли несколько знаков на внутренней стороне круга. – Теперь ты свободна. Алексей устало опустил плечи и медленно выдохнул. Молитву он читал без остановки и передышки и теперь тяжело дышал, как после долгого забега. Видение исчезло, растворилось струйкой дыма. – Они заперли душу девушки в этой комнате как дополнительного стража и замок для демона. Страдающая невинная душа подпитывала цепи, – Алексей провёл рукой по лицу, стирая усталость. – Теперь надо стереть круг и закрыть врата окончательно. Дугал не стал дожидаться приказа, тихо выскользнул из комнаты и пошёл в соседнюю. Нужно было найти хоть что-то, чем можно было накрыть тело. Помочь инквизитору и медиуму он всё равно ничем не мог. Кроме того, там остался Двейн. Дугал понял, что Алексей Штерн использовал несколько изменённый ритуал экзорцизма для того, чтобы освободить связанную душу. Матушка рассказывала, что этот процесс – сложный и опасный. МакШерти и сам помнил, к чему он может привести, по прошлому совместному с медиумом расследованию. Однако инквизитор использовал самое мощное средство из доступных, не колеблясь ни секунды. Дугал смутно догадывался, что это могло плохо кончиться, если учесть, где они находились и какие ритуалы здесь проводились до этого. Но в силе старшего инквизитора он не сомневался. Дугал вернулся с большой пыльной скатертью, взятой из курительной комнаты дальше по коридору. Вдвоём с Двейном они завернули в неё тело и оттащили на разломанную кровать. Говорить совершенно не хотелось, в комнате пахло сухими цветами и свечами, а ещё самую малость – женскими духами. Дугал присел на край кровати, чувствуя себя совершенно обессиленным. Алексей достал из-за ворота рубашки крест, сжал его и, склонив голову, начал читать длинную, незнакомую молитву. Каждое её слово отдавалось эхом, множилось и опадало тяжеловесно на дрожащие и расплывающиеся письмена на полу. Дугал не пытался вслушиваться в слова – по звучанию это была латынь, а её он всё равно знал плохо. Гийом опустился на колени рядом с рисунком, провёл пальцами по полу рядом с ним, потом достал из внутреннего кармана пальто пучок сушёных трав. Медиум поджёг их от свечи, услужливо поданной Двейном, провёл ровный круг прямо перед собой. Те слова, что он произносил, обладали не меньшей силой, чем странная молитва инквизитора, но звучали иначе, дико, неестественно и жутко. От сплетения двух сил воздух дрожал и прогибался. Знаки на полу и сам круг, в котором призвали Леди-Чуму, расползались, кровоточили и искрили, не желая исчезать. Дым сожженных трав наполнил комнату, путая очертания и дурманя голову. Дугал боялся глубоко вдохнуть, не шевелился и не отводил глаз. Где-то внутри него подняло голову до конца неосознанное желание, чтобы они ошиблись. Чтобы вместо того, чтобы закрыть проход в Иномирье, они открыли его. Что-то незримое натянулось, задрожало за гранью слышимости и оборвалось с хрустальным, грустным звоном. Воздух уплотнился, став таким густым, что им едва ли можно было дышать. Дугал провёл ладонью по щеке, стирая слёзы. Он и сам не мог себе объяснить, от чего ему вдруг стало так невыносимо тоскливо. – Тряпки и вода, – скомандовал Гийом, с трудом поднимаясь на ноги. Дугал вздрогнул, он не заметил, когда медиум и инквизитор закончили работу. Погрузившись в мысли, констебль-детектив упустил момент, когда наступила тишина, а дым начал рассеиваться. – Я видел бельё в одной из соседних комнат, – вскинулся МакШерти. Ему ужасно захотелось выйти – не важно, куда и зачем. Просто не мог больше находиться в этой комнате. – Таз тоже, а вот с водой… – Я достану, – Двейн кинул на Дугала нечитаемый взгляд своих странных кошачьих глаз и торопливо вышел. Ещё полчаса они потратили на то, чтобы отмыть пол ото всех знаков, линий и рун, а ещё – от следов крови несчастной девушки. Гийом и Алексей что-то обсуждали, стоя в углу комнаты. Вскоре с уборкой было покончено. – С жертвой я сам разберусь, отдам церкви, пусть ищут родных, – Алексей равнодушно посмотрел на укрытое пыльной скатертью тело. – До завтра больше никакой работы не будет. – В шесть у госпиталя, – бросил Гийом Дугалу, не оборачиваясь. Тот только успел кивнуть, когда медиум вышел из комнаты. Растерянно посмотрев на Двейна и Алексея и не дождавшись никаких инструкций, МакШерти поспешил за медиумом. Гийома он не догнал, куда тот направился, определить так и не смог. Выйдя на улицу, Дугал понял, что остался совершенно один в проклятом месте, полном неупокоенных духов. Раньше он считал это всего лишь суевериями, но сегодня ему довелось увидеть, как освобождают запертую душу погибшей девушки. В темноте пустые дома казались зловещими, в слепых окнах всё время мерещилось движение, скрипели ветви голых деревьев, ветер шелестел листвой. Где-то завыла собака: тоскливо, протяжно и долго. Дугал глянул на тёмное небо, он не мог сказать, сколько времени провёл в жутком доме, но казалось – много часов. После душного помещения на улице было холодно, свежий воздух бодрил. Подняв ворот куртки, Дугал зашагал обратно к огням города, к его шумным улицам, к теплу и к жизни. Утро выдалось холодным, на лужах с ночи намёрз лёд, пока ещё тонкий и хрупкий. В воздухе висела тонкая водяная взвесь, ложившаяся мёрзлой коркой на одежду и ветви деревьев. Небо, свинцово серое и тяжёлое, нависало над городом, готовясь излиться на него холодным дождём. Дугал поднял голову и вздохнул. Вчера он заснул, едва коснувшись головой подушки, даже толком не разделся. Утром он об это пожалел, наспех переодеваясь и приводя себя в порядок. В коридоре столкнулся со Сьюзи, которая только возвращалась домой после ночной работы. И всё равно Дугал умудрился не опоздать. К воротам госпиталя он подходил под часовой бой. Гийома МакШерти заметил сразу, тот выделялся, чёрным нахохлившимся вороном восседая на одной из скамеек перед главным входом. Дугал направился прямо к нему. – Да отойдите вы! – в него чуть не врезалась санитарка, бежавшая куда-то с большой коробкой, в которой что-то позвякивало. В госпитале царила суета, врачи носились, перекрикивая друг друга и дёргая санитарок, и без того сбивавшихся с ног. Кареты въезжали и выезжали, доставляя новых пациентов. С чёрного хода то и дело вывозили тележки с завёрнутыми в белое большими свёртками. – Доброе утро, мистер Тенебрис, – Дугал подошёл к медиуму и сел рядом. – Доброе, – мертвое лицо Гийома дёрнулось в подобии улыбки. Губы свело судорогой, и он мотнул головой, чтобы от неё избавиться. Медиум опирался на любимую трость, отставив её немного в сторону. – За ночь перемёрла половина тяжёлых пациентов, новых не знают, куда класть. И они тоже умрут, потому что лекарства не помогают. – Как же так? – Дугал вскочил на ноги, растерянно глядя на медиума. Тот говорил спокойно, едва ли не с насмешкой. А вокруг сновали люди, отчаянно сражающиеся за чужие жизни в заранее проигранной войне. – Мы же вчера… – Сняли цепи и убрали замки, – закончил Гийом, тяжело поднимаясь на ноги. – Но заболели они все раньше. – Значит, мы никого не спасли, – Дугал не мог поверить в то, что всё было зря. – Спасли, – Гийом повторил это слово, растягивая гласные, точно пробуя на вкус. Медиум дёрнулся всем телом, разворачиваясь к Дугалу. – Эпидемия утихнет естественно и быстро. Она не выйдет за пределы города. И здесь, в Бронах Глен, не откроется огромный разрыв в Иномирье. Сюда не хлынут орды демонов в поисках похищенной Леди. Как думаешь, мы кого-то спасли? Дугал замер, не в силах вымолвить ни слова. Тенебрис говорил об этом вчера, но обдумать всё это не было никакой возможности. Весь ужас не случившейся катастрофы начал понемногу проникать в его сознание, отравляя его запоздалой паникой. – Эта болезнь – не проклятье, не чёрное колдовство, чтобы развеять его заклинанием, – Гийом передёрнул плечами, точно ему мешало что-то, лежащее на них, и медленно зашагал вдоль стены госпиталя. Дугал невольно последовал за ним. – Леди-Чума приходит с эпидемиями, но подчиняются эти болезни естественным законам. Они прошли в небольшой садик при госпитале, где обычно прогуливались пациенты или сотрудники. Сейчас здесь было пусто и уныло. Клумбы засыпала почерневшая листва, деревья облетели, только несколько елей упрямо зеленело в отдалении. К ним и направился Гийом. – Алексей вчера говорил с Джошем О'Шонном, – Гийом произнёс это имя с недовольством и уважением одновременно. – Тот позаботится о душах горожан. – Это так важно? – Дугал пытался вспомнить, где именно служит Джош О'Шонн. – Важнее, чем кажется, – Гийом остановился, медленно выдохнул. – Паника губит не хуже болезни. Рядом с елями, иглы которым покрывал тончайший слой льда, стояла в одиночестве женщина в чёрном платье. Её лицо закрывала чёрная вуаль. Незнакомка не шевельнулась, когда они подошли. Её длинные чёрные волосы свободно спадали на спину. В руках она сжимала кружевной платок. – Приветствуя вас, Леди, – Гийом остановился и согнулся в поклоне. Женщина повернулась и подняла на него глаза, едва различимые за плотной вуалью. Но Дугал всё-таки смог разглядеть, что они тоже были полностью чёрными – ни радужки, ни белка. Поддавшись иррациональному страху, он сделал шаг назад и спрятался за спину медиума. – Вчера мы разорвали круг и убрали цепи, вы свободны вернуться в Иномирье до срока. – Благодарю, – прошелестел тихий, немного грустный шёпот. Этот голос не мог принадлежать человеку, но и угрозы в нём не ощущалось. – Если вам требуется помощь, чтобы вернуться, – Гийом говорил учтиво, склонив голову. – Я готов её оказать. – Благодарю, – повторила Леди-Чума. – Этого не требуется. – Могу я спросить? – Гийом выпрямился, чуть наклонил голову к левому плечу. – Я не ведаю, кто и с какой целью позвал меня. Мне не говорили и не требовали. В знаках и цепях не было приказа или воли. Когда кровь напитала знаки, когда сомкнулись замки и цепи, их уже не было, – Леди качнула головой. От неё разлилось ощущение неизбывной грусти, от которого щемило сердце и резало в глазах. – Мне довелось узреть лишь юную деву, отданную, чтобы позвать и связать меня. Я была слаба и не могла избавить её от мук, она испила их до дна. – Мы освободили её. – Гийом замолчал. – Благодарю, – в третий раз произнесла Леди-Чума. Её фигуру начала окутывать чёрная дымка, вскоре она поднялась до талии, скрыла руки, плечи и, наконец, накрыла с головой. Через миг дымка рассеялась, оставив на жухлой траве лишь тонкий чёрный пепел. – И что теперь? – Дугал растерянно моргнул, выходя из-за спины медиума. Демон вовсе не показался ему ужасным и непонятным, скорее грустным. – А теперь ты идёшь и пишешь отчёт для своего начальника, этой въедливой фурии суперинтенданта Брэди, – Гийом медленно зашагал обратно, игнорируя шум и суматоху у главного входа. – О том, что участвовал в предотвращении серьёзного инцидента с Иномирьем, оказывал посильную помощь мне и Инквизиции. Алексей подтвердит. Провожать не нужно. Дугал кивнул, ему не терпелось вернуться в участок и кое-что проверить. А ещё – узнать, не явился ли на службу Комин. Заходить в госпиталь и справляться там он не решился – не хотел мешать, да и заразится было боязно. Простившись с медиумом у ворот, Дугал поспешил в участок, на ходу придумывая, как вывернуть слова в отчёте, чтобы сообщить как можно меньше. Комин в прошлый раз долго объяснял, что распространяться не стоит. Чем меньше люди знают о том, что происходит, тем им спокойнее. После всего увиденного и пережитого Дугал был с ним полностью согласен. В участке было шумно, в проходах толпились посетители, в углу истерично рыдала женщина. Дугал огляделся, прислушался к разговорам. Люди были напуганы плодящимися слухами об эпидемии, нашествии крыс, гуляющих по городу демонах. За ночь эти слухи обросли жуткими и достоверными на первый взгляд подробностями и заполнили умы простых горожан. – Неужели никто не может мне помочь, – Дугала за руку дёрнула худая, бледная женщина, в её глазах отчаянье мешалось с раздражением. – Я уже битый час прошу объяснить мне, правда ли, что выезд из города запрещён. – Вы хотели уехать? – Дугал развернулся к женщине и попытался улыбнуться. – Нет, не хотела, – растерянно ответила женщина. – Сходите на проповедь в преподобному О'Шонну, уверен, вам станет понятнее и спокойнее, – Дугал излучал гораздо больше уверенности, чем испытывал. Женщина кивнула и отошла к своей приятельнице, с которой, видимо, и явилась в участок. Обе посетительницы ушли, тихо переговариваясь и бросая странные взгляды на Дугала. – А почему сразу к О'Шонну? – Аластар Коннолли хлопнул МакШерти по плечу. – А потому, что он будет читать проповеди по личной просьбе старшего инквизитора Штерна, – Дугал устало потёр лоб. От шума людских голосов начала раскалываться голова. – Не спрашивай, подробности – жуткая тайна. – Так вот где тебя феи носили столько времени, – Аластар уважительно покачал головой. – Тебя Брэди искал. И напарник твой тоже. – Мистер О'Доэрти здесь? – Дугал огляделся в поисках Комина. – Ага, пришёл утром на работу, как всегда с опозданием, – Аластар усмехнулся и махнул рукой. – Вон там вроде его видел. Дугал торопливо поблагодарил Коннолли и поспешил к напарнику, стараясь никого не задевать. Ещё троим он на ходу посоветовал сходить на проповедь преподобного О'Шонна, надеясь, что делает всё правильно. – Мистер О'Доэрти! – Дугал подошёл к напарнику, когда тот пытался пристроить ещё одну папку в кипу, которую удерживал второй рукой. – Я так волновался! – С чего это? – Комин перехватил едва не развалившуюся пирамиду из папок, поправил и понёс в сторону двери в архив. Дугал пристроился за ним следом. – Вы на работу не ходили, – Дугал не был уверен, что должен вот прямо сейчас и при всех рассказывать, что на самом деле произошло. – Да дочка простудилась. Загулялась, промокла. Луиза мне не сообщила, два дня Кали с постели не вставала, а потом я соседку нашу встретил, от неё и узнал, – Комин остановился, поправил папки и зашагал дальше. – Отпросился вот, заглянул к Агнесс, взял у неё травок. Агнесс – сильная травница, умелая, для неё простуда – пустяк. – Но вас так долго не было, – Дугал чувствовал, как внутри тает огромный кусок льда. Девушка простудилась ещё до призыва демона. – Лихорадка спала сразу, но я ещё день с ней провёл, знаешь, на всякий случай, – Комин повернулся и внимательно посмотрел на Дугала. – Что случилось? Ведь что-то очень серьёзное, да? Тут все как с ума посходили. – Потом расскажу. – МакШерти покачал головой. Разговор мог занять много времени, а ему ещё нужно было закончить одно дело. – Но я очень рад, что с вами всё хорошо, мистер О'Доэрти. Оставив Комина удивлённо хлопать глазами, Дугал подошёл к столу Кениана Коллинса. Тот дописывал очередной отчёт и выглядел ужасно недовольным. После обеда ему предстояло идти в город как простому патрульному, и это его ужасно злило. Полиции приходилось использовать все ресурсы, чтобы успокоить горожан и не допустить беспорядков. Слухи о новой страшной эпидемии распространились стремительно, никто не мог точно сказать, откуда они пошли. Люди ударились в панику, кто-то пытался бежать из города, кто-то набивался в церкви. Некоторые решили, что законы уже не действуют, раз скоро все умрут. Поэтому на патрули отправляли абсолютно всех. – Эй, Кениан, помнишь ту старуху с девочкой, которых ты мне скинул, – Дугал опёрся ладонями о спинку стула Коллинса и навис над ним. Тот оторвался от бумаг и повернулся. – Помню, несли какой-то бред, – пожал плечами Кениан. Потом нахмурился и прикусил нижнюю губу. В глазах Коллинса возникли понимание и едва заметный страх. Он сложил вместе старуху и то, что сразу после неё Дугал исчез и не появлялся в участке до этого утра. А в городе с самой ночи творится светопреставление. – Или это был не бред? Слушай, тебя же не было по тем самым делам, да? – Не важно, у тебя остался протокол первичного приёма? – Дугал протянул руку. «Те самые дела» означали именно то, чем он занимался, но говорить об этом МакШерти не собирался. Не раньше, чем расскажет всё Комину. Дугал до сих пор не был уверен, как много ему можно рассказывать коллегам. – Остался, а что тебе нужно? – Кениан закопался в ящике стола, доверху набитого бумагами разного размера и формы. – Имена и адрес, больше ничего, – Дугал почувствовал, как у него во рту стало сухо. – Вот, держи, – Кениан протянул ему карточку из желтоватого картона, на таких обычно фиксировали личные данные просителей. – Спасибо, – Дугал сунул карточку в карман, даже не взглянув, и выбежал из участка. С серого неба сыпал мелкий ледяной дождь. Ветер терзал ветви деревьев и зонтики горожан. На лицах прохожих, бледных и застывших, читалось отчаянье. Бронах Глен ещё помнил мор полувековой давности, тогда всё началось иначе, но страх ещё не успел раствориться в стоках и смыться со стен домов. Город помнил и сжимался от предчувствия неминуемой беды. Дугал шагал вперёд, подняв ворот куртки и не глядя по сторонам. Волосы намокли и липли к лицу, за шиворот затекали холодные струйки. О'Доэрти не раз советовал ему купить хороший, тёплый плащ, Дугал отшучивался, но на самом деле пока просто не мог на него накопить. Зима уже была совсем близко, но пока хватало кожаной куртки, в которой МакШерти отчаянно мёрз. Штаб Инквизиции словно вырос из пелены усилившегося дождя, белые стены, казалось, немного светились в сером утреннем сумраке. Дугал невольно усмехнулся, вглядевшись в переплетение кованых растений на ограде. Поднявшись по ступеням, он толкнул дверь. Штаб Инквизиции всегда был открыт для тех, кто нуждался в помощи и наставлении – так было написано на небольшой табличке у входа. В приёмной кроме инквизитора и его помощников был ещё один человек. Его Дугал видел впервые, но тот производил сильное впечатление. Высокий, с широкими плечами и окладистой бородой, посетитель был одет по строгой моде. Можно было предположить, что он банкир, профессор или врач со своей прибыльной практикой. Дугал подумал, что этот человек смотрится совершенно неуместно в окружении столь необычных людей. Посетитель был из тех зажиточных горожан, в жизни которых нет места ничему странному и необычному. – Так вы сможете оказать содействие, профессор Бирн? – Алесей стоял перед своим столом, опершись на него спиной и ладонями. Сегодня на нём была лёгкая рубашка с закатанными рукавами. Длинные волосы инквизитор небрежно перевязал лентой и перекинул через плечо. – Смогу, если обещаете больше не задерживать мою дочь на всю ночь! – громыхнул профессор. Голос у него был низкий и раскатистый, но приятный. – Вечером в городе было небезопасно, сейчас ситуация прояснилась, – спокойно ответил Алексей, безмятежно улыбаясь стоявшему перед ним человеку. – Уверяю вас, вашей дочери здесь ничего не угрожало. И её чести – тем более. – Если бы я боялся, что здесь её чести что-то может угрожать, ноги бы моей Айне тут не было, – профессор Бирн сурово посмотрел на помощницу инквизитора, та только вздохнула. – Так какого рода содействие вам нужно? – Я хотел бы, чтобы дали шанс одной юной особе поступить в университет. – Алексей обратил внимание на замершего на пороге Дугала и кивком попросил подождать. – Особу зовут Патриция Ганн, и она находится под моим личным покровительством. – И хочет учиться? – уточнил профессор Бирн. – Девушка? – Девушка, – согласно кивнул Алексей. Казалось, всё происходящее его забавляло. Дугал подумал, что Патриция слишком уж активно решила пользоваться привилегиями Хранителя. Впрочем, именно такой характер и был нужен для её новой роли. Вспомнив про мисс Ганн, Дугал невольно смутился. Он никак не мог забыть совсем юную, но сильную и решительную девушку. МакШерти даже подумывал навестить её под каким-нибудь предлогом, но так и не нашёл, под каким. Всеми её делами занимался мистер Штерн. Теперь, если Патриция ещё и отучится в университете, она станет совершенно недосягаемой. Дугал с удивлением понял, что он рад за неё и одновременно расстроен тем, что вряд ли увидит её ещё раз. – Я поговорю с ректором, – пробасил профессор Бирн. – Думаю, он согласится сделать исключение. Раз уж вы ходатайствуете. Профессор повернулся к стоявшей рядом с ним Айне. Та была одета в приталенное тёплое пальто и держала в руках объёмную дамскую сумку. – Пойдём домой, дочка. – До завтра! – Айне махнула рукой Алексею и Двейну, улыбнулась Дугалу, проходя мимо. Тот посторонился, пропуская профессора. – С какими новостями, констебль-детектив? – Алексей подошёл к Дугалу и внимательно посмотрел тому в глаза. – Леди вернулась домой, – сглотнув, произнёс Дугал. От такой близости инквизитора ему стало неуютно. – Но в госпитале сейчас сущее светопреставление. За ночь многие умерли, многие заболели. В участке тоже неспокойно. Горожане в панике. Я направил нескольких к преподобному О'Шонну… – Благодарю, верное решение. Джошу ещё долго разгребать последствия, и чем раньше он начнёт, тем лучше, – недобро усмехнулся инквизитор. Он явно недолюбливал священника. – Ещё что-нибудь? – Нет, я… – Дугал замялся, потом решительно вскинул голову и посмотрел в лицо инквизитору. – Могу я ещё раз посмотреть отчёт по эпидемии пятидесятилетней давности? – Можешь. Двейн, проводи его, – Алексей махнул рукой своему помощнику. Потом прошёл на кухоньку рядом с приёмной, достал банку с травяным сбором, который раньше заваривал для Айне, и щедро насыпал в кружку. Залив кипятком, протянул Дугалу. – Это выпьешь, пока будешь работать. Дугал растерянно кивнул, взял в руки кружку и пошёл за Двейном в архив. Лехри сам нашёл ему нужные материалы и отнёс к столу у окна. Всё время, пока МакШерти листал страницы отчётов, он стоял неподалёку, точно не хотел, чтобы гость ходил по архиву без присмотра. Дугал пил горячий напиток, даже не замечая того, что обжёг язык. Нужная ему информация нашлась ближе к концу. Он достал желтоватую карточку, которую взял у Кениана. – Я закончил, – Дугал встал, засунул карточку обратно в карман. Двейн кивнул, проводив МакШерти долгим внимательным взглядом. Молчаливый помощник инквизитора никак не прокомментировал поведение гостя, только забрал со стола толстый том с отчётами, чтобы убрать на место. Когда Дугал вернулся в приёмную, Алексея там уже не было. Поставив кружку в раковину, МакШерти вышел из штаба Инквизиции и направился по адресу, указанному на желтоватой карточке. Ему ещё нужно было сделать одно важное дело. Пухлощёкая продавщица заворачивала пирожки с вишней, не прекращая расхваливать свой товар. Её не смущал ни резкий, ледяной ветер, рвавший из рук бумагу, ни нетерпение на лице покупателя. Парень явно нервничал и оглядывался по сторонам. Наконец пирожки были тщательно упакованы, деньги перешли из рук в руки, и Дугал смог убраться с покрытой ледяной коркой площади под крики продавщицы о том, что у него отличный вкус и чтобы в следующий раз для своей невесты брал побольше. Дугал петлял по узким улочкам. Дома становились всё неприветливее и темнее, точно кто-то измазал копотью и грязью стены и заколотил часть окон. За обветшалым забором справа надрывалась собака, ей вторили вороны на липе через дорогу. Дугал прижимал к груди ещё тёплый кулёк с пирожками. Поглядывая на таблички там, где они сохранились, он уверенно шёл к Бродной заставе. Его удивляло только то, что он не сообразил сразу. И даже поняв, решил проверить. Никто во всём Бронах Глен не стал бы так лгать или шутить. Как говорила старуха-соседка с фермы дяди: «С мором не шутят, о нём молчат». Впрочем, молчание не помогало, только быстрые ноги и надёжное укрытие подальше от людей. Как там говорили старожилы? Единственный способ спастись от чумы: уехать быстро, далеко и надолго. Дугал успел пригнуть и прикрыть рукой кулёк от спикировавшей на него обнаглевшей вороны. Нахалка уселась на ветку дерева и противно каркнула на человека, не пожелавшего отдать ей свою еду. МакШерти коротко, но ёмко выругался и зашагал быстрее. Нужный дом стоял в самой дороги, рядом с проржавевшим фонарём. В нём уже полвека никто не жил, стены заросли плющом, окна слепо пялились на незваного гостя. Вся улица состояла из подобных домов – дешёвых, облезлых и совершенно не жилых. Адрес, который указала старая женщина, располагался в нижней, более бедной части Бродной заставы. А имена двоих – пожилой женщины и её внучки – числились одними из первых жертв эпидемии, обрушившейся на город полвека назад. Дугал остановился у порога дома и положил кулёк со свежими пирожками на верхнюю ступеньку. Потом поднял голову и посмотрел в окна. В одном – под самой крышей – ему почудился отблеск огня. – Спасибо вам за то, что предупредили, – тихо произнёс он. Дугал не верил в духов и привидений, но как ещё он мог объяснить то, что произошло? Те, кого чума забрала в прошлый раз, предостерегли город от новой беды. Звучало безумно и логично. И чем больше Дугал узнавал о мрачных тайнах Бронах Глен, тем логичнее казалось ему это объяснение. Постояв пару минут, он развернулся и зашагал обратно, к той части города, где кипела жизнь. Дугал и сам не мог объяснить своего поступка, но ему стало немного легче. Ему подумалось, что эти двое – старуха и девочка – могли точно так же и в прошлый раз пытаться рассказать о том, что видели Леди-Чуму. Вот только в тот раз их никто не услышал. Тогда не было в городе Гийома Тенебриса, а значит, и проклятого детектива, который помогает ему в работе. Как бы этого детектива ни звали. В камине потрескивал огонь, он почти не грел, только бросал искры на старый, истёртый ковёр. Гийом сидел у самого очага, едва не касаясь решётки. У него на коленях стоял горшочек со сливками, а рядом лежали коврижки, принесённые ему молодым напарником Комина. Тень за спиной изгибалась и дёргалась будто в припадке, цеплялась за плечи медиума и царапала кожу. – Это неспроста. Это не могло произойти без причины, – Гийом отломил кусочек коврижки и положил в рот. Выпечка была очень сладкой, пропитанной мёдом и сиропом до густой плотности. – Если бы ритуал провели в другом месте, если бы предупреждение не было услышано, как и пятьдесят лет назад, всё кончилось бы плохо. Очень плохо. Тень яростно разметалась по стенам, сунулась к пылающему камину и отпрянула, плащом обернувшись вокруг плеч Гийома. Тот замер, привыкая к тяжести чужого присутствия. Все швы на его теле отозвались тянущей болью. – Леди искали бы. За ней бы пришли, – Гийома раскачивался в такт пульсирующей тени, в такт пульсирующей боли. Обмакнув пальцы в сливки, он облизал их, замер. – Разрывы и двери по всему городу, толпы демонов самых разных рангов. Бронах Глен бы никогда не оправился. Ещё одно закрытое место. Зачем это сделали? Кто? Алексей не нашёл, меток не осталось. Даже Гончая не взяла след. Тень сжалась, сдавила тугими тисками холодную кожу медиума, не давая дышать, потом стекла на ковёр, вторя полустёртому узору. Гийом снова обмакнул пальцы в сливки. Дугал выбрал для него самые свежие, полные жизни и силы. Правильные. – Этот мальчик мог бы стать медиумом. У него есть задатки. Или демонологом. Но он слишком любопытен. Восприимчив. Он видит и чует. – Гийом коснулся пальцами губ, замер на миг, потом облизал их. – Они ещё проявят себя. У этого была цель. Сначала Арса, теперь Леди. Что им нужно, а? Скоро узнаем. Медиум неподвижно сидел в свете камина, окружённый многоликой, многорукой тьмой, что сторожила и хранила его в пустом и холодном доме. Паровоз исходил паром, из-за чего фигуры людей на перроне казались заблудившимися призраками. Пахло углём, гарью и нагретым маслом. Крики и разговоры людей сплетались в монотонный гомон. Все билеты оказались раскуплены буквально за час, но пассажирка в чёрном выкупила целое купе заранее. Она стояла на перроне, безразлично глядя на снующие в дыму тени. – Зачем ты пришёл? – Она повернула голову к человеку, соткавшемуся из её снов и чужих отражений. – Остановить меня? Или убедиться, что я покидаю город? – Не остановить, только проводить, – мужчина улыбнулся немного горькой и спокойной улыбкой. В ней была искренняя печаль, столь нехарактерная для образа, который он создал. – Как это мило, инквизитор, – ведьма лукаво улыбнулась, бросив короткий взгляд на окно купе. Там она оставила детский гробик, в котором томился демон. – Или мне сказать «брат»? – Так почему ты бежишь? – Алексей проигнорировал вопрос. Ответ знали они оба. – Я выкрала его, – Блейтин пожала плечами, словно была уверена, что Алексей и так знает ответ. – И возвращать не намерена. – Твоё право, – Алексей смотрел на снующих в дыму людей. Проповеди Джоша возымели эффект. Священнику удалось остановить панику, но до конца эпидемии было ещё далеко. У входа на вокзал дежурили медики из госпиталя. Они не выпускали из города тех, кто уже был болен. – Вам удалось найти того, кто это сделал? – Блейтин повернула голову и почти в упор посмотрела на Алексея. Его лицо казалось расслабленным, но она чувствовала напряжение в его позе и взгляде. – Нет. Никаких следов. Грамотно проведённый ритуал, но без цели. Они призвали сильного демона, привязали его к нашему миру, не давая вернуться, но не отдали приказ. Ничего, – Алексей помнил долгий разговор с Гийомом после того, как тот призвал Гончую. Они так и не смогли понять конечных целей. – За ней бы пришли. Здесь открылись бы десятки дверей. Но зачем? Это лишь прелюдия. – Прелюдия Апокалипсиса, – выдохнула Блейтин. – Вспомни древние тексты и пророчества. Может, там найдёшь ответ. – Я всегда взыскую знаний о мире и никогда не буду переполнен ими, – Алексей повторил часть клятвы ведьм, которую когда-то произносил. Блейтин была права, не стоило зацикливаться на чём-то одном. Искать нужно было везде, всеми доступными способами. Паровоз издал протяжный гудок. Блейтин судорожно выдохнула и повернулась к инквизитору. – Прощай, Алексей из Бронах Глен, инквизитор и ведьмак, – Блейтин обхватила пальцами подбородок Алексея, развернула его к себе и поцеловала в губы. – Прощай. Уже много позже, когда все двери захлопнулись, а состав начал набирать ход, Алексей Штерн, старший инквизитор Бронах Глен смог отвести взгляд от удаляющего поезда. На губах он всё ещё чувствовал по-осеннему горький поцелуй ведьмы. Эпидемия продлилась в острой фазе около двух недель, перекинулась на пять соседних городов, но потом закончилась так же внезапно, как началась. Она унесла несколько сотен человеческих жизней, многие выздоровевшие жаловались на проблемы с дыханием, головные боли, галлюцинации и дурные сны. Их посещали видения катастроф и смертей. Экзорцизмы и беседы с опытными духовниками помогали лишь немногим. Несколько человек повредилось рассудком. В целом Бронах Глен выстоял против очередной напасти, люди вздохнули спокойно. Многие по прошествии пары месяцев вернулись в свои дома. Город готовился к зиме.