Мрачные истории Унылого Дола.

Ветер гнал жухлую листву по дороге, цепляясь за оголившиеся ветви деревьев. Фонарь в конце улицы нервно мигал, больше плодя тени, чем отгоняя. С затянутого бесконечными тучами неба сыпал мелкий дождь. Двое мужчин шли быстрым шагом, подняв воротники и втянув головы в плечи. На одном было видавшее виды тонкое пальто неопределённого цвета, на втором – почти новая кожаная куртка. Но мёрзли они почти одинаково. Промозглый ветер бросал им в лица пригоршни водяной взвеси вперемешку с пылью и истлевшими листьями. Старший из мужчин, тот, что был в пальто, остановился под мигающим фонарём и достал пачку сигарет. Второй, совсем ещё молодой, вихрастый парень зябко передёрнул плечами. – Так куда мы идём? – спросил он, тщетно стараясь закрыть лицо от ветра воротником куртки. – К специалисту самого высшего сорта, – весомо ответил старший. – Но штаб Инквизиции не здесь, – молодой парень удивлённо посмотрел на своего спутника, а потом уже тише добавил: – Или мы идём к демонологу? – К медиуму, – поправил старший. – Третьей категории. – Но, мистер О'Доэрти, я думал их всего две – контрактники и свободные, – парень почесал нос, растерянно глядя на мистера О'Доэрти. – И матушка всегда говорила мне не связываться с ними. – Ну, раз матушка говорила, МакШерти, можешь возвращаться в участок и писать отчёт, – усмехнулся О'Доэрти. – Нет! Совсем нет. Я пойду с вами, – МакШерти упрямо мотнул головой. Наставления матушки он старался выполнять, но сейчас ему было до жути интересно, на что похож медиум третьей категории. Да и с напарником казалось не так страшно. О'Доэрти кивнул, скомкал в ладони окурок и огляделся в поисках мусорки. Не найдя ничего подходящего, он положил окурок в карман и зашагал дальше. Ветер протащил по мокрому асфальту истрёпанный газетный лист, в кустах за фонарём мелькнул облезлый лисий хвост. – Запомни, Дугал, всего есть три категории медиумов, и третья – самая редкая. Что ты знаешь о первых двух? – О'Доэрти решил проверить юношу, устроив ему внезапный экзамен. Тот растерянно заморгал и убрал с лица мокрый лист клёна, принесённый ветром. Чем дальше двое мужчин уходили от мигающего фонаря, тем темнее становилось вокруг. Они свернули на небольшую аллею и зашагали по ней, всё больше удаляясь от центра города. Здесь дома уже были одноэтажными и часто нежилыми. Старые покосившиеся строения успели прогнить и щерились на прохожих пустыми окнами. По левую руку несколько домов ещё не были оставлены жильцами. Там за плотными занавесками горел свет. За высоким забором одного из них истошно лаял пёс. – Есть свободные медиумы. Они проводят ритуалы призыва или изгнания под каждого конкретного демона, – затараторил Дугал цитатами из методички. – Есть контрактники, они заключают договор с одним демоном и пользуются его услугами. – В целом, так и есть. А есть ещё и третьи – они заключают договор со всем Иномирьем, – О'Доэрти коротко вздохнул. В пустом доме справа он заметил какое-то движение, но шаг решил не сбавлять. В таких местах можно было встретить кого угодно, и редко – кого-то дружелюбного. – Разве такое возможно? – МакШерти зябко поёжился. Его пугали все эти разговоры о демонах и контрактах. Матушка всегда предостерегала связываться с чем-то подобным. Дугал ушам не поверил, когда его назначили в напарники к Комину О'Доэрти, известному на весь полицейский участок южного округа специалисту по всякой чертовщине. – Возможно, но очень сложно. Можно сказать, нам повезло, что в такой дыре, как наш славный Бронах Глен, есть медиум третьей категории, – О'Доэрти ускорил шаг. Вскоре ряды домов кончились, и они вышли на открытое пространство. Дальше дорога шла с холма через высокую траву и сорняки. Небо было плотно затянуто тучами, так что здесь, на самой окраине, стояла темень. – Погодите, мистер О'Доэрти, куда мы идём? – только тут Дугал сообразил, что они успели выйти за городскую черту. – На кладбище, Дугал. И прекрати так трястись, – О'Доэрти усмехнулся, прекрасно понимая, какой эффект произведёт его следующая фраза. – На кладбище совершенно нечего бояться, поверь мне. Кроме гулей. – Вы ведь шутите, да? Про кладбище? – Дугал понизил голос. Ему вдруг показалось, что за ними наблюдают. Продолжил он уже тише, словно не хотел, чтобы его подслушали. – И про гулей… – Такими вещами я не шучу, – весомо ответил О'Доэрти. – Медиум живёт на кладбище? – севшим голосом спросил МакШерти. Кажется, его матушка даже не догадывалась, насколько страшными людьми были демонологи. Дугал уже мысленно прощался со своей жизнью и с бессмертной душой. – Нет, конечно. Рядом, – О'Доэрти достал пачку сигарет, покрутил в руках, потом со вздохом убрал обратно. – Почти дошли, сейчас сам всё увидишь. Кладбище было старым и полузаброшенным. На нём уже лет сто не хоронили, разве что по особому разрешению городского магистрата или для сохранения семейных традиций. Высокая кованая ограда местами покосилась, но ещё держалась крепко. Толстые железные пики глубоко уходили в землю, редкий переплёт был облеплен мокрой листвой. За оградой можно было разглядеть покосившиеся замшелые каменные надгробия, кресты и скорбящих ангелов. Ветер принёс запах сырой земли и перезрелых яблок. Двое мужчин шли по тропе, огибавшей ограду и уводившей немного в сторону древнего леса. Тот чернел вдалеке неясной угрозой. К нему матушка запрещала Дугалу даже приближаться. Во время промышленной революции, когда по всей стране вырубались леса, этот, как и некоторые другие, не тронули. В нём нашли приют феи – выходцы из иного пространства. Они не были связаны с демонами, их родина лежала в другой плоскости. Но и знали люди о феях намного меньше, чем о жителях Иномирья. То есть, практически ничего. Лес не тронули, но и ходить в него люди не отваживались. Тропинка вильнула ещё раз, и Дугал, наконец, увидел цель их путешествия. Большой готический особняк, обнесённый каменной оградой, казался нежилым. В тёмных окнах не мелькал свет, по стенам вился плющ. Однако ворота были заперты, а на столбике рядом сидел большой серый кот. – Здесь? – едва не стуча зубами, спросил Дугал. Это место пугало его. Он даже думал, что перекошенный домик на кладбище вызвал бы в нём меньше страха, чем этот пустой особняк. – Здесь. Видишь кота на столбике у ворот? – О'Доэрти повернулся к своему напарнику. Парнишка весь трясся, и дело было не только в резком похолодании и сильном ветре. Комин невольно вспомнил, как сам в первый раз оказался в этом доме. Тогда он тоже был напуган, и было из-за чего. – Это значит, хозяин дома. – Кошки его так любят? – Дугал попытался найти хоть что-то хорошее в человеке, которого заранее боялся. – Сторожат. У них что-то вроде… профсоюза, – О'Доэрти пожал плечами. Ему и самому не хотелось входить. Он потянулся к замку на воротах. – Коты и кошки ведь тоже стражи нашего мира. Они оберегают нас от тех, кто приходит из-за грани. – А почему он живёт здесь? – тихо спросил Дугал. Его разбирало любопытство, даже несмотря на страх. – Так получилось, – Комин поморщился, ему не хотелось рассказывать всё сейчас. Вычурный металлический замок шевельнулся под пальцами О'Доэрти, выпустил железные шипастые ленты и впился в руку мужчины. – Что это? – Дугал в ужасе отпрянул от коварной ограды. Кот на столбике с любопытством посмотрел на людей внизу и обвил лапы хвостом. – Плата за вход, – поморщился Комин, вытирая руку платком. Иногда его пропускали без платы, но сегодня хозяин явно был не в настроении. Ворота бесшумно открылись, пропуская внутрь поздних гостей. Сад за оградой оказался таким же запущенным, как и дом. Голые деревья тянули вверх скрюченные, словно пальцы мертвеца, ветви, палая листва шуршала под ногами, почти полностью скрывая дорожку, из которой выпало несколько камней. Между разросшимися кустарниками тенями скользили коты и кошки всех мастей. – А теперь слушай меня внимательно и запоминай, – Комин говорил тихо и быстро, точно не хотел, чтобы его услышали. Дугал кивнул, изумлённо глядя на старшего товарища. Он ещё никогда не видел О'Доэрти таким взволнованным. – Стать медиумом третьей категории очень сложно, выживают не все, а те кто выживают, все слегка… – Тронутые? – свистящим шёпотом спросил Дугал. – Вроде того. Со странностями, спецификой, – О'Доэрти вздохнул. Тронутым он бы хозяина особняка не назвал, скорее полностью свихнувшимся, но в этом не было его вины. – К ним совершенно особое отношение. Если не понравишься… – Убьёт? – МакШерти испуганно прикусил нижнюю губу. Воздух стал холоднее, или ему только показалось. Ветер прошелестел листьями, взъерошил и без того растрёпанные волосы Дугала. – Выкинет на улицу, и в дом ты больше не зайдёшь, – Комин медленно выдохнул. Именно так он поступил с пятью предыдущими напарниками, с которыми О'Доэрти пытался его познакомить. Шеф упорно подсовывал новых, в надежде, что хоть один подойдёт. Комин на пенсию пока не собирался, но из всех полицейских медиум общался только с ним одним, случись что, участок, да и весь город потеряет бесценного помощника. Или платить ему придётся по общей таксе, а у медиумов третьей категории она неподъёмно высока. – Так что запоминай, – Комин положил руку на плечо младшего товарища, придержав его у самой двери. – Не пялиться, молчать, не смотреть по сторонам, не пугаться, не удивляться. Постарайся хотя бы просто не вызывать никаких эмоций. Для начала этого достаточно. Будем надеяться, что Гийом сегодня в добром расположении духа. Или хотя бы не слишком раздражён. К входу в дом вело крыльцо в три ступени – обколотые, сбитые и неровные. По бокам высились две колонны, обвитые плетями подсохшего дикого винограда. И крыльцо, и подножия колонны были усыпаны пожухлыми листьями, скользкими и шуршащими под ногами. Дверь была деревянной, окованной медью. Дугал подумал, что она больше подошла бы какому-нибудь замку, чем загородному особняку. На потемневшем от времени дереве ещё видны были вырезанные фигуры и надписи, медная проволока тянулась фигурной вязью, оплетая обе створки. Массивные петли и замок украшала вычурная чеканка. Комин подошёл к двери и постучал кольцом о прибитую под ним пластину. Звук вышел громким, глухим и неприятным. Дом словно встрепенулся, настороженно рассматривая нежданных гостей чёрными провалами окон. Прошла минута, потом другая. Ветер поднял целый ворох листвы и швырнул в спины мужчин. Потом дверь медленно начала открываться. Между ног Дугала проскользнула и скрылась в доме пушистая серая кошка. Наконец дверь распахнулась. На пороге стоял невысокий мужчина, одетый в длинный тёплый халат тёмно-серого цвета и длинные брюки. Рассмотреть его как следует Дугал не мог, тот стоял в тени, единственное, что пока удивляло МакШерти – это то, что одежда скрывала почти всё тело стоявшего в дверях человека. Открытыми оставались только кисти рук и лицо. – Зачем пришли? – хрипловатым бесцветным голосом спросил хозяин жуткого дома. Дугалу такой ответ показался грубым, но он смолчал, мысленно дорисовав образ склочного старика. – По делу, Гийом. Я, как всегда, по делу, – Комин кивнул на Дугала. – Это мой новый напарник, Дугал МакШерти. Хороший парень. – Раз по делу, заходите, – Гийом никак не прореагировал на информацию о новом напарнике, но посторонился и прошёл внутрь дома. – Не забудь захлопнуть дверь. Дугал переступил порог с опаской, невольно оглядываясь по сторонам. Ему ещё никогда не приходилось бывать в домах демонологов. В прихожей было темно и прохладно, когда О'Доэрти закрыл дверь, пропал последний приличный источник света. МакШерти потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть. Он шёл следом за напарником, стараясь не отставать. Половицы скрипели под ногами, но хозяин дома шёл абсолютно бесшумно. Вскоре стало немного светлее – в коридоре горели газовые светильники. Они больше чадили и отбрасывали тени, но так хотя бы можно было разглядеть то, что было под ногами. Дугал облегчённо выдохнул, но потом сильно пожалел, что идёт не в полной темноте. Тени на стенах отчётливо шевелились, растягивались и закручивались спиралями. МакШерти едва не задохнулся от страха, с трудом подавил желание развернуться и убежать из проклятого дома. Матушка была права насчёт демонологов – все они жуткие люди, продавшие свои души демонам и убивающие случайных гостей. И всё-таки Дугал не убежал, даже не схватил О'Доэрти за руку, хотя очень хотелось. Вскоре хозяин дома остановился, распахнул дверь слева от себя и вошёл в комнату. Комин последовал за ним, на пороге оглянувшись на МакШерти. Парнишка держался, хотя побледнел, его руки заметно подрагивали, а губы были белыми. Они оказались в небольшой старомодно обставленной гостиной. Зелёные обои с мелким растительным рисунком выцвели и местами обтёрлись. Мебель, на вид удобная и старинная, напоминала о домах пожилых леди. Дугал даже огляделся в поисках кружевных салфеток и корзины с нитками для вязания. Ничего этого не было, на полочках стояли статуэтки – вполне обычные, но тоже очень старые. Свободное пространство занимали шкафы со всякой мелочёвкой и книгами в кожаных переплётах. В комнате было светло, горело сразу несколько газовых светильников и две настольных лампы. Только теперь Дугал смог хорошенько рассмотреть хозяина дома. Тот вовсе не был стариком, хотя его точный возраст МакШерти вряд ли мог бы определить. На восковой бледной коже не было морщин, зато были заметны тонкие шрамы, самый жуткий – бугристый и заметный – шёл через горло от уха до уха. Дугал был уверен, что после такого не выживают. Волосы у медиума были чёрными и длинными, завязанными в хвост, седины у него тоже хватало. Больше всего Дугала поразили глаза – тоже чёрные, но совершенно мёртвые, лишённые выражения и жуткие. Глазливые, как говорила его матушка, почтенная Сьюзен МакШерти. – Так что за дело, Комин? – хозяин дома тяжело опустился в одно из кресел. Двигался он медленно и как-то странно. В его фигуре, надёжно скрытой под слоями одежды, было что-то неправильное, но Дугал никак не мог понять, что именно. – Скверное, Гийом, очень скверное, – Комин опустился в кресло напротив хозяина дома. Он не спешил, понимая, что уже завладел вниманием Гийома, теперь тот точно его выслушает. А ещё О'Доэрти заметил, что медиуму нездоровится. Вернее, нездоровится сильнее обычного. Это было не очень хорошо, Гийом мог и отказаться. – Я мог бы обратиться к инквизитору Штерну или преподобному О'Шонну, но решил сначала зайти к тебе. – Кончай набивать себе цену, – Гийом вздохнул и странно дёрнулся всем телом. Дугал заметил, как одновременно с ним шевельнулись тени на стенах, а мелкий растительный рисунок на обоях рядом с головой медиума расплылся. – Как скажешь. Был случай одержимости. Одержимости ребёнка, – Комин смотрел точно на Гийома, он уже не удивлялся играм теней, потому что знал, что они означают. И потому старался не смотреть на размытое пятно и тонкие чёрные нити, скользящие по окну. – Редкость, но решаемая. Почему не О'Шонн? Он хорошо справляется с одержимостями, особенно невинных, – Гийом чуть наклонился вперёд, уставившись на Комина своим жутким мёртвым взглядом. – Экзорцизм проводил Конрад О'Харет, опытный и умелый специалист, – Комин кашлянул, невольно поймав взглядом резкое движение тени. – Я знаю Конрада, он редко ошибается, – тонкие бескровные губы Гийома растянулись в фальшивой, неестественной улыбке. – Но в этот раз ошибся. – Не мне судить, – осторожно ответил Комин. Он читал отчёт, но сам при экзорцизме не присутствовал. – Демона О'Харет определил как слабого, не способного удержаться в теле ребёнка, тем более, девочки. Но экзорцизм прошёл плохо, девочка умерла, а сам О'Харет сильно пострадал. Он до сих пор в больнице. – Конрад не мог не справиться со слабым демоном. Не мог ошибиться, определяя его силу, – задумчиво протянул Гийом, глядя в потолок. Потом протянул руку к стоящей на столике шкатулке, достал оттуда кусок папиросной бумаги, щепотку порошка, который был чем угодно, но не табаком, свернул самокрутку. – С этим демоном он не встречался прежде, не знал имени, выяснял на месте. Иначе не ошибся бы. – Именно так, – Комин выдохнул. Он смог заинтересовать капризного медиума. – На следующий день одержимость случилась с матерью девочки. Судя по всему, демон был тот же. – Странно всё это. Ещё более странно то, что отец и муж не обратился к инквизиторам. И что полиция предпочла меня, – Гийом сухо усмехнулся. Дугал почувствовал, как от этого смешка по его спине пробежали мурашки. Он напоминал перестук костей и шелест сухой ткани. – Отец семейства – Олсандэр Арса, из рода Хранителей, – Комин судорожно выдохнул. Об этом нужно было сказать с самого начала. Именно этот факт был причиной, по которой он пришёл к Гийому. – Две одержимости подряд в доме Хранителя, – Гийом постучал самокруткой по столику, стряхивая крошки зелья. – Да ещё и из рода Арса. – Возьмёшься? – Комин наклонился вперёд. Ему совершенно не хотелось отчитываться перед шефом о провале. А ещё меньше – разгребать последствия того, что может случиться, если Гийом не пойдёт с ним. – Возьмусь. Подожди здесь, переоденусь, – Гийом встал, оставив самокрутку на столике. Сделал несколько шагов к двери, потом повернулся к Комину. – Плата – пять медовых коврижек, и МакШерти должен три месяца каждую среду приносить мне свежее молоко. Когда Гийом вышел, Комин несколько минут просидел неподвижно, глядя в одну точку невидящим взглядом. На бумаге всё казалось не таким страшным. Он упорно гнал от себя мысли о том, что может означать одержимость в семье Хранителя. О них он знал не так много и, кажется, ему предстояло восполнить пробелы. – Насчёт молока он серьёзно. Три месяца, Дугал. Без опозданий, без пропусков, – Комин закрыл глаза, не в силах больше видеть извивающиеся тени. Сегодня они были особенно активны. Плохой знак. – И самое свежее. Это важно. Гийом – мстительный, так что не ошибись. То, что он запомнил твою фамилию – уже хорошо. Очень хорошо. То, что он велел приносить молоко тебе – ещё лучше. – Но почему хорошо-то? – Дугал понимал, что ему всё это не нравится. И это дело, и этот дом, и этот демонолог. Но ему было безумно интересно всё, что с ним сейчас происходило. МакШерти чувствовал, что прикасается к чему-то запретному и удивительному, хоть и пугающему. – Он признал твоё существование. Не подведи, – Комин вздохнул. Хотелось курить, но в доме Гийома было нельзя – одно из бесконечного ряда неписаных правил их сосуществования. – Шеф хочет, чтобы в участке был ещё хоть один детектив, способный с ним договориться. Сейчас он общается только со мной. Так получилось. Потом расскажу. Но если что случится или я выйду на пенсию, сам понимаешь. Иногда бывает нужен именно такой специалист. – Вы собираетесь на пенсию? – не поверил своим ушам Дугал. Комин был ещё совсем не стар и, как думал МакШерти, как раз из тех, кто с работы уходит только на кладбище. – Не собираюсь, – ворчливо откликнулся Комин. Он так привык работать один – в первую очередь как раз из-за Гийома – что бесконечные вопросы не вызывали ничего, кроме раздражения. – Сам поймёшь. – Пойму что? – Дугал растерянно хлопал глазами. Через минуту его рот открылся. МакШерти замер с совершенно дурацким видом. – Понял, – усмехнулся Комин. Дугалу ещё многое предстояло узнать и понять, если после всего этого он не сбежит, тоже будет считаться немного чокнутым, но полезным. – Я вот подумал, – Дугал опустил голову. Ему совершенно не хотелось озвучивать то, что пришло ему в голову. До МакШерти дошло, что он – перестраховка, если О'Доэрти погибнет или сильно пострадает. – А почему молоко? И коврижки? Что за странное требование? И почему три месяца? – Начинаешь соображать, – Комин кивнул. Ему нравился пытливый ум мальчишки, его любознательность и непосредственность. Это должно было помочь ему принять всё, с чем ему предстояло столкнуться. – Медиум третьей категории может потребовать в качестве платы всё, что угодно. Не только деньги. И нарушать обещание нельзя. – А почему? – Дугал почесал нос. В комнате было пыльно, а окна, похоже, вообще никогда не открывались. – Ты правда хочешь нарушить обещание, данное человеку, способному призвать почти любого демона? – Комин покачал головой. Дугал ещё мог позволить себе быть наивным и задавать глупые вопросы. – Желчному и мстительному человеку? – Нет, – протянул Дугал, прикидывая, где ему найти самое свежее молоко в городе. Комин ничего не успел ответить, дверь в гостиную открылась с тихим, протяжным скрипом. На пороге стоял Гийом, одетый в длинный чёрный плащ, котелок и перчатки. В руке он держал массивную трость. О'Доэрти поднялся и шагнул к медиуму. – Мне нужно осмотреть тела, – сипло сказал Гийом, разворачиваясь. До самого выхода из дома никто больше не произнёс ни слова. Дугал мог только догадываться, о чём думают его напарник и этот странный пугающий человек, связавшийся с целым миром демонов. Снаружи уже совсем стемнело, но никого это, казалось, не смутило. Гийом вышагивал по дорожке, опираясь на трость и прихрамывая, О'Доэрти старался его не обгонять, МакШерти тащился следом, пытаясь запоминать всё, что видит вокруг. – Мне нужны детали, Комин, – Гийом нарушил молчание первым. В свете уличных фонарей он казался взъерошенным после дождя вороном, сгорбившимся на перекладине пугала. – Пока я не понимаю слишком многого. – Детали… – задумчиво протянул О'Доэрти. То, что нужно было медиуму, сильно отличалось о того, что Комин обычно писал в отчётах. – Припадки у девочки начались внезапно. Она была с семьёй, только вернулась из церкви. Никаких жалоб не было, ни кошмаров, ни странных незнакомцев и незнакомой еды. Ни жара, ни слабости, ни видений. Демон проявил себя сразу и явно, общался с родителями, охотно шёл на контакт, но не называл своего имени. – Они никогда добровольно не называют, – Гийом уверенно шёл вперёд, выстукивая тростью по мостовой. Он знал, где проживают все Хранители Бронах Глен. А здесь их было целых трое – удивительно много для такого захолустного городка. – Не называют, – согласился Комин. – Мистер Арса сразу же вызвал Конрада. Тот осмотрел ребёнка, заявил, что демон не слишком сильный, потом велел всем выйти. – Он самонадеянно решил проводить экзорцизм без ассистента, – Гийом остановился у фонарного столба и посмотрел наверх. Рядом с газовым фонарём бились ночные бабочки. – Как это на него похоже. Он мог попросить кого угодно. Арса подошёл бы, но он родитель. Родственникам нельзя. – Конрад был уверен в себе целых полчаса, пока в комнате было тихо. Потом раздался грохот, крики, звон, – Комин покачал головой. Экзорцист уровня Конрада О'Харета мог позволить себе некоторую беспечность, кода сталкивался с очевидно слабым демоном, но в этот раз неосмотрительность обернулась катастрофой. – В комнате было что-то стеклянное? – Гийом опустил голову. Дугал вздрогнул, в резком белом свете лицо медиума было похоже на череп. – Не знаю, наверное. Когда прибыла полиция, всё уже убрали, – Комин покачал головой. Даже он, обычный полицейский детектив, знал основные требования при проведении экзорцизма. Хотя нет, он не был обычным полицейским детективом. Мало кому из его коллег доводилось видеть столько чертовщины и участвовать в таком количестве сомнительных затей. – Даже если демон слаб, это было очень глупо,– Гийом снова зашагал по мостовой, отбивая неровный ритм тростью. Он странно горбился и время от времени поводил плечами, точно ему что-то мешало. – В комнате одержимого не должно быть ничего бьющегося или опасного. Словно в ответ на его слова особо сильный порыв ветра взметнул полы плаща. У старой яблони рядом с домом дальше по улице отломилась ветка и с треском упала на мостовую. Протяжно каркнул ворон. – Дверь смогли открыть только минут через десять, – Комин продолжил рассказ, не обратив внимания на замечание Гийома. – До этого момента, по словам очевидцев, она была точно сплавлена с косяком. Когда вошли, девочка уже была мертва, Конрад сильно изранен, комната перевёрнута вверх дном. На стенах нашли следы копоти и крови. Кровь опознали, она принадлежала О'Харету. – А копоть? – Гийом снова остановился и пристально посмотрел на Комина. Тот стоически выдержал взгляд, хотя внутри у него всё сжалось от инстинктивного ужаса. – Там нечему было коптить, – Комин сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну. Медиум ещё несколько секунд испытующе смотрел на него, потом кивнул. – Что это значит? – Что демон не был слабым, – Гийом неопределённо махнул рукой. Дугал подумал, что у нормального человека руки так вообще не гнутся. Ему стало жутко, но он старался не подавать вида. Медиум пугал его всё больше. – На следующий день мать девочки пошла в церковь, чтобы помолиться за дочь. Через два часа после возвращения у неё появились явные признаки одержимости. Опять же, никаких предварительных симптомов, никаких жалоб, – О'Доэрти вздохнул. Ему это с самого начала показалось странным. Церковь – не то место, где водятся демоны. Обычно там от них как раз избавляются. – Я проверил, в той церкви никаких экзорцизмов не проводили уже лет двадцать. Предпредыдущий священник пытался и погиб, его преемники уже не рискуют. Нигде по соседству тоже ничего такого не было. Перескочить демон не мог. Кроме того, когда открыли дверь после первого экзорцизма, демона в девочке уже не было, это подтвердили. Перейти на мать он не мог – всех обитателей дома проверили сразу же. – Какой основательный подход и какое вопиющее пренебрежение правилами, – Гийом усмехнулся – весь его рот странно дёрнулся, придав лицу пугающее выражение. Глаза так и остались безжизненными и холодными как два провала в Бездну. – И Арса так и не захотел обратиться к Инквизиции, зато сообщил в полицию. – В полицию сообщила секретарша второго экзорциста, пытавшегося спасти душу женщины. Он тоже пострадал, пока неясно, выживет ли, – Комин навещал экзорциста в больнице и по опыту мог сказать, что шансы его невелики. – Секретарша так и не сказала, разрешил ли мистер Арса ей кому-то рассказывать. Мне кажется, она не спрашивала. – Хоть кто-то разумный в этой истории, – смешок Гийома был похож на шорох сухих листов пергамента. – Ей стоило идти к Алексею, но полиция – тоже неплохо. – Больше никаких деталей у меня нет. Мистер Арса был очень скуп на подробности, но осмотру не противился, – Комин вздохнул. Хозяин дома явно был недоволен тем, что его потревожили. В его положении это было более чем странно. Дальше до самого дома мистера Арса шли молча. Начал накрапывать мелкий дождик, ветер усилился, дёргая полы одежды и срывая с деревьев последние листья. Где-то заливисто лаяла собака, ей вторило карканье ворона на раскидистом дереве, мимо которого проходили полицейские и медиум. Дугал МакШерти незаметно перекрестился, отгоняя беду. Собака начала протяжно выть. Из тёмного переулка справа появилась долговязая тёмная фигура, прошла мимо них, приподняла старомодный котелок, поравнявшись с Гийомом, и растворилась в темноте улицы. Дугалу показалось, что рядом с незнакомцем фонари горели тускло, а разглядеть его лица он так и не смог. Вскоре они вышли на ярко освещённые улицы, на которых стояли респектабельные домики за высокими оградами, с занавесками и цветами на окнах. У ворот каждого такого дома была прибита медная табличка с номером и фамилией владельца, иногда даже с профессией. Они прошли мимо дома фельдшера и свернули направо у дома частного адвоката. Дугал не вчитывался в имена, просто шёл за своими спутниками и старался быть незаметным, как и говорил ему О'Доэрти. – Пришли, – Комин вдавил электрический звонок рядом с воротами. Такое приспособление пока ещё редко встречалось в Бронах Глене. Им пришлось ждать минут семь на холодном ветру и под всё усиливающимся дождём, прежде чем в темноте за воротами закачался фонарь в руке служанки. Дородная женщина в опрятном тёмном платье и с убранными под чепец волосами осветила лица нежданных гостей, покачала головой и начала отпирать ворота. – Уже слишком поздно! Хозяин будет недоволен, – служанка нахмурилась. – И что полиции от нас нужно?.. Тут она заметила медиума и замолчала. Потом быстро перекрестилась и распахнула дверь. По её лицу было видно, что больше всего на свете она желала бы запереть её обратно. – Благодарю, – Комин смутно помнил, что эту женщину ему представляли или же её имя было в описании дела, но он его совершенно не помнил. – На улице просто ужасная погода. Даже для этого времени года. Женщина кивнула и заторопилась в дом. – Кажется, тебе здесь не будут рады, Гийом, – тихо сказал Комин. Дугал внутренне с ним согласился. – Мне нигде не рады, – желчно протянул медиум, вбивая трость в щели между камнями дорожки, что вела к дому. На пороге их уже ждал хозяин Олсандэр Арса, высокий, статный мужчина средних лет, со светлыми волосами и красивым, гладко выбритым лицом. На полицейских он едва глянул, медиума же окинул взглядом, полным презрения. Казалось, его затошнило от вида Гийома. – Чему обязан такой наглостью? – Олсандэр поморщился, точно учуял какой-то неприятный запах. – Мы расследуем смерти вашей жены и дочери. Полиция по закону имеет право привлекать сторонних специалистов, когда дело касается демонов, колдовства или фей, – холодно ответил Комин. Он терпеть не мог, когда на него смотрели как на мусор. И ещё больше ненавидел, когда люди пытались замести свои грязные тайны под половичок, не считаясь с жертвами. – Полиция привлекла медиума третьей категории Гийома Тенебриса. И он милостиво согласился помочь нам в расследовании. Может, пустите нас в дом? Дугал согласно кивнул, он уже начал промерзать, стоя неподвижно на пронизывающем ветру. Стены от него не защищали. Да и дождь уже вовсю заливался за ворот его короткой куртки. – Проходите, – процедил Олсандэр, отступая внутрь дома. – Не задерживайтесь. Внутри дома было светло и тепло, пахло свежей выпечкой и кофе. Выкрашенные в светлые цвета стены зрительно расширяли пространство, стоящие в кадках деревца радовали глаз яркой зеленью. Но на всём этом лежала ледяная печать произошедшей трагедии. Комин спиной чувствовал сгущающуюся тень. В этом доме не должно было быть зла и тьмы. Но они поселились здесь, пустив ядовитые корни и напитавшись жизнями. – Мне нужно осмотреть тела, – деловито заявил Гийом, снимая котелок и вешая его на вешалку у входа. Трость он тоже оставил, хотя и несколько неохотно. А вот плащ снимать не стал, хотя с него на ковёр стекала вода. – И чем быстрее, тем лучше. Комин, ты потребуешься. – А я так надеялся, что в этот раз обойдёмся без этого, – Комин тяжело вздохнул, стянул промокшее пальто и тоже повесил на вешалку. Потом покорно подошёл к медиуму. – Что от меня потребуется? – Пока не знаю, – Гийом принюхался, покачал головой и направился вглубь коридора. Ему никто не говорил, где именно лежат умершие, но он чувствовал то ли смерть, то ли остаточные следы демона. – Я этого так не оставлю, – прошипел Олсандэр, торопливо нагоняя медиума. Ему не нравилось, что кто-то так нагло распоряжается в его доме. – Я не позволю осквернить членов моей семьи. – Никто не сможет осквернить членов семьи Хранителя, пока сам он хранит свою чистоту, – туманно отозвался Гийом, распахивая дверь в маленькую светлую комнату. В самом центре стояло два стола, на которых покоились гробы. Все окна и зеркала по традиции были занавешены, все картины закрыты чистой белой тканью, камин заставили ширмой. Крышки были прислонены рядом со столами, покойниц прикрыли кружевными белыми покрывалами в знак того, что умерли они без греха. – Как это печально, – Дугал спохватился только тогда, когда произнёс это вслух. Он испуганно глянул на О'Доэрти, но тот никак не прореагировал на его замечание. – Действительно, печально, – Гийом подошёл сначала к одному гробу, потом к другому, откинул покрывала и долго всматривался в мёртвые лица. – Печально, что почти ничего не осталось. У миссис Арса была сильная воля, острое нежелание терпеть в себе убийцу дочери. А вот девочка… да, тут ещё кое-что осталось. – Этого будет достаточно? – О'Доэрти встревожено посмотрел на медиума. Ему совершенно не хотелось участвовать в том, что ему предстояло сделать. – Вполне, – Гийом растянул губы в неприятной, искусственной и пугающей улыбке. – Мистер Арса, я прошу вас выйти, – Комин повернулся к хозяину дома. – Поверьте, это для вашего же блага. Вам не стоит этого видеть. – Да как вы смеете? – Олсандэр сжал кулаки, с опаской глядя на медиума. – Это – моя семья, мои жена и дочь! – Именно поэтому, прошу вас, – как можно мягче сказал Комин, выпроваживая Арсу из комнаты. На пороге он обернулся. – Дугал, если не готов, тоже лучше выйди. Зрелище будет неприятным. – Я останусь, – Дугал тяжело сглотнул. Ему казалось, что он совершает какой-то непростительный грех. – Тогда стой молча и тихо, не вмешивайся и не ори, – наставлял его Комин, запирая дверь. Замок щёлкнул сухо и громко. Комин понадеялся, что у МакШерти крепкий желудок. Его самого в первый раз едва не стошнило. – Готовься задавать вопросы, – Гийом засунул руку в гроб девочки, повозился там, потом что-то хрустнуло, и он вытащил отломанную фалангу пальца. – Времени будет не слишком много. Мне нужно знать его силу и то, кто его подселил, как, где и когда. Постарайся узнать как можно больше. – Не в первый раз, – сглотнул Комин. Привыкнуть до конца он так и не смог. Пару раз даже предлагал найти для Тенебриса ассистента, но тот решительно отказался. Впрочем, Комина это не удивило, да и не нашёлся бы человек, способный ужиться с Гийомом. Он сам его порой едва выносил. – Что ж, тогда приятного мне аппетита, – неприятно усмехнулся Гийом. – А вам – неприятных ночных кошмаров. Дугал подумал, что у демонолога слишком странные шутки и самая гадкая усмешка из всех, какие он видел за свою жизнь. Даже хуже, чем у кузена Далласа. Но через секунду он понял, что Тенебрис не шутил. Медиум положил отломанный у девочки палец в рот и проглотил. Секунд двадцать ничего не происходило, потом Гийом издал странный всхлип и резко откинулся назад так, что хрустнул позвоночник. Его конечности задёргались и выгнулись под совершенно противоестественными углами. Гийом продолжал хрипеть, его ломало и перекручивало, словно из него, как из куколки, что-то пыталось выбраться наружу. Потом он затих, сгорбившись и опустив голову. Дугал стоял неподвижно, не зная, чего он хочет больше – вытошнить сжавший горло ужас или просто упасть в обморок. В позе и даже форме тела медиума больше не было ничего человеческого. Когда он поднял голову, Дугал зажал себе рот руками. Губы Гийома растянулись, обнажив зубы, глаза были широко распахнуты, сквозь них смотрело нечто, чему Дугал не мог дать названия. Слишком чуждым, слишком безумным оно было. Он понял, что столкнулся с демоном. – Почему ты вселился в это тело? – Комин сделал шаг вперёд, загораживая младшего напарника. Мальчишка ещё не был готов к такому зрелищу, но Гийом позволил ему остаться. – Отвечай, демон! – Я не могу не ответить тебе, человек. Я связан волей того, кто призвал меня в своём теле, – прохрипел демон голосом Гийома. У того едва не рвались голосовые связки, подстраиваясь под чужие, вибрирующие интонации. – Меня призвали, выдернули и связали. Грубо, зло. Меня насильно засунули в эту девчонку. Я не хотел. Мне она не нужна! Изгоняли тоже грубо, больно. Потому я зацепился. Она не хотела отпускать. Хочу домой. Отпусти меня, человек! Отпусти! – Кто тебя вселил? – Комин нахмурился. Демон был болтлив, рассказывал больше, чем просили, тянул время. – Старуха, меня подселила старуха! – Демон заставил всё тело Гийома содрогнуться. – Как она подселила тебя, отвечай быстро и чётко! – Комин спешил, понимая, что долго Гийом так не выдержит. Видимо, демон был на самом деле сильным и сейчас ничем не связанным, к тому же, пытался вырваться на волю. – Через еду. Через рот. Сначала к ребёнку. Потом к женщине. Через еду! – Демон начал скулить и подвывать, растягивая губы носителя. – Почему экзорцизмы не сработали? Почему экзорцисты не поняли твою силу? – Комин невольно вспомнил второго экзорциста, которого навещал. Слабый демон не мог бы с ним такое сотворить. – Меня связали. Спеленали. Я был ослаблен. Экзорцизм не изгнал меня, а разрушил путы. Они не могли видеть! Не смогли понять, – демон почти шептал, покачиваясь из стороны в сторону и блаженно улыбаясь. – Такие грубые, такие жестокие! Они заслужили! Отпусти меня! – Зачем? Ты знаешь, зачем тебя призвали? – Комин сглотнул. Он терпеть не мог эти переговоры. Ему было безумно страшно – и за себя, и за Гийома, а теперь ещё и за Дугала – но он не имел права медлить, нужно было спрашивать быстро и чётко. А хотелось просто сбежать. – Чтобы исполнить обещанное, – демон нагнулся ещё ниже, опустился на четвереньки, выгнув спину. Комин отчётливо услышал, как затрещали кости Гийома. – Отпусти меня. Мне плохо. Мне так плохо здесь. Это тело холодное. А мой дом так прекрасен. В нём текут тёмные реки, в нём такое красивое небо и нет места этому белому сиянию. Отпусти меня. – Я… отпускаю тебя! Вали в Иномирье и не возвращайся! – Комин поднял дрожащую руку и вытер кровь под носом. В ушах звенело, перед глазами всё плыло. Его едва не стошнило. Гийом рухнул на пол кучей тряпья, свернулся в комок и натужно закашлялся, выплюнул почерневший палец. Его била неудержимая дрожь, конечности дёргались, как в припадке. Встающие на место суставы влажно и неприятно хрустели. Через несколько минут Гийом успокоился и остался лежать неподвижно. Комин подошёл, поднял палец и положил в карман. Он присел рядом с медиумом, дожидаясь, пока тот придёт в сознание. Про себя О'Доэрти повторял, что бывало и хуже, но не так часто. Этот призыв дался Тенебрису нелегко. – Нужно было отпускать раньше, – прохрипел Гийом, вяло шевелясь на полу. Сил подняться уже не было. Комин подхватил его и усадил в единственное кресло. – Он начал рассказывать. – Знаю, что нельзя слушать, но мы узнали достаточно много, – Комин выдохнул. Если Гийом начал ворчать, значит, он относительно в порядке. – Как, кто и зачем – это почти всё, что нужно. – Старуха накормила чем-то в церкви. Почти разгадали загадку, – Гийом снова закашлялся, содрогаясь всем телом. Пережидая очередной приступ, Комин отвернулся от медиума и посмотрел на напарника. Дугал был мертвенно бледным, он всё ещё не мог прийти в себя от увиденного. У него из носа текла кровь, но он и не думал её останавливать. Комин подошёл к МакШерти и несильно ударил его по лицу. Парень моргнул, с трудом сфокусировал взгляд. – Я тебе сколько раз говорил? – Гийом сидел в кресле в полуобморочном состоянии. – Не слушай про Иномирье. – Знаю, – вздохнул Комин, подходя к гробу и возвращая палец трупу. – А почему? – Дугал пришёл в себя гораздо быстрее, чем боялся Комин. Даже слишком быстро. – Мозги вскипят, – коротко пояснил О'Доэрти. – Кровь под носом вытри. Никогда нельзя слушать, как демоны рассказывают про свой дом. Просто запомни. Никогда. Дугал кивнул и провёл рукой по лицу. На ладони остался мазок крови, в ушах всё ещё шумело. Только сейчас он понял, что его трясёт. Он и подумать не мог, что кто-то решится впустить в своё тело демона добровольно, и что это будет так жутко выглядеть со стороны. А ещё Дугал понял, что хочет ещё раз услышать рассказ про красивое небо Иномирья. – Приведи Арсу, – Гийом зашевелился, кое-как выпрямился в кресле. Длинные волосы спутались и теперь падали на лицо. – Погоди, – Комин подошёл к медиуму и наклонился. – У тебя кровь идёт, под кресло натекло! – Опять шов разошёлся, – Гийом дрожащими пальцами, странно выгнутыми назад, провёл по волосам, убирая их с лица. – Это потом. Приведи Арсу! – Как скажешь, – Комин бросил обеспокоенный взгляд на Дугала. Он не хотел оставлять мальчишку с медиумом в таком состоянии, но и ослушаться не посмел. Тенебрис бывал весьма убедителен и часто – мстителен. Комин не хотел вспоминать наказание за прошлое непослушание. Когда он привёл Олсандэра, Гийом уже закончил возиться со своим телом. Дугал стоял в углу и старался слиться с тенями и не смотреть, что медиум делает. Комин предположил, что тот просто зашил разошедшийся шов, не вставая с кресла. Выглядел Тенебрис уже немного лучше. – Когда случались приступы одержимости? Что им предшествовало? – хрипло прокаркал Гийом, поднял свой мёртвый, пустой взгляд на Арсу. – И моя дочь, и моя жена впали в неистовство вскоре после того, как вернулись из церкви, – Олсандэр прищурился, недовольно глядя на медиума. С его присутствием в своём доме он уже смирился, о том, что тот делал с телами, не спрашивал. – Признаки одержимости были самыми стандартными – ломка, нецензурная брань и богохульства, неестественное поведение, чудовищная сила, взгляд демона. – В церкви они что-то ели? – Гийом упёрся руками в подлокотники, точно хотел проверить, есть ли в нём силы, чтобы подняться. – Первый раз жена ходила с дочерьми, во второй раз одна, – Олсандэр покачал головой. У него было много работы, он редко составлял им компанию, посещая только праздничные и воскресные службы. – После этого я сам дважды был в церкви с дочками, как видите, до сих пор жив и чист. С девочками тоже всё в порядке. – Чист? Говоришь, ты чист, Хранитель? Лживый пёс! – Гийом рывком поднял тело из кресла и одним плавным, длинным движением пересёк комнату. Комин отшатнулся, пропуская его. – Кладбищенская погань! Чумная крыса! Кому ты что обещал? Чем ты расплатился за свою никчёмную жизнь? Гийом остановился, замер на миг, потом оттолкнул Олсандэра и выбежал из комнаты. Комин среагировал почти сразу, сорвавшись с места. Давно он не видел, чтобы медиум так двигался. О'Доэрти был уже на середине лестницы на второй этаж, когда сзади загрохотали ботинки МакШерти. Парень соображал пока медленно, зато умел не впадать в ступор и не падать в обморок, как его предшественники. Гийома Комин догнал на пороге кабинета мистера Арсы. Медиум распахнул дверь рывком, на пол упали обломки вырванного с мясом замка. Дугал почти догнал их и теперь тяжело дышал за спиной. – Тифозные духи и Леди-Чума! – выдохнул Гийом, заходя в комнату. Он подошёл к рабочему столу из морёного дуба. На нём стояла шкатулка, украшенная искусной резьбой и инкрустацией из слоновой кости. Тонкие завитки растительного мотива оплетали таинственные и сложные защитные знаки, вились между выложенными мелкими камешками рунами и цеплялись за геммы с изображениями печальных девичьих лиц. Шкатулка стояла распахнутой и пустой. На тёмно-алом бархате всё ещё можно было разглядеть след того предмета, что долгие годы лежал внутри нетронутым. – Вынужден согласиться, – Комин ошалело смотрел на шкатулку. Он не мог поверить в то, что это правда. – Сукин сын! – Что произошло? – Дугал, кажется, решил окончательно забыть наставления своего старшего товарища. Молчать он просто не мог. – Олсандэр Арса – Хранитель. Ему доверено было беречь один из Великих Артефактов, – Гийом провёл пальцами по краям крышки шкатулки, коснулся женских лиц на геммах. – Очень опасный предмет, в умелых руках способный уничтожить этот мир. – Уничтожить? – Дугал задохнулся, он не мог не верить словам медиума, но представить нечто настолько ужасное у него просто не получалось. – Что он хранил? – Комин медленно выдохнул, пытаясь привести мысли в порядок. Сейчас важно было сохранить голову трезвой. – Нож, – Гийом выпрямился, упершись ладонями в стол. – Нож, способный открыть дверь в Иномирье. Дверь за их спинами скрипнула, заставив Комина вздрогнуть и обернуться. Олсандэр стоял на пороге, его лицо было бледным, губы упрямо и решительно сжаты. – Ты обещал Нож и отдал его, – Гийом не оборачивался, его голос звучал хрипло, он почти шипел. – У тебя ещё две дочери, ты не хотел их потерять. – Да, – коротко выдохнул Олсандэр. Он не отрицал и не пытался оправдаться. – Как ты мог проболтаться? Как мог обещать Нож? – Гийом судорожно выдохнул. – Впрочем, это уже не важно. Хранитель не имеет права на человеческие слабости, а ты слаб. Комин выдохнул, понимая, что спрашивать, кому и за что он обещал Нож, бесполезно. Арса скорее умрёт, чем рискнёт оставшимися детьми. Он и так отдал слишком много. Ему очень наглядно показали, что будет с его семьёй, если он откажется. Комин подумал, что такую стойкость Хранитель должен был проявлять, защищая доверенный Артефакт, а не покрывая его похитителя. – Нож нужно вернуть, – Гийом прошёл мимо Олсандэра, даже не взглянув на него, точно Хранитель стал для него пустым местом. – Срочно. – Ты уверен, что срочно? – Комин даже не пытался остановить медиума, тяжело спускавшегося по лестнице, только следил, чтобы тот не упал. – Три дня до новолуния, самое сильное время. Дверь будет стабильной. Да ещё и в это время года, – Гийом остановился в прихожей, согнулся, пытаясь отдышаться. Воздух вырывался из его тонких губ с хрипом. – Куда мы идём? Уже поздно, – Комин потёр переносицу. Хотелось курить и домой, в тепло. Заварить себе горячий кофе, вытащить из шкафа наугад какой-нибудь простенький роман и не думать о конце света, который вот-вот готов был свалиться ему на голову вместе с ордой демонов. – В церковь, – скривился Гийом как от зубной боли. – Разве в церкви могли подселить демона? – Дугал почесал в затылке. Матушка всегда говорила ему, что церковь – дом Божий, всё, что идёт от неё – благо. И демонам, а также тем, кто с ними якшается, там не место. – Ещё как могли, – прошипел Гийом. – Тот ещё крысятник. Зловонные язвы на все их дома! Бездновы порождения! Гниль на теле города! Дугал поражённо уставился на медиума, потом перевёл взгляд на О'Доэрти. У него в голове не укладывалось, как можно так сильно ненавидеть кого-то. Священник в церкви рядом с его домом был милейшим старичком, готовым помочь советом любому, кто к нему обращался. – Я потом расскажу, – тихо сказал Комин, стараясь не обращать внимания на ругань Гийома. Медиум редко выходил из себя настолько сильно. Впрочем, чаще всего в тех случаях, когда дело касалось священников. – Надо поспешить, тогда успеем к концу вечерни. Церковь святого Августина Равномученника находилась в двух кварталах от дома семьи Арса. Старинное здание выделялось белым фасадом в свете фонарей. Все дома вокруг него выглядели новостроями, хотя им было минимум по полвека. Когда они подошли, как раз начал звонить колокол, отмечая окончание службы. Эта традиция сохранилась лишь в нескольких самых старых церквях – звонить, когда прихожане выходили с вечерней службы, чтобы отогнать нечисть и обезопасить им дорогу к дому. О'Доэрти остановился в тени голого чёрного дерева напротив главного входа. Из церкви выходили люди, растекались ручейками по соседним улицам. Кто-то останавливался, чтобы ещё раз перекреститься, кто-то уходил, низко склонив голову и защищая лицо от дождя. Дугал замер рядом со старшим товарищем, нервно покусывая губы. Ему о многом хотелось спросить, но он понимал, что сейчас не время. Гийом стоял чуть в стороне, низко надвинув на лицо котелок и подняв ворот плаща. Медиум выглядел мрачно – мрачнее обычного. Дугал невольно подумал, что его угнетает близость святого места. Особенно после той мерзости, что он недавно совершил. Когда последняя прихожанка покинула церковь, и священник вышел, чтобы закрыть за ней ворота, Комин покинул свой пост и направился к нему. Дугал заспешил следом, то и дело оборачиваясь и ища глазами демонолога. Тот остался стоять у дерева, даже не шевельнувшись. – Святой отец, нам нужно задать вам несколько вопросов, – Комин слегка запыхался, пока добежал до церкви. Священник запирал ворота очень уж быстро. О'Доэрти в очередной раз пообещал себе если и не бросить курить, то хотя бы сократить количество сигарет в день. – Полиция, детектив-инспектор О'Доэрти. – Полиция? И что же вам может быть от меня нужно? – Священник, пожилой мужчина с открытым лицом и мягким взглядом, с удивлением посмотрел на Комина. Он не казался ни испуганным, ни встревоженным и искренне хотел помочь. – Я всегда рад содействовать, но вы же понимаете, что не могу нарушить тайну исповеди. К тому же, уже очень поздно, я собирался закрываться. – Церковь – дом Божий. Разве он не должен быть открыт всегда и для всех? – Дугал вздрогнул, он так и не понял, когда Тенебрис успел догнать их. – Как ты, мерзость пред лицом Господним, смеешь рассуждать о Боге и доме Его? – всё благодушие исчезло с лица священника, как только он разглядел того, кто стоял перед ним. Гийом снял котелок и смотрел на святого отца своими мёртвыми, выцветшими глазами. – Убирайся прочь! – Я не испытываю никакого удовольствия от лицезрения этой обители лжи и лицемерия, но я здесь по делу, – едко прошипел Гийом, наклонившись вперёд и вцепившись в створку ворот. – Мы здесь по делу, – с нажимом произнёс Комин, положив руку на плечо Гийому. Тот зло оскалился, сбросил ладонь О'Доэрти и отошёл от него на два шага. Комин знал, что медиум терпеть не может прикосновений, но иначе успокоить его было нельзя. – По официальному расследованию. И потому прошу отвечать на вопросы. Тайны исповеди с вас никто не потребует. Вы знаете семью Арса? – Разумеется, это мои прихожане, – священник немного остыл, но на Тенебриса смотрел с нескрываемой неприязнью. Дугал подумал, что его матушка была ещё весьма терпима к демонологам. – Весьма почтенная и приятная семья, Посещают службы, ведут достойную жизнь, ничем Бога не гневают, занимаются благотворительностью. Я не могу сказать про них ничего плохого. Если это всё, то позвольте мне заняться делами церкви. – Всё, только ваше имя для отчёта, – кисло улыбнулся Комин. Если этот священник накатает на него жалобу, шеф опять будет орать. – Меня зовут Патрик Глас, в следующий раз приходите помолиться и не берите с собой… – священник бросил на Гийома взгляд, полный презрения. После чего он захлопнул ворота и ушёл в церковь. Комин некоторое время смотрел ему вслед, потом вздохнул. Диалога не вышло, скорее всего, придётся ещё раз возвращаться, чтобы расспросить как следует. И без Гийома. Ветер протяжно завывал, раскачивая голые деревья. – Что будем делать дальше? – О'Доэрти посмотрел на своих спутников. Дугал беспомощно хлопал глазами, Гийом задумчиво смотрел в сторону церкви. – Опрашивать свидетелей. Мне тебя учить надо, как следствие вести? – Тенебрис подошёл к груде мусора рядом с воротами. Ни Комин, ни Дугал не обратили на неё внимания, она терялась в тенях и не шевелилась. Гийом потыкал кучу мусора тростью, куча заворчала и задвигалась. Вскоре на них смотрела нищенка, закутанная в не опознаваемое тряпьё. Половина её лица была закрыта грязным платком, из-под шарфа на голове свешивались давно не мытые, спутанные седые пряди. – Чаво? – прошамкала нищенка, переводя взгляд с одного мужчины на другого. – Спросить хочу, – Гийом наклонился, достал из кармана плаща краюху хлеба и протянул нищенке. Та взяла и спрятала за пазуху. Потом Гийом протянул ей голубой платок, который вынул из другого кармана. – Порядок знаешь, дитя. Теперь спрашивай, – нищенка довольно кивнула, перебирая заскорузлыми пальцами платок. – Скажи, матушка, не видела ли ты недавно здесь женщину, что пришла молиться за дочку. Статную, красивую женщину с льняными волосами и грустным взглядом, – Гийом говорил мягко, почти напевно. Это совершенно не походило на его обычную манеру речи. – Видела женщину. И дочь её видела, с которой она до этого приходила. И мужа её, и других дочерей, но они-то тебе не интересны, дитя, – нищенка усмехнулась и покачала головой. – Совсем они никому не интересны. – Скажи, давал ли той женщине кто-то еду. Любую, матушка. Сладости или облатку, – Гийом так и стоял, склонившись к нищенке. – Видела, от чего ж не видеть, дитя? Видела старуху, что угостила девочку конфетой в яркой обёртке. Видела старуху, что утешила женщину конфетой, – нищенка протянула руку и коснулась руки Гийома. – Спеши, дитя. Очень важно, чтобы ты успел. У тебя мало времени. – Я знаю. Благодарю, матушка, – Гийом поклонился и, наконец, выпрямился. Не сказав остальным ни слова, он зашагал по дорожке между фонарями обратно к дому семьи Арса. Комин коротко поклонившись нищенке, опять закопавшейся в своё тряпьё, поспешил за ним. – Мистер О'Доэрти, а почему Тенебрис был так вежлив, – свистящим шёпотом на бегу спросил Дугал. Он совершенно не мог больше сдерживаться, его буквально распирало от вопросов. МакШерти не останавливало даже то, что демонолог мог их слышать. – Она была из дивного народа, – коротко бросил Комин. Другого объяснения у него просто не было. Гийом всегда вежливо и со знанием обращался с народом фей и умел чувствовать их лучше, чем половина колдунов и ведьм. Гийом торопился, он не смотрел по сторонам, не поднимал голову, только придерживал одной рукой котелок. Медиум всё больше хромал, с силой наваливаясь на трость. Длинные волосы выбились из-под одежды, растрепались и намокли. Комин подумал, что Гийом выглядит устрашающим и безумным, но на самом деле он просто спешил. Детектив-инспектор полиции старался не отставать, понимая, что медиум третьей категории просто так спешить не станет. Уж точно не ради нескольких медовых коврижек. На этот раз им открыли быстро. Служанка впустила их без лишних вопросов, посторонилась, пропуская всех троих внутрь. Мистер Арса тоже останавливать не стал, только молча и мрачно посмотрел вслед Гийому, когда тот поднимался по лестнице. Хранитель понимал, что утратил не только Артефакт, но и все привилегии, особое положение и защиту. И знал, что заслужил всё это. Больше он не имел права требовать ответа за наглое вторжение среди ночи. – Где та одежда, в которой твоя дочь и жена были в церкви? – Гийом остановился на пятой ступеньке и повернулся к Олсандэру. Тот замер, удивлённый таким вопросом. – Я велел сжечь её, – растерянно ответил мистер Арса и повернулся к замершей у дверей служанке. – Лизхен, ты ведь сожгла её? – Не успела, – потупилась служанка, теребя фартук. – Столько всего случилось. Я собиралась! – Неси сюда немедленно, – грубо прервал её оправдания Гийом. Он медленно спустился по лестнице. – Что будем искать? – Комин полез в карман пальто за сигаретами, но вовремя передумал. – Обёртки от конфет? – Да, – кивнул Гийом и уставился в сторону коридора, в котором скрылась служанка. – Если найдём обёртку, найдём и старуху. – Вряд ли она живёт далеко от церкви святого Августина. Очень на это надеюсь, – Комин почесал левую ладонь. Делать предположения он пока не решался, всё зависело от того, найдут ли они фантик от конфеты. Вскоре Лизхен принесла вещи покойниц. Служанка постаралась и не забыла даже кружевные чулки и накладные манжеты. Всё это она, повинуясь жесту Гийома, сложила на пол перед ним. Женщину трясло, она то и дело мелко крестилась и явно была перепугана насмерть. – Дугал, обыщи платье миссис Арса, – Комин кивнул МакШерти на закрытое строгое светлое платье, лежащее чуть в стороне. – Нам нужна обёртка от конфеты, яркая. – А это удобно? – Дугал смущённо посмотрел на мистера Арсу, но тот был безучастен и никак не пытался воспротивиться творящемуся в его доме самоуправству. – Удобно! – Комин опустился на колени радом с остальной грудой вещей и выудил детское платьице. – Давай быстрее! Комин перетряхнул платье, потом взялся за остальные детали туалета. Маленькая бумажка могла выскользнуть и затеряться среди одежды. В ворохе он нашёл даже небольшую сумочку с носовым платком, явно принадлежавшую матери. О'Доэрти спиной чувствовал нетерпеливый взгляд Гийома. Помогать медиум и не собирался, но наблюдал за всеми действиями полицейских. – Нашёл! – Дугал развернулся к О'Доэрти, не вставая с колен. Он улыбался и сжимал в руке ярко-оранжевый фантик от конфеты. Гийом в один длинный и плавный шаг оказался рядом с ним, забрал находку и поднёс к носу. Некоторое время он принюхивался, потом расплылся в жутковатой, плотоядной улыбке. – Я призову Гончую. Дашь ей понюхать фантик и скажешь, что ищешь живого. Когда найдёт, дашь обычную плату и отпустишь, – коротко и чётко проинструктировал Комина Тенебрис. Он сунул полицейскому фантик в руку и отошёл в сторону, откинул тростью угол ковра и с сомнением уставился на пол. – Не затягивай. Это сойдёт. Гийом достал из кармана пучок сушёных трав и небольшой серебряный ножик. Травы он отдал Комину, тот вздохнул и потянулся за зажигалкой. Тенебрис тем временем полоснул себе ножиком по запястью, собрал в ладонь немного крови и начал ею чертить на полу знаки. Некоторые из них исчезали, впитавшись в деревянные доски, некоторые вспыхивали красноватым светом. Комин протянул ему занявшийся и дымящий пучок трав и отошёл в сторону, оттащив за ворот куртки Дугала. Тот смотрел на происходящее, как зачарованный. Гийом прикрыл глаза, полностью отдавшись инстинктам и привычке. Слова языка Иномирья сами срывались с губ, обжигая горло и терзая реальность. Проход не поддавался, в доме Хранителя открыть его было сложно, но большой и не требовался, а искать укромное место не было времени. Травы облегчали проведение ритуала и снимали часть неприятных последствий. А ещё помогали настроиться на вибрации другого мира. Гийом слышал шуршание и скрежет когтей, чувствовал особый тягучий запах Иномирья. Знаки ложились на пол снова и снова. Ключ, принятие, приглашение, личная подпись, приказ, связывание. Кровь давала им силу, истончала границу, служила маяком. По другую сторону барьера эти знаки и эта кровь пылали ярким светом. Гийом звал снова и снова, чувствуя, как сущность приближается, как с шумом принюхивается, как когти скребут землю Иномирья. Ещё немного, Гончая напала на след и готова была служить. Она узнала медиума. Сущность вошла плавно, вплелась в плоть, растеклась по костям, заполнила собой мысли, оставив Гийому лишь часть самосознания. Руки застыли, последние знаки растаяли в воздухе. Запах трав дурманил и чувствовался гораздо сильнее. Агнесс опять добавила сушёную розу. Гончая принюхалась и повернула голову в сторону стоявшего рядом с ней человека. Она слышала приказ и готова была его выполнить – за обычную плату. Сущность напитывала неуклюжее, податливое тело своей силой, своей сутью, меняла его так, как было удобно ей. Слишком слабое, оно не могло выполнить то, что требовалось. Но у Гончей хватало сил. Комин подошёл к замершему Гийому. Тот выпрямился, странно изогнув позвоночник, и опустил голову. Руки вытянулись вдоль тела, пальцы выгнулись назад в подобии звериных лап. Когда медиум повернул голову, на Комина из его глаз смотрел демон. Горящее пламя Иномирья билось в зрачках, губы растягивались, обнажая оскаленные зубы. – Возьми след, – Комин протянул Гончей, занявшей тело Тенебриса, фантик. – Я ищу живого. Того, кто соприкасался с этой вещью. Живого. Гончая запрокинула голову, сквозь потолок рассматривая гробы. Потом резко дёрнулась вперёд, хрипло выдохнув. Тело Гийома изгибалось, точно в нём совсем не осталось костей. Потом демон шумно втянул воздух и, продолжая скалиться, кивнул. Он сорвался с места без какого-либо намёка и предупреждения. Просто побежал, помогая себе болтающимися вдоль тела руками. Комин подхватил трость и котелок и рванулся за Гончей. Дугал с трудом поспевал за ними, едва не теряя две бегущие фигуры за завесой дождя. Он и не подозревал, что его старший товарищ умеет так быстро двигаться – в его возрасте и с его привычками. И опять сообразил слишком поздно, когда одержимый и О'Доэрти уже скрылись за дверями дома Арса. Гончая двигалась по прямой, сразу же взяв след. Она перебегала улицы, распугивала поздних прохожих и не обращала внимания на низкие ограды палисадников и парков. Немного задержалась она только у многоквартирного дома, облезлого и тёмного. Их совсем недавно начали строить в качестве дешёвого жилья – после пожара в южном квартале, чтобы расселить погорельцев. Проект какого-то безумного архитектора, который уверял власти города, что скоро таких домов станет много. Много не стало, но свою славу они получили. Здесь жили бедняки и рабочие, иногда по несколько семей в одной квартире. Проигнорировав вход, Гончая всем телом кинулась на стену и начала ползти, цепляясь выгнутыми пальцами за стыки кирпичей и оконные рамы. Гийом никогда не смог бы совершить нечто подобное, но демон напитывал его тело своей силой и укреплял кости, чтобы они выдержали. Комин, коротко выругавшись, побежал по лестнице, велев Дугалу не отставать. Первые три этажа О'Доэрти буквально пролетел, но потом начал задыхаться. Дугал успел нагнать его и даже вырвался вперёд, но через этаж замер, растерянно глядя по сторонам. Комин откашлялся, ещё раз пообещал себе бросить курить и с усилием поднялся на четвёртый этаж. – Нам на пятый, – О'Доэрти и сам не знал, почему именно пятый. Это не было похоже на голоса в голове или видение, просто уверенность. Раньше у него такого не было, но с тех пор, как он начал работать с Тенебрисом, начало проявляться. Комин иногда задумывался, сколько он успел перенять у медиума, в скольких ритуалах участвовал, скольких демонов знал. Ответы неизменно пугали, и он перестал размышлять на такие темы. Всё равно отказываться от этой работы Комин не собирался. Просто не мог. На пятом этаже он остановился и осмотрелся. Нужно было найти Гончую, пока она не натворила дел. Демон, выпущенный из-под контроля, вполне был на это способен, а у Гийома могло не хватить сил его удержать. Это был уже второй призыв за вечер. Комин подошёл к крайней слева двери и согнулся над замком. От демонов шло что-то на подобии запаха, ощущения присутствия. Он не мог описать это словами, каждый раз получалось что-то не то. Ближе всего, наверное, были дрожь и тревога. Комин достал пару проволок, которые всегда носил с собой, и засунул их в замок – самый простой, такой вскрыть можно было, даже не глядя. – А точно сюда? – Дугал затормозил сзади и с удивлением уставился на манипуляции старшего товарища. В его представлении полицейский и вскрытие замков были по разную сторону реальности. – Точно! – Комин закончил взлом и толкнул дверь. Квартирка была маленькой и бедно обставленной. В ней стоял запах затхлости, варёной капусты и прогорклого масла. Из вещей только необходимое, да и то – старое и разваливающееся. Комин прошёл в комнатку, в которой по его прикидкам находилось окно, выходившее на стену, по которой взобралась Гончая. Там он её и обнаружил. На полу сидела, сжавшись в комок, старуха в застиранном платье и с растрёпанными седыми волосами. Над ней, неестественно сгорбившись, навис Гийом. Из горла медиума вырывалось хриплое рычание. – Довольно! – Комин вскинул руку, привлекая внимание демона. Гончая повернулась. Глаза Гийома казались остекленевшими и пустыми, принадлежащими кукле, лицо перекосилось, челюсть отвисла. Каждое его движение было дёрганным и резким. – Довольно, ты выполнил приказ. – Комин повернулся к Дугалу. – Быстро принеси стакан воды. Мигом! Гончая сделал два дёрганных шага к Комину. Руки болтались вдоль тела, раскачиваясь при каждом движении. Демон принюхался, мотнул головой, лязгнув челюстью. Дугал обернулся быстро, принёс обколотый стакан с водой и сунул его в руки О'Доэрти. – Подержи, – Комин достал из кармана перочинный ножик и с нажимом провёл по ладони. Он специально заточил его до бритвенной остроты. О'Доэрти судорожно вдохнул, когда ладонь полоснуло резкой острой болью, потом повернул руку так, чтобы кровь стекала в стакан с водой. Всего несколько капель, потом он убрал руку и завязал порез платком. – Никогда не привыкну. Дай сюда. Комин протянул стакан Гончей, та неловко схватил согнутыми пальцами и жадно начала пить. Дугал смотрел на всё это со священным ужасом, но, к своей чести, даже не попытался возразить. О'Доэрти переживал, что молодой парень запаникует, но тот держался и выполнял все требования быстро и чётко. Допив воду, Гончая коротко тявкнула. После этого тело Гийома грудой упало на пол, Комин успел подхватить медиума только в самом конце. Несколько минут Тенебрис бился в припадке, дёргался, вспоминая как дышать. По костям и нервам всё ещё гуляли остатки демонических энергий. – Следи за старухой! – Комин, как мог, удерживал Гийома, чтобы тот не поранился ещё сильнее. Через несколько минут тот затих, потом выгнулся, закашлялся, содрогаясь всем телом. Дугал тем временем поднял старуху с пола и усадил в единственное протёртое и продавлено кресло, которое нашёл в комнате. Пожилая женщина поскуливала от страха и пялилась на дергающегося медиума. Дугал мог только предположить, как она испугалась, когда в её окно залез одержимый. – Дура старая! – едва отдышавшись, проскрипел Гийом, всё ещё лёжа на руках Комина. – Бездна тебя раздери и десяток фурий! Зачем? Никакие деньги не стоят… Тенебрис захрипел, выгнулся. Комин отчётливо услышал, как щёлкнули вправлявшиеся на место суставы. Гончая, конечно, питала тело носителя своей силой, но использовала его безо всякой жалости. – Да не деньги мне нужны, – тихо пробормотала старуха, скорчившись в кресле. Дугал удивлённо на неё посмотрел. Такой жалкой и слабой та казалась. – Не деньги. – Тогда зачем? Зачем губить невинных? Зачем, чумная ты крыса? – Гийом приподнялся на руках Комина, в его глазах, всё ещё пустых и безжизненных, Дугалу почудилась промелькнувшая зловещая тень. На короткий миг взгляд медиума изменился, и это не был взгляд человека. – Что тебе обещали? Отвечай! Голос Тенебриса окреп, в нём звучал приказ, нарушить который было нельзя. Комин осторожно приподнял медиума, придерживая за плечи. Он редко видел его в таком бешенстве, обычно это плохо кончалось для того, на кого он злился. Можно было с уверенностью сказать, что в самое ближайшее время старуху ждут неприятности, всевозможные беды и потери. Возможно, она даже погибнет. Комин не знал, как это работает. Гийом не мстил сам, не призывал демонов ради мести, но те, кто вызвал его гнев или как-то его обидел, всегда страдали. – Мой муж! Мой дорогой. Он умер, – старуха всхлипнула, вытерла лицо краем не слишком чистого платка. – В Аду он! – Почему сразу в Аду? – Дугал попытался успокоить старуху, но прикоснуться к ней не рискнул. Женщина сотрясалась от рыданий, уткнувшись лицом в ладони. – Может, в чистилище попал? – Нет, не мог он, – старуха оторвала лицо от ладоней. – Всю жизнь только и делал, что пил, лупил меня да блудил. В Аду он. – Радоваться надо, – нахмурился Комин. Он терпеть не мог таких ублюдков. И понимал, что сделать с ними ничего нельзя. Проучишь, а они потом на жёнах же и отыграются. – Да как радоваться-то? Любимый мой оставил меня. Деток не дал нам Господь, – женщина покачала головой. В её надтреснутом голосе звучала неизбывная тоска. Комин скривился. А вот таких покорных и любящих он не понимал, они вызывали в нём отвращение. – Кончай причитать, Леди-Чума тебя прибери! – Гийом сел на грязный пол, упёрся в него руками. На старуху он не смотрел, его тело противоестественно подёргивалось под плотным слоем одежды. – Давай по делу. Какого бесьего рога ты вздумала детей травить? – Он обещал, что вернёт его. Обещал, что откроет двери Ада и всех выпустит. Вернёт его мне, вернёт моего Бойда, – старуха снова зарылась лицом в ладони, голос её звучал глухо. – Обещал мне! – Когда Бойд умер? – Гийом попытался встать, но не смог и едва не упал опять. Комин поддержал его и помог подняться, усадил на шаткий трёхногий табурет. – Сорок годков уже прошло, – старуха всхлипнула. – Без малого. Сорок годков почитай одна мыкаюсь! – Много. Ему самое место в Аду, и вернуть его оттуда уже нельзя. Слишком много времени прошло. Даже просто поговорить не выйдет, – Гийом выдохнул и провёл рукой по горлу, массируя жуткий шрам. Он устало жмурился и то и дело вздрагивал всем телом. – Нож открывает дверь в Иномирье, но это не Ад. Там нет душ грешников. Тебя обманули. Ты не получишь ничего, кроме вечного проклятья и кошмарного остатка жизни. И не надейся, что встретишь своего Бойда в Аду. У вас разные грехи и сроки. – Как же так? Он говорил! Он обещал мне! – старуха завыла, сгорбившись в кресле. Она раскачивалась из стороны в сторону, вцепившись в волосы. – Обещал! – Кто обещал тебе? Кто это сделал? Скажи, отплати ему, – Комин подался вперёд. Сейчас никак нельзя было допускать, чтобы старуха ушла в себя и в своё горе. Гийом явно слишком устал, чтобы продолжать допрос. – Кто и когда собирается открыть двери в Ад? – Святой отец Глас. Он обещал, сказал, что воздастся и простится, что благое дело делаю, – старуха бессильно обмякла, по её морщинистому лицу текли слёзы и сопли. – Я приходила к нему молиться за Бойда каждый Божий день. Сорок годков ходила душу его грешную отмаливать. Святой отец сказал, что выпустит его из Ада, освободит и вернёт мне. Как он мог обмануть? – Как и все эти крысы, – выплюнул Гийом, с трудом поднимаясь на ноги. Комин протянул ему трость. – Надо спешить. Мы могли спугнуть его. Дождь усилился и превратился в настоящий ливень. Когда они уже подбегали к церкви святого Августина Равномученника, сверкнула первая молния. Она разломила мир надвое, высветив все предметы в неестественном свете, расслоилась на множество рукавов. Потом пришёл гром, прокатился по улицам, отражаясь от домов, с яростным треском вломился в головы, оглушил и заставил пригнуться. Казалось, сама земля готова была разверзнуться. Комин подумал, что так оно и есть. Дугал отстал, хотя был самым молодым и здоровым из них троих. МакШерти постоянно поскальзывался и прикрывал голову руками от дождя. Парень был молод и неопытен, он просто не понимал, что стоит на кону. Сейчас было совершенно не важно, промокнут они или нет. Комин и сам понимал слишком плохо, мог только догадываться, чем обернётся открытие двери в Иномирье. Гийом знал наверняка, он открывал и видел, что там, за вечной завесой. Вернулся он вот таким – буквально разделанным на куски и живым только милостью демона. Комин вспоминал ту ночь в кошмарах, тогда тоже была гроза, но сухая, без ливня. Замок на воротах Тенебрис просто уничтожил, О'Доэрти даже не успел заметить как, двери просто распахнулись, ударившись и решётку и отскочив обратно. В церкви было пусто, горели только лампадки у ликов да пара свечей рядом с крошечной дароносицей, установленной на тонкой подставке – единственной реликвией этого прихода. Священника нигде не было видно, но Гийом шагал вперёд с уверенностью Гончей, словно чуял своего заклятого врага. За алтарём обнаружился вход в подвальную часть. Комин едва успел подхватить отброшенный Гийомом в сторону канделябр. Медиум и не думал вести себя уважительно в доме Божьем. Сзади возмущённо выдохнул Дугал, но, к чести своей, промолчал. – Этого точно нет в официальной планировке, – Комин едва ли не бегом спускался по узким стёртым ступеням, на каждом шагу рискуя оступиться и свернуть себе шею. – Как ты узнал, черти тебя дери? – Он начал, – холодно и сухо бросил Гийом. Его тело словно налилось невиданной силой и гибкостью, он спускался быстро и ловко, ни разу не оступившись. Комин даже думать не хотел, из каких источников черпает эту силу медиум. – Начал что? – не удержался от неуместного вопроса Дугал. Ему никто не ответил. Лестница наконец-то кончилась, внизу их ждал короткий коридор, который вёл в небольшой пустой зал, выложенный каменной кладкой. В стенах можно было разглядеть ниши, занятые каменными гробами. Под церковью святого Августина Равномученника располагался склеп, вполне возможно, даже нелегальный, построенный во время Третьей религиозной войны. Комин не смог разглядеть никаких символов веры на гробах или стенах. Впрочем, очень скоро история этого места перестала его волновать. В самом центре зала стоял Патрик Глас в простом белом одеянии. На полу перед ним углём были начертаны знаки, от одного вида которых Комина замутило. Он уже не раз видел подобное, ничем хорошим это никогда не кончалось. Глас громко и чётко повторял колдовской речитатив. Разобрать слова не получалось, они сливались друг с другом, наползали, казалось, что говорит сразу несколько человек. Возможно, дело было в акустике этого места. Комин не слышал ни своего дыхания, ни своих шагов, зато очень отчётливо – слова святого отца. В левой руке у Гласа был зажат длинный нож с вычурной, не слишком удобной на вид ручкой. Острие Артефакта подрагивало от скопившейся в нём энергии. – Идиот, – тихо прошипел Гийом. Комин прочитал это по его искривлённым губам. Медиум оскалился и пошёл к центру залы. Двигался он медленно, точно противостоял сильному ветру. Комин попытался сделать шаг вперёд, но не смог. Сам воздух уплотнился, давил на лёгкие и лицо, не подпуская. Голос священника становился всё громче, от него начали болеть уши, в голове появился непонятный шум и гудение. Из гробов донёсся настойчивый стук, Комин молился о том, чтобы это было всего лишь галлюцинацией. Гийом скалился и шёл вперёд, припадая на левую ногу и с силой вбивая трость в пол. Каждый шаг длился вечность, ткань мира трещала и бугрилась, гудя от напряжения. Заклинание, древнее и забытое, звучало в мире, где не должно было звучать больше никогда. Гийом остановился всего в одном шаге, он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог выдавить ни звука. Кости едва не лопались от напряжения, кровь вскипала в венах. Тенебрис прикрыл глаза, повторяя мысленно имя. Он отозвался, легко проник из крови и костей в мышцы, задрожал в нервах. Гийом поднял руку и резко ударил тростью по ногам священника. Патрик вскрикнул, прервав своё песнопение, давление пропало, как и звон в голове. Ритуал нельзя было так прерывать, но ничего другого сделать Тенебрис уже не мог. Глас обернулся, бешено глядя на Гийома, оскалился, сжав зубы. – Безумец! Нечестивец! Ты не помешаешь мне! Я выпущу души! Я освобожу их! Только я могу! Только я способен дать им прощение! Ради Господа нашего! – Патрик орал и брызгал слюной, явно не понимая, что творит. Его глаза горели фанатичным огнём, а пальцы всё ещё сжимали Нож. – Изыди, Сатана! Изыди, грешник! Отправляйся в Ад! – Иномирье не Ад, – тихо произнёс Гийом. Он чувствовал, как по его кровотоку скользит воля, как в кости вливается внимание и сосредоточенность существа, настолько превосходившего его самого, что даже сравнивать не приходилось. – Тебе не смутить меня ложью, ибо сказано в книге пророка Илии Хаванского, что демоны – суть адские духи, что приходят мучить нас во искупление грехов тех, кто обитает в Аду! – Гийом шагнул вперёд. Ему надоело слушать этот бред. Священник оказался не только фанатиком, но и еретиком. Илия Хаванский был признан ересиархом, все его книги подлежали сожжению и считались уничтоженными. – Алексею будет любопытно узнать, – прошипел Гийом. Старший инквизитор Бронах Глена терпеть не мог таких идиотов, не способных верить тихо и незаметно. Патрик Глас не стал дослушивать, его лицо исказилось диким бешенством, он отвернулся и одним движением – столь быстрым, что даже Гийом, по мышцам которого струилась демоническая энергия, не успел среагировать – разрезал саму реальность. Воздух кончился, реальность захлебнулась тонким как хрусталь криком. Вслед за лезвием вспух разрез – незримый, неразличимый, но очень даже ощутимый. Воздух лопнул и разошёлся в стороны. Взгляд не мог зацепиться за то, что находилось в разрыве, мозг отказывался осознавать кипящую бездну иной реальности. Гийом одним движением преодолел расстояние до хохочущего священника, вырвал Нож из его руки и тут же отбросил в сторону. Патрик счастливо улыбался, поворачиваясь к проделанной им прорехе в реальности. Он всё ещё улыбался, когда оттуда протянулись две тонкие руки. Полупрозрачные бледные пальцы коснулись его щёк, провели, лаская, до самого подбородка, а потом вцепились, раздирая кожу. Вслед за ними из разрыва выплеснулись щупальца и руки, тонкие, многосуставчатые, они тянулись к Гласу, хватая его за одеяние. Смех оборвался воплем. Гийом отвернулся от творящегося в разрыве безумия. Щупальца, отростки и руки тянули и рвали священника на части. На пол вывалилась с хлюпаньем розоватая масса, тут же поднявшаяся уродливым холмом, на котором распахнулись десятки выпученных вращающихся глаз и орущих ртов. Руки потянули упирающегося и истекающего кровью Патрика Гласа к отверстым ртам. Гийом рухнул на колени, зашарил по полу, ища хоть что-то подходящее. Свою кровь использовать было нельзя. Уголь нашёлся у самого края чертежа. Тенебрис спешно дорисовывал знаки, время от времени повторяя их в воздухе пальцами, смоченными в крови Гласа. За его спиной Мерзость доедал священника. Из всех демонов к разрыву явился один из самых сильных, живучих и безумных. Договориться с ним было практически невозможно, зато, выпущенный на свободу, он мог в одиночку уничтожить целый город. Закончив приготовления, Гийом выпрямился и повернулся к разрыву. Начертанные им знаки висели в воздухе и не думали таять. Кровь Гласа, обильно пролитая на изначальный чертёж, поднялась струйками и выстроилась тайнописью вокруг медиума. Демон завизжал, вцепился всеми конечностями в разрыв, стараясь его расширить. – Именем того, кто во мне, изгоняю тебя, – Гийом говорил тихо, важны были слова, а не интонация. Само имя произносить он не рискнул, оно и так пылало в каждом его движении. – Именем его приказываю тебе уйти. Мерзость заткнулся, пристыжено опустил руки и пополз обратно в разрыв. Он не смел противиться демону, превосходившему его даже сейчас, когда был ослаблен и связан с этим миром. Гийом терпеливо ждал, не шевелясь, по его телу проходили волны боли, оно дёргалось и изгибалось, отмечая движения демона внутри. Вскоре Мерзость скрылся окончательно, и медиум начал начитывать речитатив закрытия. Дверь была распахнута широко, но Глас не поставил запоров, не раскрыл до конца створки, не провёл нужную подготовительную работу. Схалтурил. Кроме того, дверь была открыта с трудом и совсем недавно. Гийом говорил слова закрытия и запечатывания, штопки и уплотнения. Знаки на полу вспыхивали и гасли один за другим, висящие в воздухе – втягивались в разрыв реальности, тонкие нити крови сшивали края разреза. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем он закончил. Полицейские так и остались стоять у стены, даже не пытаясь вмешаться. Вернее, стоять остался только О'Доэрти, новенький – МакШерти – сидел на полу, ошалело глядя на закрывающийся разрыв. Мальчишка увидел слишком много для одной ночи. Если после этого он сможет сохранить здравый рассудок, изменится навсегда. – Забери Нож, – голос Гийома прозвучал тихо и властно. Сам он прикасаться к Артефакту не собирался, тем более, он провёл три призыва – два полноценных и один по контракту. Сейчас для него касаться Ножа было просто опасно. – Уже всё? – Комин поднял голову и уставился на Гийома. Его бледное лицо походило на череп, глаза, воспалённые, с расширенными зрачками, смотрели на медиума с мукой. – Всё, подбери Нож и спрячь, – немного мягче сказал Гийом. Даже для привыкшего ко всякой чертовщине О'Доэрти это было слишком. – Я же говорил не смотреть в разрывы. Почему ты не слушаешь? – Прости, – Комин всегда совершенно бессмысленно извинялся, когда был в таком состоянии. Гийом оставил его приходить в себя самостоятельно. Сам он вышел из круга и осмотрелся по сторонам. – МакШерти, принеси воду, можешь взять святую, это будет уместно, – Гийом покачнулся, но устоял. Поискал взглядом трость, нашёл в дальнем углу и побрёл за ней. – И какие-нибудь тряпки. Нужно здесь всё стереть. Мальчишка кивнул, кое-как поднялся на ноги и, шатаясь как пьяный, поплёлся по коридору. Гийом проводил его взглядом и возобновил свой долгий путь к трости. Комин тем временем достал из кармана пальто видавший лучшие годы носовой платок и обернул им Артефакт. – Так лучше, – выдохнул Гийом, с трудом склоняясь над тростью. Стало немного легче, но Артефакт ещё стоило убрать в отведённое ему место. Через несколько минут вернулся МакШерти, донельзя смущённый и растерянный. Он приходил в себя на удивление быстро, казалось, уже не помнил, как сидел на полу, пялясь на творящиеся ужасы. – Я принёс! – МакШерти приподнял обычное поломойное ведро и белую тряпку, похожую на еретическую рясу Светочей, к секте которых принадлежал Патрик Глас. Эти еретики были уверены, что появление демонов – это знак от Бога о том, что все грешные души можно спасти, нужно лишь не убояться и вывести их из Ада. Глупцы явно плохо учились в приходской школе, потому что демоны являлись в этот мир с самого его начала, а не только в последнее время, – Сотри рисунок, – Гийом махнул рукой в сторону чертежа на полу. – Это безопасно. – Мне придётся доложить о смерти преподобного Гласа, – О'Доэрти замялся. Он терпеть не мог писать доклады о таких делах – никогда не знаешь, что можно говорить, а что нет. – Напиши в рапорте, что он погиб в результате нечестивого ритуала, без подробностей. Подробности расскажешь Алексею, он сам доложит, куда следует, – Гийом тяжело опёрся о трость. – Куда теперь? – Комин благодарно кивнул. Всегда приятно перекинуть ответственность на кого-то другого. – Нужно забрать шкатулку и спрятать Нож в безопасном месте, – Гийом тяжело вздохнул и закрыл глаза. Ему требовался отдых. Демон уже вернулся домой, но после его посещения всё тело немилосердно болело и плохо слушалось. Комин только кивнул и кинулся помогать Дугалу наводить порядок. Они кое-как отмыли пол от угля и крови, но воняло в замкнутом помещении как на скотобойне. Гийома это вполне удовлетворило, он кивнул полицейским и побрёл к лестнице. Поднимался он долго, мучительно ощущая всем телом каждую ступеньку. Постепенно запах крови сменился запахом ладана и свечей. Когда-то, в далёком и забытом детстве Гийому нравилось, как пахло в церквях. Сейчас же этот запах ассоциировался у него со смертью. До дома мистера Арсы они шли медленно, останавливаясь, чтобы медиум мог отдохнуть. Комин и Дугал тоже выглядели измотанными, на их долю выпало тяжёлое испытание, но они держались стойко. Гроза откатилась на юг, небо лишь изредка освещали короткие молнии. Зато полил дождь – монотонный и ледяной, смазывающий всё вокруг в одну серую массу на расстоянии десятка шагов. Олсандэр Арса ещё не спал, открыл дверь, кутаясь в стёганный тёплый халат. Бывший Хранитель был бледным и осунувшимся, постаревшим за последние несколько часов на несколько лет. Он встретил их сам, молча выслушал просьбу Комина, ушёл в дом и вернулся со шкатулкой. Отдал вместилище Артефакта без возражений, признавая, что утратил на него право и для себя, и для своих потомков. Теперь Олсандэр Арса стал обычным человеком, его оставшиеся дочери никогда не узнают, кем он был и кем могли бы стать их дети. Шкатулку понёс Дугал, Гийом по-прежнему не прикасался ни к чему, связанному с Артефактом. Комин был больше обеспокоен состоянием медиума, чем сохранностью Ножа. Шли они долго, горизонт постепенно начал сереть, дождь превратился в ледяную взвесь, а ветер утих. Трое мужчин подошли к кладбищу, когда предметы уже стали легко различимы, но их объёмы и формы ещё угадывались не до конца в неверном предутреннем свете. – Закопайте вон в той яме, – Тенебрис махнул рукой в сторону свежераскопанной могилы у самой ограды. Когда Комин и Дугал пришли к медиуму в первый раз, никакой могилы здесь ещё не было. – А дальше что? – Комин кивнул Дугалу на небольшой сарайчик у входа, там, как он знал, лежали заступы, лопаты и прочие необходимые инструменты. На этом кладбище давно не хоронили, но колдуны всех сортов заявлялись достаточно часто. – А дальше я иду кормить гулей, – ворчливо ответил Гийом, тяжело опираясь на трость. Его заметно потряхивало. – А вы закапывайте эту шкатулку в могилу и идёте искать кровного родича, способного принять Артефакт. Олсандэр Арса больше не может быть Хранителем. – Согласен, – устало кивнул Комин, понимая, что поспать он сможет ещё нескоро. – Нужно будет содействие Инквизиции, списки подходящих родичей есть только у них. – Инквизиции? – Дугал вернулся с парой старых лопат и теперь с ужасом смотрел на старшего товарища. Инквизицию он побаивался. Его матушка всегда говорила держаться от них подальше. Там, где работает Инквизиция, честным гражданам делать нечего. – Алексей всё равно потребуется при передаче Артефакта, – Гийом передёрнул плечами, от чего по его телу прошла странная судорога. Комин вздохнул, забрал у Дугала одну из лопат и пошёл к свежей могиле. Он терпеть не мог физический труд, особенно после бессонной ночи. Шкатулка, завёрнутая в его платок, гулко ударилась о дно. На краю могилы сидело два кота – рыжий и чёрный. Ещё один – серый – тёрся о ноги Гийома. Едва медиум подошёл к своему дому, вокруг него собрались кошки и коты. – А он шутил насчёт гулей? Их же здесь нет? – шёпотом спросил Дугал, закидывая землю в могилу. Плечи ныли, но он не обращал внимания на боль. – Есть, и много. Гийом их подкармливает свежей печенью. Они его слушаются. Хотя тут весомей то, что он их с самого начала так припугнул, что они долго выползать не рисковали, – Комин усмехнулся. Видел он гулей, мерзкие твари, но Тенебриса боялись. Видимо, считали ещё более страшным чудовищем, чем они сами. Комин не мог их в этом винить. – А зачем он их кормит? – так же тихо спросил Дугал. Он и не заметил, что его старший напарник стоит, опершись на лопату, и даже не думает помогать. – А чтобы они отсюда никуда не уходили. Кладбище здесь старое, новых могил – чуть. Чаще всего хоронят тех, чью смерть пытаются скрыть. Или на семейные участки. А ещё сюда часто ходят всякие колдуны и ведьмы, – Комин достал сигарету, кремниевую зажигалку и с наслаждением выпустил струйку дыма. – Так вот, Гийом ужасно не любит, когда тут кто-то ходит без его ведома. И творит всякое колдовство у порога его дома. Тех, кому он разрешил, и кто за собой потом прибирается, гули не трогают. А вот все остальные успели выучить, что бывает, когда он злой. Это и кладбищенских воров касается, и гулей. – Они у него вроде сторожевых псов, – Дугал остановился, выпрямился, с новым чувством посмотрев на жуткий дом медиума. Гийом как раз вышел из него в простом и непримечательном одеянии кладбищенского сторожа с двумя объёмными вёдрами в руках. – Что-то вроде того. Не отвлекайся, – Комин сделал ещё одну затяжку, потом кинул для вида пару лопат земли. У МакШерти пока хватало сил, задора и здоровья работать за двоих. Закончив, они почистили и вернули лопаты в сарай. Дугал не рискнул оставлять беспорядок там, где вместо сторожевых псов были жуткие трупоеды. Обернулся он быстро, наблюдать за кормёжкой совсем не хотелось. МакШерти был уверен, что на сегодня с него достаточно ужасов, желания добавлять ещё один у него не было. По улице в утреннем ледяном тумане они шли молча. Не хотелось тревожить тишину, накрывшую город плотным одеялом. Ветер улёгся окончательно, гроза ушла на юг и больше о себе не напоминала. Совсем скоро начнут открываться лавки, заскрипят телеги, появятся люди. Улицы наполнит гвалт голосов и шорохов, зазвонят колокола торговой церкви святого Афанасия. Там служба проводится на час раньше, чтобы прихожане успели открыть лавки и разложить товары до того, как остальные горожане выйдут из всех прочих церквей города. Но пока было удивительно тихо. – Мистер О'Доэрти, – Дугал не выдержал молчания, когда вопросы так и роились у него в голове. – Вы обещали рассказать, почему он так не любит священников. – Да, обещал, – вздохнул Комин, понимая, что от прилипчивого напарника не отделается. Как и от неудобных вопросов. – Всё дело в ритуале Добровольной Жертвы. – Никогда о таком не слышал, – Дугал нахмурился. Его матушка старалась всеми силами приобщить его к соблюдению всех обрядов и почитанию всех святых. – Ещё бы ты слышал, – беззлобно усмехнулся Комин, доставая сигарету. За забором залаяла собака, фонарь прямо перед ними погас. Где-то скрипнула калитка, потом резко с треском захлопнулась. – Ты должен уяснить одну вещь, МакШерти. Среди людей, глубоко верующих, есть те, кто считает, что любая, даже косвенная связь с Иномирьем – великий грех, который нужно карать смертью. – Но с демонами трудно совсем не контактировать! Хотя бы с мелочью всякой, – Дугал нахмурился. Он вспомнил ферму дяди и его вечные споры с сестрой, его матушкой. В конюшне демон завёлся сам – мелкий и чахлый, огрызался и плевался серой. Но потом дядя с ним ужился, даже отказался от экзорцизма, вроде тот ему даже помогал. – Разве это грех? – По мнению некоторых – смертный. И они самовольно охотятся на тех, кто тесно связан с демонами. На медуимов, демонологов и экзорцистов, иногда даже инквизиторов и полицейских, – Комин вздохнул и затянулся, ему совершенно не хотелось рассказывать обо всём этом и рушить правильный и чистый мир Дугала. Но парень уже слишком глубоко во всё это влез, и назад пути не было. – А разве демонологи и медиумы – не одно и тоже? – Дугал нахмурился, он всегда считал, что демонологами называли всех, кто вызывал демонов. – Нет. Я уже говорил, кажется, – Комин почесал кончик носа. Он не был уверен, что успел рассказать как следует. – Медиумы общаются с демонами, изгоняют и призывают их, часто заключают контракты. Демонологи их изучают. Они учёные, а медиумы – практики. Но мы отвлеклись. Или уже не интересно? – Интересно! – выпалил Дугал. Они вышли к широкой улице, по обе стороны которой теснились ещё закрытые магазинчики, только из булочной тянулся соблазнительный аромат свежей выпечки и карамели. Дугал принюхался и протяжно вздохнул. Он ужасно хотел есть. – В то время рядом с Бронах Глен промышляла секта Святого Дня. Как раз такие безумцы, резавшие без разбора всех подряд, включая травниц и приходских священников. Церковь давно отреклась от них после того, как они сожгли трёх инквизиторов в Глеан Гил. – Комин помолчал, вспоминая то дело. Инквизиторов сняли с костра, но те уже обгорели, перед казнью их явно пытали. До этого был ещё приходской священник, изгнавший беса из прихожанки. Его сожгли прямо в колокольне. – Мы их искали, тогда всю полицию подняли по тревоге, пригнали инквизиторов из самой столицы. Толку-то? Жертву они нашли первыми. – Мистера Тенебриса? – Дугал едва не забыл как дышать. Всё это казалось ему жутким и невероятным. Не могли же такие страшные вещи происходить в их захолустье? – Да, мистера Тенебриса. Ритуал Добровольной Жертвы – сложный процесс, что-то вроде договора сразу со всем Иномирьем. Обычно его заключают с сильным демоном, который отзовётся, – Комин докурил сигарету и огляделся в поисках урны. – На такое мало кто способен. Это требует подготовки, знаний, умений и таланта. У Гийома всё это было. Сектанты вломились к нему во время проведения ритуала, нарушили его ход. – Наверное, хотели помешать или застать с поличным, – тихо предположил Дугал. Он за прошедшую ночь видел три ритуала, один как раз открывал дверь в Иномирье. МакШерти ни за что на свете не решился бы вмешаться во что-то подобное. – Они вообще не думали. Я не знаю, что именно произошло, меня вызвали на место, когда всё уже закончилось, но то, что я там увидел… – Комин остановился, медленно выдохнул. Сцены того, что он увидел тогда, до сих пор регулярно являлись ему в кошмарах, никакая выпивка или работа не могли их заглушить. Эти кошмары стали одной из множества причин, по которым Луиза ушла от него. – Все сектанты погибли, их буквально размазало по стенам. А Гийом… его разорвало на части. Он жив только силой демона, что успел ответить на его зов. Всё пошло не так. Теперь демон заперт в доме Гийома, это его тень ты видел. Так что не смотри там в зеркала и на тени, для твоего же блага. Пока Гийом жив, демон не может вернуться в Иномирье. Но именно он поддерживает жизнь в Гийоме. Поэтому Гийом не может надолго и далеко уходить от своего дома. Он привязан к этому особняку так же, как и демон. – Но почему демон его спасает? Разве не проще было бы убить и освободиться? – Дугал и сам не верил, что может предполагать что-то подобное. Это было жестоко и неправильно, но разве не так должны поступать демоны? – Кто знает? Я понятия не имею, какой у них договор, но демон заботится о Гийоме, поддерживает в нём жизнь, лечит, как ты видел сегодня, может легко входить в его тело даже на расстоянии. Правда, ненадолго. Демон тоже сильно пострадал, не знаю, как именно, но он ослаб, – Комин выдохнул. Это стоило сказать обязательно, хотя и не хотелось. Он остановился и повернулся к напарнику. – Гийома покалечило, у него недостаёт части органов, кости срослись неправильно, его оскопило, его тело буквально разваливается на части. – Оскопило, это значит… – Дугал почувствовал, что краснеет. – Именно это и значит. Поверь, под одеждой у Гийома сплошные шрамы, – Комин понял, что слишком раздражён. Он никому не рассказывал так много, но Дугал мог стать его преемником, так что должен был знать. – Демон поддерживает жизнь в Гийоме, но даже так он долго не протянет. Тенебрис немногим старше тебя, хотя кажется, что это не так. И проживёт он ещё пару лет от силы. Точно никто не знает. По крайней мере, мне он не говорит. Я не уйду в отставку, пока он жив, но я могу заболеть, погибнуть или пострадать во время работы. В этом случае Гийома я оставлю на тебя. Что и как делать, ты понял. Основные правила усвоил. Не нарушай их, и всё будет в порядке. Надеюсь, тебе это и не понадобится. – Я не знал, – только и смог пролепетать Дугал. Ему совершенно не хотелось, чтобы Тенебрис умирал вот так глупо и рано. Из-за каких-то сумасшедших. МакШерти боялся этого медиума, но всё равно не желал ему смерти. – Надеюсь, вам придётся ещё долго работать в полиции! – Пойдём уже! – Комин усмехнулся. Дугал был добрым парнем, хоть иногда и глуповатым, зато искренним. Это подкупало. Возможно, именно этого и не хватало Гийому. – Нам нужно поспать хотя бы пару часов. Давай встретимся рядом с участком в восемь. Дугал кивнул, он был слишком возбуждён и уверен, что ни за что не сможет сомкнуть глаз. Но отключился, едва коснувшись головой подушки. Проснулся Дугал по звонку кое-как починенного будильника, принадлежавшего ещё его деду. Тот не столько звенел, сколько хрипел и дребезжал. Дугал сполз с постели, оглядел себя – он уснул, так и не раздевшись. За окном уже было светло – туман разошёлся, но небо всё ещё затягивали унылые серые тучи, снова начало накрапывать. Стащив с себя грязную и пропахшую кровью и копотью одежду, МакШерти поплёлся в одном белье по общему коридору в душ. В это время никто из обитателей доходного дома, в котором он снимал комнату, не мог его увидеть. – С добрым утром, Дуги! – из двери дальше по коридору выглянула светловолосая, кудрявая молоденькая девушка в одной кружевной комбинации. – Что так невовремя? – Работа, – привычно и густо краснея, отозвался Дугал. Сьюзи работала куртизанкой, обслуживала только состоятельных и приличных мужчин. Обычно она возвращалась позже, уже ближе к обеду или всё ещё спала в это время. А ещё, Сьюзи совершенно не стеснялась расхаживать в одном белье перед молодым полицейским, чем всегда ужасно его смущала. Дугал в очередной раз подумал, что никогда в жизни не расскажет о ней никому из родных, хотя отношения у них были чисто соседскими. – Удачного дня! – Сьюзи послала Дугалу воздушный поцелуй и скрылась за дверью. Она была доброй и весёлой девушкой, всегда готовой прийти на помощь. Так что МакШерти не злился на её флирт, хотя и терялся. Дугал вздохнул и поплёлся в душевую комнату. Она была общая на этаж, мылись в ней обычно по расписанию, для стирки была прачечная в подвале. Дугал торопился как мог и всё равно едва не опоздал. Он много времени потратил на поиски второй рубашки, ещё больше – на то, чтобы выкопать куртку из вороха наспех снятой одежды. Морось на улице грозила скоро перерасти в ливень, так что ещё приходилось перепрыгивать лужи. Комин уже ждал его, с нетерпением поглядывая на часы. Дугал пролепетал извинения, пытаясь отдышаться. Всю дорогу до полицейского участка он бежал. После сна сил не прибавилось, зато появилось стойкое ощущение, что всю ночь его били без всякой пощады, а в голове подвесили колокол, который звонил при каждом движении. – Пошли, познакомишься с инквизиторами, – Комин тоже выглядел не лучшим образом. Из-под пальто торчал ворот рубашки, явно не глаженный, хотя, вроде бы, чистый. На ботинках налипла грязь, а на щеках красовалась щетина. Сам Дугал успел побриться, хотя и не очень удачно – на левой щеке краснела пара свежих порезов. Офис Инквизиции в Бронах Глен располагался на одной из центральных улиц по адресу Авенморс, 7Б. Это было двухэтажное здание, чистое и светлое, на вид напоминавшее адвокатскую контору или торговое представительство. Комин поднялся по каменным ступенькам к двери и обернулся. Дугал стоял на тротуаре, с опаской глядя на кованую ограду и дверной молоток в виде гротескной головы демона. На самой двери были вырезаны кресты, мечи и факелы – символы Инквизиции. А вот ограда представляла собой настоящую насмешку, если уметь разбираться в знаках. Молитвенные ленты обвивали венки из чешуйника, чертополоха и зверобоя – ведьмовских защитных трав. Комин толкнул дверь и вошёл в небольшой прохладный вестибюль. Слева и справа уходили лестницы на второй – жилой – этаж. Впереди – распахнутые двери в офис Инквизиции. О'Доэрти подождал, пока напарник догонит его, и только потом прошёл вперёд. Большую часть просторного помещения занимали шкафы с книгами и папками и три канцелярских стола. У окна мостился столик с кофейником и вазочкой с печеньем. В комнате было сухо и немного прохладно, а ещё – очень светло. За шкафами на стенах можно было разглядеть религиозные фрески, словно взятые из какой-нибудь всеми забытой церкви. Было занято только два стола из трёх. За одним сидел худощавый молодой мужчина, одетый в чёрную куртку и чёрную рубашку. Когда Комин и Дугал вошли, он даже не поднял головы от толстенного фолианта с пожелтевшими страницами. Из-за второго стола поднялась девушка в кремовой блузке и бежевой юбке с тонкой зелёной полоской. Её волосы были убраны в узел на затылке. Дугал подумал, что она бы естественно смотрелась в любой конторе в качестве секретаря или машинистки. – Доброе утро, Айне, – вежливо поклонился Комин, улыбнувшись девушке. Та была лишь немногим старше его дочери Калли. – Работы не слишком много? – Доброе утро, мистер О'Доэрти. Вы сегодня рано, – Айне улыбнулась, она знала, что Комин терпеть не может ранние подъёмы. – Да я ещё толком не ложился, – пожал плечами Комин. Это было сущей правдой. За несколько последних часов он успел перекусить, сменить одежду и сходить в городской архив, поспрашивать в нескольких церквях и найти пару вариантов кровных родственников Арсы на случай, если в архивах Инквизиции никого не найдётся. Написать подробный отчёт о событиях прошлой ночи для Алексея. А ещё – убедиться, что с Гийомом всё в порядке после ночных приключений, и занести ему обещанные коврижки. – Алексей у себя? – Да, но он не меньший соня, чем ты, – Айне пожала плечами. Чаще всего Алексей Штерн – Главный инквизитор города Бронах Глен – работал днём, а его напарник и по совместительству ученик, которому он уже третий год старался выбить звание инквизитора, Двейн Лехри – по ночам. Только когда дело попадалось серьёзное, они занимались им вместе. – Пойду позову его. Надеюсь, он уже встал. Девушка вздохнула, вышла из-за стола и прошла мимо Комина, бросив любопытный взгляд на Дугала. Её не было минут десять, спустилась она в компании высокого, статного блондина, одетого с элегантной небрежностью. Длинные волосы Главный инквизитор перевязывал алой лентой, на шее носил простой деревянный крестик. О'Доэрти он приветливо кивнул. – Чему обязан столь раннему визиту проклятого детектива? – Алексей прошёл к своему столу, жестом приглашая гостей подойти к нему. Дугал растерянно молчал, стоя за спиной старшего товарища. Инквизитора он почему-то боялся даже больше, чем медиума. – Я просил так меня не называть, – огрызнулся Комин. Это прозвище прилепилось к нему из-за тесного знакомства с Гийомом и порой доставляло немалые проблемы, особенно, когда в город приезжали ретивые святые отцы или другие инквизиторы. Всех их тянуло узнать, почему его так называют. – У меня серьёзное дело, Алексей. И оно не терпит отлагательств. Я и так затянул. – Это как-то связано с призывами демонов этой ночью? Два из них были контролируемы. Кроме того, Тенебрис опять потревожил своего соседа, – Алексей холодно посмотрел на полицейских. Дугала от этого взгляда мороз пробрал по коже, Комин коротко выдохнул. Он хорошо знал эти приёмы, не раз проходил через не самые приятные разговоры с Инквизицией. – И один был неконтролируемым. Двейн сообщил мне, мы были готовы. – Вы могли опоздать, это был не простой призыв, – Комин ответил спокойным и уверенным взглядом. Он был в своём праве, кроме того, сообщить инквизитору он бы просто не успел, хотя был обязан. О’Доэрти положил на стол перед Алексеем свой отчёт. – Олсандэр Арса утратил доверие. – Вот оно что… Печально это слышать, – Алексей провёл указательным пальцем по центру лба, закрыл на миг глаза, собираясь с мыслями. Потом притянул к себе исписанный мелким почерком лист бумаги, пробежался глазами. – Он казался надёжным. Что ж, ты прав, это был необычный призыв. С твоего позволения я осмотрю место. – Позволение проси у Тенебриса, если есть желание. Всё равно с последствиями разбираться тебе, – Комин пожал плечами. Он не хотел лезть в отношения медиума и инквизитора, они и без того были сложными. Оба относились друг к другу с большим уважением, но на чём оно строилось, не распространялись. – Ты знаешь правила лучше меня. Мне нужен кровный родственник, способный стать Хранителем. – Где сейчас Нож? – Алексей внимательно окинул взглядом Комин, точно ждал, что тот принёс его с собой. – На кладбище, под присмотром Гийома и его питомцев, – Комин отвёл взгляд. – Ты, конечно, имеешь в виду котов, – мягко улыбнулся инквизитор. Эта улыбка пугала даже больше пронзительного взгляда. – Конечно, – слукавил Комин. Они оба понимали, кого он имел в виду. – Что ж, посмотрим, – Алексей подошёл к одному из шкафов с гроссбухами и провёл пальцем по корешкам. – Кажется, это здесь. Помню, что в роду был как минимум ещё один кандидат. Несколько минут инквизитор листал учётную книгу, пока не нашёл нужное место. – Подходящая кровь пробудилась у Патриции Ганн, девятнадцати лет отроду, родство с Олсандэром по женской линии, – Алексей захлопнул книгу и поставил на полку. – Она вполне подходит для наших целей. Я буду свидетелем, как полагается. Комин кивнул, попрощался с Айне и направился к выходу. Двейн так и не поднял головы от книги. Алексей пошёл с ними, накинув по дороге тёплое пальто, висевшее на вешалке у входа в офис. Дождь так и не перешёл в ливень, мелкие капли оседали на одежде и лицах. До кладбища они шли молча, Комин старался вести себя уверенно, чтобы Дугал не нервничал ещё больше. Парень откровенно сторонился инквизитора. Алексей бросал на новичка заинтересованные взгляды, но вопросов не задавал. Комин знал, что к вечеру у инквизитора будет полное досье на парня со всей подноготной не только на него, всю его семью, но и на соседей и одноклассников из начальной школы. У Дугала были все шансы и дальше работать с медиумами, так что он не мог не попасть в поле зрения Алексея. Гийом их ждал у кладбищенской ограды, уже одетый в свой тяжёлый чёрный плащ и котелок. Алексею он настороженно кивнул и отвернулся. Инквизитор имел право призвать его к ответу за ночные выходки, но они оба понимали, что он этого делать не будет. Комин вздохнул и пошёл за лопатами. Ему совершенно не хотелось торчать рядом с этими двумя, когда они были не в духе. А Алексей всегда был не в духе, когда его выдёргивали из тепла и уюта слишком рано или слишком поздно. Правда, в отличие от Гийома, он никогда этого прямо не показывал. Шкатулку вырыли быстро, хотя влажная земля всё время осыпалась. У края ямы, как и в прошлый раз, дежурили коты. Комин отдал шкатулку Дугалу, как наименее связанному со всякой чертовщиной человеку. Всё время, пока они откапывали Артефакт, медиум и инквизитор стояли друг напротив друга без движения, словно общались без слов. Между ними нарезали круги две чёрные кошки. – Наша преемница живёт на Лана Линден, дом восемь. Её зовут Патриция Ганн, ей девятнадцать и она не замужем, – Алексей первым прервал затянувшееся молчание. Взгляд он так и не отвёл. – Предлагаю взять экипаж. Идти достаточно далеко, а погода не располагает к длительным прогулкам. Комин невольно бросил взгляд на Гийома. Тот упрямо молчал и выглядел не лучшим образом. Как О'Доэрти и боялся, прошлая ночь далась ему тяжело. Алексей быстро нашёл экипаж, если возница и удивился такой странной компании, то вопросы задавать не решился. Дугал подумал, что у парня точно будет, о чём рассказать в пабе и чем заработать себе пару пинт пива. Всё-таки не каждый день возишь Главного инквизитора и медиума-затворника одновременно. Гнал возница, как на пожар, справедливо полагая, что свести таких людей вместе могла только крайняя нужда и большая опасность для всего честного рода. Лана Линден была тихой улочкой, застроенной небольшими домиками честных граждан среднего класса. За невысокими оградами теснились крошечные садики – уже почти пустые, с облетевшими деревьями и голыми кустами. Восьмой дом ничем не отличался от соседних. Занавески на окнах, ухоженные клумбы, свежепокрашенные стены – всё в образцовом порядке. От дома буквально веяло спокойной и умеренной зажиточностью, стабильностью и порядком. Комин прошёл по чисто выметенной дорожке, поднялся по крыльцу и постучал в дверь. Он проигнорировал дверной молоток в виде артишока или очень похожего на него растения. Так получалось внушительнее, а они пришли по срочному и важному делу. Дверь открыла молоденькая девушка в чёрном платье и накрахмаленном белом переднике. Она удивлённо осмотрела странную компанию. – Чем могу помочь? – горничная явно растерялась, увидев на пороге таких разных гостей. – Хозяева дома? – Комин придержал рукой дверь на всякий случай, чтобы девушка даже не попыталась её захлопнуть. – Мне нужны Патриция Ганн и её отец. – Да, они дома. Как я могу доложить? – горничная всё ещё растерянно хлопала глазами. Её взгляд то и дело замирал на высоком, статном и представительном Алексее, на напряжённо замершего, пугающего Гийома она старалась не смотреть вовсе. – Полиция, – представился Комин. – И Инквизиция, – с ядовито-сладкой улыбкой добавил Алексей. Комин только вздохнул, он надеялся, что тот воздержится от запугивания ещё с порога. Девушка кивнула и скрылась в глубинах дома. Комин вошёл, не дожидаясь приглашения. Снаружи было холодно и сыро, поднялся пронизывающий ветер, а его и так шатало от недосыпа и усталости. Алексей вежливо придержал дверь для Гийома. Когда все четверо оказались в прихожей, Дугал закрыл дверь, отрезая холод и тусклый утренний свет. В доме было темновато, газовые рожки на стенах горели в четверть силы. Служанка вернулась минут через десять, смущённая и испуганная. Дрожащим голосом она предложила гостям пройти в гостиную, сообщив, что хозяин их уже ждёт. Пройдя по коридору, она свернула направо, потом открыла ближайшую дверь и отошла в сторону. На всех четверых девушка смотрела со страхом, от чего Дугал чувствовал себя ужасно неловко. В небольшой уютной гостиной горел камин. Рядом с ним в кресле сидел мужчина средних лет, вполне ещё крепкий, с волевым подбородком и грубоватыми чертами лица. На гостей он смотрел неприязненно, но, когда они вошли, поднялся. Следом за ним встала молодая девушка, сидевшая напротив. Судя по всему, внешность она унаследовала от матери, в ней угадывались семейные черты рода Арса, от отца ей достались только тёмно-ореховые прямые волосы. – Дафна мне сказала, что ко мне явились полиция и инквизитор, – начал мистер Ганн, разглядывая гостей. Увиденное ему явно не очень нравилось. – И что пришли вы по душу моей старшей дочери Патриции. Могу вас уверить, что она – благонравная девица, не связанная ни с какими преступлениями. – Я в этом и не сомневаюсь, – Комин вздохнул, понимая, что диалог придётся вести ему. – Моё имя Комин О'Доэрти, я инспектор-детектив, это мой напарник констебль-детектив Дугал МакШерти. Вот тот мрачный тип – медиум Гийом Тенебрис. И Главный инквизитор Алексей Штерн. Мы здесь по важному делу. – Я – в качестве свидетеля, – вежливо поклонился Алексей. Его манеры, как всегда, были безупречны. Комин был уверен, что ему просто нравилось пускать пыль в глаза. – Можете обращаться за помощью и консультацией в любое время. – Так что за дело такое? Мы с медиумами дел не ведём. Не в обиду, господин, – мистер Ганн кивнул в сторону Гийома. – Я без предрассудков. Только ни с какой чертовщиной отродясь дел не имел. – Я привык, не обижаюсь, – Гийом говорил тихо и медленно, словно с трудом подбирая слова. Смотрел он только на замершую девушку, в его взгляде сквозило почти неприличное любопытство. – Вашей дочери предстоит стать одной из Хранителей. Собственно, ваше разрешение ей не требуется. Это скорее проявление вежливости. – Как это не требуется? Пока она живёт в моём доме... – мистер Ганн сжал кулаки, но продолжить не решился. Гийом перевёл на него взгляд, и крепкий сильный мужчина невольно вздрогнул, попятился, едва не угодив ногой в камин. – Мисс Патриция, вам доверено хранить Артефакт, один из древних предметов, способных изменить историю этого мира, – Гийом говорил так же тихо, но теперь к его словам прислушивались все. Девушка подняла голову и прямо посмотрела на медиума. – Этот конкретный способен открыть двери в Иномирье. Вам не следует использовать его, ведь вы не сможете удержать силы, которым откроете дорогу. Вам ничего не нужно делать, только хранить, а потом передать тому ребёнку, в котором проявится ваша сила и ваша кровь. – Я не желаю, чтобы нечто столь опасное хранилось в моём доме, – несколько неуверенно возразил мистер Ганн, с опаской поглядывая на дочь. Он словно чувствовал, что если она согласится, его слово уже не будет иметь никакого значения. – Это огромная честь, мистер Ганн, – Комин решил вмешаться, пока Гийом не начал грубить. – Великая честь, которой удостоены немногие. Вашей дочери оказано высокое доверие. Она теперь имеет совершенно особые привилегии. До тех пор, пока не утратит право быть Хранителем. – Я согласна, – Патриция выпрямилась и гордо вскинула подбородок. – Я согласна стать Хранителем. Я принимаю Артефакт. – Отлично. Тогда запомните вот что, госпожа Хранитель, – Гийом повернулся к девушке, по-птичьи наклонил голову к плечу под почти неестественным углом. – Передать ношу вы должны своему ребёнку. Когда исполнится ровно год с его рождения, поднесите шкатулку. Если дитя потянется, значит, его кровь подходит. Если нет, вам придётся родить ещё одного. Род Арса истощён, среди детей Олсандэра нет ни одного подходящего. Гийом покачал головой. Девушка не до конца понимала, на что согласилась, но у неё сильная воля – этого было достаточно. Артефакт такого уровня был тяжёлой ношей, не каждому под силу такую вынести. Она могла. – Передать Артефакт, уберечь его – нет ничего важнее этого. Вы можете рассказать мужу, если сочтёте, что он сможет разделить эту ношу, но полагаться на него нельзя. Простому человеку не подвластны Артефакты, вы же можете усмирить тот, который вам доверен, – Гийом говорил быстро, Патриция слушала его, затаив дыхание. – Если не встретите никого, кому могли бы довериться, родите детей без брака. Вас не осудят, возьмут под опеку. Передать Артефакт – важнее любой морали. Для вас отныне она иная. Для вас больше не действуют многие законы. – Разве я не должна хранить душу и тело в чистоте? – с сомнением спросила девушка. Она нервно сжимала кулаки, но не казалась испуганной, скорее, сосредоточенной. – Не в привычном смысле. Вы сами поймёте. То, что вас ослабляет, стоит отвергнуть. То, что делает сильнее – приумножить. Ваша душа и воля должны оставаться сильными и твёрдыми. Это всё, – Гийом кивнул Комину, тот забрал у Дугала шкатулку и положил на столик перед Патрицей. – Подробности сможете потом узнать у Алексея. К нему же придёте, если что-то потребуется. А теперь коснитесь шкатулки, откройте её и достаньте Нож. – И это всё? – Патриция робко потянулась к Артефакту. Она была уверена, что придётся подвергнуться какому-нибудь сложному испытанию, возможно, пролить полчашки крови. Девушка коснулась шкатулки, нахмурилась, потом подтянула её к себе. Всё это время её отец сидел почти неподвижно, не зная, как реагировать на решение дочери. По лицу было видно, что он надеялся на то, что Артефакт отвергнет Патрицию. Девушка открыла шкатулку и взяла в руки Нож. Лезвие блеснула между её пальцев. – Всё, Нож признал вас, новый Хранитель, – Гийом приложил руку к груди и поклонился. – Теперь вы ответственны за этот Артефакт до того момента, когда не будете готовы передать его следующему Хранителю или не умрёте. – Свидетельствую, – торжественно произнёс Алексей Штерн. Он, как Главный инквизитор, должен был знать и опекать всех Хранителей на вверенной ему территории. Теперь судьба этой девушки была под его контролем. – Свидетельствую, – Гийом внимательно посмотрел на Патрицию, словно пытался прочитать её мысли. – Свидетельствую, – выдохнул Комин. Требовалось минимум три свидетеля, один из которых должен был быть либо инквизитором, либо священником. Другой – медиумом или хотя бы демонологом. О'Доэрти сглотнул, только что он стал часть исторического события – передачи Артефакта в новую семью. Вот только об этом никто не узнает. Личности Хранителей известны немногим. На этом церемония была окончена. Алексей пообещал, что зайдёт позже, уладит все формальности. Теперь семья Ганн находилась под особой протекцией церкви и получала привилегии, соответствующие статусу Хранителя. Патриция никогда и ни в чём не должна была нуждаться. После этого все четверо покинули дом. Алексей извинился и направился обратно в офис. Ему ещё предстояло разобраться с бумагами и написать несколько писем с сообщениями о смене Хранителя, смерти Гласа и обнаружении еретического захоронения. – Семья меняется очень редко, обычно Хранителем становится ребёнок прежнего, – Гийом шёл медленно, тяжело опираясь на трость. Ветер так и норовил вырвать у него из рук котелок, но медиум едва это замечал. – Это традиция, но иногда даже она нарушается. – С ней всё будет хорошо? – Дугал обернулся, но дом уже скрылся за поворотом. Патриция ему понравилась своей решительность и смелостью, внутренней силой, которую он никак не ожидал встретить у девушки из благополучной, обеспеченной семьи. Дугал начал понимать, какие именно люди становятся Хранителями. – Она ещё такая молодая. – Да, будет. Нож не выбрал бы того, кто не мог бы с ним справиться, – Гийом остановился на перекрёстке. Ветер швырял полуистлевшие листья под ноги, дёргал полы его плаща. В сумрачном свете утра медиума едва ли можно было принять за живого человека. Взгляд его мёртвых глаз казался особенно зловещим, а тонкие губы кривились то ли в улыбке, то ли в оскале. – Ещё увидимся, – махнул рукой Комин. Он почему-то был уверен, что скоро услуги медиума ещё понадобятся. Гийом только кивнул и повернул налево – по дороге, ведущей к краю города. Двое полицейских зашагали к центру – им ещё нужно было написать отчёты и сдать дело. Рядом с цветочной лавкой Комин остановился. – Доброго утра, мисс Грей! – О'Доэрти кивнул сидевшей на крыльце серой кошке. Та отвлеклась от вылизывания мордочки, подняла голову и кивнула в ответ. Её взгляд скользнул в сторону Дугала. После чего кошка вернулась к утреннему туалету. Комин продолжил путь, спиной чувствуя удивлённый взгляд младшего напарника. Тому ещё многое предстояло узнать об этом городе, если он действительно хотел стать специалистом по чертовщине. – Это была мисс Грей, кошка и ассистент демонолога Кристофа МакШаэл, – пояснил Комин, когда Дугал догнал его. – Очень умная кошка. Её хозяин – хороший специалист и неплохо разбирается в демонах и ритуалах. Запомни его имя. Дугал кивнул, осознавая, как мало он, в сущности, знает о ночной жизни своего города. Теперь перед ним приоткрылась завеса, тот мир, что скрывался за ней, пугал его, но и бесконечно завораживал. Гийом поднялся по стёртым ступеням и закрыл за собой двери. Замки защёлкнулись за его спиной, упала тяжёлая щеколда. Тьма волновалась, обтекая его, цепляясь за полы плаща. Гийом повернул налево и зашёл в комнату, которую переделал под гардероб. Там он скинул всю одежду. Свет медиум не зажигал, в доме почти всегда было темно. Тьма пряталась в тенях, но и их отсутствие ей совсем не мешало. Гийом прошёл вглубь дома, чувствуя обнажённой кожей прохладу и сырость. Коридоры с портретами давно умерших людей, защитные и поддерживающие знаки на стенах – прямо по старым шёлковым обоям – пустые ниши и всегда запертые двери. В этой части дома никто, кроме него не бывал. Гийом вошёл в небольшую гостиную, уютную и жилую. Он взял с кресла толстый тёплый халат и укутался в него. Подошёл к каминной полке, нашарил спички. Огонь в камине разогнал сырость, осветил гостиную и породил тени. Гийом уселся на облезлую шкуру давно убитого огромного медведя и обхватил руками колени. Тело болело почти не переставая, нервы едва не лопались от напряжения. Гийом закрыл глаза, подставил лицо призрачному теплу камина. Он понимал, что скоро придётся вставать, готовить себе еду. Но сейчас хотелось только сидеть, расслабив измученное тело. Под руку что-то толкнулось. Гийом открыл глаза – рядом стояла глубокая миска с медовыми коврижками, принесёнными утром Комином. Они пахли просто умопомрачительно. Гийом улыбнулся, с трудом вспоминая, как это делается. Тени за его спиной сгустились, придвинулись. Тьма ластилась к его рукам, обнимала, успокаивая и обещая, что всё будет хорошо. Гийом позволил себе верить – пусть и ненадолго – всемогущей и безжалостной тьме, что стояла у него за спиной. До самой смерти.