"Не прии́дет к тебе́ зло́, и ра́на не прибли́жится телеси́ твоему́..."

...к огромному, просто вселенскому счастью, Славянушка моя выпорхнула проверить чулан и в этот самый момент зазвонил телефон. Перебивая сослуживца, я быстро сказал: -Здесь орудует маньяк Затем воровато оглянулся, прислушался. Прильнул к трубке. Услышал, что доведут до сведения и перезвонят. К приходу Слави уже выяснилось: все знают на что идут, рискуют осознанно. У кого семья и дети, тех попросту оставляем на перроне и одного человека сопровождающего, который и доведёт до их сведения, проконтролирует, чтобы не геройствовали и остались с семьями. Послышался стук в дверь. Я машинально поднялся и своей улыбнувшейся жене в фартучке тут же сказал: -Дорогая останься здесь - и, зная её натуру, договорил чтоб не было подозрений и причин к панике: -Чего-нибудь на стол гостям, ладно? Любимая улыбнулась, угукнула. Мы поцеловались с лаской и любовью на мгновение утонув в глазах друг-друга так, что хотелось от мира оторваться и ворваться в безгрешный бесконечный вакуум, где мы аки Адам и Ева до грехопадения, будем счастливы в вечном блаженстве... ...в общем, открыл я дверь. Стоял беззубый старик в помятой ушанке и ватнике, шмыгал красным носом. -Эта... С новосельем получай-ца! -Спасибо - поскольку данный субъект руку пожать не тянется, то и я не стану -Сергей, крёстный пропавшей Катеньки. -Трофим! - шамкая, произнёс дедок и протянул в саже какой-то замаранную, с мозолями, руку Я пожал её крепкую, деревенскую, что самое главное - трудовую. Дед договорил: -Тракторист я... Работ сезоннай, чой-то ве том году уж... Ой шо в городе-т творица... Работ нет, зимой-т всегда несезон нам трактористам, а ве том году уж... И в городе-т говорят работ нет... Всё к богатым... На участки... Но ий! - дед с огорчением махнул рукой и досадою звеня буквально созвучно моей душе, договорил: -Ийето ишщо кто попроворней... Молодые... Вырастили се на хлову.. - дед опять махнул рукой от досады и бегая глазами жадно, спросил: -Чойта Лилью Паллну-то... Поминайт? А то я кво не спросил... - дед улыбнулся виновато и разведя руками, с настойчивостью в старых глазах, договорил: -...ково не прошу на селе... Он Миколку-то, Лиль Паллну-то хоронийть-то пора б уж! На третий день хоронют! А то чой-то третий день уж сёдня, а не хоронют! Вы ладно хородские, а всё равно! Боха хневаете, за вас уж молимся - дед горячно посмотрел на небо, как будто Бог это географическая точка на карте и перекрестился: -Хоспди прости их грешных! Молодые-то оба, Хоспди помилуй! Ну, а потом без затей посмотрев нагло в глаза, сказал: -Ну шо, даай молодой, помянем покойную рабу Божию... Над ишчо на могилку успеть, земельки бросить, токмо перекрестивши и строхо три раза! Бох троицу любьт... А уж давай не отнекивайса! У нас так заведено испокон! Третий день шоб не хоронили! Гдей-то видано?! Не по-нашему, не по-православному! Дед шмыгнул носом и раззинув рот уставился на меня. Повисла тяжёлая пауза. -Ну самохонки хоть дай стаканчик! А то уж смотри не притесняй нашего брата-то... Бох-т не Яшка! Знает, кому тяжко! Выдохнув, я попросил подождать, затем закрыв дверь, сходил в погреб, где видел бутылку, откупорил её, прошёл мимо недоумевающей жены и, дав мужичку с куском чёрного, да луком, рюмашку спустя, сообщил: -Не будет поминок. Пока Катю не найду - не будет. Дед раззинул рот с редкими и то рыжими, зубами, схватившись за шапку, громко по-пьяному охнув и принявшись то себя, то меня крестить: -Хоссспади помилуй... Хоссспаде... Типун те! Потом, поскольку народ наш в вере-то как мы знаем крепок и силён был, дед поплевал через плечо постучал три раза по двери и, когда я повторил ему, что уж точно сейчас не время для этих сатанинских застолий на костях, убежал судорожно, вопя пьяно: -Хспади помилуй их нипутёвых, хрешных! Владиссславввна! С другой стороны послышался бойкий голосок загорелой крепкой полноватой, типичной "Матрёшки"-бабульки, эхом отдающий по деревне и оврагу: -Аюшки, Трофимшка?! -Хородский-то черти сотонинские, похоронить Паллну не дают! -Ооооой горе на нашу холову-то сыплют, паразиты! Щас я им... Ох-ох-охуевшие совсем со своих хородв понаехали... Ну я им... -Нинад! Владьславвна! Собирай народ! Позови! Созывай айда! Проклятой большевик уж не придёт, уж айда святу воду вынесем, окропим их, пускай сгорят черти инородские! -Басурмане! Тяжело вздохнув, я глядел на медленно падающий снег, уже очень сильно сдерживая разум в Священном Писании, потому что уж больно казалось легко вот так вот, под мракобесием большинства, пойти машинально чтоб не обидеть, извиниться и мол, айдате устроим ваши поминки. Придут всей деревней. Сначала пить будут, трещать как на вокзале, а потом и песни петь, да плясать и будет робко плясать огонёк свечи, рядом с фото погибшей и копейками на тарелочке близ неё. Ну и конечно! Стакан с водой или водкой с ложкой внутри! Мёртвому же на том свете понимаешь, пить надо - там лето в раю наверно, жарко пить охота! Тяжело вздохнув, я опустил веки, ощущая как "народ наш русский-то православный, в вере-то силён!" как заверяли белые перешедшие на службу католику Гитлеру. Вот тебе и "силён"...