***
У Бомгю и Ёнджуна всё время происходили маленькие стычки. Они ссорились по пустякам, как сиблинги или близкие друзья. Но они никогда не были серьезными и не затягивались надолго. Их ссора в зале для практик даже не была такой уж серьезной. Рационально Бомгю понимал это. Это такая ссора, которую обычно улаживают за несколько часов, максимум за день, если действительно нужно время остыть. Они знали, как общаться друг с другом, поэтому садились и обсуждали ситуацию. Либо приходили к негласному соглашению жить дальше, обычно это сопровождалось выполнением друг за другом дел по дому, или делали одолжения, когда возможно. Бомгю никогда не беспокоился о подобном с Ёнджуном. Сейчас, однако, их отношения зашли в тупик. За два дня они почти не разговаривали друг с другом, и это начинало вызывать нестерпимое опасение. Бомгю не из тех, кто позволял напряжению возрастать, но он не знал, как поступить в этой ситуации. Не раскрывая своей силы. Они не избегали друг друга — по крайней мере, насколько мог судить Бомгю. Они по-прежнему общались, но все было поверхностно, и они никогда не говорили ни о чем, кроме работы. Хуже всего было то, что, по мнению Бомгю, один разговор не сможет решить эту проблему. В чертах лица Ёнджуна чувствовалось глубокое изнеможение, и Бомгю не ведал, чем оно вызвано. И до тех пор казалось глупым предстать перед ним, поскольку его участие могло только усугубить ситуацию. Тем не менее Бомгю знал, что всё должно произойти в ближайшее время. Мысль об этом вызывала тревогу, которая не позволяла думать ни о чем другом. Он уже терял сон из-за чтения мыслей. Казалось, он проводил пол ночи, ворочаясь и ворочаясь, пока усталость не брала верх и он отрубался. Это крайне фрустрировало. По приказу Субина Бомгю сразу же лег спать, как только они вернулись в общежитие, но наступало раннее утро, а сон всё не шёл. Он провёл больше времени, пялясь в темный потолок, полный нервной энергии, чем в дрёме. Было уже около двух часов ночи, так что делать с этой энергией было нечего. В отчаянии Бомгю сполз с кровати, надеясь, что смена местоположения приблизит его к облегчению. Учитывая их ужасный и непостоянный график сна, Бомгю не стоило удивляться, когда он обнаружил одного из мемберов. Бомгю сначала не заметил Кая. Только когда он налил себе стакан воды и снова проходил мимо гостиной, то увидел его, свернувшегося калачиком на диване под двумя пледами Тэхёна. Он играл в портативку, хотя его взгляд был несколько расфокусирован. — Кай-я, — позвал Бомгю, и Кай чуть не подпрыгнул. — Что ты здесь делаешь? — Не мог заснуть, — ответил он. — Я был тут с Субином. Он сидел со мной, но уснул, и я помог ему лечь в постель. А потом я вернулся сюда, потому что все ещё не мог заснуть и не хотел беспокоить Тэхёна. Бомгю кивнул, но Кай, видимо, этого не заметил. Горела одна крошечная лампа, и свет от нее распространялся не очень далеко. Экран Nintendo Switch Кая светил ярче. — Понятно. — А ты? — спросил Кай, отложив игру. — Не мог уснуть. Какое-то время никто из них ничего не говорил. Затем Кай похлопал по месту рядом с собой, и Бомгю сел на диван рядом с ним. — Субин убьет нас, если узнает, что мы оба здесь, — сказал Бомгю. — Он все время ворчит, чтобы я больше спал. — Возможно, — согласился Кай. — Но мы иногда сидим вместе, когда кто-то из нас не может заснуть. Иногда лучше попытаться все обсудить. Мы ведь все равно не заснем. Так что лучше уж повеселиться. Именно так происходит большинство их разговоров? Посреди ночи, когда нет опасности, что другие услышат? Кай выскальзывал из постели, чтобы не потревожить Тэхёна, встречался с Субином здесь или в его комнате, говорил о жизни и обо всем, что не нельзя упомянуть, когда взойдёт солнце… Имеет смысл. В этом есть и что-то романтическое. Может быть, именно так они и полюбили друг друга, утешая, когда никто другой не мог этого сделать. Нестандартная история о запретной любви. Кай вел себя как обычно, но Бомгю пришло в голову, что, возможно, есть и другая причина, по которой Кай все еще бодрствует и неспокоен в это время ночи, не считая позднего сеанса видеоигр с Субином. Кай смотрел на него пристально, словно ожидая, что Бомгю что-то скажет. Он опустил взгляд. — Итак, ты… — Да. Субин мне все рассказал, — прошептал Кай. — Мне жаль, что тебе пришлось узнать вот так. И за то, что пришлось хранить секрет. Это эгоистично. И рискованно. Жаль, что мы не нашли способа рассказать тебе раньше. Мы просто… Он опустил голову. — Я хотел, чтобы это длилось дольше. Я беспокоился о том, что может случиться, если все узнают. Мне казалось, что мы контролируем ситуацию, когда всё остается в секрете. Но я знаю, что это не так, тем не менее. Кай, который любил Субин так сильно, что был готов рискнуть всем, и Бомгю, который не представлял, что делать с этой информацией. Они проводили вместе каждый день, обменивались секретами, которыми не делились ни с кем другим, и все же это был их самый откровенный разговор за последние месяцы. Годы, возможно. Бомгю знал, что Кай доверяет ему нечто несомненно ценное. Но Субин не рассказал тебе всего, хмуро подумал Бомгю. И я тоже не могу. Единственное, что он решил — это рассказать остальным о способности, когда они будут все вместе, на случай, если все пойдет не так. Но даже в этом случае он хотел им доверять. Доверял ли Кай ему в ответ? — Все в порядке. Теперь я знаю, — прошептал Бомгю в ответ. — Но как долго… если я не догадался бы, когда ты собирался рассказать нам? Кай пожевал нижнюю губу. — Я уже давно обсуждал это с Субином. Это он хотел повременить и убедил меня. Но мне было так же страшно, как и ему. Я ненавидел оба варианта, поэтому согласился бы на любой из них, который он бы предложил. Казалось, он с трудом подбирает слова. Бомгю молчал. — Я хотел уберечь его, больше всего на свете… Но это был не самый лучший способ, и я не смог придумать ничего лучше. — С нами он в безопасности, — убедил Бомгю. — Вот почему я жалею, что вы не рассказали нам. Мы бы помогли сохранить тайну. — Не хотели вас обременять… — пробормотал Кай. — Не знаю, как тебе удавалось скрывать это так долго, — сказал Бомгю. — Полтора года… — Вообще-то, год и восемь месяцев, — поправил Кай. — Наша годовщина в июле. Значит, они начали встречаться в июле две тысячи двадцать второго года, во время тура по США. Когда они нашли время? Бомгю часто болел, и Субин взял на себя заботу о нем. Почти все их время уходило на подготовку к концертам, выступления или съемки промо. Мемберы овладели искусством максимально использовать свое свободное время, но это было одно из самых напряженных времен в году. — Ого. — Знаю, — сказал Кай. — А потом ты узнал, когда мы вернулись из Японии, когда у нас было свободное время… Короткая, неловкая пауза. Кай покачал головой. — Это было очень тяжело, — продолжил он. — Я имею в виду, скрывать было несложно. Иногда мы ходим на свидания, но мы не делаем ничего такого, что помогло бы догадаться, что мы вместе, когда мы вне дома. А дома… мы не хотели, чтобы вы чувствовали себя неловко. Так что самым сложным было найти время друг для друга, но это не как отношения с обычными людьми. У нас одинаковые ограничения. Вот почему это работает. — Мне не было бы неудобно, — возразил Бомгю. Скорее он невероятно бы ревновал, но справился бы с этим. Ему важнее видеть, как его друзья радуются жизни, пусть даже и без него. — Но ты счастлив? Впервые за этот вечер Кай улыбнулся. — Да. Действительно счастлив. Он отличный парень. Раньше мне никто не был интересен, потому что я знал, что у меня ничего не получится. Но я так счастлив с ним. Конечно, Субин отличный парень. Каждый раз, когда Бомгю оказывался под его опекой в прошлом, он чувствовал себя в безопасности и довольным, и несомненно любимым, даже несмотря на то, что на людях Субин был немногословен. Временами он бывал очень вспыльчивым, но всегда поддерживал и оставался осмотрительным. — Иногда я думаю, как бы все сложилось, если бы мы встретились в другом месте, — сказал Кай. — Но это не плохой исход. Я знаю, как трудно встречаться с такими людьми, как мы. И… я еще молод. Просто так получилось, что все сложилось, — он пожал плечами. — Впрочем, ты и сам знаешь. — Я? — Отношения с айдолами. Бомгю хотел рассмеяться. — Я слышал, как другие люди говорят об этом, но на самом деле я не встречался с тех пор, как мы дебютировали. Он никогда не встречался. В этом не было ничего такого, чего стоило бы стесняться, но иногда он всё же стеснялся. Признаваться в этом Каю не хотелось, но Кай был одним из самых открытых людей, которых знал Бомгю. На это были десятки причин. Нехватка времени, отсутствие интереса к кому-либо достижимому, беспокойство по поводу того, что его поймают… Впрочем, Каю не нужно было знать ничего из этого. — О, — сказал Кай. — Да, я не думаю, что и Субин встречался. В двадцать первом году между Бомгю и Субин состоялся разговор на эту тему. Субин был гораздо большим интровертом, чем Бомгю, чем старший сердечно гордился, хотя иногда сожалел о том, что почти не ходит на встречи даже со своими друзьями. С тех пор Субин уклонялся от разговоров на эту тему, но Бомгю полагал, что это связано с личным дискомфортом. А не с тем, что тому было что скрывать. — Ты счастливчик, — сказал Бомгю. — А может, Субину повезло, что он тебя покорил. Кай рассмеялся. — Нет, я был просто сражен наповал. У меня не было ни единого шанса, когда он попытался попросить меня о свидании. Я был таким неловким. — Держу пари, он был еще более неловок, — сказал Бомгю. — Конечно. Он был милым, — он подпер подбородок рукой. — Мы расскажем остальным через несколько дней. Я волнуюсь. Думаю, Тэхён обидится, что я не поговорил с ним об этом. Мы же всё друг другу рассказываем. — Он никогда не мог долго злиться на тебя. Ты же его лучший друг. — Он может подумать, что я не хочу быть его лучшим другом, если скрываю от него что-то подобное… — Он поймет, почему ты так поступил. К тому же, я думаю, ты сможешь загладить свою вину, если будешь достаточно сплетничать. Кай хмыкнул в знак согласия, но при этом глубо нахмурился. — А Ёнджун–хён… — Я не знаю, — признался Бомгю. Как он мог догадаться, что творится в голове у Ёнджуна? Ёнджун тоже был романтиком, всегда такой уравновешенный и готовый выслушать чужое мнение. Но он также был самым страстным и амбициозным человеком из всех, кого знал Бомгю, наряду с Тэхёном, и понимал, когда необходимо идти на жертвы. — Думаю, он больше расстроится из-за Субина, потому что он наш лидер, но мы одинаково виноваты, — сказал Кай. Он нервно теребил рукав рубашки. — Кстати, о Ёнджуне, что у вас двоих происходит? Смена темы была настолько неожиданной, что Бомгю едва успел возмутиться. — Эм… Я не знаю. — Ты с ним вообще не разговаривал после той тренировки? — Мы разговаривали, но… не об этом. — Может, вам стоит поговорить об этом? — осторожно предложил Кай. — Я даже не знаю, что произошло. — Он был расстроен тем, что я все время путаю эту часть хореографии, — сказал Бомгю. Он сглотнул комок в горле. — Я ничего не мог с этим поделать. Но мне казалось, что меня обвиняют. — Понятно… Но обвинять — это на него не похоже, — сказал Кай. — Он знает, как это тяжело. Согласился бы Кай, если бы знал правду? Без полного контекста всё выглядело так, будто Бомгю ни с того ни с сего напал на Ёнджуна. — Ты знаешь, как это бывает после долгого дня, — сказал Бомгю, не в силах сдержать эмоций. — Он устал от общения со мной. Я бы предпочел, чтобы он сказал мне об этом, а не пытался скрыть. — Знание о том, что он расстроен, не помогло бы тебе, — заметил Кай. Он прав. Бомгю полностью сдался после ссоры. Он бы поступил также, вне зависимости от вмешательства Субина. — Я не хочу, чтобы он лгал о своих чувствах, — упрямился Бомгю. — Если он меня ненавидит, пусть лучше скажет, что ненавидит. — Ёнджун не ненавидит тебя, — сказал Кай, и Бомгю охватил стыд. Это было жестокое обвинение. — Я знаю, что тебе нужно услышать это от него, но обещаю. Ему было больно. И он растерялся. — Я не знаю, понравится ли ему эта конфронтация. Он был таким отстраненным… — Поверь мне. Это именно то, чего он хочет. Пригласи его завтра на обед, — сказал Кай. — Его отстраненность — это не личное. У него в последнее время были трудные времена, знаешь? — Правда? Для Бомгю это стало новостью. Насколько он мог судить, Ёнджун вел себя как обычно: остроумный, внимательный, иногда вспыльчивый. Он не умел скрывать свои эмоции в присутствии других мемберов. Бомгю должен был заметить. — Я… Почему я не заметил? Бомгю так увлекся чтением мыслей, что совсем забыл о мемберах. Но если Кай и заметил конфликт Ёнджуна, то, скорее всего, он начался ещё до дня рождения Бомгю. Где же он пропадал? — Потому что тебе тоже нелегко, — сказал Кай. — Кстати… тебе не обязательно говорить со мной об этом. Но я здесь. Если захочешь. Ни в коем случае, подумал Бомгю. Ужасный момент, чтобы признаться Каю. Посреди ночи, без Субина, без плана… но ведь Кай доверил ему подробности отношений, о которых Бомгю не имел права знать. Если тот мог беззаветно доверять ему свои самые сокровенные тайны, то почему Бомгю не мог сделать то же самое? Ужаснется ли Кай? А может, он посчитает это крутым? Бомгю никак не мог предугадать его реакцию, но ему казалось, что из всех остальных макнэ, скорее всего, отнесется к этому спокойно. И доказать ему это будет несложно. Лично Бомгю скорее предпочел бы раскрыть подробности тайных отношений, а не фантастические способности. Он не мог сравнивать. И самое главное — неважно, насколько он доверял Каю. Он не мог торопиться. — Думаю… у меня все хорошо. Но спасибо тебе, Кай-я, — сказал Бомгю. Во рту у него стало сухо и неприятно. Он все еще чувствовал себя ужасно нечестным. — Рад слышать, что тебе лучше, — и на этот раз улыбка далась ему легко. Даже в тусклом освещении Бомгю нашёл её очаровательной. — Тогда тебе пора спать. — Только если ты ляжешь спать. Кай закатил глаза. — Спокойной ночи, хён. Бомгю встал, в его груди расцвело новое тепло. Но тут Кай протянул руки для объятий и выжидающе посмотрел на Бомгю. Того охватила паника. Что он мог сделать? Притвориться, что не замечает? Он не мог прямо отказать Каю. Тогда бы тот выяснил, что что-то не так. Бомгю пообещал не трогать других мемберов, но Субин посоветовал ему не врать много… В конце концов, Бомгю сдался. Ему не помешали бы объятия. Он наклонился, чтобы обнять Кая, и тот обхватил его за плечи, издав тихий, довольный вздох. Бомгю скрипнул зубами. …с Ёнджун–хёном всё должно быть в порядке. Может, мне стоит его проведать? — Спокойной ночи, — сказал Бомгю, и поток мыслей Кая немного утих. Мозг Бомгю мог воспринимать за раз не слишком много. Но этого было недостаточно, и вскоре Бомгю снова был перегружен. Вообще-то, обед — не самая лучшая идея. Завтра у него свидание. Но ведь свидание будет ночью, верно? Обед не помешает… Должно быть, это кто-то особенный, раз он так нервничает. Или… опасный. Он боялся, что его не поймут, что это должно быть свидание, так что, возможно, он нервничает, потому что не знает, будет ли это свидание… Бомгю быстро покинул объятия, выпрямился и отошел от Кая как можно быстрее, но чтобы это не выглядело подозрительно. — Увидимся завтра, — пискнул он. Я определенно не должен был этого слышать. Может быть, это было не так инкриминируемо, как тайные отношения, но это явно должно было остаться тайной. — Завтра уже наступило, — со вздохом сказал Кай. — Приятных снов, хён. Бомгю повернулся в сторону своей комнаты. Если только его сила не исчезнет, он неизбежно продолжит подслушивать очень личные мысли, либо взволнованные размышления, либо безобидные, но ценные секреты. Он не мог паниковать каждый раз. «Ёнджун на свидании?», размышлял Бомгю. Так вот почему он так волновался? Свидание? Возможно, Ёнджун уникален в своей храбрости: он продолжал ходить на свидания, несмотря на то, что для него работа была на первом месте. Однако он никогда не рассказывал об этом другим мемберам. Он всегда смущался, когда они задавали вопросы, как правило, после того, как случайно узнавали об этом. Ёнджун часто ходил на встречи с друзьями, и никто из мемберов не задавал вопросов о них, поэтому было практически невозможно догадаться, когда он идет на свидание вместо этого. В своё время Бомгю завидовал умению Ёнджуна находить общий язык с людьми, но старшему пришлось преодолеть собственную застенчивость, чтобы достичь этого. Он также научился рисковать. Может быть, свидание и было причиной стресса Ёнджуна, а может быть, это счастливое воспоминание придаст ему сил. В любом случае, Бомгю это не касалось. В глубине души Бомгю поселилось чувство ужаса. Ему поплохело от одной мысли о том, что он может использовать информацию, полученную из разума мемберов, в своих целях… но это была не новая информация. Ёнджун был понятливым, и, если отбросить личные обиды, вызывающим доверие. — Думаю, Ёнджун–хён спокойно отнесётся к… этому, — сказал Бомгю. Он не уточнил, к чему. — Надеюсь, — едва слышно прошептал Кай. Если бы только Бомгю мог снова обнять его.***
Мемберы дорожили своими выходными. Иногда, когда приближался дедлайн и они боялись задержки, то оставались в компании в надежде обогнать график. Еще до дебюта Бомгю почти не брал выходных, надеясь догнать других стажеров и доказать, что на него стоит обратить внимание. Потом это вошло в привычку. Теперь в этом не было необходимости. Они по-прежнему много работали, но стали профессионалами. Бомгю уже не требовалось столько времени, чтобы выучить танец. Его вокал улучшался. Репетиции до сих пор изнуряли, но он знал, чего ожидать. Если Бомгю решал пропустить выходной, у него были на то веские причины. Сегодня был не такой день, но Бомгю всё же предстояло выполнить не менее важное задание, от которого зависел успех их команды. Решимость Бомгю достигла пика, но все же ему потребовалось целое утро разгуливания по общежитию и подбадриваний себя, чтобы отправиться на поиски Ёнджуна. Он точно знал, что в тот день тот не выходил из общежития — только Субин и Тэхён. Кай сидел в своей комнате, а значит, ничто не помешает им поговорить. В какой-то момент его всё же посетила неуверенность, когда Бомгю покинул общежитие, чтобы взять еду на вынос, и рискнул тем самым быть замеченным, нежели чем портить сюрприз заказом доставки, но ему хотелось быть уверенным. ❮ Милашка Макнэ Хюнин Понедельник, 18 Марта, 2024<Хэй. Ёнджун ещё дома?
11:43
Конечно! Удачи ｡ﾟ+. (･∀･)ﾟ+.ﾟ 12:12прекрати
12:12
Но ты меня любишь! Дай знать, как прошло ♡ ♡ ♡ 12:12 Это было крайне смущающе — меньше всего Бомгю хотелось заставлять кого-то из мемберов становиться посредником, — но Кай не выглядел таким уж расстроенным. Мысль о том, что придется отчитываться перед ним, также смущала, ведь Бомгю хотел забыть о случившемся, но, вероятно, он обязан младшему за его терпеливость. Когда Бомгю вернулся в общежитие, дверь Ёнджуна оказалась открыта. Значит, он не возражал против визита гостей, верно? Бомгю постарался принять нейтральное выражение лица и зашел внутрь, держа в руках пакет с едой. — Принес тебе кое-что. Ёнджун лежал в кровати и смотрел что-то на телефоне. На нем была красивая рубашка, которую Бомгю никогда раньше не видел. Он не мог не вспомнить свидание, о котором подслушал в мыслях Кая, но Ёнджун всегда хорошо одевался, так что это ничего не значило. Он выглядел уютно и довольным, хотя его глаза слегка расширились при виде Бомгю. — О! Ты… — Ты ведь еще не ел? — спросил Бомгю. Ёнджун опустил телефон на грудь. — Нет, я поздно встал. — Тогда можно я поем с тобой? Бомгю наполовину ожидал, что тот откажется. Ёнджун часто был занят, и было достаточно сложно строить совместные планы, даже когда они в хороших отношениях. Но хён сел, и Бомгю выбежал из комнаты, чтобы расставить тарелки. Через мгновение Ёнджун появился рядом и, взглянув на Бомгю, сел напротив него. Младший задался вопросом, было ли это так же мучительно неловко для Ёнджуна, как и для него. Скорее всего, нет. Только Бомгю знал, в чем дело. — Я не был уверен, что ты будешь дома, поэтому… я взял не так много, — пробормотал Бомгю, открывая крышку контейнера. Если бы он проявил амбициозность, то приготовил бы сам. Редко кому из них удавалось отведать домашней еды. Но Бомгю — не Тэхён, и существовал большой риск, что он скорее сожжет их кухню, чем приготовит что-то вкусное. К тому же это было бы слишком унизительно. Он хотел быть непринужденным, а Ёнджун очень сентиментальный. А может, это был такой проступок, который заслуживал серьезных извинений? Он ведь вторгся в мысли Ёнджуна. — Не стоило, — сказал Ёнджун. — Но спасибо тебе, Бомгю. Простая похвала, но от неё на сердце у Бомгю стало легче, чем последние несколько дней. — Наверное, мне стоит предложить что-нибудь Каю. Он ведь рядом, верно? Когда я заказывал, я больше думал о том, что нравится тебе, но он съест почти все, так что… — Он, наверное, спит, — Ёнджун вздохнул. — Лучше бы и я спал. В выходные дни большинство мемберов обычно спали до полудня, даже ранние пташки. Бывали и исключения, поэтому Бомгю не удивило, что Ёнджун встал так рано. Но в том, как он это сказал, было что-то такое, что заставило Бомгю задуматься, а не было ли тут чего-то большего. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он. Кай сказал, что с Ёнджуном что-то происходит. Это могло быть и нечто физическое. Но если бы это было так, то Ёнджун, скорее всего, сейчас был бы у врача, а не делил еду с Бомгю. — Просто мышцы болят, — сказал Ёнджун. Он уставился на свою тарелку так, словно еда нанесла ему личное оскорбление. У Бомгю пересохло во рту. Он облизнул губы, пытаясь не сорваться и не начать извиняться. По правде говоря, он был удивлен тем, что Ёнджун еще не высказался. Старший не из тех, кто позволяет мелким разногласиям долго не разрешаться. Бомгю не мог упустить такую возможность. — Я… я не должен был срываться на тебе в тот день, — произнёс Бомгю. — Ты ничего не сделал. Ты ведь пытался помочь. Просто мне показалось, что ты злишься на меня. И было больно, потому что я делал всё возможное, чтобы исправить ситуацию. Но ты даже не выразил, что злишься, так что… это было несправедливо. Я бы, наверное, тоже был раздражён. Ёнджун на мгновение замолчал. Но его глаза встретились с глазами Бомгю, изучая выражение лица и обдумывая его слова. — Если у тебя есть подобные опасения, я хочу, чтобы ты мог прийти ко мне. Это не проблема, просто… Он снова вздохнул, потирая затылок. — Ты как будто обвиняешь меня во всех этих вещах, которые я никогда не скажу. Например, я могу сказать, что часть танца была не очень хорошей. Но я никогда не скажу, что ты недостаточно хорош. Я так о тебе не думаю, и это в любом случае не поможет тебе совершенствоваться. — Это было несправедливо, — тихо сказал Бомгю. Он должен был дать Ёнджуну шанс, если хотел что-то изменить, хотя это было не совсем верно, что Ёнджун никогда не думал о нем ничего грубого. И Бомгю раньше думал много ужасных вещей, но ни одна из них не отражала его истинных чувств, большинство из них были непроизвольными. Он не мог предъявлять к Ёнджуну нечеловеческие требования. — Не совсем, — ответил Ёнджун. Сердце Бомгю сжалось. — Мы постоянно критикуем друг друга, — сказал он. — Я просто был… чувствительным. Но сейчас я уже с этим смирился. Они могли жестоко критиковать друг друга, потому что мемберы верили, что говорят это только из лучших побуждений. Ёнджун никогда не грубил, но иногда он давал Бомгю советы, которые преследовали того несколько дней. Раньше это никогда не вызывало проблем, кроме уязвленного самолюбия. В данном случае все должно было быть иначе. — Вот почему я был удивлен. Но если кто-то из нас будет слишком строг, ты должен дать нам знать. Мне нравится, что ты чувствительный человек, — сказал Ёнджун. — Не слишком чувствительный ведь. Это моя слабость. — Пока ты адаптируешься, ты сможешь улучшиться. А пока можешь положиться на нас, — сказал Ёнджун. Бомгю улыбнулся. — Я купил тебе обед не для того, чтобы ты меня подбадривал. Дай мне закончить извиняться. — Думаю, ты уже все сказал, но можешь еще поизвиняться. — Ладно. Прости, что сказал, будто ты притворяешься, что тебе не все равно. Я знаю, что тебе не все равно. Я не знаю всего, что творится у тебя в голове– — Я пошутил, Бомгю-я. Я понял. Спасибо, что извинился, и прости, что не попытался выяснить, что на самом деле тебя беспокоит. А теперь ешь. Бомгю спрятал улыбку за ладонью. Как и просили, он переключил свое внимание на еду. Если бы он не умирал от голода, вызванного тем, что утром не смог как следует позавтракать, то обед прошел бы в более светской обстановке. Большую часть трапезы они провели в молчании, — что было гораздо менее неловко, чем раньше, — поэтому и закончили быстро. — Посуда на мне, — сказал Бомгю. Словно с его груди свалился огромный груз. Он не мог сдержать улыбки, почти порывистой. Он продолжал заботиться о Ёнджуне — чтобы убедиться, что старший осознаёт, что его любят. — Тебе нужно отдохнуть. Я обо всем позабочусь. — Ты уверен? — спросил Ёнджун. Он тоже выглядел счастливым. Вдруг трудно стало вспомнить, почему Бомгю нервничал, разговаривая с ним. — Я не против. Тем более ты заплатил. Бомгю взял тарелку Ёнджуна, предварительно ополоснул её, а затем потянулся за средством для посуды. — Я пытаюсь тебя побаловать. Это то, что ты заслуживаешь, верно? Так что не беспокойся об этом. О, и удачи тебе с сегодняш… Черт. Улыбка Ёнджуна мгновенно исчезла, но все остальное словно двигалось в замедленной съемке. Бомгю захотелось заползти в нору и никогда оттуда не вылезать. Если у Бомгю и был какой-то шанс ускользнуть незамеченным, то он был разрушен тем ужасом, который, должно быть, увидел Ёнджун на его лице. — О чем ты говоришь? — спросил Ёнджун. — Ам… Я слышал, как Тэхён сказал, что он думает, что ты собираешься пойти в компанию сегодня вечером для записи… или что-то в этом роде, — сказал Бомгю. Глупый, глупый Бомгю. Такая очевидная отговорка. — Или что ты пишешь… э–э… сольную песню? Недавно ты упоминал о кавере?.. — Я не говорил с Тэхёном о записи в последнее время. Ёнджун мог бы соврать, сказав, что идет на работу, а Бомгю — притвориться, что ничего не знает. Ему хотелось закричать. Я дал тебе выход. Пожалуйста, хён. — Он просто думал, что ты будешь работать. На самом деле он не знал, так ли это. Прости, я… — Я этого не помню, — сказал Ёнджун. Его взгляд был ледяным, в глазах горела едва скрываемая ярость. Или… страх? — Единственный человек, с которым я говорил о сегодняшнем вечере… Ёнджун бросил взгляд в сторону комнаты Кая. Сердце Бомгю подскочило к горлу. — Кай не виноват, — сказал Бомгю. — Я обещаю, как бы там ни было… — Тогда объясни мне. — Я подслушал ваш разговор, — сказал Бомгю. Ужасное, половинчатое оправдание, но это была его лучшая отмазка. Ему нужно было что-то придумать. — Я, эм, не хотел подслушивать. Это вышло случайно, клянусь. — Что с тобой происходит? — спросил Ёнджун. — Мы с Каем разговаривали в компании после твоего ухода. Я видел, как ты уходил. Я бы не стал говорить о таком, если бы думал, что кто-то может подслушивать. — Он мне не сказал. Я подслушал у него, но он никому не говорил. Это все, что я могу сказать. — Как же? Это невозможно. — Хён, поверь мне. Ты же знаешь, он бы так с тобой не поступил. — Ты не должен лгать, чтобы защитить Кая. — Это не ложь, — внезапно он перестал заботиться о сохранении собственного секрета. Он не мог позволить Каю взять на себя вину. — Я могу объяснить тебе, но Субин… — При чем тут Субин? — потребовал Ёнджун. — Неужели Кай рассказал и ему? Ёнджун — талантливый актер. Люди, не знавшие его достаточно, не могли догадаться, о чём он думает, если только он сам этого не хотел. Но Бомгю знал его лучше, чем кто-либо другой. Ёнджун не мог от него скрыться. Кай догадывался, что это свидание с кем-то очень важным для Ёнджуна — помимо возможных последствий свидания, у Ёнджуна была еще одна причина нервничать. И меньше всего ему нужно было беспокоиться о том, что мемберы будут строить догадки за его спиной. — Ничего! Я– Я даже не знаю– Это не то, чем кажется. Это сложно, — Бомгю заикался. — Будет лучше, если мы объясним всем вместе. Ёнджун покачал головой, явно раздосадованный. Он уже не надеялся добиться от Бомгю внятного ответа. Он достал из кармана телефон, и Бомгю наблюдал, как тот набирает номер Субина. Тот почти сразу же взял трубку. — Субин-а, — резко сказал Ёнджун, не обращая внимания на подобающее приветствие, — что происходит между тобой и Бомгю? Повисла долгая пауза. Бомгю представил, что Субин, должно быть, в панике. — Хорошо, но когда я спросил его об этом, он упомянул твоё имя. Значит, ты тоже замешан. Расскажи мне об этом. Пауза стала короче. Бомгю прошиб холодный пот. — …не по телефону. Серьёзно? …как далеко ты сейчас? — Ёнджун вздохнул. — Хорошо. У нас будет встреча. Хорошо? Через минуту он завершил разговор. Бомгю прижался к раковине. — У тебя ведь есть хорошее объяснение этому? — спросил Ёнджун. В его голосе чувствовалось поражение. Бомгю только и смог, что кивнуть.