Подмена

Ангелина, как только открыла глаза и перевела взгляд с потолка на телефон, поняла, что сегодняшний день нужно будет просто пережить. И если ночью еще можно было успокаивать себя словами «подумаю завтра», сегодня не было никакого смысла игнорировать неизбежное. Да и не в привычках у Ангелины Богуславской было зарываться от проблем головой в песок. С ощущением приближения неминуемого она механически чистила зубы, стояла в душе, готовила завтрак для младших, их же будила и косилась волей-неволей на телефон. Возможно, какая-то родительница отправила сообщение в уже созданный школьный чат. «Худшее из зол, — предупреждала Марина, — родительский комитет. Сожрут с потрохами и не подавятся, сестренка! Это примерно как мой Эльсен, которому вдруг стало нечем заняться, а властолюбивость и нелегкий характер куда-то выплескивать нужно…» Слова дребезжали в голове, как звон будильника. Но телефон можно было отключить, метнуть в стену или выкинуть в окно, да что угодно, до чего только дойдет фантазия, а с собой ничего не поделаешь. «Это же отлично, Ани! — Радовалась Василина. — Отвлечешься, развеешься… только не слушай никого, хорошо? Сейчас некоторые мамы, представляешь, рассказывают учителям, как им учить. Как будто лучше знают…» Всё. Довольно. Никаких мыслей, никаких тревог и переживаний. Пусть родители говорят ей что угодно. Она поступит так, как сочтет нужным. И все же вплоть до минуты, когда они с сестрами встали из-за стола, от вибрации телефона любой из них Ангелина неприметно вздрагивала. — У тебя всего девятнадцать учеников, Ани, это не так много, если обратиться к статистике Иоаннесбурга по количеству детей в классе… — вещала Алина по дороге к заднему двору школу, попутно проверяя содержимое рюкзака. — Бывает, что и по сорок человек сидят. Но от этого, конечно, смысла мало, индивидуальный подход близок к нулю, усвоение материала хромает… А где Каролина? Ангелина очнулась, огляделась. — Убежала уже к подругам. А ты чего не идешь? — Ани, — обиделась Алина. — Я тебе надоела, да? — Конечно нет, — спокойно возразила она и через силу улыбнулась Алине. — Все хорошо. Думала, тебе неловко будет идти в сопровождении старшей сестры. — Да ну… Во-первых, почти нет никого. Во-вторых, никто не спросит, какое им дело? А даже если так, скажу, как есть. Что такого в том, что ты устроилась на работу? Разве это смешно? То, как Алина яро защищала Ангелину, краснея и запинаясь, забавно выдавало волнение младшей Богуславской, словно она уже думала об этом, и не один раз. Но Ангелине все равно была приятна забота. Она постепенно растапливала зудящую тревогу в груди, и руки уже не тянулась что-то сжать, будь то подол легкого платья или сумку через плечо. Сегодня ей предстояло познакомиться с преподавательским составом, детьми и их родителями, как новому классному руководителю. Провести первый урок, встретиться с родкомом, обрисовать будущие цели и задачи, опасения, выстроить тактику действий, анализируя уровень ее класса, отметить способных и тех, кого нужно подтягивать… Юридическое образование ей очень поможет, как ни странно. Кто бы мог подумать… Спортивную площадку, на которой проводилась линейка, этим летом застелили модульной плиткой, хотя раньше сестры постоянно жаловались на песок, забивающийся в кроссовки. Поле было разлиновано, с двух концов смотрели друг на друга новые футбольные ворота с раздувающимися от ветра сетками. Человек в спортивной форме, по-видимому, учитель физкультуры, стягивал гелиевые шарики и привязывал к забору. Ангелине хмыкнула: у кого-то сегодня в расписании стоит его урок или физрук одевается так даже в праздничный день, чтобы не рушился образ? Не успела Ани обернуться, как к ним с сестрой подбежал запыхывшийся парень в черной футболке, прилегающей к телу так плотно, словно она была меньше на пару размеров; катастрофически рваные джинсы — казалось, не дань моде, а разорванные зверьми — и очки в толстой квадратной оправе, как из старых фильмов, даже повеселили ее, что, впрочем, не отразилось на лице. «Информатик», — предположила Ангелина. Парень согнулся, упер ладони в колени и тяжело задышал, пытаясь связать хоть слово. Его пышные кудрявые волосы соломенного цвета упали на лоб и подпрыгивали в такт дыханию. — Я это… Поздороваться… Поздравить с… — он вдруг засмеялся, выпрямился и протянул Ангелине руку. Видя, что она не собирается жать ее, медленно опустил и прочистил горло. Алина тихо хихикнула. — Ну, с новосельем! Это же, — он махнул на здание школы, — второй дом ваш теперь. Я слышал, вы еще класс взяли… отчаянная, да? Алина не сдержалась, фыркнула от смеха в кулак и быстренько улизнула, чтобы не рассмеяться перед парнем в голос. Ангелина осталась невозмутима. — Ваше им… — Геннадий, — выпалил он, перебив Ани. Ссутулился под ее строгим взглядом и почесал затылок виновато. — Аркадич. Можно просто Геныч! Ну, меня так мужская часть педсостава называет. Ангелина на мгновение прикрыла глаза, с трудом разбивая сбивчивую речь Геннадия. В голове всплыла мысль, что он обжег небо и теперь разговаривает с трудом. — Какая связь между мной и мужским преподавательским составом? — Ангелина с удивлением отметила, что начала теряться перед бесхитростным и доброжелательным напором этого молодого человека. — Ангелина Викторовна. — Эээ, ну… да никакого, собственно… — он снова почесал затылок. — В общем, встретимся скоро в учительской, коллега! И вы поаккуратнее с мамашами, лады? Они… пффф… — Геннадий выставил большой и указательный пальцы и сделал вид, что простреливает себе висок. Ангелина не улыбнулась. Парень обернулся, очень неубедительно сделал вид, что вспомнил нечто крайне важное, потыкал пальцем в том направлении и улыбнулся, мол, понимаете, занятой мы народ, учителя. Ани кивнула. — Было приятно познакомиться, Геннадий. — Ага, и мне, Ангелина Викторовна! Увидимся, да? Вы заходите! Я приношу печенье каждый понедельник! Шоколадное. Ангелина вежливо поблагодарила его, но у нее и в мыслях не было устраивать чаепития со странноватым парнем. Она надеялась, что он не станет слишком назойливым, но под ее взглядом «Геныч» тушевался так быстро, что Ани могла не сильно переживать по этому поводу. Дальше все шло своим чередом: она ближе знакомилась с коллегами, собирающимися в кучу, ходила за забытыми табличками, здоровалась с потихоньку подтягивающимися детьми. От предпраздничной суматохи на душе становилось спокойнее, да и сестры перетягивали внимание, проходя время от времени рядом и улыбаясь ей. Все правильно, так, как она и хотела. Быть ближе к ним, заодно и самой заняться делом. Директор, мужчина лет шестидесяти, тепло поздоровался и пожелал хорошего дня. Она расслабилась, чаще улыбалась и рассматривала цветы в руках детей, которые ей предстояло разбирать дома. Мысли об этом подномали настроение. В течение часа поле было окружено людьми, и физрук начинал раздавать шарики первоклассникам. Класс Ангелины был почти в сборе, и, по словам родительниц, подтянуться должны были только Катя, Костя и Марк. — Вы бы сразу заметили, будь здесь Марк… и его папа, — хихикнула одна из женщин, перебросившая рюкзак сына через плечо и зачем-то придерживающая его за локоть. — Очень, очень красивый мужчина. Только женат. — Да, очень жаль, — поддакнул кто-то. — Да вы видели его только раз, и то с натяжкой! — фыркнула приземистая девушка с полным раскрасневшимся лицом и маленькими глазами за стеклами очков. — Придет его брат — не отличите. — Почему бы я сразу заметила мальчика? — проигнорировав слова об отце, поинтересовалась Ани. — Так он же гроза класса, Ангелина Викторовна. Не хулиган, но проблемный. На месте не может усидеть… — …Скачет постоянно, точно, и на все имеет свое мнение. — Очень своевольный. — Я бы сказала, избалованный. — Но учиться неплохо, надо признать. Но! Но ведь с грамматикой проблемы, и пишет криво… Не представляете, как криво! Ангелина нахмурилась. Она не успела заметить, как родительницы заговорили все разом, так еще и открыто обсуждая чьего-то сына. При его одноклассниках, возможно, друзьях. Ани хотела поскорее оборвать их, но необходимость отпала — включили микрофон с колонками, и из них выстрелил высокий пронзительный звук. Взгляды обратились к директору, стоящему, словно вратарь, напротив ворот. Он улыбнулся неловко, пожал плечами и постучал пальцами по микрофону. Начал говорить спокойно и тихо, почти с придыханием, обращая на себя внимание даже тех, кто слышал это уже по одиннадцатому кругу. — Дорогие наши люди… уже совсем взрослые и еще совсем маленькие. Уже почти полностью за себя отвечающие и те, кто не может без маминой помощи выбрать одежду… Взрослые ослы и малявки, приветствую всех. У Ани завибрировал телефон, она достала его из сумки и быстро разблокировала. Писала Алина в семейный чат. «Я сейчас провалюсь сквозь землю! Кто автор текста?» «Что там? Чудеса комедийного жанра?» — тут же ответила Марина. «Это издевательство над людьми. Он назвал нас ослами…» «А что, правда глаза колет?))» «Марин!» Ангелина не удержалась от улыбки и отключила телефон. Директор, тем временем, остановиться уже не мог: вскидывал руки, подавался вперед, качал головой и искусно интонировал. При этом смысл слов ускользал с каждой минутой, как бы она ни пыталась вслушиваться. Ее дети тоже быстро потеряли интерес и переговаривались друг с другом. Только мальчик маленького роста — ниже даже миниатюрных девочек — в смешных круглых очках стоял и грустил, не поднимая головы и не интересуясь происходящим. Ани поискала родителей рядом и не нашла. Не мог же он прийти один… Она хотела тронуть его за плечо и обратиться, но мальчик вдруг повернул голову, привстал на носках и подался вперед, вываливаясь из нестройного ряда. Потом протянул руку и пронзительно закричал, насколько хватило воздуха: — Мааааарк! Мааарк, я здеееесь! Ани дернула его обратно, шикнула и удивленно посмотрела вперед, быстро распознав предполагаемого Марка. На трибунах позади футбольных ворот, от столба до столба которых до сих пор рассекал директор с микрофоном, стоял красноволосый мальчик и размахивал руками, очевидно подражая мужчине. Он ходил вдоль скамейки, широко открывал рот, потрясал пальцем в воздухе, и над его передразниваниями многие уже открыто смеялись. Красные волосы, заплетенные в хвост, смешно топорщились в разные стороны. Вряд ли это представление заметил бы директор, не подойди к нему высокая женщина в строгом платье и не шепни что-то на ухо. Молчание наступило резко, словно перекрыли трубу. Даже хихикать перестали, только глазели в предвкушении узнать, что будет дальше. Мужчина кивнул рассеянно. Медленно обернулся. Его восклик «опять ты, невыносимый мальчишка!!!» заглушил рокочущий смех, неожиданно донесшийся над головой, и Ангелина обернулась. Она даже не сразу смогла сфокусировать на нем взгляд: ей пришлось резко вздернуть подбородок, чтобы смотреть в глаза, а не на широкую грудь. Мужчина был огромным и одним лишь ростом выделялся из толпы, если закрыть глаза на красные волосы и необычную внешность. Ангелина не любила себе врать — первое, что пришло ей в голову при виде его, было «красивый». Она выдохнула чуть слышно. — Вы отец Марка? Мужчина загораживал собой солнце, и волосы под прямыми лучами походили на разгорающееся пламя, колыхаемое ветром. Стоит немного приблизиться — дыхнет жаром, а то и ошпарит. Ангелина непонимающе нахмурилась. Раньше за ней не водилось поэтизировать первых встречных. Впрочем, человека напротив ничуть не смутил ее взгляд. Он улыбнулся располагающе, склонил голову набок, и Ани в глаза сразу же ударило солнце. Она не зажмурилась. — Не ругайте его, — несмотря на то, что директор возобновил речь и продолжил с еще большим воодушевлением, отец Марка не повышал голос, и Ангелине приходилось прислушиваться. — Он очень соскучился по кроту. — Степану Валерьевичу, — строго поправила Ангелина, с холодным упреком глядя на мужчину. — А вы поддерживаете неуважение к старшим? Он расслабленно повел плечами. Прищурился. — Я поддерживаю его воодушевление. Хорошо, когда ребенок с радостью посещает школу. — Даже если заряд радости он получает посредством дебоша. Он рассмеялся низко, приглушенно. Ани поскорее отвернулась, стараясь не переводить взгляд на букет красных роз в руке у мужчины. «Это цветы для меня» — подумала она вдруг. Стало не по себе. В том, чтобы принимать букеты от детей, не было ничего удивительного: всего лишь старинная традиция, проявление уважения. Внутри ничего, кроме умеренной радости, не откликалось от ряда мальчиков и девочек, держащих в руках букеты разной пышности. Но мысль, что она могла бы получить цветы от мужчины, выбила ее из колеи, пусть и не было в этом ничего шокирующего. Просто этого быть не могло, вот и все. Подбежал Марк, ничуть не запыхавшийся, но растрепанный и с рубашкой, выбившейся из брюк. Кивнув и звонко поздоровавшись с ней, он сразу заговорил со звавшим его мальчиком. Тот кивнул, распаленный собственной вспышкой и радостью встречи. Протянул руку для рукопожатия, тут же одернул ее, шмыгнул носом виновато. Марк хмыкнул и легко ухватил его ладонь, сдавил в своей сильнее, чем нужно было, и хохотнул над ойкнувшим другом. — Ну-ну, Ники, не подавай виду, что тебе больно! А мне можешь так стиснуть, чтоб кости хрустнули? Ник мотнул головой. — Я слабый. — Кто сказал?! — Физрук, — гнусаво признался мальчик. — И папа. — Глупости, — отмахнулся Марк. — Физрук ничего не понимает, а папа шутит. Ангелина украдкой улыбнулась, но удержалась, не оглянулась на отца Марка. В голове у мальчика даже и мысли не было, что чей-то отец может обозвать сына «слабым», и ее это порадовало. Щуплый Ник рядом с подтянутым Марком, выше него как минимум на голову, смотрелись забавно. Различия прослеживались даже в манере держаться: Марк стоял расслабленно, с прямой спиной, не пытался никуда деть руки и открыто смотрел на одноклассников, громогласно здороваясь. Ник же явно старался занимать в пространстве как можно меньше места. Руки либо сцеплял перед собой, постоянно пытаясь щелкнуть один палец о другой, либо украдкой обнимал себя под грудью. Сутулился. В глаза не смотрел. — Я даже подтягиваться не умею. Ни разу. И отжиматься… — продолжил жаловаться Ник, поправляя лямки рюкзака и переминаясь с ноги на ногу. — Научу, — махнул рукой Марк с таким уверенным видом, словно был спортивным тренером со стажем. — Смотри, барабанщицы. Что, правда каждый год стучат? — Да, — тихо отозвался он. — Стучат. С первого класса. Ты не помнишь? А, тебя же еще не было… Прости. — Последняя фраза, произнесенная шепотом, была почти неразличима за синхронным стуком палочек, но Марк услышал и посмотрел другу в глаза. Перевел взгляд на его руки, не занятые букетом, — Ангелина и не заметила, что у мальчиков нет цветов, — и, недолго думая, подбежал к отцу, схватился за крафтовую обертку, потянул на себя и вытянул три бутона. Улыбнулся ему лукаво, как чертенок, обернулся и вручил другу. Ничего не сказал. Даже не спросил. Ани сама не заметила, как перевела пораженный взгляд с детей на красноволосого мужчину. Он смотрел, все также склонив голову, и улыбался кончиками губ. *** Для третьеклассников вводный урок уже не проводили и требовали от учительского состава с первого же дня приступать к предметам по расписанию, но для класса Ангелины сделали исключение, чтобы они спокойнее восприняли смену преподавателя. К тому же, это была возможность для родителей ближе познакомиться с новым классным руководителем, за которым раньше они могли наблюдать разве что в социальных сетях. С детьми не возникло почти никаких проблем, кроме обрушившегося на Ангелину шквала вопросов: где прошлая учительница, вернется ли она, будет ли сегодня домашнее задание, сколько уроков. Они не были зажаты, и, хоть и выкрикивали с места, Ани не могла не радовать их активность: с открытыми детьми легче устанавливать связь. Единственное, что ее сбивал с толку тот самый мальчик, Марк, показавший себя во всей красе на линейке. Оказалось, что у грозы началки был хорошо подвешен язык на комплименты. Когда все сложили букеты на стол, воздвигнув неплохих размеров баррикаду, Марк подождал, пока они рассядутся, и только тогда с ленивым видом поднялся и прошествовал к ней. — Дорогая новая учительница, этот прекрасный букет роз я купил для вас. Поставьте его в лучшую вазу и вспоминайте обо мне при любой свободной минуте! Поднялся гомон: одни хохотали, другие восклицали возмущенно, но Марк стоял как ни в чем не бывало, только поглядывал с самодовольной улыбкой на Ника, наблюдающего за ним с интересом. Для того, чтобы опешить, у Ани был просто не тот характер. Иначе она бы обязательно это сделала. Вместо этого кивнула, поблагодарила мальчика и попросила его сесть на место. Спорить он не стал. Пусть это и обнадеживало, но сомнений, что с ним ей скучать не придется, не возникало. Сорок минут пролетели быстро, Ангелина обрадовала детей отсутствием других уроков на сегодня и отпустила их. На очереди стояла задача более страшная. Она взяла в руки цветы, лежащие ближе всего к ней, — конечно, розы галантного Марка, — и с наслаждением вдохнула их запах. Медленно выдохнула. Перед глазами встал мужчина, чьи волосы, спадающие прядями ниже ключиц, почти сливались с розами. Сразу же вспыли его зеленые сощуренные глаза, полуулыбка — Ангелина словно мысленно рассматривала фотографию на телефоне и расширяла ее двумя пальцами в попытке разглядеть получше. А на Алинином новом телефоне так вообще была функция живого изображения, где долгим нажатием на экран можно было воспроизвести видео, длящееся около пяти секунд. Ангелина представила мужчину в движении, то, как он склоняет голову и его взгляд становится заинтересованнее. Она мотнула головой, отгоняя неведомым образом взявшиеся мысли, и поспешно встала с места. Взять себя в руки. Забыть об этом. Думать о другом. В класс начали потихоньку заходить родители, заранее предупрежденные об импровизационном классном часе, здоровались с ней, она отвечала, раздавая скупые улыбки. Конечно, Ангелина была готова, что он войдет. Под руку он держал черноволосую женщину, статную, красивую, под стать ему. И к этому, конечно, она тоже была готова. — Светлана Ивановна, — располагающе улыбнулась женщина и кивнула ей, подходя ближе. — Мама Марка. А это… — Она сделала небольшую паузу, ее губы чуть заметно дернулись, но тут же снова расплылись в улыбке, только, как показалось Ангелине, уже в неловкой, — муж. — Четери, — представился мужчина. Раскатистая «р» прозвучала ударами гонга. — Очень рад, что мы наконец познакомились. Мы со Светланой переживали. Дети могут болезненно воспринять смену учителя, особенно в начальной школе… Но, как я вижу, беспокойства были напрасными. Нам крайне повезло с вами. Ангелина смотрела на Четери — глаза в глаза. Казалось, если она отведет взгляд, то покажет свою слабость. Станет похожа на смущенную старшеклассницу, поддавшуюся чарам человека, который откровенно добивается этого. Быть такого не может. Жена. Ребенок. Голос с придыханием. Скользящий, сканирующий взгляд. Прищур. Наклон головы. Улыбка. — Садитесь, — ровно, почти безэмоционально подала голос Ангелина. — Это ненадолго. Обсудим организационные моменты и разойдемся. Закрывая за родителями дверь, Ангелина думала только о том, как восстановить дыхание.