Командиры снега

      Прошло две недели. Луна Влюблённых вступила в свои права, когда в ночь между днём Зайца и Пескаря в дверь Фафхрда постучали. — Кого там принесло в такой час? — проворчал он, поднимаясь с постели.       На пороге стоял Серый Мышелов. Его лицо было под цвет прозвищу. Одной рукой он зажимал бок, и ткань под пальцами оказалась окрашена кровью. — Малой! Да ты ранен!       Фафхрд подхватил его и пронёс в комнату. — Я не знал, куда ещё пойти, — извиняясь, прохрипел Мышелов. — Кто тебя так отделал? — Гильдия Воров. Сказали, что прирежут, если посмею попрошайничать на улицах. — А ты попрошайничал? — спросил Фафхрд.       Мышелов закашлялся. — Конечно, нет. Но разве им объяснишь?       Фафхрд осмотрел рану. Оказалось лучше, чем он опасался, но Мышелов успел потерять много крови. Он промыл порез и зашил его тонкими стежками. — Тебе лучше пока полежать.       Мышелов хмыкнул. — Что ты мычишь? Обопрись на мою руку.       Фафхрд аккуратно уложил его в постель, накрыл тёплым одеялом. — Вот так, оставайся пока у меня, — сказал он.       Только тогда Фафхрд обратил внимание на меч и кинжал, которые Мышелов принёс с собой. Он вытер клинки от крови и сложил у стены рядом с собственным мечом, Серым Прутиком. — Так ты фехутешь? Недурно, недурно. — Я… убил двоих… остальные убежали, но они успели задеть меня… — пробормотал Мышелов. — Грозный горностай, — улыбнулся ему Фафхрд. Мышелов в его кровати, в ворохе подушек и покрывал, выглядел слишком уютно, до странности привычно, несмотря на то что это была всего вторая его ночёвка. Фафхрду хотелось потрепать его по щеке, как ребёнка, но он вспомнил слова Аликс и сдержал свой порыв. — Спи, — сказал Фафхрд, но Мышелов ничего не ответил — он и правда уже спал.       Три следующих дня Серый Мышелов оставался у Фафхрда. Его рана заживала, пребывание в тепле и под крышей явно шло ему на пользу. Чтобы немного развлечь гостя, Фафхрд рассказал ему историю своего путешествия из Мёрзлого Стана в Ланкмар. — И вот так я очутился здесь! — рассмеялся он. — Теперь твоя очередь. Расскажи о себе. Давай, не стесняйся!       Мышелов грустно улыбнулся, пожал плечами. — Нечего особо рассказывать. Родителей своих я не знаю, вырос в Ланкмаре. Мой патрон сделал из меня игрушку для похоти и смерти, но когда он переступил черту — я прикончил его и сбежал с первым человеком, который отнёсся ко мне не как к вещи. Главас Ро учил меня чародейству, но лорд той местности, где мы жили, не терпел никакой магии в своих владениях. Моего учителя убили.       Мышелов замолк, вытянул перед собой правую руку и принялся её разглядывать. — Я отомстил, но у всего есть цена. Я не справился с чёрной магией, — он сглотнул, словно сдерживая слёзы, — и моя возлюбленная погибла. Мне было всё равно, куда идти, и я вернулся в Ланкмар.       Он закрыл лицо ладонями и надолго замолчал. Фафхрд уже хотел было спросить, всё ли в порядке, когда Мышелов вновь посмотрел на него и сказал: — Я вернулся и поклялся больше никогда не причинять никому вреда.       Его голос звучал глухо, но убеждённо, глаза горели. — И куда это тебя привело? — спросил Фафхрд. — Ты умираешь от голода и от холода на улице, потому что не хочешь постоять за себя! Если ты начнёшь бороться, это не сделает тебя похожим на тех, кто разрушил твою жизнь!       Мышелов покачал головой. — Значит, туда мне и дорога. — Знаешь, что говорят в моих краях? Сдаться — хуже, чем умереть.       Он протянул Мышелову чашку гаве. — В детстве отец рассказывал мне историю о командирах снега. Некогда на земле царила вечная зима. Всюду возвышались сугробы, лёд толстым панцирем укрывал реки и озёра, и в таких суровых краях выживали лишь те, кто отрастил достаточно толстую шкуру или густой мех. Но однажды с самого юга Невона налетел шквал и разогнал облака. Тридцать дней солнце опаляло землю, и мало-помалу снег растаял. Зазеленела трава, звери и птицы выбрались из своих укрытий. Но зима не хотела сдаваться без боя. Командиры снега спустили с небес свою бесчисленную армию, миллионы и мириады солдат шли в атаку. Поначалу солдаты гибли, но их было так много, что лето сдалось. Снежное покрывало вновь укутало землю. Однако спустя полгода солнце возвратилось и отвоевало землю себе. Стало даже жарче, чем прежде. Но командиры снега не сдавались. С тех пор они год за годом сражаются за этот мир, несмотря на то что их дело обречено на провал. Какие-то территории они завоевали, и те навсегда останутся под их властью, какие-то — удерживают лишь до весны, а потом опять отступают. Отец говорил мне, что нужно быть командиром снега: не опускать руки, даже если битва кажется безнадёжной.       Мышелов промолчал. — Борись за себя, малой. Даже если проиграешь — ты умрёшь, сражаясь, как это пристало мужчине. — Я не хочу быть как… он, — пробормотал Мышелов.       Фафхрд не был уверен, кого тот имел в виду — Моккера или лорда, убившего Главаса Ро, но горячо возразил: — Таким ты точно не станешь!       Мышелова хотелось обнять — до того потерянным он выглядел, но Фафхрд вспомнил, как болезненно Серый относится к прикосновениям. — Самозащита не превратит тебя в монстра.       Мышелов неуверенно кивнул. Фафхрд забрал у него пустую чашку, расстелил постель и задул свечу. — Спокойной ночи, горностай. — Спокойной ночи… Фафхрд.

***

      Прошло ещё три дня. Мышелов снял швы с раны, но всё ещё не чувствовал себя полностью здоровым. Фафхрд надолго уходил, оставляя его в одиночестве. Мышелов раздумывал над его словами о командирах снега и ломал голову над тем, как ему отблагодарить Фафхрда, раз уж тот отверг близость. Воспоминания об этом вызывали непривычное чувство — сожаление, грусть, ревность? Сложно было дать ему какое-то одно название.       Однажды, когда северянин снова где-то пропадал, Мышелов услышал тихую возню возле дверей. Вооружившись мечом, он встал напротив входа, готовый поразить любого, кто посмеет проникнуть в дом его благодетеля. — Фаф, если ты думаешь, что можешь закрыться от меня, то я тебя огорчу… Ой!       Взломщиком оказалась миниатюрная брюнетка. Мышелов приставил лезвие меча к её горлу: — Кто ты и что здесь забыла? — Это я должна спрашивать, кто ты и что здесь забыл! — возмутилась она. — Может быть, но есть одна маленькая деталь, — Мышелов невзначай коснулся лезвием незащищённой шеи. — Пожалуй, ты прав. Меня зовут Аликс, я друг Фафхрда. — Друзья не вламываются в дома своих друзей! — Но я взломщица. Это именно то, что я делаю. И к тому же я давно не видела Фафхрда и беспокоилась за него. — Нечего о нём беспокоиться, — пробурчал Мышелов, но меч всё-таки опустил.       Аликс отошла к противоположной стене и вытянула руки над головой. — Вот, видишь? У меня ничего нет. — Это неважно. Убирайся отсюда. — А не кажется ли тебе, мальчик-шлюха, что ты слишком много на себя берёшь?       Мышелов не нашёлся с ответом, но, видимо, Аликс в нём и не нуждалась. — Да, я знаю, кто ты. Фафхрд может помогать тебе, раз уж ему так угодно, но если ты влезешь к нему в кошелёк, штаны или сердце, — её голубые глаза яростно сверкнули, — будешь иметь дело со мной. И тогда я не стану миндальничать.       Она ещё раз обожгла Мышелова взглядом и гордо прошла мимо него за дверь. Мышелов сполз на пол и обнял колени руками. Верно, он злоупотребил добротой и благородством Фафхрда. Настала пора прощаться.       Вернувшись, Фафхрд обнаружил пустой дом. Дым от свечи ещё не рассеялся до конца, а Мышелова уже и след простыл. На этот раз он не взял даже тика, только одежду и тёплый плащ. Мокрый снег за окном замёл все следы. Фафхрд подошёл к окну и вгляделся в лабиринт ланкмарских улиц. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, малой.