Командиры снега

                                    От Вланы и Аликс не укрылось мрачное настроение Фафхрда. За столиком в «Золотой Миноге» они попытались его разговорить. — Малыш, ты сам не свой. Что случилось? — спросила Влана.       Фафхрд молча вздохнул. — Ну же, ты можешь нам рассказать! — воскликнула Аликс. — Помните того парнишку, которого я встретил на улице?       Подруги согласно закивали. — Он снова объявился. Приполз к моему порогу, истекая кровью, — Фафхрд отхлебнул вина. — А недавно опять пропал. Просто исчез, и я…       Не договорив, он махнул рукой и в один глоток опустошил свой кубок. — Возможно, — осторожно начала Аликс, — он сбежал из-за моих слов… — Ты видела его? — Фафхрд так резко наклонился к ней, что Аликс едва не опрокинула кувшин с вином. — Что ты ему сказала? — Ничего особенного. Предупредила, чтобы он не играл с тобой. Мой друг, ты слишком добр и мягок. — Но его рана!.. — Фафхрд, сын Нальгрона! — осадила его Влана.       Он и не заметил, как перешёл на крик. — Прости, Аликс. — Она права — твой приятель не ребёнок и не беспомощный калека. Он дитя Ланкмара, и должен суметь выжить на его улицах. — А если нет — туда и дорога, — ехидно заметила Аликс.       Влана шикнула на неё. — Что? Вы оба знаете, что я права. Выживает сильнейший.       И она налила себе ещё один кубок.       На исходе Снежной луны Фафхрд обнаружил на пороге своей комнаты плащ. К свёртку была приколота записка.       «Спасибо». — Не за что, малой, — пробормотал Фафхрд и спрятал записку за пазуху.

***

      Зима медленно, но неотвратимо отступала. Дни стали длиннее, зазеленели Топи за городской стеной. Командиры снега сдавали рубежи один за другим. Тёплым беззвёздным вечером Фафхрд выслеживал парочку адептов воровской Гильдии. Те успели наведаться в ювелирную лавку и возвращались в Дом Вора привычным путём, по Чистоганной улице.       Один из воров был долговязым и тощим, как кочерга, второй — толстым и круглым, как бочонок с пивом. Звали их Слевьяс и Фиссиф. — Будь я проклят, если сейчас здесь не слишком тихо — подозрительно тихо, я бы сказал! — пробормотал Фиссиф, толстяк с бегающим взглядом.       Слевьяс остановился и прошипел, склоняясь над своим спутником: — А ну заткнись, а не то я!..       Он похлопал по поясу, где висел нож с серебряной рукоятью — знак принадлежности к Цеху Воров.       Фиссиф открыл рот, словно хотел возразить, но затем передумал. Вместо этого он с удвоенным рвением начал озираться по сторонам и всматриваться в темноту под балконами и галереями.       Гаргулья на одной из крыш показалась ему какой-то… странной. Её точно не было, когда он в прошлый раз проходил по этой улице. Но Фиссиф не успел поделиться своими подозрениями со Слевьясом — гаргулья пошевелилась и спрыгнула прямо на него. Вор едва успел увернуться от удара по голове, но незнакомец ловко подставил ему подножку, и он повалился на мостовую.       Слевьяс обернулся на шум, и в тот же миг сильные пальцы сомкнулись на его горле, утягивая в глубокую нишу. Что-то тяжёлое обрушилось на затылок. Вор осел на землю, выронив нож.       Соперник Фиссифа тем временем также справился с ним, оглушив толстяка ударом в висок, и, насторожась, повернулся к неожиданному конкуренту.       Мгновение они напряженно разглядывали друг друга, как вдруг Фафхрд (именно он сразил Слевьяса) расхохотался. — Малой! Ты ли это?       Серый Мышелов сбросил капюшон и рассмеялся в ответ. — Вот так встреча! Похоже, нас привело сюда одно и то же? — Да, точнее и не скажешь! — согласился Фафхрд. — Разделим улов по-братски? — Лучше пополам, — усмехнулся Мышелов.       Фафхрд потянулся к кошельку на поясе Слевьяса. В это мгновение из переулка на него бросился мужчина в чёрном. Его лицо было замотано тканью — лишь глаза блестели в прорези повязки. Фафхрд никак не успел бы отразить его удар и невольно зажмурился, но в тишине сталь зазвенела о сталь. Серый Мышелов схлестнулся с напавшим на них наёмником, в котором Фафхрд признал члена Братства Душегубов. Впрочем, наблюдать за их боем было некогда — ещё два наёмника возникли точно из ниоткуда. Фафхрд, то атакуя, то уворачиваясь, стремительным вихрем вклинился между ними. Профессиональные убийцы оказались недостаточно проворны — один рухнул в пыль с перерезанным горлом, второй, лишившись меча, бросился наутёк, придерживая раненую руку. Фафхрд обернулся к Мышелову. Тот вытирал кровь с лезвия, стоя над поверженным врагом. Лужа бурой жидкости, в которой тот лежал, красноречиво обозначала исход поединка. — Два-ноль! — ухмыльнулся Фафхрд. — Стоит поторопиться, а не то третий вернётся с подмогой и попробует изменить счёт!       Они подхватили тугие кошельки воров и поспешили по улице Жёлтого Дьявола. Извилистая и запутанная дорога привела их к «Серебряному Угрю». По пути Фафхрд хорошенько рассмотрел Мышелова. Тот обзавёлся туникой и штанами из серого шёлка, плащом из тонкого шерстяного полотна и щегольскими сапожками такого же цвета. Круги под его глазами исчезли, щёки как будто округлились, а в глазах появился новый, самодовольный блеск. Похоже, его дела шли на лад. — Отпразднуем удачную охоту, малой? — предложил Фафхрд. — Спорим, тебе меня ни за что не перепить? — С чего это ты взял? — Мышелов широко и дерзко улыбнулся, глядя на Фафхрда с вызовом. — Или на слабо меня берёшь?       Фафхрд распахнул перед ним дверь таверны: — После вас, мой друг! — Ах, благодарю, благодарю!       Шутливо расшаркиваясь и уступая друг другу дорогу, приятели пробрались к свободному столику и заказали пару кувшинов вина. — Рад видеть тебя в добром здравии, — признался Фафхрд после первого глотка.       Мышелов хмыкнул. — Знаешь, я решил прислушаться к некоторым твоим словам.       Он отхлебнул из своего кубка. — К тому же, я перед тобой в долгу, а умирать, не отдав долг — недостойно мужчины. — Ну что ты, какой долг, — забормотал Фафхрд.       Чтобы унять дрожь в руках, он схватил кувшин и отпил прямо из горла добрую половину. — А вот и они, хвалёные варварские замашки, — усмехнулся Мышелов.       Фафхрд добродушно рассмеялся. — Стаканы здесь слишком уж маленькие.       Слово за слово, и они не заметили, как наступило утро. Когда Фафхрд, покачиваясь, встал из-за стола, Мышелов понял, что одного его сейчас никуда не отпустит. — Давай я тебя провожу, дружище, — предложил он, ныряя Фафхрду под мышку и подхватывая его бессильно обвисшую ручищу.       Кое-как они добрались до жилища Фафхрда. В комнате пахло воском, застарелым потом и чем-то травяным, терпким. — Ну, бывай, — сказал Мышелов, отпуская Фафхрда.       Тот пошатнулся, цепко схватил Мышелова за плечо и навис над ним, дыша парами сухого илхтмарского. — Эй, ты чего? — Д-да так… Ты не передумал насчёт, ну, знаешь… той благодарности?       Фафхрд наклонился ещё ниже, так, что их лбы почти соприкасались. — Вот это ты набрался! — фыркнул Мышелов. — А ещё говорил, что я тебя не перепью.       Вместо ответа Фафхрд впился в его губы — жадно, почти грубо. Длинные пальцы до боли сжали ключицу. Мышелов непроизвольно приоткрыл рот, и тут же в него властно и нетерпеливо толкнулся язык, скользнул и отпрянул, поддразнивая. Вторая рука Фафхрда поддерживала затылок Мышелова, нежно перебирая пряди волос. Мышелов потянулся навстречу поцелую, сомкнул руки на талии Фафхрда, коленом раздвинул его бёдра, вжался близко и тесно. Северянин едва не потерял равновесие. Сделав шаг назад, Фафхрд упёрся спиной в дверной косяк. Он наконец разорвал поцелуй и, тяжело дыша, ошалело смотрел на Мышелова. — Ты пьян, — спохватился Серый. — Не настолько, чтобы не осознавать, что я делаю, — возразил Фафхрд.       Он облизал покрасневшие, припухшие губы, и Мышелов немедленно захотел снова их поцеловать. Но этого делать было нельзя — он не мог совершить с Фафхрдом ничего такого, о чём тот пожалел бы на трезвую голову. Так что вместо поцелуя Мышелов протянул руку и заправил за ухо длинную рыжую прядь. Фафхрд перехватил его ладонь и прильнул к ней губами, не сводя взгляда с Мышелова, и от этого что-то в груди перевернулось. Мышелов обнял Фафхрда свободной рукой, прижался крепче, отогреваясь его теплом, чувствуя, как туман в голове понемногу рассеивается, а колени, наоборот, слабеют. — Кровать, — хрипло сказал Фафхрд, но ни один из них не двинулся с места.       Мышелов задрал подбородок, заглядывая Фафхрду в лицо. — Ты красивый, горностай, — краснея, сказал тот, снова наклонился к Мышелову и поцеловал в уголок рта.       Мышелов моргнул. Конечно, он знал, что умеет соблазнять — в конце концов, его этому учили. Но такое искреннее восхищение, да ещё и из уст того, кто сам… Он не захотел додумывать эту мысль до конца. Руки словно сами собой обвили шею Фафхрда. Мышелов притянул его к себе. Их губы снова встретились: глубоко, неторопливо, чувственно. Фафхрд опустил ладони на ягодицы Мышелова, уверенно и собственнически сжал, потом нащупал застёжки перевязей и отстегнул оружие. Мечи с грохотом упали им под ноги. — Кровать, — выдохнул Мышелов, неохотно прерывая поцелуй.       Не выпуская друг друга из объятий, они подошли к кровати. Плащ, подбитый мехом снежной змеи, соскользнул на пол, как и шерстяной плащ Мышелова. Фафхрд стянул сапоги и швырнул их к порогу, после чего рухнул на матрас, увлекая Мышелова за собой. — Погоди, погоди, — пробормотал Серый, торопливо скидывая сапожки и отбрасывая кинжал.       Затем он снял шёлковую тунику. Фафхрд посмотрел на него голодным и в то же время полным обожания взглядом. Мышелов ощутил почти забытое смущение. — Может, тоже разденешься? — Боюсь, самому мне никак не справится, — Фафхрд расплылся в самой похабной улыбке, какую Мышелов видел за всю жизнь. — Вот как, значит? — нарочито медленно протянул Мышелов, подполз к нему поближе и резко запустил руки под тунику, щекоча рёбра.       Фафхрд зашёлся в беззвучном смехе и запрокинул голову, подставляя шею, чем Мышелов и воспользовался, осыпав её поцелуями и лёгкими укусами. Раскрасневшийся, с горящими глазами и спутанными волосами, северянин показался ему таким красивым. Идеальным. Мышелов замер, не двигаясь. — Малой, ты в порядке? — Ага, — ответил он и вдавил Фафхрда в матрас, прижимаясь к нему всем телом.       Тяжёлая рука легла ему на лопатки, погладила. — Дикий, не привык к ласке, — прошептал Фафхрд. — Иди сюда, горностай.       Мышелов фыркнул. Руки под туникой зашевелились, но уже не для щекотки — он нашёл соски Фафхрда и слегка ущипнул, вызвав полувозмущённый-полувозбуждённый вздох. Фафхрд вдруг как-то поднырнул под него, перевернулся и оказался сверху, оседлав Мышелова, но не наваливаясь всем весом. — Горностай, сделай уже что-нибудь, — он качнул бёдрами, притираясь к паху, — с этим.       Мышелов потянулся к поясу его штанов, приспустив их ровно настолько, чтобы обнажить солидный, крепкий член с каплей предъэякулята на головке. Он смазал её ладонью по всей длине, плотно обхватил ствол одной рукой, а вторую направив к мошонке, мягко сжимая и поглаживая. Фафхрд слегка толкнулся в его руку и глухо простонал: — Ты — а-ах! — обещал кое-что другое! — Я слишком пьян, — признался Мышелов, — давай оставим ту благодарность на следующий раз. — Следующий раз? — переспросил Фафхрд, округлив глаза и губы.       Мышелов кивнул. Фафхрд вновь застонал, и от этого уже в штанах Мышелова стало нестерпимо тесно. Он расстегнул пояс, освобождая буквально ноющий от возбуждения член. Фафхрд разгадал его замысел, плюнул в ладонь и накрыл ею их обоих. Провёл вниз и вверх на пробу, медленно, потом побыстрее, добавил к движениям рук ритмичные толчки таза, потёрся о пах Мышелова, то прижимая его член к животу, то укрывая вместе со своим в коконе рук. Это было слишком хорошо. Или он просто соскучился по близости чужого тела? Твёрдое и мягкое, грубое и нежное смешалось воедино. Тёплые искры разбегались по руками и ногам, скользили вдоль позвоночника, вышибая из головы мысли.       Мышелов был раздет лишь наполовину, но чувствовал себя больше, чем просто обнажённым. В глазах Фафхрда отражался кто-то совсем ему незнакомый: разгорячённый, растрёпанный. Он зажмурился. Теперь он мог только выгибаться навстречу в предвкушении разрядки.       Фафхрд наклонился к нему, волосы щекотнули лицо, дыхание обожгло. — Ну же, горностай, — прошептал он, — давай!       Фафхрд провёл пальцем по чувствительной щели, и Мышелов не смог больше сдерживаться. Он задрожал и словно со стороны услышал собственный голос — стон, срывающийся на крик — когда тёплая сперма пролилась на живот.       Фафхрд выругался сквозь зубы. Мышелов открыл глаза — как раз вовремя, чтобы увидеть, как сквозь эти длинные и ловкие пальцы выстреливают жемчужно-белые капли, присоединяясь к влаге на его коже.       Фафхрд снял тунику, вытер руки и всё вокруг, а потом сбросил её с кровати. — Не уходи, горностай, — сонно прошептал он, обнимая Мышелова. — Обещаю, — ответил тот, устраиваясь поудобнее.       Но Фафхрд, кажется, его уже не услышал. Он спал и улыбался во сне — ясно и безмятежно. Мышелов зевнул, закрыл глаза и вскоре тоже уснул.