***
Я шёл по правую руку от Сукуны заканчивая процессию из шести служанок. Одна мысль терзала меня всю поездку до Императорского дворца и я решил ее озвучить до того как потеряю всякую власть диктовать условия. — Мне нужно, чтобы ты выполнил мою просьбу. — Неожиданно для себя сказал вслух. — Наверно, я тебя избаловал, раз ты начинаешь разговор с того, что нужно тебе. — Мужчина беззлобно улыбнулся и скрыл руку за воротом кимоно. — Говори. — Отпусти оставшихся четырех самураев изменив им лицо. — Они уже мертвы. — Он бесцветно скосил взгляд на меня. — Что ты имеешь в виду? — Напрягся я. — Они сказали, что либо я умру сам, либо умрут они, а до тех пор не перестанут следовать за мной. — Ты убил их. — Прошептал. Он не ответил. Из-за эмоций я едва обратил внимание на то, как рядом прошёл безымянный для меня шаман-аристократ. Его статный взгляд безразлично плыл по окружению, пока не остановился на мне. В этот момент мужчину словно перекосило, он напрягся, его ноздри широко раздулись. Когда я с опаской прошел слева от него, тот не сдержался и вцепился мне в руку. — Кто ты? — Едва ли не прокричал он. Я подавил удивление и надменно на него посмотрел, как обычно делали мужчины из Годжо. Внутреннее «Я» неловко прикрывало лицо от этой актёрской игры. — Самурай Ее Величества. Уберите. Свои. Руки. Сукуна с хитрой лыбой наблюдал за спектаклем. Сётоку-сама обернулась и прикрыла интерес веером. В таких случаях слуги должны разобраться сами, без госпожи. — Исикава-сама, вы наверно ошиблись. — Небрежно поклонившись, тягуче начал Рëмен. — Этот юноша впервые в Киото. Сэки Исикава — один из самым молодых генералов, первый руководитель особого подразделения шаманов охранявших Императора. Теперь ясно на кого направлена игра Сукуны, а самое главное — понятна моя роль в происходящем. Это легендарный шаман, в свои двадцать семь владевший уникальным навыком — он мог лишать проклятой техники. Лишать навсегда. Виляние хвостом перед Исикавой можно без прикрас считать самоубийством. — Как тебя зовут? — Всё ещё не расцепляя хватки потребовал мужчина. — Масуми. Масуми Яно. Отпустите меня. Вы переходите границы. — Ха, на самом деле это я их сейчас переходил так повышая тон на него. Мое сердцебиение слегка ускорилось от нервозности. — Не Годжо… — Отстраняясь растерянно произнёс мужчина. — Кем вы меня считали, пока я не назвался? — Пусть я и знал ответ, мне все равно хотелось его услышать. — Это не имеет значения. — Обрубил он. — Ваше Величество, — поклонился женщине, а та в ответ кивнула, — прошу прощения, что задержал Вас. Произошла ошибка, — и с ее позволения удалился прочь, резким движением расправляя низ одежд. — Ты смерти моей хочешь!? — гневным шёпотом спросил я у Короля проклятий, когда Исикава скрылся за поворотом. — Если бы хотел, ты не стоял здесь, — ответил Сукуна. Словно следуя самому отвратительному из сценариев Исикава шел туда же, куда и мы. Он был важным военным чиновником, но все же не имел отношения к Императорской семье. Однако Император не просто посадил его за один из столов — он посадил его на одном уровне с Императрицей и своими детьми от нее и главных наложниц. Мне все больше не нравилось происходящее. Я угрюмо сидел за госпожой рядом с Сукуной прокручивая в голове его недавние признание. Никогда нельзя забывать, что тот может убить меня в любой момент — ему все равно на чужую жизнь. Мысли вернулись в настоящее. Что если дело дойдет до драки с Исикавой? Победит мое «отражение» или его лишение техники? Пламя беспокойства разгорелось сильнее. Когда обман вскроется, то Сукуна точно не кинется меня спасать — я останусь один на один с безнадежностью. Вычислить личность человека, на которого тело сейчас так сильно похоже, не являлось сложным — я знал его еще до появления во дворце. Единственным шестиглазым с бесконечностью, который рождался за последний век был мой двоюродный брат Хатсуюки Годжо. На самом деле я являлся аномалией, которая не должна была даже появляться на свет, потому что в мире не могло существовать два обладателя шести глаз одновременно — способность и без того появлялась невероятно редко. Клан тщательно скрывал мое существование, практически не позволяя выходить за пределы поместья, укрепляя веру других шаманов в избранность Годжо. Я был бельмом на глазу у старших и по итогу, не желая того, приложил руку к смерти истинного шестиглазого. От кровавой мести меня сейчас отделяло лишь то, что Хоши Яно — девушка. Зря я представился фамилией отца. Когда дежурные фразы были сказаны, основные блюда съедены и выступления большинства служанок закончены Сётоку-сама обратилась к своему брату: — Этот танец подарок Императору. Я вышел смотря в пол. В руках у меня находилось по белому вееру, к каждому из которых была пришита полупрозрачная ткань с градиентом от белого до голубого и темно синего. Когда ткань шла по воздуху, казалось, словно я управлял магическим огнём. Отдаваясь этому безумному танцу до конца и порой вливая проклятую энергию, я специально решил встретиться взглядом с генералом, чтобы усилить реакцию. Казалось он не дышал. Смерть Хатсуюки до сих пор разрушала его изнутри, а я так издевательски расковырял старые раны, чтобы они начали гнить от попавшей инфекции. От самурая Ее Величества до шлюхи, как выяснилось, меня и правда отделял один шаг. Когда Сукуна говорил, что Император «любил юношей и сильных шаманов», он ни капли не шутил. Возрастной мужчина вцепился в меня всем своим естеством, даже отворачиваясь я ощущал его слизкое внимание. Безусловно подготовленный танец был красив, но не настолько чтобы раздевать глазами. Когда все закончилось, я попросил Сётоку-сама отпустить меня подышать. Примерно час мне удалось побродить по внешнему двору пока прислуга госпожи не попросила вернуться и зайти в ее личный зал для аудиенций. В нем ждал какой-то важный гость, но на вопрос «это генерал?» мне ответили, что нет. Перед тем как окончательно убить этот вечер я зашел к Сукуне. Шаман привычно разделся по пояс и занимался чтением, ничто в нем не выдавало готовность к действиям. Я словно ребенок попросил его пойти на встречу, умоляя не оставлять меня один на один с проблемой. Сейчас я почему-то очень боялся ошибиться, мне нужен был хоть кто-то рядом. Кем бы не являлся гость это явно очередной поклонник Годжо. Рëмен закатив глаза соблаговолил согласится. Мы медленно дошли до переговорной. Пришедшим неожиданно оказался дедушка. Сукуна оперся о дверной проём и скрестил руки с азартом ожидая развлечения. Старик слишком быстро среагировал на происходящее. Мне хотелось разбиться о камень. Я не знал, что ему говорить! Как оправдываться, чтобы закончить все гладко, если это вообще возможно.***
Мой окончательный разрыв отношений с Годжо произошел позапрошлой зимой, но до этого я на собственной шкуре ощущал их порицание в течении четырех лет за ту самую смерть. Даже от матери. Я убил долгожданного шестиглазого с бесконечностью в его девятнадцать лет. В тот день мы с Хатсуюки отделились от остальных на охоте. Я привычно следовал тенью за беловолосым, который подцепил след в лесу. В обед мы поссорились из-за внимания дедушки, но все равно продолжали работать сообщая. Проклятий оказалось много, по строению их можно было сравнить с роем пчел защищавших матку. Техник, которые мы использовали, оказалось недостаточно, чтобы убить их сразу — уничтоженные проклятия мгновенно плодились вновь. Я, как единственный из нас, кто мог раскрывать территорию, решил сделать это, но не заметил ребенка находившегося рядом. Хатсуюки подбежал, чтобы спасти его, но не успел и пострадал сам. В момент раскрытия территории Годжо слегка качнул головой и ему тут же с хрустом вывернуло шею. Его бившееся сердце и дышавшие легкие разорвали грудную клетку. Вывернулись конечности. Сломались кости. Когда закрылась территория было уже поздно, даже владей я в тот момент обратной техникой, эти раны, полученные меньше чем за секунду, невозможно ей восстановить. Моя территория многократно отражала каждое движение. Начиная большим, заканчивая меньшим. Если бы она была раскрыта дольше, то в теле Хатсуюки разорвало бы каждую частицу, не оставляя ничего. Я истошно кричал, неизвестно кого умоляя вернуть все назад. Так появилась Яшмовая ветвь. Проклятый предмет способный восстановить любые раны, даже вернуть тело из пепла. Но не воскресить.***
— Ты совсем страх потеряла, Хоши!? — С такого приветствия начал дедушка. — А это ещё кто!? Вышел вон отсюда. — Приказал он Сукуне. Тот в ответ приподнял брови и смерил его уничтожающим взглядом. — Это ты сейчас пойдёшь нахуй. Не испытывай моё терпение, старик. Поглазел на нее и проваливай. — Сукуна махнул рукой в сторону выхода. — Хоши! Кого ты сюда притащила? Этот разговор касается только меня и тебя. — Прекратите, дедушка. Я ничего не сделал. — Ничего не сделала? — Он ударил рукой по столу — я вздрогнул — в этот раз жертвой была мебель, а не я. — Ты вырядилась как шестиглазый Годжо с бесконечностью. Неужели того, что ты убила Хатсуюки было мало!? Фальшивка. Омерзительная фальшивка. Сукуна откинулся от дверного проёма и уже хотел продолжить ругаться, как я наконец ответил. Со всей злостью, что скопилась за всё моё существование. — Ты так на этом настаиваешь. — Я усмехнулся. — Но разве я хоть раз заявлял, что я Годжо. В Императорский дворец я зашёл как Масуми Яно. Я не имею никакого отношения к тебе и твоему клану. Неужели того показательного изгнания было мало!? Мне что глаза себе вырвать и кровью расписаться, что я не имею с вами ничего общего? Старик захотел ударить меня по лицу, но Сукуна с неожиданно появившимися когтями вцепился в его запястье и вывернул руку так, что она треснула, а кость вылезла из под кожи. Дедушка не издал ни звука, исцелился и оценивающе отошел назад. — Прекращай это представление, старик, иначе мне будет все равно на твой статус. — В глазах Короля проклятий блеснул недобрый огонь. Сейчас ему больше симпатизировало не защитить меня, а спровоцировать дедушку на драку и помериться силой. — Хватит! — Я обратился к Сукуне. — Никому из нас это не нужно. — Зря я только попросил его идти с собой. — Разве? — Он дурманяще улыбнулся. — Пожалуйста. — Я посерьезнел, его улыбка скисла. — Назови хоть одну весомую причину по которой я не должен убить его прямо сейчас. — Он вырастил меня. Пусть в конце мы и разошлись, но этот человек сделал меня тем, кто я есть. Сукуна поиграл жевалками и ничего не говоря вышел. Я осел на пол. На глазах начали проступать слезы. — Если хочешь убить меня, то убей. Я уже давно не понимаю зачем я существую. Возможно хоть так я искуплю свою вину и вы получите еще одного шестиглазого. — Не смотря обратился к дедушке. Мои руки успокаивающе обняли собственное тело. Я не справлялся. — Зачем ты претворился Хатсуюки? — Он ответил мне уничтожающим спокойствием. — Что бы… убежать. Так далеко насколько это возможно. Пожалуйста прости меня. — Я уйду. Но больше не появляйся у меня на глазах. Где-то я уже сегодня это слышал, отметил со злой усмешкой. Дедушка и правда ушел, оставляя меня в покое, но от этого было ни капли не легче. Лучше бы он убил меня. Лучше бы убил…***
Перед тем как пойти к Исикаве я выпил много вина, чтобы успокоится. Скоро должна наступить полночь. Я постучал в его покои. Он не сразу открыл незнакомцу и оценивающе прошел по мне своими лисьими глазами. — Что-то случилось Масуми? — Его длинные темные волосы сейчас были небрежно убраны назад, прядь слева спадала ему на лицо, я убрал ее за ухо и притянул его лицо к себе, чтобы поцеловать. Он не отстранился.