Я и забыла,
Что накрашены губы мои…
Чистый источник!
Тиё Фукуда
Пока мысли вырисовывали хоть какое-то правдоподобное полотно, я не заметила как нас успели рассадить за столами. На центральной платформе, украшенной экибанами с физалисами, расположились Король проклятий и сестра Императора. Мне досталось место очень близкое к ним. — Ты потерял еще одного самурая. Соболезную. — Она с печалью заметила как я слегка удивленно скосила взгляд в их сторону. — Этот юноша разве не знал? От сорока семи их осталось четверо. Внутри что-то рухнуло. Мужчины почти никак не отреагировали на слова женщины. Для них было долгом отдать жизнь за господина, и вот чем это обернулось. Наверное, они приняли присягу еще до того, как он стал Королём проклятий, но повернуть назад было невозможно — при любом исходе их ждал позор или смерть — оставалось только нести своё бремя до конца. Чтобы развеять обстановку, Сато положил мне в тарелку несколько аппетитных кусочков мяса. Нужно принести им свои извинения после ужина. Смерть их товарища на моих руках. За общей беспечностью во время поездки я так и не смогла понять сколько это значило. Думала, они обычные наёмники, которые хотели наживиться, но, как оказывается, им не по наслышке знакомо понятие чести. В душе всколыхнулось от того, во что их превратил Сукуна. Кем же ты был в прошлой жизни? Что сорок семь человек когда-то поклялись следовать за тобой. Сукуна упоминал, что жил при дворце. Так же, как сегодня выяснилось, он близко знаком с сестрой Императора и при этом они не похожи на любовников. Могли ли они быть друзьями? Но с чего им вообще заводить знакомство… В голове щелкнуло. Родственники. Я вспомнила. До Годжо доходили слухи, что к кому-то из Императорского дома применили Наказание забвением. Поскольку мы не жили близко ко двору и кто-либо из клана в целом редко его посещал, то знали лишь о нескольких основных наследниках. Дедушку интересовал сугубо мир шаманов и до дележки власти ему не было никакого дела. Поэтому о безграничности — о которой мне практически нет нужды знать, не обладая ей — я имела большее представление, чем о современных представителях аристократии. Я откинулась назад и тяжело вздохнула. Нет, в это вмешиваться я не собираюсь. Тень. Я просто тень. Уже ближе к ночи все пошли отдыхать. Встать раньше хозяйки являлось верхом неприличия, а обсудить с Сукуной она хотела многое. Мужчина безразлично выдерживал расспрос — он неестественно покладист сегодня. Поскольку в глазах хозяйки я неожиданно стала «мужчиной», то и жить должна была с остальными, однако двуликий методом витиеватых фраз добился того, чтобы я спала с ним в одной комнате. Перед разговором с самураями я помылась в источнике и скрутила шнуром мокрые волосы. Приносить извинения нужно в подобающем виде. Я постучалась о раму ширмы. — Заходи, Масуми. Я по шагам тебя слышу, — крикнул Кацу. Зашла. Все были в сборе, кроме монаха. Я попросила их выслушать меня. Села на колени, сложила руки и поклонилась. — Я приношу свои извинения за жизнь Харуто. Мне никогда не загладить вину за произошедшее. Мужчины замерли на своих местах. — Господин сказал, что он был убит собственной техникой. — Начал хриплым голосом Рю. — Ты защищалась. — В этом нет твоей вины. Мы знали на что шли, — продолжил Кацу. — Когда все изменилось, восемнадцать из нас отказались следовать за ним и совершили показательное самоубийство. Восемнадцать. Неужели это никак не вразумило Сукуну? — Скорее всего Харуто не хотел пропускать, чтобы господин не начал над тобой издеваться. — Скрестив руки добавил Моки. Чтобы защитить меня? То есть самураи все это время оставались с Королем проклятий только ради того, чтобы ограничить от него простых людей. Тогда все сходилось, все их поведение… . Захотелось взвыть от осознания, сколько мною проигнорировано. На душе скребло. Я не знала, что ответить. — Иди к себе и не думай слишком много. — Сато помог мне встать. — Мы сделали выбор. Спасибо за то, что пришла сказать это.***
Я добрела до просторной комнаты, которую нам с двуликим отдала хозяйка, иногда спотыкаясь о собственные мысли. Восемнадцать самоубийств. Меня тошнило происходящим. Только попробуйте сказать, что Сукуне тогда на это было всё равно. Пусть я и не имела склонности привязываться к людям, однако не могла себе представить ситуации, в которой бы допустила подобное с теми, кто поклялся следовать за мной. Я вышла из тени и посмотрела на Двуликого, он сидел перед дорогим столом с го, луна серебрила поднос с саке и чарками. Помещение, в котором мы находились, имело выход на источник и располагалось в отдалении от других людей. Если меня решат убить, то вряд ли кто-то услышит. — Я хочу с тобой сыграть. Планируя поскорее лечь спать я распустила волосы, сняла хаори, небрежно скинув его на пол, выправила и ослабила оставшееся черное кимоно так, что оно свободно висело на теле. — Снова. — Напряженно села напротив. В этот момент в комнату постучалась и зашла прислуга, она занесла пиалу с камушками шоколада. Сукуна разрешил девушке идти и жестом предложил мне попробовать, я не сдержалась и проглотила за раз несколько кусочков. Сладость слегка отдавала перцем и имела интересный вкус. — Если выиграешь, то выполню любое твоё желание, если нет — наоборот. Что-то новое. Пусть пару раз мне и удавалось его обыграть, но возможно он поддавался, готовясь к сегодняшнему. — Я не хочу играть на желание. Я хочу сыграть на правду. — Посмотрела ему в глаза. — Как пожелаешь. — Он улыбнулся. За время партии распущенные волосы почти высохли. Благодаря ночному свету, мне не нужна была повязка, глаза значительно меньше болели без ткани. Я неожиданно медленно прошлась взглядом по его мощному полуголому телу, задерживаясь на низе скрытом юкатой. Первая победа оказалась за мной. Приноровившись к методам ведения игры Сукуны, несколько партий уже не казались непосильным трудом. Пусть мужчина и умел хорошо притворяться, я понимала — сейчас он точно поддался. — Спрашивай. — Что ты чувствовал, когда твои самураи совершили харакири? Он прищурился, на лице не было и намека на привычную улыбку. — Ничего. — Спасибо за ответ. Мужчина начал складывать камни для новой игры, с четырьмя руками у него это получалось намного быстрее, чем у других. Почему-то разум зациклился на его пальцах, на том как он их мог использовать с женщинами. Я мотнула головой. Еще с самого начала меня не покидали странные ощущения и сейчас они только усилились. Собственное дыхание становилось более рваным. Я немного стянула с плеч ткань из-за повысившейся температуры. В голову закралась мысль, что меня сейчас не особо сильно скрывала одежда. Бедра были обнажены из-за кроя хакамы, воротник открывался почти до пупка. Женщина не могла так сидеть рядом с мужчиной, однако стоило начать с того, что я сейчас вообще не должна находиться в этой комнате. Почему-то стало сложно смотреть на Рёмена, в голову полезла скверна. Алкоголь, пусть и крепкий, не мог так действовать. — Что было в шоколаде? Сукуна молчал. Я сразу же решила встать и направиться к выходу — известно, чем это должно закончиться — но он успел схватить меня за запястье и дернуть на себя. Я упала ему на колени, мужчина притянул меня к себе за челюсть и поцеловал с языком. Внутри все сжалось, в груди появилась приятная тяжесть. Я не успела распробовать его, попятилась назад и вертикально перевернула на себя игральный стол, скидывая черные и белые камни на пол. Каждое его прикосновение оставалось на коже, словно отпечаток раскаленным железом. Пусть мне и не хотелось этого признавать, но чем чаще меня касался определенный человек, тем меньше я начинала бросаться от него. Чем чаще испытываешь боль, тем меньше ее чувствуешь. На это мог уйти год, как с Сузуки. На это могло потребоваться несколько минут из-за вещества расползающегося по телу. Он смотрел на меня, впервые я видела у него такое несдерживаемое желание. Под его взглядом становилось всё тяжелее дышать ровно и держать под контролем пульс. Я оказалась зверем загнанным в угол. Моя рука предательски прошлась по краям верхней одежды. Возвращая спиной стол в исходное положение, я легла на него, начав медленно оголять кожу раздвигая средним пальцем воротник. Он приблизился и склонился надо мной, медленно прошёлся холодными мозолистыми пальцами по животу. В этот момент я потеряла связь с реальностью. Впервые за долгое время чужое прикосновение казалось настолько приятным. Он поцеловал меня в шею, затем с языком в губы. Не отрываясь мужчина начал развязывать мою хакаму, но пальцы запутались в узлах, он слегка прикусил мою губу с раздражения. Я обхватила ладонями его руки, спускаясь к лентам, приподняла таз и помогла завершить действия. Сукуна приподнял меня и посадил на себя, я приобняла его продолжая целовать. Разум отключился, уступая место инстинктам. Его нижние руки начали развязывать собственное хаори, пока верхние блуждали по моему телу. Кожа всё больше привыкала к прикосновениям и они не казались такими инородными. Моя ладонь обхватила его вставший член и сделала несколько тянущих движений. Ни одна я теперь перестала дышать ровно. Мужчина захотел уложить меня на расстеленный рядом футон, но я остановила его и отталкивающим жестом предложила лечь самому. Он сделал это. Все еще держа его член в руке я выпрямилась на коленях, раздвинула бедра и с легкой болью насладилась на него. Если бы это сделал Сукуна, то в таком состоянии непременно вошел бы резко, раздирая меня и не позволяя привыкнуть. Я же выгибаясь начала двигаться на нем постепенно насаживаясь все глубже и глубже. Моя освободившаяся от повязок грудь начала двигаться в такт движениям, для удобства решила ее придерживать. Чтобы я не упала, он обхватил меня одной парой рук за талию, второй опирался на локтях, чтобы было удобнее смотреть. Когда я начала уставать, мужчина взял инициативу на себя, закинул мои руки на собственную шею и начал двигаться сам. Утыкаясь носом я обхватила его сильнее. Достигая пика он успел вынуть член прежде, чем кончить внутрь. Мое тело слегка дрожало. — Я не могу иметь детей. Сукуна заткнул меня поцелуем и удерживая за бедра и спину на коленях понес в сторону разложенных постелей. Он скрутил один из футонов в рулон и перекинул меня через него на живот. Руки завел назад предплечье предплечью и зафиксировал собственной ладонью. Он запихал мне в рот еще один кусок шоколада и два своих пальца, начав елозить ими вперёд назад практически одновременно со своим членом во влагалище. Мои слюни стекали по его руке, кончив, он перевернул меня на спину на том же рулоне футона и вставил снова. Я не сдержала стон, прошлась по его рукам ногтями и обхватила таз ногами, помогая члену заходить ещё глубже. Он смял мою грудь перетирая между пальцами соски. Я заметила его властный взгляд. Он остановился и посмотрел в ответ. Тело горело, но гордость не позволяла просить продолжить, мужчина итак получил слишком много. Однако мне было безумно сложно удержаться и не кончить прямо сейчас. Он оперся рукой об пол, склонился и поцеловал с языком, я приобняла его за шею. Во время поцелуя Сукуна резко двинулся вперёд заставляя простонать ему в губы. Даже прикрыв веки я ощутила как расцвела его улыбка. — Каждый твой звук стоил приложенных усилий.