Целый месяц Мегуми провёл на горном хребте Хида. Наотрез отказавшись от сопровождения кого-либо из студентов, юный маг собрал снаряжение сам, хотя до этого не ездил в походы, сложил в тенях, надел специально купленную для задания парку цвета хаки и трекинговые ботинки. Лишь потом, в первый вечер отхода от туристической тропы, во время разжигания костра газовой горелкой, он подумал, какой, должно быть, пугающий вид он произведёт на всякого случайно встретившегося путника одним лишь отсутствием привычного для всех, будто приросшего к спине, походного рюкзака.
Но с каждым днём Фушигуро уходил в лес глубже, исключая шанс любой встречи. Блуждал по косогорью меж пальм и сосен, заглядывал в пещеры с проклятой энергией, где от него прятались хилые проклятья природы, давно не ведающие убийств. Только духи ему и попадались, а ещё непуганые звери, птицы, доедающие крошки от галет, наглые обезьяны, тем не менее обходившие его стороной, когда Гончие шли рядом.
«Занятно», — заключил Мегуми, встречая закат на скалистой, поросшей мхом вершине и допивая последнюю чашку ныне закончившегося растворимого кофе, — «животные чувствуют проклятую энергию даже лучше, чем люди. А Сатору-чан знает это? Любопытно, чем он сейчас занят?». Но даже здесь, на вершине, в верхнем правом углу экрана сотового не исчезала надпись «No signal».
В первые дни Мегуми был насторожен непривычной тишиной, но вскоре непоколебимое изменение природы успокоило его. Иной раз цветы с утра покрывал иней, а к обеду они распускались, словно бы летом. Трава и мох влажно хрустели под ногами, выводя к старинным тропам, где тори, заросшие голубыми вьюнками, не первый век благословляли очередного странника. Несколькими днями позже Фушигуро стало и вовсе радостно, как никогда не бывало. Он уже планировал, что всё время будет вызываться в сложные командировки подальше от городов, от клана, от вынужденного общения, которое сопровождает его работу, как тучи гром. Сейчас был просто долг, миссия с определенной целью, и ничего больше, и никого больше.
Спустя две недели с начала задания, оступившись на лестнице из камней и поставив занозу между большим и указательным пальцем в попытке зацепиться за ветку, он впервые за всё это время услышал чей-то голос. Свой голос. Хриплое и тихое «ой». Тут же Мегуми вспомнил, что умеет разговаривать. И удивился тому, как быстро об этом забыл, отвык, да почти разучился. Устроив внеплановый привал, он призвал Гончих и долго с ними беседовал, пока не утратил в этой затее всякий смысл.
Телефон при включении неизменно отображал «No signal».
Мегуми заварил чай, злясь на себя, что вообще взял его, а не в три раза больше кофе, и решил лететь с Нуэ до ближайшей туристической базы с сотовой вышкой. Потом отверг своё решение. Дорога. Долг. Задание с определенной целью. Найдет палец, тогда полетит, и сразу в город. Да и кому бы он сейчас позвонил? Кто бы сразу ответил?
Перед сном, застегнув спальник на лице, странствующий маг озарился: «Сатору-чан!». Он ведь обещал ему созваниваться, но день шёл за днём, а телефон всё так же не ловил сеть. А для Мегуми тягостнее, чем спать на ноябрьской промозглой земле, подниматься без кофе уже вторую неделю не найдя ни единой зацепки, было лишь не исполнять своих собственных обещаний. Ещё учась в колледже он отвык часто созваниваться с бабушкой и дедушкой, Юту тревожить зазря не хотелось, а с Нобарой всегда легче увидеться, чем часами проводить у телефона. Но Сатору-чана услышать хотелось. Сколько историй он припас за это время, что скажет, что расскажет, и ведь наверняка попросится сюда: следовать путём нехоженых троп, пугать оленей, ловить жаб. «Завтра», — обязался Мегуми и почувствовал, как одна Гончая легла возле его спины, а другая у ног. Предвкушение вмиг усыпило совесть, а позже и его самого.
На следующий день поднявшись на Нуэ, чтобы найти хоть базу, хоть сотовую вышку, он с высоты тё почувствовал нечто среди густого леса. Не физически. Не дрожью, биением или болью. Не тело, а душа реагировала: то ли на казнь, то ли на убиение младенца. Мегуми снизился и увидел заброшенный храмик, рисовая бумага на дверях которого запачкалась и была изорвана ветром. Внутри одиноко стояла длинная скамья, а за ней под краем татами спрятался продолговатый сверток, исписанный иероглифами. Такой он и был — первый найденный палец Двуликого призрака.
Появившись на базе на своих двоих, Мегуми раньше всего решил раздобыть себе горячий кофе. Кончик носа замерзал уже и не в предрассветную рань, а после полёта на Нуэ костяшки на кулаках зудели от холода, как после хорошей драки. И под ложечкой неприятно тянуло. Но после того, как первый сэндвич и двойной эспрессо были употреблены, и в ход пошли вторые, Фушигуро понял, что дело не в голоде, не в холоде и даже не в кофеиновой ломке. Здесь не поможет и призыв Оленя, потому что дискомфорт вызывает палец, спрятанный в тенях. Как дешевый фокусник, Мегуми достал его из полумрака под своей ладонью, не до конца прижатой к столу, покрутил в руках и в отвращении скривил лицо. Как он додумался положить эту дрянь внутрь своей техники? Аппетит пропал, а следом и желание допивать кофе.
Сев поближе к окну, Мегуми включил телефон, но опять не увидел заветный сигнал.
— Вы не знаете, с какой базы можно позвонить? — обратился он к немолодой полной женщине, продавшей ему до этого завтрак.
Она взглянула на странного паренька без рюкзака, на его черные взъерошенные волосы и щеки, которые всё ещё были отмечены розовым румянцем начавшихся горных холодов, и тепло усмехнулась, подумав, ради какого серьёзного звонка он собрался идти на другую базу с таким снаряжением.
— Здесь не ловит даже с усилителем, поэтому на втором этаже мы поставили спутниковый телефон.
— Спасибо! — Мегуми низко поклонился, сложив руки по швам, и помчался по лестнице наверх.
Некоторое время он решал, кому позвонить сперва — директору или Сатору. И не смог себя заставить по обыкновению начать с дел, сколько бы причин этому ни находил. Пальцы сами, устав от нерешительности, набрали номер Годжо. Он не отвечал некоторое время, и Мегуми не мог знать, что в это время мальчик в токийском поместье властно прервал урок, будто был учителем, а не учеником, и побежал в свою комнату, почувствовав, кто именно ему звонит с незнакомого номера.
— Сатору-чан!
— Фуши-сан!
Годжо вынашивал план, как будет изводить своего Фуши-сана обидой, дуться до последнего, заставив извиняться за каждый день, проведенный без обещанного звонка, но теперь, когда перевалило за две недели молчания, и Сатору наконец услышал его голос, он не желал ничего больше, чем слушать его и дальше.
Из трубки Мегуми донеслось странное сопение, когда Сатору подвинул раскладушку слишком близко ко рту.
— Даже не знаю, с чего начать, — сказали они хором, и Годжо прыснул от смеха. Зажав телефон между ухом и плечом, Сатору с силой обнял свои колени. — Сначала Вы! Почему не звонили? Неужели так быстро забыли обо мне?
— У меня что, память как у рыбки?
— Я просто шучу, — внезапно тон мальчика из требовательного превратился в игривый, и Мегуми ощутил, что снова попался. Но не успел он возмутиться, как прозвучали следующие, более неожиданные слова: — С Вами всё в порядке? Я боялся, что…
— Всё хорошо, Сатору-чан, кроме сети. Сейчас я говорю с тобой со стационарного спутникового.
— Ого…
— Я сначала подумал, что вообще не смогу с тобой поговорить, пока здесь. Но туризм в горах в любом случае подошёл к концу, хотя здесь было волшебно и по-своему уютно, пока не начались холода…
Мегуми рассказывал и рассказывал, прерываясь на улыбки от реакций Сатору-чана. Лесные истории перетекали одна в другую, не менее увлекательную, и мальчик даже начал грустить, что они не прожили их вместе, однако его успокаивала мысль, что всё еще впереди, и он не смел прерывать плавный ход мысли Фуши-сана. Это был первый раз, редкий раз, когда Сатору не нужно было ни говорить, ни задавать вопросов.
— Прости, здесь уже очередь к телефону, а мне ещё нужно поговорить с директором. Я позвоню тебе завтра.
— Обещаете??? Не как в прошлый раз?
— Обещаю, теперь я всегда буду на связи.
— Смотрите, до завтра, Фуши-сан!
— Давай, — Мегуми улыбнулся и повесил трубку.
За ожидание пропустив всех вперед, он снова вернулся к телефону и набрал рабочий Кусакабэ. Тот взял сразу, будто ждал звонка, выслушал юного мага и дал указание вернуться в Токио:
— Похоже, печать серьёзно стёрлась, что облегчило твой поиск, но поездка на поезде или самолёте с пальцем может привести к аварии. Только ты сможешь сдержать его проклятую силу.
— Тогда я вылетаю ближайшим рейсом из Тоямы.
— К вечеру будешь?
— К обеду.
Без единой секунды промедления, Мегуми скрылся с турбазы, зашёл поглубже в лес, вызвал Нуэ и помчался в аэропорт.
В тот же день палец успешно поместили под барьер Тэнген вместе с остальными. На следующее утро Фушигуро зашёл в офис, чтобы отнести раппорт, и увидел там, как кохай вместо разбора документов подкидывает конфеты и ловит их ртом. С реакцией мага в этой детской забаве было столько же смысла, как есть обычным способом, но видимо даже это развлекало Хакари, в отличие от папок, стопками лежавших перед ним на столе.
— Есть подвижки по поиску женщины со шрамом на лбу?
— Не-а, — ответил Кинджи, широко улыбнувшись, и пригладил ото лба к затылку розовые волосы, ровно того же оттенка, как следующая конфета, полетевшая в воздух.
Мегуми подошёл к захламленному столу, чтобы оценить степень бедствия, ведь Хакари мог не только не делать свою работу, но и спутать то, что до его вмешательства было в полном порядке, как на его глаза попалась распечатка е-мейла, где говорилось о проклятье первого класса, замеченном сегодня в Хонго. Изучив наводку, Мегуми взял листок с собой и двинулся к кабинету Кусакабэ.
— Эту миссию хотели назначить Хоши!
— Я могу взять её на себя, мне нетрудно.
— Хоши нужна ещё одна миссия, чтобы получить первый.
— Я знаю, я же сам её рекомендовал, но это не последнее проклятье в Токио.
— Угу, — без восторга согласился Хакари, и Фушигуро постучал в дверь.
— Я хочу вызваться на задание, — сказал он, находясь уже за ней. — Нет, мне не нужен помощник, я хочу сделать всё сам и быстро, как раз успею перед отъездом.
Выйдя на улицу, Мегуми сразу набрал Сатору. Снаружи было солнечно, как в полдень, и погода обманчиво напоминала весну.
— Доброе утро, Фуши-сан! Где Вы теперь сейчас? — Годжо обрадовался, получив обещанный звонок с самого утра.
— Доброе! Я в Токио, — ответил Мегуми кратко, предвкушая, какую реакцию вызовёт это известие, но услышал лишь выжидающую тишину, проявляющуюся короткими тихими вздохами на линии, поэтому продолжил, — хочешь встретиться и потренироваться вместе?
— Да! Конечно! Вы выбрали какое-то додзё? Или мне приехать в колледж?
— Давай встретимся в Хонго, — Мегуми продиктовал адрес с распечатки. — Когда ты освободишься?
— Вообще сегодня я весь день свободен. Вчера гувернёр уволился, сказал, что это последняя капля, а нового ещё не нашли.
— Это ты его довёл?
— Я же не знал, что у него настолько шаткая душевная организация! Он так сильно обиделся, а я ведь просто отлучился поговорить с Вами по телефону.
— Сатору-чан!..
— Отчитайте потом, когда встретимся, — заныл мальчик, перебив от нетерпения, — я уже переоделся в джинсы и рубашку, мне осталось натянуть толстовку, что затруднительно с телефоном в руке.
— Не приедь раньше меня! — поразился Мегуми такой поспешности.
— Тогда поторопитесь, — поддразнивающе ответил Годжо и уронил раскладушку, тщетно попытавшись пролезть в горловину вместе с рукой.
И всё же, в Хонго быстрее оказался Мегуми. Это была его скрытая экстраординарная способность — всегда приходить раньше. Он возвёл небольшой барьер вокруг обозначенного дома и остался ждать за его пределами, сидя прямо напротив, на скамейке остановки общественного транспорта, где, однако, никто не ждал автобусов, где и их самих не ходило. Ни души вокруг. Присутствие сильного проклятья отталкивало не-магов от задворок нетуристической улицы, делая место совсем нелюдимым.
Желание отправиться на миссию вместе с Годжо появилось у Фушигуро с начала их дружбы, но он сдерживался, не находя веского повода, кроме как посмотреть на Шестиглазого владельца Бесконечности в действии. Морока с родителями и директором, пожалуй, не стоила того. Но после нападения в торговом центре появилась серьёзная причина: в командировке Мегуми при мыслях о Сатору начал замечать отблески странных чувств, в которых он вскоре распознал тревогу. Несомненно будущий сильнейший маг современности, одаренный с рождения, и вдруг за него было страшно. Чтобы не испытывать ничего, кроме привычного, понятного и устоявшегося, Фушигуро решился назвать миссию тренировкой, ведь с его Сатору-чаном ничего не произойдёт, если они буду придерживаться определённых, заранее составленных правил.
На пустынном перекрёстке вдалеке притормозила роскошная чёрная машина, и у Мегуми не промелькнуло ни единого сомнения, кто из неё выйдет, поэтому он не стал провожать её взглядом, продолжая смотреть на барьер. Сатору тоже за пару кварталов увидел где его ждёт Фуши-сан и попросил водителя проехать чуть дальше. Выпрыгнув из услужливо открытой для него двери, мальчик помчался навстречу стремглав, иногда переходя на шаг вприпрыжку, но друг не оборачивался, будто не слышал, не чувствовал его приближения.
— Фуши-сан! — крикнул Сатору и подбежал вплотную.
Мегуми подпёр подбородок ладонью, задумчиво отвёл взгляд в противоположную сторону и развернул голову к левому плечу, сделав вид, будто что-то интересное прямо сейчас творится в соседнем квартале. Годжо нахмурился, подняв одну бровь, и обошёл Фуши-сана, встав с левой его стороны. Тот вздохнул якобы от нетерпения и взглянул на свои часы, опустив лицо.
— Кто тут ещё маленький, — буркнул мальчик, помрачнев и скрестив руки на груди.
— О, Сатору-чан! А я тебя не заметил, — в глазах Мегуми веселились чертенята, хотя голос звучал безукоризненно удивлённым.
— Как меня можно не заметить?! — Годжо непроизвольно встряхнул головой, распахнул глаза и расслабил губы, словно где-то научился позировать. Вид его стал не как с картинок, а как с картин. Опустив ладонь с разжатыми пальцами на макушку, Мегуми хорошенько растормошил волосы, чтобы внести хоть какое-то реалистичное несовершенство, но платиновые шелковистые пряди тотчас соскользнули в прежнее положение. — Не говорите такой ерунды, — мальчик лукаво улыбнулся, — иначе я подумаю, что моего Фуши-сана тайком подменили.
— И кто же? Злые духи леса? — продолжил подтрунивать Мегуми, не изменяя серьёзному тону.
— Да кто угодно, я бы всё равно Вас спас, — Сатору приосанился, не опуская рук, и приподнял подбородок, — на днях я изгнал проклятье первого класса.
«Значит тренировку я подобрал в самый раз», — подумал Мегуми, а вслух сказал:
— Ты не мог не заметить барьер. А видишь, что внутри?
— Как сквозь мутное стекло, — ответил Сатору честно, не до конца понимая, раскрывает ли он сейчас секреты своей клановой техники, но переживать об этом совершенно не хотелось.
— Под барьером недостроенный заброшенный бизнес-центр, а внутри проклятье. По донесениям, первого класса. Вижу, это для тебя не ново, но прежде чем мы войдем внутрь, ты должен пообещать мне одну вещь: ты ни за что ни на секунду не снимешь Бесконечность, пока наша тренировка не завершится. — Сатору кивнул, но Мегуми этого было недостаточно: — Повтори.
— Чтобы ни случилось, я не отключу Бесконечность.
— Молодец. Если первое указание ты выполнишь правильно, то грозить тебе ничего не будет, но также твоя цель это самостоятельно изгнать проклятье, о котором мы пока ничего не знаем. Поэтому второе условие: сталкиваешься со сложностью — советуешься со мной. Всё ясно?
— Конечно, я же не дурачок, Фуши-сан. — Улыбка Сатору из бесстрашной превратилась в робкую, когда Мегуми одарил его непроницаемым критичным взглядом: — Я хотел сказать: я всё понял и принял во внимание. Можно уже взглянуть, что внутри?
— Да.
Не удержавшись на месте, Годжо перебежал через пустую дорогу и скрылся за темной завесой. Мегуми вошёл за ним следом, отставая всего на несколько шагов, но когда сам оказался внутри, Сатору уже не было видно. Его энергия ощущалась отчётливо, поэтому Фушигуро за него не беспокоился. И в это же мгновение пятиэтажное здание рухнуло, снося всё ветром из пыли и песка до самых границ барьера.
Проклятая энергия Годжо теперь была повсюду, наполнив купол, как газовая горелка воздушный шар.
— Сатору-чан! — крикнул Мегуми, вытесненный за пределы завесы ударной волной. Осколки выбитого стекла разрезали его джинсовую куртку, пропоров толстовку под ней, а парочка особенно острых прошлись по брюкам, оставив дыры и неглубокие царапины.
Снаружи, как и минуту назад, было тихо, солнечно, пели птицы; повеял южный бриз, необъяснимо долетевший с залива.
Тут же шагнув обратно к катастрофе в сумерках, маг призвал Гончих, которые теперь среди обломков, бетонных плит и арматуры обязаны отыскать Сатору-чана. Было сложно разобрать, где обрушился вход, но по прикидкам Мегуми Годжо не мог забежать высоко, что вводило в тихое отчаяние, ведь, получается, мальчик погребён под всеми этажами. И лишь бы он не снял Бесконечность, лишь бы она сама не рассеялась! Подбежав к месту, которое указали Гончие, где разбирать завал было удачнее всего, Фушигуро сложил ещё одну печать и появился Бансё, принявшийся хоботом отодвигать едва узнаваемые фрагменты разрушенного здания.
— Фуши-сан, я здесь! Помогите чуть-чуть, я слегка застрял… — звонкий голос звучал совсем близко.
— Ты в порядке? Скажи ещё что-нибудь, мои Лягушки сейчас тебя достанут.
— Я зде-е-е-есь, — протянул Годжо, и его крик раздвоился подвальным эхом.
Вытащенный наружу и поставленный на ноги перед Мегуми длинным влажным языком, Сатору широко улыбнулся и вытянул руку вперёд, показывая «класс»:
— Я быстро справился, жду слов восхищения.
— Ты сам разрушил здание?!!
— Ага, я считаю эту гениальную идею своей заслугой!
— Но так нельзя делать без крайней необходимости!
— В оговоренных правилах об этом не было ни слова!
— Ты мог умереть!
— Вы так мило переживаете, Фуши-сан, но у меня же Бесконечность. Я не снимал её ни секунды, сам изгнал проклятье. Всё честно!
— Зато я теперь грязный и весь в рваном.
Сатору прыснул:
— Вам так даже больше идёт, — он смущённо улыбнулся, заметив прорези на брюках, — по-моему скромному мнению.
— Ладно, — успокоенный тем, что в итоге пострадала лишь его опрятность, Мегуми развеял шикигами. Всё-таки, ответственность была на нём, и если кто и виноват в случившемся, то только он сам, поэтому сейчас ничего не оставалось, кроме как придумать убедительное объяснение для колледжа, почему выполнение рядовой миссии обернулось в будущую головную боль для городских властей.
Мальчик спрыгнул с бетонной плиты и пошёл к краю завесы, не обращая внимания на погром собственного авторства, как вдруг его окликнул Фуши-сан:
— Я не говорил, что тренировка окончена. Похоже, тебе нужен уровень повыше?
Поняв всё за мгновение, Годжо посмотрел на Фуши-сана с азартом. Мегуми вернул пылкий взгляд и приблизил ладони друг к другу, но не торопясь сложить печать, отдав Сатору-чану право на первый удар.
— Какие-нибудь условия?
— От меня не более одного шикигами одновременно, мы не выходим за пределы барьера. Это всё. Можешь ни в чем себя не ограничивать.
— Вы сами мне разрешили!
Сатору поднял ладонь, жестом приманивая, надеясь поднять Фуши-сана в воздух и завладеть инициативой с самого начала, но парень растянул вокруг себя территорию, отрезав подступ для чужих техник. Тогда Годжо ударил по куче плит под ним, она пошатнулась и рассыпалась.
— Слабо, ещё! — крикнул Мегуми, мгновенно спрыгивая на то, что осталось от панорамного окна с тройных стеклопакетом.
Распалённый насмешливым замечанием, Сатору осыпал все груды обломков, которых касались ноги Фуши-сана. Мегуми легко и невесомо уходил от помех, пока не опустился на земле у края барьера, присев на корточки.
— Слабо! Заставь меня призвать шикигами!
Синяя сфера разгорелась между ладоней мальчишки и, заряженная сбить спесь, пролетела по воздуху, как шаровая молния. Коснувшись ладонью прохладного асфальта, Мегуми нырнул в сгустившиеся под собой тени и появился за спиной Сатору, закрыв ему глаза. Фраза «угадай, кто?» не успела выскочить изо рта, ведь Годжо ударил с разворота, попав ровно под колено, куда и целился, а после в солнечное сплетение кулаком. Удары не ощущались детскими, и Мегуми догадался, что Сатору-чан использует Синий, чтобы притягивать соперника, повышая силу столкновения, которая не влияла на владельца Бесконечности. «Идеальный приём», — пришлось признать Мегуми, когда он беззвучно охнул и согнулся. Чтобы замаскировать это, он тут же сделал сальто назад и в воздухе понял, что плиты, лежавшие внизу, парят над ним, в секунде от приземления на голову.
Годжо отнюдь не желал причинить боль своему Фуши-сану, но жажда победить, нет, доказать, выжигала всё в груди. Сердце стучало военный марш, рефлексы опережали мысли. Уговор был именно на такой спарринг, и Сатору позволил себе перегнуть палку, лишь бы только не предстать слабаком.
Мегуми в последний момент призвал Орочи и, подхваченный гигантской змеиной пастью, перенесся за пределы досягаемости техники Сатору.
— Я всё-таки заставил призвать Вас шикигами! Не прячьтесь, я знаю, где Вы! — он рассмеялся, обрадовавшись и успеху, и передышке, и пошёл навстречу выученной наизусть проклятой энергии. Разом она почти вся пропала, знаменуя, что владелец скрылся в тенях, и Годжо обернулся, чтобы на этот раз застать противника врасплох, но вдруг за мальчишескую лодыжку дёрнули, и его, не успевшего даже ойкнуть, засосало во мглу, как в водоворот.
— Я ничего не вижу!!! — отчаянно воскликнул Сатору.
Ему померещилось, что он ослеп. Впервые Шесть Глаз показывали пустоту, отсутствие всего и чего бы то ни было. Он захлебнулся темнотой и, как утопающий без воздуха, начал задыхаться от недостатка привычного, вросшего в мозг мира вокруг.
Через кромешные толщи сумрака до Сатору осторожно дотронулся Фуши-сан, взяв за плечо, и вытащил наружу:
— Ты в порядке?
— Да, в полном, — не задумываясь ответил Годжо, всё ещё приходя в себя. Он впервые пережил нечто подобное, это мерзкое, ни с чем несравнимое ощущение, которое испытывают люди, закрыв глаза. Фантомная боль на концах нейронов, пробивающая череп, как заряд на электрическом стуле, всё ещё тянулась зажатой нотой расстроенного фортепиано.
Но неожиданная боль Сатору не огорчила, как свой непреднамеренный и постыдный крик. И Фуш-сан после этого стал отстранённым, задумчиво отошёл на несколько шагов, отвернулся. Годжо нахмурился и вдруг вспомнил, что тренировка ещё не окончена. Он наклонился, встав в позицию бегуна, изо всех сил разогнался и прыгнул. Заметив приближение по дернувшейся тени, Мегуми обернулся. Чтобы не завалиться вместе с Сатору-чаном на спину, ему пришлось в последний момент подхватить его. Они опасно качнулись. Фушигуро выставил одну ногу назад, пока Годжо цеплялся за джинсовую ткань куртки на плечах, а когда равновесие было поймано, они, почти касаясь носами, удивлённо взглянули друг на друга в непривычной близи. Сатору, повернувшись затылком, положил голову на свою руку, покоившуюся на плече Фуши-сана.
— Хочешь ничью? — негромко поинтересовался Мегуми.
— Я вас расстроил? — ответил Сатору вопросом на вопрос.
— Нет! С чего вдруг? Но я испугался, поздно подумав, что моя техника может тебе навредить. — Голос парня стал ещё ниже и тише: — Тебе было больно?
— Наверное, нет… Просто я ничего не видел. Вообще ничего.
— А сейчас как?
— Как раньше. Просто миг внезапной темноты! Не нужно считать, что я такой нежный!
— Раз с тобой всё в порядке, то в магазин пойдешь на своих двоих, — Мегуми опустил сопротивляющегося мальчика на землю, который и до прощания бы сидел в уютных объятьях Фуши-сана.
— А зачем нам в магазин?
— Купить мне и тебе новую одежду. Посмотри, как ты об меня вымазался.
Сатору наклонил голову, и Мегуми поймал пальцами его кончик носа.
— Эй! Это Вы маленький, а не я маленький! Фуши-сан, посмотрите, как Вы вымазались!
— На мне это не сработает. И меня кое-кто измазал, причем самым нестандартным способом, который можно придумать.
— Вы до сих пор злитесь на это, — с досадой заметил Годжо, — давайте уйдем поскорее, это место Вас явно нервирует!
Мегуми хотел закатить глаза, но сдержался, ведь уже начал привыкать к поведению Сатору-чана. Или поведение Сатору-чана начало вызывать у Мегуми привычку.
Сообщение помощнику Фушигуро набросал за пару минут. Без красочных подробностей, но поразительно правдоподобно была описана ситуация, в которой проклятье само разрушило здание во время ответной атаки. После отправки парень немедленно схватил Годжо за запястье, ведь тот всё это время, пользуясь занятостью рук Фуши-сана, играл с дырками в штанах, просовывая туда пальцы и явно намереваясь дорвать.
— Пойдем, — прорычал Мегуми и крепко взял Сатору за руку, чтобы наверняка прекратить внезапное обострение игривости.
Так они дошли до ближайшего торгового центра. Годжо размахивал замком их ладоней, иногда так широко, словно пытался выбить плечи из суставов, а Фушигуро, заметив в отражении себя и Сатору-чана, вдруг подумал, что они будто упали с мотоцикла, встали и беззаботно отправились дальше по своим делам.
Выбросив джинсовку вместе с худи и оставшись в одной футболке, Мегуми умылся, вытер засохшую кровь с царапин, как Годжо сразу нетерпеливо потянул его в магазин:
— Фуши-сан, чур я выбираю Вам одежду!
— Ладно, но я имею право её не покупать.
— Так нечестно! Я выберу, только если Вы купите и будете носить, — мальчик уже перебирал рубашки на стойке. — Или лучше я Вам куплю, — добавил он тихо, улыбнувшись своей находчивости. — Какой у Вас размер?
— 2XL, — Мегуми скептически наблюдал за выбором мальчика.
— Окей, — не поверив, согласился Сатору, достал белую рубашку и протянул плечики в руки Фуши-сану. — Вот, держите.
Чтобы не терять время, он надел её прямо в зале и пошел к зеркалу. Его догнал Годжо, держа в руках синий свитер с V-образным вырезом.
— Только потрогайте какой он пушистый!
— Да, — согласился Мегуми, прикоснувшись к ткани, уже понимая, к чему это ведёт.
— Примерьте.
Натянув его поверх выпущенной рубашки, Фушигуро недовольно уставился на самого себя:
— Я выгляжу то ли как дед, то ли как школьник.
— А мне кажется Вы выглядите прекраснее некуда. Теперь Вы выбираете мне новую кофту!
— Вон та, — без секунды раздумий Мегуми показал на розовую толстовку с заячьими ушами на капюшоне. — Если ты наденешь её, то я куплю, что ты выбрал.
— Без проблем! — мальчик без стеснения забежал за ней в женский отдел. — Остались брюки. Я хочу чёрные и по фигуре.
— Я всегда ношу свободные, — проворчал Фушигуро, хмурый оттого, что его хитрость не сработала.
— А я никогда не ношу девчачье, — легко парировал Годжо и передал пару джинсов с хитрой улыбкой. — Примерять тоже здесь будете?
— Нет, я пойду в кабинку.
Когда Мегуми отодвинул штору примерочной уже будучи в полном образе, Сатору-чан ждал его в обновке. Он взглянул оценивающе, потом медленно подошёл и обнял со словами:
— Мой пушистый Фуши-сан.
Заячьи уши болтались чуть ли не до колен. Мегуми не удержался и натянул капюшон на белую голову. Сатору непонимающе поднял заинтересованный взгляд, выглядя до одури мило и нелепо.
— Тебе очень идёт, — объяснил парень, положив одно ухо на левое плечо, а другое на правое.
— Фуши-сан, я же знаю, что я выгляжу, как дурачок. Но если Вам так нравится…
Почему-то это и вправду нравилось Мегуми. То ли из-за того, что теперь без смеха на Сатору взглянуть было сложно, то ли потому, что на самом деле он выглядел круто даже в таком прикиде. Даже с ушами на каждом плече.
— А вот теперь мы можем выйти из магазина без оплаты, будто в этом и пришли.
— Что? — Мегуми оторвал от себя мальчика, чтобы испытующе взглянуть в его глаза, понять, откуда вообще взялась эта мысль.
— Ну или положить в ваши тени, — продолжил Годжо, бесстыдно улыбаясь.
— Сатору-чан, ты что, будущий преступник? Или глава клана — вор? Это низко, продавцы за неделю не зарабатывают столько, сколько тебе дают на мороженое.
Непостижимое веселье мгновенно пропало, и мальчик успокаивающе поднял руки:
— Это была всего лишь шутка. Я не собирался этого делать, просто смешно было представить. Ну ведь смешно же, Фуши-сан?
— После взорванного здания ты все ещё умудряешься шутить.
— Мне нетрудно, — ответил Годжо самодовольно и неожиданно спросил: — А вы когда-нибудь крали?
— Не то чтобы крал… — начал Мегуми, заставив небесные глаза округлиться от удивления. — Лет в шестнадцать я курил и, чтобы достать сигареты, отправлял Гончих в местный магазинчик. Но взамен они оставляли деньги на прилавке. Даже не знаю, можно ли это считать воровством.
— Вы даже когда воруете правильный и хороший.
— Тише, Сатору-чан, — прошептал парень, заметив косой взгляд сотрудницы, наводящей порядок в примерочных.
Чтобы не вызывать больших подозрений, Фушигуро пошёл к кассе, где одежду пробили прямо на нём и любезно помогли срезать этикетки.
Вычеркнув поход по магазинам из списка дел, мальчик в розовой толстовке и сопровождающий его парень, одетый, как староста технического факультета, бесцельно кружили по улочкам Хонго: оба следовали друг за другом, и ни один при этом не шёл определенной дорогой. Пару раз Мегуми удалось незаметно сфотографировать, как развеваются уши позади Сатору-чана. Парень думал, что Годжо будет против, но когда тот заметил и оглянулся, то начал позировать и веселиться.
— Я тоже хочу Вас сфотографировать, встаньте туда, — взмолился Сатору, не в силах больше терпеть, когда Фуши-сан в очередной раз насмотрится на получившиеся фото.
Мегуми встал, как положено, и одной рукой прикрыл пол-лица, задумчиво глядя вдаль. Пока было достаточно и этого. Годжо сделал пару снимков, а после на периферии Шести Глаз заметил нечто огромное, похожее на дракона. Сообразив, что это американские горки неподалеку, мальчик загорелся идеей.
— Но мы же искали, где пообедать.
— Но я так хочу!
— Ты сегодня буквально разрушил здание до основания в центре Токио, думаешь, тебя впечатлят аттракционы?
— Вы сами-то катались на горках, чтобы сравнивать?
— Нет, ни разу, — отведя взгляд, Мегуми скрестил руки на груди, изо всех сил демонстрируя равнодушие.
И он даже представить не мог, какой взрыв возбуждения вызовет этот ответ:
— Почему? Теперь мы просто обязаны!.. Зачем вы сопротивляетесь, это весело, я обещаю! Доверьтесь мне хотя бы разок! Ну ладно, можете мне не доверять, проверьте сами, — заговаривал Фуши-сана Сатору, ведя за руку к горкам.
Вскоре над крышами показались извилистые рельсы.
Мегуми не упрямился, он просто не видел смысла. Нуэ ему достался раньше, чем он успел посетить первый парк развлечений, а после полётов страх высоты или хотя бы трепетное покалывание под ложечкой были напрочь забыты. Если бы он не признался, что не катался на горках, может и удалось бы остаться внизу, наблюдая, как Сатору и его уши безумно мотаются в высоте, но после столь смелого, но печального, по мнению Годжо, заявления, тот просто не представлял себя катающимся без Фуши-сана, пристёгнутого рядом.
И когда на них обоих затянули страховочные ремни, опустили защиту, закрыв на замок, и вагончик медленно покатился вверх, а потом соскользнул вниз, и так несколько раз всё с большей и большей высотой, Сатору ахал и после смеялся безудержно. Он вытянул руки на перевороте, ловя встречный поток всем телом. Их волосы — чёрные и белые — выглядели, как в невесомости, медленно развевались от высотного ветерка, когда поезд остановился, оставив пассажиров вниз головой.
— Фуши-сан, это не миссия, здесь нужно кричать, — сказал Годжо, уловив момент затишья. Его звонкий мальчишеский голос звучал мягко и наставительно.
Мегуми вытянул руки, как и Сатору-чан, и задрал голову, рассматривая открывшийся вид. Все казалось обыденным: внизу крепления, рядом, за кабиной оператора, группка людей в очереди, по косой улице ехали машины. В этот момент поезд резко полетел вверх, а потом снова развернулся на крутом повороте. Сначала Мегуми не успел опустить лицо, а потом сам не захотел. Было что-то безумное в том, чтобы видеть не рельсы, а то город, то безоблачное небо, дальше и ближе. Это не страшило и не заставляло трепетать, а чувствовалось как кружение в танце, как бег наперегонки или хорошая встряска, и неожиданно для самого себя Фушигуро крикнул. Что-то вроде длинного: «Вух!». Потом недоуменно замолк, но когда они вошли в спираль, сделал это снова, громче, чем Сатору-чан, и рассмеялся, увидев смысл там, где его не было.
После полной остановки, Годжо выскочил из кресла и показал наверх в другую сторону:
— А теперь я хочу на колесо обозрения!
— Тогда беги к кассе, — отправил Мегуми Сатору, следуя за ним степенным шагом.
Мальчик быстро умчался вперёд, сверкая пятками, а когда Фуши-сан показался на горизонте, помахал купленными билетами издалека:
— Мы будем кататься час!
— Целый час?! Я думал, это займет не больше пяти минут.
— Обычно так, но сейчас там заманчивое предложение — свидание на высоте с сетом блюд на двоих, — подмигнув, Сатору склонил голову набок, и уши упали на одну сторону.
— Они, наверное, умилились, что ты хочешь пригласить девочку. А если приду я, то буду выглядеть, как извращенец. Пойдем обедать в другое место.
— Но они там уже накрывают для нас, они нас ждут, — Годжо застыл, гипнотизируя Фуши-сана щенячьим взглядом, что, пронеслось в мыслях Мегуми, должно быть запрещено на законодательном уровне. — И они не подумают о Вас ничего плохого, это будет невежливо с их стороны.
— Мне без разницы, что они обо мне подумают, — прохладно бросил Мегуми, и это сошло за согласие.
Но подойдя к кабинке и увидев, как она украшена, — а были там и воздушные шары, и гирлянды, тортик, суши, всё в форме сердец, кроме одного огромного стакана с двумя трубочками — парень зачем-то ляпнул администратору:
— Мы братья.
Не поняв, сделал он этим хуже или лучше, Мегуми запрыгнул внутрь, деваться уже было некуда, сел за стол и смущенно отвернулся к окну. Хотелось сгореть от стыда, чтобы не чувствовать гирлянд, при покачивании кабинки задевающих волосы на макушке, и не слышать шаров, нежно ударяющихся друг об друга.
Годжо, напротив, был крайне доволен и чувствовал себя в своей тарелке:
— Какой клёвый день! — восторженно вздохнул он.
— Не то слово, — подтвердил Мегуми саркастично.
— Спасибо Вам большое, Фуши-сан! За тренировку и за эту толстовку, и в целом за то, что Вы у меня есть.
Мегуми резко повернулся, удивленно вскинул брови и почувствовал, что кончики ушей стали горячими.
— Постойте, я ещё не договорил. Когда я Вас увидел впервые, мне показалось, что Вы уеденены, как необитаемый остров, я Вас совершенно не знал, но на секунду захотел сесть рядом и побыть вместе в уединении. Я бы тогда ни за что поверил, что Вы станете моим Фуши-саном, а теперь не представляю свою жизнь по-другому.
— Сатору-чан, — Мегуми нервно сглотнул и подавился, от таких речей совершенно забыв про обстановку вокруг, — ты тоже хороший друг.
После этого сердечки перестали бесить, став всего лишь геометрической фигурой, тем более, что торт и суши быстро её потеряли. Разве что пить из одного бокала с Годжо было сложно, потому что он постоянно путал трубочки.
— Кому Вы пишете? — поинтересовался мальчик, заметив, что Фуши-сан крайне долго печатает сообщение.
— Помощнику. Как мы выйдем, мне нужно будет сразу отправляться в аэропорт, поэтому я попросил его забрать форму из химчистки, положить в чемодан и привезти его мне.
— Вы снова на миссию? Опять надолго?
— Да.
— А я надеялся, что Вас от неё освободили… Фуши-сан, разрешите мне проводить Вас на самолёт!
— Хочешь поехать в аэропорт со мной?
— Да, Вы так мало пробыли в Токио.
— Ну ладно, с Иджичи ведь ты уже знаком.
— А, это тот занудный дядька с длинным носом, у него ещё голова, как яйцо?
Мегуми скрыл улыбку:
— Не скажи так при нём, а то я тебя больше с собой не возьму.
— Я умею вести себя вежливо! Я же будущий глава Великого клана и обучен этикету.
— Не сильно ты стараешься пользоваться этим навыком.
— Он для особых случаев, — ещё раз наклонив голову, подмигнул Сатору. Уши снова обаятельно упали на одну сторону. Всё-таки, толстовка однозначно была ему к лицу.
Уже сидя на скамейке у дороги, они томительно ждали запаздывающего помощника. Сатору умаялся от тиши и скуки, но виду не подавал, рассматривая рано показавшуюся белую луну на голубом небе.
Сложенные в замок на колене изящные ладони Мегуми разомкнулись, и одна легла на другую, имитируя собачью голову, как в театре теней. Появились Гончие и, высунув языки, сразу же начали шумно дышать. Им больше нравилось в горах, но они всегда были счастливы видеть своего хозяина и, толкаясь, подставлять щеки для почесываний.
— О, — только и сказал Сатору. Псы обнюхали его выставленную вперёд ладонь и облизнули до самого запястья. Мальчик хихикнул от щекотки, вызвав короткую искру улыбки в синих глазах. — А как их зовут?
— Куро, — Мегуми положил руку на лоб чёрной, закрыв три точки, соединённые в красный треугольник, — и Широ, — погладил он белую по голове, и та боднула его, требуя внимания ещё.
— Вы назвали их — Куро и Широ?
— Ну да, а что?
— Фантазии у Вас не занимать, Фуши-сан, — мальчик улыбнулся почти снисходительно и сел на корточки между собак, обнимая обеих.
— Я был ребенком! Ты бы сам как назвал?
— Мегуми, — Годжо почесал Куро за ушком, и он благодарно лизнул его руку, — и Сатору, — мальчик прижался щекой к белой пушистой щеке, взглядом спрашивая: «Неужели не похожи?»
— Когда у меня появились Гончие, тебя ещё не было на свете. Да и странно называть собаку своим именем…
— Куро и Широ, Куро и Широ… Я начинаю привыкать. Это в Вашем духе. До такой степени просто, что даже круто. Получается, они с Вами с рождения?
— Нет, — Мегуми едва различимо улыбнулся, представив себя младенцем рядом с Гончими, подобно Ромулу и Рему, — наверное, ты единственный среди современных магов, у кого техника проявилась сразу после рождения. Мои первые шикигами призвались в шесть лет, хотя Гончие для меня нечто большее, чем шикигами, это друзья, которые будут со мной всю жизнь.
— Я тоже буду всю жизнь, — серьёзно добавил Сатору, как само собой разумеющийся факт, и мгновенно обратил взгляд в себя: — Он подъезжает. Чуть не пропустил. Проклятой энергии почти как у не-мага.
— Предупреждаю тебя, не отпускай такие комментарии при нём.
— Я буду паинькой, не дам Фуши-сану ни одного повода меня стыдиться.
— Отлично, будь паинькой и заинькой, — Мегуми развеял Гончих, услышав шуршание тормозящих колёс.
— А теперь Вы сами меня провоцируете!
— Фушигуро-сан, Годжо-сан, — чтобы поклониться, Иджичи даже выбежал из автомобиля, — здравствуйте!
Мегуми ответил коротким кивком и недоуменно воскликнул:
— Не называй Сатору «Годжо-сан», ты ему в отцы годишься!
— Иджичи-сан, — мальчик столь же низко поклонился с уважительным спокойствием, сделав вид, что не слышал замечание Фуши-сана.
Когда все сели в машину, помощник спросил, заглядывая в зеркало заднего вида:
— Вы отправляетесь на миссию вместе с Годжо-саном?
— Что? Нет! — Мегуми ещё раз передёрнуло от обращения. — Он просто меня… провожает.
Сатору рядом засверкал от удовольствия и почти начал отбрасывать блики.
— Сколько нам ехать?
— Около часа.
— Прибавь скорость, я же на посадку опоздаю. И почему тебя так долго не было?
— Фушигуро-сан, — Иджичи сжался, вцепившись в руль, — я случайно пролил кофе на вашу форму. Мне пришлось её постирать на руках и сушить феном…
— Ты издеваешься? — Мегуми быстро выдохнул, чтобы не закипеть.
— Сегодня явно неудачный день у Вашей одежды, — невинно подметил Сатору и протиснулся рукой под предплечье Фуши-сана, обняв за локоть.
— Лучше не напоминай, когда я уже забыл.
— Хорошо, — ответил мальчик подозрительно елейным голоском и потёрся щекой о пушистый свитер.
Пролетев по полупустой трассе, они чудом быстро доехали до аэропорта. По мнению Сатору, даже слишком быстро. Мегуми всю поездку нервно поглядывал на часы, поэтому когда машина припарковалась у входа, выскочил, чтобы скорее достать чемодан и побежать на регистрацию. В спешке Фушигуро забыл билеты и заметил это уже у дверей, и Годжо перенёс их от бардачка через открытое окно ему прямо в руки, что для не-магов выглядело, как поразительно меткий бросок.
Смотря Фуши-сану вслед, Сатору вспомнил волшебный восторг от утреннего звонка, всемогущество, которое он испытал, изгнав проклятье за полминуты, Фуши-сана в порванной одежде, в новой одежде, вниз головой и смеющегося. «Что бы я хотел ещё?» — подумал мальчик. — «О чём мне ещё мечтать?». В мыслях ясно предстало, что больше всего он хотел бы когда-нибудь ещё раз прыгнуть в руки Фуши-сана и чтобы тот снова его словил.
***
Когда Мегуми уехал в командировку, для Сатору время застыло. Он бродил один по паркам, где они гуляли вместе, прошел I Wanna Be the Guy несколько раз, тайком прочитал Fate/Stay Night, но даже Рин Тосака не смогла заполнить образовавшуюся пустоту.
Сатору так усердно ждал, что вопреки законам физики умножал время. До седьмого декабря он верил, что случится чудо и Фуши-сан освободится именно к его дню рождения. И когда телефон запиликал, но там было поздравление — какое желанное и приятное, бесценное, но всё же только поздравление — Годжо заперся в своей комнате и вышел лишь вечером, когда проголодался.
В гостиной шумел праздник. Как смешно, что никому и дела не было, есть ли на нём именинник. Мама сначала допытывалась, а потом пришёл папа и стал приказывать надеть кимоно и выйти к гостям, но Сатору хотел их всех видеть, как осия толпу в час-пик, поэтому его вскоре оставили, объяснив всем, что ребёнок вошёл в капризный возраст. Даже со второго этажа Годжо услышал дружный смех на эти слова. Может поэтому сейчас он в стороне ото всех сидел на столе кухни для персонала и в темноте без палочек ел натто.
Телефон пиликнул. Мальчик откинул крышку, залепленную силиконовыми наклейками настолько, что маленький экран уже было не разглядеть, и прочитал долгожданный ответ на свой вопрос «и долго Вы ещё?»: «Пока не найду все пальцы, еще три, по одному у меня совершенно нет догадок». Сатору печатал, оставляя липкую слизь в ребристых серебряных кнопках: «Может мне приехать? У меня ведь Шесть глаз». Вместо уведомления эсэмэски, начала играть Аврил Лавин, и Годжо взял трубку, не дав ей спеть и первое «хэй».
— У тебя день рождения и подарки, а ты рвёшься куда-то?
— Мне они не нужны. Я даже не спускался вниз и подарки в глаза не видел.
— Нет праздничного настроения? — предположил Мегуми саркастично, хотя скрыть обеспокоенность у него не получилось.
— А что там интересного? Чего ещё у меня нет? — Сатору включил громкую связь и положил раскладушку перед собой.
Повисло тягостное телефонное молчание.
— Ты чавкаешь? — наконец прервал его Мегуми.
— Ага, это натто.
— Ты же его ненавидишь.
— Нет, мне даже нравится. Может я повзрослел? А может свихнулся? — он высунул язык и издал измученное «у-э-э-э». — Мне просто нужно, чтобы Фуши-сан вернулся! Вы же можете приехать как в прошлый раз, всего на пару дней. Например, на свой день рождения? Вы обещали пригласить меня!
— Сейчас не могу, я уже в другой стране.
— В какой?
— Я не скажу тебе, ты же прилетишь, если узнаешь, где я.
— Да кто меня пустит на самолет? Мне же двенадцать!
— Зная тебя, я не сомневаюсь, что ты найдешь какой-нибудь способ.
— Ах, Фуши-сан! Когда Вы в меня так верите, мне действительно хочется постараться! — мальчик лёг на стол, раскинув руки и ноги, и смотрел в тёмный потолок, на котором сейчас, как на проекторе, перед Сатору плыли образы Мегуми, каким он запомнил его перед отъездом. Вздохнув мечтательно и тягостно, он решил за двоих: — Либо я к Вам, либо Вы ко мне.
— Сатору-чан, существует работа мага. Как я могу бросить важную миссию на полпути?
— Я это понимаю, Фуши-сан, и я так Вами горжусь, но если Вы не вернётесь как можно скорее, я объемся натто и умру.
— Во-первых, это грязный шантаж; во-вторых… — Мегуми начал говорить громче, чтобы подавить сопротивление на противоположном конце провода: — …Натто тебя не возьмет. Ты не найдешь ни одной достойной угрозы во всем Канто, поэтому можешь оставить манипуляции. Но… — парень загадочно улыбнулся, придумав, чем вдохновить Сатору.
— Что??? Но что?
— Я приеду на свой день рождения при условии, что ты сегодня отпразднуешь свой.
— Хорошо, Фуши-сан, но это лишь потому, что я по Вам страшно соскучился. Знали бы Вы, как мне не хочется к ним идти! Я бы сейчас просто лёг спать, чтобы мне снилось, как мы вместе играем в Ikaruga.
— Не хочешь — как хочешь, — согласился Мегуми с невозмутимостью профессионального игрока в покер. — Тогда увидимся после сэцубун, если повезёт.
— Ладно, я понял… Это шантаж, к тому же грязный. Но я пойду переодеваться.
— До скорого, Сато-чан, — сказал Мегуми перед тем, как отключиться.
«Сато-чан»? Вот это имя! Годжо так резво спрыгнул со стола, что проскользил по плитке и вывел ногу в боевое па, чтобы не упасть. Он был готов сделать что угодно, лишь бы его назвали так второй раз, одеться в кимоно, да хоть выйти голым, даже самое сейчас невозможное — уважить и развлечь гостей. Поблагодарить каждого с улыбкой за визит. Стать взрослым и ответственным юношей. Ровным счётом — всё что угодно.
***
— Мам, назови меня «Сато-чан», — попросил мальчик, сидя за отдельным котацу с изящной, как цветущая липа, женщиной. Её белые волосы за весь вечер не утратили своей безупречной формы, собранные в пучок одной лишь шпилькой.
— Сатору, не великоват ли ты для этого? — голос струился в воздухе, словно лента в руке танцовщицы.
— Ну назови, — именинник подергал за полу нежно-розового кимоно, — я не о многом прошу.
— Не буду. Ты сегодня побил все рекорды безобразия, отец до сих пор на тебя зол.
— Я же в итоге сделал всё так, как вы велели, гости не расстроились и даже не торопятся расходиться.
Её льдисто-голубые глаза смягчились, и она сказала:
— Открой подарки, Сато-чан.
И эта фраза прошлась по Годжо изнутри волной — от лодыжек до солнечного сплетения. Захотелось встать и стряхнуть её с себя.
— Ты оказалась права, мам, не называй меня больше так. И я не хочу открывать подарки. Можно вместо всех них двадцать второго декабря я поеду в Мориоку?
— Что тебе там нужно? — встревоженность в её голосе была мастерски замаскирована расслабленной нежностью.
— У моего друга день рождения и он празднует его там.
— А что за друг?
— Очень хороший человек, он добрый и умный. В общем, классный. Самый лучший. У нас много общего, больше, чем с кем-либо ещё.
— Можно я узнаю хотя бы имя? — спросила она с добрым смешком. Её сын вечно забывал о самом важном, но он всё равно был её совершенным ребенком.
— Мегуми Фушигуро.
Женщина прикрыла лицо рукавом, якобы поправляя челку.
— Давно вы общаетесь? — ей стоило труда разомкнуть зубы даже для такой короткой фразы.
— С марта. Он стал очень мне близок, я хочу быть на его дне рождении.
— Ты надеялся услышать согласие? Папе об этом ни слова, я сама с тобой позже поговорю!
— Мам!
— И если ты ещё хоть раз с ним увидишься, я уже не буду так добра и сама расскажу всё отцу. И не буду за тебя заступаться больше ни в чем.
Если бы Годжо мог отмотать время, чуть раньше наесться натто в одиночестве и умереть, он непременно бы это сделал. Хотя когда после праздника он вернулся в свою комнату, и мама, яростно шепча, рассказывала ему о Зенин, не дав ни себе, ни сыну переодеть праздничную одежду, Сатору показалось, что угроза в Канто всё-таки найдена, и он перед ней совершенно бессилен.
— Он не такой, как все остальные! У него и фамилия другая, и рос он с другой семьей, не с Зенин.
— Однако он их глава, как и всякий, я тебе повторяю, всякий глава Зенин, он в ответе за все те подлые козни, что они строят нашей семье.
— Он мой друг. И он мне дорог.
— Не разбрасывайся такими словами. Он старше тебя чуть ли не вдвое и конечно тобой пользуется, чтобы завести щенка Годжо на поводке.
— Как ты сказала? — голос Сатору был холоден и низок, будто уже сломался. В его широко распахнутых глазах плескалось напряженное мерцание.
— Он боится твоей силы, поэтому подбирается поближе, — мать резко встала с кровати, взмахнув рукавами. — В чём я не права?
— Во всём. Убирайся из моей комнаты, не хочу тебя видеть!
— Я предупреждала, я расскажу отцу!
— Говори кому хочешь.
Но отец не пришел. Дом так резко стих после праздника, что казался заброшенным. И Сатору лежал на краю кровати, как на краю вселенной, потерянный в холодной непроглядной темноте. Достав телефон из-под подушки, он набрал последний номер в журнале вызовов. С каждым гудком тело одеревянивалось и, словно сопротивляясь самому себе, его начинало трясти. Мальчик хотел захлопнуть телефон, но на том конце раздался сонный голос:
— Ещё не спишь?
— Скажите, я Ваш щенок Годжо на поводке?
— Ты вообще о чём? — через динамик послышалось шуршание постельного белья. — Это очередная шутка?
— Нет, Фуши-сан, — лежа на боку, мальчик прислонил ко лбу колени. — Простите… Вы общаетесь со мной, чтобы влиять на мой клан?
Мегуми понимал, что такой вопрос когда-нибудь возникнет в смышлённом беловолосом котелке, но ночной звонок всё же застал врасплох. Парень прокашлялся, чтобы дать себе время, но красноречие предательски продолжало спать, поэтому пришлось сказать как есть, и уповать на то, что ответ не исказит его настоящих чувств и мыслей:
— Сперва мне был любопытен просто Сатору Годжо, но потом я увидел твою любознательность, непосредственность, широкий кругозор, необычайный ум. И мне всегда хотелось, чтобы у меня был старший друг, который бы поделился со мной теми мыслями, к которым я сам пришёл лишь ближе к восемнадцати. Облегчил бы моё становление шаманом и главой клана. Отчасти я увидел в тебе себя. Сатору-чан для меня на первом месте, Сатору Годжо, каким бы великим он ни был, — Мегуми усмехнулся в мыслях, сделав паузу, — на втором.
Ответ развеял удушающее беспокойство и одновременно вызвал у Сатору невыносимую тоску.
— А Вы рассказали о нас в своём клане?
— Только самым близким.
— И как к этому отнеслись?
— В основном положительно, мой дядя считает, что мы можем положить конец вражде между…
— Оказывается у Вас и клан не такой уж плохой, — Годжо перебил, не в силах больше скрывать, — я сказал маме сегодня про Вас и мы поссорились. Это на неё совсем не похоже.
— Ты сказал сегодня?!
— Да-а, представьте, в какое бы бешенство она впала, если бы узнала, что мы встречаемся.
— Мы?!
— Ну да. Вы же только что признались мне в любви!
— Я???
— Вы сказали, что я для Вас на первом месте.
— Сатору-чан, — Мегуми глубоко вдохнул, — ты мой друг, и я с нетерпением хочу узнать, каким взрослым ты вырастешь…
— Да-да, я понял, я маленький и Вы меня ждёте. Фуши-сан благородный человек, другого от Вас нельзя было услышать. Но хотя бы наедине мы же можем не скрывать наших отношений?
— Нет, ты понял не так, — потеряв и сонливость, и терпение, Фушигуро встал и начал ходить взад-вперёд по тесному номеру, — мы друзья.
— Можно ведь и дружить, и встречаться? — сменив не меньше десяти замысловатых поз во время разговора, сейчас Годжо застыл, лежа лопатками на подушке, а поясницей на изголовье кровати. Его ноги качались перед лицом.
— Да, но мы только дружим, — Мегуми с яростью нажал на последнее слово.
— Значит первый рубеж пройден!
— Ты втайне напился на празднике? Прекрати немедленно! Ты сказал родителям только сегодня, всё это время ты им врал?
— Не врал, просто не ставил в известность.
— Почему я раньше об этом не спросил, — прошептал Мегуми мимо трубки. Хорошего выхода не оставалось. — Если твои родители против, то мы не можем больше общаться.
— Фуши-сан, — Годжо нахмурился, — если мы не сможем видеться, то мы будем созваниваться?
— Нет… — Мегуми сел на кровать, поставил локоть на колено и взялся за лоб.
— Это всего из-за того, что я сказал, что мы… — неожиданно для самого себя Сатору всхлипнул, но тут же натянул улыбку. — Я обещаю, я не заведу больше разговора, что Вы мой парень, не буду даже шутить, пока мне не исполнится тринадцать.
— Лучше так никогда больше не шути, но дело вообще не в этом.
— А в чём, Фуши-сан? Почему мы не можем общаться как и прежде?
— Это может привести к настоящей войне кланов. В таком случае, даже когда ты сам станешь главой, ни о какой дружбе и перемирии речи идти не будет. Это серьёзная вещь, на кону жизни многих людей.
— Если сейчас мы не будем общаться, то потом сможем? Когда именно?
— Когда твой отец передаст тебе место главы и все полномочия. Он не будет с этим тянуть, но когда точно это состоится я не знаю. Может, когда тебе будет восемнадцать или даже двадцать.
— Это катастрофа!!! — Годжо вскочил из своей перевернутой позы, потому что сердце упало в горло. — Как мне жить всё это время?!
— Как раньше, — подумав, что он больше никогда не увидится с мальчишкой, подобно радио делящимся гениальными идеями и великими глупостями, с поцелованным богами стихийным бедствием, в котором горит озорной огонь победы над всем сущим и бесплотным, а встретится через несколько лет с уже взрослым и незнакомым Годжо-саном, Мегуми потребовалось убрать из своего голоса все эмоции. Чтобы не подать виду. Чтобы не делать всё печальнее. И звучал он не безэмоционально, а всё равно что безжизненно: — Я надеюсь, когда снова появится возможность общаться, мы не будем видеть друг в друге лишь глав враждующих кланов.
— Не отключайтесь, Фуши-сан! Сегодня же мой день рождения! — Сатору с усилием сглотнул желание задохнуться. — Давайте хотя бы сейчас поговорим подольше, пожалуйста, Фуши-сан!
— Что ещё сказать? — Мегуми хотел бы наговориться впрок, если бы это было возможно. Тонкая ладонь в отчаянии сжала непослушные пряди волос у лба. — Веди себя разумно, не устраивай истерик, тогда место главы будет твоё даже раньше. Но только без манипуляций с натто, это точно не поможет.
— Я что угодно переживу, если вы ещё раз назовёте меня «Сато-чан», — опустив голову, Годжо улыбнулся и с удивлением взглянул на каплю, которая упала на его пижамные штаны, окрасив белый в серый.
— Сато-чан, время мигом пролетит, и мы снова начнём общаться.
— Да, Вы только меня дождитесь. Я быстро.
— До скорого, Сато-чан, — сказал Мегуми и нажал на красную трубку, чтобы прощание не вышло по-жестокому долгим.
Он еле разжал пальцы, едва не оставив в руке клок чёрных волос. Отняв ладонь, парень взглянул на её слабую дрожь и подумал растерянно: «Что это со мной?».
Оставалось ещё три артефакта, по одному из которых нет ни одной догадки. Оставалось ещё шесть лет, если не повезёт, то все восемь.
***
Сатору не шёл до спальни родителей, а плыл, чувствуя под ногами лишь воздух. Остановившись возле кровати, мальчик осторожно потряс тонкое плечо с бежевой шелковой лямкой:
— Мам? Мам! Кажется, мне нужно к врачу.
Но он уже не видел, как она обернулась и вскрикнула, обнаружив сына лежащим на полу.
