Путь домой

Вот уже и с планами определились, лишь бы удалось осуществить. Переждали зиму, теперь бы получить хоть какие-то документы. Без них не поедешь никуда – и Яков всё чаще тенью мечется по комнате. Затем уже нужно будет искать надежный обоз до Сибирского тракта, а далее путь в европейскую Россию лежит уже хоть и не близкий, зато проверенный и надежный. - Яша, а тебе не опасно обратно? - Это не важно. Если он что и запомнил из мельком когда-то читанных произведений Джеймса Купера, так лишь одно: белой женщине не место в лесах. Особенно в этих лесах. Но и в неизвестность они тоже не пойдут. Знал слишком хорошо: и места, и страны разные бывают. Даже мужчина рядом не всегда защитит, а где-то и целый вооруженный отряд – не от всего оборона. Власть – не всегда плохо. Власть – еще и защита, призрак стабильности. Здесь же в прошлом только смерть, а в будущем – тьма, от которой стынет сердце. - Мы вернемся в нормальные цивилизованные города. Анна промолчала. Она тоже помнила тот цивилизованный город. Иногда леса вернее и чище. Иногда звери честнее людей. Чуть вздыхает: - А знаешь, мне бабушку Аглаю жалко. Мы уйдем, и ей опять новую внучку искать. Но Яков хмурится, и она пальчиками разглаживает морщинки между бровей. «Я там, где ты, Яша».        А Якову уже ни на что не хотелось отвлекаться - предстоящая дорога занимала все мысли. Подходящий, достаточно серьёзный обоз до самого Сибирского тракта отправлялся только в конце июня – все ожидали, пока просохнут дороги. В управление его вызвали в конце апреля. Зацепин и показаться не посчитал нужным, делопроизводитель равнодушно под подпись выдавал, еще и бумаг заполнять подкинул. У Якова впервые рука дрогнула. Просматривал, сам себе не веря. Вместо ожидаемого им проездного разрешения по определенному маршруту – чистый, без отметок о судимости бессрочный паспорт лица дворянского сословия, позволяющий жить и путешествовать по всей Российской империи. Новейшие изменения в законодательстве оказались более чем кстати. И второй невероятнейший документ – выданный губернской канцелярией заграничный паспорт, также на Штольмана с супругой. Что бы сказал на это Зацепин? Глянул бы совершенно бесстрастно: мол, и что, полномочия имели, вот и выдали. Если бы Яков сам мотался по инстанциям, в чужом, незнакомом губернском городе, его не самая обычная история наверняка привлекла бы внимание. Еще остававшиеся у Анны средства улетели бы в один миг, ему пришлось бы искать любые связи и выходы. Кто и когда сообщил бы в Петербург? Дали бы им вообще возможность уехать? Теперь же он сможет отправиться куда угодно по своему усмотрению, и наверняка чуть позже сумеет выдернуть все свои активы. Пусть они и не настолько велики, но для начала хватит. Вспомнил неприкрытую иронию Зацепина: «Тут же не ваш Петербург». Великую и грозную столицу, которая забирала из провинции золото, лес, налоги, высылая в ответ указания и циркуляры, своей маленькой властью вчистую обыграл начальник местного уезда. И наверняка неприкрыто наслаждался этим. Будет ли у Якова хотя бы возможность поблагодарить?        Вот уже и считанные дни оставались до отъезда. Договорено и оплачено место в крупном правительственном обозе – Яков не собирался рисковать. Сейчас Яков делом занимался, ставни закрывал, дрова складывал, проверял инструмент и утварь - Анна сказала, рано или поздно новая внучка придет. Оставлять следовало не менее, а то и более, чем для них было оставлено. А Анна прощалась. С лесом, с избушкой. С духами не знал, простилась ли, но спокойнее стала, веселее. Остатки трав по домам раздавала, говорила им: «На добро возьмите. Да как не в тягость будет, за избушкой приглядывайте». Бабы всхлипывали и обниматься бросались, мужики ему руку жали. Сколько он наслушался за эти дни! И про то, что их дорога хорошая, как скатерть лежит, а вот главный тракт как раз по лету ремонтировать будут, камнями засыпать. Там пешком идти местами придется, вы уж смотрите, и обувь берите, чтобы в запасе была – на тракте не купишь. И как по разливу на переправе две лодки потонули, с почтою и с почтальонами, но вы не бойтесь, вода то ушла, а так лодки редко перевертаются. Чужие речи – полезные, к чему готовиться, где дорога хорошая, а где дворов постоялых нет, и каких ямщиков на тракте нанимать надо, а каких стороной держаться – были в тягость. Дорогу ни вспоминать, ни думать о ней не хотелось. Её лишь пережить нужно. Уйти, и страницу за собой перевернуть. Здесь уже нечего ждать. Здесь впереди нечто темное, смутное, и там нет Анны. Там тоска и одиночество, и боль, и темный ветер в соснах. И оставалось лишь верить, что она всё же благополучно уехала в этом смутном будущем – иначе он бы не жил. И никакого предчувствия, духи и дар – не по его части. Здесь и логики хватает. Бывший каторжник, с любыми бумагами – здесь навсегда остается бывшим каторжником. Делом следовало сейчас заниматься, вещи свои нужные сложить. Двигаться навстречу в губернский город было бессмысленно. Яков решил доехать до предложенной ему когда-то Лукьяновки, которая находилась гораздо ближе, и уже там, на давно оговоренной стоянке присоединиться к обозу.        Наняли возок, за полдня добрались без труда. Тимоха отправился с ними – а как же, а вещи поднести, а проверить всё, а обоз на дороге посторожить. Отослать его сразу рука не поднялась. Да и как раз именно эту деревню Тимоха знал отлично – когда-то подолгу гостил там у бабушки, и сейчас собирался родню по пути проведать. Лукьяновка, названная так по одноимённой речке, оказалась довольно большим поселением, раскиданным по холмам безо всякого плана. Ни пашни, ни выгонов возле изб не было – сразу за домами начинался лес. Лукьяновка с давних времен жила с золотодобычи. Просторная изба встреченного когда-то в лесу Ивана Петровича оказалась в самом центре, в удобном месте на небольшой возвышенности. Самого хозяина дома не оказалось, но его хозяйка прибывшим явно обрадовалась - в гостевой избе как раз других постояльцев не было. Яков внимательно осмотрелся: хозяйская изба была большая, добротная, на три окошка. Рядом ворота под козырьком, дальше забор, сзади – крытый хозяйственный двор. Гостевая изба пристроена была возле ворот с другого боку и окнами также глядела прямо на улицу. В гостевом доме им понравилось – комната чистая, светлая, обед хорош. На девицу, что еду подавала, Анна внимательнее глянула: девушка была собою чудо как хороша, высокая, статная, коса – сноп золотой. Но держалась тихо, скромно, глаз не поднимала. На гостей почти не глядела, быстро расставила чашки и тут же ушла. То, что Яков, казалось бы, внимания не обратил, Анну давно не обманывало. Наверняка заметил вдвое больше неё, и описать бы смог потом до последней черточки. Она смотрела, как женщина, он замечал всё по неискоренимой привычке следака. Тимоха остался в прихожей, поел быстро и во двор вышел. За полгода, при постоянном движении и на хорошей пище, он едва не на голову вытянулся, в плечах еще больше окреп. Тут его хозяйский сын увидел, предложил дрова порубить. Тимоха глянул – дрова берёзовые да немного, отчего бы и не заработать? Отправился тут же. В чужой избе, хоть и удобной, Анне казалось всё непривычным и неловким. Впрочем, им тут всего дня два-три побыть, пока обоз не подойдет. Уже смеркалось, когда во дворе раздались людские голоса, шум, гам. Яков быстро вышел во двор и тут же вернулся. Как оказалось, из давно намеченного похода вернулся хозяин – глава артели золотоискателей. Судя по некоторым репликам, поход оказался успешным, и теперь всем в доме точно не до гостей стало. Анна расстелила постель. Яков всё еще в окно смотрел, затем подошел, тяжело опустился рядом. Хотел было притянуть ближе - Анна вывернулась из его рук, не по себе было. Яков укутал её в одеяло, обнял тихонько. Снилось ей что-то, тяжелое, смутное. Туман затягивал всю околицу, и в том тумане терялись Тимоха, Яков.