Наверно, это тоже любовь?..

— Вэй-сюн! Тебе плохо? Ты болен? — Хуайсан тыльной стороной руки встревоженно коснулся лба Вэй Ина и пробормотал себе под нос: — Жара нет, лоб холодный… — он попытался помочь другу подняться, но у него ничего не получилось. Тогда он обернулся к стоящему у дверей перепуганному адепту и позвал: — Не Хао, иди сюда, не стой столбом! Помоги мне! Юноша с готовностью подскочил к своему молодому господину и взял Вэй Ина под руку с другой стороны. Вдвоём им кое-как удалось поставить Вэй Ина на ноги. Они потихонечку — очень медленно — повели его в сторону жилых комнат. Начав двигаться, Вэй Ин немного пришёл в себя. Тяжело задышал. Слова Главы Не жгли сердце, словно тавро Вэней. Он обязан жизнью Ванцзи… Это Ванцзи спас его от смерти — в который раз! Вэй Ин уже давным-давно живёт в долг — ещё со времён озера Билин. Тогда Ванцзи вытащил его из Бездонного омута. Затем — в пещере Черепахи-Губительницы защитил от древнего монстра. На поле битвы закрыл своим телом от мелодий Бессмертной. И от казни его спас, стало быть, тоже он… Но… почему? Почему Ванцзи спасает его раз от раза, рискуя своей собственной жизнью? Раньше Вэй Ин даже не задумывался над этим вопросом, полагая, что знает на него точный ответ — они с Ванцзи близкие друзья и родственные души. А для друзей нет ничего более естественного, чем помогать друг другу, подставлять плечо, выручать, спасать. Разве нет?.. В пещере Черепахи Вэй Ин тоже, не задумавшись ни на мгновение, бросился к Ванцзи на помощь. И сделал бы это снова, если бы понадобилось. Ведь именно так поступают друзья! Но в свете последних событий уверенность Вэй Ина в дружеской привязанности к нему Ванцзи рассеялась, словно утренний туман. Он уже давно не считал его своим другом. Поэтому, узнав о том, что в очередной раз стал обязанным Второму Нефриту ордена Лань своей жизнью, Вэй Ин задался уже новым вопросом — зачем? С какой целью Ванцзи спас его вновь?.. Чтобы что?.. Вэй Ин, конечно, не думал, что у Ванцзи были нечистые помыслы на тот момент времени, но… Он ему больше не верил. Не доверял даже самым благородным его порывам и героическим поступкам, если дело касалось его, Вэй Ина. Больше нет… Он мрачно вздохнул. Тягостные мысли невыносимо давили и оседали мерзкой тяжестью где-то глубоко в груди. Получается, что Вэй Ин задолжал Ванцзи по самое не балуй. И не знал, как к этому относиться. Как расплатиться со всеми этими долгами? Вэй Ин мучительно не хотел быть ему должен. Не хотел быть связанным с Ванцзи подобными обязательствами. Ведь долги на то и долги, что их нужно отдавать! Но как ему теперь отдать этот долг жизни? Для этого Вэй Ину самому нужно было спасти Ванцзи от смерти не меньше трёх раз. Вряд ли подобная возможность ему когда-либо представится… Вэй Ин стиснул пухнущую от новой порции тяжёлых раздумий голову. Ладно, не сейчас! Сегодня и так произошло слишком много всего… Если он начнёт загружать себя ещё и этим, он просто не вынесет напряжения. О своём новом долге он подумает позже. Сейчас нет никакого смысла терзать себя. Что толку? Всё равно он сейчас ничего не сможет сделать, чтобы изменить данную ситуацию. Он просто будет держать в голове мысль о том, что у него стало одним долгом больше. И побудет должен ещё какое-то время. Но Вэй Ину непременно нужно будет каким-то способом решить эту проблему. Пока на нём висит долг жизни, который Ванцзи может стребовать с него в любой момент в том или ином виде, сердце Вэй Ина не обретёт покоя. Но… не сегодня. Сегодня он должен выбросить эту мысль из своей головы! Вэй Ин задышал ровнее, пытаясь взять себя в руки и успокоиться. Выпрямился, почувствовал, что уже стоит на ногах более-менее устойчиво, и аккуратно выпутался из плена поддерживающих его рук. Прикосновения Хуайсана и адепта Не доставляли ему крайний дискомфорт. Это его несколько удивило. Цзян Чэн совсем недавно как только его не мял и не тискал, однако Вэй Ин не испытывал при этом никаких неприятных ощущений. Совсем наоборот — объятия шиди дарили ему радость и покой. Да и прикосновения Цзэу-цзюня вроде тоже. Хотя Лань Сичэнь старался вообще избегать с ним физического контакта, а если и притрагивался, то настолько невесомо, что Вэй Ин почти не чувствовал его касаний. А вот сейчас ему явно было не по себе, когда его трогали чужие руки. И если с адептом Не это было объяснимо — Вэй Ин не был с ним знаком, он совершенно посторонний ему человек, то почему он испытывает неприязнь к прикосновениям Хуайсана? Вэй Ина это озадачило и немного расстроило. Он любил объятия с самого детства. Его приучили к этому родители, никогда не обделявшие его лаской и нежностью. Вэй Ину всегда было приятно ощущать тепло рук милой шицзе, дяди Цзяна, шиди, своих друзей и приятелей. И будет очень жаль, если придётся от этого отказаться из-за своей новоприобретённой непереносимости чужих прикосновений. Откуда она у него вообще взялась? От Ванцзи что ли заразился? Заметив, что Вэй Ин осторожно отстранился и хочет идти самостоятельно, Хуайсан сделал знак Не Хао, чтобы он возвращался на свой пост. Дальше они с Вэй Ином продолжили путь вдвоём. — Тебе лучше, Вэй-сюн? — обеспокоенно поинтересовался Хуайсан. — Может, позвать лекаря? — Нет, не надо, спасибо… — Вэй Ин немного помялся, не зная, как лучше обратиться к бывшему приятелю. Как ему теперь подобает его называть? Наследник Не? Или всё же как раньше — по имени? Не будет ли это слишком непочтительным с его стороны? — Я в порядке… Хуайсан… — он несмело покосился на своего спутника — не против ли он столь фамильярного обращения? Однако судя по заблестевшим глазам и радостной улыбке, тот был очень даже за. Вэй Ин облегчённо перевёл дыхание. Его губы тоже тронула улыбка. На душе стало светлее. — Почему тебе стало плохо? — всё же спросил Хуайсан и слегка нахмурился. — Надеюсь, брат тебя ничем не обидел? А то он может! Но не бери в голову — он не со зла! Просто брат… Он… такой, понимаешь? Излишней деликатностью себя не утруждает. Такое иногда ляпнуть может, что потом неделю в себя приходить нужно, — он поморщился, очевидно вспомнив все нелицеприятные вещи, которые слышал от Не Минцзюэ. — Нет, Хуайсан, всё в порядке! Глава Не не сказал мне ничего дурного, — Вэй Ин покачал головой. — Совсем напротив! Я очень благодарен ему за то, что он согласился принять меня в своём ордене и назначил на такую должность, о которой я не смел даже мечтать в своём положении! — Правда? — глаза Хуайсана загорелись любопытством. — И кем ты у нас будешь? — Мастером печатей и талисманов, — с затаённой гордостью ответил Вэй Ин. Каждый раз, когда он произносил эти слова даже мысленно, в груди его занимался восторг. Мастер печатей и талисманов — это звучало… достойно! — Ух ты! — Хуайсан разулыбался. — Это и правда о тебе, Вэй-сюн! Брат попал в точку! Что удивительно на самом деле! Обычно от придуманных им названий уши вянут. Вот, к примеру, из последнего — новую купальню он предложил назвать боевой купальней для старших мастеров сабли! О чём он только думал, когда предлагал это название? И как вообще ему в голову пришло подобное?!. Хуайсан возмущённо фыркнул и горестно приподнял брови. Вэй Ин тихонько рассмеялся. «Боевая купальня» — это действительно звучало… забавно. Мягко говоря. Они дошли до запертых дверей. Хуайсан с воодушевлением их распахнул и гордо произнёс: — Твоя комната, Вэй-сюн! Вэй Ин вошёл и ахнул, в изумлении широко раскрыв глаза. Как оказалось, Глава Не вовсе не шутил по поводу фонариков. Комната действительно была украшена роскошно, словно свадебные покои, но выглядела при этом изысканно и невычурно. Стены были задрапированы светлым шёлком телесного оттенка. На потолке висели небольшие фонарики и разноцветные флажки. В углах в высоких вазах стояли свежие цветы, от яркого и терпкого аромата которых у Вэй Ина слегка закружилась голова. Спальное место и место для купания отделяли от главной комнаты две изящно и со вкусом расписанные ширмы. Помещение было обставлено простой, но элегантной мебелью. Каждая вещь идеально вписывалась в интерьер и смотрелась очень гармонично. В комнате было тепло, светло и чрезвычайно уютно. Сразу чувствовалось, что тот, кто наводил здесь красоту, делал это с большой любовью, вкладывая в это занятие всю свою душу. Посреди комнаты Вэй Ин насчитал, кажется, два или три низких придвинутых друг к другу столика, заставленных всевозможными яствами и большим количеством пузатых сосудов с вином. И над всем этим изобилием по стене, что была напротив двери, тянулась широкая полоса ткани более тёмного цвета с крупно начертанными алой краской иероглифами: «Добро пожаловать домой, Вэй-сюн! Добро пожаловать, брат!» Всё было задумано так, чтобы Вэй Ин увидел её сразу, как только переступит порог. Сердце Вэй Ина сжалось. В глазах нестерпимо защипало, а губы задрожали. Это было так… так… Он был настолько растроган, что не находил нужных слов, чтобы выразить то, что он сейчас чувствовал. И когда только Хуайсан успел всё это сделать?!. Ведь с момента принятия Главой Не решения оставить Вэй Ина в Нечистой Юдоли прошло чуть больше часа! — Ну как?.. — с трудом сдерживая нетерпение и некоторую робость, спросил Хуайсан. — Тебе нравится?.. Это… не слишком?.. Будучи не в состоянии вымолвить ни слова, Вэй Ин лишь замотал головой и, преодолевая дискомфорт, заключил друга в крепкие объятия. Хуайсан обнял его в ответ и, улыбаясь, уткнулся ему в плечо. Кажется, Вэй-сюн оценил его старания! Ему понравилось! Хуайсан был этому чрезвычайно рад. Он очень хотел, чтобы друг чувствовал себя здесь как дома. Чтобы ему было уютно, комфортно и хорошо. Они некоторое время постояли молча, наслаждаясь теплом друг друга и радостью своей неожиданной, но от этого не менее желанной встречи. Затем Вэй Ин отстранился и всё же тихо произнёс: — Спасибо, дружище! Я… признателен! Очень! Хуайсан покачал головой: — Не нужно меня за это благодарить, Вэй-сюн! Я от чистого сердца. Иди сюда! — он поманил его рукой и подвёл к одной из изящных ширм. — Эту ширму я сам расписывал пару месяцев назад. Но тогда я ещё не знал, что ты будешь жить здесь, поэтому нарисовал на ней птиц. Но скоро я поменяю её на другую. Новую я распишу специально для тебя так же, как расписывал для Цзян-сюна, — изображу на ней озеро с цветущими лотосами. Цзян-сюн чуть не рыдал от восторга, когда я ему её подарил. Тебе тоже должно понравиться! — Конечно понравится, Хуайсан! — улыбнулся Вэй Ин и, не выдержав, шмыгнул носом. И тут же тихо рассмеялся. — Видишь, я уже рыдаю. Глаза у него действительно подозрительно покраснели. Впрочем, у Хуайсана они тоже явно были на мокром месте. Он прикрылся веером и перевёл тему в более безопасное русло: — Бочка для купания наполнена. Ты будешь мыться? Вэй Ин задумался на мгновение. Признаться, ему было крайне лень сейчас это делать. Он валился с ног от усталости и единственное, чего ему сейчас хотелось, — упасть в кровать и забыться долгим сном. Однако он понимал, что не сможет заснуть, даже если ляжет. Он был слишком взбудоражен событиями сегодняшнего безумного дня, который никак не желал заканчиваться. Поэтому помыться было бы, наверно, неплохо. Ему внезапно невыносимо захотелось смыть с себя сам дух Облачных Глубин. И липкий запах сандала, который, по его ощущениям, безвозвратно впитался в его одежду, волосы, намертво въелся в кожу. Вэй Ину казалось, что он весь пропах этим ароматом, что этот запах стал частью его самого. И он загорелся безумным желанием от него избавиться, очиститься, соскрести его с себя, содрать. Если будет нужно, то вместе с кожей. — Да, — взбудораженно произнёс он. — Я хочу помыться. Очень хочу! Хуайсан, уловив странные, несколько истеричные ноты в его голосе, бросил на него недоумённый взгляд, но указал за ширму — ту самую, возле которой они стояли: — Бочка там, Вэй-сюн, — и поинтересовался: — У тебя есть с собой сменная одежда? Если нет, то не страшно — одолжим у Цзян-сюна. Я бы дал свою, но она тебе будет мала, — он немного смутился, но тут же засуетился. — Нужна? Мне сбегать в комнату Цзян-сюна? Я быстро! Он уже подорвался бежать за одеяниями, но Вэй Ин его остановил: — Нет, Хуайсан, не нужно, спасибо! У меня с собой есть всё необходимое. — Хорошо! Тогда иди пока мойся, Вэй-сюн. Потом можем выпить по пиале вина и перекусить. Или ты хочешь подождать Цзян-сюна? Можешь отдохнуть до его прихода. Он, наверно, явится примерно через час, — с губ Хуайсана слетел смешок. — Опять с казначеями воюет. Это надолго! — Нет, отдыхать я не буду, Хуайсан! — Вэй Ин вытащил из своего мешочка чистые нижние и верхние одеяния слуги. — А вот выпью и поем с удовольствием. Он только сейчас, после слов Хуайсана, понял, что сильно проголодался. Ведь сегодня он успел только позавтракать. После было как-то не до еды. Обрадованный тем, что о нём наконец-то вспомнили, организм отреагировал немедленным громким урчанием в животе. Услышав этот красноречивый звук, Хуайсан рассмеялся и произнёс: — Хорошо, Вэй-сюн! — затем, взглянув на светлые одежды в руках Вэй Ина, слегка поморщился. — Завтра отведу тебя к нашему портному — пусть снимет мерки. Нужно заказать тебе одеяния, подобающие твоему новому статусу. И в цветах нашего ордена. Вэй Ин согласно кивнул. Он с радостью перестанет носить эти опостылевшие тряпки, которые являлись напоминанием обо всех унижениях, что он претерпел в Облачных Глубинах. И с огромным удовольствием их сожжёт — пришла в голову злорадная мысль. Он прошёл за ширму, разделся и залез в бочку. Погрузился в воду максимально комфортной для тела температуры. Улыбнулся — заботливая рука Хуайсана чувствовалась даже в этом. Кроме того, он явно не пожалел ароматических масел — вода благоухала. Вэй Ин с наслаждением потянул носом — пахло терпко и сладко. Здесь ничто не напоминало ему об Облачных Глубинах, всё было совершенно иным — цвета, запахи, ощущения. И осознание этого вызывало у Вэй Ина чувство эйфории. Это было… хорошо. Просто замечательно! Он вообще впервые за очень долгое время вдруг почувствовал себя неплохо и как-то… правильно. Почувствовал себя человеком. Полноценным человеком, несмотря на отсутствие ядра. Нужным не только для того, чтобы удовлетворять чьи-то желания и потребности, а просто… нужным. Нужным шиди, Хуайсану, ордену, самому себе наконец. Однако стоило только Вэй Ину поймать себя на этом чувстве и слегка расслабиться, как сердце царапнули острые коготки страха. Тело вновь резко и болезненно напряглось. Однажды он уже поверил в то, что в его жизни началась если не светлая полоса, то хотя бы не совсем чёрная. У него уже возникали подобные ощущения некоторое время назад, когда он тесно общался с Цзэу-цзюнем. Тогда у него тоже возникла эта иллюзия нужности и собственной значимости как человека. Но эта иллюзия вскоре была разбита настолько сокрушительно и мучительно больно, что он до сих пор не мог собрать воедино не только осколки этого миража, но и осколки самого себя. С чего он взял, что сейчас будет как-то иначе?.. Разве Ванцзи оставит его в покое?.. Вэй Ин очень давно и достаточно хорошо знал своего (друга? врага?) господина, чтобы верить в то, что он оступится так легко. Не отступится. И рано или поздно он вновь доберётся до Вэй Ина. И найдёт возможность вернуть его в Облачные Глубины. В конце концов, Лань Сичэнь брат Ванцзи, а не Вэй Ина. И если ему придётся выбирать между ними, то выбор его будет очевиден. — Вэй-сюн! — взволнованный голос Хуайсана выдернул его из пучины отчаяния, в которую он начал незаметно для себя погружаться. — Ты в порядке, Вэй-сюн? Не заснул там ненароком? А то затих чего-то… Губы Вэй Ина невольно изогнулись вверх — малыш Хуайсан караулит его около бочки? Так сильно о нём беспокоится? Вэй Ин покачал головой и взял в руки мочалку. Довольно мрачных дум! О будущих проблемах он побеспокоится тогда, когда они его настигнут. А сейчас рядом с ним люди, которые рады его видеть и которых безумно счастлив видеть он. Мрачное будущее пока не наступило, а настоящее сулит ему немало приятных моментов. И он собирается радоваться каждому из них. Смаковать каждое отпущенное ему мгновение радости, словно самое дорогое выдержанное вино! С остервенением растерев докрасна свою кожу и тем самым растревожив все свои незажившие раны, Вэй Ин болезненно поморщился. Затем смыл пену с кожи и волос, вылез из бочки, насухо вытерся и, одевшись, вышел из-за ширмы. Хуайсан, увидев его — разрумянившегося, пахнущего чистотой и свежестью, — засиял, словно начищенное зеркало, и потянул его за рукав, усаживая его за стол на самую мягкую подушку. — Садись, Вэй-сюн, садись! Давай выпьем за твоё прибытие и за нашу чудесную встречу! — он откупорил глиняный сосуд и налил полную пиалу вина сначала Вэй Ину, потом себе. — Я так рад тебя видеть, Вэй-сюн! Ты даже не представляешь себе, как сильно я рад! Я давно очень хотел, чтобы ты поселился в Нечистой Юдоли вместе с Цзян-сюном! И вот наконец ты здесь! За встречу, Вэй-сюн! Добро пожаловать! — Спасибо, Хуайсан! Я тоже рад! Очень! — Вэй Ин отсалютовал другу пиалой и сделал большой глоток. И тут же поперхнулся и закашлялся — вино обожгло горло, оказавшись на редкость крепким. Хуайсан весело рассмеялся, увидев его реакцию. — Что — крепко? — на его губах играла лукавая улыбка. — Очень! — у Вэй Ина аж слёзы выступили. — Что это за вино такое?.. — поразился он. — По крепости почти как байцзю! — Ну, не настолько конечно, но да — наши вина крепче, чем любые другие, — Хуайсан усмехнулся. — Цинхэ особо винодельнями не славится. Здешний народ предпочитает что-нибудь более забористое. Поэтому и вина у нас делают креплёные. Чтобы с пары-тройки пиал с ног валило! Вэй Ин сделал ещё один глоток — на это раз более осторожный. Посмаковал, прислушиваясь к своим ощущениям. Он впервые пробовал вино из Цинхэ. Оно было непривычным на вкус, не похожим ни одно из тех вин, что он пил раньше. А в винах он разбирался очень даже неплохо. И без лишней скромности считал себя ценителем и экспертом. Вэй Ин отдавал предпочтение лёгким и мягким фруктовым винам Гусу — они были нежными и ароматными, отдавали еле заметной ненавязчивой сладостью. Он пристрастился к ним во время учёбы в Облачных Глубинах и по сей день считал их лучшими винами Поднебесной. Привычные с юности вина Юньмэна были терпкими и вяжущими на вкус, с еле заметной горчинкой — они как нельзя лучше подходили под острые пряные блюда юньмэнской кухни. Цишаньские красные сухие вина, по скромному мнению Вэй Ина, были самыми изысканными и благородными. Густые, рубиново-алые, они отличались ярким, разнообразным и богатым букетом. В них заключалась целая гамма ароматов и вкусов — от тонкого запаха душистых горных цветов до густой сладости лесных ягод. Вина Ланьлина Вэй Ину не нравились. На его вкус, они были излишне приторно сладкими. Местное же вино показалось ему довольно вкусным, хоть и слишком крепким. Оно было простым, без всяких изысков, однако весьма добротным. В меру сладковатым, с лёгкой приятной цитрусовой кислинкой, не позволяющей вкусу уйти в чрезмерную сладость. Вэй Ин пришёл к выводу, что оно ему нравится. В груди уже после пары глотков разлилось приятное тепло. Из-за выпитого на голодный желудок алкоголя он сразу захмелел. Тело охватила сладкая, расслабляющая нега. — Ну как? Нравится? — с любопытством вглядываясь в блаженное выражение его лица и заблестевшие глаза, поинтересовался Хуайсан. — Да-а-а, — слегка растягивая звуки, нараспев ответил Вэй Ин, — нра-а-авится! И даже о-о-очень! Он залпом опустошил свою пиалу и протянул её Хуайсану: — Ещё! Хочу выпить за гостеприимных хозяев! Хуайсан, посмеиваясь, наполнил пиалу и подвинул ему блюдо с острыми мясными закусками: — Закусывай, Вэй-сюн! Закусывай! А то такими темпами и Цзян-сюна не дождёшься — свалишься под стол! — У меня хорошая устойчивость, ты ведь знаешь! — мотнул головой Вэй Ин. — Я вас обоих сегодня перепью, вот увидишь! Но закуску всё же взял и с наслаждением закинул в рот прожаренное, хорошо проперчённое мясо: — М-м-м! Вкуснота! С удовольствием запил его вином. Жизнь сразу заиграла иными красками — яркими и живыми. Давненько же он не наслаждался такими простыми, но столь необходимыми ему житейскими радостями! Вкусная еда, хороший алкоголь, приятная компания. Много ли человеку нужно для счастья? Вэй Ину — не много. Ему всегда хватало самой малости. — У тебя была хорошая устойчивость! — возразил Хуайсан, в свою очередь, опрокидывая в себя сразу половину пиалы. — Но ты наверняка потерял форму в Облачных Глубинах! Там ведь запрещён алкоголь. Значит, ты не пил уже больше года! — Пил! — Вэй Ин сделал ещё пару глотков и, попробовав следующую мясную закуску, застонал от удовольствия — мясо было приготовлено просто отменно! В меру прожаренное, мягкое, нежное — оно буквально таяло во рту, оставляя на языке послевкусие кисло-сладкого пряного соуса и приятное пощипывание от смеси сычуаньского и жгучего красного перца. М-м-м — пальчики оближешь! Вэй Ин аж причмокнул. В Гусу так готовить не умели. Это явно был рецепт юньмэнской кухни. Наверняка это дело рук Цзян Чэна — вероятно, он попросил кого-то из бывших адептов родного ордена приготовить закуски для сегодняшнего вечера. Чтобы порадовать его, Вэй Ина. Эта мысль обласкала душу Вэй Ина, а крепкое вино согрело его изнутри и разгорячило кровь. В голове зашумело и одновременно словно прояснилось. Тело потяжелело и приятно расслабилось. Вэй Ин с наслаждением откинулся спиной на стену и вытянул ноги. — Пил? — удивился Хуайсан. — Как так? Разве тебе по решению суда не было запрещено покидать резиденцию? — Одному — запрещено, — согласился Вэй Ин. — Но я покидал её не один. — Не один? — Хуайсан склонил голову набок и с любопытством спросил: — И с кем же? — С Ван… кхе-кхе-кхе, — обжигающая жидкость попала Вэй Ину не в то горло, и он судорожно закашлял. Хуайсан заботливо похлопал его по спине и вкрадчиво поинтересовался: — С Лань Ванцзи? Вэй Ин кивнул и, залпом допив содержимое пиалы, нервно налил себе ещё. Он ещё не дошёл до той степени опьянения, чтобы говорить о Ванцзи. Впрочем, вряд ли он вообще в обозримом будущем сможет спокойно обсуждать его, даже если напьётся вдрызг. Чуткий Хуайсан, уловив резкую перемену в его настроении, ловко сменил тему, хотя его романтичная душа пела от восторга. Он знал! Когда Цзян Чэн сообщил ему невероятную и радостную новость о прибытии Вэй Ина в Нечистую Юдоль, Хуайсан сразу связал это с Ванцзи. Особенно когда узнал о том, что Вэй-сюна тайно привёз сюда Лань Сичэнь и что из-за «некоторых обстоятельств» Вэй Ину нужно побыть за пределами Облачных Глубин. У Хуайсана немедленно появились догадки, что это могут быть за обстоятельства. Ещё во время учёбы в Гусу он понял, что Лань Ванцзи и Вэй Усянь по уши влюблены друг в друга. И Хуайсан искренне поражался, что другие не видят столь очевидной и лежащей прямо на поверхности истины. Напротив — все остальные ученики были уверены в том, что Второй Нефрит ненавидит Первого ученика Цзян. Ага, как же — ненавидит! Будь Вэй-сюн девушкой, от подобной ненависти у него в скором времени вполне могла народиться пара-тройка ребятишек! При каждой встрече с Вэй Усянем Лань Ванцзи смотрел на него таким взглядом, что у Не Хуайсана подгибались колени и кружилась голова. Ах! Если бы на него кто-нибудь хоть раз так взглянул, он бы, наверно, оплавился в тот же миг словно свеча! А Вэй-сюн? Чем бы они ни занимались, что бы ни делали, куда бы ни собирались, стоило Вэй Сюну лишь завидеть мелькнувшую неподалёку белую ленту Второго Нефрита, как он напрочь забывал обо всех делах и планах и нёсся за ним как ошпаренный. Он открыто приставал к Лань Ванцзи на глазах у всех и, совершенно никого не стесняясь, флиртовал с ним, бесстыдно хватая его за все доступные места. Если бы Нефрит в свою очередь был девушкой, то Главе Цзян после подобного поведения своего воспитанника просто пришлось бы послать в Гусу красные конверты и отправить свах, дабы сохранить собственное лицо, не уронить достоинства ордена и не опорочить чистоты Лань Ванцзи. Так и жили — Вэй Усянь бегал за Лань Ванцзи по всей резиденции с воплями «Лань Чжань, куда же ты? Мы ведь друзья!», а Лань Ванцзи бегал и прятался от него, пожирая его огненным взором, когда Вэй Усянь этого не видел. Все остальные с интересом наблюдали за разворачивающимся на их глазах представлением, грызя кто семечки, кто ногти (к числу последних относились Хуайсан и Цзян Чэн, хотя они и делали это по разным причинам). Также очень многие делали ставки — насколько хватит терпения Второго Нефрита и что он сделает с Вэй Усянем, когда это самое терпение лопнет. И никто (!) не видел истинной подоплёки действий этой парочки. Хуайсана это невероятно изумляло. Как можно было не замечать столь очевидных вещей?! У Хуайсана было такое чувство, словно все вокруг в одночасье ослепли, оглохли и потеряли разум! Впрочем, один человек всё-таки замечал неладное — Лань Сичэнь. Хуайсан видел, что Первый Нефрит зорко наблюдает за взаимодействием своего брата и Первого Ученика Цзян и что взгляд его с каждым днём становится всё более удивлённым, обеспокоенным и задумчивым. Хуайсан сначала исподволь, очень осторожно интересовался отношением Вэй-сюна к Лань Ванцзи, задавая ему самые разные наводящие вопросы. Вэй Усянь упрямо твердил об их невероятно крепкой мужской дружбе. Наконец, потеряв терпение, Хуайсан без обиняков спросил Вэй-сюна прямо в лоб — нравится ли ему Второй Нефрит. На что Вэй Усянь искренне удивился и чистосердечно ответил, невинно хлопая длиннющими ресницами: «Конечно нравится, Хуайсан! Он ведь мой друг!». Хуайсан опешил и понял, что Вэй-сюн не притворяется. Он действительно не понимал природы собственных чувств к Лань Ванцзи! В отличие от последнего. Тот, скорее всего, догадывался о своих чувствах к Вэй Усяню. Но вот об ответных чувствах Вэй-сюна к нему не подозревал от слова совсем! Хуайсан схватился за голову и решил немного подтолкнуть этих двух тугодумов друг к другу. А то так и будут ходить вокруг да около, пока не поседеют. Он начал расписывать Вэй-сюну достоинства Лань Ванцзи, акцентируя внимание на его красоте, невероятной силе, мужской привлекательности и всё в таком духе. Вэй Усянь соглашался с каждым словом, а однажды заявил, что дева, которой Ванцзи достанется в супруги, воистину будет невероятной счастливицей. И тут же загорелся идеей пригласить Второго Нефрита в Пристань Лотоса, дабы познакомить его с юньмэнскими девушками, «ведь они, Хуайсан, самые милые и прелестные девы в Поднебесной!» Тогда Хуайсан решился на радикальные меры — сунул в руки Вэй Ину весеннюю книгу и подговорил его показать её Ванцзи в надежде, что тот поймёт и правильно истолкует столь недвусмысленный намёк. Для подобной цели, конечно, больше подошёл бы сборник Лунъяна, однако его, к огромному разочарованию Хуайсана, не было ни в одной книжной лавке в Гусу. Но в следующий раз Хуайсан собирался непременно отыскать этот сборник! Потому что сию занимательную книжку не помешало бы почитать и Вэй-сюну — он, похоже, вообще не думал в этом направлении и искренне считал, что мужчин не могут связывать никакие иные отношения, кроме дружбы. Лань Ванцзи намёк истолковал неверно — его вопль «Пошёл прочь!» был слышен, вероятно, даже в Цайи. Вэй-сюн катался по земле от хохота, по-детски радуясь своей шалости. Цзян-сюн багровел и зеленел от гнева. Хуайсан приуныл. Однако, поразмыслив, воспрянул духом — Второй Нефрит никогда и ни с кем не позволял себе подобного поведения. Значит, его всё же проняло! Хуайсан дал себе слово — он будет не он, если к концу учёбы эти двое не будут вместе! Его живое воображение в радостном предвкушении рисовало себе двух прекрасных влюблённых юношей в алых одеяниях, преклоняющих колени в Храме Предков. Он, конечно, подозревал, что Старейшины и старик Лань вряд ли разделят эту восторженность и будут рады союзу Наследника своего непорочного ордена с мужчиной. Но, в конце концов, это дело весьма далёкого будущего. Они были ещё слишком юны, чтобы задумываться о браке. Главной задачей Хуайсана на тот момент являлось открыть им глаза и заставить понять, что их связывает отнюдь не дружеская привязанность, а любовь — самое прекрасное из всех возможных чувств. И пренебрегать подобным величайшим подарком Небес — настоящее преступление! И Хуайсан ни за что не собирался им этого позволять! И не желал отступаться, пока они оба не прозреют! Однако его далеко идущим планам не дано было осуществиться. Вэй-сюн подрался с Цзинь Цзысюанем. И старик Лань тут же воспользовался столь счастливым случаем и, не помня себя от радости, вышвырнул в рекордные сроки поставившего всех на уши разгильдяя из Гусу. Потом было соревнование лучников в Безночном городе. Вэй Усянь, к неимоверному ликованию Хуайсана, на глазах у всех сдёрнул с Лань Ванцзи лобную ленту, открыто и дерзко заявив таким образом свои права на Второго Нефрита. Хуайсан едва не лишился чувств при виде такого возбуждающе смелого поступка Вэй-сюна. Однако на смену восторгу следом пришёл ужас — Вэй Усянь вернул Лань Ванцзи ленту, при всём честном народе продемонстрировав свою полную незаинтересованность в отношениях с ним. Прилюдно оскорблённый и отвергнутый Нефрит ожидаемо покинул соревнования. Скандал замяли заверениями обеих семей в том, что произошедшее было несчастным случаем. И что Первый Ученик Цзян совершил столь неблаговидный поступок не из желания нанести оскорбление Лань Ванцзи, а исключительно по неведению. Глава Цзян принёс извинения Лань Цижэню, и инцидент был исчерпан. Хуайсан был в шоке — как?! Как Вэй-сюн, в течение целого месяца переписывавший правила ордена Лань, мог не знать о значении лобной ленты?! Разочарованию Хуайсана тогда не было предела. Затем они все встретились в Лагере Перевоспитания. Там было не до любви. Перед каждым стояла только одна задача — с наименьшими потерями пережить ещё один день и не погибнуть на очередной Ночной охоте, устроенной недоумком Вэнь Чао. Хотя Вэй-сюн даже в таких условиях умудрялся донимать Второго Нефрита, но вёл теперь себя с ним немного сдержаннее, чем раньше. Когда Вэй Усянь и Лань Ванцзи остались замурованными в пещере Черепахи-Губительницы, Хуайсан возносил богам молитвы лишь о том, чтобы они остались живы. Правда, когда они выбрались оттуда, сразив древнего монстра и превратившись в героев, чьё имя было у всех на устах, Хуайсан вновь воспрянул духом. Он даже нарисовал серию рисунков, на которой запечатлел их беспримерный подвиг для будущих поколений. Не сумев отказать себе в искушении, на последнем рисунке он закрасил их одежды киноварью, уподобив брачным одеяниям. И романтично вздохнул, любуясь красотой юношей и представляя, как бы прекрасно они смотрелись друг подле друга во время свадебного пира. Однако его мечты снова разбились о жестокую действительность. Началась война, в которой Вэй Усянь и Лань Ванцзи оказались по разные стороны. Ни о какой любви теперь, разумеется, не могло быть и речи. А по окончании войны Хуайсан, захлёбываясь слезами и не помня себя от горя, прощался со своим другом в подземельях Башни Кои. Прощался навсегда. Этот страшный день до сих пор мучил его в кошмарах. Сломленный, искалеченный, страшный Вэй-сюн. И чувство безысходности и невозвратимости будущей потери, которое повергло Хуайсана в бездну невыносимой скорби. Он рыдал навзрыд и умолял брата помочь Вэй-сюну, однако Минцзюэ ответил ему категоричным отказом. И Хуайсан его понимал. Тогда всё было слишком сложно, слишком зыбко. Достаточно было одного неверного шага, чтобы из победителей и героев стать предателями и изгоями в мире заклинателей. Однако потом брат сообщил ему невероятную, шокирующую новость — Вэй-сюна забрали в Облачные Глубины. И спасителем его был не кто иной как Лань Ванцзи. И все былые надежды Хуайсана вновь возродились. Уж теперь-то эти двое смогут разобраться в своих чувствах! Теперь у них просто не было иного выхода, кроме как сблизиться и наконец открыться друг другу! Хуайсан ничуть не сомневался в подобном исходе. Он был уверен, что Вэй Усянь и Лань Ванцзи накрепко связаны друг с другом красной нитью судьбы. Что им самими Небесами предначертано быть вместе. И раз уж они сумели преодолеть все возможные и даже невозможные испытания на пути друг к другу, то их воссоединение было всего лишь вопросом времени. Очень скорого времени! И когда сегодня Цзян-сюн безмерно обрадовал его вестью о тайном прибытии Вэй-сюна в Нечистую Юдоль, то в голове Хуайсана сложилась вполне логичная и правдоподобная картина. Скорее всего, Вэй Усянь и Лань Ванцзи приняли чувства друг друга и между ними завязались отношения. И об этом стало известно либо Старейшинам, либо учителю Ланю. А возможно, и тем, и другим. Может, Вэй-сюна и Ванцзи застали за объятиями или даже за поцелуем! При этой мысли Хуайсан весь затрепетал от неудержимого восторга, покрываясь стыдливым румянцем. И разумеется, пока скандал не утихнет, Вэй-сюну лучше временно переждать разразившуюся бурю за пределами Облачных Глубин. Потому брат Сичэнь и решил спрятать его в Нечистой Юдоли до тех пор, пока он не договорится со Старейшинами и дядей о том, как быть со всем этим дальше. Хуайсан был уверен, что всё так и было. И вид Вэй-сюна подтверждал его догадки — друг был подавленным и печальным. Хуайсан списал его уныние на тоску по возлюбленному, с которым Вэй-сюна насильно разлучили. Ранимое сердце Хуайсана разрывалось от умиления и глубочайшего сострадания, а его поэтическая натура так и требовала запечатлеть столь прекрасную историю пылкой любви в стихах или на шёлке. Бедный Вэй-сюн! Лишённый духовных сил, он ведь даже бабочку-вестницу не может отправить своему любимому! А Ванцзи все эти злобные старики наверняка заперли в какой-нибудь ледяной пещере и глаз с него не спускают! Ничего, Хуайсан им обязательно поможет! Если нужно, будет тайком передавать любовные послания и подарки. У него есть для этого доверенные люди, которые будут молчать даже под пытками. А может так статься, что у Хуайсана получится организовать им тайное свидание! И возможно, даже не одно! Он сможет! Он на многое способен. Ему нужно лишь пораскинуть как следует мозгами. Ах! От всех этих смелых и соблазнительных мыслей у Хуайсана хмельно закружилась голова. Он был готов все свои умственные способности и навыки положить на алтарь любви! Пусть даже и чужой. Из мечтаний его выдернул недовольный голос Цзян Чэна: — Опа! Ты глянь на них — уже пьянствуют! А меня подождать нельзя было? Так невтерпёж было нажраться как можно скорее? — Цзян Чэн демонстративно состроил обиженное лицо. — Вэй-сюн был голоден! — принялся оправдываться Хуайсан. — Ему нужно было поесть! — Ну так и поел бы! — приподнял брови Цзян Чэн. — Пить при этом было совсем необязательно! — Какая же еда без вина, шиди-и-и! — протянул явно уже пребывающий навеселе Вэй Ин. — Ну что ты как бука! Цзян Чэн с усмешкой покачал головой и, прищурившись, оглядел комнату. — Что ты здесь устроил? Это что, покои для новобрачных? Ты бы ещё рис на ложе накидал! — обратился он к Хуайсану. — К чему все эти фонарики и флажки? — А разве это не твой почерк, а-Чэн, — лукаво улыбнулся Вэй Ин, указывая на надпись «Добро пожаловать, брат!» и уставился на него, с интересом ожидая реакции. В прежние времена уличённый в подобной излишней сентиментальности шиди непременно бы засмущался, начал бы отнекиваться и отбрыкиваться, выставил бы все свои колючки, словно ёжик. И возможно, даже полез бы в драку. Однако нынешний Цзян Чэн лишь широко улыбнулся Вэй-ину и ласково произнёс: — Конечно мой! Должен же я был хоть как-то поприветствовать своего брата, раз уж это мелкое чудовище не позволило мне принять участие в украшении твоей комнаты! — Извини за прямоту, Цзян-сюн, но твой вкус ужасен! — Хуайсан скривился так, словно откусил половину лимона. — Представляешь, Вэй-сюн, он предложил задрапировать половину стен пурпурными тканями, а вторую половину — серыми и болотно-зелёными, дабы комната была в цветах двух орденов. И при этом поставить в кувшины жёлтые цветы! — А что не так с жёлтыми цветами? — удивился Цзян Чэн. — Они очень даже симпатичные — весёленькие такие, яркие. — Фу! — не вынеся подобного оскорбления своего чувства прекрасного, Хуайсан залпом выпил целую пиалу вина. — Пурпурный, серый, зелёный, жёлтый — всё вместе это просто… Просто… — не найдя подходящего слова, чтобы выразить всю степень своего отвращения, он замотал головой и плеснул себе ещё из кувшина. Цзян Чэн на это лишь рассмеялся, плюхнулся на циновку рядом с Вэй Ином и приобнял его за плечи: — Как ты? Как прошёл разговор с Главой Не? Мне тут птичка на хвосте принесла, что ты лишился чувств, выйдя из его кабинета… Вэй Усянь, что бы тебе ни сказал Не Минцзюэ, не принимай это на свой счёт! Он прямолинейный и жёсткий, но при этом честный, справедливый и в глубине души очень добрый человек. «Как матушка…» — продолжил он мысленно и печально вздохнул. «Совсем как госпожа Юй», — подумалось Вэй Ину. Он покачал головой: — Дело вовсе не в разговоре, Цзян Чэн! Глава Не не сказал мне ничего дурного. Просто день сегодня выдался очень тяжёлый. Я… устал. Потому и голова закружилась. — Устал? — обеспокоенно взглянул на него шиди. — Тогда, может, мы зря всё это затеяли? — он обвёл рукой заставленный кушаньями и выпивкой стол. — Может, тебе стоит сегодня отдохнуть, выспаться как следует? Посидим завтра. Застолье от нас никуда не денется! У нас впереди для этого будет достаточно времени! — Да, Вэй-сюн! — заволновался Хуайсан. — Ты скажи, не молчи! Если хочешь спать — ложись, мы с Цзян-сюном разойдёмся по своим комнатам! — Нет! Нет! — воскликнул Вэй Ин, испугавшись, что они сейчас уйдут. — Я не хочу спать! Останьтесь! Пожалуйста! Мне это сейчас… нужно! Очень! Я… я не хочу сегодня быть один… — тихо закончил он и опустил глаза. Ему снова стало стыдно за свою слабость, но он действительно боялся остаться в одиночестве — наедине со своими мыслями и донельзя растрёпанными чувствами. Ему жизненно необходимо было отвлечься. От всего… Цзян Чэн и Хуайсан встревоженно переглянулись, но вопросов задавать не стали. — Хорошо! — нарочито бодрым тоном произнёс Цзян Чэн, тщательно стараясь скрыть снедавшее его беспокойство. Притянул к себе шисюна, обнимая его покрепче, и рявкнул на Хуайсана: — А мне ты сегодня вина уже нальёшь наконец-то?! — А у самого рук что ли нет? — пробормотал Хуайсан. — Я тебе что, прислуга? — Я, в отличие от некоторых, сегодня весь день работал! — обвиняюще произнёс Цзян Чэн. — А я что, бездельничал, по-твоему?! — возмутился Хуайсан. — А кто комнату украшал?! Я! Я один! Вэй Ин слушал их перепалку, так сильно напоминавшую времена их беззаботной юности, и в груди его разливалось тепло. Вино притупило все болезненные чувства, согрело и расслабило. Брат обнимал крепко и надёжно. Друг взволнованно заглядывал в лицо, стараясь предугадать его малейшее пожелание. И Вэй Ин почувствовал себя уютно и защищённо. Почувствовал себя дома, хотя провёл в этом совершенно незнакомом ему ордене от силы пару-тройку часов. Видимо, правильно говорят — дом там, где любимые и близкие люди. Это не место, это ощущение. Для полного счастья ему не хватало только драгоценной шицзе. Позже, когда они с Цзян Чэном останутся наедине, нужно будет расспросить о ней брата. Лань Сичэнь сказал, что она счастлива, но возможно, шиди известно больше, чем Главе Лань. Вэй Ину была дорога каждая, даже самая мелкая подробность, повествующая о её жизни. Ему мучительно сильно не хватало их милой сестры. Цзян Чэн и Хуайсан всё ещё препирались — полушутливо, полувсерьёз. Вэй Ин потянулся к сосуду: — Хватит вам уже спорить! А-Чэн, давай сюда свою пиалу — я налью тебе вина! — Нет! — Хуайсан тут же подорвался и выхватил сосуд из его рук. — Ты гость, Вэй-сюн! Сегодня мы должны за тобой ухаживать! — Какой он тебе гость! — возмущённо произнёс Цзян Чэн. — У него уже и должность в ордене есть! Хотя… — он задумался, затем улыбнулся, бросив на брата мягкий взгляд. — Пожалуй, Хуайсан прав — сегодня ты ещё гость. Официальный приказ Главы на тебя будет оформлен только завтра. А к обязанностям приступишь через три дня — Не Минцзюэ дал тебе выходные, чтобы ты отдохнул и освоился в ордене. Так что наслаждайся нашим гостеприимством, Вэй Усянь! Наливай! — он протянул пиалу Хуайсану. Хуайсан разлил всем вина. Цзян Чэн поднял свою пиалу и торжественно сказал: — За мастера печатей и талисманов ордена Не! — Ура! — радостно воскликнул Хуайсан. — Спасибо! — улыбнулся Вэй Ин. Они выпили. Хуайсан наполнил пиалы снова. Цзян Чэн краем уха слушал болтовню и хихиканье уже прилично надравшегося Хуайсана и односложные ответы изрядно захмелевшего Вэй Усяня и думал о своём. Шисюн его беспокоил. Обнимая брата, он чувствовал под своей рукой его выпирающие рёбра и позвонки. Почему он такой худой?! Его там в Облачных Глубинах что, совсем не кормили?! Или поле вспахивали на его горбу?! Хотя… Цзян Чэн вспомнил, что после года в Гусу он сам сильно потерял в весе. Когда он вернулся домой, сестра вплеснула руками, потом долго охала и ахала и несколько месяцев подкладывала ему самые жирные кусочки мяса из супа со свиными рёбрышками. А учитывая любовь Вэй Усяня к острой и пряной еде, можно предположить, что ему просто кусок в горло не лез в этом ордене травоедов. Ладно, худобу хоть как-то можно объяснить. И это решаемо. Цзян Чэн сделал себе мысленную пометку, что нужно будет попросить Цзян Тао готовить для Вэй Усяня блюда юньмэнской кухни. Он явно по ним безумно соскучился — вон жаркое как уплетает, аж за ушами трещит! На губах Цзян Чэна при виде здорового аппетита брата мелькнула снисходительная и довольная улыбка. Пусть отъедается! Ничего, он, Цзян Чэн, его здесь подкормит! Шисюн под его бдительным оком живо вес наберёт! Однако через мгновение Цзян Чэн снова нахмурился, вернувшись к своим невесёлым мыслям. Ему совсем не нравился вид шисюна. Не нравилось его поведение. Он не был похож сам на себя. Он стал каким-то… забитым? Растерянным, подавленным. Каким-то… опустошённым. У Цзян Чэна было такое чувство, словно в юном теле шисюна поселилась душа дряхлого старца, безмерно уставшего от жизни и чего только не повидавшего на своём веку. Что с ним делали в этих гуевых Облачных Глубинах?! Хотя возможно, дело вовсе не в Ланях. Хуайсан рассказывал, что Вэй Усянь был в кошмарном состоянии, когда находился в плену Цзиней. Что был тогда совсем не жилец. Вполне вероятно, что плен ударил по нему так сильно, что он до сих пор не может отойти от него ни физически, ни душевно. Такое вполне возможно. Но… Цзян Чэна не отпускало необъяснимое чувство, что дело не только в этом. Его грызло какое-то смутное беспокойство, но он пока никак не мог понять, чем конкретно оно вызвано и с чем именно связано. — Прибирался, носил бельё прачкам и приносил еду? — услышал Цзян Чэн обрывки разговора шисюна с Хуайсаном. — И что тебя в этом не устроило? Обязанности ведь — не бей лежачего! У тебя наверняка оставалась куча свободного времени на свои увлечения и развлечения! — Ну какие развлечения в Облачных Глубинах? — тускло улыбнулся Вэй Ин. — Ты ведь провёл там немало времени, Хуайсан. Забыл уже, какое это унылое и скучное место? — Не забыл. Но ты, Вэй-сюн, помнится, всегда умудрялся и там неплохо развлекаться! — возразил Хуайсан. — Помнишь, как мы с тобой ловили рыбу? И гуляли в горах? А помнишь… — Ты был личным слугой Лань Ванцзи? — обратился Цзян Чэн к шисюну, невежливо перебив Хуайсана. Вэй Ин кивнул, сглотнув колючий ком. Ему было неприятно, что их беседа направилась в подобное русло. Однако он прекрасно понимал, что от вопросов о его жизни в Гусу ему никуда не деться. Нужно постараться взять себя в руки и держать лицо, чтобы ни у Цзян Чэна, ни у Хуайсана не возникло ни одной дурной и тревожной мысли по этому поводу. — А с каких это пор этот здоровый лоб не в состоянии сам себя обслужить? — хмуро спросил Цзян Чэн, брезгливо поморщившись. — Спина у него что ли переломилась бы, если бы пиалу супа себе принёс? Его страшно бесила сама мысль о том, что шисюна — талантливого заклинателя, умнейшего человека, бывшего Первого Ученика Великого ордена — заставили носить прачкам грязное бельё отмороженного Второго Нефрита. Как вообще Лань Сичэню подобное пришло в голову?! Как он мог так унизить Вэй Усяня?! И ведь наверняка помешанный на правилах Лань Ванцзи всячески измывался над Вэй Усянем! Он даже во время учёбы в Гусу постоянно ему грубил и подвергал наказаниям. При каждой встрече зыркал на Вэй Усяня глазами так, словно был в пяти мгновениях от того, чтобы проткнуть его своим мечом. Глаза Цзян Чэна широко распахнулись. Стоп! А не потому ли шисюн такой?! Может, этот отморозок ежедневно его там ферулами дубасил за каждую провинность?! Если Лань Ванцзи таким образом вёл себя с Вэй Усянем, когда тот был всего-навсего учеником в Облачных Глубинах, что же он тогда начал себе позволять, когда Вэй Усянь стал его слугой, а он — его господином?! — Этот ублюдок обижал тебя?! — прорычал Цзян Чэн и с силой стукнул пиалой по столу, расплескав половину её содержимого. Хуайсан подпрыгнул от неожиданности. Вэй Ин вздрогнул и испуганно взглянул на шиди. — Нет, с чего ты взял? — невинно спросил он, мастерски притворившись крайне удивлённым. — С того, что ты просто физически не смог бы соблюдать всю тучу их гуевых правил! Он ведь наверняка тебя наказывал! Тебя били?! Как часто?! Вэй Ин покачал головой: — Нет, а-Чэн, не переживай! В Облачных Глубинах запрещено применять телесные наказания к людям без ядра, — он натянул на лицо улыбку. — Слуг там не наказывают побоями. Это одно из правил ордена Лань. — Правда? — удивился Хуайсан. — Неужели совсем не бьют? — Совсем, — кивнул Вэй Ин. — А правила я старался соблюдать. Не хотел подводить Цзэу-цзюня. Он ведь поручился за меня перед Советом кланов. Цзян Чэн несколько мгновений смотрел на шисюна подозрительно и испытующе, но видя его спокойную и искреннюю улыбку, облегчённо перевёл дыхание. Ладно, возможно он поторопился со выводами насчёт Лань Ванцзи и несправедлив к нему. Хуайсан ведь говорил: в том, что Вэй Усяню сохранили жизнь, заслуга именно Второго Нефрита. Что это он уговорил брата помочь спасти шисюна. Наверно, Цзян Чэну следует быть более благодарным по отношению к человеку, который помог его брату, однако ему было сложно преодолеть свою антипатию к этому… В общем, к этому. — Почему Лань Сичэнь тебя здесь прячет? — задал он всё же волнующий его в течение всего сегодняшнего дня вопрос. — Что там случилось, Вэй Усянь? — Я подрался, — беспечно ответил Вэй Ин, допил вино и протянул пиалу Хуайсану. — Что значит — подрался? — нахмурился Цзян Чэн. — С кем?.. — Со старшим адептом ордена — Лань Гэбо. — Почему, Вэй-сюн?! — ахнул Хуайсан. — Как тебя угораздило?.. — Я пришёл в библиотеку, хотел взять пару книг. Ван…цзи… — Вэй Ин научится произносить это имя без запинки! Обязательно научится! — В общем, он мне разрешил. А этот заносчивый хрен Лань Гэбо стал меня выгонять, нахамил мне, ну… я и не выдержал — нагрубил ему в ответ. Он хотел меня побить и вышвырнуть оттуда. Я дал ему отпор. — И об этому узнали старшие?.. — ужаснулся Хуайсан, в невероятном волнении принявшись обмахиваться веером. — Да, — кивнул Вэй Ин. — В библиотеке в это время занимались мелкие Лани. Наша драка их страшно напугала, и они побежали жаловаться. И привели с собой не абы кого, а Лань Сичэня и старика Ланя! — Ах! — Хуайсан испуганно сжал веер, едва его не сломав. — Так почему они тебя отправили сюда вместо того, чтобы наказать за драку? — недоумённо спросил Цзян Чэн. — А, забыл — слуг нельзя наказывать… Так что ли? — Дело не в этом, — покачал головой Вэй Ин. — Лань Сичэнь разобрался в ситуации и пришёл к выводу, что виноват был Лань Гэбо, а не я. Что, в общем-то, так и было. Его строго наказали. Это возмутило многих адептов и Старейшин, — Вэй Ин пожал плечами и вновь глотнул вина. — Поэтому Глава Лань решил увезти меня из ордена от греха подальше. Мало ли — вдруг кто-то отомстить захочет? — Брат Сичэнь поступил правильно! — убеждённо закивал головой Хуайсан. — Очень правильно! Выслушав очень складную историю Вэй Усяня, он был крайне разочарован. Неужели он ошибся в своих выводах относительно причины нахождения Вэй-сюна в Нечистой Юдоли? Неужели его и правда отослали сюда только из-за драки?.. Эх! А ведь в голове Хуайсана уже нарисовалась такая прекрасная и раздирающая душу картина несчастной любви двух насильно разлучённых друг с другом сердец! Обидно! Хуайсан надул губы и расстроенно опрокинул в себя целую пиалу вина. Цзян Чэн тем временем страшно разозлился на шисюна. — Зачем ты вообще вступил в драку с заклинателем, дурья твоя башка?! — взревел он, сграбастав Вэй Ина в охапку и стиснув его так крепко, словно у ворот Нечистой Юдоли уже выстроилась очередь адептов Лань, готовых мстить за своего соученика. — А если бы он применил к тебе духовную силу, балбес?! От тебя бы мокрого места не осталось! — Не хватай его так, медведь! — запричитал Хуайсан, всплеснув руками — раздавишь! Однако внешне грубые объятия Цзян Чэна на самом деле были тёплыми и уютными. Он прижимал брата к своей груди бережно и мягко, как величайшую драгоценность. Вэй Ин млел и таял, расслабляясь под мерный стук сердца шиди. Гневная ругань брата, за которой он, как и раньше, скрывал своё чрезмерное беспокойство, ласкала слух Вэй Ина подобно музыке Небожителей. Однако у Хуайсана, к этому моменту уже пьяного в стельку, было иное мнение на этот счёт. Он твёрдо вознамерился спасти Вэй-сюна от его грубияна брата. Издав воинственный клич, Хуайсан перебрался к друзьям прямо через стол, роняя на пол посуду, и повалил их на пол, где они тут же устроили шутливую детскую возню. Хуайсан тянул Вэй Ина на себя, тщетно пытаясь вырвать его из цепких лап Цзян Чэна. В ответ Цзян Чэн отбрыкивался и пинался, шипя, словно рассерженный змей-измеритель, и нецензурно ругаясь. Вэй Ин, из-за которого эти два великовозрастных оболтуса устроили потасовку, лишь нетрезво смеялся взахлёб. В груди его теснилась щемящая радость и занимался жгучий восторг. Всё это невероятно живо напомнило ему времена учёбы в Гусу — все их шалости, забавы и ночные гулянки, которые были тогда для мальчишек особенно желанными и привлекательными именно в силу запретов и ограничений. Внезапно Хуайсан издал задушенный писк, отпрянул к столу и, налив себе полную пиалу вина, залпом её в себя опрокинул. Поперхнулся, судорожно закашлял и, залившись краской от макушки до пяток, принялся истерично обмахиваться веером. — Ты чего? — приподнявшись на локтях, встревоженно спросил Вэй Ин. — Подавился?.. — Да! Да! — часто закивал Хуайсан, смущённо отводя от него глаза и обмахиваясь ещё сильнее. — Вино попало не в то горло. Всё хорошо! Всё в порядке, Вэй-сюн, не волнуйся! Цзян Чэн тоже поднялся и, обернувшись к Вэй Усяню, заботливо запахнул ворот его ханьфу, которое Хуайсан едва не стянул с Вэй Ина, пытаясь его вызволить из рук Цзян Чэна. Скользнув мимолётным взглядом по шее шисюна, Цзян Чэн озадаченно нахмурился, однако отвлёкся на всё ещё надрывно кашляющего Хуайсана. — Осторожнее надо быть, болван! — Цзян Чэн привстал и с силой стукнул его по спине, отчего Хуайсан чуть не вмазался лицом в стол. — Так и помереть ненароком можно, — он поднял пиалу и торжественно изрёк, насмешливо приподняв бровь: — За Наследника Не, чуть было не павшего смертью храбрых пьяниц на поле попойки! — Придурок! — пробурчал Хуайсан, но вино тем не менее выпил. — За Хуайсана — моего лучшего друга! — мягко улыбнулся Вэй Ин. — Эй! А я?! — возмутился Цзян Чэн. — Разве не я твой лучший друг?! Вэй Ин покачал головой, обнял шиди за плечи и указал на надписи на стене: — Нет, а-Чэн, ты мой брат! Мой единственный брат! — Ну тогда ладно! — снисходительно кивнул Цзян Чэн. — Мне, конечно, хотелось бы быть и другом, и братом, но не стану жадничать. Отдаю место друга Хуайсану. Он, конечно, идиот, но друг и правда хороший. Верный! Этого у него не отнять! — А ты зануда! — показал ему язык Хуайсан, уже пришедший в себя и сменивший удушливо алый цвет лица на хмельной розовый. — Но я тебя всё равно люблю! Вас обоих! Он снова подполз к Вэй Ину с Цзян Чэном и заключил их обоих в нежные объятия. Пробормотал, уткнувшись в их плечи: — Но Вэй-сюна я люблю больше! — Ладно-ладно, мне не жалко! — усмехнулся Цзян Чэн. — Тем более что я тоже его люблю больше, чем тебя! Вэй Ин вздрогнул. Сердце его затрепетало от смущения и радости, а глаза наполнились слезами — он впервые в жизни услышал, как брат вслух сказал, что любит его. — Я вас тоже… — прошептал он еле слышно, крепко обнимая шиди и друга и более не испытывая при этом никакого дискомфорта. Ощущая лишь уютное тепло, медовой сладостью разливающееся в груди. — Я вас тоже!

***

Вэй Ин прошёл за ширму и стянул с кровати алое (!) покрывало. Усмехнулся — Хуайсан действительно переборщил с обилием красного в его комнате. Но Вэй Ин прекрасно понял, в чём крылась причина. Скорее всего, Хуайсан вспомнил о страстной любви Вэй Ина к этому цвету. Раньше в том или ином виде он всегда присутствовал в его внешнем облике — алые нижние одежды, алые вставки на ханьфу, неизменная алая лента. Теперь он носил лишь ленту как память о матери. Вэй Ин вернулся в комнату и накрыл покрывалом заснувших прямо на циновке брата и друга. Насмешливо покачал головой — он умудрился перепить этих горе-пьяниц, даже будучи смертельно уставшим. Ему самому тоже бы не мешало сейчас лечь и отоспаться после неимоверно долгого и тяжёлого морально и физически дня. Однако сон не шёл, а безумный день никак не отпускал. Вэй Ину захотелось проветрить голову и подышать свежим воздухом. Возможно, после этого ему удастся хотя бы вздремнуть. Он покинул комнату и, пройдя совсем немного по тёмному коридору, освещённому неверным пламенем слегка чадящих факелов, вышел во двор. Слава буддам, его комната располагалась не в глубине дома, а совсем недалеко от выхода. На улице было тихо и по-осеннему свежо. Прохладный ветерок, шурша уже пожелтевшими листьями, мерно шевелил верхушки деревьев. Где-то недалеко раздавалось уханье ночных птиц. Ночь была чудной. В чернильно-чёрном небе царила полная луна, затмевая своим сиянием просвечивающие то тут, то там редкие звезды. Двор утопал в молочно-белом лунном свете и казался призрачным и нереальным. В голове Вэй Ина тут же прояснилось. Свежий воздух с каждым сделанным вдохом изгонял из сознания алкогольный дурман. Вэй Ин поднял глаза, прикипев взглядом к ясному небесному светилу. В памяти вновь возникла та ночь — серебристый лунный свет, высокая стена, белоснежные одеяния. Ветер треплет концы длинной лобной ленты и доносит до Вэй Ина тонкий и еле слышный аромат сандала. К горлу подкатил ком. Сердце больно сжалось. Внезапно его внимание привлекло какое-то быстрое, почти неуловимое движение. Вэй Ин пристально вгляделся в дальнюю часть двора, утопающую в сумраке из-за падающей от дома тени. Ему показалось, что там мелькнули белые одежды. Вэй Ин несколько раз моргнул и напрягся — нет не показалось. По двору действительно, крадучись, быстро и бесшумно передвигался высокий человек в белых одеяниях. Он держался тени, то и дело беспокойно оглядывался по сторонам и явно не желал быть обнаруженным. Грудь Вэй Ина стеснил страх. Кто этот человек?.. Что ему здесь нужно? Почему он прячется? В глубине души он уже знал ответы на все эти вопросы. Однако всё ещё надеялся, что ошибается. Человек снова повернул голову. За его спиной, словно крылья, в воздух взметнулись концы лобной ленты. Сердце Вэй Ина остановилось, затем пустилось вскачь. ВАНЦЗИ! Он нашёл его! Он явился за ним — за Вэй Ином! Он заберёт его назад в Облачные Глубины! НЕТ! НЕТ! НЕТ! Этого нельзя допустить! Вэй Ин туда не вернётся! Ни за что! Он понимал, что ему нужно бежать в дом. Разбудить шиди, Хуайсана, охрану. Спрятаться наконец! Глава Не не позволит увести его отсюда против его воли! Ведь не позволит же?!. В мыслях Вэй Ин уже бежал отсюда сломя голову, однако тело его не сдвинулось с места ни на цунь. Он словно врос корнями в землю подобно многовековому дереву. Весь дрожа и цепенея от ужаса, Вэй Ин с бессильным отчаянием смотрел на медленно приближающегося к нему человека. Вот и всё… Вот и закончилась его свободная жизнь, даже не успев начаться. Ванцзи сейчас поставит его на меч, и они унесутся обратно — в цзинши, ставшую для Вэй Ина тюрьмой. Он вернётся туда, где его вновь изо дня в день будут подвергать нестерпимым мукам — сладким и болезненным одновременно. Где собственное тело будет предавать Вэй Ина снова и снова, страстно вожделея жёстких и жгучих прикосновений его мучителя. Человек в белом вынырнул из тени. Лунный свет упал на его лицо. Сердце Вэй Ина ухнуло вниз, а ноги подкосились.