Окрестности Илина. Лагерь армии Верховного Заклинателя
Вэй Ин, хромая, с трудом доплёлся до своего шатра, вошёл и без сил упал на кровать. Ранение не было критичным, но он потерял много крови. Да и в целом дико устал. Голова кружилась, во рту пересохло, хотелось пить. Но встать и налить себе воды не было сил. Ладно, ему нужно просто отлежаться и отдохнуть. Усянь закрыл глаза и тяжело вздохнул. Два месяца прошло с того вечера, как Вэнь Сюй сообщил им о том, что они идут на войну. После того, как Наследник Вэнь покинул их, Цзян Чэн орал так громко и так долго, что охрип. Он осыпал Вэй Ина отборной площадной бранью и выплеснул, кажется, весь свой запас ругательных и матерных слов. Но всё никак не унимался. — Идиот! Ты полный кретин! — Цзян Чэн в сердцах швырнул в него сосуд с вином, от которого Вэй Усянь привычно уклонился. — Как такое вообще могло прийти в твою дурную, тупую, дырявую голову?! Тёмная энергия?! Лютые мертвецы?! Вэй Усянь, ты совсем свихнулся?! Вообще не соображаешь, что творишь?! Вэй Ин устало потёр виски. От криков Цзян Чэна уже звенело в ушах. — У меня всё под контролем, — в который раз попытался он объясниться. — Риски минимальны. У меня сильное ядро. И я использую флейту как посредника между мной и Тьмой… Но шиди слушать его не хотел. Он то краснел, то бледнел и явно накрутил себя до той кондиции, когда обычно начинал махать кулаками. Только сейчас он был зол всерьёз. Как никогда ранее. — Вэй Усянь! — вновь заорал он. — Мать с тебя шкуру спустит, попомни моё слово! А я переломаю тебе ноги, чтобы не шлялся где не следует! Кто тебя надоумил?! Кто вбил эти идеи в пустой горшок, который ты именуешь головой?! Верховный Заклинатель?! Ты хочешь сойти с ума?! Потерять свою душу?! Сдохнуть?! — Всё! Хватит! — Вэй Ин стукнул кулаком по столу, тоже нешуточно разозлившись. — В конце концов, это моя голова, моя душа, моё тело! И я как-нибудь сам разберусь с последствиями! А сдохнуть мы и так можем в любой момент! Сейчас война, Цзян Чэн! И чем дольше она будет длиться, чем выше наши шансы сдохнуть! Её нужно прекратить как можно скорее. И то, что делаю я, даст нам такую возможность! Это наше преимущество! В конце концов, на войне все средства хороши! — Мы победим и без этого преимущества! — завопил Цзя Чэн. — На стороне Вэней и так огромная сильная армия! На кой нужны ещё твои мертвецы?! Вэнь Жохань просто использует тебя для своих экспериментов с Тьмой! Как ты этого не понимаешь?! — Я понимаю, Цзян Чэн. Я всё понимаю. — Усянь устал от этого бессмысленного спора и решил погладить шиди по шёрстке — дать ему то, что он хочет. — И обещаю — как только кончится война, я прекращу всякое взаимодействие с тёмной энергией. В конце концов, Путь меча мне гораздо больше по душе! — Обещаешь?.. — Цзян Чэн сдулся. Видимо, тоже устал. — Даю слово! — Вэй Ин поднял пальцы в клятвенном жесте. Шиди помолчал, прикрыв глаза, потом тихо спросил: — Ты уверен, что можешь это контролировать? Что Тьма на тебя никак не влияет? — Уверен, Цзян Чэн. Ядро меня защищает от последствий. — Хорошо, Вэй Усянь. Я поверю тебе. — Цзян Чэн вздохнул и утомлённо потёр лоб. — Не забудь о своём обещании. — Не забуду! На том они тогда и порешили. Вэй Ин немного слукавил. Тьма, конечно, влияла. Так или иначе. Вэй Усянь стал более раздражительным и вспыльчивым. Раньше он за собой подобного не замечал. Хотя ядро, действительно, уменьшало последствия. К тому же, когда Вэй Ин в очередной раз думал о Лань Чжане, его посетила гениальная мысль. Он вспомнил о музыкальных техниках ордена Лань и задумался, почему бы не использовать их для управления тёмной энергией. Если музыке поддаётся Свет, то вполне реально, что поддастся и Тьма. Учитель Лань наверняка словил бы искажение ци, узнав, для чего его нерадивый ученик решил применить знания их благочестивого клана. Но у него получилось! И это стало прорывом в их с Вэнь Жоханем экспериментах. Верховный Заклинатель был в полном восторге. До этого он использовал для контроля над нечистью печати и талисманы. Это было трудоёмко и неудобно. К тому же, не позволяло управлять большим количеством мертвецов. Мелодия же флейты решила все эти проблемы. И с количеством и с качеством. Более того, «посредник» ещё больше сокращал влияние Тьмы. Ядро перестало реагировать столь болезненно и «вступать в смертный бой» с тёмной энергией каждый раз при её использовании, защищая своего хозяина. Вэй Усянь продвигался семимильными шагами в совершенствовании этого вида заклинательства. И Вэнь Жохань решил, что пришло время использовать его навыки на практике. И вот он здесь, в окрестностях Илина, в самой гуще военных действий. Война оказалась совсем иной, нежели Вэй Ин себе представлял ранее. Не такой, как описывалось в героических сказаниях и пелось в песнях. Он мечтал о подвигах и великих свершениях. А на деле это была грязная, кровавая и жестокая рутинная реальность. Ежедневные выматывающие бои. До ломоты в мышцах и дикой усталости. Когда единственное, на что хватало сил по вечерам — доползти до кровати, свалиться в неё кулем, не раздеваясь, и забыться до следующего утра. До новых боёв. Боль, невыводимый запах крови и пота, смрад гниющих трупов стали его постоянными спутниками. По сравнению со всем этим даже Ночные охоты представлялись ему теперь развлекательными прогулками. И убивать людей поначалу было гораздо сложнее, чем уничтожать нечисть. Вэй Усянь так и не смог забыть своё первое убийство. Это был юноша из ордена Лань примерно одного с ним возраста. Красивый и утончённый, как все Лани. Вэй Ин вонзил в него свой меч и с ужасом, жалостью и тоской смотрел, как стекленеют и закатываются его глаза, как мутнеет взор, как покидает его жизнь. Потом Вэй Усянь выматывался настолько, что не чувствовал под собой ног. И рефлексировать по поводу убийств и смертей у него просто не оставалось сил. Все чувства словно притупились. Но этот его «первый раз» до сих пор стоял перед глазами. И то, что большинство противников носило «траурные одежды» и лобные ленты отнюдь не помогало. Их вид постоянно напоминал ему о Лань Чжане. К своему облегчению, его он пока ни разу не встретил на поле боя. Однако большую часть времени Вэй Усянь сражался не мечом. Его метод ведения боя в основном был «бесконтактным» — за него сражались мертвецы, которыми он управлял при помощи флейты. Это требовало постоянной нечеловеческой концентрации и истощало его силы ещё больше. Когда он впервые привёл свою неживую «армию», это вызвало у всех заклинателей потрясение. Посеяло панику и ужас как в рядах врагов, так и среди союзников. Слишком глубоким было отвращение светлых заклинателей к Пути Тьмы. Подобное отношение впитывалось каждым совершенствующимся буквально с молоком матери, культивировалось и насаждалось. Кроме того, поднятие мертвецов повсеместно считалось кощунственным и неуважительным по отношению к почившим. Даже к врагам. Вэй Усяня с лёгкой руки какого-то неизвестного адепта окрестили «Повелителем мёртвых». А за глаза называли падальщиком, отступником, демоном, разорителем могил и многими другими столь же нелестными прозвищами. Приписывали ему невиданные злодеяния и самые невероятные извращения. Боялись, ненавидели, презирали. Причём и чужие, и свои. Сначала это было обидно и больно. Вэй Ин привык быть душой компании и всеобщим любимцем. Его красота и лёгкий, весёлый, дружелюбный нрав всегда привлекали к нему людей. Он постоянно был окружён большим количеством приятелей и знакомых, которые его обожали и с восторгом ловили каждое его слово. И видеть, как при его появлении замолкают все разговоры; как люди отводят глаза и спешат удалиться, было… неприятно. Тем более, он знал, что изменился ничуть не более, чем любой другой на этой войне. Но такова была плата. За то, что он дерзнул выделиться и стать не таким, как все. За его любознательность и интерес к тому, что было под запретом. Нарушил все гласные и негласные правила. Впрочем, ему было не привыкать. Но всё же он не ожидал, что настолько отвратит от себя людей. Вэй Усянь когда-то был бродяжкой, которому пришлось выживать на улице. Он привык жить одним днём и не думать о том, что будет завтра. И даже когда он подрос, обрёл дом и семью, всё равно продолжал следовать принципу «Зачем живому беспокоиться о загробной жизни». К экспериментам с тёмной энергией его привлёк азарт и интерес. Этот путь был увлекательным и неизведанным. На тренировочном поле всё казалось захватывающей игрой. О последствиях он почти не думал. Теперь же пришлось с ними столкнуться. Он видел, как по его приказу нечисть разрывает голыми руками живых людей. Читал испуг и брезгливость в большинстве направленных на него взглядах. Задыхался и падал без сил, когда битва была слишком долгой, и тёмная энергия почти полностью истощала его ядро. Но отступать было поздно. Он дал слово Верховному Заклинателю и сам на это согласился. Войну следовало завершить. А дальше будет видно… К тому же, Цзян Чэн от него не отвернулся. Хоть и не одобрял его действий. Был всегда рядом. Старался держаться поближе во время боя. Поддерживал и относился так же, как и всегда. А большего Вэй Ину и не было нужно. — Господин Вэй! — раздалось с улицы. — Можно войти? — Ох! — Вэй Усянь поморщился и горестно возвёл глаза к потолку — Вэнь Нин пришёл по его душу! Вот ещё один из тех, кто не отвернулся. Вэнь Нин был самым милым и чудесным созданием на свете. После его шицзе, разумеется. Он был добрым, кротким, сострадательным и застенчивым. Стремился всем всегда помогать. Но когда впадал в режим целителя, становился просто невыносим! — Господин Вэй! — в шатёр вошёл высокий худенький юноша, почти мальчик, в бело-красных одеяниях. Подошёл к кровати и уставился на Вэй Усяня огромными печальными глазами. — Я видел, что вас ранили, господин Вэй. Вы истекали кровью! Вам нужно срочно пройти в лекарский корпус. Вэй Ин решил прикинуться спящим. А лучше — мёртвым! Может, тогда ему удастся избежать ужасов лечения. Но Вэнь Нин был хорошим лекарем и вполне мог отличить живого от мёртвого. — Господин Вэй, я знаю, что вы в сознании и не спите! — укоризненно произнёс он. — Прошу вас, пойдёмте со мной! — Я в порядке, Вэнь Нин! Мне просто нужно отдохнуть. А ты не даёшь мне это сделать и тревожишь мой сон! Иди, дружок! Дай мне поспать. — Господин Вэй, если вы не пойдёте сами, мне придётся вас обездвижить и отнести. Простите! Вэй Усянь тяжело вздохнул. Если в ход пошли угрозы, значит, малыш настроен крайне решительно и не отстанет. Но он предпринял ещё одну попытку отвертеться: — Вэнь Нин, у тебя что, нет других дел? Сегодняшний бой был особо ожесточённым. Раненых полно! У тебя работы должно быть невпроворот. А ты тратишь своё время здесь. Вместо того, чтобы помогать тем, кто в этом действительно нуждается! — Господин Вэй, вы как раз один из таких действительно нуждающихся! — возмутился Вэнь Цюнлинь. — Я видел, как серьёзно вас ранили. Если вам тяжело идти, я позову сестру сюда. Э-э-э, нет! Так не пойдёт! Если он заставит Вэнь Цин покинуть госпиталь и пациентов и притащиться сюда, она сожрёт его вместо ужина! — Хорошо, хорошо, я пойду, — сдался Вэй Усянь. Поднялся, охая и ахая, и уныло поплёлся вслед за Вэнь Нином. Подойдя к шатру лекарей, они услышали крики. Цзян Чэн и Вэнь Цин снова выясняли отношения. Вэй Ин закатил глаза. О том, что эти двое влюблены друг в друга, в лагере знали уж все, кроме них самих. Когда они встречались, между ними не то что искры — молнии летали. Но они оба почему-то упрямо полагали, что терпеть друг друга не могут и постоянно ругались. По каждому поводу. Это было невыносимо. Прилетавший сюда буквально на пару дней в прошлом месяце по поручению своего отца Вэнь Сюй как раз застал одну из подобных сцен. Он посоветовал замуровать его сестру и Цзян Чэна в какой-нибудь пещере на недельку-другую. Полагал, что пребывание наедине без возможности разбежаться поможет им разобраться в своих чувствах. Но Вэй Ин не был уверен, что это сработает. Да они, скорее, поубивают друг друга! К тому же, лезть в отношения этих мгновенно взрывающихся, словно огненные талисманы, сумасшедших было себе дороже. — Вэнь Нин, — заныл он. — Пойдём отсюда, а? Не хочу попадать им под горячую руку! Но Вэнь Цюнлинь был непреклонен и отодвинул полог шатра, взглядом показывая Вэй Усяню, чтобы он входил. — Господин Цзян! — кричала Вэнь Цин, грозно сверкая глазами. — Что я говорила вам в прошлый раз?! Я запретила вам выходить на поле боя до тех пор, пока ваша рана не затянется! Вы меня не послушали! И что теперь?! Всё воспалилось! Если будете продолжать в том же духе, клянусь — отрежу вашу руку к гуям собачьим! А лучше — сразу голову! Вы всё равно ею не пользуетесь по назначению! Вэй Ин содрогнулся при упоминании этих страшных животных и попытался незаметно ретироваться. Но у входа незыблемой стеной стоял Вэнь Нин. Пусть к отступлению был отрезан. — Я не виноват, что вы нормально не залечили мою рану! Кто будет воевать, если все разлягутся в лазарете? Моё дело — сражаться! А ваше дело — лечить так хорошо, чтобы я был в состоянии заниматься своим! — Что?! Получается, что это я виновата в том, что вы не слушаете предписаний целителей! Как я могу выполнять свою работу, если вы идиот! — Следите за языком, дева Вэнь! Вэй Усянь схватился за голову и взвыл: — Да поженитесь вы уже наконец, гули вас задери! И перенесите свои «битвы» в горизонтальную плоскость — на брачное ложе! — Вэй Усянь! — раздалось в унисон два грозных выкрика. И в него с двух сторон полетели иглы и плошка с какой-то дурно пахнущей жидкостью, которую Цзян Чэн, очевидно, намеревался выпить. Ловко увернувшись, Вэй Ин заскочил за спину Вэнь Цюнлиня и, обвиняюще вытянув палец в сторону ссорившихся, возопил: — Вот! Что я говорил — два сапога пара! Вы даже нападаете одинаково! — Вэй Усянь, поганец! — воскликнула Вэнь Цин, покраснев от гнева. — Как ты смеешь говорить подобные непристойности при моём брате! — Упс! — Вэй Ин заглянул в лицо Вэнь Нину, чьи щёки были пунцовыми от смущения. — Прости, дружок! Я забыл, что здесь у нас непорочный ребёнок, который ещё не знает, откуда берутся дети! — Я н-не р-ре-б-бё-нок, г-гос-п-под-дин В-вэй… — Вэнь Нин начал заикаться, как всегда, когда волновался или смущался. — И я з-н-наю п-п-р-ро д-де-т-тей, я в-ве-дь л-ле-карь! Вэй Усянь пожал плечами, обратившись к Вэнь Цин: — Он уже всё знает! Так что ты зря переживаешь за его невинность. — Заткнись! — взъярилась она. — Зачем ты вообще сюда заявился? — С-сес-ст-т-р-ра! Н-н-е с-сер-р-дись! Г-гос-с-п-по-дин В-вэй с-сер-рьёз-з-з-н-но р-ран-н-нен! Вэнь Цин подобралась и хищно сузила глаза: — Ранен? В предвкушении потерев руки, она подошла к втянувшему в плечи голову Вэй Усяню и рявкнула: — Раздевайся и ложись на скамью! Немедленно! — Ну, зачем же так сразу, дева Вэнь? — протянул он, пытаясь отсрочить неизбежное. — А как же ухаживающие подарки и алые наряды? Я ведь честный человек! — Ты придурок! — пробурчал Цзян Чэн и злорадно добавил. — Сам смерти ищешь — хоронить тебя не буду! Крайне обрадованный тем, что агрессивная забота Вэнь Цин переключилась на бестолкового шисюна, он подобрал с пола своё верхнее одеяние и, одеваясь на ходу, резво выскочил из лекарского шатра. Вэнь Цин грозно сверкнула глазами и подняла руку, словно желая влепить Вэй Ину пощёчину или подзатыльник. — Ай-ай-ай! — завопил он. — Меня нельзя бить! Я ранен! Но она схватила его за шкирку своей маленькой, но на редкость сильной для столь изящной девы рукой и буквально швырнула на скамью для осмотра больных. — Раздевайся! — прорычала Вэнь Цин, теряя терпение. — Или я тебя сама сейчас раздену! Все эти мужчины каждый день доводили её до белого каления. Такие храбрые, сильные и терпеливые на поле брани, в лекарских шатрах они начинали вести себя словно неразумные дети. Убегали, прятались, шарахались от игл, ныли и закатывали истерики. Вэнь Цин стервенела. В конце концов, кто здесь хрупкая нежная дева — она или они?! Но рядом с этими падающими в обморок при виде иголок «вояками» она чувствовала себя не трепетной девой, а многодетной матерью целого выводка малолеток. И это чувство её бесило. — Не надо! Я сам! Сам! — Вэй Усянь испуганно начал скидывать с себя одежду. — Штаны тоже снимать? — Тебя в задницу ранили? Или кастрировали? — выгнула бровь грозная дева. — Нет! — Вэй Ин полыхнул щеками. Он давно понял, что соревноваться в бесстыдстве с целительницей бесполезно. Она все вещи называла своими именами. Абсолютно все. Да ещё и с совершенно невозмутимым лицом. — Тогда штаны оставь при себе. Ничего выдающегося я там всё равно не увижу. Показывай рану. Вэй Ин хотел было возмутиться и поспорить по поводу «ничего выдающегося». Но, заметив недобрый огонёк, мелькнувший во взгляде целительницы, в кои то веки решил последовать голосу благоразумия и смолчать.***
Вэй Усянь сидел в походном шатре Цзян Чэна и лениво попивал вино. Хотя Вэнь Цин ему строго-настрого запретила употреблять алкоголь одновременно с лечебными отварами. Но когда он слушался чьих бы то ни было запретов? Шиди начищал до блеска свой меч и, как обычно, недовольно бурчал что-то себе под нос. На поле боя сегодня было затишье. Вчера они нанесли неприятелю серьёзный удар и оттеснили вражеское войско на много ли от Илина, отвоевав город и его окрестности. Сегодня была передышка. Хоронили павших. Залечивали раны. Собирались с силами для следующей битвы. Вэй Ин мельком видел Сичэня, сражавшегося яростно и неукротимо, словно горный лев. Глава Лань в одиночку перебил и упокоил не менее четверти его мёртвого войска. Усянь был восхищён и, одновременно, опечален. К Сичэню он всегда питал уважение и искреннюю симпатию. И травить его лютыми мертвецами не хотелось. Но пришлось. Лань Чжаня он так и не увидел. Это и радовало, и огорчало. Полог шатра колыхнулся. Внутрь вошли Вэнь Чжулю и Вэнь Нин, очевидно, указавший ему дорогу. Сжигающий ядра выглядел странно. Его когда-то длинные и роскошные волосы сейчас были собраны в куцый безобразный хвостик. Щёку пересекал уже почти заживший, но ещё заметный шрам. Судя по всему, он недавно побывал в серьёзном бою. Вэнь Чжулю глубоко поклонился. Гораздо более почтительно, нежели обычно, и глухо произнёс: — Приветствую Главу ордена Цзян и господина Вэя! И положил на стол четыре предмета. Два меча. Серебряное кольцо, украшенное сверкающими аметистами. Золотую шпильку для волос. Вэй Ин догадался первым. Сдерживая готовый вырваться из горла крик, он закрыл рот обеими руками. Сердце сжалось и ухнуло куда-то вниз. Глаза защипало. Цзян Чэн же тупо смотрел на стол и никак не мог сложить в голове то, что он перед собой видел и то, что это могло означать. «Приветствую главу ордена Цзян». Главу… ордена… Цзян… Главу?! Это он о нём?! Что… Осознание начало накрывать его, словно горная лавина. Цзян Чэн протянул дрожащую руку к кольцу матери. И Цзыдянь послушно отозвался на его духовную силу, пустив пурпурные искорки по пальцам своего нового хозяина. Цзян Чэн поднял растерянный взгляд на Чжулю. — Что?.. Как?.. Почему?.. — губы его дрожали. — Я… Нет! Картинка сложилась. Он всё понял. — НЕ-Е-ЕТ! — истошно закричал Цзян Чэн, падая на колени. — Нет! Нет! Нет! Мама! Отец! Не может быть! Я не хочу! Мама! Нет! Из его глаз ручьём хлынули злые, горькие слёзы. Он забился в истерике. Вэй Усянь, сам беззвучно рыдая, сгрёб шиди в крепкие объятия. — Цзян Чэн! а-Чэн! а-Чэн! — шептал он, прижимая брата к своей груди, стараясь не расплакаться в голос. Ему сейчас нельзя плакать. Он должен быть сильным. Он нужен сильным а-Чэну и шицзе. Он им нужен. Он поплачет потом, когда останется один. Подавив очередной всхлип, Вэй Ин снова начал шептать что-то ласковое и утешающее в ухо вырывающемуся и рыдающему навзрыд Цзян Чэну, не понимая даже, что именно он говорит. Вэнь Чжулю потупил взор и попятился, понимая, что не вправе видеть Главу ордена в подобном неприглядном состоянии. Коснувшись рукава застывшего у входа побледневшего Вэнь Нина, он шепнул: — Идёмте, молодой господин! Мы должны оставить Главу и господина Вэя наедине с их скорбью. Они бесшумно покинули шатёр. Вэнь Цюнлинь бегом кинулся в сторону лекарского корпуса. Через некоторое время в шатёр влетела Вэнь Цин. Она быстрым шагом подошла к юношам и решительно вонзила задыхающемуся от рыданий Цзян Чэну иглу в лоб. И ещё две чуть пониже ключицы. Шиди обмяк в руках Вэй Ина. — Положи его на кровать! — резким голосом приказала дева Вэнь. — Пусть побудет в беспамятстве какое-то время. Нечего истерить! Для того, кто не был близко знаком с Вэнь Цин, подобное отношение к людям, только что потерявшим родителей, могло показаться жестоким и бесчеловечным. Но Вэй Усянь знал, что таким образом она проявляет свою заботу и беспокойство. И чем резче и грубее слова, тем сильнее она переживает. Совсем как Цзян Чэн. Даже в этом они были похожи. — Спасибо! — прошептал Вэй Ин. — Это… поможет ему унять душевную боль?.. — Нет. — Вэнь Цин покачала головой. — Это поможет предотвратить искажение ци. Но с горем ему придётся справляться самому. Скорбь нужно пережить, понимаешь? Она посмотрела ему в глаза. Взгляд её полнился сочувствием. Усянь понимал. Как никто другой. Он через это уже проходил однажды. Вэй Ин был маленьким ребёнком, когда потерял родителей. И ему тогда было, с одной стороны, сложнее, с другой — легче, чем сейчас Цзян Чэну. Сложнее, потому что он — совсем ещё малыш — остался совершенно один. На улице, где ему приходилось ежедневно бороться за выживание. Легче — по этой же причине. Он тогда был слишком мал, чтобы до конца осознать всю глубину и невозвратимость своей потери. И ему нужно было каждый день искать пищу и кров, спасаться от злых собак и порой ещё более злых людей. Всё это… отвлекало. От печальных мыслей и слёз. От неизбывного горя и отчаянной тоски по родителям. Сейчас они не одни. Он, Цзян Чэн, шицзе — они есть друг у друга. И они уже не дети. Они помогут друг другу пережить эту боль. Поддержат друг друга. К тому же, сейчас идёт война. Времени на скорбные мысли тоже не так уж много. Они справятся! Обязательно! Вэй Ин судорожно вздохнул и вытер мокрое от слёз лицо. Вэнь Цин погладила его по голове, даря столь редкую с её стороны ласку. Так она порой утешала младшего брата. — Я приготовлю для господина… — она запнулась, — для Главы Цзян успокаивающий отвар. Скорбь это не уймёт, но нервы успокоит. И тебе тоже не помешает его выпить. Это «Глава Цзян» больно резануло по сердцу. Вэй Ин помотал головой: — Мне… Не надо. — Надо! — не допускающим возражения тоном отрезала Вэнь Цин и ушла.***
Вэй Усянь сидел на улице и бездумно смотрел на усыпанное холодными острыми огоньками звёзд небо. Успокаивающий отвар девы Вэнь подействовал. Боль не ушла, но притупилась. Стало возможно хотя бы дышать. Вэнь Цин выгнала его из шатра Цзян Чэна, сказав, что от него там всё равно никакого толка. Шиди пробудет под целебными иглами до утра. Целительница оставила Вэнь Нина наблюдать за ним. А Вэй Усяню велела убираться вон и хоть немного поспать. Но спать он не мог. В голове крутились бессвязные мысли и бессмысленные вопросы, на которые не было ответов. За что? Почему? Как так вышло? Могло ли быть иначе? Мог ли он как-то на это повлиять? Что было бы, если бы?.. Вэй Ин скорее почувствовал, нежели услышал, что нему кто-то подошёл и опустился на землю рядом. — Соболезную вашей утрате, господин Вэй! — произнёс тихим голосом Вэнь Чжулю. Усянь молча благодарно кивнул. Разговаривать не хотелось. Но он всё же сказал: — Я хотел подождать, пока Цзян Чэн не придёт в себя… Но, раз уж вы здесь, мы можем поговорить о том, что случилось? — Конечно, господин Вэй. — Как такое могло произойти? Насколько мне известно, в окрестностях Пристани Лотоса не было никаких значительных сил неприятеля. Кто напал на орден Цзян? Это были Не? Вэнь Чжулю отрицательно покачал головой: — Нет. Пристань Лотоса была хорошо укреплена. Её защищали адепты орденов Вэнь и Цзян. Там уже больше месяца находились Второй молодой господин Вэнь, госпожа Юй и я. Три дня назад прилетел лазутчик и сообщил, что к Юньмэну приближается армия. Она была довольно большая, но состояла из заклинателей совсем малых кланов и людей вообще без клановой принадлежности. Возможно, бродячих заклинателей. Так мы думали поначалу. Как Вы понимаете, господин Вэй, мы не восприняли подобную «армию» всерьёз. Господин Верховный Заклинатель спросил у госпожи Юй, нужно ли ей подкрепление для защиты резиденции. Но она ответила, что мы справимся своими силами. — Как тогда получилось, что госпожу Юй… убили?! Кто?! И почему вы не защитили её? И как там оказался дядя Цзян? Он ведь был в Безночном городе… — Молодой господин Вэнь был тяжело ранен. Госпожа велела мне унести его в безопасное место. Я отнёс господина в ближайший надзирательный пункт и вернулся с подкреплением. Так быстро, как только смог! Но… Мы опоздали, — Вэнь Чжулю виновато понурил голову. — Мы с бывшим Главой Цзян прилетели одновременно. Госпожа уже была при смерти. А эти подлые псы воспользовались горем Главы и напали на него со спины. Сжигающий ядра сжал кулаки. Глаза его полыхнули гневом и презрением. — Я сражался на другом конце резиденции. И не успел… Вэй Усянь неверяще распахнул глаза: — Вы хотите сказать, что горстка бродячих заклинателей и представителей малых кланов сумела одержать победу над тремя сильнейшими совершенствующимися и адептами двух Великих орденов?! — Не горстка. — Вэнь Чжулю нахмурился. — Лазутчик говорил о тысяче, но их явно было больше. Но дело даже не в количестве. Мы бы справились, будь всё так, как мы предполагали. Но эти люди, которых мы приняли за бродячих заклинателей… Они ими не были, господин Вэй. Они оказались весьма хорошо обученными бойцами. Вне всякого сомнения — одного из Великих орденов. И скрывали свою клановую принадлежность. — Но зачем кому-то скрывать принадлежность к своему ордену? — удивился Вэй Ин. — Я бы понял, если бы это были лазутчики. Но для чего это воинам, открыто нападающим на вражескую резиденцию? Вэнь Чжулю посуровел ещё больше. Помолчал. Затем произнёс медленно и тяжело: — Господин Вэй, не в моих правилах возводить на кого-либо напраслину и выносить суждение, не имея неопровержимых доказательств, но… Мне приходит на ум лишь одна причина подобного поведения. К тому же, у некоторых нападавших были золотые мечи. Дорогое, высокоранговое духовное оружие, которое не по карману ни бродячим заклинателям, ни людям из бедных малых кланов. — Золотые мечи… — Вэй Усянь замер, поражённый внезапной догадкой. — Цзини?! Вэнь Чжулю промолчал, но его взгляд был весьма красноречивым. — Но… Из Цзиней воюет лишь Наследник со своими людьми. И их у него явно не тысяча. Думаю, сейчас даже пяти сотен не наберётся. Более того, я видел Цзинь Цзысюаня на поле битвы под Илином. Он никак не мог находиться в двух местах одновременно! Вэнь Чжулю вновь нахмурился: — Здесь возможны два варианта, господин Вэй. Либо кто-то из военачальников предал Главу Цзинь. Либо Глава Цзинь предал Верховного Заклинателя.