Ежедневник

      Особое, тёплое и согревающее, но в то же время тянущее странной тоской и поднимающееся триумфальной радостью чувство беспокойством зрело на фоне. Вернее, оно не было беспокойством в прямом смысле, однако сопровождало Марауала постоянно, превращаясь в рутину. Врастая в саму его суть, становясь её неотделимой частью. И это вызывало беспокойство, но не было похоже, что это странное ощущение было чем-то плохим или опасным. И тем не менее оно было непонятным и вызывало настороженность.       Марауал был молод и неопытен. Ещё он был выходцем из изолированного замкнутого народа, отрицающего чувства. А ещё он был в бегах, спасаясь от преследующих сородичей и альвов, и при этом носил под сердцем ребёнка — любые изменения и странные события вызывали подозрения и тревогу. Особенно если касались зыбкой и непонятной сферы эмоций и чувств.       Но это странное чувство противоречило само себе. Было одновременно сжигающим жаром и сковывающим холодом. Слаже мёда и горше желчи. Дремлющая боль и избавление, тоска и радость — и каменщик был в искреннем замешательстве. Что он чувствует на самом деле и почему? Как вообще назвать и описать это чувство?       Единственное, что Марауал смог понять и осознать — оно, почему-то, было связано с Сэрахом. Когда альв был рядом, становилось спокойно и безопасно, и тепло мирного покоя растекалось по венам. Но если он отлучался, охотясь или разведывая обстановку, поднималась тревога и тоска. От одной мысли же о том, что совсем скоро придётся расстаться и разойтись своими дорогами, становилось холодно, и к глазам подступали слёзы. Почему-то, этот альв стал каким-то важным, и дверг не хотел потерять его. И никогда ранее ничего подобного ни к кому он не испытывал.       Но чувства с каждым днём становились лишь интенсивнее и ярче. Приобретали новые оттенки, повергая в ещё большее замешательство и растерянность. Никогда раньше Марауал даже не подозревал о существовании всех подобных переживаний, а тут…       В конце концов он набирается смелости спросить у Сэраха. Когда опасности остаются позади, когда он соглашается остаться, каменщик неловко и робко задаёт вопрос. Альв в ответ лишь улыбается и бережно прижимает к себе, и Марауалу становится так тепло и легко от этого жеста. Сэрах говорит о любви, и сердце каменщика трепещет, ведь оказывается, именно её он и познал. Чувство, которое другие дверги называют ложью и выдумкой, но оно расцвело в душе Марауала, наполняя его восторгом. Ведь Сэрах ответил и наполнил чашу до краёв, и никогда каменщик не чувствовал себя целостнее и правильнее, чем здесь и сейчас рядом с ним.       Ради такого открытия, ради такого дара не страшно было бросить всё и отречься от всего. Ведь став бедняком, на самом деле Марауал приобрёл настоящее бесценное богатство. И никогда не пожалел об этом.