Ежедневник

      Недостижимый идеал, звезда в тёмной ночи — Христофор стремился к ней. Он никогда не был ни романтиком, ни поэтом, старый побитый пёс, но расколотая трещинами душа так отчаянно нуждалась в ком-то, кто смог бы её исцелить. Глупо и безрассудно было отдавать её и собственное сердце в руки изменчивой Дочери Ночи, но любовь не бывает избирательна.       Эфир вдохнула в него жизнь и наполнила смыслом. Старый храмовник, разочаровавшийся во всём, во что он верил и что знал, он был предан своим богом и братьями по вере. Разорвал все связи и стал клятвопреступником, и не верил больше ни в кого, кроме самого себя. Пока тень не обхватила своими успокаивающими объятиями. И в беспросветном мраке безнадёжности загорелась звезда надежды.       Но что он мог дать ей? У него за душой не было ничего, ни радости, ни друзей, ни семьи. Лишь пустота и уныние, пожирающие день ото дня. Он был пуст, и он так устал. Искал избавления, а оно было лишь в смерти. Впрочем, ничего иного он и не заслужил.       Безрадостной и беспросветной была безнадёжность его души, так что неудивительно, что она ранила чуткую Дочь Ночи. И в какой-то момент она просто ушла, не сказав ни слова. Но Христофор не осуждал её решение, как и не был удивлён им. В конце концов, что мог предложить старый разбитый пёс? Инвалид без руки, пустой сосуд без смысла — он отдал всего себя служению, а когда обернулся назад, понял, что пропустил все возможности, и жизнь прошла мимо.       Оставалась лишь одна звезда на чёрном полотне ночи. Далёкая и недосягаемая, она светила холодным светом, и Христофор мечтал о том, что однажды он заберётся достаточно высоко, чтобы достать до неё. Ведь несмотря на то, что Эфир оставила его, воспоминания о ней по-прежнему оставались единственным светом и хоть каким-то смыслом. Пусть им так и надлежало остаться воспоминаниями, Христофор берёг их как самое ценное сокровище.       И кто знает, быть может на той стороне его звезда снова взойдёт на небосводе и подарит ему хоть каплю своего тепла.