Ежедневник

      Эти чувства запретны, а отношения греховны. Форменное безумие, в котором они сгорают будто в огне. Ходят по лезвию, грозясь сорваться с него в любой момент, но если бы кто-то спросил, хотели бы они что-нибудь изменить, то получил бы однозначный ответ никогда и ни за что. Ведь любовь наполняет смыслом и радостью, окрашивает мир яркими красками, и кем бы они были, если бы не имели её, бедняки, закованные в серость.       Когда ночь опускается на альвийское государство и наступает час сакральной поры, Рихар приходит к пасынку. Час уединения, священная для каждого альва часть суток — никто не посмеет тревожить юного аристократа без надобности. И это время он посвящает своему единственному возлюбленному, часы, в которые они могут принадлежать друг другу без остатка. И никто не узнает, никто не осудит, и Рихар опускается на колено, преклоняя голову перед молодым любовником.       Гархар в ответ улыбается. Свет звёзд серебром обтекает его молочную кожу и белые волосы. Подходит ближе, ласково проводит по щеке отчима, заставляя его посмотреть в свои глаза. Обнимает за голову и плечи, прижимая к своему животу, прежде чем опускается рядом, скрываясь уже в его объятиях. И сердце его трепещет, когда сильные тёплые ладони гладят плечи, легко сбрасывая с них халат, обнажая гладкую кожу.       Губы находят губы, и они упиваются друг другом, словно жаждущие священным источником. Редко когда они могут свободно принадлежать друг другу и днём, и ночью, почти не скрывая своих чувств и отношений. Большую часть времени приходится прятаться, делать вид, что их связывают лишь формализованные родственные узы, так чтобы иные не заподозрили ничего другого. Отдавать свою страсть лишь ночью или просто нежиться в объятиях друг друга, отпуская все тревоги и сбрасывая маски. Лишь сакральный час одаривает их возможностью быть собой и не прятать чувства, и Гархар тихо смеётся, сжимая крепкие плечи любовника.       Он выгибает шею, подставляя её жарким поцелуям, чувствуя, как обжигают прикосновениями бока и поясницу горячие руки. Рихар всегда был напорист и страстен, и за этот огонь Гархар всегда особенно любил отчима. Доверялся ему и раскрывался перед ним, и отдавал всего себя без остатка. Лишь для того чтобы снова и снова возрождаться в его объятиях будто феникс. Уставшим, взмокшим и разморенным — и он ластится, прижимаясь ближе, пока любовник одаривает ласковыми поцелуями, заботливо прикрывая пледом, удобнее и ближе прижимая к себе.       Это неправильно. Это запретно. Кто-то даже скажет, что это омерзительно. Но любовь, искреннее и тёплое чувство, согревает их обоих изнутри. И они пронесут его в себе и разделят друг с другом без остатка, доверяя его лишь сакральному часу ночи.