Гермиона
Рон стоял перед портретом Полной дамы, загораживая вход. Во время ужина ей удавалось не обращать внимание на практически бывшего парня, но сейчас не повезло. Гермиона тяжело вздохнула, решив, что лучше сорвать этот рыжий пластырь прямо сейчас. Она сознательно оттягивала разговор, зная, что он будет наполнен умоляющим взглядом голубых глаз. По его щекам уже полз румянец, заполняя пятна между веснушками ярко-красным цветом, хотя пока было не понятно, от стыда или от злости. — Мне нужно успеть на отработку, — сказала Гермиона. — Я не уверена, что у меня хватит сил на спор. Рон скрестил руки на груди. — Я просто должен всё объяснить. Как она и предполагала, его взгляд был поникшим, а это всегда вызывало желание поддаться на уговоры. Сердце Гермионы сжалось. — Не нужно никаких объяснений. Не сейчас, когда эта картина всё ещё стоит у меня перед глазами. — Я не знаю, что на меня нашло. Честно говоря, это было похоже на то, что меня прокляли. — Ты полагаешь, что был под воздействием Приворотного зелья? Он почесал затылок. — Да… то есть не совсем… ну, я не знаю. Иначе зачем бы я это сделал? Позади них появилась пара второкурсников. Они болтали между собой, делая вид, что не слушают, но что бы сейчас ни было сказано, к тому времени, как Гермиона зайдёт в свою комнату, слухи распространятся по всему Хогвартсу. Даже Полная дама выглядела заинтересованной. — Ты знаешь, почему сделал это. Потому что Гарри умер. Потому что не знаешь, как справиться со своим горем. Поэтому напиваешься до беспамятства по крайней мере раз в неделю. Поэтому пара доступных губ стала спасением от реальности. — Мне жаль, Рон, я понимаю. Правда, понимаю. Я всегда буду любить тебя… просто как друга. — Ты… бросаешь меня? — Спросил Рон, замирая с открытым ртом. Гермиона помедлила. — Пока да, мы расстаёмся. — Гермиона вздохнула. — Я просто… Мне нужно пространство и время, чтобы всё обдумать, и понять, что я чувствую. Рон снова скрестил руки, на его щеках вновь проступил румянец, но на этот раз он точно был вызван гневом. Рон наклонился к ней и прошептал в ответ так тихо, чтобы только она смогла его услышать. — Я это просто так не оставлю. Он отошёл с дороги, давая возможность пройти ко входу в гриффиндорскую башню.Гермиона
Гермиона смахнула слёзы, желая продержаться до тех пор, пока не доберётся до своей комнаты. Открыв дверь и проскользнув внутрь, Гермиона подавила всхлип, и тут же проглотила слёзы. Джинни сидела на крою кровати, свесив ноги, и смотрела на неё так пристально, как мог только Малфой. Гермиона всегда считала, что распределительная шляпа ошиблась с факультетом младшей Уизли. Рыжеволосой бестии самое место в Слизерине. — Как ты попала в мою комнату? Нужно было срочно проверить защитные чары. — Я слышала, что ты порвала с Роном, — выстрелила Джинни в упор, уклонившись от ответа с хмурым выражением лица. — Как, во имя Мерлина, ты об этом узнала? — Ты недооцениваешь скорость распространения сплетен в Хогвартсе. Гермиона глубоко вздохнула, сняла с плеч сумку с учебниками и опустила её на пол. — Обычно мне нет дела до ваших отношений, — сказала Джинни, — но ты меня избегаешь. — Она так оглядела Гермиону с ног до головы, словно могла вытащить правду одним только взглядом. — Никого я не избегаю. Просто была занята. — Нет, ты избегаешь меня, а это значит, что ты сделала что-то, чего не должна была делать. Истинная Слизеринка, насквозь. Джинни всегда хорошо смотрелась в зелёном. Гермиона не смогла сохранить спокойным выражение лица. Она никогда не умела врать. Ей не часто приходилось это делать, разве что, когда она выдавала себя за Беллатрису в Гринготтсе, но и это прошло не так гладко, как хотелось бы. Грейнджер не была уверена, что именно её выдало, но Джинни всё поняла. — Ты поцеловала его, блудница! — Джинни бросила в неё подушку, но Гермиона увернулась. — Я должна была! Я не могла выбросить столь ценную книгу! Это же первое издание! Это было бы преступлением. Кроме того… Джинни швырнула ещё одну подушку. Она попала Гермионе в живот и полетела на пол. Они смотрели друг на друга около трёх секунд, прежде чем разразиться хохотом. Они смеялись до тех пор, пока у Гермионы не заболели рёбра. Всё это было таким нелепым. Смеяться была приятно. Она так давно этого не делала и знала, что Джинни тоже. — Я должна злиться на тебя, честное слово, целоваться с Малфоем! Но мне слишком любопытно. — Глаза Джинни загорелись недобрым огоньком. — Ну как, оправдались ожидания? Гермиона подошла к креслу у окна и опустилась в его уютные объятья. Она закрыла лицо руками и застонала. — Он заслужил высшую оценку. Джинни вздохнула и рухнула на кровать раскинув руки. — Надеюсь, ты не будешь возражать, но я буду жить с тобой. Приключения. Адреналин. Мерлин, как мне этого не хватает. — Тогда почему бы тебе не найти себе приключение? — спросила Гермиона. Джинни вздрогнула, как от пощёчины. Гермиона пожалела, что спросила. Конечно, подруга не хотела целоваться с другим парнем. Не так скоро после смерти Гарри. Гермионе хотелось дать себе затрещину за такую глупость. — Боюсь, сейчас ни один парень не захочет со мной общаться. Испорченный товар, понимаешь. Я даже не думаю, что смогу поцеловать кого-то, не сорвавшись на слёзы и истерику. — Она вздохнула. — Я скучаю по нему… всё напоминает о нём. Это так чертовски несправедливо. — Она попыталась сморгнуть слёзы. Гермиона подошла к кровати, опустилась на колени и взяла Джинни за руку. — Ты многогранна, Джинни Уизли! Свирепая, храбрая, хитрая. Я думаю, что даже Волдеморт остерегался бы твоего гнева. Но есть то, чем ты ни в коем случае не являешься, — испорченным товаром. Однажды… однажды, ты найдёшь своё приключение. Может быть, завтра, может быть, через десять лет. Это произойдёт в нужное время. Не торопи себя, ладно? Джинни шмыгнула носом, а затем закатила глаза, почёсывая тыльной стороной руки нос. — Хорошо, давай прекратим слащавые сантименты. Если я услышу ещё что-нибудь в том же духе, меня стошнит. Она поднялась с кровати, её рыжие волосы встали дыбом из-за статического электричества, создавая ореол вокруг головы. Гермиона ценила в Джинни то, что она презирала душещипательные и банальные разговоры. Если в них не было искры, Джинни не хотела в этом участвовать. Гермиона встала, чтобы одеться для отработки наказания. Во время ужина профессор Розвуд прислал ей письмо совой, в котором говорилось, что их первая отработка состоится в Запретном лесу, где они будут собирать ингредиенты для зелий. Это означало, что нужно надеть одежду, которую не жалко будет испачкать. Закончив, она посмотрела в зеркало. Джинни появилась у неё за плечом. — Не могу сказать, что меня радует твоя странная связь с Малфоем… — Это был просто поцелуй, Джин. Ничего больше. Джинни одарила её взглядом, который можно было перевести как «ты либо полная дура, либо бредишь». — Просто будь осторожна, — сказала она мягким голосом. — Что-то во всей этой ситуации заставляет меня насторожиться. Малфой — фанатичный, самодовольный засранец. Он был таким с самого начала, и точно не изменится в ближайшее время. Просто… сделай так, чтобы Рон не узнал об этом. — Ты придаёшь этому слишком большое значение. Хорёк, может быть, и прилично целуется, но это был всего лишь эксперимент, вероятно, для нас обоих. Мы так долго ненавидели друг друга, что я потрясена, что мы не поцеловались раньше из-за витавшего напряжения между нами. Но я обещаю , больше такого не повторится. — Голос Гермионы был твёрдым, как будто она пыталась убедить в этом саму себя.Гермиона
Когда Гермиона вышла к хижине Хагрида, солнце уже опустилось, приглашая на смену себе темные сумерки. Луна выглядывала из-за облаков и была такой большой, что Гермиона представила, как ковбой вскинул лассо и притянул её вниз. Ноябрьский ветер колол кожу, и она плотнее закуталась в шерстяную мантию. Для удобства Грейнджер надела магловскую одежду: леггинсы в сочетании с рубашкой и кроссовками. Подойдя ближе, она заметила, что Драко, как и подобает волшебнику, надел мантию и туфли, которые были настолько блестящими, что в них отражались звёзды. — Ты же понимаешь, что мы будем бродить по лесу? Ты будешь плакать, если разорвёшь свою дизайнерскую мантию. Драко вздёрнул нос. — Моя одежда была сшита вручную из прочной шёлковой нити. Единственная одежда, которая порвётся, будет твоей. — Он поднял одну бровь. — Кроме того, волшебник всегда должен одеваться наилучшим образом. Никогда не знаешь, когда придётся произвести хорошее впечатление. — Да, я уверена, что кентавры это оценят. Хагрид вышел из хижины, прежде чем Драко успел что-то ответить. — Гермиона! Великан протянул к ней руки и крепко обнял, едва не сломав пополам. Он стал выглядеть каким-то обессиленным с тех пор, как она видела его в последний раз. Глаза налились кровью, лицо опухло. Гермиона тут же почувствовала себя виноватой за то, что не навещала его с начала года. Конечно, Хагрид горевал так же сильно, как она. Он потерял Гарри и Клыка во время последней битвы. Гермиона пообещала себе, что обязательно заглянет к нему на чай, когда закончатся её отработки. Он отпустил девушку и погладил по волосам. — Я слышал, что у тебя небольшие проблемы из-за дуэлей. Защита никогда не была моим любимым предметом. Неважно. Профессор Розвуд сказал дать вам задание. Надеюсь, вы не против, что это будет в Запретном лесу. Это единственное место, где они оставляют слизь. — Слизь? — выплюнул Драко. — Да, именно. Сереброглазые рогатые жабы производят слизь. Гермиона похолодела. Слизь использовалась для изготовления более сильной формы Амортенции, так называемой Фортус Амортенции. Слизь также являлась поднадзорным веществом, отслеживаемым Министерством из-за незаконного использования. Оно было сродни наркотику для изнасилования, вот только человек, на котором было использовано зелье, находился в сознании, просто не мог остановить себя. За обладание им без разрешения можно было получить тюремный срок. То, что их просили сделать, было незаконным, если не было предварительного разрешения Министерства. Драко сузил глаза. Даже без дополнительных уроков Снейпа он был почти вундеркиндом в зельях и прекрасно понимал, к чему это приведёт. Они смотрели друг на друга, пока Драко не пожал плечами и не сказал, что не будет задавать лишних вопросов. Однако Гермиона не могла так просто это оставить. Это противоречило её натуре. Зачем профессору Розвуду понадобилась слизь рогатых жаб? Два наказания или привлечение Министерства? Он угрожал. Во что же она ввязалась? Хагрид порылся в кармане и достал скомканный кусок пергамента. — Эта карта приведёт вас к ним. Запретный лес — единственное место, где они водятся, их обнаружила сама Кандида Когтевран. Гермиона знала это. Вот почему это вещество так ценно на чёрном рынке. Слизь стекает со спинок жаб только раз в десять лет и только в полнолуние. Хагрид протянул карту Драко, который смотрел на неё с отвращением. Он взялся за края двумя пальцами и передал Гермионе, быстро вытирая руки о мантию, как будто хотел избавиться от микробов, которыми его мог заразить полувеликан. Гермиона закатила глаза и разгладила мятую бумагу, прослеживая взглядом ярко-синюю линию, извивающуюся среди деревьев. Следы их с Драко ног, как и на карте Мародёров, оказались рядом с хижиной Хагрида. — Ты идёшь с нами? — спросила Гермиона у Хагрида. Мысль о том, чтобы провести ещё одну ночь в тесном контакте с Драко Малфоем, казалась пугающей. Ему всегда удавалось загнать её в угол, запутать, и она могла только смотреть на его губы. — Прости, Гермиона. Фестралы голодные. — Я понимаю, — сказала она, но услышала страх в своём голосе. Они будут один на один в лесу. Драко одарил девушку затяжной злобной ухмылкой, услышав ответ. У неё возникло непреодолимое желание стереть её с его лица.Гермиона
Лес был живым, он дышал трепетом ветвей, двигался треском листьев. За всё время обучения в Хогвартсе она ни разу не выходила за его пределы, за исключением третьего курса и того случая, когда она обманула Долорес Амбридж. Тогда Гермиона была слишком напугана, чтобы обращать внимание на окружающую обстановку. Но теперь от деревьев вокруг неё доносились звуки: рычание, крики и шёпот. Запретный лес с самого начала предупреждал незваных гостей, что им необходимо покинуть его, иначе они рискуют быть поглощёнными его тьмой. — Мы сбились с пути, — сказал Драко, глядя на карту в руках Гермионы. Их следы отклонялись от синей линии. Гермиона свернула влево и снова пошла по тропинке. Драко молчал, что было на него не похоже. Она не могла понять его. Не злой. Не раздражён. Не весел. Возможно, он, как и она, сомневался в законности этого задания. Слишком много вопросов, чтобы она могла их решить прямо сейчас. Поход был коротким, и они не встретили ни одного из существ леса. Слабое свечение подсказывало, что жабы находятся впереди. По мере приближения сияние становилось всё ярче, пока они не перемахнули через очередную ветку, открыв взору великолепие ночной жизни леса. Гермиона затаила дыхание от поразительной красоты. Вокруг них блестела слизь сереброглазой рогатой жабы, биолюминесцентная в свете полной луны, пробивающимся сквозь кроны деревьев. Словно гигантская кисть беспорядочными злыми мазками размазывала светящуюся жидкую ртуть, разбрызгивая капли. Драко покопался в кармане и достал десять пустых стеклянных флаконов. — Давай покончим с этим. С помощью ложки они соскребли слизь с земли. Она была густой и вязкой и капала, как плавленый сыр, когда Гермиона пыталась её подцепить. От неё воняло гнилыми фруктами. Гермиона застонала, когда часть жидкости капнула ей на пальцы. Она попыталась вытереть её о ближайший куст, но та прилипла к её коже, как суперклей. Гермиона вдруг отбросила пузырек и ложку. — Мы правда не будем об этом говорить? — О чём? — спросил Драко. Он прекрасно понимал, что она имела в виду. — Я не хочу быть частью этого. Не зная, что он собирается с ней делать. — Иногда, — Драко взял ещё одну ложечку слизи и соскрёб в пузырёк, — вопросы приносят только неприятности. — Как ты можешь просто… — Как я могу просто согласиться с этим, несмотря на моральную двусмысленность? — Он посмотрел на неё долгим острым взглядом. — Всё сводится к власти, Грейнджер. У кого-то она есть, а у кого-то - нет. В обычной ситуации этот мелкий паршивец валялся бы у меня в ногах, выпрашивая крохи внимания. Прискорбно, что он нашёл рычаги влияния. По крайней мере, на какое-то время. — Но мы не можем просто позволить ему забрать это вещество. Оно может быть использовано для причинения вреда другим. Драко закатил глаза. — А как ты думаешь, что произойдёт, если Розвуд расскажет Министерству о нашей маленькой дуэли с использованием проклятий, граничащих с тёмной магией. Если ты думаешь, что реакция будет снисходительной, то ты ещё наивнее и глупее, чем я думал. — Шеклболт… — У Шеклболта будут связаны руки. Он не может нарушать правила, даже ради Золотой девочки. Особенно в неспокойное время. Нулевая терпимость, Грейнджер. Кроме того, тебе следует опасаться Министерства больше, чем мне. Шеклболт чуть ли ни единственный, кто поддерживает маглорождённых, из тех, кто находится сейчас у власти. — Я в это не верю. Одна бровь элегантно приподнялась. — Иначе зачем бы они вернули Амбридж место в Визенгамоте? Внутри Гермионы всё похолодело и замерло. Она подняла голову и посмотрела на Драко. — Ты лжёшь. Её судят за преступления военного времени. — Разве ты не следила за судебными процессами? Её оправдали. Она не следила за процессом над Амбридж, полагая, что закрыть её на годы вперёд в Азкабане было единственно верным решением. Как оказалось, очевидным это было не для всех. Первым побуждением Гермионы было назвать Малфоя лжецом. Но зачем ему лгать, если правда гораздо интереснее? — Какого чёрта… — Почти все, кроме самых опасных Пожирателей смерти, были освобождены. Их слишком много, чтобы признать виновными всех. Половина волшебников оказалась бы в Азкабане. Экономика пострадала бы ещё больше, чем это есть сейчас. — Но Амбридж отнимала палочки. Она отправляла целые семьи маглорождённых в руки Волдеморта на смерть. — А теперь она на свободе и снова рвётся к власти. Гермионе стало плохо, желудок заныл и запульсировал. Как можно было признать такое мерзкое, ненавистное существо невиновным, когда было так много доказательств её преступлений. Хотя, глядя на ситуацию через призму истории, она не могла сказать, что удивлена. Сколько нацистов продолжали жить нормальной жизнью после Второй мировой войны? Всех не переловить, даже тех психопатов, которые выстраивали детей на краю ям, смотрели им в глаза и с холодной отрешённостью стреляли в голову. Драко вставил пробку в последний пузырёк и поставил его рядом с остальными. Затем он оглядел девушку с ног до головы. Его глаза пригвоздили её к месту, как препарированную лягушку. Малфой подошёл, присев перед ней на корточки. Взгляд почему-то снова зацепился за его туфли: драконья кожа, редкая и дорогая, как и всё, что у него было. — Волшебный мир никогда не полюбит таких, как ты. Когда я говорил тебе об этом в последний раз, ты подумала, что я был жесток, но реальность жестока сама по себе. Гермиона была потрясена. Она плотнее укуталась, как будто так он не смог бы причинить ей боль жёстокой правдой. Идея о том, что предрассудки будут искоренены прожитыми ужасами войны, была наивной фантазией. В прошлый раз она не поверила ему, цепляясь за надежду на новый мир. Но Амбридж была свободна, и его слова звучали неприятной правдой. Возможно, если бы Дамблдор был жив… или если бы жил Гарри, всё было бы иначе. Поборник добра и справедливости, мальчик, который всегда побеждал. Гарри мог бы изменить мир, потому что он был одним из них, наполовину чистокровным. Несмотря на то, что он вырос в мире маглов, его кровь позволяла переходить из одного мира в другой. Это давало право быть уважаемым. Его наследство сверкало золотыми галеонами в Гринготтсе. Гермиона не была частью этого мира, как бы ни старалась, словно пыталась пропихнуть квадрат в круглую форму. Ей пришлось бы измениться до неузнаваемости, чтобы вписаться. Рука Драко подняла её подбородок, чтобы она могла посмотреть ему в глаза. Как Гермиона и предполагала, он каким-то образом снова загнал её в угол, и от его слов помутилось в голове, пока она гадала, как они оказались так близко. — В магическом мире уважают только силу, репутацию и кровь. — Он провёл большим пальцем по её губам. — У тебя есть два из трех, но никто не станет тебя слушать, если у тебя нет третьего. — Он сделал паузу, словно собираясь сделать разрез. — Единственный способ получить то, что ты хочешь, — иметь чистокровного покровителя, который будет тебя продвигать. — Как ты? — Если ты позволишь, я могу быть очень полезен для тебя. — Он пристально смотрел на её губы, словно обдумывая точное время для удара, точку наименьшего сопротивления. — Я бы открывал запертые двери. Заставил бы глухие уши слушать. Скажи, что тебе нужно, Грейнджер, и я принесу тебе всё на серебряном блюде. Что это был за нелепый клуб, который ты пыталась раскрутить на четвёртом курсе? — Г.А.В.Н.Э., — ответила Гермиона. Она хотела, чтобы это прозвучало жёстко, но голос был хриплым. — Точно. — Он слегка рассмеялся. — Ты можешь спасти домовых эльфов. Это было бы просто. Смазать нужные ладони. Манипулировать нужным чиновником. Польстить законотворцу… Подумай, чего бы ты могла добиться, будь я на твоей стороне. — Я могу сделать всё это и без тебя. Он схватил выбившийся локон и накрутил его на палец. — Мир холоден и жесток, Грейнджер. Стеклянный потолок для маглорождённых низок. Если ты и найдёшь работу в Министерстве, то будешь оформлять документы и останешься там до конца жизни. Они будут копаться в твоём огромном мозгу в поисках идей, но никогда не дадут наград. Ей следовало бы встать и оттолкнуть его, а не слушать ядовитые слова, но его рука опустилась от подбородка к ключицам, прослеживая впадину между ними. Затем его пальцы опустились ещё ниже, проведя по контуру груди и изгибу талии через одежду. Гермиона была феминисткой по натуре, но она понимала, что чистокровные семьи, как и большая часть волшебного мира, были стойко патриархальными. Женщин всё ещё выдавали замуж, как разменную монету, и ожидали, что они будут сидеть дома и растить маленьких волшебников. Если быть честной с собой, то даже Рон ожидал, что она останется дома, если они поженятся. Несмотря на то, что его идеи вызывали у неё отвращение, что-то внутри, восходящее к эволюционным корням пещерного человека, соблазнилось тем, что он предложил. Освобождение домовых эльфов! Защитник магических существ! Ведь он был прав: даже будучи самой умной ведьмой своего возраста, она бы вступила в борьбу с идеалами чистокровных далеко не на равных. Обойти всё это было очень заманчиво. Но цена была бы слишком высока. — Ты не станешь спасать домовых эльфов по доброте душевной, а значит, тебе что-то от меня нужно. Возможно, больше, чем я готова дать. — Гермиона вздрогнула, когда рука Драко скользнула под край рубашки на спине и провела пальцами по позвоночнику. Волоски на шее поднялись от удовольствия. То, что он предложил, выходило далеко за рамки пари, и это пугало. — Конечно. Зачем делать что-то бесплатно, если можно что-то получить. Это обмен без проигравших. Выигрыш за выигрыш. Услуга за услугу. Разве я уже не объяснял? Покалывание прошло по всему её телу и закончилось на губах. Одна рука поднялась, чтобы прикоснуться к ним и не дать упасть в такую заманчивую темноту. Но она забыла, что у неё на пальце светящаяся угрозой слизь. Её было ничтожное количество, всего одна капля, но этого хватило, чтобы сразу понять, что она в беде. Слизь сереброглазой рогатой жабы содержала мощный природный афродизиак. Летом она изучала его молекулярный состав в учебнике по зельям. Именно поэтому это вещество находится под контролем, ведь даже само по себе оно вызывало у жертвы бурную реакцию, подобно магловским наркотикам. Гермиона задыхалась, пока вещество, словно лава, потекло по её венам, обжигая на всё внутри. В клетках пульсировал жар, и Гермионе стало больно, ей требовалось что-то, что могло бы облегчить эту пытку. Пульсация спустилась ниже, оседая между ног. Она сжала их, но это лишь усилило покалывание. — Чёрт, — прошептала она, жалея, что не может заплакать. Драко удивлённо вскинул глаза, вероятно, услышав отчаяние и боль в её голосе. — Грейнд… Он не успел договорить, потому что она бросилась на него, прижавшись губами.