Гермиона
В течение десяти минут, то срываясь на крик, то шипя сквозь зубы, Гермиона наконец поведала свою историю. Впервые за год Джинни оживилась и, на мгновение позабыв о своей депрессии, попробовала достучаться до подруги. — Для самой умной ведьмы своего возраста ты ведёшь себя чертовски глупо. Не могу поверить в то, что тебя забавляет его просьба. Гермиона взвыла и уткнулась лбом в стол, прохладная деревянная поверхность не принесла облегчения. — Я не знаю, что с этим делать, и как мне выпутаться. — Гермиона подняла голову, увидела насмешливую ухмылку Джинни и снова опустилась на стол, чувствуя себя подавленной. — Я должна как-то вернуть воспоминания, иначе Люциус выйдет на свободу. — Это больше не твоя битва. — Это всегда была моя битва, — огрызнулась Гермиона. Губы Джинни плотно сомкнулись, словно она собиралась дать отпор. Но её взгляд смягчился. Джинни видела дискриминацию против полукровок и маглорождённых, но никогда не ощущала её на себе. Ту самую боль ребёнка-полукровки, которого на улице позорно прячет чистокровная мать, как будто он прокажённый. Ту ярость, когда тебе отказывают в магазинах Косого Переулка. События, незначительные для кого-то, но ставшие привычными, постоянно сопровождающими жизненный путь Гермионы в волшебном мире. Очень сложно объяснить, каково это, когда тебя ненавидят просто за твоё существование, за пребывание в неприемлемой плоти. И во главе всего этого были люди, подобные Люциусу. Будь его воля, он без сомнения продолжил бы управлять этим миром, множа законы против таких, как Гермиона Грейнджер. Как ни прискорбно, но Драко был прав. Волшебный мир не питал к ней любви, несмотря на то, что она была героем. Не тогда, когда само министерство вырывало палочки из невинных рук. Целые семьи сажали в тюрьму за то, что в их венах текла грязная кровь. Гермиона отказалась давать шанс Люциусу Малфою стать свободным. — Ты права, — сказала Джинни. — Просто… должен быть другой способ. Мысль о том, что ты… — Джинни запнулась, и тень улыбки появилась на её губах. — Хотя до меня доходили слухи. Не уверена, правда это или нет. Лаванда хвасталась, что трахалась с ним в чулане для мётел. Говорила всем, что это превзошло все её ожидания. — Её глаза сузились так, что взгляд стал почти слизеринским. — Так… это правда? — Что правда? — Слухи. Каков был поцелуй? Гермиона почувствовала себя преданной. Джинни должна была возмущаться и бороться на её стороне, но блеск в глазах говорил о том, что подруга слишком заинтересована. — Джинни Уизли! Ты не хуже меня знаешь, что Лаванда постоянно врёт о парнях. — Ой, да ладно, не будь такой ханжой. — Подловила её Джинни. — Я знаю, что ты потеряла девственность на четвёртом курсе. Даже раньше, чем я, а я некоторое время была весьма популярна. Перестань краснеть и ответь на вопрос. Гермиона лишилась девственности из любопытства. Она читала о сексе в сладострастных романах своей матери и хотела узнать, что же такого замечательного находят в нём женщины. Когда за несколько дней до Святочного бала Виктор поцеловал её и просунул руку под блузку, она не стала его останавливать. Не остановила она его и тогда, когда он начал задирать её юбку. Ей было пятнадцать. Это было быстро и болезненно, и Гермиона решила, что это был опыт, без которого она могла бы прожить, не пожалев. Гермиона не была сентиментальна по этому поводу, как некоторые девушки. Последующий секс на одну ночь с соседом-маглом, случившийся год спустя, был менее болезненным, но всё равно не слишком впечатляющим. — Я бы предпочла не говорить об этом. — Гермиона скривила губы, вспоминая огонь под кожей, прожигающий дорожки по всему телу. — Так хорошо, да? Джинни видела её насквозь. Гермиона не ответила, просто уставилась на свёрток, словно из него мог выскочить дракон. Она провела пальцем по коричневой бумаге, с ужасом ожидая, что же приготовил Малфой. — Что ж, это немного усложняет ситуацию. — Джинни нахмурилась. — Я бы посоветовала тебе принять его предложение. Поживи немного для себя. Покувыркайся с плохим парнем. Ты заслуживаешь небольшой разрядки и приключений после всего, что тебе пришлось пережить… — Джинни… — Но Рон сейчас не в себе. Я даже не уверена, что вы вместе. Я знаю, что после битвы вы оба то встречались, то нет, но это неважно. Если ты будешь спать с Малфоем, даже если у вас с Роном ничего не получится, это опустошит его. Поэтому я хочу попросить тебя избавиться от того, что Малфой послал тебе в мусорную корзину. Я умоляю тебя… как бы больно тебе ни было. Покончи с этим сейчас, пока он не втянул тебя в это ещё больше. Гермиона расчистила место перед собой. Она подняла свёрток со скамьи рядом с собой и бросила его на стол. — Он тяжелый. — Не очень хороший знак. — Джинни осмотрела свёрток, ещё с более тщательностью, нежели Гермиона. — Так ты собираешься его открывать или нет? — Думаю, ничего плохого из этого не выйдет. Гермиона провела пальцами под краями свертка, и магия, скрепляющая упаковку, исчезла. Бумага развернулась, открыв взору книгу. Но это была не просто какая-то книга. Сначала она разглядела детали: старая кожа, древний, глубокий тиснёный переплёт. От неё исходил запах книжной пыли. Страницы пожелтели и, казалось, рассыпятся при прикосновении, хотя Гермиона знала, что сквозь них пропущены заклинания, защищающие книгу от действия времени и других видов разрушения. Гермиона задохнулась, не веря своим глазам. Её палец потянулся и с благоговением коснулся обложки, скользя по золотым буквам. — Мерлин! — Гермиона подняла глаза и посмотрела на Джинни, которая поднесла веснушчатую руку к губам. — Хогвартс, история. — Должно быть, доисторическая, — сказала Джинни с придыханием. Гермиона раскрыла книгу, наслаждаясь звуком хруста переплёта и шелеста страниц. Её сердце почти перестало биться. — Это первое издание. — Гермиона закрыла книгу и положила руку сверху, почувствовав легкую дурноту. — Я не могу это выбросить. —Ты должна, — сказала Джинни. — Ты обещала. Гермиона выпустила болезненный стон, ужасное чувство разрывало её. — Ты права. Гермиона взяла книгу, прижала её к груди, и прошествовала к мусорной корзине, не торопясь, с усилием делая каждый шаг. Она вытянула руку, оставляя книгу повисшей над своей гибелью. Внутри у неё всё сжалось. В груди защемило. Чёрт бы тебя побрал, подумала Гермиона, поднимая взгляд на стол Слизерина и встречаясь с глазами Малфоя — глазами, которых она избегала всё утро. Он сжимал свою ложку в руке до побелевших костяшек. Он не улыбался, не хмурился, вообще не двигался. Он просто опустил взгляд, позволяя ей сделать задуманное. Выброси Гермиона сейчас эту книгу, и она была бы свободна. Свободна от его губ и пристальных взглядов. Ей не придётся беспокоиться о пари, заговорах и планах, которые он придумывает. Угаснет огонь, тот самый, который угрожал её уничтожить, предайся она ему. Её не будет беспокоить то, что она должна сделать, чего она боится, но в тайне хочет… Быть слабой. Глупой. Быть обычной девушкой, запавшей не на того парня. Её пальцы чуть ослабили хватку, и тошнота подступила к горлу. Она представила все эти годы, которые прожила эта книга, чтобы оказаться у неё в руках. Представила, как множество рук держат её, как она сейчас. Как может она уничтожить что-то столь драгоценное? Такое редкое! Она не могла. Гермиона прижала книгу обратно к груди. Её дыхание было настолько тяжёлым, будто она пробежала марафон. Всё это время взгляд Гермионы не отрывался от Драко. Фирменная улыбка заиграла на его губах, показывая идеально ровные белые зубы. Он победил, и его злорадная ухмылка только разозлила её. Ты пожалеешь об этом, — одними губами проговорила Гермиона. Надеюсь на это, — вторил он ей. Гермиона прижала книгу к груди ещё сильнее и, пошатываясь, почти бегом вышла из Большого зала. — Гермиона! — позвала Джинни. Но Гермиона была далеко впереди и специально её игнорировала. — Прости, — отозвалась она. Гермиона не останавливалась, пока не добралась до своей комнаты. Она положила книгу на кровать, а затем рухнула в кресло у окна и целый час смотрела на проклятый фолиант, лежащий на её малиновом покрывале, прежде чем сдалась. — Будь ты проклят! Гермиона подняла чудесную книгу, села обратно и читала до тех пор, пока на ночном небе не засияли звёзды.Драко
Драко ждал рядом с рыцарем-вуайеристом. Тот постоянно поворачивал голову, и Драко мог поклясться, что взгляд его был вопросительным, возможно, даже осуждающим. — Она придёт, — сказал он рыцарю. — Она не станет увиливать от своих обещаний. — Или от своей части сделки. Хотя Драко не знал, что он будет делать, если она решит отказаться. Как маглы выполняли обещания или заключали сделки без магии, чтобы скрепить их? Всё, что скрепляло их пари, — это простое пожатие мизинцев. Не успел он додумать эту мысль, как кудрявая голова гриффиндорки прошествовала по коридору в его сторону. Её золотистый цвет лица светился в тусклом свете факелов в каменных коридорах. — Ты опоздала, — сказал он, когда она остановилась перед ним. — Я пришла точно по расписанию. Для Гермионы Грейнджер «вовремя» означало «тянуть до последнего». Она тянула, и он понимал, почему - она задолжала поцелуй, и Малфой намеревался получить плату. — Начнем с подземелий и пройдём верхние этажи, — сказал он. — Сделаем два круга. Устраивает? Гермиона не удостоила его взглядом, но медленно кивнула.Драко
Стук их ботинок о камень был единственным звуком во всём замке. Днём в замке было тепло и светло, смех слышался со всех углов. В ночные часы Хогвартс превращался в нечто зловещее, напоминая о смерти и череде похорон. Наполненные криком коридоры, следы крови. Без детей, отвлекающих от деталей, шрамы последней битвы стали очевидны: след от ожога здесь, вырванный из стены кусок камня там, бордовое пятно, которое никак не выводилось. Драко ненавидел дежурства именно за это. Воспоминания выплывали на поверхность, грозя утащить его в прошлое. Гермионе, похоже, это «нравилось» так же, как и ему. Плотно сомкнутые губы, кулаки сжаты, а обычно золотистая кожа стала бледнее. — Думаю, одного круга на сегодня будет достаточно, — сказал Драко, нарушив молчание. — Согласна. Он организовал эту неделю совместного патрулирования, чтобы заставить Грейнджер с ним взаимодействовать. Её безразличие скручивало что-то внутри него, снова и снова закручивая и раскручивая винт в груди. Малфой не понимал, что именно его раздражает, почему это так сильно на него влияет. Драко знал только, что предпочёл бы, чтобы она кричала на него в гневе, бросала проклятия в его сторону. Вместо этого Грейнджер уткнулась носом в пол, как будто Драко вовсе рядом не было, как будто он был никем. Он терпеть не мог, когда его игнорируют. Драко не любил Грейнджер. Она ему даже не нравилась. Но по какой-то причине он не мог отвести от неё взгляд или даже оставить в покое. Мысль о том, что он может покинуть Хогвартс, не завершив пари, была неприемлемой. Это был его последний шанс на нормальную интрижку, потому что с момента окончания школы он будет привязан к Астории Гринграсс, младшей сестре Дафны. Будущее, казалось, тускнело всё больше с каждым днём. Драко многого ожидал от этой ночи, в его голове роились планы, что он скажет или сделает, чтобы поймать её в те же сети, в которых застрял он сам, но ни один из планов так и не получил шанс на воплощение. Малфой не ожидал, что тишина задушит его. Как и не ждал, что воспоминания начнут всплывать, превращаясь в гидру, которая отращивает ещё одну голову, стоит отсечь первую. — Сегодня тебе не придётся выполнять свою часть сделки. Гермиона остановилась и посмотрела на него. Они находились рядом с Выручай-комнатой. Жар Адского пламени обжигал внутренности даже сейчас. Если Драко сосредоточивался, то вспоминал остаточное тепло, распространяющееся по телу, резкий запах горелой плоти, треск костей Крэбба, когда они плавились. — Ты разрешаешь мне не участвовать в пари? — Нет, — ответил он. — Просто это должно произойти не сегодня. — С чего бы это? Драко пожал плечами. Он не был похож на её гриффиндорских друзей, извергающих чувства, как рвоту, повсюду. Он не хотел говорить, что от воспоминаний ему становилось тесно в груди, что хотелось бежать по каменным коридорам, стены которых сжимались, грозя похоронить заживо в обломках камней и пыли. Таким простым казалось все отбросить и стать тем, кем его считали, трусливо сбежать. После Финальной битвы темнота приносила с собой ужасы. Ему требовались ежевечерние прогулки на свежем воздухе, чтобы не замечать теней в своей комнате, и он спал с Люмосом, как первокурсник. Драко так погрузился в свои мрачные воспоминания, что не заметил, как маленькая ведьма вытащила свою палочку и подставила ему под подбородок, пока не почувствовал, как древко впилось в кожу. — Твоя палочка у моего горла уже начинает надоедать. — Он говорил спокойно, хотя по телу пробежала дрожь. — Может, я просто хочу покончить с этим. Съесть лягушку… —Съесть что? — Это американская магловская поговорка, — объяснила она. — Это значит, что с неприятной задачей нужно покончить как можно скорее, чтобы она не затянулась и не переросла в нечто большее, чем есть на самом деле. — Я не уверен… — Силенцио! — Она взмахнула палочкой, и его голос растворился в воздухе, заклинание было настолько мощным, что грозил захватить его лёгкие и украсть дыхание. — Не обижайся, но твой голос — твоё наименее привлекательное качество. Драко взмахнул рукой. Палочка из кобуры на внутренней стороне запястья метнулась к его ладони, но всё равно это было недостаточно быстро, потому что она предвидела это движение. — Инкарцеро! Верёвки обвились вокруг его тела, крепко сжимая. Он покачнулся на ногах, едва не потеряв равновесие, но ему удалось устоять на ногах. Его палочка упала на пол. Грейнджер с ухмылкой подняла её и убрала в карман. Ах ты маленькая сучка, — хотел сказать он, бросив на неё такой суровый взгляд, что она поняла без слов. — Твоя проблема, Малфой, в том, что после первого неожиданного хода ты стал довольно предсказуем. — Она резко опустила свою палочку. Магические верёвки обвились вокруг его тела ещё туже. Волшебство словно провело рукой по его голой коже и скользнуло в грудь. Чёрт, подумал он, с ужасом осознавая, что она использует свою магию, чтобы подчинить его. Заклинание, которое она использовала, связывало их едва уловимыми нитями. Обмен магией, как она только что сделала, был очень интимным делом. Более интимным, чем, возможно, понимала она. Драко сомневался, что Грейнджер знает, что подобная магия обычно предназначена для супружеских пар, поскольку подразумевает полное доверие. То, что она использовала магию таким образом, было нелепым знакомством с миром волшебников, типичным промахом для такой маглорождённой, как она. Драко поразило то, что она не произнесла ни одного слова, доказывая, что знает, как творить невербальную магию. Мощную невербальную магию. У него не было времени размышлять о её мастерстве, потому что она пошла прочь от него, и, словно привязанный к ней невидимыми нитями, он тащился за ней, спотыкаясь, пока она не дошла до случайной двери. — Мы пришли. — Она протянула руку, открыла дверь, и, повинуясь движениям её пальцев, волшебные нити швырнули его вперед, в чулан для мётел. Гермиона вошла следом, захлопнула дверь, зажгла кончик своей палочки и направила свет ему в лицо. Крошечный чулан был пуст, если не считать старого портрета, расположенного в противоположной стороне, сломанной клетки для совы и старой соломенной метлы, которая время от времени подрагивала от действия старых чар. Свет отбрасывал отблески на её лицо. Глаза Гермионы потемнели, сверкая нездоровым блеском. — Должна признать, что всё будет не так уж плохо, пока ты молчишь. На первом курсе я была в тебя влюблена. — Гермиона ухмыльнулась, не уступая ему. — Ты всегда был странно красив, но твоя привлекательность угасла, когда я поняла, что ты фанатичный самовлюблённый болван. — Её рука поднялась и провела по его губам. От этого прикосновения всё его тело напряглось. В какой-то момент Грейнджер считала его красивым. Для Малфоя это было новостью. Первые несколько лет она для него не существовала, разве что в качестве грязнокровки и подружки Поттера. Мозг, стоящий за успехом. Драко задумался, что бы он думал о ней, если бы она была чистокровной. Вместо того, чтобы раздражаться, он был бы очарован? Одно можно было сказать точно: если бы Грейнджер была чистокровной, он был бы помолвлен с ней, а не с Гринграсс. Малфои всегда получали всё самое лучшее. Её губы были так близко, что Драко чувствовал её крошечные вздохи. Он втянул воздух, словно желая притянуть их. — Я делаю это только потому, что должна. — Взгляд Гермионы остановился на его губах. — Это ничего не значит, так что я могу и повеселиться. Губы соприкоснулись. Крошечный шёпот. Мягкий и нежный, как крылья бабочки. Драко стал каменным. Гермиона отстранилась и ухмыльнулась, проведя языком по нижней губе, а затем резко подалась вперёд, с силой впечатав его в стену. Поцелуй стал яростным. Она потянула его за мантию, пальцы запутались в его волосах. Её губы впились в его кожу, в горло. Гермиона прикусила нижнюю губу и втянула её в рот. Они прильнули друг к другу так, словно были созданы богами для слияния. После нескольких секунд шока Малфой встрепенулся, подавшись вперёд, пока не прижал её к противоположной стене. Веревки исчезли, как и заклятье немоты, он понял это, услышав свой стон. Её ноги поднялись и обхватили его талию, а его руки обвились вокруг спины Грейнджер и притянули её, крепко прижимая к себе. Драко никогда не испытывал таких сильных чувств, как будто только что выпил кровь единорога, паря в облаках. Её рот приоткрылся, впуская внутрь. На вкус она была, как мята и свежесть. Драко бы выпил её, если бы мог. Тепло проникало сквозь одежду, древний зов побуждал убрать мешающие предметы и достичь завершения. Его рука скользнула по её обнаженному бедру под юбкой и медленно остановилась на расстоянии кончика пальца от кромки её нижнего белья. Наверняка они были белыми и хлопчатобумажными. Простые. Чистые. Как и она. Грейнджер отстранилась, разрывая поцелуй. Она задыхалась, прижавшись лбом к его лбу. Она держала глаза закрытыми, но Малфой изучал её черты: румянец на щеках, припухшие и блестящие губы. — Чёрт, — прошептал он, задыхаясь так же сильно, как и она. — Это было… Этот поцелуй был так же хорош, как и в прошлый раз. Даже лучше. Он уже чувствовал, как зависимость разливается по его венам. Драко наклонился вперёд, чтобы снова захватить желанные губы, но её пальцы остановили его прежде, чем он успел прикоснуться к ним. — Наш уговор — один поцелуй, — сказала она. — И я уже заплатила. Простая цена за первое издание «Хогвартс. История.» Думаю, я в выигрыше в этой сделке. Драко был не согласен. У него было три первых издания. Он отдал ей то, которое было в худшем состоянии, хотя никогда бы не признался в этом. Именно Малфой выиграл этот раунд. Просто она ещё не знала об этом. Он оценил их положение: она прижата к стене, её пальцы впились в его спину, бёдра прижались к его. Их сделка заключалась в простом поцелуе, а она дала гораздо больше. Если ей было так же хорошо, как и ему, значит, он уже был в её сознании, заражал его, заставляя чувствовать себя пьяной, глупой и безответственной. Магнит, который можно притягивать снова и снова, пока не произойдёт столкновение. Особенно когда в ход пойдёт остальная часть его плана. Драко отступил, как она и хотела, и провёл большим пальцем по краю губы. Он прислонился к противоположной стене. — Немного агрессивно для той, которая поклялась никогда не трахаться со мной. Грейнджер сузила глаза и прошла вперёд. Нити её магии по-прежнему обвивались вокруг него, но на этот раз они не успокаивали, а заряжали. Его собственная магия бурлила под кожей в ответ на угрозу. Она потрескивала вокруг них. Метла в углу начала взметаться в воздух, чары активизировались от энергии, витающей в воздухе. Гермиона снова протянула палочку и провела ею по его щеке, склонив голову набок, словно оценивая его заново. Она не выглядела испуганной или встревоженной. Нет, она была свирепой, как будто могла выпотрошить его, если бы захотела. — Честное слово, Малфой, — сказала она. — Это всего лишь простой поцелуй. Я думала, что ты слизеринский бог секса. — Грейнджер подчеркнула это звание с насмешкой, демонстрируя своё пренебрежение к этому прозвищу. Она опустила свою палочку и прижала его собственную к его груди. Он протянул руку и схватил её, прижав её кулак к грудкой клетке, скрывающей его сердце. На мгновение она взглянула на их соединённые ладони, а затем с усмешкой отдёрнула руку. — Если ты настаиваешь на этих играх, не разочаровывай меня. Гермиона потянулась и открыла дверь, одновременно разрушив магию вокруг него. Он едва не задохнулся от внезапного холода. Пустота. Она повернулась так резко, что волосы хлестнули его по лицу, и вышла, захлопнув за собой дверь. Драко прислонился затылком к каменной стене, закрыв глаза и пытаясь восстановить внутреннее равновесие. Что, чёрт возьми, только что произошло? Это точно был не просто поцелуй. Если нападение на ничего не подозревающих парней — это способ, которым она хотела играть в эти игры, то он мог бы, по крайней мере, найти несколько более подходящих каморок с мётлами.