***
Каким-то образом Алекс вспомнила, что первым делом тем утром увидела в больнице священника. Он находился там, чтобы отпустить последние грехи пожилой пациентке, семья которой обратилась к нему с просьбой. И он остался в здании, пока происходило цунами. Всё, что ей нужно было сделать, — это найти его среди сбившейся в кучу, перепуганной массы из нескольких сотен человек. И она это сделала. Она нашла его сидящим рядом с матерью и её сыном-подростком, утешающим небольшую группу вокруг них молитвой и доброй улыбкой. Несмотря на обстоятельства, найдя его, Алекс улыбнулась ещё шире. И теперь она улыбается со слезами на глазах, стоя в паре шагов позади своей сестры, становясь свидетелем чего-то невероятного, держа свой телефон с Келли на связи по FaceTime, чтобы та могла смотреть вместе с ней… То, свидетелями чему становятся все. Все эти сбившиеся в кучу, перепуганные люди объединились, чтобы на краткий миг отвлечься от смерти и разрушений вокруг них. От страха. От неопределённости. Охранник, который ранее помогал Лене, даже стоит рядом, держа поднятую камеру, чтобы запечатлеть для неё момент… …когда Кара и Лена стоят перед священником в окружении толпы незнакомцев, которые на данный момент вполне могут выступать как члены семьи. Кара большим пальцем гладит руки Лены в своих. И они обе не могут оторвать глаз друг от друга. Голубые глаза удерживают зелёные тем пристальным взглядом, от которого у Лены перехватило дыхание в тот первый вечер на местной вечеринке, и каким-то образом, всё это время спустя, всё таким и остаётся. И у неё такое ощущение, что так будет всегда. И она более чем горит желанием это подтвердить. Первые традиционные обмены репликами происходят быстро. Ни одна из них не отдаёт себе отчёта в том, что они говорят или что говорят другие вокруг них. Всё, на что они могут обращать внимание, — это друг на друга. Как будто весь мир тает, и всё, что они могут делать, — это смотреть друг на друга, кивать и говорить то, что им велят сказать. Пока не приходит время сказать свою речь. Пока не приходит время их клятв. Лена не может не бросить быстрый взгляд на руку Кары, которая так уверенно зависает рядом с её пальцем с кольцом, готовая надеть его. Лена мысленно отмечает, что Кара такая, как всегда. Уверенная. Поддерживающая. Даже после кратковременного перерыва. Она снова стала той же Карой. Её опорой. Её утешением. Её якорем. Она так занята разглядыванием сильных и неподвижных пальцев, что даже не замечает, как взгляд Кары скользит по ней. — Боже, ты прекрасна, — выдыхает Кара. И тогда зелёные глаза встречают голубые, и Кара начинает: — Ты застала меня врасплох, Лена Лютор. До тебя я думала, что знаю, кто я. Кем мне суждено быть — или, может, даже предрешено — быть. А потом ты потрясла меня до основания и стала мечтой, с которой я захотела построить свою жизнь. До тебя меня не было, Лена. Совсем. Меня не волнует, звучит ли это нездоровым, или созависимым, или чем-то там ещё, в чём Келли может меня поправить позже. Позади неё Алекс не может сдержать улыбку, и на экране телефона Келли делает то же самое, в то время как Кара продолжает: — За всю свою жизнь я познала так много… тревог, потрясений и… — Кара проглатывает это, слегка нахмурив брови: раны свежи, учитывая то, что произошло сегодня, — …и потерь. Я никогда не могла успокоиться, позволить себе чувствовать. Позволить себе любить и быть любимой. Но с тобой? С тобой я спокойна. Я… умиротворена. С тобой я любима. Без вопросов. Без страха. С тобой… я дома. Ты моя родственная душа, Лена. Никогда не наступит момент, когда я не буду рядом с тобой, не буду держать тебя в своих объятиях, не буду защищать тебя и любить всем своим сердцем. Всем, что во мне есть. В этой жизни и в следующей. Губы Лены приоткрываются, из них вырывается дыхание, а из глаз готовы покатиться слёзы, когда кольцо очень уверенно надевается на её палец. И в тот момент, когда оно полностью надето, она крепко сжимает руку Кары, поскольку сама никогда не чувствовала себя такой уверенной. Такой наполненной. Такой устойчивой. Для неё это ново. Эти спокойствие и уверенность, которых она искала всю свою жизнь, но никак не могла найти. Пока женщина, стоящая перед ней, не показала ей, как быть такой. До того момента, когда эта самая великолепная, сильная, героическая женщина только что поклялась провести с ней остаток своей жизни. Лена слегка качает головой в тот момент, когда Кара снова смотрит на неё. И она, даже не колеблясь, начинает: — Ты… ты мой якорь, Кара Дэнверс. Ты — моя опора, когда я шатаюсь. При этих словах Кара наклоняет голову, глядя на Лену со взаимной благодарностью за то же самое. Лена, по сути, тем же самым ответила ей сегодня, а также не так давно после несчастного случая, когда Кара нуждалась в этом больше всего. С этого момента Кара ловит каждое слово Лены, полностью погрузившись в её изумрудные глаза. — Ты — это… тёплый, красивый маяк света, который привлёк меня. Я не могла не побежать навстречу. Ты окутала меня. Поглотила меня. Ты… заставляешь меня чувствовать… всё, всё сразу, самым опьяняющим образом, и ты любишь меня так, как я никогда не думала, что меня смогут любить. Я имею в виду, когда ты смотришь на меня… Грудь Лены поднимается и опускается, подчёркивая её слова чувствами, которые она даже не может выразить словами. Но ей и не обязательно, потому что они обе уже знают. И поэтому она просто продолжает: — Всё, о чём я когда-либо мечтала, и даже больше, я нашла с тобой. С тобой я нашла себя. Это как если бы я потерялась и бродила по лесу, а ты увидела меня за деревьями, взяла за руку и отвела домой. И ты обнимала меня. И любила меня. И выбрала меня, как будто это было для тебя самым естественным поступком на свете, как будто это было так же легко, как дышать. И, Кара... Кара, я тоже выбираю тебя. Я всегда буду выбирать тебя. Я всегда буду рядом с тобой. Потому что я люблю тебя. Всем своим существом. Ты — моё дыхание. Ты — моя жизнь. И ты моя родственная душа. В этой жизни и в следующей. Последние слова произносятся, когда она надевает кольцо на шершавый палец Кары. И в тот момент, когда оно надето, прежде чем кто-либо ещё успевает заговорить или как-то отреагировать… Кара притягивает Лену к себе и целует её с яростью тысячи обещаний. Обещаний тысячи вечностей. — Я… полагаю, на этом для нас всё заканчивается, и вы теперь женаты. Я объявляю вас женатыми. Две души, соединённые вместе, по-видимому, навсегда, — слегка посмеивается священник. Алекс быстро вытирает стекающую по щеке слезу, и они наконец прерывают поцелуй, соприкасаясь лбами, в то время как все вокруг с чувством аплодируют, тепло улыбаясь, а некоторые даже со слезами. Это редкий общий момент красоты, любви и света, происходящий среди стольких ужасов, потерь и тьмы. Алекс поворачивает телефон, смотрит на столь же взволнованную Келли в FaceTime и одними губами произносит: «Я люблю тебя». И Келли тихо произносит то же самое в ответ. Они говорят это друг другу впервые. И они обе знают, что, вероятно, также будут повторять это и всю оставшуюся жизнь. Келли кивает ей, и Алекс завершает видеосвязь, чтобы сберечь оставшийся заряд батареи. Она засовывает мобильный в карман и, снова подняв взгляд, видит, что Кара и Лена всё ещё обнимаются и обмениваются лёгкими, но очень страстными поцелуями. — Ладно, вы двое. Здесь присутствуют дети, — поддразнивает Алекс, затем прочищает горло и оборачивается, обнаруживая несколько покрасневших лиц вокруг. Молодожёны не могут удержаться от лёгкой улыбки, и Кара наклоняется, чтобы напоследок, с глубоким смыслом коснуться губ Лены и хрипло выдохнуть, подчёркнуто сжимая её бедро своей сильной хваткой так, что это фиксируется и проникает в саму суть Лены — невысказанное обещание того, что произойдёт, когда они снова смогут остаться наедине. — Я люблю тебя, — первой произносит Лена, прежде чем Кара успевает её опередить. — Я люблю тебя, — говорит Кара, заправляя волосы Лены за ухо и зацепившись взглядом за новое кольцо на своём пальце. А затем она смотрит на кольцо Лены. И она чувствует сильнейший, ошеломляющий прилив облегчения. И Лена, должно быть, тоже это чувствует, потому что они обе бросаются друг к другу в крепчайших объятиях, полностью обхватив друг друга руками, так сильно прижавшись, что могут чувствовать сердцебиение друг друга. И они обе наконец полностью выдыхают и расслабляются — впервые за долгое время. Они дышат вместе, как и много раз до этого. Всегда связанные друг с другом.***
На следующее утро, как и в многие после этого, Алекс и персонал занимаются эвакуацией и транспортировкой пациентов в другие места… Кара с Леной устало выходят на улицу, держась за руки под тёплым, палящим их солнцем, как это было всего лишь накануне — в день, когда всё было гораздо более позитивным и вселяющим надежду. Гораздо более нормальным. Но это утро совсем другое, поскольку они стоят среди хаотичных остатков некогда процветающего городского пейзажа. С этого утра на острове уже ничего не будет прежним. По крайней мере, очень долгое время. Половина острова Оаху затоплена, а Гонолулу практически уничтожен. Четверть миллиона людей были эвакуированы. Шесть тысяч человек погибли в воде. К тому же большой остров почти на двадцать процентов покрыт лавой и пеплом, что привело к гибели ещё сотен человек и тысячам утраченных домов. И в этот первый день Кара и Лена идут среди всех разрушений в Гонолулу, мимо ошеломлённых местных жителей, прибывающих военных и служб экстренного реагирования, туристов, соседей и друзей. С этого момента все они стали равными, больше не разделяясь по статусу, возрасту, полу, сексуальной ориентации, расе или чему-то ещё. Они стали просто… людьми. Людьми, потерявшими тех, кого любили, и теми, кто нашёл их снова, как Кара и Лена. Кара берёт руку Лены в свою и целует тыльную сторону ладони, утешающе притягивая её к себе, когда чувствует, что она дрожит при виде мёртвых. Они проходят мимо пожилого вьетнамца, стоящего посреди улицы с потерянным и потрясённым видом, глядя на разрушения вокруг себя, как будто это худшее, что он когда-либо видел, несмотря на то, что за всю жизнь стал свидетелем ужасов войны и страданий. Лена инстинктивно поднимает камеру, чтобы запечатлеть его оцепенение. Несколько часов спустя они возвращаются к месту, где когда-то стоял дом Кары, — его обломки почти полностью смыты, за исключением нескольких штабелей сломанного дерева и изодранных материалов. В нескольких ярдах от остатков дома, на краю изуродованного леса, они находят единственный неповреждённый сувенир. Фотографию родителей Кары в день их свадьбы. Пока Кара стоит и смотрит на неё, а Лена находится рядом с ней, их внимание привлекает печальный крик отчаявшейся и измученной кошки на соседнем дереве, её влажное и дрожащее тело прижато к верхушке ствола, на коре длинные полосатые царапины, как будто, как и Кара, она цеплялась за драгоценную жизнь — и выжила. Несмотря на свежие раны, боль с головы до ног и предупреждения Лены быть осторожной, Кара забирается на вершину и благополучно возвращается вниз, отдавая благодарное существо в гостеприимные объятия Лены. Они обе испытывают облегчение, когда вскоре обнаруживают, что Ано, его жена и их собака выжили, вовремя сбежав на возвышенность. Их облегчение ещё больше возрастает, когда они узнают, что Руби с бабушкой были в Сиэтле в гостях у семьи, когда обрушилось цунами. И когда они стоят на пляже, который когда-то называли домом, Кара обещает Лене, что они всё восстановят. Но она имеет в виду не только их дом… она подразумевает всё это. Они со своей новообретённой кошкой останавливаются в уцелевшей гостинице недалеко от центра города, пока Кара помогает восстанавливать по меньшей мере два десятка других домов в окрестностях её участка, включая дом Ано, прежде чем они начинают строить свой собственный. Гонолулу в первые недели после катастрофы похож на город-призрак, пока, в конце концов, в ходе восстановительных работ всё не начинает возвращаться в нормальное русло, или настолько близко к нормальному, насколько это возможно в течение по крайней мере пяти или десяти лет. Это по официальной оценке. Потребуется до десяти лет, чтобы полностью устранить первоначальный ущерб, и пройдёт не менее двадцати лет, прежде чем появится хотя бы надежда на восстановление экономики. Это оценка, с которой Кара не соглашается, поклявшись сократить сроки вдвое, даже если ей «придётся всё восстанавливать самой». И Лена ей верит. И поддерживает её. Как и всегда. Позже, в интервью, когда кто-то спрашивает Кару, почему она осталась в месте, где испытала столько душевной боли, она просто отвечает: «Это мой дом. Здесь я выросла. Здесь я встретила свою жену». И затем, в шутку: «Дом там, где травма». Все смеются, и цитата становится мемом, затем надписью на футболке, что Кара каким-то образом превращает в способ собрать деньги на свои усилия. Тем временем Лена, известная как Лена Лютор-Дэнверс, получает Пулитцеровскую премию за фотографию старика-вьетнамца, сделанную в то первое утро. Большую часть своей награды она жертвует этому человеку, а оставшиеся средства отправляет в благотворительную организацию, которую Кара основала всего через неделю после катастрофы. У Кары наконец-то появляется цель в жизни, наконец-то появляется ответ на вопрос Лены о том, чем она хотела бы заниматься, поскольку профессионально заниматься сёрфингом она закончила. Проживая свои дни без единой заботы о хлебе насущном, Кара становится сосредоточенной, целеустремленной и преданной делу, в отличие от всех, кого Лена когда-либо видела. Каждое утро она просыпается и занимается сёрфингом, а затем сразу же принимается за работу. Она тратит большую часть своих сбережений на восстановление. Она обращается ко всем богатым друзьям, знаменитостям и другим контактам, которые у неё есть, за помощью. И Лена присоединяется к ней, убедив даже свою консервативную семью помочь лоббировать столь же консервативного президента отправить на остров беспрецедентного помощника. Мало того, что они совместными усилиями собирают почти миллиард долларов, Кара сама физически работает изо дня в день, лично помогая восстанавливать дом за домом, бизнес за бизнесом. Когда Кара не следит за финансами и не работает в сети (что очень сильно ненавидит), чтобы собрать больше денег на восстановление, она проводит все дни, а иногда и ночи, бок о бок с жителями острова, с молотком и снаряжением в руках, занимаясь восстановлением. Кара приходит домой очень часто поздно вечером и падает от усталости потной, грязной, израненной, с новыми царапинами и ушибами, напряжёнными и ноющими мышцами, с добавленными шрамами к её всегда идеальной фигуре. И всё же она по-прежнему занимается любовью с Леной. По-прежнему доводит её до края снова и снова, после чего они обнимают друг друга и крепко засыпают, а затем просыпаются и повторяется то же самое. День за днём, ночь за ночью. Но это их жизнь. И она прекрасна. Иногда Лена говорит ей, что всё в порядке, они могут просто поспать. В половине случаев Кара спрашивает, уверена ли она, а затем отдаётся на волю Лены и позволяет ей помыть её, обнимать или гладить по волосам, пока она не засыпает, бормоча, как сильно её любит. В другой половине случае Кара заверяет, что всё хорошо, хотя Лена видит, что это не так, всегда чувствуя, когда у неё был тяжёлый день, прошедший в утешении семей, оплакивавших своих любимых людей и потерянные дома. Лена понимает, что Каре нужно отвлечься и разрядиться, и она более чем счастлива подчиниться, позволив Каре забраться на неё сверху, с неудовлетворённой самоотдачей входить в неё и затем рухнуть без сил, пока Лена обнимает её и говорит, как она ею гордится, в то время как Кара благодарит её за любовь к ней, за то, что она никогда не отказывается от неё, как она поклялась никогда не отказываться от своего дома. «Всегда», — шепчет ей на ухо Лена, как и много раз до этого. Пять лет спустя Кара с Леной усыновляют местного мальчика, родители которого погибли в катастрофе. Восемь лет спустя у них рождается собственный ребёнок, которого Лена вынашивает в результате экстракорпорального оплодотворения, для которого они обе сдают яйцеклетки, чтобы неопределённо их использовать со спермой анонимного донора, не желая знать, чья яйцеклетка на самом деле была использована, поскольку это не имело бы значения ни для одной из них. Но когда на свет появляется маленькая девочка со светлыми волосами, потрясающими голубыми глазами и несгибаемой храбростью и силой — Лена понимает, что вынашивала ребёнка Кары, и для неё честь выносить в себе частичку Кары и родить их дочь. Дочь, которая держит цветы вместе с их сыном, а Алекс стоит рядом с Карой и Сэм — рядом с Леной во время церемонии возрождения острова через десять лет после их свадьбы, на которой они танцуют под песню Исраэля Камакавивооле «Somewhere Over the Rainbow», как будто они единственные люди в мире, пока их дети не присоединяются к ним, и все они танцуют вместе, как семья, в окружении смеха и радости. Двадцать лет спустя, после долгого времени, когда Оаху превосходит все прогнозы по восстановлению экономики, они отмечают годовщину катастрофы открытием новой высокотехнологичной больницы, которой будет руководить Алекс в качестве главврача, и которая будет названа Медицинским центром Дэнверс-Лютор в честь их совместной работы, хотя Алекс постоянно шутит, что это «ощущается потрясающе круто», когда её фамилия висит на здании, в котором она главная. Тридцать лет спустя они проводят дни, отдыхая на пляже, и Кара, несмотря на свои шестьдесят, по-прежнему выглядит такой же подтянутой, как и всегда, ловя волну-другую по утрам, пока её тело не начинает болеть, а Лена тем временем с нетерпением ожидает видеозвонков от их внуков. Много лет спустя, в один прекрасный день, будучи пожилыми и седыми… Они проводят время в спальне, каждая рядом со своей любимой, пока по радио тихо играет «Белый песчаный пляж Гавайев» Исраэля Камакавивооле. После всей жизни, когда Кара защищала её, теперь, лёжа в постели бок о бок, Лена шепчет ей на ухо, что всё в порядке, она будет рядом с ней. В конечном итоге, Лена никуда не исчезла, и Каре не пришлось её терять. Позже той же ночью проходит совсем немного времени, когда Лена снова начинает скучать по ней. Ещё до того, как успокаивающее тепло и запах Кары успевают даже покинуть постель. И сразу после этого Лена снова видит Кару, стоящую на пляже и ожидающую её, выглядящую такой же молодой и идеальной, как в день их встречи, одетую в мягкие белые брюки и знакомый голубой топ от купальника, прикрытый свободной белой блузкой, которая струится и развевается на ветру, как плащ, её длинные золотисто-блондинистые волосы подсвечиваются в самом чистом свете, который Лена когда-либо видела, и пронзительные голубые глаза смотрят в её сторону, когда Кара протягивает сильную руку и притягивает к себе в объятия ангела с изумрудными глазами и волосами цвета воронова крыла в ниспадающем белом платье, и их лица сближаются, обе мягко улыбаются под звуки разбивающихся волн в сиянии яркого света. И ещё долго, сто лет спустя после того, как их не станет, о наследии Кары и Лены будут помнить, поскольку их совместные статуи возвышаются в мемориале в центре Гонолулу, являющемся постоянным напоминанием об образцах надежды и человечности… и вечным олицетворением любви.