Умоляю, назови меня так еще раз

Стыд, понимание, противостояние, фантазии и игнорирование. Пять стадий принятия неизбежного по Джорджу Расселу. Если не можешь справиться с проблемой — просто избегай того, что ее создает. Руководствуясь этой новой стратегией, Джордж почти перестал общаться с Алексом. Конечно, иногда они переписывались. Но каждый раз, когда Алекс звонил или лично появлялся в поле зрения, Джордж находил отговорку, чтобы избежать взаимодействия. Он боялся, что не сможет слышать голос Алекса и не представлять при этом, как с губ друга срываются все те грязные словечки, которые он говорил Джорджу в его влажных грёзах. Это было глупо, ведь Джордж уже давно не был подростком с бушующими гормонами, но даже если существовала мизерная вероятность такого исхода, Рассел предпочитал не рисковать многолетней дружбой. Гоночные выходные поначалу были предметом для беспокойства, но вскоре Джордж обнаружил, что, оказывается, можно с легкостью избегать других пилотов, если не вылезать из своего гаража и притворяться, что ты занят очень важными делами, которых никак нельзя избежать. Или же пытаться затеряться в толпе журналистов и фанатов. Да, Джордж был настолько отчаянным. Конечно же, окружающие начали что-то подозревать. В сообщениях Алекса явно читалось волнение, иногда он даже прямо спрашивал, что с Джорджем творится, иногда — предлагал безусловную поддержку и помощь. Сердце Джорджа разламывалось на части после каждого такого сообщения. Боже, какой же Алекс потрясающий. Как же сильно он его любил. Дежурные ответы Джорджа обычно выглядели как-то так: «Все в порядке, просто очень занят. Спасибо за добрые слова :)» Все стало хуже после провальной гонки. Джордж слишком мало и плохо спал для человека, чья профессия — управлять летящим на скорости 300 км/ч болидом, который потенциально может тебя убить, стоит отвлечься на десять секунд. А Джордж именно таким и был. Рассеянным. Он потерял концентрацию, когда входил в девятый поворот, шины слишком сильно заехали на поребрик. Джордж потерял заднюю часть машины и оказался недостаточно сконцентрирован, чтобы все исправить. К счастью, его просто закрутило, и болид выехал на гравий. После гонки СМИ едва не набросились на него, учуяв возможность написать о том, что молодой пилот «Мерседес» наконец-то не выдержал давления и сломался. В каком-то смысле, так оно и было. Но причиной было не то давление, о котором все привыкли думать. В тот вечер зашел Ландо, стучавший в бедную отельную дверь с такой силой, что она чуть не слетела с петель. Норрису хватило лишь одного взгляда на печальное лицо Джорджа, чтобы с применением физической силы утащить его как можно дальше от номера. Так они оказались в каком-то ночном клубе на спонтанно организованной вечеринке для пилотов. Джордж был уверен, что все устроил, как обычно, Дэн. Этот парень всегда был центром любого праздника. За окном стояла поздняя осень, плавно перетекающая в зиму, но внутри клуба было почти душно. После пары коктейлей мир вокруг Джорджа приятно поплыл. Хотелось так и стоять, облокотившись на барную стойку, не смешиваясь с танцующей толпой. Ландо куда-то испарился, оставив Джорджа одиноким и покинутым. Другие пилоты явно наслаждались вечером, некоторые уже знатно поднабрались. Джордж был далеко не в той кондиции и не собирался в ней оказываться. Ему был важен имидж. Приходить сюда было плохой и на редкость глупой идеей. Джордж решил, что в скором времени снова придумает какую-нибудь отговорку и вернется в номер — лучше поспать, чем торчать здесь и загонять себя в яму алкоголя и депрессии. Он не удержался и вздохнул, когда отпил пару глотков отвратительно яркого по цвету коктейля, который почти сразу же выплюнул, потому что на его плечо легла чужая рука.       — Черт возьми! В поле зрения показалось лицо Алекса, вокруг его глаз собрались смешливые морщинки.       — В этот раз уже не «Господи!», а «черт возьми»? Тоже рад тебя видеть. Наконец решил, что жизнь отшельника тебе не подходит? Джордж не мог придумать ответ, потому что все, что сейчас занимало его ум — тот факт, что Алекс до сих пор помнил тот неловкий момент после его победы. Для Рассела это произошло когда-то в другой жизни, когда ему еще не нужно было разбираться с чувствами, которые были намного сильнее, чем он этого хотел. Плескавшийся внутри алкоголь, вроде бы, должен был развязывать язык, но остроумной реплики все равно не находилось. Так и не придумав, что ответить, Джордж просто растерянно моргнул. Алекс рассмеялся.       — Джорджи, кажется, тебе уже хватит. Хочешь что-нибудь другое? Воды? Звук голоса Алекса будто бы прошел насквозь, синхронизируясь с биением сердца и заглушая шум крови в ушах. Назови меня так еще раз. Пожалуйста. Я хочу быть Джорджи для тебя. Это все, чего бы мне хотелось. Но сказал Джордж, конечно, не это. Огни загорались и меняли цвета так же быстро и сбивчиво, как он протараторил: — Потанцуй со мной. Хочу, чтобы мы потанцевали. Волна стыда и всеобъемлящего ужаса захлестнула тело и рассудок, щеки горели красным — к счастью, незаметно в полумраке клуба. Почему он это сказал? Джордж мечтал провалиться сквозь землю или уползти в пещеру и никогда больше не показываться из нее на свет божий. То, что сорвалось с его губ, конечно, было получше, чем просьба снова назвать его этой глупенькой, бесконечно милой формой имени, но не так уж далеко от нее ушло. Джордж ощерился, весь инстинктивно подобрался, готовясь защищаться. Но Алекс отреагировал совсем не так, как он ожидал. Албон растаял в мягкой улыбке, глаза засветились радостью.       — Конечно, дружище. Кажется, Ландо и Карлос уже танцуют вместе. Давай тоже повеселимся?       Ну, бывает, что гетеросексуальные друзья просто прикалываются. Ни больше, ни меньше. Это абсолютно нормально. По крайней мере, Джордж не опозорился окончательно. Несмотря на то, что сердце предательски кольнуло разочарованием. Джордж позволил утянуть себя в танцующую, потную толпу, пальцы крепко вцепились в ладонь Алекса. От места, где они соприкасались кожей, по всему телу разливалось пульсирующее тепло. Боже, какая же это была отвратительная идея. Но отступаться было уже поздно. Алекс выглядел настолько счастливым, когда Джордж предложил потанцевать, а еще это могло немного отвлечь самого Рассела от мрачных мыслей. Когда они остановились в центре танцпола, Джордж не знал, что делать дальше, и позволил Алексу, который тут же начал двигаться под музыку, занять ведущую роль. Они танцевали в едином ритме, окруженные людьми, большинство из которых Джордж даже не знал, и на которых ему было плевать. Единственное, что было важным сейчас, — это Алекс. Он все еще держал Джорджа за руку, не давая отстраниться, другая ладонь Алекса была на его спине, осторожно опускаясь все ниже и ниже. Взгляд Алекса — только на нем, настолько обжигающий, что от него слабели колени. Алекс, Алекс, Алекс. От близости кружилась голова. Они улыбались, смеялись и танцевали так, будто не существовало больше никого и ничего вокруг, будто весь мир схлопнулся и оставил существовать только их одних. Джордж потерял счет времени, одна песня сменялась другой, а они все двигались, кружились и касались-касались-касались, держа друг друга практически в объятиях. Где-то в глубине души зарождалась призрачная, хрупкая надежда, которую Джордж раньше душил на корню. Может быть, Алексу он тоже нравится? Взгляд Алекса прожигал насквозь. Казалось, что внимательные карие глаза смотрели прямо в душу, и Джордж прервал зрительный контакт и резко отвел глаза. Алекса это, похоже, испугало, и он тут же перевел взгляд туда, куда смотрел Джордж. Только вот смотреть было не на что. Алекс прижался ближе — так близко, что между ними нельзя бы было втиснуть и листка бумаги. Губы почти касались уха так, чтобы можно было услышать голос через громыхающую музыку. Джордж вздрогнул, почувствовав горячее дыхание на своей коже, голова закружилась еще сильнее от предвкушения.       — Эй, ты смотришь на ту девушку? Она не отрывает от тебя глаз весь вечер. Хочешь подойти? Джорджа будто окатили ледяной водой. Он дернулся, снова уставившись на Алекса, пытаясь прочитать выражение его лица. Что?.. Почему? Неужели Джордж был единственным, кто чувствовал всю эту химию, все это напряжение между ними, которое было как натянутая струна, готовая лопнуть в любой момент? Неужели он был единственным, кто надеялся на большее? Неужели Алекс ничего не чувствовал в ответ? Он просто не мог чувствовать того же, раз хотел, чтобы Джордж познакомился с какой-то девушкой. Едва зародившаяся надежда разбилась на тысячи осколков. Как Алекс мог не заметить, что он сам был единственным человеком, который интересовал Джорджа? Он вырвался из хватки Алекса, заставив того вздрогнуть и слегка приоткрыть рот в удивлении.       — Почему. С чего мне это делать? — почти воскликнул Джордж, выйдя из ступора, — Мне не нужна никакая девушка! Мне нужен ты. Ох. Он все-таки это сказал. Оно вырвалось само в тот момент, когда Джордж выпил и потерял контроль. Все внутри охватил липкий, леденящий страх, сердце сжала холодная, когтистая рука, стало трудно дышать. Нужно было уходить отсюда. Он не дал Алексу сказать ни слова и бросился через толпу по направлению к выходу. Внутренности свело спазмом, и Джорджу показалось, что его сейчас стошнит. Люди, предметы интерьера, цвета и огни слились в единое целое, и дело было не только в алкоголе. В глазах защипало, слезы текли быстрее, чем Джордж мог их сморгнуть. Идиот. Как можно было быть таким идиотом? Он совершил столько ошибок. Позволил себе понадеяться, поверить, что они с Алексом могут стать больше, чем просто друзьями. Что Алексу он интересен. Что он может ему нравиться, а, возможно, и быть для него объектом влюбенности? Но он опять ошибся. Как же непростительно он ошибался. И теперь за это придется платить.       — Джордж, подожди! — голос Алекса звучал громче, чем бушующая музыка.       Джордж остановился, тяжело дыша, когда Алекс снова попытался схватить его за запястье. Но Джордж лишь стряхнул его руку и даже не обернулся. Ему не хотелось видеть выражение лица Алекса. Он не знал, что было бы хуже: отвращение, злость или жалость.       — Я не… Я не могу, — голос трясся намного сильнее, чем Джордж того хотел. — Пожалуйста, оставь меня. Я не выдержу, если ты будешь смеяться. Он не помнил, как добрался до отеля и своего номера. Вероятно, для этого он израсходовал всю свою удачу. Джордж рухнул на кровать, обнял подушку и наконец разрыдался. Сил не было даже на то, чтобы переодеться. Усталость взяла свое, и вскоре он погрузился в дрему.