Go to hell, Dad

На учёбу Харрингтон приходит спустя неделю — если, конечно, то, что пришло, можно назвать Харрингтоном. Билли долго сверлит его спину взглядом. Осунулся, не причесался; кажется, Харгроув только теперь заметил, как у него отросли волосы. Какой-то Стив не Стив получается. Куда делась зализанная прическа? Улыбка его высочества, очаровывающая дам? А что стало с гордым орлиным станом? Нынче ослиным, совсем не привлекательным. И с каких пор ты, Харгроув, стал замечать его привлекательность? Любопытный вопрос, но опустим. Было непривычно видеть его поникшим, сторонящимся окружающих. Одиноким. В школе все ожидаемо сплетничают. Кто-то обсуждает буйную сцену разборок в баре, кто-то — случай на вечеринке. И Билли, вроде бы, не при делах — Томми на следующий же день приполз с извинениями и протянул лапу перемирия. Харгроув усмехнулся и снисходительно похлопал его по плечу. Сопляк знает, что Билли приумножил уважение школьной тусовки, ведь храбро спас принцессу Стива от дракона-долбаёба. До больницы довёз — о, подвиг. Томми же прослыл репутацией наркомана. С таким дружить не хочется — вдруг и тебя после совместной попойки увезут. Харгроув за ту ночь заработал десять очков к карме. Люди — странные существа, когда же дело доходит до популярности и слухов, — совсем безумные. Впрочем, Билли было плевать и на слухи, и на популярность, потому что он всегда держал себя выше остальных. Позволял приблизиться, но сохранял расстояние вытянутой руки. Что-то из разряда «пересечешь линию хоть на миллиметр — я отгрызу тебе ухо». Глупцы стараются разбежаться и прыгнуть, умные — держатся в стороне. Умные безразличны, у умных своя граница стоп-контроля, как у Харрингтона. Только со слоганом «Наступишь на неё, и я провалюсь. Утону в себе». Билли видит, как Стив тонет и захлёбывается, даже не пытаясь выплыть. Он бежит на него с мячом во время школьного баскетбола, обходит, специально ощутимо задевая, и ждёт реакции. Харрингтон не поворачивается, зато остальные на поле радуются, как коршуны свежему мясу. Лицемерные сволочи. По их понятиям Харгроув — мужик, ведь заступился, устроил благородное кровопролитие, а Харрингтон — слабак, не достойный снисхождения и эмпатии. Билли хоть и раздражён, но вмешиваться не будет. Почему он должен отстаивать честь того, кто сам в этом не заинтересован? Если Стиву плевать, Билли — подавно. Харгроув никогда не был благодетелем, все его действия не более, чем мимолётный импульс. Драка на вечеринке всего лишь выброс агрессии. Билли искренне верит (пытается верить), что Стив ни при чём. Ему посрать на Харрингтона, на тупоголовых одноклассников, на беспокойство, затесавшееся в рёбрах. Он не прекращает мысленно повторять: «Ты — садистичная мразь, не ебаный Христос-спаситель. Успокойся, Харгроув.» — Так его, Билли, — слышится за спиной. Он улыбается — играет на публику, а после кидает мяч. Точно в кольцо. Вроде радуется с остальными, на деле — пялится на Стива. Тот тяжело дышит, сгибается и упирается ладонями в колени. Пару прядей прилипли к мокрому лбу. Харрингтон бледный как труп, а синяки под глазами ещё немного и поглотят весь Хоукинс. «С ним явно что-то не так», — кричит беснующееся сердце. «Тебе должно быть похуй», — отчаянно глушит его мозг. Игра продолжается. Билли решает не отвлекаться (расшифровка: не смотреть на бывшего короля). И у него весьма неплохо получается. Спорт умеет выбивать дурь из башки, поэтому дома он скоро соберёт целый спортзал. В последнее время сознание плющит не по-детски — это ужасно напрягает, но Харгроув и не с таким справлялся. Сейчас бы покурить, чтобы наверняка закрепить результат, и собой можно будет гордиться. Ещё два мяча летят в сетку. Счёт стремительно растет, как и уверенность Билли в собственном могуществе. Можешь, амиго, когда захочешь, и никакая сопливая хуйня не станет тебе помехой. Он улыбается, открывает рот и вытаскивает язык, словно довольная псина. Парни хлопают его по плечу и разбегаются в разные стороны. Игра набирает обороты, разгоняя кровь по венам. Мяч ходит по рукам, как послушная блядь, и Билли хочет составить конкуренцию — быть у прыгающей стервы первым и единственным. Желающих много, поэтому Харгроува чуть ли не сносят, но он успевает среагировать и остаётся на ногах. «Держи стойку», — скрипят воспоминания. Билли неосознанно поворачивается в сторону Стива и видит, как его сбивают и почти топчут ногами. Никто, кроме Харгроува, не обращает внимания, все играют дальше. А Билли смотрит… секунду, две. Ловит ответный взгляд Харрингтона и, будто ошпаренный, бежит в другую сторону. «К мячу», — оправдывает он себя, но как последний придурок пробегает мимо. Это конечная. Хочется разбежаться и со всей дури влететь головой в стену. Эй, мозги, нормально же общались, что опять случилось? Харгроув не успевает задуматься о своей тупости, поскольку тренер машет руками и приказывает всем заткнуться. — Льюис, зови медсестру, — не прекращая активно жестикулировать, он подходит к Стиву. — Подняться сможешь? — Д-да, — с надрывом отвечает Харрингтон, цепляясь за руку тренера. — Просил же вас, олухи, не убивать друг друга во время игры! Вы как на соревнования собираетесь ехать? — гневный баритон эхом разлетается по залу. — На минуту оставить вас нельзя! — Но мистер… — послышался задаток возражения. — Ещё слово и скамейка запасных вам обеспечена. Живо разошлись! Все покорно опускают головы — старику лучше не перечить. Пиздюлей раздавать он любит по поводу и без. Толпа направляется к раздевалке. Билли идёт в сторону скамьи и забирает оставленную там футболку. Пользуясь моментом, он косится на Стива. Его нога выглядит паршиво, а выражение лица подтверждает догадку — сломал. Это полный пиздец. И Билли не знает, что хуже: добитый в конец Харрингтон или ебучее чувство вины, которое упрекает в том, что не помог вовремя, не остановил, не предугадал, мать твою, такой исход. Абсурд какой-то. Мысли о Стиве снова сжирают с потрохами, пока тому помогают доковылять до выхода. Когда Харрингтон стал хрупким? Со времен драки в доме Байерсов или после расставания с Нэнси? А может, всегда был таким? Как и любой другой, он прячется за шипованной броней, и вот ударь раз, ударь два — вытерпит, а на десятый — начнет сыпаться. Билли эту философию знает — близка ему ещё со времён побега матери. Бывает страшно, иногда воешь по ночам, а порой хочется взорвать весь мир. Но ничего, двигается, не останавливаясь, справляется. И Харрингтон тоже справится. Наверное.

***

В город пришёл тёплый весенний сезон. На удивление даже жаркий. В машине температура, как на пляже, хоть шезлонг рядом ставь и пей коктейль из трубочки. Ещё немного и жопа в голубой джинсе точно сопреет. Макс задерживается. Харгроув, покрываясь потом, мысленно даёт ей пять минут перед тем, как он, подобно неуправляемой истеричке, ворвётся в местный сарай, именуемый игровым клубом. Настроения на ругань нет, однако мелкая засранка опять испытывает терпение. С появлением (как их там называют?) друзей она, без того острая на язык, стала совсем борзой. Вспомнить хотя бы случай со шприцем или ахуеть-ситуацию с битой — Билли тогда почти попрощался с яйцами. Иногда он сам не понимает, чего хочется больше: долбануть её чем-нибудь тяжёлым или с гордостью потрепать по рыжим патлам. В конце концов, если он свалит отсюда… Так, стоп, неправильная формулировка. Когда он свалит отсюда, Макс займет его почётное место в семье, и он очень надеется, что Нил взвоет, по-настоящему познакомившись с её буйным нравом. Ведьма выходит в окружении коротконогих сектантов спустя минут десять и, сделав вид, что не замечает машину Харгроува, плетётся в противоположную сторону. — Ма-акс! — орёт Билли, громко хлопая дверцей. Да простит за пылкость его четырёхколёсная малышка. Максин останавливается и закатывает глаза. Ну-ну, исчадие ада, кто кого ещё терпит. — В машину, быстро! — Вали, доберусь на скейте, — она разворачивается, продолжая шествие, сопровождаемое гоблинами-прислужниками. — Да ты, блять, издеваешься, — Билли злится, цедит слова сквозь зубы, но спешит её догнать. Он был бы счастлив не бегать за малявкой, однако отец поставил ультиматум: машина с тобой, пока ты отвозишь и привозишь сестру. Ежедневно, ни минутой позже, она должна быть дома. В противном случае — плюс два сломанных ребра и велосипед вместо тачки под задом. — Не подходи к ней! Тебе в прошлый раз мало досталось? — выкрикивает… Джастин? Джидус? Дастин? Бля, Билли в душе не ебет, как его зовут. — Дастин, все нормально, — (ага, всё-таки Дастин) произносит Максин, пытаясь усмирить пыл недозащитника. — Я сама разберусь. — Штаны сухие, герой? — Харгроув с издёвкой наклоняется ближе к пареньку. — Сухие! Тебе повезло, что Стив сломал ногу, иначе бы… — Иначе бы я его завалил, как в прошлый раз. — Да чёрта с два! В равном бою он бы тебя уделал! — А вот и нет. — А вот и да! — Заткнитесь вы уже оба! — вопит рыжая, отчего и Дастин, и Билли переводят на неё взгляды. — Сказала же, что доберусь сама! — она отталкивает Харгроува. — А ты можешь хоть минуту не открывать рот? Дастин не может, поэтому после вопроса готовится выплюнуть новую тираду слов, но пасть распахивает молчавший доселе друган. Тот самый, на которого Билли точит зуб с первого дня в школе. — Ребят, нас ждёт Майк. Такими темпами до дома Стива он доберётся один. Так вот куда бравая компашка держит путь — к мамке под юбку (а у Харрингтона есть юбка? Блять, о чем ты вообще думаешь, Харгроув). Стоило догадаться самостоятельно, ведь от Стива ничего не слышно уже порядка двух недель. На это раз причина весомая, Билли лично был свидетелем. Впрочем, как и в прошлый раз с больницей, и в позапрошлый, связанный с дракой. Он даже умудрился застать его расставание с Уилер. У судьбы, видимо, юмор дебильный, потому что по-другому нельзя объяснить их регулярные столкновения. До Харгроува доходит, что отвозить мелюзгу придется именно ему. Не по доброте душевной, а потому что эта судьба — та ещё падла. Нил будет дома через два часа и, если, не дай боже, он застанет Билли одного, без Макс… — Сколько ехать до дома Харрингтона? От внезапного вопроса у троих округляются глаза — смотрят на него, как на приведение со страшной рожей. — Около часа, если ехать на велосипедах, — спасибо Дастину за ответ. Так и быть, Харгроув постарается запомнить его имя. Догадка верна. Если утята сядут на велосипеды и отправятся к маме-утке, то в лучшем случае вернутся к приезду Нила, в худшем — будут к ужину. К тому часу от Билли останется лишь куча дерьма. В теории, Харгроув может наорать на Макс и силой увезти домой, но где гарантия, что она не сбежит? Такой вариант выглядит ещё хуже, поскольку в прошлый раз Билли пришлось искать её по всему городу. Выбирать не приходится. — Садитесь в машину, — выдавливает он и поспешно направляется к тачке. Никто и с места не двигается. На их лицах отражается не то паника, не то восторг, и Билли доволен обеими реакциями. — Вам нужно особое приглашение? — кричит он, оказавшись в салоне. — Макс, отец приедет через два часа. Ты же понимаешь, что это значит? Рыжая понимает, поэтому больше не медлит и садится рядом, устраивая скейт между ног. Остальной детский сад располагается сзади. Харгроув не церемонится: зажимает сигарету зубами и давит на газ. Машина с визгом вылетает с парковочного места, отчего Лукас бьётся головой о кресло. Билли довольно хмыкает — хоть что-то приятное в этой поездке. — А можно музыку включить? — Дастин подползает ближе к водительскому, пытаясь разглядеть лицо Билли среди сигаретного дыма. — Нет. — А Стив разрешает, — бубнит он и непроизвольно вдыхает никотиновую дымку. Кашляет. — Фу, и он не курит в машине. — И не отлизывает на заднем сидении, и не бухает за рулём, и бла-бла-бла. Я знаю, что в вашем детском сознании он — святой, — Харгроув открывает окно и выкидывает бычок. — Но спешу тебя огорчить, засранец: Стиви недавно чуть не заблевал мне весь салон. — Да он бы никогда не сел к тебе в машину! А если и так, то рассказал бы мне! Билли не сдерживает усмешки. Король Харрингтон настолько скрытая личность, что не делится всеми подробностями — какой ужас — даже с Дастином. Любопытно, есть ли хоть один человек, которому он рассказывает абсолютно всё? — Но ты же сидишь в моей машине, волнистый. — Сам ты волнистый, я — кучерявый. — Да что ты? А я и не заметил. — И вообще, за кудрями нужно правильно ухаживать. Это целое искусство, тебе не понять, — после новой реплики Дастина Макс раздражённо вздыхает. Кажется, Харгроув выбрал правильного собеседника — бесить Максин одно удовольствие. — У меня на башке, по-твоему, что? Китайская лапша или морские водоросли? Дастин искренне смеется, и Билли смотрит на него через зеркало заднего вида. Трудно признавать, но он начинает понимать Харрингтона, вернее его стремление околачиваться с детьми. Странное и неосознанное наблюдение. Ему бы сейчас раздражённо ворчать: рассеялась орава, вопит и глаза закатывает. Но нет — он следит за дорогой и терпеливо общается. — Не расстраивайся, чувак, — он тянет руку и (что блять?) хлопает Билли по плечу. — Когда-нибудь и у тебя будет такая же крутая прическа. — Боже упаси. — Просто ты неправильно укладываешь волосы. Стив показывал мне, как нужно… На этом моменте Макс не выдерживает и включает музыку, выкручивая громкость. Девочка-драма, честное слово. Дальше они едут почти в тишине за исключением завываний Дастина, подпевающего каждой второй песне. Вот он — ценитель хорошей музыки. Волнистый, простите, кучерявый пытается расшевелить приросшего к сидению Лукаса, но тот не поддается манипуляциям. Из всех он единственный, кто боится Билли до усрачки. Правильно делает. По дороге приходится остановиться, чтобы посадить ещё одного приемыша Харрингтона в карету. Майк — или лицо-вопросительный-знак — таращится на машину, в которой происходит хуй знает что. Билли пыхтит, как паровоз, хватая сигарету за сигаретой, Макс сидит с кислой мордой, сзади — едва живой Лукас и прыгающий Дастин. На стекло «камаро» остается только повесить табличку с надписью: «Осторожно, дурдом на колёсах. Задавят, плюнут и станцуют на вашем трупе. Обходить за километр». Несмотря на балаган, добираются они и правда быстро. Дастин выскакивает из машины первым, за ним выходит рыжая и двое балбесов. Харгроув не спешит выходить. В конце концов, он выполнил свою миссию и развлекать принцессу со сломанной ногой не входит в его послужной список на сегодняшний день. Билли разглядывает дворец его высочества с тихой завистью. Он соврёт, если не скажет, что особняк — здешняя достопримечательность. По словам Томми, когда-то тут проходили самые яркие вечеринки. И Харгроув понимает почему, но ему до сих пор трудно осознать, что хозяин сего великолепия — Харрингтон. Стив и вечеринки? Видели, проходили — говнище редкостное, не понравилось. Из машины Харгроув всё же вылезает. Крутит пустую пачку в руках и пялится на дверь, за которой скрылись мелкие. Охота курить, но сигареты кончились по дороге. Стоять и охранять дом Харрингтона задача нудная, особенно без курева, поэтому Билли плюет на отсутствие приглашения и заходит внутрь. Поглазеть, чисто из интереса, и стащить пачку у Стива, конечно же. Никаких скрытых мотивов. Помещение, в котором он оказывается, нагоняет печаль. Везде разбросана одежда и мусор вроде банок из-под пива и упаковок от уличной еды. Вот тебе и сказочный дворец — вверх тормашками и наизнанку. Харгроув идёт дальше, оказываясь в гостиной, где на полу вокруг дивана восседает детвора. — Сигареты есть? — ни «привет», ни «как твоя нога?» Билли не удаётся выдавить из себя. Он настолько поражён увиденным, что впервые не знает, как начать диалог. Стив сидит на диване, укутанный в одеяло. Выглядит он… очень и очень заебанно, и то будет мягко сказано. Харрингтон, кажется, тоже теряется: смотрит на него долгую минуту, пытаясь вникнуть в суть вопроса. Наконец, сообразив, что от него хотят, он вытягивает руку, указывает на проём позади Билли и произносит: — В комнате. На кровати есть целая пачка. На кровати и правда находится целая пачка, в придачу — табачный завод. Окурки во всех выпуклых (и не только) сосудах, про блистер под ногами Билли вообще молчит. Король не на шутку впал в депрессию, да в такую, что, когда Харгроува хуёвит, он не отчаивается настолько, насколько это делает Стив. Билли кидает обратно пачку на кровать и поднимает блистер, после чего выходит из комнаты. — Эй, волнистый, и ты мне задвигал, что он в машине не курит? — он бросает упаковку Дастину, ненароком попадая ему в лоб. — Блистер я у тебя изымаю, Харрингтон, как оплату за обязанности таксиста. — Больно вообще-то! — жалуется Дастин. — Мне тоже, — отвечает Билли и толкает Лукаса подальше от Макс, чтобы пройти и удобно устроиться на диване рядом со Стивом. Все снова с недоумением смотрят на Билли. — Я прервал ваш девичник? Как жаль, что мне не жаль, — выхватив упаковку, которая перекочевала в руки Майка, он тут же прикуривает. Обстановку разрядить не получается. Билли, не поворачиваясь, всем нутром чует, каким взглядом на него смотрит Стив. Немногословие начинает напрягать. Нога в гипсе лежит в нескольких сантиметрах от бедра Харгроува и её удается заметить, только когда он едва не кладёт ладонь сверху. Молодец, чуть не проебался по всем фронтам. — Билли, все ждут твоих извинений, — после речи рыжей он давится и гулко кашляет на весь дом. — Да, волнистый, не думай, что ты искупил грехи одной поездкой, — Дастин, ну ты и сука, а ведь Билли почти тебя зауважал. — Ты чуть не убил Стива в прошлый раз, — говорит Майк, и Лукас, поддерживая, кивает. Не, это уже явно походит на сюр. Харгроув наконец поворачивается и смотрит в глаза Харрингтону. Он сам не знает, что пытается там найти. Если бы и знал, не нашёл бы ничего, потому что веки Стива тяжёлые, а радужка, как никогда, чёрная и непроглядная. Билли, чёрт возьми, понимает, насколько сильно он облажался. Сожалеет? С натягом. Но он явственно чувствует, что извинения Стиву сейчас необходимы. — Да, я бываю мудаком. Амиго, не принимай на свой счёт, — получите, распишитесь — он, честно, старался. — Ты безнадежен, — уголки губ Харрингтона дёргаются вверх. Билли пытается сдержать улыбку, но у него не получается. Он откидывает голову на спинку и затягивается. — Так! А передо мной извиниться и перед Макс? Перед Дастином и рыжей Билли извиняться не намерен, поэтому спокойно пропускает мимо ушей чужую болтовню. С наслаждением выпускает дым изо рта и прикрывает глаза, не желая думать о том, что скоро возвращаться домой, вечером спешить на работу, с утра — в школу. И снова всё по кругу. В моменте ему стало так спокойно, что груз мыслей перестал давить на виски. Дурной сегодня день, но Билли не хочет, чтобы он заканчивался.