Очередная глупая затея Микасы Аккерман

По возвращению меня быстро взяли в оборот. Ханджи улыбнулась мне при встрече, вытащила откуда-то дневничок и принялась оттуда зачитывать свои заметки. – Как мы закончили то, что ты назвала гальваническим элементом, так сразу проверили его на лампочке. И даже неплохо получилось оборудовать лампочками наше помещение под замком. Лампочки, конечно, совсем недолговечные, периодически лопаются, а новые сделать не очень быстро, когда все вручную. Всё-таки кристаллы здесь выигрывают по всем направлениям, люди не будут пользоваться лампочками пока они дороже и сложнее в обращении. Я кивнула, разглядывая светящийся кристалл из пещеры под церковью. Холодное свечение казалось скорее магическим, чем чем-то объяснимым наукой. – Но затея с углем выгорела, правда, пока сложно найти толковое примение этому. У нас получилось сделать мотор на углях, который заменяет батарейку, – Ханджи указала на дым из трубы какой-то пристройки близ замка, – он нам и обеспечивает лампочки. Но лишь за этот год там что-то переделывал Моблит аж четыре раза, а поломки так и не счесть. – А что насчет моих последних рукописей? – Ну ты разогналась, конечно, – огорчилась Ханджи, – с ними сама будешь помогать уже. После того, как мы получили последнюю, у нас поселился гость, который перечитывал твои записочки раз десять, но ничего не понял. При этом, м-м, интеллектуальном госте мы забились под ковер и ничего не делали. – Да, действительно, – я почесала в затылке, думая, с чего начать, – А как давно у вас винтовки с такой хорошей пробивной способностью? Ханджи задумалась. – Погоди, ты про которые? Ох, это не единственный экземпляр? – Ну, я видела, как Мик прострелил огромной такой винтовкой Рода Райсса под Орвудом. Это что-то невероятное. – А, вот оно что, – улыбнулась Зоэ, – это опытный экземпляр. Она весит, извини меня, сорок семь килограмм, эту бандуру мог таскать только такой монстр, как наш Мик. На лице разведчицы не отразилось ничего, кроме восхищения Миком, покойным уже практически месяц. – Мне бы вашу стойкость, – сглотнула я. Ханджи прекрасно понимала, о чем я. – Она никогда не появится, – ответила она с легкой улыбкой, тут же переключаясь. – А, вспомнила. Есть интересное дело относительно стали с хромом, которую выпускает Производственный город. Мои хорошенько осмотрели все там, и я должна сказать, что первое впечатление очень обманчиво. Мощностей Производственного города, конечно, очень мало, но мы нашли не одну и не две, а целых три хороших лаборатории с отличным оборудованием. У Райссов нашлось много всего интересного из того, что когда-либо изымали у предприимчивых изобретателей, и мы смогли скорректировать свои разработки. Но об этом чуть позже. Я уверена, Дот с удовольствием перескажет то, как заткнул Рода Райсса за пояс лиственницей! – Лиственницей? – Ха, не спрашивай, просто восхитительная история! Я не посмею отобрать лавры у нашего командующего. – Как бы мне еще найти с ним встречи, чтобы спросить... Все текло своим чередом, и если не обращать внимания на дурной сон, который так и не восстановился у меня, можно было порадоваться, как все встало с ног на голову, и многие проблемы ушли. Были и успехи, за которые прошлая я бы бегала окрыленной еще неделю, но всякая новость омрачалась другой, сопутствующей. Абель получил письма от нескольких студентов из Митраса относительно того, чтобы работать с нами, и теперь выдумывал официальный ответ, который бы не посрамил разведку. – Напиши детишкам, что они будут тут самые образованные, – подмигнула Зоэ, – у нас из образованных только Микаса. Я пожала плечами. – По вам, капитан, не скажешь, что отсутствие университета можно заметить. Ханджи очаровательно улыбнулась. Тогда после хвалебных слов Зоэ я решила отыскать свои рукописи и попытать удачу в создании прообраза транзистора – лампы. Я припоминала слишком общие вещи: стекло, вакуум, сетка, катод... Но открыв записи, мне легче не стало. Примерно это же я указала там, но все слова, что были написаны, как будто в прошлой жизни остались, и я вчитывалась в свою сраную кодировку до полуночи, пока лампочка не лопнула над моей тупой башкой. – Ну все, это знак, что надо спать, – заметил какой-то мальчишка из гарнизона, которого я раньше не видела среди работников Ханджи. Впрочем, он был меня старше – ну минимум ему двадцать лет, – и его покровительственный тон был оправдан. Я выдавила вежливую улыбку и поспешила наружу – разогнуть спину. Командор разбирался с делами в столице, отряд Леви занимался своими подопечными, а в замке из знакомых лиц остались только Ханджи с Абелем, да Кенни. А мне после провала нужно было отвлечься. Я вышла в ночную прохладу и поняла, что то, чего мне не хватало, что будто оторвали от меня вместе с мясом, были эмоциональные рассказы Саши на ночь. Смогла бы она вернуть меня в беззаботные годы? Сомнительно. Но эта девушка сумела бы собрать меня заново. Я вышла к её могиле, которая по какому-то абсурдному обстоятельству выкопана здесь, на территории разведкорпуса. Из-за всех задержек, эвакуации и бунта в столице её похоронили тут, у лесной полосы, вместе с тремя десятками других разведчиков, расстреляных и растерзанных титанами. Одинаковые серые камни стояли в два рядка. С одной стороны они были чуть белее, с другой были камни с яркими прожилками, на них терялись высеченные имена и годы жизни. И от Саши осталось ровно то же – имя и годы жизни, тяжело читаемые в рисунке камня. Сзади послышались шаги. – Я увидел тебя в окошко, – ответил Конни. Он был в одежде из больничного крыла, а голову пересекали бинты – из-за удара головой у него скопилась кровь под черепом и давила на мозг, пришлось помогать ей выйти с помощью хирургов. Сотрясение давно прошло, шок успел отпустить, но траур запечатлелся на его лице страшным отпечатком. – Как часто ты здесь бываешь? – спросила я, присаживаясь перед могильным камнем. – Сначала я не ходил, – признался он, – мне казалось, что если я буду приходить, она окончательно умрет, даже в моих мыслях. Следы похорон только недавно прошли и выросла трава. Это место выглядело как разверзнутая рана. Я приходила только поначалу, но с каждым разом мне не хватало сил видеть надгробный камень вместо человека. Спустя пару дней после похорон я просто сбежала с Армином к Энни – у меня был еще живой человек, который умирал, и я решила, что не дам мертвым забрать меня у живых. А потом мне стало так стыдно за свое решение, что я избегала это место и свою пустую комнату всеми способами. Благо и Ханджи, и документация, которой я тогда помогала заниматься капитану Леви, отлично справлялись с тем, чтобы отвлечь и забрать все лишнее время. Конни же мне признался честно, пока я искала оправдания тому, как избегала её могилы и всякого упоминания. Саша уже не сможет меня за это осудить – и я сильно сомневаюсь, что она бы осудила меня. А вот перед Конни мне было стыдно. – Ты видел, как она погибла? Он отвел глаза. – Как разведчица. Слезы комом подкатили к горлу и я тоже отвернулась, надеясь не расплакаться прямо тут. – Знаешь, – сглотнул он, – она должна была погибнуть, но не сейчас. Я обернулась, и слезы всё-таки покатились из глаз. – Откуда ты знаешь? Конни горько вздохнул. – Когда вы уезжали, Армин сказал об этом. Он, мне кажется, что-то чувствовал. Чёрт возьми, что вообще происходит?.. – То есть, и ты знала? – спросил Конни осторожно. Кажется, на моем лице все было написано. Я только смогла кивнуть – и звука выдавить не вышло. – Понятно, – проговорил он, – в этом мире, где есть люди, которые могут творить историю, таким, как мы с Сашей, остается только идти за вами и пытаться понять тот великий замысел, ради которого все это происходит. Я опустила голову, сдерживаясь от всхлипов всеми силами. Рваное дыхание, кажется, выглядело таким лишним, как будто я не имела права о ней плакать. – Быть может, когда-то это все закончится, – продолжил он, – ваш замысел исполнится, и её смерть будет уже не такой бессмысленной. – Она всегда будет бессмысленной, – жалким голосом выдала я, – ни в одной смерти нет смысла, люди сами его придумывают. Конни перевел на меня пустой взгляд. – Тогда почему Саша, вроде бы, подруга твоя, здесь? Я тяжело задышала, в голове пробежали сотни оправданий, но я не посмела их произнести. – Теперь, когда вы управляете нашими жизнями, я попрошу только об одном. Вы должны сделать все, чтобы ко мне вернулась хотя бы моя мать. Я сглотнула – в горле встал комок, не позволяя дать обещание. – Обязательно. Конни отвернулся и опустился на колени перед могилой, намекая, что не желает продолжать разговор. Собравшись с силами, я ушла.

***

Эта ночь не была лучше прошлых, и я провалялась до рассвета, то засыпая, то просыпаясь. В обдумывании произошедшего лучше не становилось, но я наконец поняла, что именно избегание всяческих раздумий сделало из меня истеричку. В голове роились мысли, и всякое напоминание триггерило самокопания, и потому я была готова разрыдаться в любой момент. Более того, ничто не удерживало меня от опрометчивости и действий на эмоциях. Радовало только то, что оба капитана, с которыми я контактировала, не собирались исправлять мои беды с субординацией – это тоже я не могла контролировать в последнее время. Глядя на Ханджи, ей вообще было плевать на условности армии. – Давай растормошим тебя, – сказала она мне как-то, – уже сумерки, и мы можем отправить сообщение. Пойдешь со мной? Я без раздумий согласилась. Мы поднялись на самую высокую башню, и капитан вынула из кармана бумагу со своим сообщением. – Это наша сигнальная азбука, – прокомментировала она, – совместное изобретение с нашими ребятами из гарнизона, но больше всех, конечно, вложилась Лауда. Я осмотрелась: по центру башни был установлен большой металлический набалдашник, скрывающий что-то. – Помогай! – попросила женщина, и мы принялись стаскивать его вниз, пока он чуть не свалился нам на ноги под мой возглас, – ох! Нормально-нормально! Под чугунным куполом скрывался очень крупный светящийся кристалл, закрытый тряпками, прикрепленными к ободу. За обод можно было дергать – поднимать, чтобы закрыть кристалл, и опускать, чтобы пропустить его свечение. – Убери опоры у обода, я пока придержу, – приказала она, и я принялась убирать подпорки в виде двузубых вилок, что вставлялись в основу под неровной формы камнем, – сейчас нам надо дождаться ответа с башни ребяток Леви. Камень светился очень ярко, и потому мы встали к нему спиной, глядя на север, пока, наконец, не увидели свечение вдалеке. – Восхитительно, – прошептала я, и дыхание сбилось, – они нас видят! Ханджи улыбнулась. – Ну так мы все рассчитали. С учетом того, что замок стоит на холме, наша видимость из этой башни чуть меньше 16 километров. А благодаря наличию второй башни мы можем увидеть друг друга с большего расстояния! Она действительно была счастлива поделиться этим своим рассчетом. – С местом заключения Энни такая же связь? Я помню, извозчик еще что-то передавал с нами... Ханджи улыбнулась моей заинтересованности. – Да. Земли Разведки не так широки, чтобы требовалось больше. Но если ты о том, почему Эрвин приехал к вам тогда, то все куда проще. Наш командор не смог усидеть на месте, и отправился инспектировать то, что мог. И у него был предлог – я смогла закончить новые противогазы, раз уж растяпы Леви их растеряли где-то под Орвудом. Я вздохнула, улыбаясь. Ханджи, разглядев какой-то знак, растормошила меня, и мы принялись передавать сообщение. Устройство сообщения было простым: точки и тире, но каково было счастье Ханджи получить подтверждение о том, что её услышали. – Всё-всё-всё, бежим вниз! – отряхнула она руки, сжимая свою драгоценную бумажку, – как тебе? На радость было бы неприлично отвечать чем-то кроме улыбки, и я постаралась выдать самую искреннюю реакцию. – Да, это было здорово. Ханджи чуть погрустнела. – Я понимаю, это и в сравнение не встанет с тем, что ты видела в своем мире. – Нет, вы зря так. Мне все нравится. Но я опасаюсь, что этого будет нам недостаточно, чтобы иметь возможность напугать своей военной мощью. Это необходимо, если мы хотим сдержать войну. В голове – как назло! – всплыли напоминания о том, как я успела всех подвести за прошедший месяц. Я прекрасно понимала сложившуюся шаткую ситуацию, и даже успехи Ханджи, которые определенно переплюнули мои ожидания, не могли справиться с грядущим. Я не могла верить даже себе – я все еще помнила, как руки подвели меня в самый неподходящий момент, как в кураже сражения я просто не смогла убить человека и как будто перестала отвечать за свои действия. Даже то, что я сумела убить офицера после этого не давало мне уверенности в своих силах – в тот момент у меня было достаточно времени на подготовку, и я смогла это сделать с холодным умом, не ощущая того пыла, что туманил рассудок прежде. И это не считая того страшного факта, что моя память, на которую я во многом рассчитывала, пропала, и это замедлит прогресс, ведь многие мои мысли насчет компании с Марли я не догадалась хорошенько обдумать и записать, а теперь, получив сплошной пробел вместо своей прошлой жизни, я пытаюсь соединить лоскуты, что мне остались со времен нахлебничества у разведчиков, и терплю поражения в баталии со внутренней паникой, поселившейся на месте воспоминаний, которые делали меня собою. Фееричный пиздец. И с таким контекстом сложно было представить счастливое будущее Парадиза. В своем живом воображении я видела запустение и уничтожение Парадиза. Мы катастрофически отстали, чтобы получить право на существование. – Да, – ответила она, и улыбка окончательно пропала с её лица, – иногда я думаю, что то, чем кончился твой рассказ, – наш единственный план выжить. Всё внутри сжалось, и я не сразу смогла ответить. – Нет... – Я понимаю умом, что эти мои слова – предательство всех людей, что живут в этом мире. И конечно мы будем искать другой выход. – Нам он очень нужен, – вздохнула я. – Рано горевать, – вдруг произнесла Ханджи звонко, – эти люди еще живы, так что мы можем их сберечь! Она похлопала меня по спине. – Давай, не распускай нюни! Я ей кивнула. – Нет, если вы не унываете, какое право у меня так делать, – отрапортовала я, – мы обязательно справимся. Это ведь только начало, да? – Только начало, – согласилась Ханджи, – возраст подсказывает мне, что нас ждет успех в этой затее. Уверяю, ты бы почувствовала то же самое на моем месте. – Сказать вам по правде, я немногим вас младше должна быть, но не чувствую такого, – усомнилась я, – возможно, я пессимистка. Ханджи почесала в затылке, вздыхая. – Нет, – оборвала она, – дело тут совсем не в этом. Но у меня есть идея: отправляйся к нашему разбойнику Кенни, поговори с ним. Нам надо придумать ему применение, и если ты с этим поможешь, то поймешь меня. Я бы не была так уверена. – Он сильно ранен. – Не сказала бы, – пожала плечами Ханджи, – его неплохо зашили, он идет на поправку. Полагаю, можно думать о его полезности разведке. И я отправилась к Кенни, все еще не соглашаясь с доводами Зоэ. В последнее время слишком многое случилось, чтобы сохранять оптимизм. Ханджи и вовсе растеряла весь отряд – уж с чего бы ей верить в хорошее? Я не могла, как могла эта, определенно, сильная женщина. Аккермана держали под охраной в палате. Стоило мне показать нос в дверях, как дедок усмехнулся, выдавая что-то едкое, но я пребывала в своих мыслях, и толком не поняла его слов. – И вам не хворать, – ответила я, присаживаясь у его кровати, – я даже вам завидую, вы ничем не пристегнуты к кровати. Сервис. Мои синяки от кандалов окончательно сошли неделю назад. Капитан Леви все еще ходил с зелеными разводами на руках. Словно напоминание, что мы в этом мире лишние, вредные и опасные. – Ха, – он взмахнул руками, – наверняка ждут, когда я подохну. – Скорее нет, чем да. – Да я хуже себя за всю жизнь не чувствовал, чем сейчас! Я удивилась. – Вы можете кого угодно обманывать, но мне сказали другое. Я пришла с вами поговорить о вашем будущем. Кенни рассмеялся. – Обманывать... Девочка, эти твои товарищи собираются под видом "друзей" разговорить меня, пока я не сдох. Какое будущее? Я уже начала сомневаться в словах Ханджи. – Вы так плохо себя чувствуете? – переспросила я, но Кенни не удостоил меня ответа, – И вы уверены, что смерть так уж близка? – Да черт с тобой, – он поднялся выше и откинулся на спинку кровати, – и с твоими разведчиками. Что вам надо? – Я не знаю, – честно признала я, – но должна признать, что вы в стенах один из лучших бойцов, и конечно вы нужны разведке. Кенни то ли удивился, то ли услышал в моих словах что-то сомнительное. – Был я когда-то хорош, признаю. Но сейчас ты, малявка, приковала меня к кровати. Думаешь, это знак качества? – Конечно. Аккерманов не так много осталось, и только вы с капитаном Леви чего-то стоите. Вы пережили ранение, вы живы и выздоровеете. И это определенно знак, знак, что вы сможете быть если не первым, то нашим вторым сильнейшим войном... Уж относительно своих способностей я иллюзий не питала. Я была слабее той Микасы, что могла стоять сейчас на моем месте, я даже выглядела как худощавый недоросток – не чета силе и мышцам, которыми должна бы отличаться Микаса Аккерман. И это не считая моих ментальных проблем, которые оставляли меня далеко позади таких монстров как Кенни и капитан Леви – они умели мыслить холодно, и принимать даже тяжелые решения, если они были единственно правильны сейчас. – Что ты несешь, какой знак? – выплюнул он, вырывая меня из мыслей, – Я тебе говорю, что давно мне пора на пенсию, а ты про знаки говоришь. В какие колдовские штуки ты поверила? – Колдовские? Я только говорю, что вы сильнее очень и очень многих, и вам нравится этой силой пользоваться. И, что самое главное, ваша сила нужна жителям стен. – Чем ты меня слушала, соплячка? Я облажался, и я не хочу больше проигрывать, особенно таким, как ты! Видать, мой век прошел... Я сглотнула, обдумывая. Мне удалось ранить его, в этом он прав, но это не было проигрышем, он разочаровался что ли в себе?!.. Но я сама не поняла, как мне удалось до него дотянуться, и он, кажется, тоже этого не понимал. Это понимание его подкосило, или что?.. – Вы меня недооценили тогда, в Орвуде, – предположила я, – а я... я тогда неверно оценила расстояние. У меня был закрыт глаз, а ваша фигура всегда казалась огромной, и это помешало понять, что я задену так сильно. Тем более, вы не стали отходить, почему? – Тебе не хватило бы смелости меня убить. Я так думал. И что, выходит, тогда случилось? Смогла бы я его убить – я ведь прекрасно понимала, что либо он, либо я. Или если бы у меня было понимание, что я своими действиями нанесу смертельный удар, рука бы снова дрогнула? Но я не знала ответа на этот жизненно важный вопрос. – Вы правы. У меня уже не получилось это однажды, и я поплатилась. И я не питала пустых надежд, что получится в следующий раз. В Орвуде я не думала, что убью вас, только поцарапаю, и лишь потому я вас ранила. Кенни, кажется, улыбнулся. – Тогда как ты планируешь воевать с людьми вне стен? Есть идеи? Конечно, у меня уже получалось убить человека с тех пор, но эта была совсем не стрессовая ситуация, как до этого. Каждый раз, когда мне доводилось войти в раж, я словно переставала отвечать за свои действия. Смогу ли я сохранить спокойствие в пылу другого сражения? Кто знает... – Для начала, я разберусь с вами, чтобы у людей внутри стен был запасной вариант. А потом уже буду пытаться реабилитироваться, – выдала я, и вдруг поняла, что это отличный план. Внутри вдруг стало теплее от осознания, что не все так печально. – Ха-ха, смешная ты, – Кенни прикрыл глаза, – но если ты будешь приходить меня развлекать почаще, я даже может что полезное и расскажу вам. – Не хотите воевать? – До вашей войны еще дожить надо. А с титанами я и носа не высуну, – отрезал он. – Это "да"? – переспросила я, и улыбка сама собой получилась. – Это значит, что тебе придется хорошо постараться, чтобы я согласился вам помогать. Усекла? – он повернулся ко мне, склонив голову, и я только шире улыбнулась, – ты чего смеешься? – Вы меня очень порадовали, – призналась я, – и, конечно, я буду почаще к вам приходить. Кенни смотрел с насмешкой, но в глазах его было видно – он рад. Удивительно, если у меня вышло найти к нему какой-то подход. Мой ночной страх сидит напротив, но я не чувствую того животного ужаса, что прежде. И даже не потому я не боюсь его, что он прикован к постели болезнью – у него, кажется, не осталось ни причин, ни целей, которым бы я помешала. Скорее даже наоборот, а это отличный знак. Смерти, кажется, перестали на меня давить, и общение с Аккерманом словно вытащило из моей головы тот ужасающий факт, что я стала убийцей. Разговор с ним о том, сумею ли я убить человека, показался мне не то циничным, не то честным, и я переняла его легкое отношение к своей жизни и жизням чужим. Это отношение сумело вскрыть другую мысль, что вертелась на подсознании: перед сном я вспомнила свои ужасающие попытки воспроизвести знания о радиоприемниках – вещь, которая, как мне казалось, со мной навсегда. И я снова вернулась к пропавшим воспоминаниям, и снова ни к чему не пришла. Кроме восхитительной мысли о том, что от меня ничего не осталось, и прожитые мною годы умерли вместе со мной. Наутро прибыл командор Эрвин. – Я прибыл от нашей Королевы, и дела идут отлично, – Смит заглянул в нашу с Ханджи и Абелем коморку, и его огромная фигура занимала половину всего помещения, – но нужно отправиться к Эрену, оценить его силы. Леви выслал отчет, который они составили, но я хочу показать его твоему профессиональному взгляду, Ханджи. – Ой, да как будто за два месяца наш Эрен разучился злиться, – махнула рукой женщина, но серьезное лицо командора напрягло её, и она тут же свела брови в напряжении, – неужели есть какие-то подозрения? – Нет. Но я хочу, чтобы ты сделала это сама. Есть там ещё одно дело, которое нужно будет провернуть параллельно. Кажется, речь о конфидениальной проблеме Имир. – А ты, – он посмотрел на меня, – есть новость, которой, полагаю, ты будешь рада. Королева согласилась, что любой плененный шифтер, кто окажется в руках разведки, подходит, чтобы передать его Армину. Я вздохнула с облегчением, прижимая ладонь к грудине. – Это хорошо, – вздохнула я, – она с нами отправится? – Мы пока не знаем, где будет пребывать Королева на момент нашей экспедиции, но будет лучше, если хотя бы на словах она "поедет" с нами. Я не считаю рациональным давать ей возможность сбежать, пока у нас нет отца, который бы её удерживал, однако тайну наличия или отсутствия Королевы в наших рядах разведотряд может не сдержать внутри себя, и это будет плохо. Если будут идеи на этот счет, говорите. Идей не было – веры в Энни никому пока не хватало. – Она может остаться в стенах под предлогом защиты жителей, – вдруг произнес Абель, – гражданские наверняка воспримут это как знак, что с их жизнями считаются. – Отлично, – кивнул Смит, – я уже было расстроился, что без Арлерта у нас из светлых голов только Ханджи. Но ты молодец. Я улыбнулась разведчикам. Последние новости стали зарождать надежду на хорошее будущее.