Между свечой и солнцем

             Первая бабочка-дух даже не успела полностью передать своё послание и раствориться в воздухе, когда в комнату влетела следующая. Кисть, записывающая первое сообщение, остановилась в тот момент, когда вторая бабочка приземлилась на указательный палец правой руки… эти длинные, тонкие пальцы…       Он вспомнил, как восхищался ими – всего лишь мимолетным взглядом в своём вуайеризме в палатке старшего брата в военном лагере – этими пальцами, доставляющими старшему брату огромное удовольствие таким возбуждающим образом…       …что после того, как он впервые увидел старшего и младшего названных братьев вместе в такой манере, он воздержался от повторного наблюдения за их личным временем вместе – его собственное сердце болело, но в то же время парило от их счастья…       Он пожалел об этом решении несколько месяцев спустя, когда старший брат был найден мёртвым на поле боя, младший названный брат был последним, кто видел его накануне вечером, и первым, кто нашёл его…       Он никогда не верил слезам, пролитым младшим названным братом; успокаивающая песня, которую тот часто играл для старшего брата, найденная им в книге, подаренной ему младшим названным братом…       Книга была написана и переписана с помощью механического запоминания; средний брат, который ответил на просьбу младшего помочь найти способ замедлить болезнь старшего, вызванную методом совершенствования Не, кульминацией которого было отклонение ци…       Эта пьеса была передана ему младшим названным братом вместе с небольшой поперечной флейтой, чтобы он мог попрактиковаться и успокоить старшего брата, на случай, если война разлучит Почитаемую Триаду на длительный период времени…       Этот кусок выпал из рассыпанных книг, которые он в отчаянии яростно швырнул на пол только для того, чтобы понять, что в этом куске были ошибки…       Он представил, как входит в комнату, в которой тот спал, и предлагает ему себя; так же, как многие из его собственных шпионов поступали со своими объектами интереса…       - Просто ночь утешения, - солжёт он…       Затем, когда наступит подходящий момент, его пальцы обхватят горло младшего названного брата, сжимая… Или, возможно, затолкают в это самое горло бумагу, удушая…       Нет.       Жестокая фантазия. Не он. Никогда он. У него не хватит смелости сделать такой прямой поступок. Не тогда, когда были лучшие и более разрушительные способы погубить младшего названного брата.       - Старший брат Сан?       Вынужденная нерешительность; воспоминания и вымысел отодвинулись далеко, но фасад сохранился даже сейчас.       Теперь он почти каждый день сидел рядом с заклятым братом своего старшего брата. Он помогал, где мог, сохраняя неумелость и нерешительность, когда дело касалось руководства Орденом. Этот фасад некомпетентности, по-видимому, распространялся даже на его собственные силы; большинство из которых сейчас находились в Цинхэ.       Его сдержанная нерешительность привела к разочарованию императора. В конечном итоге это вынудило Хуайсана направлять ему все отчёты разведки – просто для того, чтобы занять его и не отвлекать от планирования, необходимого для стратегии зимней войны. Потеря точности информации для Цзинь Гуанъяо стала его собственным приобретением: контролем над шпионской сетью Цзинь.       Почти полный контроль над тем, куда он направляет информацию и какую информацию он позволяет видеть императору. Всё это время его собственная скрытая сеть поддерживала и направляла тени двигаться туда, куда он хотел.       Духовные бабочки Цзиней были единственным, что он не контролировал; но это не имело значения.       Это предательское лицо, на которое он заставлял себя смотреть почти каждый день, сейчас выражало глубокое беспокойство.       - Младший названый брат? Что случилось? Э-э-э, всё в порядке…?       - Силы Вэней, атаковавшие заставу… их трупы вообще не горят.       - Что?       Липкий ужас пропитал его тон, тщательно выверенный, с оттенком паники. Его глаза расширились от удивления, чтобы соответствовать тону. После этого его боевой веер раскрылся.       Поспешное покачивание взад-вперёд скрывало чувство удовлетворения от подтверждения секретного отчёта, полученного два дня назад: Вэнь Жохань за последние три месяца сотворил что-то со своими заклинателями и армиями, чтобы сделать их неуязвимыми для огня – даже после смерти.       Сообщение, которое будет отправлено позже в абсолютной секретности и в спешке. Пришло время вывести сову и сороку из изоляции; обещанное адское оружие, он надеялся, уже готово.       Сообщение отправлено не в Курганы – бывший дом Тигриной Печати Преисподней – а в «Крепость-Людоед», Гробницу семьи Не. Секрет того, как совершенствуются заклинатели Ордена Не, раскрылся только тем двоим, которым он доверял, за пределами его собственного Ордена.       Единственное место, где заклинатель такого калибра, как Вэй Усянь, мог создать то, что ему нужно, не подвергаясь преследованиям со стороны Сюэ Яна, Вэнь Жоханя или других, алкающих власти Старейшины Илина.       Ту силу, которую он косвенно позаимствует, чтобы привести к падению этого человека.              Сычжуй протянул руку и взял две игрушки-бабочки. Бабочка Цзинъи выглядела менее потрёпанной и выцветшей, чем его собственная. К тому же, на его собственной - всё ещё оставались потемневшие пятна крови, которые невозможно было стереть.       Эти пятна крови остались после того, как в него стреляли в Цинхэ. После этого бабочки воссоединились. Он слабо улыбнулся этому воспоминанию…       - Сычжуй? Всё в порядке?       Моргнув, Сычжуй поднял голову и понял, что одна из мантий Цзинъи по-прежнему висит у него на руке, остальные уже развешаны в углу его дома и проветриваются. Он даже не услышал, как Цзинъи вышел из-за ширмы, где пряталась полная ванна.       Рука Цзинъи легла на его плечо. Его возлюбленный выглядел более отдохнувшим – скорее всего, он чувствовал себя намного лучше, чем когда он приехал, когда они встретились. Сычжуй пригласил его остаться на ночь, вместо того, чтобы заставить вернуться в небольшой военный лагерь Альянса в нескольких ли к востоку.       Цзинъи с благодарностью принял его приглашение, его глаза были тёплыми, а солнечная улыбка наполняла Сычжуя счастьем. Прошло три долгих месяца с тех пор, как они виделись, но казалось, что прошли годы – даже с подаренными талисманами общения Цзычжэня.       Короткое сообщение было отправлено Цзинь Лину и Цзычжэню через талисман трёхсторонней связи; простое заявление: «Нашёл деревню и остался на ночь, чтобы лучше узнать местных жителей». Сычжуй чуть не рассмеялся над этой не совсем ложью, но был безмерно благодарен, что Цзинъи не раскрыл, кто находится в деревне.       То, что Цзинъи обнаружил здесь гору Дафань, когда устанавливал периметр лагеря Альянса, было чистым совпадением.       Пока Сычжуй готовил ужин для них обоих – весьма радуясь, что Третий дядюшка преподнёс ему эти угощения, – Цзинъи с благодарностью принял предложенную ванну. Во время купания Цзинъи заговорил из-за перегородки и объяснил ему, почему Альянс был здесь.       Цзиньи вместе с Цзинь Лином и небольшим контингентом учеников из Орденов Лань и Цзинь были назначены под командование Ло Цинъян и восстановленных Восемнадцати всадников Ланьлина. Их миссия заключалась в том, чтобы преследовать бандитов в их зимних лагерях и вытеснить их на север, чтобы отвлечь внимание Ордена Вэнь от тех, кто находится в Цинхэ и других местах.       Поддержку легендарным Восемнадцати всадникам Ланьлина составлял большой отряд Ордена Оуян, который теперь видимо возглавил Цзычжэнь.       Цзинъи стал странно тихим, когда Сычжуй спросил, что случилось с отцом Цзычжэня. Он не давил…       Нежное прикосновение губ к его щеке вернуло внимание Сычжуя к настоящему. Он положил бабочек на маленький столик, а затем повесил мантию Цзинъи на единственное оставшееся место на веревке, протянутой под потолком его дома.       - Просто вспоминаю старую историю, которую мой дядя рассказывал мне каждый раз, когда видел, как я играю с игрушкой-бабочкой, - сказал Сычжуй и, взяв Цзинъи за руку, подвёл его к очагу.       - Расскажешь мне позже? - спросил Цзинъи, когда они сели.       Тушёное мясо весело пузырилось и пахло чудесно. Завернутая еда, которую дал ему Третий дядюшка, грелась углях на краю очага.       - Расскажу, - пообещал Сычжуй.       Он разложил еду по тарелкам и налил чаю. Затем развернул свёрток с угощениями Третьего дядюшки, и приглушённое восклицание Цзинъи по поводу специально приготовленной еды заставило его улыбнуться ещё шире.       Еда была приятной, Сычжуй ел и с восторженным вниманием слушал, как Цзинъи рассказывал ему несколько забавных вещей, которые произошли с ним и Цзинь Лином за последние несколько месяцев. От его внимания не ускользнуло то, что принц Лань не часто упоминал Цзычжэня, почти не говорил об Альянсе или каких-либо дополнительных подробностях их планов, кроме того, что, как он первоначально сказал, делал южный контингент.       Сычжуй оценил отсутствие деталей – внимание и заботу, которые Цзиньи проявлял даже к нему. Тем не менее, пропасть трёх месяцев мира, казалось, рушилась, чем больше он думал о том, что делает группа под командованием генерала Ло.       - Сычжуй, не надо. Пожалуйста.       Сычжуй моргнул, сосредоточив взгляд на Цзинъи. С едой было покончено, и теперь они просто сидели у очага, позволяя огню согревать их. За окном падал снег – теперь гуще и быстрее.       - У тебя снова такой взгляд, Сычжуй, - произнёс принц и, протянув руку, обхватил правую ладонь Сычжуя. - Мы будем в порядке. Обещаю. Генерал Ло столь же устрашает, сколь и вдохновляет. Мы имеем дело с бандитами, а не с заклинателями или армиями Вэнь Жоханя.       Сычжуй опустил взгляд и почувствовал, как Цзинъи повернулся и разжал руку, прежде чем сжать их ладони вместе. Он поднял голову только для того, чтобы встретиться с этими прекрасными золотистыми глазами, полными решимости и уверенности.       - С нами всё будет в порядке, - повторил Цзинъи и вновь успокаивающе сжал его руку. - Всё будет хорошо. Я вернусь живым и невредимым, Сычжуй. Просто подожди.       Сычжуй хотел ответить, но обнаружил, что не может. Крошечное семя беспокойства, которое он всегда носил в своей груди с тех пор, как Гора Дафань и Дивизия Лазурного Дракона отступили, глубоко укоренилось в нём.       Цзинъи вздохнул, явно заметив беспокойство на его лице. Сычжуй отвёл взгляд.       - Мне очень жаль, - сумел прошептать он.       - Не надо, - также тихо произнёс принц, и Сычжуй почувствовал, как пальцы возлюбленного мягко коснулись его челюсти.       Он повернулся, и его губы на мгновение окутал тёплый, крепкий поцелуй, который подарил ему Цзинъи.       Затем принц слегка отстранился, поглаживая его лицо свободной рукой:       - Ты волнуешься, я волнуюсь. Если это поможет, знаешь ли ты какие-нибудь другие пути на гору к храму, где живет дух-богиня? Я не хочу подвергать опасности твою деревню, но и мы не можем оставить угрозу со стороны богини-духа открытой. Мы должны убедиться, что она полностью запечатан, прежде чем продолжить путь на север.       Тогда не было совпадением, что генерал Ло и те, кто находился под её командованием, разбили лагерь в нескольких ли отсюда.       Это означало, что они ожидали, что, когда их кампания начнётся всерьез, будет выброшено много энергии обиды. Достаточно, чтобы это могло повлечь за собой угрозу появления на поле битвы душепожирающей богини-духа.       Сычжуй протянул руку, сжал ладонь Цзинъи и осторожно отвёл её от своего лица:       - Мы не собирались осматривать этот храм до весны. Путь лежит прямо через деревню - единственный путь наверх, и вход охраняют тяжёлые стражи. Завтра я отведу тебя поговорить со старейшинами и моими тётей с дядей.       - Ты уверен? – уточнил Цзинъи.       Несколько месяцев назад – вероятно, даже когда они оказались в ловушке в Безночном городе – Сычжуй никогда бы не ожидал такого вопроса от принца. Теперь его душу наполнило теплом и любовью, когда он услышал и увидел, насколько его друг, его возлюбленный стал более внимательным.       - Да, - подтвердил он.              Военный лагерь Альянса, к востоку от горы Дафань…       Это был лишь вопрос времени, когда то, что произошло в тот конкретный день, когда он стал главой Ордена, наконец, будет раскрыто или упомянуто. Оправданиям, которые Цзычжэнь придумывал с тех пор, и попыткам отстраниться – какой бы болезненной и мучительной ни была вина, которая давила на него – от Цзинь Лина не суждено было продлиться долго.       Тем не менее, он успешно избегал разговоров об этом дне в течение последних трёх месяцев. То немногое время, которое он провёл с Цзинь Лином, было невероятно коротким. По большей части оно носило формальный характер: тематические обсуждения планирования боя, логистики, передвижений или отчёты разведки; все это в присутствии других.       Теперь, когда они поселились в лагере, чтобы начать кампанию по преследованию южных бандитов, казалось, что Цзычжэнь больше не может избегать Цзинь Лина. Даже несмотря на то, что толстый полог блокировал большую часть шума и сохранял подобие тепла внутри его палатки, он услышал знакомые шаги, хрустящие по снегу снаружи.       - Глава Ордена, принц Цзинь просит о встрече с Вами! - объявил один из двух учеников, стоявших на страже возле его палатки.       - Пригласите его, - произнёс он и отложил кисть на маленький столик, а затем и вовсе отодвинул в сторону отчёт и карты, на которые ссылался.       Несмотря на то немногое, что он знал о планах своего отца относительно действий Ордена во время войны, это не казалось чем-то значительным – гораздо более значимым оказалось непреклонное решение их учеников разобраться с нарушением клятвы Балинга. Теперь, когда ситуация была решена, Балинг был полностью привержен возобновлению войны. Он согласился с планом императора поддержать кампанию преследования на юге и помогать генералу Ло и её легендарным Восемнадцати всадникам из Ланьлина.       Цзинь Лин вошёл, принеся с собой кратковременный холод, который заставил то, что осталось от экспериментального согревающего талисмана, ненадолго вспыхнуть в попытке поддержать комфортную температуру. Цзычжэнь увидел, как глаза Цзинь Лина метнулись к нему, а потом с любопытством уставились на талисман.       - Это согревающий талисман, который я пытался создать, чтобы не поддерживать огонь всю ночь, - объяснил Цзычжэнь, указывая на небольшую кучку дров и неосвещённый маленький переносной очаг.       - Он подпитывается твоим ядром, когда горит?       - Нет, - ответил Цзычжэнь. – Его действие зависит от того, сколько духовной энергии вложено в самом начале. От неё также зависит, насколько тёплым он станет и как долго прослужит.       - Ха, - вот и всё, что ответил его друг, поджимая губы и изучая полурастворившийся талисман, висевший над подвижным очагом.       Как бы Цзычжэнь ни хотел вернуть своё внимание к отчёту, который он читал, просто чтобы ещё раз отодвинуть проблему, нависшую над ними двоими, он заставил себя не тянуться к нему. Вместо этого он изучал Цзинь Лина в течение этих нескольких секунд, позволяя себе краткий момент восхищения, фантазии, покоя – прежде чем он будет разрушен.       - Ты хочешь знать, почему я сделал то, что сделал той ночью, не так ли? - тихо спросил он.       Цзинь Лин ответил не сразу. Цзычжэнь заметил, как слегка дрогнули его губы, - признак упрямства и разочарования.       - Я просто хочу, чтобы мы снова поговорили, как раньше, Цзычжэнь, - вздохнул принц Цзинь.       Цзычжэнь опустил взгляд, его пальцы на мгновение сжались в кулак.       - Мне жаль, что я применил к тебе тот талисман паралича, - сказал он, не поднимая глаз. - То, что произошло между моим отцом и мной… это нужно было решить…       - Убив себя? - Цзинь Лин в ярости прервал его. - Ты даже не удосужился уклониться от его заклинания! Ты намеренно уронил меч! Я видел, как твой отец в последнюю минуту отменил своё заклинание!       Цзычжэнь сжал руки в кулаки, но на обвинение не ответил. Проблемы Балинга – почти гражданская война – не должны были быть известны кому-либо ещё, даже Цзинь Лину. Это ушло в прошлое, и теперь все ученики были преданы делу.       Тем не менее, он должен был знать, что Цзинь Лин не позволит этому забыться.       Цзинь Лин быстро сократил дистанцию. Цзычжэнь внезапно почувствовал, как его дёрнуло вверх и вперёд, и встретился нос к носу с разъярённым лицом возлюбленного. Руки принца стиснули его верхние мантии.       - Ты не можешь сказать мне: «Я люблю тебя», а потом пойти и сделать такую глупость, Цзычжэнь! - прошипел он. - То, что твой отец сделал с тобой, неправильно, очень неправильно. Но ты хотя бы подумал, как не только я, но и все остальные – Цзинъи или любые другие твои друзья – отнесутся к тому факту, что ты покончил с собой?!       - Да, - устало ответил Цзычжэнь.       Он поднял руку и обхватил ею запястье Цзинь Лина. Было бы легко закончить разговор прямо здесь и сейчас, если бы кто-то другой противостоял ему, как это сделал принц Цзинь. Однако он знал, что его возлюбленный не отпустится. Сейчас он был очень похож на охотящегося волка.       - Это был не мой выбор - бросать вызов, устраивать эту дуэль, - мягко проговорил он. - Это был выбор Балинга.       - Выбор Балинга?       Цзычжэнь молчал. Он уже слишком много сказал о внутренней работе своего Ордена; о вещах, которые должен знать только ученик, преданный Балингу, и которые не должен знать такой посторонний, как Цзинь Лин.       - Твой отец… ты, ты глава ордена, - начал Цзинь Лин, ослабляя хватку на мантии Цзычжэня.       Хватка ослабла ещё сильнее, когда Цзычжэнь увидел обретённую логику и безмолвные мысли, проносившиеся в его ярких глазах.       - У твоего Ордена какие-то странные представления об управлении, - заключил Цзинь Лин примерно через минуту, окончательно выпустив из рук мантии Цзычжэня. - Но это не объясняет, почему…       - Чтобы Орден снова воссоединился, я бы принял мою смерть, - тихо заявил Цзычжэнь. - Я лучше отстранился бы от планов моего отца, чем продолжил позволять ему использовать меня и учеников Балинга таким образом.       - Цзычжэнь… - прошептал принц, его тон был близок к душераздирающему скулению.       Цзычжэнь поднял руку Цзинь Лина, не отпустив её полностью. Он разжал пальцы принца и прижал его ладонь к своей.       - Я всё ещё люблю тебя, А-Лин, - прошептал он. - Я ничего не могу сказать, кроме «мне очень жаль». За то, что я сделал с тобой, за то, через что заставил тебя пройти. Я пойму, если ты сомневаешься или даже больше не любишь меня.       Цзинь Лин не отвечал несколько долгих секунд, а на его лице сменилось множество эмоций.       - Твой отец, - наконец, нерешительно проговорил он. - С тобой всё в порядке? После того, как он кинулся на свой меч.       - Нет, - честно признался Цзычжэнь.       Он думал, что Цзинь Лин будет давить на него, требуя подробностей, но, как ни удивительно, тот так не поступил. Вместо этого принц отнял руку от руки Цзычжэня, обошёл стол и неожиданно обнял его.       - Я люблю тебя, Цзычжэнь. Я всегда буду любить тебя. Но, пожалуйста, не думай больше никогда об отъезде. Я не хочу провести эту жизнь или две другие жизни без тебя, - услышал он его горячий шёпот. - Эти три месяца уже были невыносимыми.       Грустная улыбка тронула уголки губ Цзычжэня. Он ответил на объятия, крепко сжав Цзинь Лина в своих руках. Закрыв глаза, он глубоко вдохнул. Естественный аромат возлюбленного, смешанный со слегка сладким ароматом пиона от его отбеливающего порошка для лица, был знакомым и успокаивающим.       - Я не уеду, А-Лин. Обещаю, - сказал он.              Утро, горная деревня Дафань…       Зимняя тьма всё ещё окутывала деревню, когда Сычжуй проснулся. Лёгкое, почти невесомое прикосновение губ Цзинъи к его левому плечу мягко разбудило его ото сна.       Он медленно повернулся и лёг на спину, боли в теле на короткое время дали о себе знать, прежде чем утихли. Их руки и ноги до сих пор были запутаны в последствиях ночных событий. Почти в то же время Цзинъи слегка приподнялась, распутывая их руки; одеяло, укрывавшее их, слегка соскользнуло вниз.       Сычжуй не обращал внимания на холод комнаты, а Цзинъи продолжал целовать его, оставляя небольшую приятную дорожку вверх по его плечу, вдоль изгиба шеи. Непрошеный стон сорвался с его губ, когда он подвинулся, открывая возлюбленному лучший доступ, а руки потянулись, чтобы обнять и приблизить Цзинъи…       Их губы встретились, глаза Сычжуя снова закрылись - поцелуй был долгим и томительным.       - Доброе утро, - прошептал ему в губы Цзинъи и отстранился.       Сычжуй открыл глаза и улыбнулся:       - Доброе утро.       Цзиньи снова переместился, на этот раз в сторону, чтобы частично прижаться к нему. Нему и обнять, притягивая ближе. Принц положил голову ему на грудь, изящные пальцы закружились над животом Сычжуя, выписывая неразборчивый узор.       - У меня всё болит, - пожаловался он; слова были чуть приглушены кожей Сычжуя, а пальцы продолжали скользить по его животу.       - У меня тоже, - ответил Сычжуй и слегка улыбнулся. - Но это хорошая боль.       Цзинъи радостно прогудел:       - Я рад, что смог взять тебя целиком.       Сычжуй чуть не поперхнулся от этого заявления; озорной тон принца не помог кратковременному покалыванию, пробежавшему по его телу при воспоминании о прошедшей ночи.       То, что Цзинъи сделал с ним своим ртом и языком – среди всего прочего – было… У Сычжуя не находилось слов, чтобы передать свои впечатления. Даже чтение об этом в откровенных весенних «художественных» книгах не подготовило его к реальности.       - Это было… - начал он, пытаясь передать Цзинъи, насколько ему всё понравилось - как сильно ему хотелось, чтобы его возлюбленный сделал это снова. - Мне очень понравилось. – И более спокойным тоном добавил: - Надеюсь, я был добр к тебе.       - Так и было. Твои руки определённо волшебные. Особенно твои пальцы.       Сычжуй покраснел от комплимента.       Тишина, воцарившаяся между ними, была мирной. Когда Сычжуй потянулся, чтобы натянуть одеяло и укрыть их, чтобы холод не слишком сильно их беспокоил, Цзинъи потянулся, чтобы накрыть им больше возлюбленного, чем себя.       - Не холодно? – слегка обеспокоенно спросил Сычжуй.       Лёжа на обнажённой груди возлюбленного, Цзинъи явно не чувствовал жара.       - Напоминает Холодный источник в Облачных Глубинах, - ответил тот. - Это целебный источник с водой, настолько холодной, что кажется, что ты вот-вот замёрзнешь. Приёмный отец велел мне ходить туда каждый раз, когда у меня болело тело, будь то от работы по дому, от наказаний или даже после ночной охоты.       Сычжуй слегка хмыкнул. В Безночном городе были только горячие источники, но ни один из них не обладал целебными свойствами, как Холодный источник Ордена Гусу Лань. Сам он редко посещал источники из-за того, что ученики Вэнь постоянно занимали их, а также из-за того, что там частенько присутствовали Вэнь Чао и Вэнь Сюй.       - Расскажи мне историю о бабочках?       Сычжуй повернул голову и увидел, что взгляд Цзинъи остановился на маленьком столике, на котором всё ещё лежали игрушки.       - Мн.       И он рассказал о трагической судьбе любительницы бабочек; о том, как женщина, которой не разрешили учиться в престижной академии, переоделась мужчиной. Как она встретила мужчину в академии. Как они почувствовали сильную близость друг к другу; как женщина, в конце концов, влюбилась.       Как женщину вызвали домой, и мужчина сопровождал её, но всё ещё не знал, что она женщина, несмотря на многочисленные намёки, озвученные по пути. Как спустя несколько месяцев, посещая деревню женщины, мужчина узнал, что его друг - женщина.       Как их клятвы, данные друг другу – преданные и страстные – оказались столь же короткими, как и их радостное воссоединение; родители женщины устроили её брак с другим. Как здоровье одинокого человека с разбитым сердцем ухудшалось, пока он не умер несколько месяцев спустя.       Как в день свадьбы женщины шествие остановил сильный ветер, не позволив невесте выйти за пределы могилы мужчины. Как женщина вышла из процессии, чтобы засвидетельствовать своё почтение, впала в отчаяние и умоляла открыть могилу.       Как небеса ответили на её просьбу и милостиво позволили их душам снова воссоединиться. И, наконец, как их души превратились в пару бабочек, которые улетели вместе и никогда больше не разлучались.       Цзинъи молчал, когда Сычжуй закончил. Сычжуй увидел задумчивое выражение на лице своего возлюбленного, но он не спросил о его мыслях.       - Это напоминает мне нас, - после длительного молчания, произнёс Цзинъи. – То, как мы снова и снова сталкивались друг с другом, за исключением того, что ни один из нас не умер, чтобы воссоединиться.       - Мм, - согласился Сычжуй.       Он воздерживался от подробностей и погружения светлых мыслей в более тёмные и неприятные воспоминания о времени, проведённом в Безночном городе. Он также не задерживался на мыслях о том, что произошло до того, как их истинные личности открылись друг другу.       Сычжуй поднял голову и с удивлением обнаружил, что в комнате стало светлее, а это означало, что буря утихла и что рассвет или полное утро уже наступило. Как бы ему ни хотелось остаться в постели с Цзинъи на весь день, он знал, что они не могут. Возможно, после войны, но сейчас у принца были более неотложные дела.       - Если мы хотим застать мою тётю до того, как она на целый день погрузится в свои лекарственные творения, и объяснить ситуацию Альянса, лучше всего подготовиться к этому дню, - сказал он.       Цзинъи ответил неохотным хмыканьем, но не сделал немедленного движения, чтобы отодвинуться от Сычжуя. Однако несколько секунд спустя принц ещё несколько раз поцеловал его в грудь, и всё же отстранился.       В их движениях, пока они вдвоем собирались, чувствовалась некоторая неохота, перемежающаяся множеством внезапных, казалось бы, украденных или дразнящих лёгких поцелуев. Талый снег, собранный из ведер, принесённых прошлой ночью, обеспечил их пресной водой для чая, утренней трапезы и достаточным количеством, чтобы обтереть тела после прошлой ночи.       - Как жаль, что ванны не рассчитаны на двоих и не достаточно прочны, чтобы выдержать более… энергичную деятельность, - услышал он бормотание Цзинъи, пока они выливали грязную воду из ведер и ванны.       Сычжуй лишь приподнял бровь, когда они поставили пустые ведра туда, где они стояли, и забрали оставленные на ночь обратно в дом. У Цзинъи явно были идеи, которые он хотел опробовать в постели, но ни один из них не затронул тему настоящего совокупления. Прошлой ночью они уже второй раз были вместе в постели, но впервые доставляли друг другу взаимное удовольствие.       - Ты хочешь, чтобы…? – неуверенно начал Сычжуй.       - Только если ты захочешь, и когда ты будешь уверен, - успокоил его Цзинъи. - Я не хочу находиться внутри тебя, если тебе это некомфортно. Я также не собираюсь давить на тебя и заставлять тебя войти в меня.       Сычжуй покраснел, оценив довольно резкое выражение принца. Он всё ещё чувствовал себя неловко, говоря о таких вещах в таких терминах. Слова его тёти о том, что чёткое общение в подобных вопросах важно для здоровых отношений, камнем висели в глубине его мыслей.       - Спасибо, Цзинъи, - сказал он и, взяв руки своего возлюбленного, поцеловав их. - Дай мне время.       - Столько, сколько тебе нужно.       Сычжуй отпустил. Затем Цзинъи потянулся вперёд, чтобы поправить его верхнюю мантию.       - Подарок от отцов?       - Мн. – Сычжуй кивнул. - Однако я не уверен, какие защитные заклинания заложены внутри. Я пытался найти способ определить, но так и не сумет.       - Она похожа на мантию Ордена Гусу Лань, так что, скорее всего, внутри есть какой-то низкоуровневый отталкивающий и связывающий дух, - заявил Цзинъи. Что касается других, я не уверен.       Сычжуй кивнул, благодарный за небольшое объяснение. Больше нечего было сказать, да и деревня вовсю просыпалась. Отдалённые голоса детей, уже игравших в снегу, эхом разносились по долине.       Сычжуй открыл дверь. За ночь снега выпало много: сугробы прилегали высоко к двери и стенам его дома. Смех Цзинъи над его довольно ленивым, но эффективным способом использования заклинания огня низкого уровня для расчистки дорожки заставил его ухмыльнуться.       Они вышли из дома, Сычжуй сплел их руки вместе, чтобы между ними прошло небольшое согревающее заклинание. Поражённый взгляд Цзинъи быстро сменился тёплой улыбкой, сделавшей холодное, свежее, прекрасное утро в долине, покрытой снегом, ещё более приятным.       Впереди было несколько детей разного возраста, которые наслаждались «битвой», бросая друг в друга комья снега. В двух домах от детей находился дом его тёти и дяди. Тонкая полоска дыма выходила из-под соломенной крыши; явный признак того, что его тетя уже проснулась и готовилась продолжить свои медицинские изыскания, над которыми она работала в течение дня.       - Это вторая половинка Сычжуя! – закричал один из детей, когда Сычжуй и Цзинъи подошли ближе.       Некоторые из детей захихикали, а другие вдруг засмущались и спрятались за своими более высокими товарищами.       Сычжуй усмехнулся, увидев озадаченный взгляд, который бросил на него Цзинъи.       - Вторая половинка? – одними губами вымолвил принц.       - Я предупреждал тебя, что Дивизия Лазурного Дракона - это кучка распространителей сплетен, - успел сказать Сычжуй, прежде чем некоторые из более смелых детей бросились приветствовать его и Цзинъи.       В ночь перед отъездом горы Дафань и Лазурного Дракона Цзинъи попросил о помощи. Сычжуй познакомил его с несколькими своими людьми, с которыми, как он думал, принц будет иметь хорошие отношения и поможет им с их задачами, когда они покинут лагерь.       Когда позже той же ночью принц вернулся в палатку Сычжуя, он был не один - комендант Гао прошёл с ним в палатку. Сычжуй уловил лишь часть их обсуждения, но, похоже, все были в хорошем настроении. То, что можно было упаковать и подготовить к дороге, было завершено, и Лазурный Дракон успокаивался до конца ночи.       Затем, учитывая, что Цзинъи видели выходящим из палатки Сычжуя на рассвете, больше нечего было сказать об отношениях между ними. Он не собирался скрывать это от своего народа, но и не собирался комментировать или упоминать об этом.       Он не думал, что у его мужчин и женщин были проблемы с обрезанными рукавами, учитывая, что некоторые из них сами были такими. Между его людьми и жителями горы Дафань, пока они обретались в Безночном городе, случались тайные ухаживания и ещё более тайные браки.       Всё, что он требовал от своих солдат, - это чтобы среди правил Дивизии, включая правило, запрещающее братские отношения между командирами и подчинёнными, они также уважали частную жизнь друг друга. Это не пресекло сплетни, но в основном остановило нежелательные поддразнивания и преследования, которые не допускались.       В настоящее время Сычжуй отпустил руку Цзинъи и отступил назад, позволяя детям окружить принца. Он не мог сдержать нежной улыбки, наблюдая, как слегка паникующий взгляд его возлюбленного тает, и он искренне пытается ответить на все острые вопросы детей.       Большинство этих вопросов касалось того, когда именно он и Цзинъи встретились, а также прозвучало несколько любопытных вопросов об Ордене Гусу Лань. Один из старших подростков смело спросил, когда они собираются пожениться, и Цзинъи отчаянно покраснел, а Сычжуй отвернулся, делая вид, что не слышит вопроса.       - А я думала, ты затеял снежную битву с детьми, Сычжуй.       Сычжуй обернулся:       - Доброе утро, тётя и дядя.       - А-Юань, - мягко поприветствовал его Вэнь Нин, выглядя абсолютно довольным сценой, развернувшейся перед ними.       Некоторые из младших, не сумев привлечь внимание Цзинъи, подбежали к Вэнь Нину и потянули его за руки. Сычжуй услышал их слабые просьбы помочь им в снежной битве.       Тетя и дядя Сычжуя были не единственными взрослыми, вырванными из своих домов из-за суматохи. Некоторые с любопытством смотрели либо из окон, либо со стороны входа, и все явно задавались вопросом, как и почему член Ордена Гусу Лань оказался здесь, посреди их переселённой секретной деревни.       - Цзинъи прибыл вчера вечером, тётя, - объяснил Сычжуй, пока его дядю тащили прочь скучающие младшие дети. - Лагерь Альянса находится в нескольких ли восточнее отсюда. Они продвигаются на север и хотели войти в храм и запечатать богиню-духа в горе, прежде чем они отправятся дальше. Это нужно для того, чтобы гарантировать, что их не атакуют в спину, если выплеснется огромное количество энергии обиды. Цзинъи - единственный, кто знает, что мы здесь, но он упомянул - не по имени - в коммуникационном талисмане Цзычжэню и Цзинь Лину, что остался на ночь в деревне.       - Им придётся идти на север отсюда?       Сычжуй покачал головой:       - Я не знаю.       Его тётя кивнула, а затем крикнула:       - А-Нин!       - Сестра?       - Я созываю собрание совета прямо сейчас, чтобы обсудить проблему в горном храме.       Глаза Вэнь Нина слегка расширились, прежде чем Сычжуй увидел, как они заметались взад-вперёд между ним и Цзинъи. Затем Вэнь Нин кивнул и присел, чтобы дать детям какие-то инструкции. Вместо того чтобы самому ходить по домам, чтобы собрать тех, кто обычно участвовал в заседаниях совета, он послал детей, и те стремглав разбежались по деревне, распространяя полученную информацию.       - Похоже, двое старших пытаются увести твоего принца, Сычжуй, - заявила его тётя, приподнявшись на цыпочках и ненадолго заглянув за плечо Сычжуя.       Сычжуй обернулся и слегка нахмурился.       Тётя оказалась права: двое очень смелых подростков, парень и девушка - оба примерно года на два моложе его - пытались кокетливо дразнить Цзинъи. Непривычный к тому, насколько смелыми были большинство из жителей Дафань, принц определённо терпел неудачу, пытаясь игнорировать или отклонять попытки этих двоих.       - Встретимся через несколько минут, - услышал он слова своей тёти, прежде чем она слегка подтолкнула его впёред.       Сычжуй молча вздохнул, приближаясь. Он мягко раздвинул небольшую толпу и, потянувшись вперёд, схватил Цзинъи за запястье. С коротким, но вежливым извинением он вытащил принца из круга и потащил прочь.       Ему не нужно было оглядываться назад, чтобы почувствовать разочарование, по крайней мере, со стороны тех двоих, которые пытались соблазнить Цзинъи. Однако он не винил их за то, что они сделали – принц был весьма привлекательным.       - С-спасибо, - застенчиво пробормотал Цзинъи, пока они шли к дому Вэнь Цин. - Извини за это. Я не хотел их обидеть…       При этом Сычжуй оглянулся с лёгкой улыбкой на губах.       - Тебе повезло, что ни одна из тётушек к вам не нагрянула. Но ты прощён. Давай больше не будем об этом говорить, ладно?       - Хорошо, - поспешно согласился Цзинъи.       Сычжуй чуть не рассмеялся над дрожью, которую принц пыталась подавить при упоминании различных тётушек с горы Дафань.       В ту последнюю ночь в лагере в Нечистом Царстве он подумывал о том, чтобы пригласить Цзинъи помочь тем, кто собирает вещи в скрытой деревне, но отказался от этой мысли. Учитывая, через что он сам прошёл со своими тётками после того, как его тело начало меняться, а голос стал низким, было немного жестоко подвергать Цзинъи – гораздо более красивого, чем он сам – испытанием тётушками.       Он знал, что у тётушек были добрые намерения, и ценил всё, что они делали, чтобы улучшить их жизнь. Но если Дивизия Лазурного Дракона была притоном для сплетен, то тётушки горы Дафань были ещё хуже. Любая личная тайна, которую Цзинъи не хотел, чтобы кто-либо знал, была бы вытащена его тётушками на свет моментально.       Едва Сычжуй постучал в дверь, та распахнулась, и Вэнь Цин впустила их в дом. Следом за ними стали быстро подтягиваться члены совета. Места в комнате было более чем достаточно, чтобы посидеть у очага; Вэнь Цин убрала с дороги большую часть трав и лекарственных средств.       Когда началось собрание, Сычжуй невольно залюбовался своим возлюбленным. Три месяца, которые разделили его и принца, позволили Сычжую по-новому взглянуть на него. Цзинъи повзрослел, он явно становился лидером среди учеников Ордена Лань в небольшом отряде Альянса, собранном под командованием генерала Ло.       Вместо дерзких действий и столь же дерзких слов, которые Сычжуй слышал на собрании совета в Цинхэ, теперь звучали менее вспыльчивые ответы и более взвешенные объяснения. Объяснения того, почему Альянс стремится запечатать богиню-духа именно сейчас. Не было дано много информации о том, что именно Альянс делал в плане передвижения войск и тому подобного, но было ясно, что они были обеспокоены энергией обиды, которая может пробудить богиню-духа и заманить её на поля сражений.       Затем в тишине, возникшей за вопросами, последовало удивительное предложение:       - С тем, что было записано и известно об этой богине-духе, необходимо найти баланс. Как минимум, я верю, что вместе с наследником Ордена Цзинь и главой Ордена Оуян смогу полностью запечатать дух. И я верю, что эти двое пообещают обеспечить вашу безопасность здесь, даже от своих людей и людей генерала Ло в лагере.       Сычжуй кивнул в знак согласия, а собравшиеся начали перешёптываться, обдумывая слова Цзинъи. Крепкая дружба этих троих была очевидна ещё до Ляочэна. Тот факт, что Цзычжэнь и Цзинь Лин, по-видимому, бросили вызов или ускользнули из лагеря Альянса, чтобы тайно спасти его вместе с Цзинъи и отцом Сычжуя, говорил об их преданности делу.       - Тётя, я бы хотел присоединиться к ним в этой ночной охоте, пожалуйста, - попросил Сычжуй, прежде чем ропот усилился ещё сильнее.       Выслушав объяснение Цзинъи, он захотел помочь. Это также была проблема горы Дафань, и было вполне естественно, что, как одному из сильнейших местных заклинателей, ему придётся помочь. Однако он знал, что его опыта ночной охоты было крайне недостаточно.       - Принц Лань? - спросила Вэнь Цин.       Сычжуй на мгновение поймал на себе взгляд Цзинъи, прежде чем его глаза снова сосредоточились на целительнице:       - Нам пригодится помощь.       Вздох облегчения не успел полностью сорваться с губ Сычжуя, как его тётя внезапно сказала:       - А-Нин тоже пойдёт.       - Тётя? - воскликнул Сычжуй. Он не понимал, зачем ей отправлять его дядю, у которого часть души уже высосана богиней-духом, обратно в такое место.       - Было бы лучше, если бы Призрачный Генерал остался в качестве вторичной защиты… - одновременно с ним начал Цзинъи, но замолчал, когда Вэнь Цин подняла руку.       - Вы собираетесь сражаться с духом, который изначально был подавлен осколком иньского железа. Хотя я и доверяю вам и вашим заклятым братьям, принц Лань, я слишком долго провела среди демонических заклинателей, чтобы понять, что можно, а что нельзя делать, когда дело доходит до подавления духа.       А-Нин пойдет с вами, потому что мой брат, возможно, сможет сдержать богиню-духа, пока вы четверо используете духовную энергию, чтобы подавить его. Основу совершенствования моего брата положила энергия обиды – в частности, Тигриная Печать Преисподней…       - Что?       Сычжую потребовалось мгновение, чтобы осознать, что именно он произнёс это потрясённым шёпотом в тишине.       Должно быть, это его тётя сказала всё это по ошибке. Он видел, как его дядя творил простые заклинания, используя свою ограниченно развитую духовную энергию. Видел, как его дядя наделил стрелу, выпущенную в генерала Не в Цинхэ, заклинанием паралича. У его дяди было золотое ядро - Сычжуй был в этом уверен.       Если только…       Сычжуй заторможено наблюдал, как его дядя поднял руку к шее, одёрнул высокий воротник и потёр кожу. Пудра – смесь румян – была стёрта с этого маленького участка, обнажая тонкие черные вены, которые разветвлялись к подбородку его дяди.       - Ты… ты свирепый труп…?