Между свечой и солнцем

             Пожары давно погасли, но если Цзян Чэн закрывал глаза, он всё равно видел их. Видел огненную бурю, которая предшествовала наступлению армий Ордена Вэнь. Этот шторм охватил поле от горизонта до горизонта, ослепил всех защитников. Солнце тогда стояло в зените, и те, кто защищал Молин, были не в состоянии подготовить ничего, кроме магических щитов.       Вэнь Жохань и его армия прорвались сквозь первую волну защитников, используя огненную бурю и солнце в качестве прикрытия. Цзян Чэн был с первой волной. Заклинатели Юньмэн Цзян приняли на свои щиты основной удар, в то время как их союзники вокруг них падали без сил.       Затем последовало своевременное и ниспосланное Небесами прибытие Ордена Гусу Лань. Скорбный голос Лебин пронзил небо; «Песня вьюги» пронеслась над полем, остановив продвижение огненной бури.       Цзян Чэн отчётливо помнил этот момент. Лань Сичэнь рискнул всколыхнуть глубокий колодец призраков и, оседлав Шуоюэ, поднялся высоко в небо. Другие ученики Лань ринулись вперёд, чтобы заполнить образовавшиеся пустоты в обороне.       Это было почти как начало новой атаки Вэней на Чонъян.       Пока песни льда и огня сражались друг с другом, битва на земле продолжалась. Несмотря на то, что Орден Лань пришёл на помощь, Альянсу всё же не удержал позиции, и начал медленно отступать.       Воздух был пропитан запахом разложения и энергии обиды. Беззвучные и бесформенные призраки кружились вокруг сражающихся, одни - мешая, другие - помогая той или иной стороне.       Когда разразилась буря стихий, ряды Вэней слегка расступились, и Цзян Чэн, наконец, увидел его – не Вэнь Жоханя, а его.       Вэй Усянь.       Более шестнадцати лет и первый проблеск жизни – Цзян Чэн впервые увидел своего брата – и произошло это в бою. На другой стороне. Ужас и страх от осознания происходящего, охватили главу Цзян.       Вэй Усянь был облачён в привычное чёрно-красное одеяние, а поверх него, словно плащ, была накинута выцветшая мантия Ордена Вэнь. Пять тяжеловооруженных учеников Ордена Вэнь окружали его, по-видимому, они заставляли демонического заклинателя двигаться вперёд, одновременно защищая его.       Вскоре после этого оборонительные порядки вокруг Молин Су рухнули. Вэй Усяню даже не нужно было поднимать руку, чтобы бесформенные призраки начали принимать форму, становясь материальными, реальными. Способными сражаться, способными серьёзно воздействовать на окружающих.       Именно тогда из глубин перенасыщенных энергией обиды земель начали подниматься демоны, реагируя на более тяжёлое присутствие призраков, что заставило дрогнуть даже тех, кто сражался в кампании «Выстрел в Солнце». Цзян Чэн и Лань Сичэнь не смогли их сплотить.       Молин Су был потерян.       В последнюю минуту прибыли силы Цзинь, но и они были вынуждены отступить вместе со всеми к северо-западным границам. В следующий раз, когда Альянс столкнулся с армиями Солнца и Белого Тигра, им удалось лишь частично переломить ситуацию в приграничных городах между территориями Ланьлин Цзинь и Гусу Лань, но и только.       Вэй Усянь в той битве не участвовал.       Ещё более странным было то, что как раз тогда, когда казалось, что армии Вэней вот-вот прорвутся, они внезапно остановились. Отступление было совершенно неожиданным, но оно принесло облегчение осаждённым войскам.       В настоящее время Цзян Чэн смотрел на небо, отмечая, где находится солнце. С момента отступления прошло, по меньшей мере, полдня.       Разведчик, который не так давно прибыл в лагерь, рассказал ему, что армия Вэней разбила лагерь на нейтральной полосе. Граница лагеря армии Вэней располагалась примерно в дне езды верхом от того места, где находился Альянс. Это было достаточно близко, но дальше, чем ожидал Цзян Чэн.       - Если позволите, глава Ордена Цзян?       Цзян Чэн поднял взгляд: костёр рядом с ним уже почти догорел. Но вместо поленьев для поддержания огня стоявший перед ним Цзэу-Цзюнь держал в руках небольшой поднос. На этом подносе лежал бинт, кусок ткани и стояли небольшая миска с водой и маленькая бутылочка с чем-то похожим на перемолотые травы.       Цзян Чэн нахмурился. Хотя он был вполне в своём праве и мог прямо сейчас отослать главу Ордена Лань прочь – особенно после того, что произошло во время последнего вызова ко двору императора – он, как ни странно, не чувствовал побуждения сделать это.       - Не стоило беспокоиться, - вместо этого прямо заявил он.       Словно протестуя против этого заявления, рана на тыльной стороне его левой руки запульсировала. Хотя в другое время такая рана уже давно зажила бы, но из-за огромного количества энергии обиды, которая была поднята, исцеление сильно замедлилось, и к этому моменту рана даже не закрылась.       Так было с каждым заклинателем в лагере – хуже приходилось только обычным солдатам, у которых не было золотых ядер. Энергия обиды просачивалась в раны, питаясь болью и агонией пострадавших. Если бы Цзян Чэн сосредоточился, он смог бы услышать мелодии Гусу Лань, доносящиеся из разных концов лагеря. Прилагались огромные усилия, чтобы как можно лучше успокоить энергию обиды и обустроить лагерь.       - А когда в твою рану попадёт инфекция и у тебя начнётся лихорадка, Цзян Ваньинь? Что будет тогда?       Цзян Чэн приподнял бровь.       Спокойные золотистые глаза непоколебимо смотрели на него.       Цзян Чэн поднял взгляд к небу. Цзэу-цзюнь, похоже, не собирался уходить в ближайшее время. Цзян Чэн неохотно убрал с импровизированного каменного стола небольшую часть бумаг и карт, которые он читал.       Поднос аккуратно поставили, чтобы ни карты, ни отчёты Юньмэнской разведки не были задеты. Однако, вместо того, чтобы позволить Цзян Чэну самостоятельно обработать рану, Цзэу-цзюнь внезапно потянулся вперёд и взял его за руку.       - Эй! - запротестовал Цзян Чэн и попытался выдернуть руку, но хватка Цзэу-цзюня оказалась сильнее, чем он ожидал.       Цзян Чэн пристально посмотрел на него.       - Пожалуйста, позвольте мне сделать это в знак извинения за то, что я сказал тогда во дворце, - попросил глава Лань.       Внимание Сичэня даже не было обращено на Цзян Чэна. Но Цзян Чэн знал, о чём тот говорил. Тогда его действительно сильно возмутил тот факт, что этот человек использовал данные их секретных совещаний по планированию в качестве сдерживающего фактора.       Он знал, что Цзэу-цзюнь не забыл того, что произошло более шестнадцати лет назад. С некоторой надеждой Цзян Чэн подумал, что, возможно, встречи по планированию спасения Вэй Усяня были негласным знаком признания того, что Орден Лань тогда был неправ. Что и Юньмэн Цзян, и Гусу Лань сильно ошиблись на пути, который они выбрали. Юньмэн Цзян не должен был уступать требованиям Альянса много лет назад, после того как стало очевидно, что Гусу Лань не желает защищать гору Дафань.       Тем не менее, Цзэу-цзюнь рассказал об этих секретных встречах, поставив под сомнение любые усилия по спасению Вэй Усяня. Уделяя приёмному брату Цзян Чэна больше внимания, чем когда-либо прежде.       Теперь же… спасение его брата и вовсе стало вопросом спорным.       Вэй Усянь на поле боя. Состоял ли он в союзе с Вэнь Жоханем или использовался против воли - никто толком не знал. Цзян Чэн отказывался верить, что его брат, спустя столько лет, добровольно присоединился к Ордену Вэнь в их разрушительной войне.       Тем не менее, слухи уже распространились по лагерю. Цзян Чэн пытался остановить их, но он был один, а сплетников - слишком много. Большинство из тех, кто сражался в кампании «Выстрел в Солнце», знали, что Вэй Усянь добровольно сдался Вэням.       Укол в левую руку причинил боль сильнее, чем следовало бы, и вернул внимание Цзян Чэна к настоящему.       Ему потребовалось усилие, чтобы не пытаться отдёрнуть руку, - чтобы не вызывать ещё большего волнения и не привлечь ещё больше нежелательного внимания. В этой части лагеря, где он разместил свой личный штаб, было тише, чем в центре, где находился император.       Цзэу-цзюнь пробормотал извинения, а Цзян Чэн попытался сосредоточиться на чтении отчётов и изучении карты. Но собраться оказалось непросто: он то и дело отвлекался на Сичэня, продолжавшего тщательно протирать его руку влажной тканью, и мысленно отмечал как методично глава Лань лечит относительно небольшую рану. Его длинные пальцы были нежными и лёгкими, хотя Цзян Чэн ясно чувствовал мозоли от многих лет музыкальной практики и владения мечом.       - Будет немного пощипывать, - услышал он тихие слова, прежде чем рану присыпали порошком из трав.       Было не так больно, как предполагал Цзян Чэн. К тому времени, как Цзэу-цзюнь закончил тщательно перевязывать его руку бинтом (конечно же, аккуратно), глава Цзян почти забыл о карте и отчётах.       Его руку, наконец, отпустили, и Цзян Чэн осторожно притянул её к себе. В перекрестье бинтов была какая-то странная элегантность. Даже узел, связывавший концы бинта, соответствовал эстетике переплёта.       Упреки сестры за то, что он не сразу поблагодарил Цзэу-цзюня за его работу, пронеслись в мыслях Цзян Чэна, и он поднял глаза. Но прежде чем он смог что-то сказать, Лань Сичэнь поднёс к губам Лебин.       Мелодия, полившаяся из продольной флейты, показалась знакомой. Она не была похожа на песни, которые он слышал от других заклинателей Гусу Лань в лагере. Но ему показалось, что она успокоила боль в ране быстрее, чем другие песни.       Цзян Чэн не просил Цзэу-цзюня остановиться. С его стороны было весьма самонадеянно думать, что эта мелодия была сыграна специально для него, и, отбросив глупые мысли, он отвернулся и заскользил взглядом по лагерю. С мужчин и женщин, что находились неподалёку от их костра, постепенно спадало напряжение трудного дня и теперь они выглядели умиротворёнными и расслабленными, а едкий запах энергии обиды, весь день витавший над лагерем понемногу сходил на нет.       Захватывающая песня Лебин прекратилась через час. Флейта оторвалась от губ с изяществом, в котором не было и намёка на усталость от многодневных напряженных сражений.       - Спасибо за эту песню, Цзэу-Цзюнь, - проговорил Цзян Чэн, отметив, насколько мирно сейчас стало в этой части лагеря. По крайней мере, его мужчины и женщины будут спать спокойнее в ближайшие несколько часов.       - Сичэнь. Пожалуйста, - попросил глава Лань, слегка прищурив уголки глаз.       - Сичэнь, - покладисто согласился Цзян Чэн, хотя и не думал, что они достаточно близки или даже друзья, чтобы пойти на этот шаг.       Но он устал бороться с единственным Орденом, у которого были большие шансы развеять слухи о Вэй Усяне. Он знал, что после того, что произошло в ночь свержения бывшего императора, Юньмэн Цзян потерял влияние при дворе, а значит, и возможность отменить решения, если дело дойдет до фактической попытки уничтожения Вэй Усяня.       - Ты расскажешь Ханьгуан-цзюню о Вэй Усяне? – поинтересовался Цзян Чэн.       Он совсем не удивился тому, что Лань Ванцзи не участвовал в боях. Учитывая, насколько изможденным тот выглядел, было более чем вероятно, что сила Второго Нефрита уменьшилась.       В глазах Сичэня появилось нерешительное выражение, но затем он всё-таки произнёс:       - Ванцзи… исчез.       Цзян Чэн нахмурился:       - Исчез?       - Он исчез, пока мы были при дворе, - уточнил Сичэнь.       Цзян Чэн вздрогнул, внезапно осознав, что Второй Нефрит мог пойти и совершить чрезвычайно глупую вещь. Учитывая, насколько увлечённым и бесстыдным Вэй Усянь был с Лань Ванцзи (не говоря уже о том, что они тайно поженились)… Возможно, в том письме было дано слишком много надежд.       - Не говорите мне… - начал он и осёкся.       Ему потребовалось почти непреодолимое усилие, чтобы подавить ехидное замечание, что если Лань Ванцзи действительно решил воссоединиться с мужем, он сбежал в Безночный город один.       - Я в это не верю, - сказал Сичэнь, слегка покачав головой. – Я послал двоих разведчиков, они ищут его, но…       - Они заклинатели и скоро понадобятся на фронте, - закончил Цзян Чэн, кивнув в знак согласия, каким-то образом сумев сдержать ещё один резкий комментарий о Втором Нефрите.       Они были на пределе. Два великих Ордена действовали на пределе возможностей. Цзян Чэн отказался отозвать всех заклинателей, искавших Цзинь Лина вдоль границ южных земель, и приказать им отправиться с ним в Молин Су.       Эти заклинатели не только занимались поиском, но и служили передовыми разведчиками. Если это временное отступление Вэней не продлится долго, тогда Цзян Чэну следовало убедиться, что хотя бы некоторые из южных Орденов могут быть спасены.       Он никогда не спрашивал Сичэня, сколько учеников Гусу Лань ищут Лань Цзинъи. Это было не его дело, но он не упустил из виду растущую тревогу в золотистых глазах главы Ордена.       - А-Лин и твой сын оба знают, что Молин Су следует избегать. Особенно если они видели продвижение армии императора, - заявил он.       - Да, - согласился Сичэнь, хотя на его лице и промелькнула некоторая нерешительность. – Но я всё же надеялся, что, возможно, если отступление Вэней и наше пребывание в этом лагерь продлятся в течение следующих нескольких дней, я смогу с твоей помощью убедить императора отменить приказ. Ведь ясно, что Хэциня не происходит.       Цзян Чэн приподнял бровь, слегка недоверчиво глядя на главу Лань:       - Что? Ты позабыл язык дипломатии и решил, что переговорами займусь я? Смеёшься?       Улыбка, которую он получил в ответ, была странно весёлой, хотя и слабой. Цзян Чэн фыркнул и покачал головой. Но больше сказать ничего не успел: их разговор прервал подбежавший солдат Цзинь.       - Глава Ордена Лань и глава Ордена Цзян! – выкрикнул он, пыхтя и слегка задыхаясь. - Император желает видеть вас в своём шатре.       Цзян Чэн проигнорировал взгляд, брошенный на него Сичэнем. Они вместе встали, и Цзян Чэн, аккуратно собрав свои карты и отчёты, передал их одному из своих учеников, чтобы тот вернул их обратно в его сундук. Затем они направились к центральным палаткам.       По мере их продвижение, лагерь становился всё более и более многолюдным. Солдаты и заклинатели выбирались из палаток и тотчас принимались что-то шумно обсуждать. Но оба главы не прислушивались. Они степенно проследовали к шатру императора, где их встретил угодливый слуга, который громко прокричал их титулы и незамедлительно впустил их внутрь.       Цзян Чэн был слегка удивлён, не увидев в палатке никого, кроме Цзинь Гуанъяо. А ведь казалось, что глава Ордена Яо и глава ордена Оуян в последнее время почти поселились рядом с императором. Цзян Чэн постоянно видел этих двоих возле его шатра.       - Я отправляю пересмотренные приказы тем солдатам Цзинь и разведчикам, которые всё ещё ищут А-Лина, А-И и наследника Ордена Оуяна, - без предисловий начал император. - Они должны прекратить поиски.       - Благодарю Вас, - произнёс Лань Сичэнь, хотя Цзян Чэн не упустил из виду, насколько строго формальным стал этот человек.       - Спасибо, - неохотно проговорил Цзян Чэн и не преминул уточнить: - Куда вы их послали и куда вы отправите этих солдат и разведчиков дальше?       Это было грубо, но Цзян Чэна подобные тонкости не волновали. Если Цзинь Гуанъяо отозвал поисковые группы, охотящиеся за Цзинь Лином, Лань Цзинъи и Оуян Цзычжэнем, то он хотел знать, где они искали.       Если отступление Вэнь Жоханя продолжится, Цзян Чэн был полон решимости послать хотя бы несколько заклинателей, чтобы они обыскать районы, где цзиньские солдаты и разведчики ещё не были. Он не хотел, чтобы его племянник приближался к городам вдоль границы – все они были потенциальными целями нападения врага.       - Не переживайте, я дам Вам карту с указанием тех мест, где они искали, глава Ордена Цзян, - добродушно отозвался император. - Но я хочу, чтобы Вы обдумали данный вопрос, прежде чем предпринимать какие-либо действия по продолжению поисков. Очевидно, что трое молодых людей чрезвычайно хороши в том, чтобы уходить от преследователей.       Цзян Чэн едва сдержал желание закатить глаза от раздражения.       - Что тогда? - поинтересовался он, скрещивая руки на груди.       - Цинхэ пал.       На этот раз Цзян Чэн открыто обменялся удивлённым взглядом с Сичэнем, прежде чем снова обратить своё внимание на императора. Цинхэ был их передовой базой ещё со времён кампании «Выстрел в Солнце». Это был почти неприступный город-крепость. Услышать, что он пал…       - Хуайсан? – требовательно спросил Лань Сичэнь.       - Насколько я знаю, жив, - серьёзно ответил Император. – Сюань-У и Дивизия Лазурного Дракона атаковали город почти в то же время, когда Вэнь Жохань начал атаку здесь.       Цзян Чэн выругался.       - Но в том же докладе было и другое, - продолжил император, заложив руки за спину. На его лице появилось чрезвычайно приятное выражение. - Похоже, что причина отступления Вэнь Жоханя и, надеюсь, постоянного прекращения агрессии с его стороны, заключается в том, что Дивизия Лазурного Дракона исчезла.       - Исчезла? - Сичэнь вскрикнул от изумления.       - Вероятнее всего, именно так это выглядит для Вэнь Жоханя. Однако в отчёте говорилось, что Дивизия была охвачена пламенем во время атаки на Цинхэ, - сообщил император. - Дивизия Лазурного Дракона - его единственная армия, состоящая исключительно из заклинателей.       Цзян Чэн удивлённо приподнял брови. Это, безусловно, объясняло, как пал Цинхэ. Взятие города стало бы закономерным результатом, если бы сила Лазурного Дракона была сравнима с силой заклинателей шестнадцатилетней давности.       - Уничтожена. Нет, исчезла… - Сичэнь встрепенулся: - Ты хочешь сказать, что они могли дезертировать, А-Яо?       - Возможно, - слегка вздрогнув, ответил император.       Цзян Чэн, как мог, проигнорировал это, хотя его и озадачивало, почему он почувствовал себя настолько раздражённым из-за использования сокращённого имени. На небольших придворных заседаниях, проводимых без присутствия Цзинь Гуаншаня, было обычным делом, что четыре великих Ордена обсуждали темы, затрагивающие совершенствующихся. И на них Сичэнь неоднократно использовал это сокращённое имя.       Цзян Чэн отодвинул это раздражение в сторону.       - Учитывая обстоятельства и сложность получения разведывательных отчётов от младшего названного брата, в данный момент я склонен полагать, что Дивизия просто исчезла, а не дезертировала, - заявил император. - Трудно поверить, что недавно собранную армию, состоящую исключительно из заклинателей, можно было так легко уничтожить заклинанием ада.       В этих словах прозвучала уверенность. Цзян Чэн знал, что Цзинь Гуанъяо когда-то был шпионом в рядах Ордена Вэнь. Он был единственным, кто обладал глубокими знаниями и пониманием возможностей заклинателей этого Ордена - даже спустя все эти годы.       - Значит, этот ублюдок скучает по своей армии заклинателей. – Цзян Чэн ухмыльнулся, и удовлетворенная улыбка изогнула уголки его губ.       - Ты ведь не собираешься их искать?       Поражённый обеспокоенным тоном Сичэня, Цзян Чэн озадаченно оглянулся. Выражение его лица, должно быть, походило на выражение лица императора, с которым тот произнёс:       - Ты не считаешь это благом, Сичэнь? Возможность собрать армию, состоящую исключительно из заклинателей?       Неуверенность отразилась в глазах Сичэня, она же звучала и в его словах:       - Я считаю, что наше внимание лучше сосредоточить на спасении Вэй Усяня от Вэнь Жоханя.       Серьёзное выражение исчезло с лица императора. Цзян Чэн увидел, как он посмотрел в сторону, явно рассерженный этим предложением. Однако этот человек не сделал никаких ехидных замечаний по поводу спасения Вэй Усяня – особенно после того, что произошло в Молин Су.       - Конечно, - сухо проговорил он через мгновение. - Мы это тоже примем во внимание. Пожалуйста, пока держите эти знания при себе.       Слова императора прозвучали так, что сомнений не оставалось: он хотел, чтобы они ушли. Что ж, у Цзян Чэна и так не было желания здесь задерживаться. Он поклонился и покинул шатёр. Сичэнь последовал за ним. Оказавшись на улице, Сичэнь пробормотал извинения и резко ушёл, озадачив Цзян Чэна своим нехарактерным поведением.       Как бы сильно он ни хотел игнорировать это, мучительное чувство, что лучше этого не делать, продолжало расти. Цзян Чэн наблюдал, как величественная изящная фигура Первого Нефрита уменьшается по мере того, как он продвигался вглубь лагеря, и думал о том, почему Сичэнь вновь использовал вопрос о спасении Вэй Усяня как своего рода отвлечение внимания.       Годы постоянного присутствия сестры и её помощь, когда он только-только возглавил Орден, заставляли Цзян Чэна прислушиваться к её словам в своих мыслях.       Если Сичэнь использовал Вэй Усяня в качестве отвлечения, то вполне вероятно, что дело, которое он старательно прикрывает, как-то связано со Вторым Нефритом.       Ванцзи… исчез.       Это также имело какое-то отношение – косвенное или конкретное – к Дивизии Лазурного Дракона. Если Лань Ванцзи каким-то образом был замешан в этом, а Сичэнь делал упор на спасение Вэй Усяня, а не на явное благо, которое можно было бы получить для силы Альянса, Цзян Чэн хотел знать, что это было.