Часть 2 Глава 1
3 мая 2024 г. в 06:44
Глава 1
До встречи с Линхом у Налии был единственный план. Ей не хватало денег, чтобы нанять вооруженных наемников для вторжения на подземный ярус «Медной Короны». Все, что Налия смогла придумать – подбить на дело каких-нибудь оборванцев. Она покупает им мечи и доспехи, а они совершают ограбление тайного притона, лишь бы при этом освободили рабов.
Впервые увидев Линха, девушка подумала, что он как раз из таких. Ее ввел в заблуждение громила Амалас, обозвавший парня бродягой и мусорщиком. Но девушка сразу решила: не важно, чем закончится стычка с Амаласом, если только мусорщик согласится, она пойдет с ним по оружейным лавкам в Променаде Вокин и заплатит за любые доспехи, которое ей по карману.
Тем не менее на поверку карманы у освободительницы рабов оказались неглубоки. Линх выбрал боевой молот, Джахейра сказала, то будет сражаться в зверином облике, Минску достались кольчуга и двуручный меч, самый тяжелый, какой только удалось подыскать в оружейных рядах на рынке. Йошимо сообщил, что кое-какое его имущество завалялось в одной маленькой гостинице в доках, где он частенько ночевал, и он успел заглянуть туда как раз вовремя, чтобы помешать паре-тройке полезных вещичек уплыть в чужие руки.
Силач-рашеми, наконец почувствовав на себе тяжесть стали, был вне себя от счастья:
– Добрый меч, доспех и переносная клетка для хомяка – Минск готов внушать ужас врагу!
Вся компания расположилась в общей дешевой комнатушке «Медной Короны». Обстановка внутри состояла из прогнившего ковра, шатких скрипучих кроватей да ветхих сундуков у изголовья.
Ночью Налия условным стуком побарабанила в дверь, и ее сразу впустили. Линх и его спутники были одеты, сна ни в одном глазу, к разочарованию местных крыс, которым странное расписание постояльцев мешало выйти из нор и проверить, не найдется ли в комнатушке чего вкусного, наподобие кожаной подметки.
Минск деловито выпрямился во весь свой богатырский рост, когда Аэри подошла к нему накладывать обереги. Аэри должна была навесить на него самые стойкие из своих оберегов: от ран, от огня, от отчаяния и страха, от заклинаний мгновенной смерти. Тонкими пальцами юная авариэль выводила в воздухе загадочные фигуры, и на кольчуге Минска один за другим проступали едва видимые голубоватые защитные глифы.
Аэри призывала на помощь свою родную, неведомую остальным, богиню Аэрдри Фейниа, поэтому взывала на языке крылатых эльфов, довольно резком, какой бывает еще у горцев. Это был язык летучих существ, привыкших окликать друг друга в небесах, в шуме воздушных потоков, что придавало ему странноватую для человеческого слуха пронзительность. Даже на всеобщем языке акцент Аэри звучал так, будто она то и дело срывалась на восклицание, словно мальчишка, у которого ломается голос.
Минск взволновался, ощутив, как по его жилам пробегают искры волшебства.
– Раньше так делала Динахейр! – воскликнул он. – Без своей ведьмы Минск скучает, как… – следопыт бросил взгляд на Бу, любопытно выглядывавшего из его глубокой горсти. – Как маленький потерянный хомяк! Хорошо, если Аэри иногда будет колдовать для Минска.
Аэри просияла:
– Да, я буду!.. Я обязательно буду, обязательно, перед каждым сражением!
– Линх! – продолжала она. – Хочешь, я и на тебя повешу какой-нибудь оберег? Какой бы ты хотел?
– Аэри, Плачущий Бог пошлет мне оберег, если я попрошу, – остановил девушку Линх. – Запомни: никогда не трать все свои чудеса сразу. Кстати, этому меня научила Динахейр.
Парень имел в виду закон вселенского равновесия. Сколько вообще магии может одновременно выдержать Фаэрун, прежде чем его просто разорвет? Поэтому, будь ты волшебник или целитель, на каждый день высшими силами тебе дан какой-то запас чудес, но тратить его надо с умом. Раньше в безопасном Кэндлкипе Линх без колебаний взывал к Ильматеру, чтобы вылечить первую встречную паршивую кошку. Но в путешествии ему пришлось научиться, что две-три молитвы стоит всегда приберечь на трудный час.
– Запрись на ключ, как мы договорились, никому не открывай и никуда не выходи, – предупредил Линх. – Я бы на твоем месте лег спать. Нас не будет до самого утра, Аэри. Вся комната твоя.
Как удалось выяснить Налии, на подземную арену вели два входа. Первый – потайная дверь в винном погребе. Она предназначалась для гостей, посещавших подпольные бои. Второй – черный ход, которым обычно в трактир доставлялись припасы: бочонки с пивом, ящики с колбасой, корзины с овощами. Само собой, под тем же видом в притон незаметно можно было протащить и человека, и даже крупное животное, вроде быка. Ведь в трактир и правда время от времени привозили целые туши в фургонах.
Именно возле черного хода Налия встретила двоих стражников, приволокших обратно избитого беглеца, а в одну из очередных ночей слышала звериное ворчание в накрытой рогожей клетке.
Йошимо предложил, что сперва проникнет в притон в одиночку, а ночью просто откроет Линху дверь изнутри.
– Как ты собираешься это сделать? – удивился Линх.
– Ты спрашиваешь о какой-то особенной хитрой уловке? Не спрячусь ли я внутри говяжьей туши? – рассмеялся Йошимо. – О! Пока ничего не могу тебе сказать. Лучше спроси меня после того, как мы с этим закончим. Тогда я уже буду знать, что я сделал.
Фонарщики со своими приставными лестницами никогда не появлялись в трущобах, чтобы на ночь зажечь уличные фонари. В трущобах попросту не было фонарей. Нищий крысиный квартал по ночам обходился без света, а может быть, если бы это зависело от его обитателей, здесь и днем бы сгущались сумерки.
В широком сером плаще с капюшоном Налия показывала дорогу. Идти было недалеко. Обогнув выщербленное кирпичное здание «Медной Короны», все они очутились на заднем дворе, на пороге черного хода.
Дверь оказалась не заперта и просто отворилась после толчка, как только Линх на нее нажал. За дверью начиналась ведущая под землю старинная каменная лестница.
В детстве Линху доводилось читать, что великие города Фаэруна возникли на фундаменте древних цивилизаций. Подземные лабиринты, склады, катакомбы, из которых когда-то брался известняк – только копни… Аскатла, столица Амна, была не исключением, а именно таким городом с двойным дном. Уж конечно, владелец «Короны» Лехтинан не сам выкопал этот комплекс.
Йошимо бесшумно соткался из темноты – так воплощаются призраки.
– Ой!.. – сдавленно вырвалось у Налии.
– Гости уже собираются, – шепотом сообщил Йошимо. – Зрелище скоро начнут.
– Тут нет охраны? – шепнул в ответ Линх.
– Двое шатались по коридору туда-сюда, – поведал Йошимо. – Один из них пошел проверить дверь, споткнулся на лестнице и сломал себе шею. А второй напоролся на что-то острое в темноте. Их тела я спрятал в сене, в зверинце.
– Ты не обычный вор, – недоверчиво проронила Джахейра
– Но откуда госпоже Джахейре известно, каковы в Кара-Туре воры? – вежливо возразил Йошимо.
С тем все пятеро, больше не мешкая, спустились в скупо освещенный редкими настенными факелами проход. А из него вскоре попали в помещение, заставленное клетками и густо заполненное характерным звериным запахом. В плотном сумраке слышались возня и фырканье, из-за толстых решеток мерцали чьи-то глаза. Внезапно раздался глухой басовитый лай, но Джахейра тотчас кинулась на звук:
– Тише, ради старого Сильвануса, замолчи! – и сосредоточилась, выстраивая мысленную связь с окружавшими ее животными.
Пес успокоился, и друидка обернулась к своим спутникам:
– Дальше идите без меня. Я отодвину засовы клеток и договорюсь со зверями. Они нам помогут.
Недалеко от зверинца оказался сводчатый каземат с дверью, тоже заложенной несколькими мощными засовами.
Отодвинув один за другим толстые железные языки, Линх вошел внутрь. За его спиной снова со скрежетом закрылась громоздкая створа.
Когда раздался этот недвусмысленный звук, Линх зябко передернул плечами. С недавнего времени он почему-то начал плохо переносить лязг закрывающихся дверей.
Минск, Налия и Йошимо остались снаружи, в засаде на случай непредвиденного появления людей Лехтинана.
Шагнув в глубину сырого склепа, Линх огляделся. Внутри совсем не было света, даже чадящего свечного огарка. Но парень видел в темноте благодаря примеси орочьей крови (кажется, во всем Фаэруне только чистокровные люди были обделены этой способностью). И то, что он видел, неприятно озадачило его. Пленники, сбившиеся в кучу в тесноте каменного мешка, не очень-то напоминали бойцов на арене. Больше они были похожи на изможденных нищих, собравшихся в самой дешевой ночлежке.
Наверное, рабы решили, что Линха втолкнули в каземат надсмотрщики. Они не обратили на новичка внимания, несмотря на его бросавшиеся в глаза рост и внешность. Казалось, от узников несло безразличием хуже, чем любой вонью.
Сильно нахмурившись, Линх поискал взглядом свободное место и опустился у стены на охапку отсыревшего сена. От тяжелого духа общего безразличия у него уже першило в горле.
И все же один любопытный взгляд Линху достался. Лежавший у стены человек повернул лохматую голову и напряг зрение. Усевшись рядом, Линх увидел, что человек, часто дыша, горит в жару, и его лицо в сумраке кажется почерневшим, точно и впрямь опаленным.
«Ну, это-то мы сейчас поправим», – спокойно сказал себе Линх. Положив ладонь на грудь незнакомца, сквозь влажную от пота рубашку он ощутил горячее тело и дрожь озноба…
Пару мгновений незнакомец все еще лежал неподвижно, потом торопливо, с нарастающим недоумением начал ощупывать свои ребра и сделал глубокий вдох.
– Угу, – подтвердил Линх. – Теперь тебе гораздо лучше.
Человек уставился на него:
– Кто ты такой?!
– Я целитель, умею такие штуки, – успокоил Линх.
Дав обеты Ильматеру, Линх собирался стать лекарем, и даже покинув Кэндлкип, в пути продолжал учиться целительскому искусству под придирчивым руководством Джахейры.
Но способность мгновенно исцелять прикосновением руки, без молитв и ритуалов, Линх черпал напрямую из своей божественной крови.
Впервые узнав об этом, Имоен обрадовалась: «Ты вывернул кровожадную силу Бога Убийства наизнанку и лечишь с ее помощью раны, да он из-за тебя в гробу вьюном вертится!». Джахейра, наоборот, напоминала о сыре в мышеловке…
Линх не знал, кто из них прав, и продолжал использовать свою загадочную способность. Она была слишком хороша, чтобы не пользоваться.
По-прежнему прижимая ладонь к груди исцеленного незнакомца и наклонившись к нему, Линх тихо спросил:
– Скажи, ты знал того парня, кому удалось сбежать отсюда? Что с ним сделали?
Незнакомец рванулся, но ладонь Линха помешала ему встать, и он только произнес:
– Да это же я!
Линх мало рассчитывал на такую удачу, что беглец останется жив, но все же заранее расспросил Налию, как он выглядел. Девушка описала: молодой, высокий и белобрысый, очень похож на северянина, как часто представляют варваров из Долины Ледяного Ветра.
Присмотревшись к незнакомцу, Линх вдруг словно заново увидел его жилистую, долговязую фигуру; волосы, покрытые пылью и грязью, как придорожный камень; вьющуюся бороду, еще редковатую, как часто у молодых людей. И только теперь Линх сообразил, что незнакомец на самом деле белобрысый и высокий, как описывала Налия и как обычно рисуют в книгах северных варваров.
Раб опять хотел приподняться, но Линх снова настойчиво придавил его ладонью:
– Поговори сначала со мной.
– Ну, что тебе сказать, целитель? – покорился незнакомец.
Оказалось, что он, Хендак, был оставлен Лехтинаном в живых по довольно веской причине. Среди гостей владельца притона Хендак давно стал знаменит. Просто так убить Хендака – не на арене – было бы для Лехтинана большим убытком. За его выживанием с интересом следил всяческий богатый сброд, щедро плативший за посещение подпольных боев. Так что смерть северного варвара публика тоже хотела видеть воочию, а не просто услышать, что его забили насмерть надсмотрщики.
Более того, Лехтинан не без оснований заподозрил, что побег из притона был подготовлен не одним Хендаком. Поэтому объявил, что на арену будут брошены все рабы и будут драться со зверями, пока не полягут.
На самом деле в подполье «Медной Короны» проводились не столько бои, сколько травля рабов хищниками. С кишащих бедностью улиц Города Монет Лехтинан мог доставать людей совсем по дешевке. Привозить и содержать зверей стоило ему гораздо дороже, тут уже не обойдешься простой бродячей дворнягой.
Сам Хендак и впрямь оказался родом из Долины Ледяного Ветра, но не из Десяти Городов, даже не из рыбацких деревенек, а хуторянином с фьорда. Он был моряком-китобоем, и в Амн попал из-за собственной неуемной предприимчивости. Хендаку надоело, что приезжие купцы за бесценок забирают ворвань и китовый ус, он подбил кое-кого из товарищей на паях снарядить торговое судно. Тем более Хендак был бойкий грамотный парень – научился читать и считать у одного священника Темпуса – и не сомневался, что сбудет товар не хуже любого купца.
Сколько Хендак натерпелся приключений – столько, что если бы вздумал рассказывать о них за чаркой медовухи, то выпил бы все запасы Брин-Шандера, и то бы еще не закончил.
В подпольных боях Хендак продержался дольше всех невольников. Он не только имел железные мускулы и абсолютное бесстрашие, как следует китобою-гарпунщику, но и старался научить остальных рабов действовать на арене сообща, подобно морякам на вельботе.
Лехтинан сперва был доволен: Хендак внес в бои особое напряжение, интерес зрителей возрос, они даже знали северянина по имени. Но со временем у хозяина притона возникло опасение, что варвар способен на противостояние не только с хищниками.
Поэтому провалившийся побег стал для Лехтинана предлогом избавиться и от мятежника, и от попавших под его влияние рабов. И заодно напоследок сорвать приличный куш с поклонников за возможность видеть, как Хендака бросят зверям.
Предостерегающим шепотом Линх сообщил:
– Звери будут за нас. Тебя не тронут, а нападут на надсмотрщиков.
– Да кто ты такой, целитель? – снова вытаращился на него северянин.
– Меня прислала та девушка... – объяснил Линх, – ну, с которой ты успел поговорить…
– Не может быть! – глаза у Хендака вспыхнули так, словно кто-то дунул на раскаленные угли.
Так радуются люди, которым нечего бояться и которые уверенно глядят в завтрашний день. Обычно у них все есть: и крыша над головой, и кусок хлеба с маслом. Но Хендак, похоже, не нуждался в таких мелочах, он и без них просиял, как мальчишка, узнавший, что его берут с собой на ярмарку.
Другие невольники уже давно настороженно прислушивались, о чем шепчется с Хендаком черноволосый широкоплечий чужак. Их изначальное безразличие не устояло перед ощущением чего-то необычного, нарушавшего унылую предопределенность.
Когда Хендак решительно приподнялся, наконец-то избавившись от тяжелой ладони Линха на своей груди, и вскочил на ноги, мрачная тишина каземата была разорвана хором нетерпеливых голосов, сыпавших вопросами: «Что случилось? Кто этот парень? Что он тебе сказал?»
Еще не так давно Линх путешествовал с одним из самых сильных наемничьих отрядов на Побережье Мечей. В то время он не слишком беспокоился бы насчет своего вторжения в логово рабовладельцев: просто зашел бы, разделался с надзирателями и выпустил узников.
Однако теперь рядом не было ни Халида, ни Динахейр, ни проворной Имоен, а в руках – добытого в предыдущих сражениях зачарованного оружия, как молот самого Линха, наносивший удар вдвое большей тяжести, чем весил на самом деле.
Поэтому Линх не мог не радоваться, что до встречи с Лехтинаном успел сколотить свою собственную крошечную армию, к которой вскоре еще примкнет и зверье.
– Будем ждать, когда нас выведут на арену! – заговорил Хендак. – Там нам дадут оружие. Нынче на свою голову надзиратели выдадут нам оружие!
Линх сказал, что тот, кто слишком слаб, может бежать через черный ход, который сейчас никто не охраняет. Но ни один из узников не прельстился черным ходом. Видно, хозяин притона даже не догадывался, как они все ненавидели его. Линху пришло на ум: догадываются ли вообще те, кто имеет власть надо другими людьми, насколько их ненавидят, а если догадываются, то, интересно, как себя чувствуют?..
Прежде чем выйти из каземата и задвинуть засовы, как было, Линху оставалось только воззвать к Ильматеру: «Мой покровитель, Терпящий Боль! Даруй этим людям свое благословение, укрепи их силы и дух, ниспошли храбрость и стойкость».
«Это Лехтинану подарок лично от меня», – думал он, читая молитву. Хозяин притона собирался бросить зверям горстку измождённых нищих… Но ему предстояло увидеть совсем иную сторону этих людей.