Часть 1 Глава 3
22 декабря 2023 г. в 08:30
Глава 3
Скуластый кара-турец не ошибся: на следующий день всю троицу выставили из тюрьмы, посоветовав найти себе другую ночлежку. Но не успели они отойти и на десяток шагов, как повстречали Джахейру.
Друидка была вовсе не на пути к ближайшему лесу, как думал Йошимо, а дожидалась у тюремных ворот. Она выглядела, как обычная горожанка в длинном закрытом платье, в наброшенном на плечи толстом, по погоде, плаще. Лишь в ее густых волосах цвета сосновой коры, если приглядеться, можно было заметить несколько вплетенных заговоренных нитей.
– Гляньте, Джахейра! – изумленно ахнул Минск. – Бу, мы с тобой нашли Джахейру!
Однако Джахейра не собиралась играть роль счастливой находки.
– Тише! – фыркнула она, поспешно приближаясь, чтобы можно было говорить, не повышая голоса. – Я подстерегаю вас тут с самого рассвета. Но ему нельзя идти с нами, – Джахейра настороженно покосилась в сторону Йошимо.
Кара-турца это ни капли не смутило. Сощурив и без того узкие глаза, Йошимо сказал:
– Что ж, мы ведь не пришиты друг к другу. Но сперва… – немного отойдя в сторону, он жестом поманил к себе Линха. – Не сочти за беспокойство, приятель, всего на два слова.
Парень подошел, слегка озадаченный неожиданной просьбой.
– На всякий случай, – вкрадчиво произнес Йошимо, – если понадоблюсь, я буду в «Медной Короне». Надеюсь, ты найдешь время заглянуть… Линх, сын Баала.
Лицо Линха вдруг приняло такое угрюмое выражение, что Йошимо отшатнулся, но затем с примирительной улыбкой сказал:
– Ну, не стоит метать в меня молнии, уважаемый. По правде говоря, не знаю, на самом деле ты забыл свое имя или притворялся, но я, по крайней мере, не собираюсь распускать слухи. Просто хочу быть уверенным, что мы еще свидимся в ближайшие дни.
Когда Йошимо исчез, Джахейра объяснила:
– Не могла же я привести незнакомца в секретное убежище!
Оказалось, Джахейра еще вчера первым делом разыскала Гальварея – Герольда Арфистов, и он без малейшего промедления пустил в ход влияние тайного ордена, чтобы вызволить из тюрьмы Линха и его спутников. Более того, Гальварей сразу же попросил Джахейру пригласить Линха в убежище, где ему и, разумеется, его друзьям во всем будет оказано покровительство.
– Арфисты ценят твои подвиги на Побережье Мечей, – заверила Джахейра. – Ты вправе ожидать награды.
Ее очень обрадовало известие, что к Линху вернулась память. Как опытная целительница, она была готова, что это произойдет гораздо позже, лишь после долгого отдыха и терпеливых напоминаний о его прошлом. И то, что Линх «вернулся» сам, выглядело, как внезапный подарок судьбы. «Впрямь, может быть, сменился ветер, – думала друидка, – новый ветер несет нам удачу».
Она направлялась в сторону моря – в заставленный складами, беспорядочно застроенный хижинами докеров, пропахший рыбой портовый квартал.
Всю дорогу Линх шагал, хмуря брови.
– Получается, Гальварей вытащил нас с Минском? Герольд…
– Герольд Аскатлы, – на ходу кивнула Джахейра. – Глава амнийских Арфистов.
– Пусть он освободит Имоен, – произнес Линх.
– Неужели ты думаешь, я сразу же не попросила об этом? – удивилась Джахейра. – Гальварей обещал приложить любые усилия. Успокойся, Линх, у Арфистов большие связи, а за одно прочитанное на улице заклинание Имоен не будет строго наказана. Скорее всего, Гальварею придется заплатить за нее штраф. Аскатла – Город Монет, и штрафы тут берут за все что попало.
Орден Арфистов был создан при содействии самого Эльминстера – старейшего мага Фаэруна – и предназначался для борьбы с мировым злом, тиранами и чудовищами. Свои тайные ложи Арфисты держали почти во всех странах, исключая, может быть, такие обособленные земли, как Кара-Тур.
Для непосвящённых жителей Аскатлы большое двухэтажное здание в порту изображало лишь склад оптовой компании. Скучная каменная коробка, внутри, наверное, тоже набитая скучными коробками и ящиками.
Но Линх и Минск нашли здесь гостеприимство.
Линх сразу захотел увидеть Гальварея, но Джахейра упрекнула его за нетерпеливость: «Ты что же, дал обет не есть, не спать и не мыться, пока мы не найдем Имоен?» Впрочем, Гальварея сейчас не было в убежище, и скорее всего именно потому, что он отправился хлопотать за его подругу.
Парень успокоился. Да, нужно привести себя в порядок. Теперь, когда в голове прояснилось, он все острее чувствовал, что пережитое им в клетке Иреникуса было унизительно, и ощущал безумную тоску по кадке с горячей водой и мылу, по чистой рубахе.
Весь оставшийся день Линх потратил, чтобы снова вернуть себе тот облик, какой он помнил до подземелья. Это ему почти удалось. Перед ужином посмотрев в зеркало, он узнал себя прежнего. Единственное, что было незнакомо – печать суровой усталости, буквально въевшаяся в каждую черту лица. Но и она, конечно, сойдет, просто не сразу.
Гостевые комнаты в убежище располагались на втором этаже. Они были изящны. Арфисты – в основном маги и барды, эта братия всегда отличалась утонченными вкусами.
Линх не без интереса рассматривал вещи – миниатюрные, насколько возможно, сплошь покрытые инкрустацией, росписью и резьбой. Но вещам нечего было бояться, что широкоплечий верзила переломает им тонкие изогнутые ножки или смахнет на пол фарфоровые вазочки. Воспитанный при библиотеке, Линх на удивление умел ходить, ступая тихо, не задевать плечами книжных полок, не ронять со столов чернильниц и писать, не ломая хрупкое острие тонкого гусиного пера. И теперь в предоставленной ему изысканной комнатке парень обращался с мебелью и безделушками с подобающей нежностью, успешно избегая разрушений.
Минску повезло меньше. Гонг позвал к ужину, и Линх явился в столовую, как раз когда рашеманский богатырь оправдывался перед Джахейрой.
Он родился в темных лесах Рашемана, в бревенчатой усадьбе с дубовыми лавками и столами, которые и вчетвером не особо-то передвинешь. Поэтому в арфистстком покойчике, обставленном по вкусу магов и бардов, Минск поворачивался, как бык в посудной лавке.
Как понял Линх, уже пострадала какая-то керамика и круглый столик с фигурными ножками. Но Джахейра не выглядела сердитой, возможно, вспомнив те дни, когда сама впервые попала к Арфистам из глухих чащоб – обиталища ее друидской общины.
С ног до головы обведя глазами вошедшего Линха, Джахейра одобрительно кивнула:
– Ты умеешь зализывать раны, – и, помолчав, добавила. – Или, может быть, прятать их под одеждой.
На ужин была простокваша с зеленью и ржаным хлебом. Джахейра всегда настаивала на простой и здоровой еде. Вообще у друидки были строгие взгляды не только на то, как беречь природу, но и как нужно беречь себя.
– В стенах этого дома когда-то решалась твоя судьба, – внезапно заговорила Джахейра, вновь останавливая на Линхе взгляд своих янтарных пристальных глаз. – Когда Арфист Горион спас младенца, оказавшегося сыном Бога Убийства, он предложил его воспитать. Горион ссылался на предсказание пророка Алаундо о будущем Побережья Мечей.
– «Когда чада Зверя вырастут, они принесут хаос на Побережье Мечей. Один из детей возвысится над остальными, и его воля предопределит судьбу Побережья на грядущие столетия», – наизусть процитировал Линх.
– Таков был корень его замысла, – подтвердила Джахейра. – Горион надеялся, что его любовь и забота смягчат твое сердце. Может быть, безопасное, счастливое детство на Побережье Мечей станет для тебя воспоминанием, ради которого ты проявишь милосердие в день своего выбора.
Линх уже давно знал об этом и не держал обиды на Арфистов за их прагматичную доброту. В конце концов, у него и впрямь было детство, а это пока что бОльшая часть его жизни.
Но Джахейра продолжала:
– Многие Арфисты не поддержали Гориона. «Неужели нам самим взрастить сына Баала? Выпестовать монстра и вложить ему в руки оружие, чтобы, согласно пророчеству, он возвысился над остальными?!» Понадобилось вмешательство Эльминстера. Он всегда был другом твоего приемного отца и доверял его чутью. Кроме того, Линх, Арфисты, осуждавшие затею Гориона, сами не смогли предложить ничего взамен, – Джахейра осторожно усмехнулась. – Как избавиться от ребенка? Не утопить же? Дальше разговоров, что Гориону лучше было бы покинуть тебя в заброшенном храме Баала, а не брать с собой, дело не зашло. В конце концов Гориону позволили воспитать тебя, как он считал нужным.
Эту часть своей истории парень слышал впервые. Линх даже не представлял, что все, оказывается, было настолько сложно. Однако, к своему удивлению, он не заметил, чтобы Горион его как-то особенно тщательно воспитывал. Наверное, в Кэндлкипе старик поддался библиотечному искушению и закопался в книги, так или иначе, к своему приемному сыну он относился весьма снисходительно и не тратил времени на чтение морали.
Линху запомнилось только, как отец постоянно советовал: «Запиши это» или «Прежде чем задать вопрос, ознакомься с источниками». Как знать, не понимал ли старый ученый под хорошим воспитанием что-то свое, вроде умения пользоваться источниками или находить книгу по каталогу? «Жаль, что мне это больше не пригодится», – невольно подумал Линх.
– Горион не ошибся, – с затаённой гордостью произнесла Джахейра. – Ты действительно принес мир на Побережье Мечей. Ты оправдал все надежды. Поэтому, Линх, отныне ты желанный гость Арфистов… Видел бы ты, как заспешил Гальварей, узнав, что тебе нужна помощь! У тебя есть покровительство влиятельных друзей, можешь не сомневаться.
Раньше Линху доводилось читать, что после исторических попыток установления магократии в Амне (маги, пытаясь захватить власть, подчинили своей воле и привели в страну орды орков, хобгоблинов и багбиров), амнийцы пригласили на службу могущественное сообщество Волшебников в Рясах. С тех пор рясоносцы держали всех местных заклинателей в ежовых рукавицах. Чтобы в Амне законно использовать магию, нужно было приобрести лицензию от Волшебников.
Но пятеро беглецов из-под земли даже не знали, что очутились в Аскатле! Они были уверены лишь в том, что на выходе из разлома, наверху, их ждет сражение с Иреникусом.
Линх повторял себе, что Имоен никого даже не ранила. Джахейра права, за что бы ей вынесли суровый приговор?
Однако парень не мог заставить себя не думать о том, как его рыжая подруга отчаянно посмотрела на него, когда ее уводили рясники. Этот взгляд переворачивал Линху всю душу.
В Кэндлкипе Имоен не раз поддразнивала его, сочиняя смешные истории о приключениях Имоен Проворной и ее верного помощника Линха. Но втайне Линх всегда гордился тем, что она считает его верным помощником – верным! помощником! А сейчас она думает, что он просто ее забыл…
Однако недавний разговор с Джахейрой вновь поддержал Линха. Именно теперь ему больше всего необходимы были «влиятельные друзья», и они у него нашлись. Конечно, они все утрясут с рясниками!
Заглянув в комнату Минска, Линх увидел, что следопыт выгуливает своего хомяка. Бу перебегал из одной его широкой ладони в другую, а Минск подставлял их по очереди, так что это получалось наподобие бега в колесе.
– Ну как, ты еще что-нибудь уронил? – поинтересовался Линх.
– Нет, – вздохнул Минск. – Джахейра сказала: «Ты же охотник, представь, что кругом ловушки». Теперь Минск осторожен, чтобы не попасть в ловушку, – и он обвел подозрительном взглядом полные хрупких безделушек полки.
Еще в молодости из-за тяжелого ранения в голову рассудок Минска был неизлечимо поврежден. Он был по-своему хорош собой – настоящий атлет с правильными чертами лица, широким мужественным ртом, упрямым подбородком. Неописуемо грозный вид Минску придавала лысая голова с замысловатой татуировкой. Но разумом он был, как ребенок. Как если бы мальчишка, рубивший палкой полынь при дороге, вдруг превратился в богатыря с настоящим мечом.
– Ума не приложу, как ты не потерял Бу в подземелье, – признался Линх.
– Минск следопыт, – напомнил рашеми. – Минск может говорить с животными с помощью мыслей. Когда надо, Минск просто говорит Бу: «Беги и прячься». А когда надо, говорит: «Вылезай». Минск умеет думать, как хомяк, чтобы Бу его понимал.
– Я зашел по делу, – произнес Линх. – Наверное, ты собираешься вернуться домой? Мы с Джахейрой напишем твоему братству берсерков, как ты в одиночку расправился с целым полчищем гигантских пауков и снес голову бандитскому главарю Тазоку. Пусть Арфисты помогут тебе безопасно добраться до Рашемана.
– Нет, Минск никогда больше не вернется на родину, – внезапно с тяжёлым вздохом проронил рашеми.
– Как – никогда не вернется? – не понял Линх.
Силач с горечью произнес:
– Минск не смог защитить свою ведьму. Злой волшебник убил Динахейр! Отныне Минск – никчемный человек.
– Разве ты мог помешать? – несогласно качнул головой Линх.
Однако Минск был целиком поглощен своим горем.
– Где это видано, чтобы берсерк Рашемана остался жив, когда его ведьма погибла? – сокрушенно повторял он. – Теперь Минск закончит свои дни на чужбине, в стыде и печали!
Холл в убежище Арфистов украшал авиарий – огромный вольер для экзотических птиц. Линх прошел через зал и остановился перед вольером, глядя тяжелым взглядом исподлобья.
Горе Минска живо напомнило Линху о Динахейр. Динахейр была точь-в-точь такой, как обычно представляют ведьм: смуглая, таинственная и чуть-чуть торжественная. Удивительно, как они спелись с Имоен – девчонкой, выросшей при трактире, без хороших манер и уважения к чему бы то ни было… Возможно, Динахейр многое прощала Имоен за ее талант к магии, а Имоен все-таки слушалась Динахейр, потому что хотела учиться.
Сам Линх всегда был уверен, что магия – штука совершенно заумная. В детстве Горион пытался научить его читать заклинания, но Линху не дано было постичь искусство Магического Плетения. «Ты слишком твердолобый, – поведала Имоен. – Знаешь, магия – это то же самое, что игра в ниточки. Но у тебя же вечно пальцы путаются!»
Впрямь, играть в ниточки (в веревочки, в «колыбель для кошки») Линх тоже не смог научиться, хотя Имоен его и заставляла.
По словам Джахейры, Гальварей коллекционировал птиц. И хотя, как друидка, Джахейра не одобряла содержание животных в клетках для развлечения, но вынуждена была признать: Гальварей разбирался в уходе за редкими пернатыми.
Остановившись перед авиарием, Линха долго наблюдал, как за проволочной сеткой, пронзительно чирикая, снуют туда-сюда его пестрые, диковинные обитательницы, а потом опустил хмурый взгляд себе под ноги, на усыпанный разноцветными птичьими пёрышками ковер.