Часть 1 Глава 2
15 декабря 2023 г. в 08:48
Глава 2
Линх даже не знал, чем бы это обернулось – если бы власти Амна взаправду узнали, кто он такой?
Его вырастил отчим, старый ученый по имени Горион. В детстве Линх верил, что в книгах написано абсолютно все на свете. Просто не может быть ничего, о чем нельзя было бы прочитать в книге. Мальчик настолько не сомневался в этом, что полагал: и о нем самом тоже, наверняка, где-нибудь написано.
Конечно, когда Линх подрос, он уже перестал понимать так буквально всеведение трактатов, томов и фолиантов, загромождавших библиотечные шкафы.
Как же он ошибался! На его беду, книга, в которой говорилось о нем, все же существовала. «Пророчества» Алаундо Мудрого.
В ней повествовалось о Смутных Временах, когда боги, покинув преисподнюю и небеса, бродили по земле во плоти.
В те беспощадные дни сам Бог Убийства – Баал – был побежден и убит. Однако он заранее предвидел свой конец. Чтобы не быть уничтоженным полностью, Баал зачал детей от собственных покорных жриц и пленниц, и в каждого ребенка, будь то мальчик или девочка, человек, эльф или орк, вложил часть своей темной души.
Алаундо писал: «Отродья Баала будут добры или злы, но хаос наполнит их всех. Когда дети Зверя вырастут, они принесут в мир войну, и мир захлебнется в крови».
«Истинно вижу я, – предупреждал пророк, – что порождения Бога Убийства уничтожат друг друга в кровавой резне. Лишь один из них останется жив, и Баал возродится в нем».
Линх тоже был одним из них – отродьем Зверя. Сколько еще потомков-полубогов оставил после себя Баал, не было известно даже Алаундо.
Им суждено было сражаться между собой, а кто останется «царем горы» – займет Железный Трон мертвого бога.
О своем ужасном происхождении парень узнал только в двадцать лет. Старый ученый Горион как мог долго хранил эту тайну.
Еще подростком ничего не подозревавший Линх решил стать ильматари.
Горион растерялся от неожиданности, когда его воспитанник объявил себя последователем Бога Сострадания – Ильматера.
– Боюсь, дитя мое, ты не сможешь служить Плачущему, – озабоченно предостерег старик. – И скоро ты поймешь, почему.
Но парень признался, что уже учится быть ильматари по книгам, и Плачущий даже отвечает на его молитвы!
– Я вылечил кошку. И еще, когда работаю в кузнице, я молюсь о защите от огня. Я проверял, тогда я могу брать руками раскаленные заготовки.
С тех пор Горион согласился помогать приемному сыну в стремлении постичь учение Сломанного Бога. Линх выбрал себе духовные практики, связанные с терпением всяческих невзгод: с тяжелым грязным трудом, за который никто не хотел браться, с закалкой себя самого – вроде обливания ледяной водой из колодца после работы в жаркой кузнице. Ведь великой добродетелью Ильматера, Терпящего Боль, была бесконечная стойкость.
Линх рос в Кэндлкипе. Крепость Кэндлкип не была ни городом, ни деревней, а крупнейшей на Побережье Мечей библиотекой. В стенах цитадели хранилось несметное число свитков и книг, а жили лишь ученые и монахи – служители Огмы Переплетчика, Владыки Знаний. Поэтому в Кэндлкипе не было других детей. Только сам Линх и Имоен, сирота, которую приютил трактирщик Винтроп.
Неудивительно, что дети подружились. Какой радостью для обоих стало открытие, что в населенной одними скучными взрослыми крепости нашелся маленький сверстник!
Кэндлкип – Крепость Свечи – был безопаснейшим местом на свете, но озорная Имоен всегда находила, где тут можно набить шишки. Самому Линху не приходилось ломать над этим голову. У его подружки всегда рождались замечательные идеи, в итоге приводившие, например, к кораблекрушению в мутном, заросшем тиной пруду возле Часовни Денеира, Бога-Писца. А ведь потерпеть кораблекрушение в этом пруду, где воды по колено, едва ли сумел бы даже настоящий морской волк!
Со временем у Линха с Имоен стало меньше времени на игры. Имоен пришлось помогать Винтропу в трактире. Линх работал в кузнице и вдобавок начал тренироваться с оружием вместе со стражей.
Но улучив минуту, двое подростков на пару мечтали о великом будущем, поджидавшем их за порогом крепости-библиотеки.
– Когда мы вырастем, – говорила Имоен своему приятелю, – мы уйдем из Кэндлкипа и будем зарабатывать себе на хлеб приключениями. Но готовиться надо уже сейчас!
Рыжая девчонка и впрямь готовилась, посвящая все свободное время тому, чтобы научиться бесшумно подкрадываться или вскрывать любой замок обыкновенной шпилькой.
– Я не буду убивать драконов и великанов, а только дурачить их, – развивала Имоен свой план. – Потому что так интереснее.
Усевшись на бортик одного из фонтанов, украшавших благоустроенную библиотечную аллею, она болтала ногами и с лукавой гримасой сочиняла:
– …тогда Имоен Проворная сунула руку в дупло и вдруг нашла бриллиант. С тех пор ее стали еще называть Имоен Везучая!
Линх сомневался:
– Откуда в дупле бриллиант?
– Белкина заначка.
– Белки не глупые, – возражал парень. – Белка не перепутала бы бриллиант с орехом.
– С чего ты взял, что это была глупая белка? – не сдавалась его рыжая подружка. – Может, это была самая умная белка в лесу. Она собиралась продать бриллиант в городе и разбогатеть.
– Но ты у нее сперла, – укоризненно сказал Линх.
– Она первая у кого-то сперла, – Имоен не лезла за словом в карман.
– А что делал я?
– А Линх занимался тем, чем обычно. Как всегда, – тяжко вздохнула Имоен.
Парень насупился, пытаясь угадать, чем это он занимается всегда?
– Линх увидел маленькую девочку, которая стоит возле водопада и горько плачет, – продолжала Имоен. – «Почему ты плачешь?» – спросил Линх. «Мой котенок упал в водопад!» – прохныкала малышка.
– Там было глубоко? – встревожился Линх.
– Кому как. Но ты же у нас каланча. Тебе только по пояс. Хотя водопад все равно окатил тебя с головы до ног. Зато ты спас котенка, и девочка перестала плакать. Это было умопромочительное приключение!
– Умопомрачительное? – Линх, умевший грамотно писать, хотел поправить Имоен.
Она улыбнулась до ушей:
– Нет!
И, смерив друга критическим взглядом, протянула:
– Та-а-ак, подобьем бабки. У Имоен Проворной в кармане бриллиант. А ее верный помощник Линх промок до нитки и дрожит от холода. Как же так могло получиться?!. Имей в виду, старик, – поучала приятеля рыжая плутовка, – у тебя есть слабое место. Ты всегда ведёшься, если надавить на жалость. Отрасти хребет, Линх!
Имоен была права, но отрастить хребет у Линха не получалось. Потому-то как раз он и решил стать ильматари.
Парень сам понимал: чем он становится старше, чем больше в его внешности сказывается орочья кровь, чем он делается выше, угрюмее и сильнее, тем смешнее выглядит со стороны его мягкосердечие.
Спрятаться за Ильматером был единственный выход! Если бы кто-нибудь поинтересовался успехами Линха в отращивании хребта, парень бы заявил, что с хребтом у него всегда все в порядке, а ведется на жалость он исключительно в согласии с учением Плачущего Бога.
Весной 1369 г., когда пророчество Алаундо впервые затронуло его жизнь, Линху было около двадцати. Приемный отец погиб, парню пришлось бежать из Кэндлкипа.
Непоседа Имоен просто-напросто удрала из дома вместе со «стариной Линхом». Их дружба была еще почти детской, бесшабашной и неосторожной, когда немыслимо казалось бросить друга в беде.
С тех пор минуло больше года. Настала поздняя осень 1370.
С Линхом было уже шестеро вооруженных спутников, небольшая шайка искателей приключений, каких полно на дорогах Фаэруна.
Дешевый грязный трактир, где они переночевали, уже скрылся из виду, когда все шестеро вдруг почувствовали себя странно. Сперва никто из шестерки не придал этому значения, списывая на усталость от долгого пути – все-таки маленький отряд недавно перевалил через Заоблачные Вершины! Они двигались с юга, с Побережья Мечей, и попасть в Амн могли только морем либо через горы.
С кораблем не заладилось, потому что испуганные моряки наотрез отказались выходить в море, если на борту судна окажется сын Баала.
Во Вратах Бальдура Линха знала каждая собака, после того как он победил своего брата-полубога Саревока. И судовладельцы всячески отказывались брать парня на корабль, либо под каким-нибудь благовидным предлогом, либо признаваясь напрямик, что команда боится и не выйдет в море, зная, кто такой Линх.
Пришлось тащиться через горный перевал. Попасть в Амн хотелось всем шестерым.
Халид и Джахейра, члены тайного ордена Арфистов, обещали друзьям, что в амнийской столице, Аскатле, их ожидает всевозможное гостеприимство и помощь.
Джахейра уверяла, что Арфисты сумеют предоставить Линху надежное убежище от свалившихся на него невзгод.
Рыжая Имоен с лукавыми серыми глазами тоже была заинтересована в путешествии в Амн. Ее ловкие руки, прекрасно умевшие орудовать отмычками, не так давно овладели магией. До сих пор Имоен училась у своей подруги – ведьмы Динахейр. Арфисты могли позаботиться о дальнейшем образовании способной девушки.
У Динахейр, смуглоликой колдуньи из Рашемана, имелись особые важные дела. Она жаждала в тишине и покое привести в порядок свои путевые записки – хроники «железного кризиса» на Побережье Мечей, политического заговора, едва не обернувшегося кровопролитной войной между Побережьем и Амном.
Кроме того, ученая Динахейр считала своим долгом восстановить справедливость. Пусть чернила запечатлеют, как отважно боролся Линх, чтобы предотвратить войну, и сколько крови и слез ему это стоило. Пусть будет написано пером, что он не заслужил того страха и презрения, что окружали его имя.
Кое-чего от отдыха в Аскатле ожидал и Минск – верный телохранитель Динахейр. Следопыт из болотистого лесного края, добродушный богатырь добивался чести у себя на родине войти в Ледяной Дом, рашеманское братство берсерков. Минск совершил немало подвигов на Побережье Мечей, но пока еще молва о них доползет до Неприступного Востока!
Зато если премудрая Динахейр отнесет их приключения в книгопечатню – тогда Минску будет, что показать дома! Разве не он в одиночку разгромил гнездо гигантских пауков? Или в неравном бою не прорубился через целую толпу разбойников во главе с огром, чтобы расчистить Линху путь к Саревоку?
В Амн спешили и Джахейра с Халидом.
Служение тайному ордену Арфистов свело их вместе, уже давно они стали законными мужем и женой. Теперь Халид и Джахейра собирались наконец начать мирную жизнь, купив дом в Аскатле.
Первой почуяла неладное Джахейра. Остановившись на окруженной сырым лиственным лесом дороге, она быстро огляделась. В поведении друидки всегда чудилось что-то диковатое, даже ее острые уши казались скорее звериными, чем эльфийскими.
Только что Имоен смущенно призналась – ей хочется отдохнуть: «Я, кажется, утром забыла проснуться». Этого было достаточно, чтобы Джахейру охватило подозрение. Почему ее тоже клонит в сон? Ощетинившаяся друидка стала расспрашивать своих спутников, не чувствуют ли они себя как-то необычно. «Линх, только посмей сказать, что с тобой все в порядке!»
Будучи последователем Ильматера, бога, называемого еще Терпящим Боль, Линх, случалось, переходил все разумные границы в своем стремлении проявить стойкость. Однако под строгим взглядом янтарных звериных глаз Джахейры он честно ответил, что и с ним не все в порядке.
– Нам подмешали что-то в еду? – встревожилась Имоен.
Джахейра озабоченно подтвердила, что именно этого опасается, и что нужно попытаться найти укрытие, прежде чем их всех одолеет сон.
Возможно, они стали целью работорговцев, кому же еще похищать путников на дорогах? Спрятаться в лесу – тогда будет шанс, что охотники за живым товаром их не найдут. Иначе проснуться доведется уже в цепях…
Шестерка свернула с торгового тракта. Действие неизвестного вещества быстро усиливалось, необходимо было остановиться. Джахейра хотела воззвать к Сильванусу, Великому Дубу, и провести обряд роста растений. Тогда бы спящих путников окружила густая стена кустарника, скрывающая от чужих глаз.
Зима и поздняя осень в Амне – пора серых туч, пасмурного, дождливого неба, изредка хлопьев мокрого снега, тающего на лету. Ни проблеска солнца до весны.
Под лесным покровом тем более сгущался сумрак, словно уже вечерело. Шестеро одурманенных путников валились с ног. Вокруг них распространялся ползучий туман, принимая жутковатые очертания бледных тянущихся рук или извивающихся змей. Маленькому отряду казалось, виной этому странному видению – одолевающий сон.
Дальнейшее впрямь походило на кошмарный сон. Туман вдруг оказался полон высоких фигур с землистыми лицами. Между синеватых губ торчали неестественно острые, тонкие клыки, глаза мерцали, как угли.
Среди них были мужчина и женщина – он очень высокий, в туго обтягивающем голову капюшоне, она гораздо ниже, бледная почти до голубоватого оттенка, с высокой копной вьющихся черных волос и красными, словно сырое мясо, губами.
– Не забывай, брат, ты должен мне одного и одного – моим порождениям, – сказала она. – Мы голодны.
– Бери любых, – равнодушно бросил мужчина. – Кроме потомка Баала.
Линх вспоминал: они все же оказали сопротивление. Безнадежное, короткое сопротивление, точно в бреду.
Двое, на кого пал выбор вампирки, оказались Динахейр и Халид…
В городской тюрьме Линх по-прежнему не произнес ни слова.
Обычно человек переживает свои невзгоды шаг за шагом, несчастья размазаны по жизни, как масло по хлебу, может быть, где-то гуще, где-то тоньше. Но вспомнить все за один раз… это выглядит, как кусок больше, чем можно проглотить.
Линх был настолько плохо одет, что после допроса стражники швырнули ему узел с одеждой – в равной мере и из сострадания, и из брезгливости. В узле тоже были обноски, но не такие устрашающе грязные. Тесная в плечах рубаха порвалась под мышками, когда Линх попытался ее натянуть, но он все же влез в нее, не обращая внимания на треск ткани.
Однако парень остался безучастным к нежданной благотворительности со стороны стражи. Мысли его были далеко, душа не на месте. До рассвета он даже не прилег на койку, а так и сидел, согнувшись, уронив голову на руки, и если даже пару раз погружался ненадолго в сон, то сам этого не заметил.