Тени Амна – Baldur’s Gate II: Shadows of Amn (новеллизация)

      Тени Амна – Baldur’s Gate II: Shadows of Amn       (новеллизация)              Пролог              Неуклюжие ручищи голема сомкнуты в кольцо. В своих бесстрастных объятиях истукан держит человеческое тело, совершенно не кажущееся живым. Оно приковано к каменному голему, точно к скале. Голова пленника упала на грудь, ноги подогнуты в коленях. Одет он в пропитанные кровью лохмотья, сквозь прорехи которых просвечивает голое тело, сплошь покрытое рубцами и следами от ожогов.       Лабораторию почти целиком заполняет какая-то причудливая машина, состоящая из системы огромных, до потолка, колб.       Посреди лаборатории стоит волшебник в плотно обтягивающем лицо кожаном капюшоне. Лицо это напоминает маску, сделанную из человеческой кожи, настолько оно бездушное, серое.       Внезапно дверь отворяется, появляется женщина. Она тоже выглядит неестественно: бледная почти до голубоватого оттенка, с высокой копной вьющихся черных волос и вызывающе алыми губами.       Взгляд женщины притягивает несчастный, висящий в руках голема, и, присматриваясь, она интересуется:       – Так вот он каков! Но выглядит так, будто его душа уже на полпути в преисподнюю. Уверен, что он еще дышит?       С этими словами бледная женщина приближается к пленнику, и внимание ее привлекает костяной медальон на грязном шнурке, вывалившийся сквозь прореху в рубахе.       Женщина берет медальон и вертит в тонких, почти костлявых пальцах:       – Что это?       – Священный символ Ильматера, бога Сострадания, – небрежно поясняет маг.       – Какая ирония! – ухмыляется алыми губами женщина, все еще перебирая медальон в пальцах.       Но тут парень в тисках голема поднимает голову и поводит плечами, явно пытаясь вырваться. От неожиданности женщина отскакивает.       Маг сухо смеется:       – Осторожнее, сестрица, он опасен!       Женщина встречается с пленником взглядом. Лицо у него грубое, простецкое, но из-за ссадин и кровоподтеков черты трудно разобрать. Через мгновение парень снова бессильно роняет голову.       Женщина замечает, что ее тонкие пальцы, только что державшие медальон, теперь испачканы кровью. Тогда она подносит их к губам и с жадностью облизывает, обнажая два длинных и острых вампирских клыка.       Глава 1              – Беспорядки в Променаде Вокин! – под барабанный бой надрывались на улицах Аскатлы глашатаи. – Прогремел взрыв напротив часовни Богини Богатства!       Скликая толпу, каждый глашатай снова и снова повторял рассказ, как на рассвете в северной части рынка раздался грохот, а когда улеглось облако щебня и пыли, в мостовой прямо перед часовней Вокин, Подруги Торговцев, зиял разлом.       Но на базарную площадь сразу же подоспели Волшебники в Рясах и городская стража. Незнакомцы, подозреваемые в беспорядках, были арестованы. Нет ни малейшего повода для паники! Мирные жители не пострадали, рынок будет открыт уже после полудня.       Тем не менее горожане, собираясь кучками вокруг глашатаев или встречаясь на улицах, встревоженно толковали: что, впрямь неизвестные появились прямо из-под земли? Неужели это не запрещено?!       Священник Вокин все видел своими глазами из окна часовни. Там был маг – высокий и худощавый, со странным серым лицом, со всех сторон обтянутым кожаным капюшоном. Создавалось жутковатое впечатление, будто лицо и капюшон составляют какую-то единую маску.       Волшебники в Рясах не успели вмешаться, как из разлома появились еще четверо. Они тоже выглядели подозрительно – кучка грязного сброда, у одного даже на роже написана примесь орочьей крови. А еще с ними был волк. Кто им позволил?!       Чуть приличней смотрелась разве что девушка. Тоже оборванная, со спутанными рыжими волосами, но миловидная, она выглядела так невинно... А оказалась ведьмой! Закричала: «Ты больше не будешь никого из нас мучить!» – и выпустила в неживое серое лицо мага сгусток огня. Прилично ли такое в столице Амна?!       Этот огненный плевок маг развеял одним взмахом руки. Тут-то как раз и встряли Волшебники в Рясах. Могущественные рясоносцы схватили серолицего мага. И юную ведьму тоже. Остальных выходцев из таинственного разлома задержала набежавшая городская стража.       Всех, кроме волка. Увидев стражников, зверюга дала деру с быстротой, с очевидностью превышавшей возможности человеческих ног. Тем более ног, обутых в тяжелые сапоги и вдобавок служивших опорой для громыхающих лат. Волк просто махнул в проход между торговых рядов и был таков. Разве в прежние времена подобное бы допустили?              Троих оборванцев стража отвела в городскую тюрьму. Там их немедленно допросили, но дать внятные показания о беспорядках в Променаде Вокин смог только один.       Он назвался Йошимо. По его словам, их всех держал в плену тот самый маг, которого забрали Волшебники в Рясах, некто Иреникус. Буйнопомешанный живодер, у себя в подземелье проводивший самые ужасные опыты над разумными существами.       – Этот парень даже собственного имени не помнит, – Йошимо кивнул на своего спутника в окровавленных, местами прожжённых лохмотьях. – Ему больше всех досталось. Но ведет себя тихо, не думаю, что он опасен. Какой-нибудь несчастный портовый грузчик, в таком роде.       Высокий, как каланча, парень без имени стоял, опустив голову, и никак не отреагировал на то, что Йошимо заговорил о нем. Внешность явно выдавала в нем примесь орочьей крови: туповатые черты лица, курносый нос, глубоко посаженные глаза, косая сажень в плечах, буйные черные лохмы. Может, и правда это был портовый грузчик, едва ли умственные способности позволяли ему зарабатывать как-нибудь иначе.        О другом пленнике Йошимо знал немногим больше: рашеми – какой-то дикарь издалека. Но рашеми темнить не стал, а сам сообщил дознавателю:       – Минск и Бу! Минск – следопыт из Рашемана, а Бу – его хомяк!       И раскрыл свою большую жесткую ладонь, в которой сидел, сжавшись в комок, не кто иной, как светло-жёлтый хомячок с розовым носом.       Опешивший дознаватель перевел взгляд на Йошимо:       – Он тоже не в себе?       Йошимо ответил лишь многозначительной мимикой.       Рыжую девушку, – продолжал он после повисшей неловкой паузы – ту, что увели вместе с Иреникусом – звали Имоен. Была еще одна женщина, похожая на эльфийку, с острыми, как у зверей, ушами и янтарными глазами. Она перекинулась в волчицу, думая, что вот-вот предстоит бой с похитителем, ей не терпелось вонзить ему в горло клыки. Сейчас она уже, наверняка, мчится по направлению к ближайшему лесу. Друидка, к гадалке не ходи!       О себе Йошимо рассказал, что сам – местный наемник, уже пару лет живет в Аскатле, но еще ни разу не имел проблем с законом. У себя на родине, в Кара-Туре, Йошимо слышал, что западные жители незнакомы с кара-турскими боевыми искусствами. Это надоумило его приехать в Амн, где он рассчитывал сколотить состояние, оказывая эксклюзивные частные услуги своим мечом. Но по иронии судьбы оказался похищен свихнувшимся магом.       Его кожа имела желтоватый оттенок, глаза – узкий разрез, а лицо – четкие, выразительные скулы. Вдобавок верхняя губа Йошимо была украшена тонкими и редкими черными усами.       По его мнению, Иреникусу в его опытах нужно было разнообразие. Кроме своих разношерстных спутников-беглецов Йошимо видел в клетках дриад, гоблинов и даже бесов. Недурно, если бы стража спустилась в подземелье. Не то чтобы он, Йошимо, беспокоился о бесах, но прекрасных дриад стоило бы спасти.              Йошимо, Минска и безымянного парня засунули в камеру. Но Йошимо считал, что все складывается не так уж плохо, их, должно быть, отпустят, если они не натворят никаких глупостей.       Кара-турец не солгал страже, Линх правда лишился памяти под пытками в подземелье.       Когда Имоен его нашла, он лежал в забытьи в тесной железной клетке. Первое ощущение – его отчаянно трясут за плечи.       – Линх! Линх!..       Чуть приподняв веки, сквозь туман в глазах он различал, как чья-то голова прижимается к его задубевшей от крови рубахе, прислушиваясь, бьется ли сердце. Грязные, спутанные, рыжие волосы… Девушка поднимает голову от его груди и сбивчивым шепотом зовет:       – Линх! Ты жив?.. Это же я, Имоен!       Он немного привстал, молча глядя на нее безо всякого выражения на грубом окаменевшем лице. Девушка все еще упорно пыталась как-то дозваться его, растормошить. А потом замолкла, и ее широко раскрытые глаза начали наполняться ужасом.       Имоен с детства была задирой и не привыкла унывать. Но в тот раз ей стало совсем жутко. В первый миг девушка даже не была уверена, что страшнее – если бы она нашла Линха мертвым или это?       Он не узнавал ее. Он был как будто чужой!..       Все же Имоен не собиралась бросать его в подземелье.       – Ничего, Линх… – быстро зашептала она. – Это ничего. Просто иди со мной. Надо выбираться отсюда. Когда ты отдохнешь, то и котелок снова начнет варить. А если нет, я тебе сама все заново расскажу. Держись, старина, я тебя сто лет знаю. Может, я даже еще больше тебе расскажу, чем ты забыл!              Побег из подземелья удался благодаря вторжению неизвестных налетчиков. Налетчики в доспехах из черной кожи, с кинжалами и короткими мечами не на жизнь а на смерть схватились с големами Иреникуса. В суматохе боя один из неуклюжих каменных истуканов врезался в клетку Имоен, повредив решетку.       Големы победили и погнали налетчиков обратно по коридору. А Имоен стала протискиваться сквозь погнутые мощным ударом железные прутья. Ловкой и стройной, ей хватило щели, с виду подходившей разве что кошке.       Сначала Имоен нашла Линха, а следующей открыла клетку Джахейры. Друидка – тогда еще в человеческом облике – взглянув на Линха, не поверила своим глазам:       – Линх, это ты? О Сильванус! Да с тебя словно заживо содрали шкуру…       В полутьме подземелья Джахейра рассмотрела, как изорвана его одежда, и какими подозрительными бурыми пятнами она покрыта… Она выросла в друидской общине, посвященной лесному богу Сильванусу, Отцу Деревьев, и теперь первое, что ей пришло в голову – израненный зверь, шкура на котором висит лоскутами.       – Ага! – жалобно кивнула Имоен. – Представь, когда я нашла его клетку, он лежал как мертвый. И еще от этих его лохмотьев такой запах, что я подумала, он уже несколько дней как труп. Джахейра, Линх все забыл! Он даже меня не узнает!              В Фаэруне издавна существовали эликсиры и свитки, способные исцелить любую рану. Несмотря на окровавленные лохмотья, Линх был цел: маг всегда излечивал его после пыток, но рассудок не выдержал. Парень больше не узнавал Имоен, с которой вместе рос, и не помнил, как попал в подземелье.       Все, что он знал – лишь недавние истязания. Бессмысленные, без какого-либо объяснения со стороны Иреникуса. Мучитель просто делал что-то свое. Кузнец не объясняет железу, зачем бросает его в раскаленный горн и бьет молотом.       Линх сам работал в кузнице когда-то… Но прошлое окутал туман.       Один-единственный раз Иреникус ответил, устав от его вопросов. Маг повернул к пленнику свое серое лицо-маску, как бы пришитое к обтягивающему черному капюшону, и сухо проронил: «Ты не поймешь».              В руках рыжей Имоен позвякивала связка ключей.       – Нашла в ящике письменного стола, – сообщила она. – В комнате, где такие громадные прозрачные колбы…       На самом деле Имоен сумела бы вскрыть замок и без ключа, но запасная связка серолицего мага здорово все упрощала.       Девушка поспешила к очередной клетке, где на полу безмолвно сидел могучего телосложения человек, понурив лысую, как колено, голову, покрытую татуировкой.       – Минск!.. – всплеснула руками Имоен. – Почему ты молчишь?!       Насколько она знала, вести себя тихо было не в привычках рашеманского богатыря.       Услышав возглас Имоен, он нехотя посмотрел на нее. В отличие от головы, лицо Минска до самых глаз заросло темно-русой щетиной.       – Сначала он пытался сломать свою клетку, – вмешалась Джахейра. – Дергал прутья и в бешенстве ревел день и ночь. Дважды приходил голем ее чинить. Я еле уговорила Минска не буянить: боялась, что Иреникус просто убьет его, когда устанет от бычьего рева и лязга железа круглые сутки. Но, кажется, спокойствие Минску не на пользу.       Отворив клетку, Имоен воскликнула:       – Минск, но тебе больше не надо сидеть спокойно! Пойдем! Чем больше ты тут вокруг разнесешь, тем лучше.              В поисках выхода беглецы вскоре набрели на несколько трупов. У всех убитых было одинаковое оружие и доспехи. Не простые грабители…       Кто объявил Иреникусу войну?       Так или иначе, войну они явно проигрывали.       Минск взвесил в обеих руках по короткому мечу, снятому с мертвецов.       – Что за крошечные мечишки, – проворчал он. – Лучше дать их Бу. Это оружие для хомяка, а не для берсерка из Рашемана!       Из глубины коридора доносился шум сражения – вопли, лязг стали, взрывы и треск заклинаний. Но пока этот отдаленный шум не утих, беглецы могли надеяться, что остальная часть подземелья сейчас оставлена без охраны, и они временно в безопасности.              По пути Имоен заметила хлипкую дверь, сбитую из простых досок, и мимоходом толкнула ее. За дверью оказалась подсобка. Там могло найтись что-нибудь полезное, потрёпанной маленькой компании сейчас сгодилось бы все что угодно, хотя бы старая одежда, которую мог нацепить на себя Линх вместо своих ужасных лохмотьев. Да и потом, должен же Иреникус где-то складывать вещи, отнятые у пленников?       Но в подсобке стоял лишь отключённый каменный голем.       Внезапно у Линха потемнело в глазах… Оттолкнув Имоен с дороги, он кинулся на голема. В исступленной ярости, задыхаясь, он молотил неподвижную статую кулаками.       Голем с грохотом рухнул на пол, развалив сложенную у стены груду пустых ящиков. Еще миг Линх угрожающе стоял над ним, нагнув голову и подняв разбитые всмятку кулаки, а потом бессильно уронил руки.       – Опомнись! – воскликнула Джахейра. – Это просто груда камней, он или давно сломан или даже вообще не был оживлен.       По вискам у Линха струйками стекал пот, дыхание все никак не могло восстановиться.       – Ну ладно, – грустно сказала Имоен. – Ничего. Ты ему здорово наподдал.       Она пыталась как-нибудь его поддержать. В глубине души девушка чувствовала себя виноватой при мысли, что вся сверхъестественная жестокость их похитителя выплеснулась на одного Линха. Иреникус не тронул остальных, непонятно, почему. Но может быть, если бы они разделили с ним мучения, у него не помутился бы разум…              Вскоре они нашли Йошимо. Его чужеземное лицо с резкими скулами и узкими темно-карими глазами удивило беглецов. Казалось бы, у них не было причин удивляться. Они и сами-то представляли собой весьма разнообразную компанию, включая огромного рашеми и Линха, которому стоило разомкнуть губы – выступали орочьи клыки. Но жителей Кара-Тура обычно не встретишь за пределами их родины: говорят, кара-турцы не любят иноземных законов, а жить по своим удобнее у себя дома. Поэтому встретить Йошимо в подземелье, затерянном где-то на западном побережье Моря Мечей, было и впрямь удивительно.       Он сказал, что такой же пленник и что тоже ищет выход наружу.       Внезапно в конце коридора прогремел взрыв, так что все подземелье застонало от эха.       Беглецы как один вздрогнули и прислушались. Как только улегся наполнивший подземелье гул, наступила мертвая тишина.       Неужели и големов, и неизвестных налетчиков просто засыпало обвалом? Удастся ли теперь расчистить выход? Спасены или погребены заживо?..              В конце подземного коридора виднелся просвет. Коридор обрушился по всей длине, но каким-то чудом в нем остался узкий проход. Участь налетчиков была уже решена: их придавленные камнями тела лежали в лужах крови.       Пленники не имели ни малейшего представления, куда их выведет этот ход.       – Держите ухо востро, – насторожилась Джахейра. – Нужно быть готовыми ко всему. Линх?.. – она запнулась, обводя его испытующим взглядом.       Но парень нагнулся и обеими руками поднял здоровенный шершавый булыжник.       От всей прожитой им до сих пор жизни остался только клочок: как будто ничего и не было, а он появился на свет пленником в подземелье, без детства, без близких, без собственной истории.       Но может быть, в глубине души что-то и оставалось от прежнего Линха: не разучился же он ходить, говорить и откуда-то понимал простые вещи, вроде того, что вот этим булыжником можно швырнуть в своего палача. Как сражаются, парень почти забыл, но думал, что подойти поближе к мучителю и прихлопнуть его этим большим камнем, – как раз нечто вроде того, что он должен сделать.       Кое-что в этом подземелье Линх точно усвоил. Надо выбираться отсюда. Никому нельзя оставаться здесь. Никто не заслужил таких мук.       Минск с одобрением посмотрел на булыжник в руках Линха и рассудительно сказал сам себе:       – Ум нужен, чтобы что-нибудь объяснять. Но зачем что-то объяснять, если у тебя такой камень? Ничего плохого не случилось, даже если Линх сошел с ума.       Имоен расслышала его размышления.       – И не думай, Минск! – возмутилась она. – Пока Линх не завел себе хомяка, я верю, что мозги у него еще встанут на место.       – Это правда, – подтвердила Джахейра.       Как друидка, она была искусной целительницей.       – Линх придет в себя, как только спокойно отдохнет, а мы немного напомним ему, что с ним случилось. Но сейчас нам необходимо все, что мы наскребем – булыжник, меч или клыки, – заключила она.       С этими словами Джахейра отошла в сторону, чтобы воззвать к Сильванусу. Остальные не успели глазом моргнуть, как друидка приняла облик роскошной серой волчицы с белыми клыками и золотистой радужкой глаз.              Память вернулась к Линху раньше, чем думала Джахейра.       Это случилось тогда, когда он стоял на рыночной площади, на краю страшного черного разлома. Только что Волшебники в Рясах схватили Имоен. Зловещие рясники с морщинистыми лицами и сединой в бородах уводили ее с собой – не просто по улице, а куда-то в неизвестность, с помощью заклинания создав Дверь Измерений.       Почти у самой серебристой призрачной двери, ведущей в иные измерения, Имоен вдруг вырвалась из рук рясоносцев и обернулась.       Над Променадом Вокин поднимался пасмурный осенний рассвет, и рыжая голова девушки была единственным ярким пятном далеко вокруг. Имоен быстро нашла Линха глазами, замерла… и, разочарованно отвернувшись, шагнула в полупрозрачную дверь.       Парень выронил свой камень, с которым до сих пор так и обнимался. «Ах да, ты же все равно не помнишь…» – словно сказал ему этот полный отчаяния взгляд.       Однако Линх уже помнил. Ее взгляд, точно пощечина, заставил его очнуться. Парень почувствовал, как спадают оковы странного сна, в котором он видел себя каменным големом. Ему не хватило лишь мгновения, чтобы бросившись вслед за Имоен, крикнуть «я здесь!»       Пусть бы она хотя бы знала, что не осталась одна на произвол судьбы, что у нее по-прежнему есть «старина Линх», как она любила его назвать, когда им обоим было еще лет по пяти…       Но межпространственная дверь растаяла в воздухе, и Имоен исчезла за ней вместе с серыми рясами, окружившими ее, словно стая ворон.       Тотчас же появились городские стражники, громогласно сотрясая воздух своим «именем закона!» В негодовании Минск показал им оба найденных в подземелье меча. Снова за решетку рашеми попадать не собирался, а собирался от души поскандалить. Но, к счастью, вмешался Йошимо, с улыбкой сказав разгневанному силачу, что им троим сейчас все равно некуда идти, так почему бы не переночевать в тюрьме? Скоро их, несомненно, выпустят, ведь тюрьма – не благотворительный приют, и невинных людей оттуда вышвыривают, как только выясняется, что они ничем не заслужили казенный паек.       Но Линх, хотя память вернулась к нему, так и не проронил ни слова.       На самом деле он просто онемел от горечи и ужаса, снова встретившись со своим прошлым.       Именно поэтому, пока Йошимо рассказывал на допросе страже, что «этот парень даже имя свое забыл», Линх ни разу не раскрыл рта.