***
Ген медленно распахнул глаза и увидел перед собой размытый силуэт. Вокруг постоянно раздавались какие-то звуки, чьи-то голоса, пищание, которое раздражающей болью отдавалось в висках. Ген снова закрыл глаза, пытаясь хоть как-то сбежать от этого хаоса, но холодные руки коснулись его лица и он вздрогнул. Ген попытался оттолкнуть человека, но не получилось. Кто-то тронул его за руку и больно кольнул в вену. В горле застрял ком, Ген резко вздохнул через нос и распахнул глаза. Он попытался отдернуть руку, но его крепко держали. Ген застонал, а потом хрипло закричал, продолжая дергать руками, надеясь оттолкнуть от себя незнакомых людей. — Асагири! Асагири! Кричала ему в лицо медсестра, крепко удерживая за плечи. Ген начал бороться ещё больше. Вырвав руку из чужой хватки, он громко закричал, игнорирую боль внутри горла, пелена на глазах спала, но всё постепенно расплывалось, крики смешались с рыданиями. — Не трогай меня, не трогай! — Асагири отполз к верху кровати, притянув ноги к себе и закрыв голову руками. — Не трогай, не трогай! Люди пытались до него дотянуться, успокоить, но он кричал ещё больше. Внезапно его крепко схватили за запястья и прижали к груди одной рукой. — Ген! Ген! Это я, слышишь, Ген?! — знакомый голос слабо доходил до ушей, крики не прекращались, — Ген, это я, Цукаса, давай, посмотри на меня! Ген немного замедлился, не прекращая плакать и хрипеть. — Не трогай… — он попробовал в последний раз дёрнуть руками, но тщетно. — Домой…хочу домой… — Обязательно, мы скоро уйдём, потерпи немного, — Цкаса погладил его по голове, пригладив растрепавшиеся волосы. — Совсем немного. Цукаса разжал руку и притянул Гена к груди. Тот продолжал плакать, но сопротивляться не стал, уткнувшись в тёплое плечо.***
Цукаса тихо поглаживал Гена по спине, не прекращая нашёптывать, что всё будет хорошо. Он чувствовал, что врёт, их ситуации не подходила ни под какое оптимистичное определение, но Цукаса обещал самому себе всё исправить. Ген перестал плакать и вообще двигаться, лишь его грудь равномерно поднималась и опускалась. Цукаса аккуратно отошёл, придерживая его за плечи. Ген заснул. Точнее отключился. — Сэр, позвольте? Рядом стоял доктор в ожидании, когда пациент успокоится. — Сейчас, — Цукаса аккуратно уложил Гена, поправив его одежду и волосы. — Он в порядке? — Лучше выйдем. Цукаса в последний раз взглянул на мирно спящего друга и покинул палату вслед за доктором. — Господин Асагири находится сейчас в более менее стабильном состоянии физически, но не психологически. Боюсь, произошедший неделю назад инцидент сильно повлиял на него. Поэтому важно сразу после больницы найти ему хорошего психотерапевта. Похоже, задеты были не только старые раны на теле. Цукаса задумчиво глядел в пол, размышляя о словах врача. К сожалению, он понимал, что с походом к специалисту будут проблемы — Асагири никто из них не нравился. — Господин Шишио, так как у Асагири нет родственников и семьи, вы единственный, к кому я могу обратиться. Для меня важно знать, что о пациенте позаботятся, когда его выпишут, понимаете? — Вы можете быть спокойны, я о нём позабочусь, — уверенно ответил Цукаса. Доктор довольно кивнул. — Хорошо, положусь на вас. И можете не волноваться. То, что произошло, с большой вероятностью — всего лишь последствие плохого сна. Уверен, что в следующий раз Асагири очнётся в более спокойном состоянии. — Да… хорошо, — скупо ответил Цукаса и, уперев руки в бока, кивнул. Доктор подозревал, что не одному Асагири нужна помощь. — Господин Шишио, вы отличный друг, но не забывайте заботиться и о себе. Помните? Сначала маска на себя, потом на ребёнка. Слабо улыбнувшись Цукаса снова кивнул. Он не знал что говорить. Он лишь знал, что хочет начать что-то делать. Слова — лишь звук, и Цукаса уже обещал позаботиться о Гене. Ему не впервой возиться с человеком после комы. О себе он тоже позаботится: счастливы его близкие — счастлив и он сам, больше не надо. Конечно, кто-то назовёт это глупостью, но Цукаса слишком устал за свою недолгую жизнь, чтобы хотеть чего-то большего. Всё своё детство он провёл в нищете и в издёвках от своих одноклассников, родителей, соседей — все, кому не лень. Поэтому то, что окружало сейчас, тепло отзывалось в сердце, вызывая улыбку и смех — разве нужно о большем мечтать? Цукаса наслаждался тем, что имел, ни в чем другом он не нуждался. Самый простой, семейный мужчина, любящий стабильность и уют. К сожалению, последнего всё больше и больше не хватало. После происшествия с Мирай и Геном, как бы капитан Кокуё ни хотел, Цукасу всё равно временно отстранили от работы. Никто не сомневался в его невиновности, всего лишь меры предосторожности. Коллеги предложили ему просто посидеть месяц со своей сестрой и Асагири дома, чтобы ни у ФБР, ни у штатских полицейских не нашлось повода для придирок. Цукаса знал, что найдутся. Чем больше власть — тем меньше мозгов, лишь ненасытное желание докопаться до любой подозрительной личности. Цукаса попадал под определение, но так же попадал и Асагири. ФБР и так следили за ним, посменно стоя на дозоре у больницы, а теперь, когда Асагири наконец вышел из недельной комы, сто процентов поставят кого-то следить у палаты. Цукаса мог воспринять это за желание позаботиться о пострадавшем, на случай, если Броуди решит вернуться и добить Асагири. Но в таком случае, просто для протокола, кто-то из отдела оповестил бы об этом Цукасу или ещё кого-нибудь из близких Асагири. Но нет, они, словно тараканы, прятались по углам, чтобы выпрыгнуть и тыкнуть в лицо своим знатно поднадоевшим бейджиком ФБР. А ведь достаточно одного тупого выражения лица, полного самодовольства и напыщенности, чтобы определить из какой задницы эти агенты вылезли. Кто-то может сказать, что он завидует, будучи обыкновенным помощником капитана полиции маленького городка. Но когда-то Цукаса их уважал, просто годы опыта и наблюдений привели к определенным выводам. Пару дней назад Мирай выписали из больницы. Могли и раньше, но из-за того, что большую часть времени Цукаса работал, пришлось повременить. Но даже после выписки ей приходилось жить у Сайондзи, так как Цукаса приглядывал за спящим Геном. К счастью, сама по себе неделя прошла спокойно. Никто не пытался кого-то убить, никаких поджогов, похищений, даже пьяных драк в баре. Неожиданно город погрузился в тишину после всех произошедших новостей. Цукаса мог лишь предположить, что жители испугались и спрятались — Миша на свободе, хоть он и похищал раз в год, но в этот раз сделал исключение, похитив и Мирай. Сестру помощника капитана, прямо у него из-под носа. Насколько же сильным и опасным мог оказаться человек, позволяющий себе нечто подобное? Думая об этом, даже некоторые полицейские из участка перестали пускать своих детей в школу. Помимо Миши, на свободе разгуливал и Броуди. Если первый пугал своим мастерством, второй — безумием. Никто не мог предугадать его следующие действия, оставалось лишь трусливо закрыть окна и двери, молясь, чтобы Броуди не заглянул в гости. Город не просто затих, он замер, в ожидании момента, когда снова случится беда. Первая беда случилась уже на следующий день, после первого пробуждения Асагири. Цукаса, как обычно, сидел в палате. Раньше Шишио с Асагири много разговаривал, но теперь врач сказал, что он просто спит и набирается сил. За ночь Ген даже пару раз проснулся, выпил воды и заснул снова. Обрадовавшись такой новости, Укио поспешил прикупить одежды, чтобы он мог во что-нибудь одеться, когда проснётся. Уже через час Укио чуть ли не влетел палату, хоть и тихо, но с достаточно сильным порывом ветра. На стол перед Цукасой упала газета, явно не принадлежащая издательству Стоун-Ньюс. На первой же странице, огромным заголовком стояло: «Ген Асагири — это Миша?!» Цукаса на минуту впал в ступор, а потом быстро собрался, прошёлся по тексту ниже. От этого лучше не стало, только хуже. — Эта сука, Хокутозай! Она совсем умом тронулась! Ген — Миша? Ген заодно с Мишей? Ген прикрывает Мишу?! Может она ещё напишет, что он в кому впал специально?! — Она и написала, — спокойно ответил Цукаса, не отрывая взгляд от газеты. «Правда ли Сенку Ишигами не Миша? Откуда Асагири об этом узнал? Не секрет, что всеми любимый журналист талантлив в нахождении преступников и в раскрытии преступлений. Но задавался ли кто-нибудь вопросом: "Откуда у обычного городского журналиста информация, которой даже полиция не обладает? Кто информатор? С кем сотрудничает Асагири?" Вопросов много, но ответов, к сожалению, никаких.». Цукаса медленно положил газету на столик и откинулся на спинку дивана. Спокойным и безразличным выражением лица, он закрыл глаза. Если бы внутреннее состояние Цукасы влияло на его окружение, палата давно бы сгорела. Особо не церемонясь, Укио поднял газету и швырнул её в мусорное ведро. В этот момент зазвонил телефон и он гневно спросил: — Что?! — Ещё раз так со мной заговоришь — лишишься работы, рекомендательного письма и парня, — буднично произнесли на другой стороне. Укио быстро сообразил и сменил тон. Даже его голова поникла, словно у провинившегося школьника. — Извините, господин Касеки. — Я подумаю. А сейчас тащи свою задницу в издательство, у нас тут гости. — Какие гости?! — Штатская Полиция обыскивает всё здание и не прекращает лезть со своими тупыми вопросами. — Что, зачем? ФБР же уже обыскивали. — Оу, тогда искали следы и Мирай, сейчас ищут доказательства. — Какие доказательства?! — Доказательства виновности Асагири.***
Укио примчался в издательство так быстро, как только мог. Уверенно вошёл на главный этаж, холодно оглядев носящихся по углам полицейских надменным взглядом, и прямо направился к боссу, что уже ждал у своего кабинета. — Тебя ждут, иди. — Кто? — Один большой клоун. Касеки потянулся к внутреннему карману, достал сигареты и бросил короткое «удачи», прежде чем уйти. Укио проводил его вопросительным взглядом, прежде чем зайти в кабинете. — Оу, а я думал про меня уже забыли, — закинув ноги на рабочий стол, в кресле сидел светловолосый мужчина с каким-то бумагами в руках. — Укио Сайондзи? Укио подумал, что уже где-то его видел. — Верно. — Я простой штатский детектив, не стойте так серьёзно, присядьте, — Незнакомец широко улыбнулся, но хитрые глаза не вызывали какой-либо симпатии, — Можете называть меня просто Хьёга. Укио спокойно сел в кресло напротив, скрестил ноги и пальцы рук. Всем своим видом он показывал, что ждёт от детектива каких-нибудь объяснений или вопросов. Его важный и самоуверенный вид похвалил бы даже Ген, что редко таким восхищался. Но потом быстро раскрыл бы, что у Укио просто хороший учитель. А также любовник. — Господин Сайондзи, кто для вас Асагири Ген? — Коллега, друг. — На этом всё? — Ожидали чего-то ещё? — Любовник? Укио сдержался, чтобы не закатить глаза. Отвечать на что-то такое — всё равно, что принять не смешные издёвки, поэтому он промолчал, одними глазами говоря: «комиком тебе не стать». — Хм, — Хьёга отвернулся и перебирал длинными пальцами бумаги с неизвестным содержанием, — Господин Сайондзи, наблюдали ли вы что-то подозрительное в вашем друге? — Подозрительное? — Да, подозрительное. — Что вы подразумеваете под подозрительным? — А что вы считаете подозрительным? — Сидеть в чужом кресле, закинув ноги на стол, будучи штатским служащим. Хьёга вопросительно посмотрел сначала на Укио, потом на свои ноги, которые удобно разложил на столе, и нахмурился. — Главное — обувь чистая, Господин Сайондзи, не будьте таким серьезным, — Хьёга так и не убрал ноги, — Что ж, раз вы ничего подозрительного в своём друге не заметили, то позвольте показать вам это. Укио протянули бумаги и, немного подумав, он их взял. Не пришлось даже читать содержание, хватило одного почерка известной ему печатной машинки, чтобы напрячься. Пальцы неосознанно крепче сжали листы. — Оу, кажется некоторые странности вы за ним всё же замечали. Укио поднял голову и поспешно отодвинулся, но поздно — с довольной улыбкой хитрого лиса Хьёга вырвал листы из его рук и встал. — Господин Сайондзи, как вы это объясните? Укио нахмурился, но отвечать не стал, преспокойно сложив руки. — Что ж, вы заставляете меня применить… Дверь в кабинет открылась и Хьёга немедленно замолчал, сменив улыбку на невинную церковного послушника. — Капитан? — он вопросительно похлопал глазами. — Хьёга, что у вас тут? — Небольшой разговор, я тут нашёл кое-какие интересные бумаги и захотел узнать что это, — он послушно протянул листы. Укио нахмурился ещё больше с приходом незнакомца. Казалось, что он уже его где-то видел. Те же белые волосы, те же черты лица, только взрослее и взгляд мягкий, добрый, а не… — Меня зовут Ишигами Бьякуя — я капитан штатской полиции Пенсильвании. Укио чуть не подавился воздухом. Ишигами?! Тот самый, который совсем недавно из тюрьмы вышел?! Это его родственник?! — Господин Сайондзи, вы должны понимать, что найти что-то подобное здесь — вызывает слишком много вопросов. Вам и вашему боссу придётся пройти со мной в участок. — Могу я сначала сделать звонок? — спросил Укио. Ишигами немного помедлил. Его взгляд неожиданно стал пристальней, словно он сканировал его изнутри. Укио напрягся, но Ишигами спокойно ответил: — Да, конечно. Сайондзи поспешно вышел.***
— Что думаете? — полюбопытствовал Хьёга. С приходом Бьякуи, с него будто спала вся спесь, черты лица смягчились, а тело выпрямилось. Теперь он напоминал послушного новичка, готовый внимать каждому слову своего капитана. — Думаю, что, после пробуждения, Асагири ещё не скоро сможет отдохнуть. Хьёга хмыкнул. — Не стой тут, иди и проследи за остальными, чтобы ничего не пропустили. — Есть, капитан, — Хьёга шутливо отдал честь и вышел. Бьякуя покачал головой. Конечно, он знал о настоящем характере своего подчинённого, но с ним тот был всегда послушен и внимателен. К тому же, раньше Хьёга работал в одиночку, но через время подал заявление о переводе в их отделение. Первое время Бьякуя относился с подозрением, но со временем привык к его присутствию. Даже простил то, что тот на время согласился перевестись к ФБР. Хотя, даже тут Хьёга отличился и выкладывал всё, чем занимались федералы. Ишигами, переборов своё любопытство, быстро отдёрнул того, приказав соблюдать профессиональность. Телефон зазвонил, на экране высветилось любимое имя. Бьякуя принял звонок. — Старик! — раздался радостный голос Сенку. — Ты где? — не здороваясь спросил Бьякуя. — Да дома я, — на той стороне тяжело вздохнули, — Далеко не уйдешь с этой штукой на ноге. — Потерпи ещё немного, сегодня последний день. — Терплю, но только ради тебя. — Очень мило, — Бьякуя искренне улыбнулся. — Только не начинай, пожалуйста! Казалось, что через один голос можно представить, как недовольно Сенку скривился, почти как в детстве. — Почему звонил? — Хотел спросить как у вас идут дела. — Дела идут... — Бьякуя бросил взгляд на листы в своей руке и нахмурился, — ...очень интересно. — Что-то нашли? — Угу. Текст на одном из первых листе гласил: «Броуди часто сбегал от людей в тихие и спокойные места, где его окружали лишь природа и животные. В подобном поведении прослеживалась не только привычное для людей желание отдохнуть, но и, в случае Броуди, попытка вернуться к своему первобытному «я». Именно поэтому, будучи не особо умным и хитрым человеком, Броуди утаскивал своих жертв в уже хорошо знакомую «берлогу». Старая хижина охотников прекрасно подходила под это определение.» — Старик, там что-то серьёзное? — Ты всё ещё уверен в своём Асагири? — Да, — не задумываясь, ответил Сенку, — местами он странный, возможно, не совсем честный, но он не убийца. Бьякуя хмыкнул. — Да даже будь он убийцей, всё равно лучше, чем его бывший, дорогой, — прозвучал на той стороне сладкий голос Лилиан. — Женщина, хватит это повторять! — проворчал Сенку. — Маленький негодник, кого ты женщиной назвал?! — Да кто здесь маленький, мне не тринадцать! Бьякуя тепло улыбнулся, слушая их препинания. — Сенку, я позже перезвоню. — А, дела ждут? — Да, надо кое с чем разобраться. — Хорошо… — Будь осторожен, дорогой, люблю тебя! — ласково пропела Лилиан. — Женщина, верни мой телефон! — прозвучали крики Сенку прежде, чем звонок прекратился.***
Асагири пару раз моргнул, прежде чем с облегчением узнать больничную палату, в которой лежал последнюю неделю. На настенных часах еле различалось два часа ночи — лишь слабый отсвет от кардиомонитора и луны из окна хоть как-то освещал комнату. Асагири глубоко вздохнул и потянулся к выключателю, но на половине пути остановился. Недолго подумав, он опустил руку и сел. Ноги укрыли мягким белым одеялом. Ген знал, что таких в больницах нет — те тонкие и из немного грубой ткани. К тому же именно это одеяло Ген обнаруживал на себе, когда случайно засыпал у Цукасы на диване во время вечера кино. Погладив мягкую ткань, Асагири сжал её в кулаках и закрыл глаза. То тут, то там болезненно пульсировало тело — особенно рёбра и голова. Не то, чтобы ему впервой испытывать такое, но лучше от этого никак не становилось, лишь хуже. Да и помимо физической боли, внутри не прекращала верещать тревога, вызывая острое желание забиться куда-нибудь в угол и кричать. Но Асагири держался. Он смиренно терпел и повторял самому себе, что всё в порядке, что справится со всем. А присутствовала в этот момент вера в собственные слова или нет — Асагири задумываться не хотел. Аккуратно потянув за больничную рубашку, Ген оценил свои синяки и перевязки на не очень симпатично выпирающих рёбрах. Удивительно как он не помер от истощения за всё это время. По ночам еду в больнице не носили, но зато на тумбочке стояли разные, натуральные соки. Твёрдую пищу ему обещали только завтра, да и то какая-нибудь каша, но будь здесь Цукаса или Укио, Ген смог бы у них выпросить нормальной еды. К сожалению, они навещали больницу лишь утром и днём, а он в этом время спал, поэтому приходилось скучать ночами. Только в этот раз сил было побольше и спать уже не особо тянуло. Ген поморщился, прежде чем взять персиковый сок и презрительно отодвинуть томатный. Так как упаковка куплена совсем недавно и никто ее не открывал, Гену пришлось поднатужиться. Медленно, но верно крышка поддалась, вот только из-за перенапряжения пальцы тряслись, не способные что-либо крепко держать. К счастью, коробка сока стояла на матрасе, поэтому не упала. Но крышка упала. Ген проследил за тем, как маленький, круглый кусок пластика издевательски убегает от него по одеялу и падает на пол, дальше исчезая под кроватью. Недолго покрутившись с характерным звуком, крышка остановилась. В комнате наступила мёртвая тишина. Асагири почувствовал, что ему не хватает кислорода, но открыв рот, он неожиданно прерывисто вздохнул, а глаза начало щипать от подступивших слёз. Ком встал в горле, потекла первая капля, за ней и вторая, оставляя за собой мокрые следы на щеках. Как бы Асагири не пытался, чувства брали своё. Продолжая держать трясущиеся рукой открытую коробку сока, Ген согнулся и сдался. Сдавленные рыдания вырвались из горла. Он чувствовал себя жалко, но ничего не мог с эти поделать. Когда дело касалось его эмоций, Асагири поспешно ретировался, так как никогда не знал что делать с их большим количеством. Радость, веселье, злоба, раздражение — это всё привычно. А болезненно сжимающееся сердце, удушающие присутствие страха, не прекращающейся тревоги — с возрастом несправедливо часто проявлялись в его жизни. — Господин Асагири? В палате включился свет, заставляя Гена зажмуриться. Женщина, с седыми волосами, в одежде медсестры и глубокими морщинами на лице поспешно подошла к его кровати. — Что случилось, вам так не нравится сок? Простите, но вам кушать нельзя. Она забрала коробку, поставила на тумбочку и оглянулась в поисках крышки, но той нигде не нашлось. Ген поспешно стёр слёзы, но дрожь в горле и покрасневшее лицо слишком заметно выделялись. Женщина с грустью похлопала по одеялу и запричитала: — Прошу вас, не плачьте. Я понимаю, что вам тяжело, но мы сделаем всё возможное, чтобы помочь. Вспомните семью и друзей, они за вас очень волнуются и любят… — Простите, я просто… — прохрипел Асагири и прерывисто вздохнул. Женщина надавила ему на плечи, заставляя лечь на кровать. — Прекратите болтать, вы и так истощены — в двадцать выглядите хуже меня в мои пятьдесят один! — Вы — всхлип, — выглядите отлично, — Асагири промолчал, что ему тридцать два и послушно лёг. От присутствия медсёстры, словно трусливые щенки, все страхи разбежались обратно по своим тёмным углам. Понемногу слёзы остановились, лишь некоторое чувство тяжести на душе не спешило уходить. Ген сделал ещё парочку прерывистых вздохов. — Не болтай мне тут, я знаю как я выгляжу, — отмахнулась женщина, но слабая улыбка тронула губы. — Так что же случилось, что-то болит? Судя по анализам, вы активно идёте на поправку, а тело ещё восстановится, не стоит волноваться. — Извините, просто сорвался от усталости, — Ген неловко потёр всё ещё мокрые глаза, — Спасибо за беспокойство, мне правда жаль. — Юноша, это моя работа, не благодари. Лучше о себе позаботься, — женшина направилась к выходу из палаты, — Ложитесь спать, набирайтесь сил. — Могли бы вы не выключать свет? — Боитесь темноты? — спросила медсестра остановившись в сантиметрах от выключателя. — Я просто… — помялся Ген, прежде чем смиренно кивнуть, подавляя рвущийся наружу стыд. — Хорошо, только не шумите. Ген послушно кивнул. Медсестра снова направилась к выходу, но остановилась. — Да кто же газеты сюда кидает, — она подошла к мусорному ведру. Ген любопытно проследил за бумагами в её руках, моргая красными и мокрыми глазами. Он быстро узнал печать и поспешно сказал: — Можете отдать это мне? — А? — не понимающе нахмурилась, — Пациентам с вещами из мусорки лучше не иметь контакт. — Просто, я так давно не читал, хочется знать что произошло за неделю, — они ещё секунд тридцать поиграли в гляделки и Ген добавил, — Пожалуйста. Медсестра посмотрела на вполне чистую газету, чью заднюю сторону завалили рекламой и мелкими объявлениями. — Так уж и быть, но в первый и последний раз. Ни в коем случае не засиживайтесь! — Я быстренько, потом сразу спать, — Ген автоматически улыбнулся своей старой хорошо проработанной улыбкой. Раньше она могла растопить любого, но сейчас, глядя на измученное лицо Асагири, медсестра лишь грустно вздохнула и передала газету. — Спасибо. — Спокойной ночи, господин Асагири. Медсестра в последний раз мягко улыбнулась и ушла. Ген бросил незаинтересованный взгляд на заднюю часть газеты, пролистал пару страниц и, немного разочарованный столь скучными новостями, перевернул газету на главную страницу, где прочёл заголовок и следующие первые пару строк. Секунду погодя, он перечитал всё сначала и застыл. Ранее буйствовавшие, эмоции и чувства исчезли, оставив после себя лишь полный штиль. На секунду Ген легко мог представить, будто он оказался в бесконечной тёмной пустоте на холодном блестящем полу и с одинокой лампой над головой. Газета, что пару секунд назад так чётко ощущалась обычной бумагой с буквами, стала напоминать нечто не материальное, сделанное из самых детских и неуклюжих фантазий. Но те могли легко исчезнуть, стоит подумать о чём-то другом, но газета не исчезала, даже если вообще не думать. Ген немного расстроился, что и он сам не исчезнет, если перестанет думать. Закрыть сознание на замок, сесть в кресло, уставиться в свою скучную грязно белую стену и игнорировать всё. Простой и незамысловатый план, осталось надеяться на его эффективность, верно? Сколько бы в дверь ни бились, что бы ни говорили — не отвечай и не открывай, в какой-то момент точно уйдут. Грязно выругаются, насрут между извилин, растопчат нервы, но уйдут. Асагири сегодня нет, завтра тоже, он больше не ответит ни на чьи невербальные и вербальные сигналы. Идите к чёрту со своими социальными нормами, этическими требованиями и человеческими ожиданиями. Асагири ушёл, не попрощавшись, и если спросите почему, то ответ никогда не получите. А если тоже молча посидите в своём кресле, подперев подбородок и сделав умное лицо, как это сделал старик Жан Бо для Огюста, то быстро поймёте, что Асагири Ген устал. Как это происходит со всеми людьми вокруг, это произошло и с ним. Ген поднял голову, спокойно вздохнул и почувствовал самое сильное в своей жизни смирение, которое так же могли описать слова «пошло оно всё», хмыкнул и продолжил читать. Проскочив по имеющимся в статье именам, а это только его и несчастного — или нет — Сенку Ишигами, Ген хмыкнул снова, закатил глаза и порвал первую страницу. Затем вторую. Третью. Четвёртую. В конце концов, вместо ожидаемого сообщника Миши, Ген определил себя, как шрёдер и измельчил каждую страничку на мелкие кусочки. Он провёл за этим занятием не меньше двух часов, а потом заснул. На следующее утро, перед пришедшей на свою смену молодой медсестрой предстала самая необычная за её жизнь картина: популярный журналист, недавно проснувшийся из комы, лежит заваленный кусочками газеты и сладко спит в обнимку с одеялом. Пришедший поглядеть на беспорядок, доктор лишь махнул рукой и велел не тревожить пациента, пока тот нормально спит.***
Когда Мирай зашла в палату, в первую очередь она увидела чёрную футболку, а потом уже Асагири. — Мне кажется, она мне велика, — пробормотал он. — Определённо велика, — ответила Мирай и Ген поднял глаза. — Мелкая, как себя чувствуешь? — Лучше, чем ты себя. — Ауч, — Ген скривился, — Всего-то пару рёбер, мне не в первой. — Мне нравится, что ты такой живучий. — Я ещё тебя переживу, не волнуйся. — Навряд ли, ты слишком старый. — Дверь там, покинь помещение. — Не хочу, — Мирай села на диван у стены. — Маленькая чертовка, как ты можешь так обращаться с больным? — Странно, а ворчишь, как вполне здоровый. Ген закатил глаза и бросил футболку обратно в пакет. Дверь в палату открылась и Укио радостно поспешил ему навстречу. Сайондзи раскрыл руки, желая его обнять, но Ген закричал: — Не смей, ребра! Укио испуганно замер. — Я ещё от Цукасы не отошёл с его объятьями, а тут ты со своим удушающим. — Чёрт возьми, Ген, ты можешь проявить хоть капельку любви, я ведь так волновался! Они замерли на мгновение, прежде чем Асагири повернул голову и с самовлюблённой улыбкой ответил: — Можешь поцеловать в щёчку. Укио поджал губы, нахмурился и снова раскрыл руки, беспощадно беря Гена в плен. — Я рад, что ты в порядке, я так волновался, Ген! Ты представляешь, как мне было страшно?! — Страшно лишиться лучшего журналиста, конечно, — пошутил Ген и обнял в ответ, игнорируя лёгкую боль под рёбрами. — Дурак, — пробурчал Укио. Дверь в палату снова открылась. Цукаса на секунду остановился, глядя на своих друзей и вошёл. Он подошёл к ним сбоку и обнял обоих. Они молча просидели минуту, прежде чем Цукаса сказал: — Теперь будешь жить со мной. — Это предложение? — весело спросил Ген. — Конечно. — Вот давайте не сейчас, правда, — застонал Укио. — Тебе-то что, у тебя вон, мужик свой уже есть, не мешай нашему счастью, — Ген тыкнул его в живот. — Вот именно, Сайондзи, ты даже скрыть его нормально не смог…хотя такого скроешь… — Гады, — бросил Укио и попытался вырваться из объятий, но Цукаса прижал его ещё ближе. — Зато твои любимые, — пропел Ген и бросил взгляд на Мирай, — Мелкая, иди к нам. — Ни за что, — отчеканила она, с ужасом скривив лицо и трое засмеялись. Спустя час Укио и оба Шишио собрались уходить. Ген в этот момент доедал обед, который ему принёс Цукаса. — Завтра тебя должны выписать, так что будь готов, — напомнил Укио. — Ты не мог принести что-нибудь поприличней? Я в этой футболке, как в парашюте. — Она же всего на размер больше, чем твои старые… — задумчиво проговорил Укио, а потом неловко глянул на руки Гена. — Кажется, ты похудел. Асагири ничего не ответил, так как и сам знал. Ему явно стоило об этом позаботиться, иначе есть возможность не дожить до…ну хотя бы до сорока. — Мы можем потом вместе пойти и найти тебе новую одежду, не ворчи, — Цукаса потрепал его по голове. — Ген, мы тебя обязательно откормим, не волнуйся, — добавила Мирай. — Очень мило, спасибо большое. — Всегда пожалуйста, — ответила она, первая покинув палату. — Не скучай, я в пакете оставил кроссворд, развлеки себя, — Цукаса указал на диван. — Ты его у Касеки украл? — Это подарок в честь твоей выписки. — Лучше бы зарплату поднял. — Говорит, что пока не заслужил, — Цукаса в последний раз потрепал его по голове и ушёл. Наконец дверь закрылась и секунду назад более менее живое лицо Гена померкло. Искры в глазах пропали, улыбка исчезла, будто её никогда и не было. Всем своим видом он источал полное безразличие и холод. В руке чиркнула зажигалка. Ген украл её у Укио из пальто, когда они обнимались. Жёлтый свет слабо осветил пальцы и лицо, бросая беспорядочные блики. — Простите, но я должен с этим покончить, — прошептал Ген и задул огонь.***
— Как там охрана? — Все на месте, дежурство только началось, — ответил Хьёга раздражённо закатив глаза. Стэнли ему порой казался полным идиотом, что задаёт абсолютно бессмысленные вопросы. Сам же ведь послал парочку людей из своего отдела. Да и зачем так волноваться? Каким бы крутым Асагири ни казался, в таком состоянии он далеко не уйдёт. — Следите в оба, не расслабляйтесь! — О, да, конечно, вас понял, дорогой босс! — Хьёга..! — телефон выключили и бросили на пассажирское сиденье. Хьёга довольно закинул в рот леденец и остановил машину перед больницей, рядом с машиной других агентов ФБР. Один из них сидел за рулём и что-то читал. На обложке журнала отчётливо красовался силуэт кролика или зайца — Хьёга в животных не разбирался. Покинув машину, он постучал по капоту соседней и лучезарно улыбнулся агенту. Тот испуганно вздрогнул, потянувшись к пистолету. — Весело тебе? — притворно по доброму спросил Хьёга. — Детектив? — Нет, Гринч пришёл украсть твои игрушки! — агент нахмурился, — А теперь вылезай из машины и иди к своему напарнику, я скоро буду. — Н-но, капитан… — Капитан знает, он разрешил. — Н-но. — Будешь так медлить — быстро лишишься работы, а потом сдохнешь от нищеты и своего идиотизма. Так что, сладкий мой, не зли и делай, что тебе говорят. — Д-да, — пробормотал агент и поспешил выполнить указание. — Дурак, даже дверь за собой не закрыл. Хьёга подошёл к водительскому месту и заглянул внутрь. Журнал с зайцем агент кинул на пассажирскую сторону, под ноги, словно хотел убрать куда подальше. Хьёга любопытно потянулся и что-то зазвенело, но он не обратил внимание и достал журнал. Оглянувшись, Хьёга понял, что звенели ключи, которые тоже оставили в машине. — Вот идиот, им явно она не нужна. Хьёга всегда держал свои у себя, даже дома. Он вытащил ключи из машины агентов и бросил в другой карман. Хьёга открыл журнал и невольно произнёс короткое «Оу». — Интересно, а у Стэнли такой же?.. хотя, он же вроде по членам…пф, пидар. Свой же, иногда даже чересчур возбужденный интерес к некоторым мужчинам, Хьёга воспринимал лишь как любовь ко всему необычному. Ведь маниакальные мысли о ком-то возникали только если его поразить. Асагири пока удивил… Бьякуя… возможно начиналось всё так же, но сейчас… Хьёга даже думать не хотел, что с ним творится, когда тот рядом. Внезапно в голове зазвенело, по всей больнице раздалась пожарная тревога. Хьёга бросил журнал и раздражённо зажал уши. — Какого хрена?! Он поспешил внутрь здания, сразу у входа столкнувшись с одним из агентов. — Сэр! — Что тут у вас происходит?! — Сэр, Асагири пропал, его нет в своей палате. — Ужасная шутка, попробуй снова! К ним подбежал другой агент. — Он сделал веревку из одеяла и простыни, но та не достаёт даже до второго этажа, он нас обхитрил. — И почему я не удивлён, — Хьёга раздражённо скривился, — Асагири не мог далеко уйти, он должен быть где-то в здании. И кто-нибудь может наконец выключить эту чёртову сирену?! — Сэр, в туалете подожгли бумагу, отсюда и сирена. — Да плевать мне из-за чего, уберите её нахер! Агенты разошлись начать поиски, Хьёга направился в палату, в которой лежал Асагири. Импровизированный канат всё ещё висел у окна, в туалете пахло дымом, на койке лежала аккуратно сложенная одежда пациента. Хьёга нахмурился и вышел, спустившись обратно на первый этаж. Сирену уже выключили, но недалеко от больницы раздались звуки пожарной машины и полиции. — Блять! — Хьёга недовольно потянулся к карману за ключами и поспешил на выход. Он нашёл ключи агентов, но из-за ненадобности бросил их на землю. Своих отыскать не получилось. — Какого хрена? — проворчал Хьёга, поднял глаза на улицу и, когда увидел лишь одну машину агентов, повторил, — Какого хрена?! До Хьёги быстро дошло, что тогда звенели не ключи агентов, а его собственные, когда выпали из кармана. — Блять. Асагири Ген угнал его машину.