Хорошая плохая девочка

Елена постепенно привыкала к власти. Прикупила себе брючный костюмчик подороже, который, как ужасно не хотелось признавать, очень ей шел. Она сидела, строго выпрямив спину, в кожаном кресле с высокой спинкой и даже в сидячем положении возвышалась над окружающими. Зик обычно сидел в этом кресле расслабленно, задрав ноги в неизменных бейсбольных кроссовках на стол. Но Елена не могла позволить себе такой дерзости даже в отсутствие своего господина. Она даже не посмотрела на Энни, когда та зашла в кабинет Зика. Изучала какие-то бумаги и размашисто ставила свою подпись там, где это было нужно. Флок, ступая по коврам мягко, как кот, зашел следом и бесшумно закрыл дверь, которая заглушала звуки вечеринки, грохотавшей двумя этажами выше. — Зачем же вы почтили нас своим визитом, мисс Леонхарт? — Говорила монотонно, но в голосе, тем не менее, явно слышалась издевка. Прекрасно, сразу к делу. — Отдайте мне часть денег, которые вы мне должны. И больше вы меня не увидите. Женщина оторвалась от своей писанины и подняла на Энни свои большие темные глаза. Растянула губы в широкой улыбке. Ну и отвратительная же у нее помада — оранжево-коралловая, слишком яркая. — Разве мы кому-то что-то должны? У меня записано все, мисс Леонхарт, — Елена почти любовно провела длинной и костлявой ладонью по папкам на столе, — и, к вашему сведению, вас там нет. — Ты прекрасно понимаешь о чем я, Елена, — сквозь зубы выдавила из себя девушка. — На допросах УБН я не сдала никого, о чем тебе прекрасно известно, потому что позже ты подкупила одного из следователей и получила материалы по делу. — Вы не сдали никого лишь потому, что это было бы знаком того, что вы работаете с нами. Именно это сделал и мистер Браун. Мы чистенько замели следы, а вы прекрасно сработали, потому что это было выгодно и вам, — промурлыкала та. — Но мы вам благодарны. Все же, не зря мистер Йегер считал, что вы с Брауном подаете большие надежды. Особенно он был уверен в вас, мисс Леонхарт. — Конечно, потому что без меня вашего поганого бизнеса и не было бы, — прошипела Энни. Все-таки все это начинает ее выбешивать. — И теперь вы кинете меня, потому что вам жалко дать мне пару тысяч? Да Зик на одежду больше тратит. Елена кивала и улыбалась, соглашаясь со всем. Но все еще издевательски молчала. — Возможно, я могла бы подсказать УБН куда копать? Тот коротышка явно зуб точит на Зика. — Вот он, последний козырь. — Это бы означало, что в УБН узнают о вашей роли в создании нашего бизнеса. — А мне есть что терять? Женщина улыбнулась еще шире, рвала ярко-красный рот оскалом. И чего она такая довольная, будто Зик, на которого та молится днями и ночами, только что ее взасос поцеловал? — Прекрасно. Это просто прекрасно. Елена потянулась к своей маленькой сумочке, висящей на спинке кресла, и вытащила кошелек. В ее длинных ладонях он казался совершенно крохотным. — Мистер Йегер предупреждал, что вы можете вернуться. Она положила на стол пачку в десять тысяч долларов и придвинула ее в сторону девушки. — Это аванс. Скоро мистер Йегер вернется на остров и отдаст вам другую часть. Он хотел сделать это лично. — И к чему тогда было это представление? — мрачно осведомилась Энни. — Всего лишь небольшая проверка, только и всего. Простите, мисс Леонхарт, но так потребовал мистер Йегер. Как же унизительно… Девушка быстро, чтобы не продлевать мучения, демонстративно смяла идеально выпрямленные купюры и положила в карман джинсов. Елена, не моргая, следила за ней, как крокодил, подбирающийся к добыче, и все так же широко улыбалась тонкими ярко накрашенными губами. Леонхарт почувствовала, как челюсти этого крокодила сомкнулись на ее шее. И почему все кажется неправильным, она же получила то, что хотела? — Флок, проводи мисс Леонхарт в бар на втором этаже. Напитки за наш счет, конечно же. — Принято, — коротко ответил парень и открыл перед Энни тяжелую дверь. Девушка оглянулась на Елену. Закончив с настойчивой посетительницей, та снова принялась за бумаги, будто ничего и не было пять секунд назад. О недавнем разговоре напоминала только уже угасающая улыбка на кровавых губах женщины. Флок захлопнул дверь, завершая аудиенцию. — Выпьешь? Энни смяла в кармане джинсов хрустящие купюры. Появилась какая-никакая надежда. Можно прожить еще немного. — Не откажусь, раз бесплатно. Парень пропустил ее вперед, вверх по темной лестнице, ведущей к первому этажу. Музыка заиграла все громче, набатом отдаваясь в ушах, давя на череп. — Удивлен, что она отпустила тебя так просто. На прошлой неделе к ней приходил мужик и просил отсрочку по выплате долга за покер. — И как, отпустила? Даже не видя его лица, она знала, что он жутковато ухмыльнулся в темноту лестничного пролета. — Отпустила без ногтей на правой ноге — по ногтю за дополнительный день по отсрочке. Долг выплатил на следующий же день. — Тебе это нравится? — не выдержав, спросила Леонхарт и оглянулась. Он стоял совсем близко, на ступеньку ниже, но даже так она едва ли была выше его. — Какая ты серьезная, Энни. Снова ее имя. Зачем он говорит так? Раньше он был обычным самоуверенным мальчишкой, немного задиристым старшеклассником. Они не были хорошо знакомы, но часто пересекались в школе. С виду он был совершенно обычным. Играл в футбол, носил дурацкую прическу, которая ему совершенно не шла, и часто громко рассказывал о том, что его ждет после окончания школы сияющая, новенькая, отполированная жизнь, жизнь с чистого лица, когда он покинет этот медленно загнивающий остров. Но он не уехал, остался здесь на год, чтобы работать с Зиком и Еленой. Выбросил свою свободу, чтобы быть «шестеркой» для тех, кто вздумал оживить затхлое болото Парадиза наркотиками и азартными играми. Как он стал таким? Или же это было в нем всегда? — Нет, не нравится. Но такие правила игры, по которым здесь играют. Ты либо принимаешь их, и тебя берут во взрослую игру, либо же остаешься обивать пороги и ждать подачек снаружи. — Смотрит на нее так, будто давно уже понял все, что здесь происходит. Будто познал правду этого мира. Нихрена ты не знаешь, Флок. — Вот поэтому я до сих пор жива и меня все еще хотят здесь видеть. Я не всегда играла по навязанным правилам. Дернулся, но тут же постарался взять себя в руки. Скривился, когда понял, что она увидела его реакцию. — Попробуй, может, тебе понравится. Или ты планируешь до конца жизни Елене ботинки вылизывать, пока она не решит, что ты больше ее не устраиваешь? — Энни приблизилась и прошипела это прямо ему на ухо. Пусть знает, что ее нельзя безнаказанно оскорблять. Как он сказал, «сильная, но выдохлась»? Какая претенциозная хуйня. Форстер не отстранился, как девушка того ожидала, и когда она посмотрела прямо на него, на лице рыжеволосого не дрогнул ни один мускул. Тем не менее, она знала, что задела его. И кто теперь «выдохся»? Не дожидаясь того, когда он сообразит, что ответить, Леонхарт легко оттолкнула его, тот шагнул назад на одну ступеньку, а потом незамедлительно поднялся за ней. Энни напряженно прислушивалась к звукам сзади себя, если тот решит напасть со спины. Он сильный, но она натренирована и всегда готова к бою. Не нападал. Испугался? Нет, такого не запугать. Прежнего Флока — возможно, но не этого. Или просто задумался над ее словами? Еще хуже. Ей не стоило так говорить. Еще решит, что может играть не по правилам, и тогда Зик с Еленой просто его прикончат. Такой самоуверенный идиот действительно может на это решиться. Ну и расхрабрилась она перед ним, тоже хороша. Все играют по правилам, просто правила для всех разные. На третьем этаже музыка оглушала. На танцполе перекрикивались люди, прыгали и дергались в конвульсиях, которые отдаленно напоминали танцы. Одна из девушек в ложе пронзительно завизжала, открывая пенящееся шампанское. Леонхарт поморщилась от неудовольствия — с каждым ударом обруч боли вокруг висков стискивался еще сильнее. Она сегодня натерпелась. Выпить, нужно выпить, и у нее получится расслабиться. Парень забрал у нее дубленку, чтобы повесить в гардеробе. Они сели за барную стойку. Флок спрашивал что-то у нее уже третий раз, но она его не слышала. Внезапно музыка прервалась, и диджей объявил медленный танец. Хоть что-то менее орущее, аллилуйя. — Я ничерта не слышала. — Я спрашивал, что ты будешь. — Все равно. Форстер перегнулся через стойку. — Два коктейля с «Егермейстером». Ну действительно, что же еще могло быть в фирменном коктейле. — Не нравится в клубе? — Флок нагнулся, чтобы сказать ей это на ухо. — Мигрень. — Энни показала, как тяжелый и горячий обруч давит ей на виски, и парень понимающе кивнул. — А вот и лекарство. От коктейля действительно стало легче. По телу разлилась легкость, головная боль ушла на второй план. Щеки моментально загорелись. А Флок все болтал. Рассказывал о мелочах. О том, как подрезали какого-то богача. Как перепутали фамилию должника, и в итоге жена совершенно постороннего человека решила, что ее муж проигрался в покер, и закатила знатный скандал. Как к Елене пытался катить яйца какой-то дед из правительства, старше ее лет на пятьдесят, очевидно, игнорируя не только собственный возраст, но и ее одержимость своим боссом. Он даже пообещал ей, что даст ей еще один шанс, лет так через пять. — Она сказала, что если он дотянет до этого возраста, то она рассмотрит это предложение, потому что у нее еще не было ничего антикварного. А дедок сказал, чтобы и она постаралась дожить, а то время неспокойное. — Передай ему, что если он переоденется в бейсбольную форму и расскажет Елене о том, как сильно он ей доверяет, то у него повысятся шансы, — мрачно посоветовала Энни и опустошила очередной шот одним уверенным глотком. От алкоголя занемело небо. Девушка почувствовала приятное головокружение, которое еще можно было контролировать. Странно, а ведь ей всегда было трудно напиться. Форстер прыснул от ее шутки, вроде бы даже искренне. Опять пустая болтовня, которая не приносила ей никакого удовольствия. Ей абсолютно все равно. И она устала, очень сильно. — Что тебе нужно от меня? — В каком это смысле? — Спрятал половину лица за бокалом, чтобы оттянуть время. Не ожидал такой прямоты. — Тебя никто не заставляет сидеть и распинаться предо мной. Значит, ты делаешь это по своей инициативе. Зачем? — Меня так легко раскусить? Вас всех легко раскусить. Пополам, белыми зубами. Пе-ре-гры-зать. Она бы могла, если бы ей хотелось. Только ей не хочется. — Да, — ответила Леонхарт. Он хмыкнул, оценив ее краткость. — Хочу знать твой секрет. Почему они еще держат тебя в живых? Интересно было бы узнать его реакцию, когда он узнал бы, что это один сплошной фарс, и никакой продуманности и гениальности в планах Зика нет. — Ты все равно планируешь уехать. Зачем тебе в таком случае крыша? — Я жива лишь потому, что если со мной что-то случится, в Управлении поймут, что они на верном пути, только и всего. Я всего лишь понимаю это так же хорошо, как и Елена. — Она сама не поняла, как решилась сказать об этом Флоку. Чтобы он услышал ее, она наклонилась к нему и сказала это на самое ухо. Когда она отстранилась, чуть не потеряла равновесие, схватившись руками за барную стойку. Он придержал ее за плечи, снова притянув ее к себе. Слишком близко, она чувствовала на губах его дыхание. У него ужасно холодные пальцы. Кожа под тонкой тканью футболки начинала замерзать от его прикосновения. Девушка неуютно повела плечами, избавляясь от его хватки. Флок отпустил ее, но все еще продолжал сидеть близко и сверлить ее непонятным взглядом. — Я на секунду… Она с облегчением отодвинулась. Ходьбу еще удавалось контролировать, и прошлась она относительно ровно. И чего вдруг ей пришло в голову откровенничать с этим придурком, который пытается самоутвердиться за ее счет. Головная боль стала смутной, но напоминала о себе толчками пульса в висках. Странно, а ведь кодероин, который этот засранец явно подмешал в последний шот, — явно штука помощнее обычного обезболивающего. Ненависти к Флоку она не чувствовала, только раздражение и желание беззлобно приложить его носом о стойку стеклянного бара. Из чувства компенсации. В уборной Энни умылась холодной водой и похлопала себя по щекам. Эйфория прошла, оставив после себя только вялость. Спать никак нельзя, ведь иначе она останется беззащитной. Во рту все еще оставался тошнотворный привкус химозного «Егермейстера», который никак не удавалось сглотнуть. Девушка прополоскала рот и посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она неважно — потекшая тушь, растрепанные светлые волосы, давно уже выбившиеся из низкого пучка, мертвецки бледные ненакрашенные губы. И это начинающее прорезываться сонное, равнодушное, отсутствующе-блаженное выражение лица, какое бывает у всех, кто принимает кодероин. Как же она его… боялась. Леонхарт неуверенно приоткрыла губы и просунула в рот два пальца, надавила на корень языка. Почувствовала тошноту и тут же остановилась, задохнувшись от страха. Оглянулась на открытую форточку, из которой тянуло январским морозом — кто-то наверняка курил и забыл закрыть. Наверное, здесь так же холодно, как и на улице. Девушка залезла на раковину с ногами, пролезла в узкий проем и высунулась на улицу. Буйный ветер взъерошил ей волосы, а снежинки оцарапали щеку. Появилось почти истерическое желание вылезти в окно и сбежать. Энни усмехнулась. Сбежать? А куда? Она уже сбежала из дома. Сбежала с той заправки. Убегать ей больше некуда. Если Форстер хочет ее и информацию от нее так сильно, что, похоже, придумал затащить к себе… По крайней мере, ей можно будет поспать в тепле этой ночью. Нужно напоить этого ублюдка так сильно, чтобы единственное, о чем он мог подумать, была бы отключка посреди собственной прихожей. Главное при этом не отключиться самой. А если отключится, то… Выходя, Леонхарт аккуратно и нарочито медленно закрыла дверь уборной. И почувствовала спиной его взгляд — ясный, наблюдательный, вспарывающий кожу. Как будто он знал обо всем, что она думает. Этот взгляд всегда ее пугал, несмотря на то, что его обладатель никогда не представлял для нее угрозу. Он как будто знает все, о чем она думает… Она оглянулась и сразу же заметила его — он не вписывался в местный антураж от слова совсем. Он сидел у стойки бара, но с противоположной от ее и Флока стороны. И как она не увидела его раньше? Невысокий блондин в светлом худи и джинсах, сидящих на нем мешком. Мягкий, умный, аккуратный, сдержанный, весь в себе. Смазливый мальчик с пшеничными волосами. Не мужчина, не парень. В средней школе его часто принимали за девочку, а в старшей просто окрестили педиком. И всегда били, за слабость. В голову пришла язвительная мысль, что он до сих пор пахнет фиалковой пудрой или чем-то таким девчачьим, как при первой их встрече. А еще — что она многое отдала бы, чтобы увидеть его пьяным. Ну и что ты забыл здесь, Армин Арлерт? Это место только для плохих тетенек и дяденек. Он пялился на нее своими большими, огромными, гигантскими голубыми глазами. Заметив, что она смотрит на него, улыбнулся неловко, а потом тревожно оглянулся и показал на свой стакан. Помотал головой и сделал страшные глаза. Какой хороший мальчик. Она подманила его к себе одним кивком головы, и он сразу же все понял. Подошел, стесняясь, но взгляд от волнения не стал мягче, оставаясь таким же серьезным, оценивающим. Остановился чуть ли не в метре, будто боялся ее. — Ты в порядке?.. Я думал… Не нужны ей эти неискренние распинания, как будто он действительно беспокоится о ней. Энни притянула его лицо ближе к своему, схватив за завязки на худи. Чтобы точно услышал. — Забери мою дубленку в гардеробе — короткую, черную, с черным мехом. Встречаемся в туалете. Запри дверь заранее. Я постучусь три раза. Армин посмотрел на нее ошалело, но кивнул. На лице мелькнула тень понимания. Несмотря на слабость он, по крайней мере, всегда был сообразительным. Он деликатно убрал ее руки со шнурков на худи и отстранился. Мало ли что он мог подумать — она так резко притянула его к себе. А она же грязная, пьяная, злая, с потекшей тушью и искусанными бледными губами. Энни почувствовала, как у нее загорелись щеки, и понадеялась, что Арлерт не увидел этого в темноте клуба. Резко отвернулась от него, будто отшатнулась от прокаженного, и нетвердо направилась к бару, потирая запястья, которые все еще щекотало воспоминанием от прикосновения его пальцев. Неожиданно мягких и столь же неожиданно теплых на контрасте с ее прохладной кожей. — Ты долго. Какие-то трудности? Эта отвратительная веснушчатая рожа, похоже, даже не испытывала никаких угрызений совести. Леонхарт снова пьяно покачнулась, когда садилась на стул у барной стойки, но отмахнулась от помощи Флока, когда он снова настойчиво попытался ее придержать за локоть. — Не заметила, что долго. Выпьешь со мной еще? Посмотрела на него исподлобья, понадеявшись, что он воспримет это как крайнюю степень опьянения. Никогда не умела играть в дурочку, в ней не было легкости, несерьезности. Она всегда была угрожающей, нелюдимой. Ее не любили, скорее, терпели и немного побаивались. Форстер принужденно улыбнулся. — Конечно. — Он отвернулся к стойке и подозвал бармена. — Еще два шота. Как ты? — Кружится голова. По крайней мере, она не соврала. Бармен вытащил из-за стойки два шота, специально подготовленных именно для них. — Встретила Арлерта. — Энни кивнула в сторону туалетов. Флок быстро обернулся, чтобы разглядеть его. — Такой смешной. Он уже ушел. Ему здесь не по себе. — Это место явно не подходит ему, так что неудивительно. — А что ему подходит, по-твоему? — Церковный хор. Воскресная школа. Священникам нравятся такие безотказные мальчики с большими глазами. — Парень недобро сверкнул глазами. По крайней мере, он попытался завуалировать слово «педик». — Мне показалось, он вырос. — Как стрижку не меняй, все одно. Люди не меняются. Особенно такие, как он. — Как грубо, Форстер. Он тебе не нравится? — А тебе, похоже, нравится? Леонхарт наклонила голову и с издевкой посмотрела на него. От резкого движения парень на пару секунд размылся перед ее глазами. — С чего ты взял? — Ты сидела кислая весь вечер, и оживилась, стоило только заговорить о нем. — Как и ты. Столько экспрессии. Флок фыркнул и взялся за шот. Покрутил на стойке. — Я не собираюсь его защищать. Просто хочу понять, почему он тебя так бесит. — Она примирительно взяла его за руку, внутренне поморщившись от контакта с его холодной кожей. — Он не заслужил места, на котором находится, и он сам об этом скрыто подозревает. Не знаю, что такого другие находят в этой смазливой мордашке, но сам по себе, без своего придурочного друга, он из себя ничего не представляет. — Без Эрена Йегера? — А как ты думаешь, откуда Зик откопал этого педика? Тут явно не обошлось без маленького единокровного брата, они же с Арлертом лучшие подружки. Так все-таки Армин работает даже не с Еленой, а напрямую с Зиком. Становится еще интереснее. Энни закусила губу и не почувствовала боли — наркотик начинал действовать. — А зачем Зик откопал этого школьника? Или он теперь по мальчикам? Флок уже приоткрыл рот, чтобы рассказать все, что он думал о том, где откопали этого педика, но тут же нахмурился, будто бы заподозрив неладное. С лица сползло показное добродушие. — Неплохо, Энни. Но я не могу поделиться этим с тобой. Ты же выходишь из игры, верно? Он соображал и двигался уже медленнее, как в замедленной съемке. Все-таки, выпили они много. Усмехнулся и залпом выпил свой шот. Наконец-то. — Так тебя за этим послала Елена? Вернуть меня в игру? — Несмотря на леность, внутри закипала бодрящая злость. — Может быть. Его холодная рука снова настойчиво легла ей на предплечье. Холодные, будто мокрые пальцы. — А может, это моя собственная инициатива. — И как успехи? — Леонхарт сказала Форстеру это с вызовом, который он уже не мог не расшифровать. — Как по мне, так не очень. Дышал ей в лицо, отравляя своим пьяным дыханием. — Раньше я думал, что ты просто боишься других людей. Что тебе кажется, что нужно постоянно бороться за свое существование. Что у тебя сложная жизнь, и ты не можешь позволить хоть кому-то тебе помочь. Мне это как-то отзывалось. А теперь я подумал — может, все проще? Может, ты просто фригидная? Не задумывалась об этом? Он заставил ее вздрогнуть, резко подавшись в ее сторону, нависнув над ней. Чтобы не выдать себя, Энни упрямо выставила вперед подбородок: «Не запугаешь». — Не думала, может, ты просто сука, которой все равно на остальных, лишь бы получить то, что нужно тебе? Браун, Ботт, Гувер… Все-таки посмел произнести их имена. А ведь он и так довел ее до предела. — А может, это ты не так хорош, как думаешь? Или ты можешь с девушкой, только если она в отрубе после кодероина? — Она наклонилась вперед, сокращая дистанцию. Расстояние для укуса. — Я поменяла наши шоты, пока ты отвернулся. Наконец-то настоящий страх в его глазах. — Какая там была доза? Двойная? — Энни мелодично засмеялась. Так неподходяще для ситуации. — Кажется, на такой вечер ты не рассчитывал? Форстер схватил ее за рукав футболки, но Леонхарт была готова. Она резко боднула его в нос лбом и, когда парень расслабил свою хватку, вывернула ему руку за спину, с силой приложив лицом об стеклянную стойку. Все у бара резко оглянулись к ним. Запоздало грохнулся об пол высокий барный стул, на котором сидела Энни, привлекая еще больше внимания. — Он приставал ко мне, — спокойно объяснила она толпе. Кто-то восхищенно присвистнул, некоторые девушки захлопали. Краем глаза все же заметила, как бармен потянулся под стойку, чтобы нажать кнопку тревоги. Она убрала руки с волос Флока, и тот со стоном, побелевшими пальцами вцепившись в стойку, приподнялся. По толстому стеклу стойки пошла белесая трещина толщиной в волос, в которую начала затекать кровь Форстера. Кажется, она перестаралась. Пока никто не предъявил ей за рукоприкладство, нужно было сматываться. Леонхарт в несколько секунд преодолела расстояние до туалетов. Адреналин в крови после драки помогал ей держаться, хотя по пути она задела плечами несколько парней и чуть не запнулась за собственную ногу, когда поняла, что нужно остановиться, чтобы не вписаться лицом в дверной косяк. Сколько раз, она сказала, будет стучать? Три? Неважно. Она навалилась на дверь и занемевшими руками застучала по ней, понадеявшись, что Арлерт поймет, что это она. Под ее весом дверь открылась слишком быстро. Ее тело покорно обмякло, приготовившись удариться о грязный кафель, даже не попытавшись выставить вперед руки, но кто-то подхватил ее за плечи, не дав упасть. Энни запоздало поняла, что ее лицо утыкается кому-то в плечо. Все-таки он пахнет не фиалковой пудрой, а стиральным порошком и мылом. Это даже и неплохо. — Энни! — Я сейчас… Приду в себя. Она встала на ноги и отстранилась от Армина. Оперлась о раковину и попыталась сконцентрировать взгляд на собственном отражении в зеркале. Вокруг все размывалось. — Ты все-таки выпила тот коктейль? — Он закрыл дверь на щеколду. — А по мне так заметно? — съязвила девушка и нырнула под ледяную струю воды, которая больше не бодрила. Вот дерьмо. — Заметно, — в тон ей ответил Арлерт. Энни хмыкнула: вечно тихий ботаник вырос и начал показывать зубки. — Нужно промыть желудок. — Нет! — Отшатнулась от него резко, инстинктивно встала в защитную стойку. — Не надо. Голубые глаза смотрели внимательно и читали каждую ее мысль. — Если ты этого не сделаешь, то мы застрянем здесь, ты же знаешь. Ты просто потеряешь сознание, и я не смогу тебе помочь. Как будто она этого не знала. Пошел бы он… — Ладно, я… Я сама. Леонхарт села на колени перед унитазом и неуверенно засунула два пальца в рот. Почувствовав удушение, тут же остановилась. Глаза неприятно защипало. Бессильная, трусливая дрянь… — Не могу… Сзади ее обхватили руки, сдавив так, что на секунду у нее потемнело в глазах. Прежде, чем она успела хоть что-то сказать, чужие пальцы оказались у нее во рту, а чужое твердое тело навалилось на нее, наклоняя вперед. «А ведь казался дохляком» — это была ее первая и последняя мысль, прежде чем пальцы нашарили основание ее языка и беспощадно надавили на него. Ее вывернуло. Она закашлялась, но его пальцы снова и снова сдавливали ей язык, не давая опомниться и вдохнуть. Из глаз брызнули слезы. Задыхаясь, Леонхарт нашарила свободной рукой ладонь Арлерта и вцепилась в нее ногтями, вынуждая убрать ее. Вдохнула ртом и сплюнула неприятный привкус горчащего «Егермейстера». На корне языка все еще ощущался вкус мыла. Что ж, по крайней мере этот ебнутый помыл руки, прежде чем полез к ней в рот. Парень протянул ей несколько квадратиков туалетной бумаги. Энни вытерла ими губы и бросила бумагу в унитаз. Пошатываясь, встала и нажала на кнопку смыва. — Какого хуя? Я чуть все внутренности себе не выблевала. Извращенец. — Она обернулась на звук льющейся из крана воды. Руки он там себе моет. Ее вопрос был наглейшим образом проигнорирован. Раньше этот тихушник не был таким. А может, она просто помнила его лучшую версию? Девушка оттолкнула его от раковины плечом и набрала полные горсти воды, прополоскала себе рот. Теперь этот вкус мыла будет преследовать ее в кошмарах. — Откуда вообще такие умения? — Друга от этой гадости откачивал, — коротко ответил Армин. — И не раз. — Точно извращенец, — пробормотала про себя Энни. Ей показалось, что он досадливо поджал губы. — Ты ведь на колесах? Прошу, скажи, что да. Арлерт нервно усмехнулся. — Разве что на двух. — Блядь. Ты приехал в клуб на сраном велике? Он развел руками. Как она могла забыть, что его семья считалась самой бедной среди всех одноклассников? Какая ему машина — у этого заморыша даже среди некоторых хулиганов считалось отстойным отбирать обеды. Наверняка он и тонкий такой только из-за того, что недоедал. Ей, наверное, не стоило бы быть такой язвительной, в их семье ситуация была едва ли лучше, но еда в их с отцом доме была всегда — он настаивал на том, чтобы и так не по-спортивному маленькая Энни набирала вес. Что ж, стоило поблагодарить Господа хотя бы за то, что он пришел не на своих двоих. — По идее, на нем есть багажник, так что… — Где дубленка? Парень молча снял дубленку с крючка и придержал ее, чтобы Энни смогла ее надеть. — Спасибо, — пробормотала она. Чужая вежливость в ответ на ее хамство всегда ее обезоруживала. — Придется лезть в окно. Меня в клубе ждут, а мне не хотелось бы разбираться с охраной Зика. В доказательство ее слов некто настойчиво затарахтел по двери железным кулаком, заставив Армина вздрогнуть. — Что ты сделала? — От страха его глаза еще больше расширились, заняв чуть ли не половину лица. Это даже занятно. — Разбила лицо парню, который хотел меня споить, но немного перестаралась. — Ты все решаешь насилием? — с явным неодобрением спросил он. Энни фыркнула. Так и подбивало спросить: «А ты все решаешь своим любимым способом «затаиться и надеяться, что обидчики накажут себя сами»?». — Нет, не все, Арлерт. Так ты со мной? Он отстранил ее от раковины и, кряхтя, наполовину вылез в форточку. — Я похож на ебаного Человека-паука? Высоко же. Какой плохой мальчик, ему бы вымыть рот с мылом. Девушка закусила занемевшую губу. В его присутствии так и хотелось съязвить что-то. — Слева труба. Вполне можно спуститься по ней. В дверь снова протарабанили, уже гораздо настойчивее, чем раньше. Щеколда уже не выдерживала напора. Армину не нужно было объяснять что-то про заканчивающееся время. Он неуклюже высунулся в окно и повис на трубе и, судя по пыхтению, которое раздалось снаружи, удержался и начал сползать вниз. Глухой удар снаружи. Похоже, дверь собираются выносить. Не желая дожидаться, пока ее поймают, Энни выпрыгнула в окно и повисла на трубе. Та сразу же отвратительно загремела. Обжигающий холод сразу же кольнул напряженные пальцы. Ветер с наслаждением забрался под расстегнутую дубленку, мечтая согреться о тепло человеческой кожи. Леонхарт содрогнулась и осторожно поползла вниз. На последней трети резко повело в сторону. Пришлось всем телом прижаться к мерзко-холодной трубе, чтобы не упасть. Энни спешно спустилась вниз, едва почувствовав себя лучше. Армин снял замок со своего велосипеда, прикованного к фонарю. — Ну… это все, что я могу предложить, — неуверенно сказал Арлерт, кивая на багажник. — Я не привередливая, — заверила его Энни и села сзади, обнимая парня за талию. Как только они чуть-чуть отъехали от клуба, из него вырвалось пара разъяренных секьюрити и тот самый бармен, который помогал Флоку накачать ее кодероином. Он указал им в спину, и охранники подбежали к машине. — Давай, давай! — поторопила его девушка. — Петляй по парку, и они потеряют нас. Это даже смешно. Они сбегают от мафиозных мордоворотов на ебаном велосипеде, причем она сама сидит на чертовом багажнике, чего не случалось с ней еще с тех пор, когда ей было девять. Это, блядь, просто уморительно. Она расхохоталась и уткнулась в куртку Арлерта, чтобы заглушить смех. Тот явно не понимал, что с ней происходит, но он был занят куда более важными вещами и не желал тратить сбившееся от страха и нагрузки дыхание на вопрос, на который не получит ответа. Энни судорожно выдохнула, чтобы успокоиться, и устроила потяжелевшую голову на спине парня. Армин свернул на смутно знакомую улицу. Его дыхание постепенно успокаивалось. Оторвались. Кажется, они в безопасности. Девушка облегченно вздохнула, плотнее прижимаясь к его куртке, и прикрыла глаза. Она в безопасности.