Хорошая плохая девочка

Ее переполняли два противоречащих друг другу чувства: небывалая эйфория и страх загнанного животного, хотя ни одна из крайностей не была присуща ее характеру. Хотелось одновременно хохотать, визжать и плакать, рвать на себе волосы и царапать собственную кожу, или же забиться в теплый угол, прижав колени к груди, и тихо сидеть, чтобы ее никто не трогал. Больше никогда не трогал. Ей удавалось как-то сдерживать себя. Она шла по неосвещенной улице спального района, не видя никого, пошатываясь, словно пьяная, хотя сегодня ни капли не брала в рот. А может, как раз стоит начать? Нет, иначе можно совсем потерять контроль, а ей сегодня предстоит бессонная ночь. Сырой январский ветер залезал под одежду своими цепкими как у насильника и обжигающе-холодными пальцами. Энни засунула руки в карманы дубленки и нашарила мятую пачку сигарет и зажигалку. Поморщилась от боли, когда согнула пальцы. Костяшки сбиты и еще кровоточат, а правая рука немного опухла. Девушка недовольно цыкнула – пачка оказалась пустой. Так какого черта она до сих пор не выкинула ее? Леонхарт бросила ее прямо на тротуар и наступила на нее тяжелым ботинком. Похоже, сегодня день такой, день избавления от мусора. Оглянулась. Единственный источник света – ярко-красная вывеска магазинчика у круглосуточной заправки, около которого пасутся алкоголики, потому что там им из-под полы продают что-то спиртосодержащее. Зато там хотя бы тепло, и ее никто не прогонит, если она купит что-то. Нужно поспать где-то часа четыре, потом ближе к утру она сможет пересесть на автобусы и кататься хоть целый день или же зайти в торговый центр. В понедельник она могла бы рискнуть и заявиться в школу, и там же вымыться в душевых в раздевалке. А дальше она что-то придумает. Главное достать деньги. Ветер снова просунул свои пальцы ей под одежду, заставив съежиться. Энни постаралась натянуть короткую дубленку чуть ниже, чтобы она хотя бы немного прикрыла задницу. Да уж, одета она не для долгих ночных прогулок: драные джинсы и сетчатые колготки явно плохо согревают. К тому же, торопясь, она забыла взять шарф, который прикрыл бы шею от этого дикого ветра. Ее вид дико развеселил пьяницу, курящего у заправки рядом со знаком запрещающим делать это. Сначала он зашелся сипящим смехом, а потом закашлялся от дыма. – Какая попка! Не отморозь ее, котенок, а то будет жалко, – протянул мужик, все еще пытаясь восстановить дыхание. Не заметил, как ее льдисто-голубые глаза загорелись странным мстительным огоньком. Нет, не сейчас. Не привлекай лишнего внимания. Энни показала ему средний палец и зашла в магазин. В нос сразу же бросился запах общественного туалета, хот-догов и жидкости для стекол. – «Camel» с ментолом. И большой американо. Здесь. Леонхарт кинула на стойку деньги, разбудив сонного кассира – молодого парня лет двадцати с дредами и полностью забитыми рукавами. Тот, недовольно сопя, отсчитал посетительнице сдачу и, пробормотав что-то вроде «и чего вам дома не спится», принялся искать под кассой нужные сигареты. – Котенок, нельзя быть такой грубой. Папочка не учил тебя хорошим манерам? – Ну и прилипчивый тип. Энии еле сдержала судорожную ухмылку. Захотелось расхохотаться прямо в лицо этому уродцу. Знал бы он, чему ее учил папочка. – Фредди, уходи, а? – страдальческим голосом протянул кассир. – Тебе уже хватит. – Как тебя зовут, котенок? – Маргарита Анжуйская. Фредди приблизился к ней и дохнул на нее перегаром. Энни отстранилась и демонстративно закрыла себе нос ладонью. – А я знаю, что ты Эн-ни, – вкрадчивым голосом протянул он. Она вздрогнула. – И откуда же? Бухой Шерлок продемонстрировал Леонхарт гравировку на массивном серебряном кольце на ее руке. Подарок отца. – Браво, – выдавила из себя она. – Красивое имя. Да и ты ничего, зайчонок. Ты такая маленькая и хрупкая… Энни удивленно моргнула, переваривая неожиданный и ничем не мотивированный переход от котят к зайчикам. – Ваш кофе. – Кассир опасливо посмотрел на девушку, словно спрашивая, стоит ли ему вмешаться. Она ответила ему мрачным взглядом, заставившим парня нервно отступить. – Не хочешь поболтать? Можем зайти ко мне, а то на улице так холодно. – Дядь, мне семнадцать. Оно вам надо? – устало ответила она. – Знаешь, а ведь любви все возрасты покорны. – С этими словами Фредди уверенно положил свою ладонь ей на бедро. Спасибо тебе, милый Фредди. Инстинкты сработали моментально. Энни с наслаждением вывернула ему руку за спину и приложила виском к стойке, зафиксировав в таком положении. Мужчина даже не сразу понял, что произошло, и растерянно хрюкнул, втягивая воздух. Девушка перевела взгляд на его пальцы: грубые, пожелтевшие от сигарет, с заскорузлыми ногтями. От прикосновения к его коже сразу же зачесались ладони, будто он передал эту грязь и ей. Наверняка он давно не мылся – от него несет нестиранной одеждой и дешевым пойлом. Леонхарт выкрутила руку чуть сильнее, и Фредди тоненько взвизгнул. Кассир со страхом посмотрел на нее, но не издал ни одного звука. – Ну что теперь, зайчик? – безэмоционально спросила она. – Тварь! Пусти! – Я больше тебе не нравлюсь? – Рука Фредди продолжала подниматься вверх по позвоночнику помимо его воли, заставляя его попискивать. – Отпусти его! – негромко попросил парень. – Пожалуйста. Он просто пьяный, вот и все. Сама доброта здесь за кассой, не иначе? Девушка мысленно прокляла кассира за то, что он не дал провести воспитательную беседу до конца. А ведь она так надеялась, что Фредди будет еще хуже. Что он будет сопротивляться, плеваться, проклинать ее. Ведь тогда у нее был бы повод отделать его чуть сильнее. – Как скажешь. Фредди гулко ухнул, обретая мужской, не писклявый голос, когда хватка на его руке ослабла. Он с ненавистью и страхом посмотрел на Энни, растирая запястье. – Мелкая шлюха! – обиженно кинул он ей с интонацией пятиклассника. Шлюха – потому что не пошла с ним? Интересно, она все еще котенок, или уже нет? Шлюший котенок. Энни пригубила американо и поморщилась. Отвратительный, кислый кофе. Наверное, его не спасет даже ударная доза сахара. – Не нарывайся, Фредди! – опасливо сказал кассир. – Вот еще! – огрызнулся тот, но, все же замолк. – Уходи, пожалуйста! Иначе я вызову полицию. – Кассир смотрел прямо на нее. – Мне не нужны здесь проблемы. Проблемы будут с ней, а не с идиотом, который лапает все, что движется? Энни открыла новую пачку сигарет и, сняв с нее упаковку, бросила целлофан прямо под ноги. Чиркнула зажигалкой, глубоко затянулась и выдохнула дым прямо в лицо кассиру. Хоть что-то разбавит вонь, стоящую в магазине. – Полицию ты не вызовешь, тебе ведь не нужны проблемы. Не знаю, под чем этот любитель животных, но он явно пришел за добавкой. Кассир забегал глазами и переглянулся с Фредди. – Мне просто нужно пересидеть где-то несколько часов. И я уйду, – твердо сказала Леонхарт. – Нет, ты уйдешь сейчас. Я вызвал подмогу из наших. Я вспомнил тебя. Ты с тем поехавшим из клуба, Форстером. Вам здесь не рады, понятно? – Я не с ними, – сквозь зубы прошипела она. – Мне посрать. Ты теперь крепко ассоциируешься с ними, этого никак не выкинуть. Энни поборола желание выплеснуть кислый, но еще горячий кофе прямо в лицо кассиру. Она снова глубоко затянулась и стряхнула пепел от сигареты на пол. – Дайте тогда руки хотя бы помыть. А то как будто вляпалась во Фредди.

***

*** Клуб «Егерь» имел особый, несвойственный острову Парадиз шик. Причем шик достойный, выдержанный, но с какой-то дерзостью, которая, впрочем, никогда не превышает градуса дозволенного. Этакий своевольный и остроумный наследник «новых денег», выучившийся манерам в Оксфорде. В этом весь Зик. Золотой мальчик. Как будто кусочек другой цивилизации, фрагмент мира, где все по-другому. На верхнем этаже развлекались красивые, со вкусом одетые люди, которые пили в баре дорогое шампанское, танцевали под современную музыку и в туалете украдкой нюхали кокаин. На первом этаже за дверью, замаскированной под подсобку, находилось неплохо оборудованное покер-казино, где еще более богатые люди нюхали кокаин уже открыто, тешили собственное эго и проигрывали суммы, которые превышали годовую зарплату обычного трудяги Парадиза. А вот в подвале… – Ты решила перестать мяться и вернуться? Он самоуверенно развернул ее за плечи к себе лицом прямо у входа в клуб, и она едва сдержалась, чтобы не вывернуть ему руку. Перед глазами замаячило наглое лицо и темно-рыжая копна густых волос. «Заманьячило» – так сказать лучше. Улыбка у него жуткая, иногда вгоняет в холод. – Не дождешься, Флок. Мне нужен Зик, я хочу поговорить с ним кое о чем. Имея привычку профессионального бойца всегда оценивать людей на предмет их возможной угрозы, Энни мысленно выставляла им оценки. Флок Форстер – определенно семь из десяти. Непредсказуемый, жесткий под маской приличия, самоуверенный, но не без причины. Сожрет с потрохами, только дай слабину. И когда он успел так вырасти? Она с неудовольствием отметила, что парень раздался в плечах. Флок знаком попросил курить, девушка без особого желания протянула ему сигарету и чиркнула зажигалкой. Чтобы попасть внутрь – нужно заплатить хотя бы этим. Форстер заметил ее сбитые костяшки и красноречиво усмехнулся. – Все еще ментоловые? А ты не изменяешь себе. – Что-то подсказывало, что последняя фраза относилась вовсе не к сигаретам. – Так где Зик? – перебила его Леонхарт. Нет сил на дурацкие светские беседы ни о чем. – Зик уехал ненадолго. Всем заправляет Елена. Энни закатила глаза и застонала. Эта двухметровая шпала со стрижкой под горшок никогда не поможет ей. Флок понимающе поджал губы. – Зик дает ей все больше свободы. Мне тоже не особо нравится с ней работать, но дело эта бабенка явно знает. – Я пришла поговорить не о деле. – Так о чем же? Девушка вздохнула и повернулась к собеседнику боком, чтобы выдохнуть дым и не попасть ему в лицо. Нельзя тебе доверять, Форстер. Абсолютно точно нельзя. Впрочем, выбора у нее нет. – Нужны деньги чтобы продержаться до апреля. Зик и так мне задолжал, пусть отдаст хотя бы часть. И больше он меня не увидит никогда. – Неужели наша знаменитая спортсменка не стрясла на черный день деньжат с папаши? Рыжеволосый едко рассмеялся, Энни сжала губы. – Зик потерял на тебе гораздо больше, Энни. Так что, можешь считать, что вы квиты. – В голосе слышится подобие сочувствия. То, как он произнес ее имя – непривычно. Леонхарт вздрогнула и быстро подняла на него взгляд, поняв, в чем дело. Раньше он никогда не звал ее по имени. «Носатая» – вот как все они ее называли. Что изменилось? Флок невозмутимо курил, сощурившись на свет фонаря. – Квиты мы или нет, мы решим сами, – твердо сказала она. – Я просто передал тебе его слова. – Парень пожал плечами. – Могу отвести тебя к Елене, но с ней ты вряд ли найдешь общий язык. Она, небось, еще и обижена на тебя за то, что ты чуть не предала нас. – Елена может пойти нахуй. Я никого не предавала. Я молчала, как мне и было велено. – Я-то это знаю. Просто ты другим этого не объяснишь. Энни промолчала. Флок кинул окурок в нелепо пристегнутый к фонарю велосипед, даже не потрудившись дойти до урны, которая была буквально в двух шагах. Велосипед… И какой чудила решил поехать в клуб на велосипеде? Наверное, кто-то вусмерть накуренный. – Я бы мог тебе помочь, – будто бы невзначай сказал он, все так же пялясь на свет фонаря. – Никогда ни о чем тебя не попрошу, не беспокойся. Он неприятно усмехнулся одним уголком рта. Слишком резко, неестественно. Как в конвульсиях. – Мне нравится, когда ты бешеная. Еле сдерживаешься. Сразу видно, какая ты. Форстер взял ее за правую руку и уверенным движением забрал сигарету и зажал между губ. У него холодные пальцы. От его прикосновения пошли мурашки, от которых хотелось передернуться всем телом. Она просто ненавидела, когда ее касались, если только речь не шла о спорте – она с раннего детства занималась борьбой, а потому привыкла к необходимости касаться чужого тела во время поединков. А в остальное время предпочитала, чтобы ее оставили в покое. До школы чужие прикосновения причиняли ей чуть ли не физическую боль: кожа других людей обжигала каленым железом или адским холодом. Со временем она свыклась, и сейчас симптомы с течением времени прошли, но… Ей не понаслышке известно, что от прикосновений бывает больно. Уж лучше пусть вообще не дотрагиваются до нее. – Вот ты. Сильная, но уже давно выдохлась. Коснулся сбитых костяшек. Почувствовав боль, девушка вырвала руку и спрятала ее в теплый карман дубленки. – Тебе-то что? – выдохнула Леонхарт. Флок докурил ее сигарету и каким-то нервным движением облизал губы, сверля Энни своими узкими светло-карими глазами. Она сжала в карманах кулаки. Если нападет, она будет готова. – Расслабься, Энни. Может, переживаю за твою спортивную карьеру. – Снова назвал ее по имени. Девушка выдержала его тяжелый взгляд. Она и сама может посмотреть так, что он в штаны наделает. – Отведи меня к Елене. Парень выкинул окурок в то же место, что и раньше. – Как прикажешь.