***
— Синдзи, — кивает Айзен, улыбаясь краешком губ. — Ага, — Хирако морщится, — болтай поменьше, слушать тебя тошно. Он хлопает дверью машины и направляется к небольшому дому на окраине Каракуры. Айзен, кажется, следует за ним, но Синдзи не сильно заботится об этом. Все равно Соске некуда деваться, кроме как плестись сзади и вообще следовать любым его указаниям. — Спать будешь здесь, — он кивает на футон, расстеленный рядом с двухместной кроватью, — душ в конце коридора. Кухня за гостиной. Все, сиди тут, я по делам. Он уходит до того, как Айзен успевает что-то ему сказать. И бывший почти-бог остается в одиночестве. Ну, ему было не привыкать. Квартира Синдзи оказывается… просто квартирой. Но для того, кто провел века в обществе душ — все здесь в новинку. Так что Айзен сначала осматривает спальню — главное место в любом доме. На полках стоит несколько книг: он берет одну, и это оказывается сборник русской классики. Рядом лежит коллекция… Айзен не уверен, как это называется, но это нарисованная история. Стол чистый и убранный, с несколькими гипертрофированными на взгляд Соске фигурками. Он берет одну в руки и очерчивает пальцами яркие закрученные пряди пластиковых волос. Дальше — плакат на стене с персонажем какого-то фильма. Судя по всему, Синдзи неплохо обжился в человеческом мире. В гостиной тоже приятно и нет бардака. Только на диване лежит клочок ткани. Айзен узнает в нем капитанское хаори. Он знал, что Синдзи восстановили в должности, но, судя по всему, ему разрешили по большей части оставаться здесь. Наверное, сейчас он был на встрече с вайзардами. Соске взял ткань в руки, аккуратно расправил ее и ровно сложил. Просто чтобы не выделялось. В холодильнике — куча полуфабрикатов, а в шкафах — сухая лапша. Ясно. Айзен закрывает дверцу шкафчика и тратит оставшийся день на то, чтобы разобраться с телевизором. Синдзи возвращается поздно вечером и гремит пакетами. Он скидывает обувь и проходит мимо Айзена к холодильнику так, будто на его месте не живое существо, а какая-то статуя, причем не особо интересная. Расставив продукты по полкам, он падает на диван с двумя бутылками виноградного пива и включает телевизор. Синдзи умеет игнорировать взгляды. Правда умеет. Но пятнадцать минут давления со стороны этого ублюдка — это слишком. — На, — он кидает в него одну из бутылок, — и не пялься на меня так. Охота тебе глаза повыкалывать, да прикасаться к тебе мерзко. — Зачем тогда взялся исправлять меня? — у Соске кошачий голос, но… от него тошнит. — Думаешь, у меня был выбор? — Хирако подавляет рвотный позыв и делает звук погромче. — А что, ты бы хотел перерезать мне горло? — наклонившись ближе, Айзен улыбается, и Синдзи замечает кончик языка между его тонких бескровных губ. — Да, Айзен. Они говорят, что тебя можно исправить. Но я не верю тебе. Никогда не поверю. Ты должен умереть. Он поднимается с дивана резко, и на его лице отвращение видно настолько же сильно, как и веснушки. И это… это заставляет Айзена впервые… что-то почувствовать. Потому что слушать приказ общества душ было смешно — жалкие попытки что-то изменить в вековой закостенелой системе. И казалось, что остальные придерживаются таких же глупых взглядов. Но вот на лице Синдзи читается отвращение. И ему все равно. Да. Все. Равно.***
Дни тянутся… никак. Айзен проводит почти все время в квартире, читая то, что есть на полках. Хирако, наоборот, по большей части отсутствует, лишь бы только не видеть ненавистной рожи. — Ты заебал, — Хиери кидает в него пакет из-под фастфуда, — я тебе не бесплатный отель! Иди уже и реши свои проблемы с Айзеном! — Отвали, дура, — он сминает бумагу и опускает ее на стол, — как ты себе это представляешь? — Я не знаю, — пожав плечами, девушка с громким сюрпаньем допивает остатки колы, — поговорите для начала. Сам же меня заебывал, чтобы я «говорила словами через рот»?! — Ой, иди ты нахуй, — Синдзи поднимается, чтобы убрать весь мусор. — Сегодня ночевать у меня не будешь. И я всех наших попрошу, чтобы тоже тебя не пускали! Закатывая глаза, Хирако подбирает свою сумку, накидывает на плечи ветровку, и выходит из дома подруги. С улицы видно, что окно его собственной квартиры светится мягким теплым светом торшера. Значит, Айзен дома. Впрочем, куда ему еще деваться… Синдзи ведь запирает его на ключ. На удивление, Соске не раздражает его своими притворными приветствиями. Он вообще ничего не говорит. Это должно радовать, но… — На, — Синдзи швыряет в него новую книгу и садится рядом, ставя на стол две чашки чая. — Благодарю, — Айзен сопровождает слово легким кивком головы. Сколько Соске стоило сил не сказать ничего дразнящего — бог знает. Но с этого момента все начинает… налаживаться? Спустя неделю Синдзи берет его с собой на встречу с вайзардами. — Привел подружку? — Хиери ехидно улыбается, подкидывая в пальцах монетку. В Хиери летит небольшой сгусток энергии, но она просто отходит в сторону, хихикая. — В любом случае на него тоже еды хватит. Я заказала лишнюю пиццу. — Разве вы не тренируетесь в свободное время? — Айзен вежливо улыбается, стоя в идеально выглаженной рубашке, и Синдзи хочется стереть это выражение с его лица. — А, Айзен-я-не-умею-дружить-сан, — Саругаки плюхается на диван и кивает на место рядом, — открою для тебя секрет, но мы не только совершенствуемся. Иногда мы видимся, чтобы просто провести время вместе, прикинь? — И вы не против, что я присутствую здесь? — он садится, закидывая ногу на ногу. — Не-а. Если честно, то самую большую эмоцию, которую я испытываю к тебе, это жалость. Так что мне все равно, если ты тут. Только не выебывайся, а то я знаю, что ты любишь это дело. Вечер проходит довольно неплохо, и Синдзи удивляется тому, что все вайзарды так спокойно реагируют на Айзена. Человека, который предал их и обратил в изгнание. Неужели они уже отпустили эту обиду? Или… она была не такая сильная, как у него самого? Большую часть времени Соске молчит, лишь изредка посмеиваясь над шутками или над нелепыми дружескими перепалками. — Вы близки, — говорит Айзен, когда они вдвоем едут на такси до квартиры Синдзи. — Ага. Непривычно видеть такое, да? — Синдзи, слегка пьяный, смотрит в окно на огни ночной Каракуры. — Да, — легко соглашается Айзен и тоже переводит взгляд на город, который хотел уничтожить. Близость. Это правда так… ошеломляюще. Как люди могли быть настолько беспечны, чтобы вручать свои тайны и свою жизнь в руки других. Насколько нужно доверять, чтобы так поступить? Мужчина наклоняет голову, чтобы посмотреть на Синдзи и на его немного румяные от саке щеки. Он был достоин такой роскоши и даже не понимал этого. Забавно.***
— Киске! — Ичиго подпрыгивает на стуле, когда его за бока снова хватают чужие теплые руки, — то есть Урахара-сан! — Умоляю тебя, Ичи, — Орихиме смеется, прикрывая рот рукой, — как будто весь мир живых и все общество душ не знает, что вы два влюбленных дурачка. Все знали это даже до того, как вы сами додумались. — Ты не делаешь лучше! — Куросаки прячет лицо в руках, но мягкое прикосновение губ к своей шее заставляет его обмякнуть на стуле, — неужели все так очевидно? — Более чем, — сухо подтверждает Исида, — так что можешь перестать ломать комедию. Не сразу, но через некоторое время Ичиго и правда расслабляется и даже позволяет поцеловать себя перед знакомыми, прикрывшись веером.***
— Ужин, — кричит Хирако из кухни, чтобы Айзен, лежащий на диване с очередной книгой, точно услышал. — Спасибо, — привычно кивнув ему, мужчина занимает место напротив него и берет в руки расписанные узорами палочки, которые они купили на прошлых выходных. Синдзи смотрит на них пару секунд, потому что он все еще не привык, что на его кухне есть второй комплект. Капитан ставит на стол две тарелки с тонкацу и две чашки с чаем, от которых в воздух поднимается едва заметный пар. Ужинать вместе с кем-то тоже странно. Вайзарды редко заходили к нему домой, обычно они все ужинали в какой-нибудь забегаловке и расходились. Делить с кем-то трапезу вот так оказывает приятным, если закрыть глаза на то, что рядом сидит Айзен. — Ичиго позвал меня завтра встретиться с ним и его компанией, — Синдзи подцепляет палочками кусочек свинины, — он сказал, что все хотят увидеть тебя. — Боюсь, они не смогут исполнить свою мечту разорвать меня на куски, — Айзен улыбается, поднимая чашку своими худыми белыми пальцами. — Никто не собирается этого делать. Ичиго был одним из тех, кто вообще решил, что тебя можно переделать. Так что ему будет любопытно увидеть тебя и посмотреть на изменения. — И как ты считаешь, я изменился? — Откуда мне знать, мы не близки и никогда не были, — Синдзи вздыхает, — если бы были, я бы не допустил всего этого. — Жалеешь, что не знаешь меня настоящего? — кошачья улыбка искривляет губы Айзена в легкий изгиб. — А сам ты знаешь? Не запутался еще в своих личностях, которых ты создаешь для каждого персонально? Там вообще кто-то остался за этими тысячами масок? Бывший шинигами не отвечает.***
— Привет, — Ичиго энергично машет рукой идущим ему навстречу душам, — рад снова видеть тебя, Синдзи! Айзен издает тихий смешок, потому что ему здесь точно не рады. — Идем скорее в парк! — Орихиме очаровательно улыбается, — Айзен, ты ведь никогда не был в центральном парке Каракуры? — Никогда, — соглашается он. Наверное, Орихиме с ее бесконечной добротой была единственной, кто мог действительно поверить в него. — Тебе понравится, — она улыбается. Светло и солнечно. И все тянутся за ней. В парке после дождя волшебно. Зелень еще более яркая, и воздух, свежий и пропитанный озоном. Они занимают места у открытого кафе под зонтиками. Официантка приносит им несколько напитков, а для Орихиме — кусочек торта. — Ты сдал все экзамены, да, Куросаки-кун? — беседа, удивительно нормальная для собравшихся здесь, спокойно течет между ними. — Да, теперь пару месяцев смогу отдохнуть. Все сдал на отлично. — И даже химию? У тебя с ней единственной были проблемы. — Киске помог мне, — Ичиго наклоняется, чтобы оставить на щеке Урахары поцелуй, — без него вышел бы трояк. Айзен смотрит на них, испытывая неприятное ощущение. Неужели… неужели кто-то такой праведный и справедливый, как Ичиго, смог полюбить кого-то, как Урахара. Неужели Урахара был достоин этой любви? А Айзен?.. Нет, глупые и непродуктивные мысли. Зачем любовь. Кому она нужна. Точно не ему. «Ты уже один раз потерпел поражение, потому что не получил самой важной составляющей — близости» — маленький червячок в его голове точит его мысли ядом, — «признайся хотя бы себе, что это единственное, чего ты когда-либо желал». Соске отвлекает себя шипучей газировкой. — Айзен, — Орихиме останавливает его после того, как почти все расходятся, — мы можем поговорить? Мужчина кивает, рассматривая ее нежное юное лицо. У нее теперь другая стрижка, а еще она начала красить губы. Все осталось прежним, но при этом незримо поменялось. Например, банальный макияж. — Я знаю, что это наивно, но… скажи мне, что ты сам думаешь обо всей этой затее? Можешь не врать, потому что даже если ты согласился на это просто ради того, чтобы выбраться из заточения, это не имеет значения. Ты не опасен, и я, и Ичиго, и Синдзи-сан просто хотим помочь. Но без тебя не получится. — Синдзи? Я отвратителен ему. — Не меняй тему. Будь честным хотя бы раз. Разве тебе никогда этого не хотелось? — Я не знаю. Вот мой честный ответ. — Что ж… это лучше, чем ничего. Я надеюсь, что когда-нибудь ты найдешь кого-то, ради кого ты сможешь дать ответ. К сожалению, в окружении Айзена такого человека нет.***
— Куда уходишь? — Айзен поправляет очки, задумываясь о том, когда у них вошло в привычку спрашивать такое. — Появилась информация про группу пустых. Нужно разобраться с ними, — Синдзи накидывает на плечи куртку, потому что за окном поливает уже третьи сутки, — если хочешь, можешь понаблюдать. Вместо ответа Соске поднимается с дивана, откладывает книгу, завернув уголок странички, и тоже надевает плащ. — Только не лезь ближе, — Хирако закрывает за ними дверь и взмывает в воздух. Айзен следует за ним, наблюдая за тем, как развиваются короткие пшеничные волосы. Локоны, такие непривычно короткие, задевают повязанную галстуком шею. — Почему ты отрезал волосы? — спрашивает Соске, перепрыгивая через крышу дома, — мне они нравились. Всем нравились. — Потому и отрезал, — шинигами хмурит брови и достает меч, — почти пришли. Оставайся тут. Прислонившись спиной к стене, мужчина со всем вниманием наблюдает за тем, как Синдзи нападает на громоздкую пустоту. Тварь под ним извивается и рычит, пытается его ухватить, но Хирако быстрее — всегда был. Его Саканадэ наносит поверхностные порезы, заливая пустующий проспект кровью. Синдзи не убивает ее сразу, и Айзену нравится думать, что это зрелище ради него. Когда на лице жнеца появляется костяная маска, у Соске перехватывает дыхание. Всегда приятно смотреть на свою работу, но есть что-то еще. Что-то в том, как двигается в пространстве Синдзи, что-то в его волосах, что-то в блеске глаз, которые видно сквозь прорези. Когда пустота падает на землю и рассыпается пылью, Хирако опускается рядом с Айзеном и понимающе посмеивается искаженным голосом. Маска пропадает. — Скучаешь по битвам? — Конечно, — мужчина кивает, подавляя передавшийся ему азарт. — Как работают твои печати? — Синдзи косится на его грудь, где под рубашкой спрятаны клейма. — Я не могу использовать свои силы. Возможно, если я использую большую часть своей реяцу, то смогу что-то сделать, но в таком случае я погибну в девяносто девяти процентах случаев. И снять их у тебя не выйдет. Они выжжены на моей душе. — Я и не собирался, — фыркает Синдзи и показывает ему язык. И тот факт, что на мгновение Айзен видит блеск металлического украшения там, что-то делает с ним.***
— У тебя есть еще пирсинг? — спрашивает Соске, наливая чай в две кружки и присаживаясь рядом под тихие звуки вечернего телешоу. — Если и есть, то в таких местах, где ты точно никогда не увидишь, — Хирако отхлебывает чай с отвратительным звуком и тянется к коробке с печеньем. Айзен тихо смеется, делая звук телевизора погромче. Совместные вечера тоже давно вошли в привычку. И ему кажется, что ему впервые доверили что-то личное. Такого никогда не было, и потому он с жадностью впитывает каждую мелочь: как Синдзи расчесывает волосы, каким выглядит его покрасневшее лицо после душа, какую музыку он слушает, когда хочет отвлечься от мыслей. Айзен думает, что Синдзи использовал на нем свой шикай — потому что его мир рядом с ним переворачивается с ног на голову. Оказывается, что жить обычную жизнь так же интересно, как и завоевывать мир. Рядом с Хирако Соске узнает, что ему нравится именно зеленый чай и что удовольствие от сигареты поздним вечером может сравниться с удачей в экспериментах. — Ну и что мне про тебя написать? — задумчиво тянет вайзард, надоедливо щелкая ручкой над пустым листом бумаги. — Мм? — Мне нужно написать отчет для Общества Душ, — Синдзи говорит это с отвращением, сравнимым с тем, с каким он смотрел в первые дни на самого Айзена, — вот что я им про тебя могу сказать? — Скажи, что я обратил внимание на обычную жизнь и признал ее такой же интересной, как и мои… шалости в духовном мире, — Соске невинно улыбается и едва успевает поймать летящую в него ручку. — А ты правда?.. Хотя кого я прошу о честности, — Хирако устало вздыхает, нанося на бумагу возвращенной ручкой иероглифы. — В этот раз я не вру. Если бы мне не было это интересно, я бы все дни проводил хотя бы в библиотеке. Но, конечно, ты не обязан мне верить. — Ладно, все равно надо что-то написать этим мудакам, — Синдзи ставит точку, потом вспоминает о существовании электронной почты и переписывает все туда, — как хорошо, что прогресс позволяет мне не относить эту херь лично.***
— Группа сильных пустот. Возможно, адьюкасы. Сиди в этот раз здесь, — Хирако напряжен и явно не шутит. Айзен сидит ровно до того момента, как чувствует чрезмерно сильные всплески реяцу в паре районов от их квартиры. Синдзи был сильным, невероятно сильным, но даже он мог не выстоять против нескольких разумных пустых. Соске бежит так, как никогда не бежал. Это эгоистичная жадность, черная и злая, и страх потерять того, кто открывает ему столько нового. И это что-то еще. Такое, что Айзен впервые не может себе объяснить. Это чувство перемешивается с холодом и дождем на улице, заставляя внутренности мерзко сжиматься. Синдзи в одиночку сражается сразу с пятью. Это получается хорошо, но уследить разом за пятью умными врагами — невозможно. Соске видит, как серо, белоснежное и сияющее, набирает мощь за спиной шинигами. — Бакудо №73: Тозаншо! — Айзен кричит во второй раз в жизни. Первый раз был во время битвы с Ичиго. Реяцу вырывается светлым столпом, образуя вокруг Синдзи щит, а потом возвращается обратно, обжигая его изнутри огнем. Невозможный жар растекается по артериям и венам, и Айзен падает на взрытую магией землю. Больно, так больно. Печати горят на теле и на самой душе, агония заставляет тело выламываться и тянуться, и голова раскалывается. Когда Айзен открывает глаза в следующий раз, то видит над собой потолок знакомой спальни. — Очнулся? — Синдзи сидит на стуле рядом, уступив ему свою постель, — не отвечай. Ты едва выжил. Он вздыхает и проводит рукой над его грудью, накладывая кидо, чтобы раны затягивались быстрее. — Орихиме успела в последнюю секунду, — Хирако убирает ладонь и прикладывает ко лбу мужчины влажное полотенце. — Зачем ты спас меня? Ты ведь хотел, чтобы я умер, — даже сейчас Айзен улыбается, но слабо и криво. — Я не такая мразь, чтобы оставлять тебя умирать после того, как ты ценой жизни пытался меня защитить. Лучше ты скажи, зачем ты это выкинул? — Я не знаю, — морщинка на лбу Соске разглаживается, — считай, что это благодарность за то, что я у тебя живу. — Таинственный дурак, как и всегда, — фыркнув, Синдзи откидывается на спинку стула, снова сутулясь, — больше так не делай. — Переживаешь? Хирако не отвечает. Спит. Или делает вид, что спит.***
— Ичиго, — Синдзи снова проводит день с их общими знакомыми в центральном парке, и как раз выдался момент, когда Урахары и остальных нет рядом, — как ты понял, что влюбился в этого психа? — Ну… э… ну… я же подросток и… как бы… по реакции организма все было видно… — к лицу Куросаки приливает кровь, делая его похожим на помидор. — Я-ясно… — Хирако со стоном затягивается новой сигаретой, — надо было еще кого-то спросить. — Я знаю, как Кисуке влюбился в меня. Он говорил, что понял, что пропал, когда провел год пытаясь вернуть мне силы. Когда впервые встал на колени перед кем-то ради меня. Когда был готов пожертвовать жизнью. Ты ведь знаешь Урахару… он бы никогда так не сделал. — Да уж. Ичиго говорит что-то еще, пока не замечает, что Синдзи его уже не слушает. Он поджигает третью сигарету, когда прошлая истлевает до самого фильтра. Такая задумчивость обычно ему не свойственна, так что Куросаки делится мыслями со своей подругой. — Так он сам влюбился, — Орихиме улыбается такой знающей улыбкой, — надеюсь, он решит поговорить с этим человеком, а не задавит все. В его случае… это будет тяжело. — Ты знаешь, в кого?! Иноуэ смеется и возвращается к остальным.***
— Я лягу на футон, мне уже лучше, — Айзен едва ходит после недели активного лечения. — Шутишь? Вали на кровать, — Синдзи закатывает глаза, отворачиваясь от раскрытой форточки. — Как скажешь, Хирако тайчо, — отвернувшись к стенке, Соске слышит злобное пыхтение другого. Синдзи сжимает пальцы так сильно, что переламывает сигарету. И он не знает, что его бесит больше: слова Айзена или то, как застучало его сердце от них. — Ложись рядом. Из какой-то вредности Хирако действительно ложится и даже залезает под единственное одеяло. Заснуть рядом с таким отвратительным человеком оказывается удивительно легко. А вот проснуться — намного сложнее. Руки на нем слишком теплые. — Ты что творишь? — сонно ворчит Синдзи, но никуда не двигается. — Волосы в глаза лезут, — поясняет Айзен и убирает мешающуюся челку. — Ненавижу… — Хирако смотрит на него совсем не злым взглядом. — Меня? — Себя, — он приподнимается на локте, чтобы сравнять их лица, — за то, что тебя — нет. Шинигами подается вперед, целуя его и притягивая к себе за волосы. Отвлекает его только болезненный стон. — Прости, ты же еще… — Синдзи прикрывает глаза, хмуря брови. — Все нормально, — Соске становится похожим на большого кота, ластящегося к хозяину. — Слушай… я сейчас не буду нести херню про то, что я еще не проснулся, просто… ты же понимаешь, что у нас не выйдет ничего нормального? — Я знаю, что ты не доверишься мне никогда больше. Но пусть это будет моим вечным напоминанием, — Айзен целует обнаженное веснушчатое плечо, — я все равно не мог просить большего. — Ты удивительно адекватный для того, что ты творил раньше. Синдзи позволяет утянуть себя обратно на кровать.***
— Ура! — громко шепчет Орихиме, когда они видятся с Хирако и Соске в следующий раз. — О чем ты? — так же спрашивает Ичиго. — Синдзи поговорил с ним! — она указывает на их одежду, — посмотри. На плечах Айзена идеально сидит оранжевая толстовка (бывший оверсайз Синдзи), из-под которой на шее виднеется россыпь красных пятен. — Да ты гонишь?! — Куросаки старается не заржать. Правда старается. Ну и что, что выходит так, что вся Каракура слышит его удивленный смех.