NO MERCY

Выдалось на удивление солнечное утро. Николас стоял в дверях родительской спальни, глядя в окно, и пытался понять, почему этот тёплый, греющий свет вызывает у него тревогу. Что-то неприятное скребло душу. Он скосил взгляд на кровать матери, где медсестра вводила раствор в трубку капельницы. Закончив, она подошла к Николасу и, прикрыв свои большие карие глаза, которые всегда были чуть грустными, поманила рукой, прося наклониться. — Лучше вернуть её в больницу. Ник только кивнул, и кивнул ещё раз, когда она ему улыбнулась на прощание. Прежде чем её шаги совсем стихли в глубине первого этажа, он вошёл в комнату и подошёл к кровати. — Помоги мне сесть, — мама чуть поморщилась, начав подниматься. Николас подхватил её протянутую руку и быстро поправил подушку у неё за спиной. Она тяжело выдохнула, глядя в окно с тёплым светом уставшим взглядом. Кажется, сегодня она выглядела немного лучше, или в это просто хотелось верить. — Погода сегодня хорошая. Солнышко, у тебя сегодня выходной? — Нет, мне надо будет ехать скоро, — глядя на её улыбку, не уступающей по силе усталости во взгляде, Ник почувствовал только отчаяние. — Нам надо поговорить. Тебе пора редактировать схему, так что нам надо пройти обследование. — Тепло, наверное, сегодня, — продолжила она, словно не услышала Николаса. Она услышала, он это знал. — Мам, пожалуйста, — выдохнул он, закрывая глаза. — Давай я договорюсь на эту или на следующую неделю с врачом? — Не нужно никуда меня возить, моё солнце. Всё хорошо. — Так не пойдёт. Он сел на кровать, поворачиваясь к ней спиной, и его пробрало болезненной ностальгией. Ему снова захотелось стать маленьким и забраться на эту кровать, пролезть в середину и лечь между родителями, спрятаться за стены их взрослой силы. Теперь ему приходится быть взрослым. — Я всё равно умираю, я уже на финишной прямой. Солнце, дай мне просто спокойно и с достоинством уйти. — Мам, что за бред, — он уткнулся лицом в свои руки, согнувшись. Самое тяжёлое то, что он понимал, что это так, но не смел соглашаться. — Ты уже здесь дольше, чем прогнозировали. Врачи просто скорректируют тебе дозы, и ты ещё столько же проживёшь. — Ник, ты взрослый парень, — её голос звучал мечтательно, как будто мысленно она была не здесь. — Ты всё понимаешь, не притворяйся. Я с трудом встаю, чтобы в туалет сходить. Я не могу нормально есть. Я… — Прекрати, — едва слышно ответил Ник. Они оба замолчали. На улице громко проехала машина, кто-то решил прокатиться по их улице с ветерком, а потом снова наступила тишина. Глубокий вдох, медленный выдох. Сложно, когда в тебе борются правда и слепая надежда. Причём надежда необоснованная, магическая, бредовая, но она настолько сильная, что умудряется затмить рассудок. И всё равно помнишь, что… Чуду не случиться. Проглотив горький ком в горле, Николас выпрямился, обхватывая себя за живот, и посмотрел в стену перед собой. — Просто обследование. Пожалуйста. — Дай мне уйти, Ники. Я устала. Думаешь, мне нравится целыми днями спать под фильмы и сериалы? Я даже не знаю, что смотрю на этом ноутбуке, потому что засыпаю каждые пять минут, и каждые полчаса просыпаюсь от боли. — Мам… Ему больше нечего сказать. — К тому же это огромные деньги. Пускай ты не показываешь мне счета, но я не глупенькая. Я знаю, сколько это всё стоит. Я боюсь думать, откуда ты берёшь все эти деньги. — Это моя забота, — с отчаянием ответил Ник, поворачиваясь к ней лицом. — Тебе эти деньги нужнее. — Мне моя мать важнее, чем деньги! Я тебя очень прошу, пожалуйста, мам, я не хочу тащить тебя в больницу против воли! — Так и не надо. Солнце, я уже приняла это, всё нормально, — она улыбнулась, и на секунду эта улыбка сделала её лицо родным и знакомым, как будто болезнь не изуродовала его. Но всего на секунду, а сердце уже облилось кровью. — Прими и ты. — Я не могу, — на грани прошептал Ник. — Я. Не. Могу. — Иди ко мне, солнце, — с той же улыбкой она раскрыла тощие руки, приглашая его к себе. Николас сел ближе и обнял её, пугаясь того, как прощупываются её кости. Прижался лицом к её шее, почувствовал тёплый, самый родной запах, с которым он познакомился, как только родился. — Всё будет хорошо, — она осторожно гладила его по голове. — Ты со всем справишься. Мы все через это проходим. Он знал, что если скажет хоть слово, то разревётся, как ребёнок, которым он и являлся в этот момент. Он не двигался, ничего не говорил, просто ждал, когда это ощущение пройдёт, и только тогда отстранился, стараясь больше не смотреть на неё. — Я хочу, чтобы ты знал, что я очень сильно горжусь тобой, — прозвучало ему в спину, когда он уже выходил из комнаты. Хотелось куда-нибудь спрятаться, срочно, от всего этого мира, от своих проблем. Внизу Николас выпрямился, встряхнул плечами, как будто пытаясь согнать с себя весь этот груз и мысли, и подумал про себя: “Ты сможешь”. Он со всем справится. Повторяя эти слова, как мантру, он вышел из дома, стараясь мысленно не возвращаться в солнечную спальню с родным запахом. Двадцать минут дороги, снова этот дом, ворота, чья-то машина, выезжающая навстречу. Чёрная. И у него машина чёрная, правда старенькая и потрёпанная, ей не тягаться с этими дорогими и вылизанными до блеска. А ещё на нём чёрная рубашка, чёрные штаны и чёрные конверсы. Всё просто заплывало этой чернотой, вся его жизнь. Он со всем справится. Иначе быть не может. Рано ещё сдаваться. Времени было почти одиннадцать, он приехал как раз вовремя. И сегодня он не испытывал никакого страха, открывая дверь, все эмоции остались в собственном доме, в руках его матери. Его встретила пустота, в кой-то веке никого не было. Николас набрал Ноа, глядя на уходящую вверх лестницу, и поморщился от мысли, что ему придётся тесно работать с этим человеком. — Да? — Я приехал, — Николас потёр переносицу, но ответил всё равно спокойно, не выдавая эмоций. — Я в своей комнате. Второй этаж, направо, четвёртая комната слева. Это был не дом, это был замок. Общежитие люксового уровня. Ник поднялся наверх, отсчитал двери и постучал в четвёртую. Ему ответили, и он открыл её. Тёмные стены, странная картина над кроватью прямо напротив двери с каким-то кислотным лицом. Просторно. Рассмотреть комнату не получилось, потому что внимание сразу приковалось к девушке, что шла ему навстречу. Лицо её выражало крайнее недовольство, как и походка. Пришлось отойти в сторону, чтобы она прошла, потому что, кажется, она намеревалась пройти прямо сквозь Ника, если тот не сдвинется с места. — Не обращай внимания, — хмуро ответил Ноа, сидя на кровати. На нём не было рубашки, только майка, и Николас пробежал взглядом по его рукам, разглядывая суматоху из татуировок. — Я помешал? — за дверью всё ещё слышалось, как агрессивно цокают её каблуки. — Нет. Ты вовремя. Снова этот холодный тон с нотками раздражения. Пускай бесится, пускай злится, что угодно, плевать. Он не намерен отвечать, подпитывать его агрессию, давать поводы. Да и, признаться, лёгкий налёт страха перед таким человеком всё ещё присутствовал, просто Николас пытался его игнорировать. — У нас проблема. И по твоей части. Ноа обошёл его, и до Ника донёсся запах женских духов от его тела. Интересно, это была его девушка? Яркий, приторный аромат неприятно окутал его на несколько секунд, напоминая, почему ему так не нравятся женские духи. — В Ашленде наш диллер мешал кокс с какой-то хуйнёй. Получал больше, клал себе в карман, а от нас шёл некачественный товар. Понимаешь, к чему я клоню? Николас повернулся, пока Ноа стоял к нему спиной, открыв высокий шкаф. Из-под майки на спине выглядывали узоры других татуировок, и Николас попытался разглядеть их. Это профессиональный интерес посмотреть на работу чужого мастера, так как в первой половине своих двадцати лет он пытался стать тату-мастером. К сожалению, это не принесло стабильного заработка, и пришлось бросить. — Мне нужно с этим разобраться? — Да. — Я могу получить больше информации? Имя, адрес? И хотя бы примерно, что нужно делать. Он понятия не имел, что ему делать в этой ситуации. Припугнуть? Убить? Как он надеялся, что не второе. — Мы поедем вместе. В этой фразе прозвучало сразу и недоверие, и желание контролировать ситуацию дальше, несмотря на указ Джолли. — Как скажешь, — только и ответил Ник. — И всё же, можно подробностей? — Просто поехали. В машине расскажу, — раздражённо бросил Ноа, надевая чёрный бомбер. — Оружие с собой? Николас опешил, мгновенно в голове появилась мысль, что сегодня произойдёт что-то очень плохое, что-то, что изменит его представление о жизни. Что-то, на что он сам подписался. Смерть окружила его со всех сторон. Сможет, всё сможет, у него всё получится. — В машине, — всё происходило слишком быстро, он надеялся, что у него будет больше времени, прежде чем ему придётся воспользоваться этой штукой. Или это вообще как-то его обойдёт. — Дуй в машину, забирай и садись в мою. Стараясь максимально абстрагироваться от мыслей о том, что ему, возможно, придётся в кого-то стрелять, Ник вышел из комнаты следом за Ноа и побежал вниз. Только теперь он начал полностью чувствовать запах дерьма, в которое сам влез. Это не продавать одним и тем же лицам один и тот же товар, это не собирать деньги с трясущихся продавцов на улице. Он влез в очень серьёзные дела. За собственными мыслями Николас не сразу услышал, что на первом этаже у входа что-то происходит. Вообще он это понял, только когда увидел, что там стоит та девушка, что была в комнате Ноа, Нина и Брайан. Ноа замедлился, подходя к ним. — Ты можешь перестать таскать сюда каких-то… Вот таких?! — вспылила Нина, одной рукой держа живот, второй указывая пальцем на ту девушку. — В лицо мне это скажи, сука! — бросилась в ответ та, и Брайан схватил её за обе руки, заводя их назад. — Брай, пусти её, — выдохнул Ноа, вставая между ней и Ниной. — Что ещё? — Я не какая-то шлюха, я не девочка на ночь, которую можно выкинуть утром из дома, — она просто шипела, подойдя вплотную к Ноа, ей пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Даже такой важный хер, как ты, не имеет права так со мной обращаться! — Окей, а в чём проблема? — он всё так же сохранял спокойствие, что бесило сильнее. — В том, что ты — кусок говна! — закричала она. — Так уходи, — Ноа напрягся. — Всё, пока-пока. Никогда больше не увидишь меня, радуйся. — Я… Я!.. Девушка продолжала кипеть от злости и сыпать ругательствами, пока Брайан не вывел её за дверь насильно. Всё это время Николас делал вид, что его здесь просто нет, стоя в стороне. — Снимай комнату в отеле, Ноа, — сказала Нина, прожигая его взглядом. — У нас есть целый мотель, езжай туда вообще бесплатно, и трахай их там. Я устала натыкаться на этих… Как ты вообще находишь таких неадекватных?! — Всё, — спокойно сказал Ноа, кладя руку ей на плечо. — Давай, спокойно. Всё, это была последняя. Хорошо? — Устроил тут бордель, — сжав зубы, ответила Нина. — Это наш Дом! — Нина, я больше не буду водить сюда неадекватных, незнакомых девушек, окей? — Я не верю тебе настолько, насколько это вообще возможно. На том они и закончили. Нина выдохнула, пытаясь успокоиться, и ушла в сторону кухни. Ноа бросил быстрый взгляд на Ника. — Пошли, что встал. На этот раз Николас не выдержал и закатил глаза. Какой же мудак. На улице они разошлись, но уже через несколько минут сидели в одной машине, которая плавно выезжала с территории. Николас положил пистолет в бардачок, просто от того, что он подержал его, руки вспотели. — Я чувствую твой страх, даже не глядя на тебя, — недовольно сказал Ноа. Это было очень неприятно слышать, учитывая, как Ник сильно боролся со своим состоянием. Ощущение, как будто учитель отчитывает тебя за работу, над которой ты старался. — Ты вообще не подходишь на эту роль. Не понимаю, какого хера Джолли решил, что ты справишься. Милый мальчик, заботящийся о маме и сестрёнке, у которого за всю историю жизни два штрафа за парковку. Ты ромашка, миленький цветочек, ты здесь загнёшься. Он продолжал и продолжал выплёскивать собственный яд. Николас закрыл глаза, снова сосредотачиваясь на дыхании, пытаясь пропустить всё это мимо себя. Не важно, что он говорит. Нужно просто научиться у него основам, а дальше уйти в вольное плавание. Но Ноа продолжал, и самоуважение уже не могло это игнорировать. — Завались, — непоколебимым тоном сказал Николас, повернувшись к нему, и сам испугался собственной дерзости. Ноа бросил на него очередной короткий взгляд, возвращаясь к дороге. — Мне нужны деньги, мне нужно много денег, чтобы — да! — я мог помочь умирающей, блядь, матери! Чтобы я мог дать достойную жизнь сестре! Чтобы самому не сдохнуть с голоду в картонной коробке! Если мне придётся кого-то ёбнуть ради этого — да ради бога! Мне уже срать на это! Избить до полусмерти? Да, тоже сойдёт! Мне уже на всё плевать. Он закончил, тяжело дыша, и снова отвернулся. Вот именно — плевать. Именно так он должен к этому отнестись. — Тогда посмотрим сегодня, насколько тебе “плевать”, — тише сказал Ноа, что прозвучало как угроза. На это Ник ничего не ответил. Он молча уставился в окно, думая, что сейчас он убил бы даже Ноа и глазом не моргнул. И никогда не сожалел бы об этом. Пусть все к хуям сдохнут. Всю оставшуюся дорогу ему пришлось стараться избегать мыслей о матери, как будто его разум был крепостью, которую эти мысли пытались осадить. Если сейчас к его реальности прибавится эта проблема, его разорвёт. Кусая губы и обдирая кожу вокруг ногтей, он снова и снова пытался сосредоточиться на чём-то более приятном: на том, что он сможет оплатить колледж Габи, что сможет жить, не думая о каждом потраченном центе. Это того стоит. Надо просто отключить эмоции. И человечность. Молчание Ноа было благословением, и заговорил он снова, лишь когда машина остановилась на обочине. Вокруг были дома из красного кирпича, все похожие друг на друга, что вызывало какое-то чувство обречённости. — Бери пистолет, — сказал Ноа, прежде чем выйти из машины. Отключить эмоции. Николас достал пистолет и неуверенно покрутил его в руках, думая, куда его спрятать. Как делают в фильмах? Да, прячут его за пояс сзади. Ник вышел из машины и сунул пистолет за пояс. Одновременно с тревогой появилось чувство защищённости и уверенности, потому что… У него есть оружие. Он… — Давай быстрее, — раздражённо бросил Ноа, подходя к одному из кирпичных домов. На улице никого не было, как будто все знали, что грядёт. Ноа прошёл по газону за дом, и Николас быстро нагнал его, идя дальше нога в ногу. Ноа два раза ударил по задней двери, предупреждая о своём появлении, а затем открыл дверь, которая оказалась не заперта. В нос ударил запах травы. Всё помещение было прокурено, шторы задёрнуты — хрен что разглядишь. На полу валялись подушки с дивана, как будто кто-то что там искал. Дверцы шкафов на кухне открыты, посуды почти никакой не было. Создавалось ощущение, что дом заброшен, и хозяин бежал отсюда в попыхах. На секунду Ник испытал облегчение, что они никого не застали. — Мразь, — прошипел Ноа, останавливаясь в центре бардака и оглядываясь. — Здесь пахнет травой, так что кто-то тут был всего пару минут назад. — Или не травой. Ник попробовал принюхаться, но у него был не такой богатый опыт, чтобы разобраться, чем конкретно пахнет. Похоже на траву. Пока Ноа обходил помещение, Николас подошёл к входной двери и выглянул в окно — вокруг всё так же было пусто. Дверь была закрыта на замок и щеколду. — Он не выходил через переднюю дверь. — Мгм, — задумчиво ответил Ноа, открывая сначала одну дверь, затем вторую. Должно быть, ванная и спальня, дом был действительно маленьким. Интересно, на что уходили все деньги у парня? — Он в подвале. — Тут есть подвал? — Подумай хорошенько, конечно же есть. — А… — Николас посмотрел вокруг, пытаясь найти ещё одну дверь, но её просто не было. Ноа вздохнул, глядя на него, как на идиота. — Шкаф. Дверь за шкафом, — он показал на тяжёлый, старый шкаф с посудой и какими-то дурацкими статуэтками. — Дверь за ним. А попадает он туда… Он присел на корточки и откинул ковёр: под ним был ровно вырезанный квадрат. — Какой же он идиот, — прошептал Ноа, потянув за металлическое кольцо. — Я сейчас просто молюсь, чтобы он не хранил весь товар там, это будет вишенкой на торте его идиотизма. Снизу сразу раздался грохот, к горлу подкатила знакомая тошнота от волнения. Ноа присел, заглядывая туда, а потом устало потёр глаза двумя пальцами. — Ладно, блядь, пошли. Лестница заскрипела под ногами Ноа, а затем с удвоенной силой, когда на неё наступил Николас. Внизу горел свет, Ник успел разглядеть большой стол в центре, на котором кто-то фасовал белый порошок, но бросил это дело: часть рассыпалась пылью по столу, маленькие прозрачные пакетики, какие он сам получал от Стэфа, валялись в хаосе, частично на полу. Затем раздался щелчок, с каким взводят курок. Не успев дойти до первой ступеньки, Ник вытащил свой пистолет из-за спины, сердце забилось в ушах, но одновременно он почувствовал столько адреналина, что тот забил все имеющиеся эмоции. Этот щелчок разделил его жизнь на до и после. — Подумай ещё раз, прежде чем целиться в меня, — спокойно сказал Ноа, отходя на несколько шагов от лестницы. — Почему бы и нет? — прозвучал незнакомый голос, и Нику показалось, что его обладатель не совсем трезв. Он спустился, держал пистолет наготове, осторожно снял его с предохранителя и положил палец на курок, пытаясь взять под контроль напряжение, что захватило тело и разум. Ноа, услышав щелчок, повернулся к нему и опустил взгляд на оружие, а затем сделал шаг в сторону, открываю Нику вид, и как будто выставляя его вперёд. Перед Николасом появился парень с небрежной бородкой и в шапке, который развалился на старом, потрёпанном диване. С одной стороны казалось, что он чувствует себя здесь хозяином: небрежная “развалившаяся” поза, в руке пистолет, лениво указывающий дулом на прибывших; с другой стороны, его взгляд слишком быстро прыгал от Ноа к Нику, оглядывал их тела, руки, а потом он попытался заглянуть им за спину, убедиться, что больше никого нет. — Расскажешь, какого хуя ты устроил? — Ноа звучал так, как будто ведёт диалоги под дулом пистолета каждый день. — Давай ты не будешь подходить, — вдруг всё спокойствие парня растворилось в одну секунду, как только Ноа сделал шаг к нему. Рука с пистолетом поднялась и, дрожа, уставилась на Ноа. — Зак, без глупостей. — Опускай, — Николас отвёл затвор и поднял руку, пока ещё не целясь, но зная, что выстрел придётся в район груди — слишком близко они были. — Ты, блядь, кто, — Зак прикусил сухие губы. А потом усмехнулся, не столько нервно, сколько пренебрежительно. — Был бы твоим боссом, если бы ты не совершил столько глупостей, — ответил Ноа, засовывая руки в карманы. — Убери пистолет, или разговора не будет. — А то что, этот осмелится выстрелить? — Зак. — Ты знаешь, что так можно продавать в несколько раз больше, — переключился Зак, его рука уже дрожала от усталости. — В несколько, сука, раз! У меня всё под контролем, я могу… — Ты забираешь наши деньги себе. — Да, блядь, я отдаю столько, сколько должен! — Зак подпрыгнул на месте, вжимаясь сильнее в угол дивана. — Это уже мои деньги! Перепалка перешла в агрессивный тон, но Ноа так и не достал своё оружие. Зак почти кричал, перебивая Ноа, объясняя ему свою идеальную схему, доказывая, что это его деньги. За долю секунды Николас заметил, как взбешенный Ноа положил руку в карман, и как расширились глаза Зака. Разговор перешёл на новый уровень, Ноа явно намеревался закончить разговор, а провинившийся не собирался отступать. Тут прозвучало два выстрела. Одна пуля попала куда-то в стену, вторая то ли прошла сквозь руку Зака, то ли лишь задела её, но тот завыл, а его пистолет упал на пол. Ноа удивлённо посмотрел на Николаса. Под болезненные стоны, которые Николасу показались слишком наигранными, он подошёл к Заку и ногой отбросил пистолет под стол, целясь теперь в мотающуюся в разные стороны от боли голову. Ник совсем не был уверен в том, правильно ли он поступил, это был выстрел на опережение, и загривком он чувствовал взгляд Ноа, но не мог понять, осуждающий или нет. В любом случае, было некогда себя корить за то, что уже сделано, тем более, лучше так, чем если бы Зак выстрелил первым. Ему не хотелось потом объясняться перед Джолли, почему его правая рука вернулся раненым от какого-то барыги. — Решай всё тогда сам, — вдруг сказал Ноа снова спокойным голосом. Сам. Николас оглянулся на него, пытаясь понять, шутит он или нет. — Это твоя работа, не моя, — напомнил тот, глядя на Николаса пустым взглядом. — Или нахера ты вообще мне сдался? Рука Зака стремительно покрывалась кровью, белая футболка пропиталась ею насквозь с правой стороны, левая ладонь зажимала рану. — Мне убить его? — Николас неуверенно снова посмотрел на Ноа, давя панику в голосе, и получилось прозвучать максимально безразлично. Ноа пожал плечами и мерзко улыбнулся, получая удовольствие от происходящего. Захотелось задать ещё один вопрос: “А ты здесь нахуя?”. Николас оглядел Зака, морщась от его стонов, и заметил на его среднем пальце татуировку — круг с точкой внутри. Такие татуировки были у всех членов Омен, которые проработали больше года и были заслуженно приняты в семью. Чутьё подсказывало, что Зак вовсе не входил в семью, раз Ноа так легко пришёл с ним разделаться и совсем не был против того, чтобы его убрать. А вот сделать эту татуировку, просто чтобы пугать и хвалиться, Зак вполне мог. Идея возникла максимально быстро, пронеслась в голове и заставила принять решение. Оторвав эту ладонь от окровавленной руки, Ник приставил дуло к татуировке и не дал себе времени на раздумья, просто нажал на спусковой крючок. Рука дёрнулась назад в одну сторону, средний палец Зака полетел в другую, и подвал озарили ещё большие крики, на этот раз такие дикие, что сердце вспомнило, как биться и бояться. Только отступать уже было поздно, времени бояться просто не осталось. Ник сбросил шапку Зака, сжимая его волосы и притягивая к себе. — Ты больше не часть Омен, ты лишаешься протекции, никаких вторых-третьих-хрен-знает-каких шансов, понял? Ты больше не торгуешь в Вирджинии, ни в одном городе. Делай что хочешь, но улицы больше не твои. Крехтящего, плачущего, ноющего, в слюнях, слезах и крови, Николас оставил Зака лежать на диване. Ему не хотелось смотреть ни на него, ни на Ноа, более того, сильный запах крови и пороха заставлял задыхаться. Николас отошёл к лестнице, посмотрев на стол, и, чуть повернувшись к Ноа, спросил: — Мы можем отправить кого-нибудь забрать оставшийся товар? — Я попрошу кого-нибудь. Кивнув, Николас поспешил подняться наверх, к свету, пытаясь как можно быстрее избавиться от этого тяжёлого запаха. Из дома он буквально вылетел, направляясь к машине, всё ещё держа пистолет в руках, совершенно не думая о том, что кто-то из соседей может подглядывать в окно. Если здесь вообще кто-то ещё живёт, в чём он уже сомневался. Когда они отъехали от дома, Николас вспомнил, что всё ещё держит пистолет в руках. Правая рука гудела до самого плеча, а ладонь горела. — Кровь тебе к лицу. Николас уставился на Ноа, и тот с улыбкой показал себе на щёку. Николас резко повернул на себя зеркало заднего виденья и увидел, что у него от глаза до подбородка идут красные брызги, появившиеся непонятно в какой момент. Когда он попытался вытереть чужую кровь, то размазал лишь ещё больше, его замутило. — Тихо, успокойся, — Ноа потянул руку и открыл ему бардачок. — Там салфетки, возьми и вытри нормально. В тишине Николас нервно вытирал кровь с лица, рук и одежды, но вот из памяти он её никак не мог стереть. Ни кровь, ни стоны. На полном ходу он открыл окно, чтобы почувствовать свежий воздух, надеясь, что это поможет. — Что-то ты всё-таки можешь. Николас закрыл глаза рукой. Ему было плевать на эту “похвалу”, если такой её можно было назвать. — Может, из тебя и выйдет что-то толковое. В тихом омуте черти водятся, да? Ник в душе не знал, что там в нём водится. И не хотел знать. Но что-то ему подсказывало, что придётся заглянуть в глаза своим демонам. Размышления прервала вибрация в кармане. — Да? — Ник не думая ответив на незнакомый номер. Незнакомый женский голос любезно представился и заговорил так быстро, что Ник едва успел осмыслять слова. Потом он застонал и скинул. — Что? — Мне надо в школу за сестрой.