NO MERCY

Немного не хватает… Сто двадцать три доллара. Всего лишь сто двадцать три доллара. Кариму — парню, что торгует в районе Вашингтон Парка — была доставлена точно полная партия, Николас всё рассчитал, и вот парнишка с большими карими глазами нервно доказывает ему, что всё ровно и ошибки нет, товар продан, но денег меньше, чем было рассчитано. Николас устало прислонился к белой стене скромного дома на Эйкрон стрит, и потёр глаза. В руках у него деньги, которые он должен передать Мэтту, и здесь не хватает жалких ста двадцати трёх долларов. — Карим, давай честно, — Николасу самому нервно. Он всего три недели катается по Ричмонду, собирая плату, и впервые у него не сходятся цифры. — Я не дурак, а ты сейчас мне откровенно лжёшь. Это не такая большая сумма, что случилось? — Я, ну… — Карим сунул руки в карманы и нервно загулял по крыльцу своего дома. Наверняка он живёт тут не один, и кто-то сейчас возле двери слушает этот постыдный провал. Николас слышал движение за дверью. — Была ситуация… Слушай, я всё верну, типа, со следующей, окей? Я могу поднять цену, они всё равно купят, и я откуплюсь. Там всего немного, ну, я смогу. Парень так нервничал, что даже боялся посмотреть Нику в глаза, просто рассматривал улицу, которая уже покрывалась закатным мраком. На нём были потёртые шмотки, дом тоже явно из дешёвых, но Карим хотя бы был в себе, трезвый. Ник не хотел верить, что один из его подчинённых присвоил себе часть товара или выручки. Может, правда что случилось. — Блядь, Ник, я честно отдам, — Карим подошёл ближе, всё ещё глядя во все стороны, но иногда его взгляд задерживался на Николасе. — Бля, я клянусь! Со следующей партии. Бля, не говори сверху, чувак. — Я добавлю эти сто двадцать три доллара из своего кармана, понял? — Николас включил управленческий голос, каким общался со всеми новенькими, когда работал в ресторане. Уже три недели, как ему пришлось уйти оттуда, потому что совмещать две эти работы оказалось невозможным. Расставаться с местом, где он проработал несколько лет, поднялся там по карьерной лестнице до приличной должности, оказалось намного проще, чем он думал. Николас почти ничего не почувствовал, прощаясь со своими коллегами, потому что отчаянная нужда в деньгах и тяжёлое состояние матери прожгли дыру там, где должны образовываться эмоции. — Всем клянусь, это в последний, блядь, раз, — отчаянно выпалил Карим. — Значит, раньше тоже такое было? Карим промолчал, снова отворачиваясь. Николас глубоко вздохнул, медленно выдохнул, успокаиваясь. Ему правда было жалко парня, жизнь у него явно не огонь. К счастью, Ник мог позволить “одолжить” сто двадцать три доллара на этот раз. Ничего больше не сказав, надеясь, что это молчание будет достаточно поучительным и угрожающим, Николас сунул остальные деньги в карман и спустился с лестницы. Сегодня уже не было никакого желания ехать в Дом и передавать деньги, это может подождать до завтра. Единственное, что его напрягало, так это сумма, которую он должен был отвезти сейчас домой — лёгкая паранойя преследовала его каждый раз, когда он собирал деньги. Фары разбили тени на дороге, и машина двинулась с места, стремительно направляясь на Юго-Запад Ричмонда, чтобы вернуться в Вудлейк. На нём была чёрная рубашка и чёрные штаны, потому что того требовал “рабочий кодекс”, как будто каждый день на похороны. Похороны. Николас зажмурился, не желая думать о подобном, и мысли устремились к завтрашнему дню, как ему снова придётся ехать на окраину в этот особняк, полный людей, которые пугали весь штат. Он только надеялся, что не столкнётся там с Ноа, который так и продолжал сверлить его взглядом, словно что-то подозревал. Хотя Брайан, который помогал ему освоиться в городе с новым положением дел, и сказал, что Ноа просто не доверяет новым людям, это его обычное состояние, сильно легче не стало. И ещё Брайан сказал, что Ноа сам собирался закрыть эту брешь, которая образовалась из-за проблем со Стэфаном, пытаясь убедить Джолли, что им не нужно никого больше брать. Каждый раз его карие глаза следили за Николасом, стоило появиться в доме. Он задавал вопросы о делах с пренебрежением в голосе, с неохотой передал Нику его новое оружие неделю назад. Что бы там не было на уме у этого бешеного, Ник не хотел сталкиваться с ним лишний раз. Он уже не боялся, просто не хотел. На подъезде к Вудлейку, зазвонил телефон, на котором засветилось имя Габриэллы. Сердце сразу вздрогнуло, потому что он каждый раз боялся услышать плохие новости. Включив громкую связь, он сжал руль ещё сильнее. — Ник, ты скоро дома будешь? По голосу Габи была скорее просто уставшей, чем испуганной или взволнованной. Нервные тиски тут же расслабили хватку, позволяя выдохнуть. — Я подъезжаю. Уже на второй неделе Габи поняла, что Николас больше не работает в ресторане. Уловила, что он начал возвращаться домой в разное время, порой раньше закрытия ресторана. Ничего не придумав, Николас просто соврал, что его повысили, перевели в офис, и вообще он устал и не хочет говорить о работе. Вопросов больше она не задавала. — К нам кто-то стучался. Какие-то два мужика, не знаю, я не открыла. Всё равно в темноте сижу, они, наверное, решили, что дома никого. Это эти?.. — Блядь, — Ник сжал челюсть. — Наверное. Сиди тихо, я скоро приеду, не открывай им. — Да сижу. Ник всегда удивлялся, как легко Габи воспринимала тот факт, что за её братом по пятам ходили ублюдки, требующие с него деньги. Благо он стабильно отсыпал им хоть какую-то часть долга при каждом их появлении, пускай и был период, когда он так боялся, что они что-то сделают с сестрой, что был готов продать собственные органы или ограбить кассу в своём ресторане. — Я уже рядом, не переживай. — Мне кажется, они уехали. — Всё равно, перестрахуйся, не высовывайся. Если что, звони в полицию, поняла? Если хоть какой-то шум услышишь. — Господи, Ник… Да знаю я. Давай, жду. Она повесила трубку. На пустой дороге Ник прибавил газу, нервно кусая щёки изнутри. Выехав на свою улицу, он не заметил никого подозрительного, никаких чужих машин. Машина въехала на дорожку перед гаражом, и Ник быстро вылез из неё, глядя по сторонам — никого. Достал ключи, открыл дверь и снова запер, прислушиваясь. Всё ещё тихо. Поднявшись на второй этаж, он зашёл в свою комнату, открыл шкаф, выкинул с верхней полки одежду и достал коробку, сверху в коробке лежали его скетчбуки, снизу — куча купюр. Да, за эти три недели он заработал гораздо больше, чем за месяц работы администратором, и всё равно он не мог нормально распоряжаться этими деньгами, потому что они не покрывали все его долги. — Ник? — Габи, иди к себе, — кинул Ник, не оборачиваясь. Он только в начале месяца отдавал им деньги, и у него была ещё неделя до следующей встречи. У него всё было рассчитано, но эти ублюдки в последнее время как с цепи сорвались. Ещё и эта сотка, которую он сдаст за Карима, потому что ему жалко докладывать на парня. А себя, как видимо, не жалко. Сестра ещё помялась в дверях, явно желая что-то ответить, но потом развернулась и ушла, громко топая. Пускай обижается, сейчас вообще не до этого. Ник отсчитал несчастные пятьсот долларов — это всё, что он мог отдать прямо сейчас, чтобы осталось на медсестру, обезболивающие, еду и дом. Это уже было больше, чем он отдавал обычно, и Ник надеялся, что это удовлетворит его мучителей. Под кожей нервно закололо, когда раздался звонок в дверь, а затем несколько ударов по ней. Быстро закрыв коробку и запихав её обратно в шкаф, Николас спустился вниз и на несколько секунд остановился, переводя дыхание, не хотелось доставлять им удовольствия видеть его в таком состоянии. — Я уже подумал, что ты прячешься от нас, — первое, что он услышал, когда открыл дверь. — Что заставило тебя так подумать, — неохотно спросил Ник, на виду у них пересчитывая деньги. Их было двое, как и всегда. У одного была перебинтована ладонь, у второго, повыше, был устрашающий шрам возле глаза. Оба следили за его руками, пока купюры переходили из одной во вторую. — Да так, — тот, что со шрамом, поставил руку на дверной косяк рядом с его лицом. — На работе тебя не нашли. — Я там больше не работаю, — отрезал Николас. Это странно, раньше они к нему на работу не заявлялись, только домой. Так страшнее было, дома же семья. — Вы приходили в начале месяца, у меня ещё неделя должна быть, почему так рано? — Так надо, — “шрам” буквально вырвал деньги из его рук. — Ты же можешь заплатить, тебе не о чем волноваться. Теперь они должны развернуться и уйти. Николас прикрыл за собой дверь, словно это могло как-то защитить его дом от них. “Шрам” пересчитывал деньги самостоятельно, пачка из десяток и двадцаток заняла какое-то время. — Нужно семьсот, — заключил он. — Что? — Николас уставился на него, надеясь увидеть противную “да шучу я” улыбочку. Но тот просто уставился на него в ответ, не двигаясь с места. — Здесь и так больше! — Расценки изменились. Проценты увеличились. Ты не получил сообщение от нашего банка? — улыбнулся ему второй. В конце улицы загорелись фары, кто-то ещё возвращался с работы. Все трое оглянулись на секунду, затем вернулись к разговору. — Ты же работу получше нашёл? — продолжил “шрам”. — Значит, можешь позволить себе. Ну, не купишь молока завтра. — Молоко за двести долларов? — Николас уставился на него прожигающим взглядом, чувствуя, что его снова загоняют в угол. Ещё сто двадцать три доллара отдать за Карима. На неделе ему пришлось возить машину в ремонт. Сейчас обязательно появится ещё какая-нибудь проблема, потому что беда не приходит одна, а он только начал рассчитывать нанять сиделку, чтобы Габриэлла могла начать покидать дом. Знакомое чувство отчаяния тошнотой поднялось к горлу. — Найди ещё работу. Возьми ночные смены… — невозмутимо прозвучало в ответ. — А сейчас ещё двести сверху. Я знаю, что у тебя есть. — Твою… Ник замолчал, когда увидел как машина, что недавно показалась в начале улицы, остановилась возле его дома. Знакомая чёрная ауди. Сегодня к нему решили приехать все, осталось НЛО приземлиться на крышу. — Ты ждал гостей? — спросил “шрам”, разворачиваясь лицом к дороге. — Нет. Похоже, у Омен не принято предупреждать о визите даже своих. Хотя он и работал на них, всё равно появилось тревожное чувство, что он сделал что-то не так, и они приехали его убрать. Все трое наблюдали, как из машины вышли двое людей, Ноа Ник узнал даже издалека в темноте, его высокую фигуру сложно было спутать с кем-то. Через несколько секунд, когда те приблизились, во втором Николас распознал Фарвеля. Собрались как-то у Ника на крыльце два коллектора и два мафиози… — Ал, это… — начал с перебинтованной рукой, и второй его оборвал. — Да, это они, — в его голосе прозвучало замешательство. Он повернулся к Нику: — Что у тебя забыли Омен? Ты и там успел занять? — Джентльмены, — на крыльцо с улыбкой ворвался Фарвель, глядя не на Ника, а на двух других парней. Как будто Ника тут и не было. — Откланиваемся, — сказал “шрам”, постучав по ладони купюрами. А потом бросил последний взгляд на Николаса, многозначительно потряся перед ним пятьюстами долларами — за остальным они ещё вернутся. — Что здесь происходит? — Ноа сунул руки в карманы брюк, поднявшись следом, его взгляд лишь мельком пробежался по гостям Николаса. — Это контора из Ричмонда. Мальчики Нельсона, — ответил Фарвель, не теряя тех из виду. А потом он наклонил голову на бок и с милым лицом посмотрел на Ноа. — Можно? Ноа посмотрел на Ника, как на нашкодившего ребёнка, а потом кивнул головой в сторону, и Фарвель сорвался с места, быстрыми шагами пересекая лужайку следом за “мальчиками Нельсона”. Николас выдержал его осуждающий взгляд. — Не знал, что занимал ты именно у этого ублюдка, — продолжил Ноа. — Головы совсем нет? — Я бы посмотрел, что бы ты делал на моём месте. — Справедливо. Поехали. — Куда? — К Джолли, надо поговорить. — Сейчас? — Что-то не так? Николас покачал голово и достал телефон, открыл переписку с Габи, чтобы сказать, что ему надо отъехать. Интересно, видела ли она из окна, что за ним приехали какие-то непонятные люди. — В машине допишешь, — бросил Ноа. — Ты, конечно, не скажешь мне, почему меня увозят на ночь глядя. Ноа обошёл машину и открыл водительскую дверь. — Я же говорю, с Джолли поговорить. — О чём? — Николас положил руки на машину, он отвлёкся от Ноа, заметив, что на другой стороне дороге в паре домов от его стоял Фарвель возле машины коллекторов, о чём-то разговаривая с ними. — Я не спрашивал. Садись спереди. Кожаные сиденья заскрипели, когда они оба залезли внутрь. Кожу отмывать легче, — подумал Ник. Ноа проехал вперёд и развернул машину, чтобы подобрать Фарвеля, тот запрыгнул на заднее сиденье, зажимая зажжённую сигарету в зубах. Похоже, он был крайне доволен собой, Ник видел это в отражении зеркала заднего видения. Очень хотелось спросить, о чём они поговорили, и что сделало Фарвеля таким счастливым, но Ник всё ещё не чувствовал себя на одном уровне с этими людьми, и любое слово в их сторону давалось ему тяжело. Но когда их взгляды пересеклись в зеркале, Фарвель подмигнул ему и улыбнулся ещё шире. Что он сделал? Он же не мог сказать им урезать проценты или отъебаться вовсе, правильно? Николас перевёл взгляд на телефон, где Габи слала ему одно сообщение за другим, пытаясь понять, вернётся ли её брат живым, или коллекторы увезли его на бойню. В Доме всегда были люди, и не всегда они ходили с важным видом полностью в чёрном. Здесь была своя комната у каждого приближённого Джолли, плюс, все важные вопросы решались лично, не по телефону, чтобы разговоры нельзя было отследить, из-за этого жизнь тут всегда кипела. — Вспышка справа! Николас дёрнулся в сторону, когда раздался женский крик, и едва не прыгнул в сторону. Мимо пролетела девушка и резко прыгнула на Фарвеля, который даже не поколебался, поймав её. Короткие оранжевые волосы делали её похожей на Лилу из “Пятого элемента”. Пара закружилась вокруг своей оси, разнося по первому этажу радостный женский крик. — Идём, — сказал Ноа, заставляя отвлечься. Зная о Фарвеле то, что успел знал Николас, можно было назвать его хладнокровным убийцей с вечной улыбкой и психопатом, поэтому факт наличия у того девушки, которая ещё и так радуется встрече, немного шокировал. Наверное, с таким парнем едва ли чего-то боишься в этой жизни. И, наверное, надо быть тоже отбитой. Они свернули налево от лестницы, в ноздри ударил сильный запах еды. Аппетит перемешался с нервной тошнотой. — Жди здесь, — приказал Ноа, оставляя его в коридоре, и, пройдя дальше, скрылся за углом. Николас слышал чьи-то голоса из соседней комнаты, двери которой были нараспашку. Они активно общались, смеялись, как минимум там было человека четыре. Подперев стенку, Ник уставился себе под ноги. Сейчас было уже не так страшно, как тогда, когда он приехал сюда впервые. — Ты чего стоишь? — их успел нагнать Фарвель, он неторопливо шёл той же дорогой, обнимая девушку за талию. — Пошли. — Пошли? — переспросил Ник. — Да, мы же прямо к ужину приехали. Давай, пошли, — он махнул рукой, двигаясь дальше по коридору. — Спасибо, — коротко ответил Николас, решив не разводить разговоров о том, что ему сказали ждать здесь, и что на ужин его, по факту, не приглашали. Фарвель со своей девушкой зашли в открытые двери, голоса загудели с новой силой. У них тут что, семейные ужины? Брайан рассказывал, что родственные связи внутри мафии пообрывались ещё в семидесятых годах прошлого века. Наследниками стали становиться те, кого выбирал босс, а не по крови. В последний раз это вызвало немалый скандал, когда босс передал управление Джолли, хотя на то место метил его родной сын. Сейчас, насколько известно, сынок транжирит наследство где-то в Лос-Анджелесе. — Руффило. Ник оторвался от стены и пошёл к Ноа, который ждал его в конце коридора, Ноа провёл его на кухню, на большую, прекрасную кухню. Они зашли как раз в тот момент, когда Джолли передавал наличные мужчине и девушке. Ноа придержал дверь, и те вышли, кивнув на прощание Ноа и Джолли. Возможно, это были повара, во всяком случае Ник не представлял, почему Джолли решил с кем-то расплатиться на кухне. — Давно не видел тебя, — Джолли прислонился к кухонной стойке в центре кухни. — Но мне сказали, что ты хорошо справляешься. Я, так, одним глазом слежу. Или я чего-то не знаю? В голове промелькнула тупая мысль про сто двадцать три доллара. — Там всё в порядке? Вопрос был адресован даже не ему, взгляд Джолли был направлен на Ноа, который стоял чуть дальше за Ником. Ник очень надеялся, что тот кивнул. — Если честно, я редко встречал таких людей, как ты. Которые так серьёзно относились бы к работе. Которые не кричали бы на каждом шагу, что они стали частью Омен. Ты не пользуешься положением. У тебя всегда всё сходится по рассчётам. Он замолчал, задумчиво посмотрев в сторону. Это похоже на хороший разговор. Не на такой, где ему скажут что-то, после чего уберут. И всё равно сердце билось о рёбра в страхе, Джолли умудрялся вселять в него ужас, хотя, кажется, это был единственный член Омен, который не был известен своими ужасными и кровавыми делами, а наоборот — был крайне рассчётливым и спокойным. — Смотри, — он снова повернулся. Конечно он пугает, это же чёртов дрессировщик волков, который разрешил ему войти в клетку. В его приказах силы больше, чем в волчьей пасти. — Ник, я протягиваю тебе руку: ты берёшь под контроль не улицу, а вообще весь оборот. Будешь… Начальником отдела, если тебе так проще. — Ты серьёзно? — Ноа вышел вперёд, обходя Николаса. — Джолли, я же сказал, у меня всё под контролем! — Я не спорю, но на тебе слишком много всего висит. Ты с утра до ночи то мотаешься по всей Вирджинии, то вообще сваливаешь в другой штат. Мы должны искать замену тем, кому пришлось нас покинуть, а не затыкать все дыры тобой, Ноа. И это лучший вариант, что я видел за последние годы. Ого. Такого комплимента Николас не ожидал. — И я не справляюсь, по-твоему? — Ноа, блядь. Возьми себе помощника хотя бы на наркотики, а? — Я сам справлюсь, — Ноа подошёл ещё ближе. — Хватит, — отрезал Джолли так резко, что Ноа закрыл рот, резко передумав говорить дальше. — Николас? — Да? — ох, пиздец. — Если ты соглашаешься, я закрываю все твои долги. Новых денег тебе хватит и на лечение матери, и на все свои хотелки, — он уже был настроен намного серьёзнее, чем в начале разговора, должно быть, Ноа выбесил его. — Если нет, остаёшься, где сейчас, ничего не изменится. Но я всё же настаиваю. Какова вероятность, что он согласится, и Ноа его прикончит? — Да, я согласен. Плевать. Плевать, он не может уже больше так жить. Он не хочет так жить. — Он весь твой, — раскинув руки, объявил Джолли. И с этими словами он просто покинул кухню, оставив Ноа и Николаса один на один. На несколько минут повисла напряжённая тишина. Ноа смотрел на него, готовый вот-вот возгореться от злости, но почему-то впервые за всё это время Николас не чувствовал себя таким зажатым и запуганным в этом доме. Это его шанс вылезти из жопы, в которой он оказался, и, нет, он этот шанс не упустит. К тому же его определил на эту роль не кто-то, а сам Джолли, тот, кому подчинялся Ноа. — А теперь послушай, — Ноа подошёл так близко, что надо было бы сделать хотя бы шаг назад, но Николас только поднял голову, глядя ему в глаза, и застыл на месте. — Я знаю, что Джолли не возьмёт кого попало, знаю, что всю твою жизнь прошерстили вдоль и поперёк, чтобы убедиться, что тебе можно доверять. Уверен, что наши люди даже в курсе, когда и какой урок у твоей сестры. Если я узнаю, что ты сделал хотя бы шаг в сторону, я лично закопаю всю твою семью, и заставлю тебя на это смотреть. Понял? Его слова не заставили задуматься или усомниться в выборе, зато изрядно выбесили. Но Николас абсолютно точно понимал, что его сейчас провоцируют, дают повод психануть, чтобы поставить под вопрос его возможности. Он дал себе время успокоиться, выдержал паузу и только после этого ответил: — Это было очевидно. Я могу теперь ехать домой? Ноа закрыл глаза и поджал губы, а потом раздался долгий, медленный выдох. Он сам сделал шаг назад, давая Николасу вздохнуть. — Я попрошу кого-нибудь отвезти тебя. Приезжай завтра к одиннадцати. И… Добро пожаловать в семью. Ноа оставил его, напоследок легко похлопав по плечу. Похоже, чувак реально остыл и принял факт, что Николас возьмёт на себя часть его работы. Николас напоследок оглядел кухню, всё ещё чувствуя тошноту от запаха, и вышел. Домой его отвезла девушка, которую он раньше не видел. Её руки и шея были покрыты татуировками с изображением дыма, ничего больше. Всю дорогу она молчала, лишь возле его дома спросила, хорошие ли здесь соседи. Ник ответил, что в основном тихие и приятные люди, на что получил кивок, а потом она попрощалась. Свет в доме всё также не горел, но стоило двери закрыться, как из кухни вышла Габи. Она что-то жевала, держа в руках телефон, который освещал её лицо. — Ты чего в темноте? — Ник знал ответ. Она никогда не показывала страха, но она боялась. — Просто. Экономлю на электричестве. — Мама спит? — Давно уже. — У неё всё в порядке? — Да. Ник, её пора везти на обследование. Прошло полгода с последнего. — Я займусь этим, не переживай. Он уже знал, что это будет драма. Все понимали, что больше ничего нельзя сделать, и что метастазы уже были повсюду. Ни один врач мира её не спасёт, но они боролись за поддерживающую терапию, поэтому столько таблеток, уколов и капельниц. Он был готов продолжать влезать в долги, но вот она… Всё, чего хотела она, так это спокойно умереть в своей постели. И в последние два раза, когда они возили её к врачу, она из последних сил устраивала им лекции и требовала оставить её в покое. Этот раз вряд ли будет другим. — Когда твой бал? — Николас положил руку ей на плечо, возвращаясь вместе на кухню и включая свет. — Перенесли. В зале прорвало трубу, так что… Перенесли на неопределённый срок. — Не страшно. Как дела вообще? — Нормально. Вроде. Куда ты ездил? Николас сел на стул, глядя на Габи. В детстве он не любил её, потому что родители часто заставляли сидеть с ней, а ребёнком она была совершенно неуправляемым. Потом она подросла, а он съехал, и начал скучать. А потом снова вернулся к ней, к взрослой, самостоятельной девушке, которая понимала эту жизнь намного лучше, чем он в её возрасте. Она была рассудительнее, умнее, смелее. — Это твой последний год в школе? — Мгм, — Габи открыла холодильник и достала яблочный сок. — Ник, куда ты ездил? — Ты выбирала колледж? — На какие деньги? — она усмехнулась, покручивая упаковку в руках. — А стипендию я вряд ли получу. Прости, но я не гений. — Выбери колледж. — Ник, не шути. — Я не шучу. — А как же… Учитывая, сколько он получал сейчас, он уже мог бы отправить её в колледж, если исключить затраты на лечение, его долги и взять небольшой кредит. Получается, долги уже исключены, а его выручка только поднялась. Он думал об этом, пока ехал домой. — Спокойной ночи, — сказал он вместо ответов на все её вопросы, как озвученные, так и молчаливые. Николас поднялся и поцеловал её в лоб, потрепав по волосам, чего не делал почти никогда. — Медсестру утром сам дождусь и поговорю насчёт обследований. — Ник… Как… — Габи резко обняла его, прижимаясь лицом к плечу. — Как? Просто как? Что ты сделал? — Не думай об этом. И не задавай вопросов, так будет проще. И помни, что я люблю тебя. — И я тебя. Я очень сильно люблю тебя.