Окно ЗАМа

Всю дорогу до горной цепи, которая отняла у путешественников около двух часов, дядя Валя беспрестанно ворчал, что неплохо бы начать пешие исследования немного южнее, у Орегона: Каскадный хребет сплошь был утыкан действующими вулканами да и в целом составляет северо-западный участок знаменитого Огненного кольца, и хоть вулканологи регулярно следят за активностью своих подопечных именно в этом регионе – как раз по причинам проходившего здесь МТХ, но Катин ИИ 3.0 явно не был рисковым парнем. Катя и сама уже подумывала поддаться на уговоры и просто прокатиться по берегам прозрачных озер, наблюдая заснеженные вершины исключительно с ракурса их подножий, а потом видела, как Пол вновь и вновь рассматривал на голограммах фотографии этой части Кордильер, мечтая, вероятно, как сможет запечатлеть их воочию, и тут же прикусывала язык. По крайней мере, с ними всегда будет дядя Валя, он вызволит их из любой передряги. Не отпускать же Пола бродить по горам с холстом и кисточками в одиночку. На фотографиях горы выглядели зловеще-черными – вероятно, как раз из-за обилия вулканов, покрывающих все вокруг внушительным слоем пепла и застывшей магмы. В голове мелькали образы Мордора, но изумительной чистоты озера и девственно-темная зелень хвои скорее придавали облику хребта возвышенность и помпезность, нежели вызывали страх и трепет. Решено было слишком высоко не забираться и при необходимости отступать от МТХ. В любом случае, маршрут диктовала им не красная кривая полоска на карте, а вдохновение Пола, и, уже облачившись в заботливо подобранное дядей Валей обмундирование, нацепив на спины облегченные, но все же забитые под завязку рюкзаки, они, тем не менее, долгое время кружили у тропы, пока Пол выбирал ракурс получше. Потом он, наконец, махнул рукой и ступил на гравий. Катя проследовала за ним. Покидать трейлер было боязно, хоть она и прекрасно понимала, что в любой момент дядя Валя может вызвать вертолет, и их мигом эвакуируют куда потребуется. Но вот как раз о подобной возможности думать совсем не хотелось – терялся дух романтики и здорового авантюризма, за которым Катя и рванула на другой конец света. Вблизи хребет выглядел куда более устрашающе, нежели на ярких и явно обработанных в фотошопе фотографиях из всемирной сети. Место идеально подошло бы для размещения на отрогах этих гор колонии особо режима для сверх опасных преступников – некоего аналога Алькатраса. Катя брела вслед за воодушевленно вертевшим головой по сторонам Полом и уныло размышляла, что без очевидной мрачной пользы пропадает такой колоритный ландшафт. В прежние времена здесь был шанс развернуться на полную катушку. Пенитенциарная система отмерла еще до появления Кати на свет, но болезненные отголоски прошлых ужасов все еще населяли умы не столь давно освободившегося от прежних пут человечества, заставляя вспоминать о них даже юное поколение. Так молодежь 20 века с содроганием размышляла о крепостном праве и публичных порках, внутренне радуясь, что на ее век уже не приходится ничего подобного. Построй здесь радетели за нравственное исправление преступников свою воспитательную цитадель, и сбежать из нее стало бы настоящим испытанием духа: отвесные склоны угольно-черных и пепельно-серых гор, извергающиеся по очереди вулканы, источники, исторгающие кипяток, вечные перепады климата на противоположных склонах из-за близости к Тихому океану, дикие звери, непроходимые леса… Они шагали по ярко-зеленой, почти альпийской лужайке, ведущей их к месту первого привала – на дальней оконечности подножия горы, и с каждым преодолеваемым метром Пол все веселел, а Катя – мрачнела. Она вдруг поняла, что хоть и выбрала ботинки на два размера больше, а идти в них все равно не так удобно, как хотелось бы. Что рюкзак вдруг стал чудовищно тяжелым, хоть она положила туда только самое необходимое, и натирает ей плечи, больно ударяет по бедрам. Что спустя несколько часов пути все так же наслаждаться природой больше уже не получается – стало банально скучно, мозг требовал какой-то информации помимо очертаний гор и ощущений собственного организма, чтобы хоть немного отвлечься от накрывавшего дискомфорта. Слишком быстро и неожиданно он случился, Катя все же рассчитывала начать испытывать все прелести походной жизни дня через три, не раньше. - Ты не будешь делать эскизов? – с надеждой в голосе окликнула она Пола, но тот только помотал головой. - Думаю, со стороны озера ракурс лучше, хочу дойти туда и там уже полноценно поработать. Мы же там через сутки окажемся, не раньше? Дядя Валя молчал – после давешней Катиной эмоциональной вспышки он старался не привлекать к себе внимания и лишь молчаливо и методично исполнял ее поручения, почти никак их не комментируя. Казарцев тоже только вежливо попросил их позвонить ему, как только они будут готовы делиться впечатлениями. Оба явно ощущали вину за всю эту ситуацию с архивом, но разговор о нем больше не заводили, рассчитывая, вероятно, что пеший переход утомит Катю, и та непременно оттает. Но с кем ей в тот момент действительно хотелось бы перекинуться несколькими фразами, так это с Мерком, который, к ее разочарованию, так и не вышел на связь после получение архива. С того дня прошло уже около суток, ему неоднократно звонили и сама Катя, и дядя Валя, но трубку он не брал и в чате тоже не появлялся. Сообщения оставались непрочитанными. Вспомнив о Мерке, Катя со злостью пнула подвернувшийся под ногу камень: теперь и он решил оставить ее в неведении касательно этого дурацкого архива? Да что же там такое? Как ей вообще узнать его содержание? Может, выложить на всеобщее обозрение и спросить комментариев и совета? А что, если там и правда нечто совершенно неприемлемое? Она-то свое любопытство удовлетворит, да вот только сможет ли по-прежнему вести свой блог и не стыдиться собственных подписчиков? Стоп, да что там может быть такого, что бросит тень на саму Катю? Не на ее родителей, не на Меркулова, наконец, а заставит краснеть именно ее? Ничего, и это очевидно. Подробности своего оригинального происхождения она уже знала, а что уж там на уме у Казарцева с дядей Валей… Черт побери, может, и правда попробовать выложить все, а? Но для начала надо было хотя бы попробовать найти этого таинственного Марцева. Расспрашивать Михаила не хотелось – отношения их разладились после давешней стычки по поводу архива, и Катя отдавала себе отчет в том, что, поняв ее цель, тот просто солжет, не выдав место жительства создателя ИИ хотя бы просто из принципа, даже если допустить, что никакой особенной причины скрывать от нее информацию у них не было, а была лишь забота о глупенькой блондинке и только. Имени Марцева она не знала – нигде в записях оно не упоминалось. Катя включила поиск по сети на аудио воспроизведение, чтобы не тратить время на остановку и чтение, но Интернет тоже молчал, отдавая все лавры Меркулову и даже на Озерова ссылаясь лишь мимоходом. НИИ, в котором работали все трое, был расформирован еще в 90-е, а пустовавшее здание отдали сначала под торговый центр, и функционал ему вернули, только когда ситуация стабилизировалась. И вот лишь на сайте этого самого обновленного НИИ Кате и удалось найти в списках бывших сотрудников некоего Марцева Ф.С. – заместителя руководителя лаборатории кибернетики. Но, что странно, на сайте ни словом не упоминалось, что именно в этом НИИ и был изобретен тот самый ИИ 10.0, благодаря которому жизнь на планете Земля так резко изменилась. И что создал его, по сути, тот самый Марцев Ф.С., чье имя даже в истории не осталось – кем бы он там ни был – Феофилактом или Феодосием. Да хоть Фредом. В мыслях об этом Катя и сама не заметила, как они достигли подножия, а солнце принялось медленно катиться к пикам отдаленного хребта. - Пора ставить палатку, - Пол сбросил рюкзак и, не дожидаясь инструкции дяди Вали, принялся доставать колышки и разворачивать полотно. Катя рухнула на землю, стащила с натертых плеч рюкзак, опустила на него голову и закрыла глаза. Она так чудовищно устала, что даже не хотела есть и могла бы заснуть прямо здесь – не снимая казавшихся теперь страшно узкими ботинок, без спальника, с жестким рюкзаком под головой. Краем уха она прислушивалась к болтовне ИИ и Пола, не сумевшего все же справиться в одиночку, затем вздохнула и потянулась развязывать ботинки. Надо было насобирать хвороста для костра и приготовить нехитрый ужин. С едой они решили не мудрить, набрали сухих полуфабрикатов для разведения кипятком ну и сухофруктов на десерт. Две недели как-нибудь перекантуются, а потом вернутся к нормальному питанию. Дядя Валя порекомендовал в первый вечер поужинать белковыми коктейлями, и Катя сделала Полу молочный, а себе – овощной с семенами тыквы. Ужинали молча. Художник не выглядел уставшим и, когда Катя уже забралась в палатку, он все сидел у костра и что-то черкал карандашом на листе бумаги. Она же отрубилась, едва голова ее коснулась подушки, и даже не слышала, как лег и Пол. Утром вставать рано не было никакой необходимости, и оба провалялись часов до десяти. Во второй день их похода окружающая местность показалась Кате еще менее привлекательной, чем вчера. Да, солнце светило ярко, сочная зелень резала глаз, впереди маячили снежные шапки гор – все как на фотографиях в журналах путешествий, но картинка эта больше не могла ее обмануть, теперь она в полной мере осознавала, чего стоит возможность увидеть всю эту красоту собственными глазами. Все мышцы ее тела надсадно ныли, требуя отдыха, моля о неподвижности, но Катя буквально заставила себя подняться и выползти наружу. Пол проснулся немногим ранее и вовсю пытался зажечь костер, чтобы вскипятить чай. Если бы не он, Катя повернула бы к трейлеру прямо здесь и сейчас, не дожидаясь, пока приключение станет совсем уж невыносимым. Но Пол, казалось, был раззадорен и стремился продолжать путь: пока кипятилась вода, он снова взялся за бумагу и карандаш, и Кате вдруг почудилось, что он в своей стихии – среди дивно красивой природы, которую можно постоянно запечатлевать, и, в отличие от человека, она не будет жаловаться, что ее изобразили не слишком привлекательно. Однако, вопреки расчетам, к вечеру второго дня к озеру они так и не пришли. Делать по двадцать километров в день не получалось никак. Это было бы тяжело, даже если бы они шли налегке по ровному асфальту, что уж говорить про узкую тропку, которая то резко взбиралась вверх по склону, то обрывалась вниз, то петляла между булыжников или убегала в сторону. Иногда солнцепек становился невыносимым, и путешественники вынуждены были прятаться в тени деревьев, выжидая пару часов, когда схлынет дневной накал. В результате во второй день они прошли чуть меньше, чем в первый, и уже во время вечернего привала, когда Пол ставил палатку, а Катя снова собирала хворост, дядя Валя разочарованно изрек, что они преодолели всего семь километров, и если так дальше пойдет, то до озера им добираться никак не меньше двух дней. Катя ждала пресловутого озера как оазиса в пустыне: Пол планировал задержаться там на пару суток и как следует все зарисовать, можно будет просто бездумно валяться и дать, наконец, отдых натруженным ногам и плечам – походить босиком, поплавать, смывая пыль и пот. Пол по-прежнему не выглядел уставшим, а на удивленные расспросы Кати отвечал лишь, что часто бывал в походах с родителями и привык к подобного рода мелким неудобствам. - Мелким? – охнула от ужаса Катя. - Ну, это всего лишь ссадины, синяки и мозоли, - пожал он плечами. – У нас нет переломов, у нас есть еда и вода, есть возможность укрыться от жары и дождя, есть палатка и спальники, наконец. Когда вернемся в трейлер, ты уже через день забудешь обо всех сложностях и будешь вспоминать лишь это дивное небо светло-василькового цвета, эти высоченные горы, так приятно хрустящий гравий под ногами, эту сочную зелень, и тебе снова захочется сюда, поверь мне. Еще неделька, и ты привыкнешь. - Неделька? – Катя застонала и повалилась на землю. Она с трудом представляла, как сможет завтра передвигать ноги – так чудовищно она устала. Но когда из леса неподалеку раздался вдруг чей-то рык, Катя осознала правоту Пола: мозоли и ссадины были сущей ерундой по сравнению с тем, что их могло ждать, если тот, кто рык этот издавал, решит выйти к непрошенным гостям. - Я надеюсь, это не гризли, - прошептала Катя, подсаживаясь ближе к Полу. - Судя по тому, что я успел прочесть в гиде, - задумчиво протянул он, - здесь следует опасаться скорее рыси. Они тут кишат. - Надеюсь, им достаточно еды, - Катя уткнулась носом в плечо Пола и мелко задрожала, едва представив эту красивую пушистую кошку у них на пути. - Дикие звери нападают не от голода, - методично выдал дядя Валя. – У них полноценное питание, по качеству и калорийности значительно превосходящее то, что несчастное зверье употребляло в прошлом. Им нет нужды кидаться на костлявых приматов, их обеспечивают высококлассным мясом. - Искусственного происхождения, - закончила за него Катя. - По питательности и составу оно ничем не отличается от…хм… скажем так, натурального. Кроме того, что при его создании никому не приходится страдать. - Я вот думаю, что с охотничьими инстинктами при этом сделали. Ну, допустим, они не голодные, так они могут просто защищать территорию или реализовывать потребность в охоте и игре со своей жертвой. Иначе хищники просто деградируют, пока им приносят мясо в готовом виде. Мясо, которое не нужно выслеживать и пытаться перехитрить. А как ИИ борется с агрессией хищников? С их желанием довлеть друг над другом, с вечными драками и уничтожением соперников? - И кто это у нас на биологии ворон считал? – протянул дядя Валя, и Катя живо представила, как он закатил бы при этом глаза, будь они у него в принципе. В это самое мгновение где-то в кронах раздалось хлопанье крыльев, и среди деревьев мелькнул силуэт какой-то довольно крупной птицы. Она опустилась на ветку и принялась лениво чистить перья, а уже в следующий миг Катя заметила едва уловимое шевеление неподалеку. Она не успела не только вскрикнуть, но и даже сообразить, что это такое вообще, заметила лишь, как чье-то упругое тело пружиной взмыло к сидящей на ветке птице. Катя замерла: никогда еще в жизни ей не доводилось видеть ничего страшнее. Она зажмурилась, зажала уши ладонями, вскочила и побежала прочь дальше по тропинке, только бы не видеть происходившей прямо сейчас расправы по всем законам дикой природы, но тут в ушах ее прогремел хохот дяди Вали, от которого скрыться ей было некуда. - Стой, глупая. Я же специально это организовал, чтобы ты воочию убедилась: никакого смертоубийства тут не допускается. Ну обернись же, посмотри на «несчастную жертву». Катя помотала головой, но все же нехотя открыла глаза и убрала ладони с ушей. Тишину предгорья нарушал только шорох листвы да еще какие-то странные звуки, словно бы кто-то резвился там у деревьев, где только что рысь пыталась поймать птицу. - Уже все? – осторожно уточнила Катя. - Что все? Да вернись к палатке, и сама все увидишь. Катя сделала несколько шагов назад и с сомнением посмотрела в сторону скакавшей у перелеска рыси. А вокруг нее то подпрыгивала, то взлетала давешняя птица, умудрявшаяся ускользнуть прямо из-под носа у грозного хищника, словно издеваясь над ним. - Что это? – пробормотала Катя. – Что это за птица такая? - Пока рабочая модель, мы ее тестируем, - с плохо скрываемой гордостью в голосе изрек дядя Валя. – Позволяет хищникам оставаться в форме. Поначалу мы работали с голограммами, но нашим зубастым друзьям эта обманка скоро наскучила – какой прок гоняться за миражом, иллюзией? На такое только люди способны. Пришлось разработать нечто вроде анимадроида – гораздо более ловкого, нежели те, с кого мы их делали, да и в случае чего способного дать настоящий отпор. Разумеется, пока мы не можем на все сто процентов обеспечить безопасность кормовой базы хищников, но уже сейчас по предварительным подсчетам нагрузка на нее снизилась почти на две трети. Число анимадроидов в дикой местности постоянно растет. Своих так называемых сородичей они не трогают и вообще полностью их игнорируют, а вот к хищникам являются буквально под нос, висят у них на хвосте, отвлекают их внимание. Так и получается, что еда у хищников есть, игрушки тоже, поэтому деградация им пока не светит. В перспективе ученые, конечно, рассчитывают на их эволюцию – в таких условиях это неизбежно. И во что она выльется, и кого мы породим подобным милосердием, мы пока понятия не имеем, но тем интереснее нам будет в дальнейшем. Люди ведь тоже эволюционируют. - На радость ИИ, - буркнула Катя. – Я помню, мы по биологии проходили, что хищники прореживают ряды травоядных, вычищая самых больных и слабых особей. А теперь этого не происходит, выживают все, что, естественно, со временем приведет к их вырождению и вымиранию. Но прежде они сожрут весь растительный покров планеты… - Ты снова мышиный рай вспомнила? – усмехнулся Пол, отрываясь от своего привычного занятия. – Не лучше ли просто наслаждаться сегодняшним днем, не думая об ужасах дня завтрашнего? Мы же с тобой все равно не в силах ничего изменить. Пусть об этом беспокоятся ученые. Тем более, что пока у них неплохо получается побеждать джунгли. Я верю в силу разума. - Вот прямо так сразу отлегло, - снова буркнула Катя, издали наблюдая, как рысь продолжала радостно гоняться за анимадроидом, изредка задевая его то когтями, то зубами. На следующий день, всерьез увлекшись темой анимадроидов, Катя только и делала, что наблюдала, как орлы таскали импровизированных горных коз, а пауки – ловили прекрасно сконструированных бабочек. И если про крупных анимадроидов она еще что-то слышала на уроках биологии, то про инсектоидов узнала только теперь. Да их и не так давно пустили в массовое производство. Ее чрезвычайно веселили картины того, как искусственная муха чрезвычайно натурально летела в расставленные сети, закономерно вязла в них, привлекая внимание паука, а затем без малейших трудностей вырывалась на свободу, оставляя на тонких нитях крошечные кусочки искусственного мяса, заменяющие пауку жертву. Она не заметила, как солнце принялось катиться к горизонту, и даже совершенно забыла бы о ночлеге, если бы Пол не бросил свой рюкзак у нее на пути и не рухнул вслед за ним же прямо на землю. До озера они добрались лишь к вечеру следующего дня, когда солнце уже закатилось, и среди сумрачных теней невозможно было ничего разобрать. Они поужинали, посидели у костра еще около часа и отправились спать. Наутро спешить было некуда, и Катя спала едва ли не до полудня и, когда выбралась, наконец, из палатки, Пол успел уже дважды выпить чаю и вернуться к работе, ради которой он и пришел сюда. Катя потянулась, босиком прошлепала к потухшему костру и плюхнулась на землю, по-турецки складывая ноги. Зеркальная гладь озера виднелась буквально в нескольких метрах от их лагеря. Противоположный берег его обрамлен был хвойными деревьями, а еще чуть дальше высился горный кряж с упиравшейся в васильковое небо белоснежной шапкой. Такие фотографии часто попадались Кате в интернете да в туристических проспектах, но в существование подобной красоты верилось слабо. Все казалось, что яркий цвет небу придают дизайнеры, а озерная вода непременно темная и мутная. Но здесь-то Катя и поняла, как сильно ошибалась: в воду эту можно было смотреться, словно в зеркало, она застыла в своей монументальной красоте, в своем безупречном величии, и ни единое зернышко ряби не искажало ее идеальной поверхности. Отражение было столь четким, что, будь это фотография, Катя не смогла бы различить, где реальные горы и ели, а где - их изображение на водной глади. Природа здесь словно бы замерла – не слышалось ни ветерка, ни единого шороха, ни даже стрекота насекомых. Царила абсолютная тишина наступившего рая. И эту тишину, эту безупречность, вероятно, и стремился перенести на холст Пол – пусть и не целиком, не в совершенстве, но хоть ухватить ее за хвост, за самый кончик, считать хоть общее впечатление, которое не смогла бы передать ни одна фотография, запечатлевающая миг, но не вечность. Катя просидела так, наслаждаясь полным покоем, около часа, а затем отправилась уже обедать – для завтрака время было слишком позднее. Весь день она провалялась, наблюдая за Полом и вслушиваясь в тишину. Не возникало желания ни почитать, ни даже написать очередную статью, хотя поделиться с читателями было чем. Пару раз она, правда, попыталась выйти на связь с Мерком, но тот по-прежнему не отвечал на звонки и игнорировал ее сообщения. Она хотела бы подойти к берегу и окунуться, но ждала, когда закончит Пол, чтобы не разрушать хрупкого совершенства царившей там идиллии, позволить ему закончить хотя бы на сегодня, а уж потом опустить ноги в ледяную воду. Пол закончил к шести, когда на берег выползли первые тени. Катя успела разжечь костер, развела в котелке сухой суп, а сама пошагала к воде, по пути скидывая с себя одежду. На мгновение она обернулась и поймала на себе задумчивый взгляд Пола, который, казалось, размышлял, а не последовать ли ему за ней. Однако, романтического купания не получилось: вода в горном озере была непозволительно ледяной, и Катя смогла лишь слегка помочить лодыжки. Затем присела на корточки, плеснула на себя несколько пригоршней холодной влаги да и замерла там, всматриваясь в силуэты елей на том берегу. - Если еще чуть постоишь, ты привыкнешь, - окрикнул ее Пол. – У берега вода вполне терпимая, родники бьют на глубине, а сверху ее неплохо прогревает солнце. - А сам чего же? – дернула она плечом, не оборачиваясь, но вздрогнула, услышав шорох приближающихся шагов. Он встал рядом, положил ладонь ей на спину, вынуждая ее подняться, затем взял за руку и сделал еще пару шагов вперед. Катя последовала его примеру, и голени тут же свело судорогой. Она застыла в ужасе, пытаясь отдышаться, но Пол дернул ее за собой: - Не надо останавливаться. Зайди хотя бы по пояс, так будет легче привыкать. - Легче? Когда половина тела погружена в жидкий лед… - заворчала было Катя, но постепенно буквально кожей начала ощущать правоту Пола. На поверку температура воды оказалась вполне терпимой, и Катя смогла выдержать несколько минут и даже окунуться, но потом все же выбежала на берег и громко завыла, вспомнив, что полотенца остались в трейлере, и теперь придется сохнуть прямо так – на вечернем ветру. Пол встал рядом, обнял ее со спины, водя ладонями по плечам и лопаткам, разогревая их, но дрожь в теле лишь усилилась. Катя не смела обернуться, замерла, запоминая каждое прикосновение, пусть и предназначенное только согреть ее. На следующий день они прошли чуть дальше вдоль берега, чтобы у Пола открылся новый ракурс на гору и озеро, а потом все вновь повторилось: он рисовал до самого заката, а Катя то готовила, то наблюдала за очередным анимадроидом, то снова пыталась достучаться до все еще хранившего молчание Мерка. Когда Пол отложил, наконец, кисти, они поужинали в тишине, нарушаемой лишь стрекотом насекомых, а затем он опять предложил искупаться. Катя покачала головой: вчерашнее купание было весьма сомнительным, и повторять его ей не хотелось, несмотря на то, что процедура разогревания во многом компенсировала все страдания. - Здесь должно быть теплее – берег пологий, совсем мелко. Родники бьют в дальней части озера, где мы были вчера. Ну же, давай попробуем, - взял он ее за руку и аккуратно потянул за собой. Катя нехотя стянула походную одежду, под которой все равно весь день проносила купальник, вероятно, втайне все же рассчитывая на подобное приглашение, и шагнула вслед за художником к каменистому берегу. Здесь и правда было мелковато, а оттого вода ощущалась едва ли холоднее парного молока, и оба зашли по грудь, даже не заметив этого. Пол выпустил ее руку и медленно поплыл, а Катя осталась стоять, наблюдая, как на небо лениво выползают первые звезды. С этой стороны подножья было в целом значительно теплее – гора защищала путников от ветра, зеркальную гладь озера нарушали лишь плескания Пола: оказывается, он неплохо соображал в походной жизни для рафинированного интеллигентного художника и даже хорошо умел плавать, в отличие от самой Кати, которая лишь с упоением наблюдала за его темным силуэтом, мелькавшим над поверхностью воды. - А ты чего? – крикнул он ей. – Не умеешь? Она покачала головой, пряча совершенно счастливую улыбку. Пол подплыл ближе, легко поднял ее на руки, аккуратно перевернул на живот: - Давай поучу, как меня в детстве отец учил. Катя расхохоталась, но сопротивляться не стала, лишь послушно работала руками и ногами. Но у нее все равно ничего не выходило, она только забрызгала и без того мокрого Пола, и спустя около получаса бесплодных попыток научить ее хоть чему-нибудь, тот махнул рукой и осторожно поставил на ноги. - Плевать. Просто побарахтаться в такую ночь – уже наслаждение. Силуэт горы впечатывался вечностью в темно-синее бархатное небо, искрившееся сверкающими точками звезд. Не ощущалось ни малейшего дуновения, только потрескивал догорающий костер, заглушая стрекот цикад. Пол вышел из воды, чтобы подкинуть еще хвороста и разжечь огонь посильнее, и в это самое мгновение словно бы из ниоткуда зазвучал тихий струнный перебор. Катя замерла, прислушиваясь, и лишь спустя несколько секунд узнала одну из своих любимых песен – Shape of my heart Стинга. Откуда-то из невидимых динамиков раздавался мечтательный полушепот, и пальцы Кати заскользили по поверхности воды, словно бы по клавишам рояля. Она медленно качала головой, прикрывая глаза и одними губами повторяя давно выученные наизусть слова, а потом медленно побрела к берегу, покачивая бедрами. Фигура ее на фоне ночного неба извивалась в такт мелодии и остановилась буквально в паре шагов от суши. Пол у костра почти не двигался, сжимая в руках ветку, которой шевелил разгоравшийся хворост, не сводя взгляда с танцующей во мраке ночи Кати. В этой угловатой девчонке откуда-то вдруг родилась грация, граничащая с кошачьей – вероятно, потому что она даже не задумывалась, что не одна здесь, что за ней наблюдают, а целиком отдалась звучавшей в тишине горной долины музыке запредельной красоты. Стинг тихо бормотал свои известные строки про карточные масти и маску, что носит всю жизнь, а Катя все громче вторила ему, прикрыв глаза, погрузившись в тягучую сладостную грусть этой мелодии. Пол прищурился, наблюдая за кружившейся у самого берега Катей, а потом вдруг резко дернулся влево, схватил с земли лежавший тут же рядом альбом и принялся поспешно набрасывать карандашный эскиз: подножие горы, берег озера, отдаленные ели, костер и танцующая по щиколотку в воде девушка. А Shape of my heart все звучала и звучала – хитрый дядя Валя поставил ее на автовоспроизведение, и прошло, наверное, около получаса, прежде чем Катя поняла, что что-то не так, распахнула глаза и с удивлением осознала, что мелодия все еще прорезает ночную тишину, а Пол сидит у костра и что-то напряженно черкает в альбоме, периодически поднимая на нее взгляд. Катя замерла от смущения – песня так захватила ее, что она, кажется, совершенно забыла и о времени, и о том, что не одна, что за ее, теперь представившимся ей нелепым, танцем наблюдал тот, кого она меньше всего хотела бы разочаровать своей неуклюжестью, угловатостью. Она сделала несколько шагов к костру, зябко поежилась и с некоторой опаской заглянула в альбом. - Это было прекрасно, - прошептал Пол, протягивая ей готовый набросок. Катя несколько мгновений смотрела на рисунок, изумляясь, какой изящной она там вышла, как грациозна была ее пластика, как утонченно и одухотворенно лицо… А потом бросила его тут же рядом, рухнула на колени, подползла чуть ближе, едва задевая бедром торчавшие из костра ветки, и заглянула Полу прямо в глаза. Ей почудилось, что в них тоже пляшет огонь, да и разве могло быть иначе? Разве мог кто-то другой нарисовать ее так? Рассмотреть ее, увидеть в ней красоту и передать ее в простом карандашном наброске? Еще ближе и еще чуть-чуть, и вот их лица всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Пол выглядит решительным и серьезным, и Катя абсолютно уверена в том, что делает в следующее же мгновение, когда губы ее касаются губ Пола и замирают на них на несколько томительных секунд. Она понимает, что что-то не так, только когда Пол мягко берет ее за плечи и медленно отстраняется, ласково гладя ее по волосам. - Пора спать. Завтра снова в путь. Иди укладывайся, а я пока потушу костер, - подбирает с земли альбом и идет к озеру за водой, чтобы залить огонь – с утра они не планировали разводить его заново. Фраза эта, вроде бы и произнесенная с заботливой интонацией, все равно искрилась холодом. Пол сделал вид, будто бы ничего не произошло, и Катя, едва осознавая, что произошло, не оборачиваясь побрела к палатке. Он не ответил на поцелуй и не захотел никак его продолжить. Он нарисовал ее, просто потому что он художник. Художникам свойственно рисовать все и всех подряд, и как же это глупо – искать за каждым подобным поступком романтическую подоплеку. Катя со злости хлопнула себя ладонью по лбу и забралась в палатку, где поспешно переоделась, скользнула в спальник и зажмурилась. Когда через несколько минут за ней последовал Пол, она сделала вид, что уже крепко спит. Но он все же шепотом пожелал ей спокойной ночи и сам уснул буквально сразу же, а Катя провозилась до утра, стараясь не смотреть в его сторону, но при этом всем существом ощущая его присутствие рядом. К обеду пошел сильный дождь, и они успели пройти всего около пяти километров, прежде чем непогода загнала их назад в палатку, где Пол снова взялся за альбом, а Катя – за статью. Просто чтобы найти себе хоть какое-то дело и не прислушиваться к его дыханию и чирканию грифеля по бумаге. Все утро они двигались вдоль подножия хребта в тягостном молчании – таком вязком, что, казалось, его можно было разрезать ножом на куски и поровну поделить между всеми участниками этой странной поездки. Ну что ж, зато у нее появилась новая тема для статьи. Привет, дивные мои Ромео и Джульетты, с вами снова я, ваш проводник в мир мрака и уныния. У нас тут прелестные горы и дивные озера, красота невообразимая – надеюсь, вы сможете ее оценить по прилагающимся серым фотографиям. А все потому, что сейчас идет дождь, небо намертво заволокло, и у меня нет никакой возможности порадовать вас прямо сейчас. Вот если бы я догадалась пофотографировать вчера или позавчера… Но тогда, поверьте, мне было не до этого. Мыслями я была так далека от этих мест, что вы и представить себе не можете. Впрочем, думаю, любой бы на моем месте забыл о ландшафте, если бы рядом с ним находился тот, кто бередит его душу, его мысли ежечасно. Я бы даже сказала – ежесекундно. Что ж, он этот текст вряд ли когда-нибудь прочтет: он иностранец, русского языка не знает, блогами о путешествиях не интересуется. Да и авторами этих блогов, собственно, тоже. Чего уж тут вокруг да около ходить. Да, вышло так, что у меня, драгоценные мои психологи и психологини, разбитое сердце, которое надо как-то собирать по осколкам и упорно склеивать, ведь я еще так молода и могу принести пользу обществу путем написания таких вот чрезвычайно полезных статей на невероятно важные темы. Вот вы ждете, например, сейчас доклада о том, как проходят мои первые дни на МТХ, и я бы рада поведать вам о стертых в кровь ногах, отбитых рюкзаком бедрах, стесанных до крови плечах. О том, как мои лодыжки сводило от ледяной воды, а сердце – от безумной красоты окружающей природы. Об анимадроидах и картине, которую написал мой жестокий художник, а я только сижу и трачу ваше время на свое нытье о том, чего в жизни современного человека и быть-то не должно – о желании заполучить партнера, о жажде романтики, свадьбы, белого платья с фатой, семьи и воскресных обедов. Обо всем, о чем еще пару месяцев назад я даже и не думала, без чего прекрасно обходилась – и не только я, а и вообще большая часть человечества. Может, это оттого, что он так похож на Маккартни? А, может, потому что его мастерство художника столь высоко, что мои портреты выходят из-под его карандаша и кисти куда лучше, чем вышла у природы я сама? Вот ответьте мне в комментариях, а как на все это смотрите вы? Ну на всю эту бесполую политику, которая стала так популярна у нас в последнее время. Нет, нас, разумеется, ни к чему не принуждают, но мы словно бы сами отказываемся от партнерства и брака: когда ты в любой момент можешь вырастить себе ребенка в инкубаторе, когда у тебя есть беспроигрышная возможность без проблем воспитать его в одиночку, ведь тебе при этом помогает весь мир, нужда в семье как таковой отпадает. Семья ведь нынче не более чем рудимент? Для чего заводить партнера, если ты прекрасно выживаешь один, если мир полностью безопасен и открыт? Да, человек неизбежно тянется к другому человеку, мы ведь существа социальные, но теперь уже не с целью размножения. Мы вышли на новую ступень и теперь ценим дружбу выше полового партнерства. Когда-то в прошлом пирамида Маслоу диктовала нам свои условия, но здесь и сейчас мы во многом сумели перевернуть ее, избавиться от самых нижних ступеней. И что же мы имеем на поверку? Та, что должна бороздить просторы вселенной в поисках великих открытий, способных сделать нашу жизнь еще лучше, наполнить ее новым смыслом, сидит и жалуется на то, что ей не ответил взаимностью симпатичный парень, похожий на кумира ее детства. Позор! Не находите? Только прошу в комментариях меня не жалеть, по-крупному я очень счастливый человек. Я пересекаю территорию бывших США, меня ждет индейская резервация, поездка по Латинской Америке, общение с дикарями и еще множество дней бок-о-бок с очень интересным мне человеком, который с удовольствием общается со мной. Просто общается – но разве же этого мало? Черт побери, и почему же мне этого так безбожно мало? Сама поражаюсь собственной отсталости. Наверное, я перечитала классической литературы. Лучше переключиться на современную, она совсем о другом. Высокие чувства можно и даже нужно испытывать не от одной лишь жажды размножения. Вы ведь со мной согласны? Мерк, черт побери, ответь мне хоть здесь, ты со мной согласен?! Статья получилась совсем короткой и немного плаксивой, хоть Катя и попыталась юмором сгладить ее натужный тон. На ответ Мерка она, разумеется, не рассчитывала, и, когда посыпались вопросы читателей, кого же она имела в виду, лишь отшутилась, что сделала это на спор со своим ИИ. В конце концов, никто же не знал, что для ИИ она выбрала веселого деда, а не юного и прекрасного рыцаря. В полном соответствии со своими же постулатами о перевернутой пирамиде Маслоу. Дождь не прекращался вплоть до вечера, до деревьев было далековато, поэтому пришлось обойтись без костра. Весь день они просидели в палатке и обедали сухпайком. Перед сном Катя еще раз заглянула в свой блог, перечитала статью, пролистала комментарии, да так и замерла, увидев в самом низу несколько строк от пользователя с ником Merk. Ты права, я и правда иногда почитываю тебя. Ты неплохо пишешь, хоть и форменные глупости при этом. Но я хотел бы иногда обладать твоей незамутненностью и наивностью. И твоим желаниям я временами искренне завидую. Я понимаю, что ты совсем не это хотела бы от меня прочесть сейчас, но ничего иного написать не могу. Помнишь, я ведь предупреждал тебя? Когда-нибудь ты все узнаешь и поймешь сама, а я не вправе лезть в естественный ход вещей, хотя и без того влез уже по самые уши. Но, возможно, нам всем это поможет, у меня есть это нелепое оправдание. Надеюсь, вы завершите маршрут без эксцессов и узнаете все тайны, которые планируете разузнать. А мне, пожалуй, пора возвращаться к себе. Пусть у вас с художником все получится, какие бы смыслы вы оба не вкладывали в эту простую фразу. Читать тебя и дальше не обещаю, скорее всего, отсюда я исчезну надолго. Возможно, даже навсегда. Но у тебя всегда есть шанс взять еще один ИИ и обучить его моей язвительности. Надеюсь, что ты будешь по ней скучать, и завидую, что сама ты ее лишена. Прощание выходит длинным, скомканным и публичным – как раз таким, каким я совершенно его не планировал и не желал. Просто будьте. Ведь все делалось именно ради этого. Будьте. Катя лихорадочно вошла в чат и снова попыталась отправить Мерку сообщение, вот только на этот раз ей моментально пришло уведомление, что такой пользователь не существует. А телефон отозвался сухим сообщением «абонент не зарегистрирован».