Способ разрушить душу

— Замажь тоналкой. — Нет. — Почему? Раньше не чурялся. Насупленный Гай стоял у зеркала, недовольно поглядывая на чрезмерно сильные синяки под глазами. Спал он ровно столько же, сколько и обычно, за исключением кратких подъемов посреди ночи. Что то беспокоило в груди, не давая высыпаться. Сон вообще не радовал. Надо было… бежать! Ловить! Искать! Только что или кого Муан понимал слабо. Он был достаточно унижен им! Зачем искать его снова? — Ты меня игнорировать взялся? «Не по-мужски это просто». Отмахнувшись от сестры, он заплел по одной стороне хвоста косу и проверил время на телефоне. Ещё пятнадцать минут до… Это ещё что? Забывшись и пропустив тычок от негодующей Эры, он хотел было дать ей по руке, но тут же отвлекся на телефон вновь, рассматривая иконку сообщения. Ставшая привычной сотня мемов от Рури и набор букв от… Шен прислал ему фото собаки? Зачем? И бессвязный набор одних и тех же букв на три строчки. Воодушевляюще. Он пьян? При нем пьян был только сам Муан. Один раз. И вообще, это было давно и не правда. И вообще, речь не об этом! Шен! Не! Извинился! Он, вообще то, сюсюкался с ним и отвечал на все его его бесконечные вопросы! А он! Злость брала. Эра склонив голову внимательно наблюдала, как брат гневно тыкает в экран телефона. Печатает что то. А жизнь то кипит у него. Может, измены его раскрылись? — Гай, посмотри на меня. — не отвлекаясь, тот поднял лицо, все ещё занятый своей тирадой, и Эра быстрым жестом замазала ему синяки под глазами. Тот не заметил даже. Стоило отдать должное этому его дружку, в лицо он не бил, хотя, судя по следам от пинков, мог. Чтобы умельца Гая, да кто то побил? Если только толпой зажмут и уронят! Но здесь дело обстояло по другому. Эра была склонна считать, что братишка просто напросто поддавался. У него буйный нрав, но доброе сердце. Не стал бы он колошматить кого то лишний раз — вон, переживает весь. Притащил тогда, бесчувственного. Все дракой решают, дурни. Неудивительно — судя по всему, разговор у них не особо клеится. Разболтать бы, да Гай осторожно избегал лишних разговоров там, где почва под ногами ещё не была достаточно крепкой. Не любил он советы. И демагогии не любил. — Душа моя, у тебя все хорошо? Гай наконец отвлекся от сверления телефона взглядом. — Да. Почему ты спрашиваешь? — Приходишь побитый. Ругаешься сейчас вот с кем то… — А. — глупо хлопнули белые ресницы, — Это не всерьез. Я отыграюсь ещё. Ласково улыбнувшись глазами, Эра почесала нос — волновалась. Нужно было ещё заехать в школу сегодня, посветить своим личиком, чтобы местные крысы не расслаблялись… Школа работала и без ее участия, но стоило считаться с тем фактом, что многие записывались лишь ради того, чтобы понаблюдать за местной горячей экзотической красоткой. Могла ли она предать фанатов? — Точно? — Да. — тут же отозвался Гай, — Все хорошо, не беспокойся. Мне нравится. Нравится, когда его мутузят? Ну как скажешь, брат. Осуждать чужие заскоки она не собиралась, по крайней мере сейчас это было попросту незачем. — Ладан забудешь — покусаю. — А почему Шуэра не попросишь купить? — Хочу, чтобы ты купил. Не болтай. Почему то было ощущение, что Гай сможет выбрать благовония те самые, что лучшим образом скажутся на всякой нечисти. Просто предчувствие. * Извиняться Шен не планировал до обеда. Муан весь извелся, дожидаясь ответа, пока пытался добросовестно выполнять работу и общаться с клиентами. Скрывать особо не получалось, и даже коллега сегодня был показательно равнодушен, пусть взглядом в него и стрелял время от времени. Гай стоял, сжав зубы. Не слишком ли грубо написал? Может наоборот, недостаточно грубо?! Нужно было его к черту послать вообще, чего он ждёт?! Что то внутри упиралось, отказываясь отстраняться. Нет, этот лакомый кусочек его. Лакомый, будто сладкий леденец с перцем и лезвием внутри. Будто противная агрессивная зверюга, которая нет-нет, да позволит почесать за ухом! Мимолётно так, не теряя лица, и сразу забывается всё случившееся. И пинки, и угрозы и зубы его оскаленные. И бред этот весь. Да и не злился Муан на происходящее. Злился он, потому что реакции Шена — обжигающие и яркие, по-своему логичные, (Шен ведь знал, что делает!) но… ненастоящие! По-настоящему то он злился всего раз при нем! И по-настоящему расстроился тоже… И оба раза причиной был не Муан, а… какая то девушка… Сам Муан задеть его не мог. Шен его не воспринимал. Не видел, не обижался. Да, один раз, и то за смерть возлюбленной, но то была грязная игра, так нельзя… иначе бы как то… задеть. Да, задеть. Гай хотел нащупать в нем душу. Хоть кромку, хоть кусочек, как тогда! Чтобы его увидели. По-настоящему. Это превращалось в одержимость. Желание, чтобы Шен увидел его, а не какой то образ из прошлого, не что то из своих старых ран! Это как трогать чужие синяки на чужом теле. Хотелось наставить своих, прижать до боли, чтобы чужая душа задрожала и наконец увидела его. Моргнула, сквозь слезы, сфокусировала взгляд, перестав смотреть насквозь. Отдай мне свою душу, Шен. Если она у тебя есть. Отдай. Какая ирония. Сначала он был рад, что незнакомец не оказался дурной обиженкой, а сейчас был зол, что это не так! Я что, ничего для тебя не значу, Шен?! Ответ пришел под конец обеденного перерыва, когда Муан почти смог отвлечься. Почти — потому что в обескураживающе кратком и культурном письме в ответ, не содержащем ни единого оскорбления, можно было точно уловить всего одну мысль. А в лицо бы сказал? Гай аж покраснел от злости и стыда! Не думал он в таком ключе! Нет, ну правда, а сказал бы? «Ты дома?» Нет. На работе он! А Шен, если и работал, то вероятно разносил наркоту по подъездам. Если знал, как те работают! Внезапная шутка отвлекла. Скорее, переключила даже. Скривитые губы расслабились. «На работе. Что хотел?» «Ты забавный, когда злой. Я бы посмотрел на тебя сейчас». Муан нахмурился недовольно вновь — ничего он не злится уже! Просто вести себя нужно нормально… по человечески… Хотя, наверное, Шен бы не зацепил его так, веди он себя как нормальный человек. Не вгрызся бы в незнакомца зубами, проворачивая в мыслях каждый жест, не был бы так… одержим. Шен слишком свободен, чтобы быть ничьим. Он мог… всё, кроме очевидного. Он был красив. Умён. Независим. Он мог набить морду до состояния кровавой каши, если бы заботился о своем состоянии чуть больше! Будь он здоров как бык, он бы вообще сквозь стены проходил! Такие навыки! Зараза нелюдимая, да какая наглая… Управу бы найти! Да как? Хоть извинений потребовать за случившееся? Он же потребовал! Вон какой текст написал! Грубо, но только факты — Гай помочь согласился, не задавая лишних вопросов, а ему! Грубость за грубость! Получай, Шен! Только того эти детские припадки совсем не брали. «Шен. Ты не извинился передо мной. Это грубо». «Почему не сказал сразу, а молчал столько времени?». Да разве не было очевидно, что человек, которого неожиданно пнули, будет зол и оскорблен?! Очень зол! У тебя что, нет глаз, чтобы это понять? Извинения после такого подразумеваются как само собой разумеющееся! — У тебя пять минут. — предупредил на удивление невозмутимый сегодня коллега и, о чудо, принялся за работу! Хоть кто то сегодня благоразумен! — Знаю. — огрызнулся Муан. — И лицо попроще сделай, распугаешь всех. Ругательства забурлили в глотке, но Гай сдержался — только буркнул что то неразборчивое в ответ и вновь уткнулся в телефон, где будто бы повеселевший Шен легко предложил: «Обьясни, как тебя найти. Я приду и обеспечу тебе свои самые искренние извинения. Если ты не боишься». Муан наивно подумал, что он, вообще то! Ничего не боится! Вообще! Буквы стройными рядами легли в адрес, но чуть ниже, немного подумав, расписал как дойти от парка пешком. Сам постоянно ходил — наизусть знал. Шен с технологиями не в ладах был, мало ли… Были мысли, что он приехал с глухой сибирской деревушки с какой то очень специфической местной культурой, но это не объясняло его отсутствие деревенского невежества. Может, можно было бы судить по акценту или отличиям в говоре, но кроме местами забавных речевых конструкций за простывшим каркающим тоном ничего было не различить. Простывший вечно. Болезный, а совсем себя не жалеет. Он специально, что ли? «Или лучше в парке подожди. Я подойду как смена закончится, в девять вечера». Хотелось уточнить, удобно ли ему в девять, но, ещё ворчащий, Гай сдержал один порыв и разогнал другой, вполне осознавая щекочущую и без того накопленные нервы провокацию: «Буду ждать тебя. С извинениями». Вот так. Шен больше ничего не писал и в сети не появлялся — Муан почти спокойно, слегка растерянно отработал смену, чувствуя, как руки холодеют начиная с кончиков пальцев от стресса. Все таки, он достаточно опрометчиво поступил — он это признавал, но старался не думать. Гордость его была поставлена на место. Если Шен решит ему напинать вновь, он будет готов. А что по поводу драки… если ввяжется, то уж отобьется. Шен ниже его. Слабее. Он мог запугать, но против Гая ему было нечего поставить! Победил один раз — победит и ещё! Пока эта зараза не поймет свое место! Прикрыв глаза на несколько секунд, мечник сделал медленный вдох. Вот так. *** Равнодушно поглядывая на пласт текста, Шен внутренне кипел от раздражения. Как же все-таки Муан тут зелен. Мал ещё мозгами до ужасного, и успокаивала только мысль, что так с ним управляться даже проще. Нужно лишь согнуться слегка, спрятать свою гордость и уважить чужую. Этого, на самом деле, Шен избегал всеми силами, ориентируясь на их взаимодействия в прошлом — Старейшина Муан любил зацепиться языками да выпустить пар, и пусть они друг друга не жалели, но и при всех эмоциях отделять чужую голову от тела не спешили. Битва с достойным соперником — благо. И поддерживать навыки помогает, и знать надо, на что способен тот, с кем бок о бок живёшь. Да и развеяться помогает — они редко друг друга по земле валяли, пусть и такое тоже было. Шен мечом владел хуже, больше специализируясь на защитно-атакующих заклятиях, и в зависимости от манеры боя можно было как уверенно победить, так и позорно проиграть. Прелесть, а не вражда. Старейшина Муан какой то частью рассудка вроде тоже это понимал. А этот что? Не нравится, что ли, когда по земле валяют? Шена же он тоже валял, вон, придушил даже! Квиты. Размяв шею, на которой болел при любом движении воспалившийся с простуды кадык, заклинатель поднял взгляд к небу. Синее, с редкими облаками — желанная пустота, пойманная безвкусной архитектурой, будто драгоценный камень в крапаны на кольце. Обиделся он. Тьфу. Первой пришла тоска по мечу. Выхватить бы из ножен Смертельное лакомство, да приставить к горлу этого глупца, чтобы дурью не маялся. Только вряд ли он когда нибудь вновь коснется того меча. Жадного до сражений, удобного, податливого, не считая голода до крови. Энергию вне боя жрал ведрами, но это ведь мелочи! Не бывает же людей без недостатков. Людей… мечей. Глупости это всё. Пока человек все ещё жив, у него будет тень. И Шен предпочитал доверять людям с большой тенью, чем тем, кто тщательно ее скрывал. Не бывает так, чтобы тени не было — Шен удостоверился в этом на личном опыте. Показательно праведные люди часто желают зла больше, чем другие. Опасаться стоило лишь в том, чтобы знакомая, налитая родной темнотой фигура на земле внезапно не оказалась в несколько раз больше, чем помнил. А такое тоже было. И у Рури тень была, только лживые языки сделали из нее белый лотос. Ах, какая ирония! Пик Черного лотоса по праву звался черным! В лучшие времена это был лишь фарс. Красивый, работающий, уважаемый всем орденом, но фарс. Рыба гнила с головы. С Шена. Тело под ногой глухо застонало, попробовало встать. Шен выпал из мыслей, пнул в бочину, чтобы не отвлекал. Незачем мусолить прошлое, следовало сосредоточиться на фактах. Вечером предстояла выматывающая встреча с мечником Муан Гаем, а после стоит вернуться к проблеме оплаты жилья. Черт с ними, с деньгами, их ещё как-то перевести нужно, будто старушку через дорогу. Тут пока поле не хожено, но, может удастся у кого то узнать… Впрочем, глупит он. Вот же. — Эй, ты. — Шен ткнул носком ботинка обессиленного мужчину, — Как деньги переводить? — У меня шесть рублей на Тинькофф… больше нет… — На каком еще Тинькофф? Поверженный умолк, и Шен почти слышал, как вертятся в чужой гремящей голове шестерёнки, подбирая, что от него хотят услышать, но в итоге раздался лишь сиплый укоряющий вопрос: — Ты не наигрался ещё? — он больше не пытался встать, — Что ещё тебе нужно? Забирай телефон. Я хочу домой, у меня… кот… — Сейчас я буду задавать тебе по вопросу. Рассказывай все, что знаешь, вплоть до очевидного. — Шен склонил голову набок. Сам он не очень рад был своему занятию, но выбора особо не было, а раз не было — нечего было себя корить лишний раз. Совесть он чуть позже с концами придушит. Обласкает, убедит, успокоит. Убаюкает. А сейчас были дела. — Будешь получать по пинку за каждый ответ, который мне не понравится. А не нравилось Шену многое, и правдивость ответов на это не сильно влияла. Трудно быть довольным, когда ради хоть какой то, совершенно базовой информации для поддержания минимального уровня жизни приходится пытать людей. Ещё и на правдивость ее проверять. Чертова тетрадь! Проклятая жизнь! Мужчину с котом было жалко. Но жить на улице Шен категорически не хотел — и не только потому что смертное тело и так на ладан дышит. Были цели чуть дальше незамысловатого «выжить». Чуть дальше. *** «Компании развиваются, сохраняя репутацию. При хорошей репутации компании могут браться за сделки побольше. Компании побольше съедают компании поменьше». Компании большие и маленькие. Сидящая в углу зала фигура напрягала. Больно на препода этики похож был, разве что одежда чуть менее официальнее привычной. Муан подходить брать заказ отказался, нарочно скрываясь подальше за стойкой, надеясь не быть обнаруженным. Неловко как-то. День сегодня такой нервный, долгий… и только этого высокомерного деда тут не хватало. Мысли задевали выдолбленную в памяти, вымученную и выученную через сложенную в три погибели гордость мысль о том, что рыба покрупнее ест рыбу поменьше, и нужно постараться, чтобы выжить на рынке. На рынке биржевом, фондовом… И на рынке душ. Вот уж новость. — Чего засел, иди оплату прими. — ткнул коллега, и Муан оскалился недовольно, тут же возвращая прикипевший взгляд к ровной спине, и неожиданно для себя согласился. Смелый он сегодня. Мало глупостей натворил. Выполнить свои обязанности, держать более-менее нейтральное выражение лица — улыбаться себя Муан заставить не мог. Формальностей чуть меньше среднего, он не за этим подошёл. С губ резко сорвался вопрос: — Вы компания побольше или поменьше, господин Лунг? Синие глаза сверкнули в ожидании. Преподаватель поднял спокойно взгляд, прежде чем вполне искренне улыбнуться. Может ведь женоподобный мальчишка не дурить. Все он понял. Есть задатки. — А вы? Муан почти не изменился в лице, лишь насупился чуть более имеющегося — ответ ему не нравился, значит, тот был очевиден. — Все относительно, господин Муан. Все относительно. Губы скривившись вновь — не брезгливо, нет, Гай будто бы жевал новую информацию, хватая ее за хвостик, прежде чем принять для себя, думал, согласиться или нет. Согласился. Большая ты рыба или поменьше определяет лишь то, с кем ты имеешь дело. Следовало уметь быть разным, а не надеяться попусту. Рождаясь, не знаешь, какого ты размера, пока не начинаешь расти и сравнивать. Если кто то растет быстрее или медленнее среднего, это заметно и несомненно вызывает реакцию. Смех или зависть — не важно. Справляться приходилось и с тем и с другим, а если границы не были доказаны, то их все равно что не было — это Гай знал на своем опыте. К половине девятого Шен в сети не появился, хотя Гай ждал. Выпроводил последних гостей, прибрал зал под свою музыку, не спрашивая мнения коллеги и осадив сегодня его критику в самом зачатке — к вечеру Муан все-таки выглядел более мирно, и резкие слова в его сторону хоть и вновь вернулись, но все же в меньших количествах, чем было обычно. Хоть это радовало. И Шен. Как бы Муан не пытался с собой бороться, эмоций Шен вызывал целый фейерверк, причем самых разных. Это не было слепое обожание, но то тоже присутствовало — редко и метко. Муан не мог не испытывать волнительного предвкушения, уже знал, что захватит сладкого, даже если тот идёт бить ему морду за излишнюю резкость. Придет же? Он обещал, значит он придет! До парка не так далеко. Следовало, наверное, предупредить, что он будет минутам к двадцати, не уйдет же он… это стрелка, а не свидание, с такого стыдно уйти за полчаса! Да Шен неправ будет, если сбежит! Наскоро закончив, Муан разошелся, перекинувшись формальностями с мерзким коллегой, вышел на улицу без трёх минут девять, остановившись на минутку у входа лишь чтобы осмотреть себя в маленьком карманном зеркальце и поправить криво лежащие брови. Все, заканчивай переживать! — Молодой господин Муан. — тот аж дёрнулся, и зеркало выпало из рук, ударилось о брусчатку, и треснувшее стекло выпало из пластиковой оболочки. Демоны. Медленно подняв мрачный взгляд, Гай увидел перед собой того, о ком думал весь день, не находя себе места от злости, гнева, тоски и невыраженного восхищения. Бурлящая ядовитая смесь из эмоций жрала изнутри, но тут же потухла с шипением, будто на раскалённую сковороду вылили ведро воды, когда грозный синий взгляд зацепился за цветы в руках Шена. Сирень? — Ты так зол на меня? — скорее расстроено, чем виновато уточнил он, и отвёл в сторону свой выразительный черный взгляд с тоскливым надломом прямых угольных бровей. Демон. Проклятый, блять, демон. Не дождавшись ответа от впавшего в ступор мечника, он продолжил, — Не злись. Я ведь не со зла. Знакомая темная фигура подошла и сунула несколько ветвей сиреневой сирени, накрыв дрожащие руки сверху своими ладонями, чтобы не выпало. Что он сделал то, что он зол на него был? Драка? Ах, да, драка… ничего важного, кажется… ну отпинал он его. Но не со зла! Потерявшийся в ощущениях, Гай нервно сглотнул и дергано поднял взгляд, чтобы задать глупый вопрос: — Это что? Шен улыбнулся глазами. Не был же раскаян, ни капли, только смеялся над совсем глупым мечником, что придавал всему слишком много значения. Драки, оскорбления, извинения — это все человеческое. Мирское. А Шен человеком будто бы и не был вовсе, лишь копировал жесты, чтобы паренёк не чувствовал себя столь униженным. — Извинения. Ты просил. Ну вот, опять Гай крайний! Так и написано у него на лбу, что это вовсе не Шену нужно! Но растерянный перед ситуацией, Муан не обратил внимания, отмахнувшись — выделывается. Шен же тоже зараза гордая… — С-спасибо… — тут же постаравшись взять себя в руки, Гай все же остался внешне растерянным от тепла котёнком. Да ему же никогда цветов не дарили! Да и это же… женское это… — Не будешь злиться больше? — вкрадчиво спросил Шен, словно торговался, и Муан, по первой неосознанно согласившись, все же заупрямился: — Не буду… то есть… нет, я зол ещё! — голос его, запальчивый, совсем ребяческий, веселил, — Я зол, потому что ты был не прав, и я собираюсь злиться ещё некоторое время! Не думай, что со мной все так просто! — Я и не думаю. Господи, какой ребенок. Шен даже почувствовал себя кем то крайне осудительным, но на фоне всех его прегрешений это была такая мелочь, что черт с ней. Тем более, что Муанчик вон, расцвел аж. Радостный и растерянный. — Пошли. — потребовал тот, и Шен покорно склонил голову. Сейчас его на пару часов выкрадут из мира, но он был вовсе не против — тут кроме как с Гаем то и поговорить толком не с кем, не смотря на плотную застройку. — Как твоя боязнь людей поживает? — Я не боюсь людей. — возразил демон, и мысленно отметил, что о волосах он зря переживал. Собранные в низкую тугую шишку целиком, за исключением выбивающихся прядей на лбу, они скрывали всю длину и оставалось лишь действительно надеяться, что Гай просто не обратит внимания. Не обратил. Тыкался вон, носом в цветы и по дороге до парка убедил зайти в ближайший цветочный, где за небольшую плату ему их красиво подрезали и сунули в концы в защелкивающиеся пробирки с водой, чтобы не завяло. Продуманный какой. Сложив руки на груди, Шен оглядывал окружение. Тут тихо. Обычно, он избегал заходить в случайные двери, но вслед за мечником было не страшно. Он знал, что делает. И то, что Шена можно купить сладким он понял быстро и очень к месту. — Хочешь что нибудь? — спросил он, хитро поглядывая на Шена. Номер получил, имя узнал. Слабость демонюги к сладкому уже была в его зоне видимости, и он искал способы обратить это в свою пользу тоже. Хитрец. Он быстро учился. «Хочу оторвать твою глупую голову» - беззлобно подумал Шен, но спросил другое: — А что ты предлагаешь? Мечник даже стушевался немного, пусть и тут же взяв себя в руки — Шен уже увидел. Он вообще многое видел, только показывать это было просто незачем. Перепугается, глупый, что вся душа нараспашку, да сбежит. А этого допустить было нельзя. — Может, знаешь какие то места в округе? Или только парк? Лишь скривившись недовольно, Шен мотнул головой. Хватит с него нового, устал. — В части парка с разбитыми фонарями обычно спокойно. Давай туда. — Там же темно. — Шен нахмурился непонимающе, — Я… дай хоть посмотреть на себя. Расскажешь, как у тебя дела? Вопросы потоком рвались из груди, но Гай отчаянно держался. Вести себя прилично! Нельзя испортить их первое свидание! Только вышагивал ровно и едва торопливо, поглядывая косо на нового друга. — Да что тебе рассказать? Ничего хорошего там. Не парься. — Я хочу узнать тебя поближе! Шен улыбнулся глазами, выглядя холодно-холодно. Ну зачем тебя расстраивать, глупого? Ничего хорошего там. Совсем. — Работал… — проговорил Шен, и выверенный ровный выдох сбился — стыдно было. — Я… — Ого, ты работаешь? Его сейчас что, перебили? А он смелый… Не в том смысле, что Шен ему за эту наглость сейчас морду набьет, наоборот. Пусть храбрится — все равно сказать нечего. И Шен покорно замолчал, силясь выглядеть мягко, насколько умел, насколько получалось. Муан что то щебетал о своем, Шен вникал в пол уха, больше концентрируясь на том, как мягко бормочет голос, как проникают в уши незнакомые, но до ужасного обыденные слова и выражения. Пока Гай рядом, он держит себя в руках, несмотря на оживленную под вечер улицу. Днём, одному, получалось только эпизодами, с перерывами на отдышку и попытку успокоить дробящийся рассудок. Шен откашлялся в кулак мягко, стараясь не отвлекать, но маленький мечник все же замолк, тут же оборачиваясь на молчаливого собеседника. — Ты так и болеешь всё? — ухватив букет одной рукой, Гай бесцеремонно прижал другую к чужому лбу. Сначала одной стороной, потом другой. Шен ничего не сказал. — Температуры нет? Нет вроде… — Не переживай. Все в порядке. — Да как так можно! Ты о себе вообще не заботишься! — высказал накопившееся Гай, — Холодный, тощий… Нет, знаешь что, пошли. Я взял тебе сладкое, но получишь, только если поешь нормально. При мне. Я знаю кафе, оно закрывается на час позже нашего. Идем-идем! Я надеюсь, хозяйка не всыплет мне за измену… — Ты спишь с хозяйкой чайной? — просто спросил Шен, и Гай завис, прежде чем пылко отрицать: — Что? Нет конечно! С чего бы мне это делать?! — Ради большей получаемой выгоды. — Не неси бред! Ты ее не видел! — Гай почти плевался, а после остановился и угрожающе ткнул пальцем в демона, — Опять ты со своими… этими! Метаирониями! Я сказал, мы идём ужинать. Отказы не принимаются. Мета… что… Шен поджал губы, но Гай, кажется, ждал какой то реакции. Пришлось показательно смиренно вздохнуть, словно лишь проявлял великую милость, балуя мечника своей компанией. Тот остался доволен и дёрнул за рукав, предложив идти дальше. — И никакого холодного, пока не добил себя. Как же ему нравилось быть курицей-наседкой, демоны это все побери! Сначала испытав отторжение, после Шен все же проникся легкой симпатией к этой его дурацкой выходке — пусть лишний раз вспоминать не хотелось, проблемы были. Колоссальные. Черт с ним со слабостью от голода, темнело в глазах у него чаще, чем в мыслях пролетало очередное «идиот». Дурак ты, Старейшина Муан. Ду-рак. И траты его не стоили проклятого демона, но все же, Шен был благодарен. Напрашивалась вполне очевидная мысль, что Муан выбивает из встречи приличного вида свидание, но Шен молчал — что бы он ни сказал, лишь профукает свой шанс дать мечнику по носу, если тот заикнется первый. Шанс, что он в лоб скажет «да, у нас свидание, заткнись — испортишь» стремительно катились к нулю. Гай храбрился, но не настолько. Хотя, если бы он был погрубее, было бы куда веселее. Как бы его направить так, осторожно, чтобы не понял? Нет, даже наоборот. Чтобы понял, но ничего не сказал. А то объяснять придется. — Пожелания есть или мне за тебя додумывать? Шен задумчиво поджал губы. Под нос ему, смущенному таким подходом, сунули книжонку со списком, и прикрыв глаза всего на мгновение, он рассудительно решил, что этому телу нужен белок. Но брать что то с резким вкусом, соленое, кислое или острое нельзя. Стошнит. Переедать нельзя, стошнит. Много думать нельзя, начнет трясти. Вот, уже чувствуется дрожь в руках. Тихо, Ён. — Это. — он ткнул пальцем в какой то омлет, и Муан внимательно запомнил выбор. Падла, ничего не скрыть. Ничего, кроме очевидного. — Выпить? — Шен открыл рот, но тут же скривился, когда его перебили. Второй раз за вечер! — Ничего холодного. Состроив недовольную мину, Шен смиренно отмахнулся, не собираясь больше вообще ничего говорить: — Делай что хочешь. Муан улыбнулся, склонив голову набок. И чем он его зацепил только? Шен знал, что его характер не сахар. Да и выглядел он немногим лучше, чем труп. Ну, загорел едва-едва. Теперь еще и морда недовольная, хотя до этого держался. Букет ободранной где то на улице сирени лежал сбоку. И Гай с ним ещё трепетно так… как с женщиной. Тошно. — Ну чего ты скуксился? Так любишь холодное? Шен молчал, уперто портя атмосферу, пока Муан не начал чувствовать себя шатко, теряя хватку на ситуации. Тогда он перегнулся аккуратно через столик, с видом оскорбленным и униженным, словно подавляет в себе эмоции, но все понимает. Вообще всё. Рука нащупала ладонь мечника, сжала пальцы в хватке. Крепко и трепетно. — Ты если больно мне сделать хочешь… — тихо и вкрадчиво сказал Шен, убедившись, что его внимательно слушают, убедившись, что в больном простывшем голосе сквозят надрывные ноты отчаяния, — ты… в лицо, хорошо? В лицо лучше, чем в спину. Муан ошарашенно молчал, пока наконец не взял себя в руки, чтобы четко опровергнуть: — Я не хочу тебе больно сделать. — он вдохнул, подбирая слова, — С чего ты взял вдруг? Я же наоборот, беспокоюсь, что ты… простывший постоянно. Аж отогреть хочется. Ты… не надумывай, я не хочу. Я, наверное, просто резкий слишком… Дальше Шен не слушал, лишь попробовал убрать руку, но ту ухватили в ответ, и оставалось лишь потупить взгляд, мелко кивая. Он сам не знал, правду ли говорил, но удар в лицо точно лучше удара в спину. Муан, уже совершенно уверенный, что перед ним человек с вредной коркой, но очень ранимой и рассудительной душевной установкой, прямо-таки приободрился. Наболтал глупостей каких то, подсел поближе, по плечу похлопал. Успокоил. Муан, отойдя от первого ступора, в восторге был, что с ним наконец то поговорили. Как с человеком. Доверили ему что то важное! И он, уже почти чувствуя чужую душу у себя в руках, стал куда спокойнее. Прямо таки рассудительный заботливый старший. Напоминает кого то. — Ешь, не беспокойся ни о чем. Прогуляемся потом. До парка. Шен в чужую тарелку носа не совал, покорно снёс всю причиненную заботу, позволил открыть себе дверь и вообще обращаться с собой, будто с ранимой дамой. — Когда у тебя волосы успели так отрасти? — Прибрал просто. Муан понимающе кивнул. Шен коварно ткнул его пальцем в бок и сделал шаг в сторону, будто и не он вовсе, а добившись внимания к себе, слегка подобревший после ужина, вдруг спросил: — Тебе нравятся твои волосы? Гай задумался. — А почему ты спрашиваешь? — Они заметные. И ты отращиваешь. Не слишком длинные, но растишь. «И на женщину ты с ними похож». Лишь задав вопрос, Шен понял, на какую скользкую дорожку ступил, но отступать было поздно. — Я… мне не то, чтобы нравится… — его взгляд забегал. Демон внимательно следил за изменениями на чужом лице краем глаза, не поворачивая головы, — Меня за них травили в школе. Гай ждал реакции, но Шен тоже чего то ждал, и пришлось продолжить: — Мне их резали мудаки с потока. Я отращивал, а они резали. Клоками на самом видном месте. С третьего класса как лох ходил, лысый почти. — А зачем отращивал, если тебя за них травили? — Назло. — без сомнений ответил мечник, и Шен посмотрел на него с сомнением, задумался о чем то. В таком случае ведь правильнее будет «мне резали, а я отращивал». Как… отклик. Сделать хуже, чем было, не смотря ни на что, хотя сначала такого мотива не было. Или он любил себя все-таки в самом начале? — Ты сказал про третий класс. А как дальше было? — В средних классах я не мог справиться сам, но потом нашел тех, кто мог. Сам щуплый был, маленький. Слабый. Шен заинтригованно ждал продолжения. — Бугаи с потока. — Гай улыбнулся глупо и откровенно, — Я им домашку делал, а они за волосы таскали тех, на кого пальцем покажу. Раздался возмущенный фырк. — Это как-то унизительно. — Это стало моим спасением. Они не очень умные были, я им помогал, где мог. Объяснял, думал даже на ноги их поставить, чтобы сами справлялись. Братьями друг друга называли, прям бандиты. — И ты их щуплый лидер-заучка? Фальшивый старейшина Муан смущённо кивнул. — А потом они куда делись? Белые губы тут же поджались. Гай сразу отмахнулся: — Неважно. Как ты понял, что мы больше не общаемся? — вспомнив, он достал из сумки пакет с шоколадными пончиками. Шен тогда в восторге был. И сейчас тоже. — У тебя нехватка внимания. — быстро оповестил он, ни капли не переживая, что сказанное может задеть, — О себе очень хочешь поговорить. Болтливый. Такого не бывает, если есть постоянный круг для общения. Да благословит богиня местные сладости. Хоть душу отвести! Наблюдая, как улыбается счастливо собеседник, ни капли не обиженный, Гай отчеканил: — А ты голодный постоянно. Шен аж вздрогнул. — С чего это? — Ты держишься, — объяснил мечник, — а потом ешь так, словно отбирают. Демоны. Оставалось лишь понимающе кивнуть, признавая чужую наблюдательность. И все же, насколько эта наблюдательность настораживала, на столько же и радовала — если у фальшивого старейшины есть голова, ей лучше пользоваться, чем не пользоваться. Пусть обучается, у него отлично получается. — Ты же приезжий? — Мммм… Навроде того. — Расскажешь? — Нет. Муан нахмурился. — Почему? Вот он о себе достаточно рассказал! А ему что?! Хотя, у Шена нежная душа… не смотря на всю его внешнюю чёрствость и вспыльчивость, он был образован и умён. Духовно… обогащён. И вечно голоден. Интересный набор. Дождавшись, пока первая вспышка Гая успокоится, Шен объяснил: — Если все сразу вывалю, неинтересно будет. Шестерёнки в голове заскрипели, наткнувшись на проблему. Гай не понимал. — Почему это? «Потому что я для тебя — то, что получается урвать по кусочкам. Как пить из ручья, набирая воду в ладони. Торопливо, но понемногу, потому что иначе не получается. От того каждая капля дорога». «А если я вывалю все разом, это обесценится». «Или ты захлебнешься». Шен пожал плечами. — Подумай об этом. Муан нахмурился. Внезапно вспомнился преподаватель Лунг, он таким же тоном разговаривал. Подумай это, подумай то. Сам догадывайся — тебе даже задание четко не объяснят. Точнее, задание то будет, а вот хотеть от тебя могут что то совсем другое. Пойди да разбери. Стемнело. — Ты компания побольше или поменьше, Шен? — спросил мечник вслух, но все же скорее для себя. Собеседник заинтересованно окинул его взглядом. Он стоял, довольно щуря черные глаза, стоя на дорожке парка, где дальше фонари кончались, и брусчатка меж деревьев уходила во тьму. Идти за ним туда? Опять? Шена в эту тьму и тишину прямо-таки тянуло. Тонкий, с темными синяками под глазами, с завораживающим голосом, послушать который удавалось так редко. Демон. Эра прислала что то — какое то видео, хотя обычно так не делала. Гай не любил заставлять ее ждать, но и от Шена отвлекаться не хотелось. Сестра подождёт. — Я не «компания». — разъяснил тот демон мягко, будто разговаривал с ребенком об очевидном. А кто тогда? Шен пожал острыми плечами. Казалось, он сделает шаг во тьму и из его тонких пальцев вылезут когти. — Что то близкое к секте, наверное?