Способ разрушить душу

Синий взгляд скользил по фигуре перед ним. Шен был готов вот-вот и нырнуть во тьму, но заметив, что мечник мешкает, остановился тоже, не коснувшись кожей темноты в считанных десятках сантиметров. — Секты? — переспросил Гай и получил терпеливый кивок в ответ, — Но это же не противоречит сказанному, тут же вопрос только… в силе? Ну или в возможностях для ведения дел. — Если относиться к секте как к приличной компании, можно наделать глупых ошибок. И не в размере дело. Муан нахмурился. — По-моему, ты просто выебываешься. — Не без этого. — Шен улыбнулся хитро, — Но если будешь мерять всех только по одному пункту, упустишь кучу предупреждений и угодишь в яму. — Ты не настолько опасен, насколько думаешь. — Может быть. Ой, какая дурнина высокомерная! Муан усмехнулся насмешливо. Он поднял руку, чтобы ухватить эту заразу за рукав, но тот мгновенно отшатнулся. — Ну постой, я же посмотреть на тебя хотел… — Пойдем. Шен протянул руку. Гай хотел взять в свою, но в последний момент демон шагнул назад, не опуская руки. Так и замер, смотря прямо, спокойно. Можно ухватить же, тут чуть чуть совсем! Мечник сделал рывок вперёд, но от него вновь уклонились. — Почему ты опять бегаешь от меня? Шен не отвечал. В сгущающейся тьме еще было видно, как цветет на губах эта дурацкая усмешка. Букет в руках ощущался лишним. Да и сумку хотелось где то здесь бросить, потому что все вокруг вдруг напряглось, вытянулось в струну, и демон его сейчас просто растворится в этой тьме — сбежит, не поймаешь. — Шен. — М? — Стой. — … Насколько Гай хотел приблизиться, как хотел схватить его за ворот, чтобы не играл с ним, настолько же быстро Шен делал шаг назад. Один, второй. Третий, совсем мелкий, и двое замерли. Мечник больше не решался приблизиться, а Шен больше не уходил. Что ему нужно? — Шен. — … — Ну что ты… творишь такое? Что тебе нужно? — … — Объясни, я не понимаю. — Что объяснить? — Почему ты уходишь? — Куда ухожу? Я здесь. Торопливый шаг вперёд — очередной шаг назад от Шена. Он уходил. Нет, он отстранялся. — Шен! — Что «Шен»? Гай начинал злиться. Что случилось, что это за дурацкая реакция?! Где все пошло не так?! Сердце колотилось под ребрами быстро и взволнованно. Он больше не предпринимал попыток приблизиться. — Испугался? — уточнил хриплый голос, от чего зубы заскрипели сами собой, — Нечего пугаться. Вот чего бы ты хотел прямо сейчас? — Ударить тебя. — честно признал мечник. — Отлично. Тогда ударь меня. — Ты недостаточно близко для удара. Шен смолчал на несколько секунд, а после задал уточняющий вопрос: — И что с этим делать? Повисла пауза. Муан Гай думал, противный треклятый демон спокойно ждал, к какому решению он придет. Тишина давила на уши — только шумели машины где то поодаль, да раздавались смятые голоса за спиной. Привыкнув к темноте, он заметил сбоку лавку и снял с себя сумку. — Надеюсь, ты позволишь мне убрать хотя бы сирень. Не хочу ее измять. Муан отошёл, сложил вещи, освободив руки, а после вернулся, где стоял. Будто бы они две фигурки на шахматной доске, только вот двух фигур даже в конце партии никогда не остаётся — минимум штуки четыре. А если бы оставалось, это можно было бы гонять друг друга по доске целую вечность, но так ни к чему и не прийти. Он не видел как в темноте глупо улыбается Шен, словно наблюдая за цыпленком, что только обсох и делает свои первые шаги. Ну может же, если прижать. Работает, головушка его, и чувства работают. Многие думают, что потенциал заклинателя измеряется в его запасах ци, но это не совсем верно. Почти любое тело может накопить ци до краев, до сублимированного искаженного ядра, но вот использовать эту возможность может не каждый. Далеко не каждый. Ци — это поток, намерение, эмоции. Чтобы сладить с телом, нужно сладить с собой. Если рассудок не может поддерживать постоянное развитие, то управляться с растущими запасами станет всё труднее, пока не станет невозможным. И случится стандартное сумасшествие от искажения. Классика. Старейшину Муана Шен запомнил как достойного мечника. Сильного, умелого, честного перед собой. Белый журавль прям. Этот не должен был отставать. — Хватит играть со мной. — потребовал мальчишка, — Скажи прямо, что тебе нужно? — Не справляешься? У тебя только что отлично получалось. — Получалось что? — Для понимания некоторых вещей не нужны слова. Это не обязательно. Ты тоже можешь. Задумавшись, Гай запутался в собственных ощущениях и лишь устало вздохнул. Наконец, Шен смиловался: — Ладно, тише, сейчас задымишься. Вообще, ты хотел меня ударить. — А тебе и самому нравится меня выводить, да? — Ты хорошенький, когда зол. Такой… честный… Муан фыркнул. А остальное время он что, лжет постоянно? Бред! Он не стал бы! — Ну так подойди. — вкрадчиво попросил он, — И раз ты так этого хочешь, я тебя ударю. — А ты поймай меня. — Так это тебе надо, а не мне. — Да? Шен сделал шаг назад, и мечник тут же всполошился. — Стоять! И как тебя ловить, зараза? Ты к нему шаг — он тебя. Хотя, ответ оказался очевиден. Резко сорвавшись с места, Гай догнал и ухватил его за плотную ткань рубашки. Рывок на себя, отбить удар, поймать руку и отвести, вытянуть в сторону, разворачивая спиной к себе. Перехватить за локти и удержать, когда Шен пытается протаранить затылком, извивается, чтобы пнуть, а после будто бы послушно замирает в хватке. Муан, по первой едва не расслабившись с того, что соперник «сдался» тут же одумывается, держит крепко, пытаясь дышать спокойно. Чтобы Шен, да сдался? Лучше быть начеку. — Поймал. — Молодец. Понял что нибудь? — Что ты тварина. Спина задрожала в беззвучном смехе, и мечник медленно потянул на себя, пока не коснулся носом чужого затылка. Пахло мылом. Так и замерли, более не решаясь ничего сделать. Шен хотел проявить сопротивление, но не стал, понимая — Гай мягок, отпустит. А тот и не заходил дальше, ещё пытаясь уважать чужое личное пространство и боясь напугать. — Ударил? — наконец уточнил Шен, и мечник как-то резковато вдохнул, словно его поддели. Но ругаться не стал, лишь тихо и честно ответил: — Нет, вроде. — Значит, не этого хотел. — он поджал губы, прикрывая глаза будто обречённо, — Хорошо… В неловком молчании никто не брался его нарушать, спихивая на другого — что скажет, как назовет, примет или высмеет. Это Шен эту кашу заварил, пусть сам и разгребает. Но тот лишь замер, не впервые думая, что лучше бы все решения принимал за него кто нибудь другой, но… ты вырос, Шен. Давно вырос. Больше никто за тебя решение не примет — вертеться приходилось самому. Никто не напоминал ему, что хорошо, а что плохо, и границы стирались, рисовались заново и снова стирались. Где там правда то, за слоем предвзятого опыта? Вздохнув нервно, Шен все же сдался, недовольно решив: доверие — это выбор. — Обними меня уже. Сначала подумав отпустить чужие локти, Гай все же осекся — отпустил только один, перехватил поперек торса, спустил вторую, словно где то в промежутке Шен мог вывернуться и сбежать. Руки легли на тощую грудную клетку, прижали к себе трепетно, будто боясь сломать, словно бы не сам рассуждал, что Шен сильнее, чем выглядит, и в мыслях пронеслось стремительное и почти испуганное: Блять, да тебя же нет. Одни кости. *** — Он замкнутый, мнительный, склонный к гиперфиксациям, но он развивается, Шиан. Это мило. — Знаешь, я ревную. Шиан сидел перед ним, положив голову на сложенные в замок и упертые локтями в стол руки. Сидел и смотрел своими змеиными глазами, даже не моргая, будто желая напугать только этим, одним лишь прямым взглядом без капли человеческого стеснения. Подмять под себя, унизить, выбить почву из-под ног… взять контроль. Но не добившись от Лунг Рита желаемой реакции, все равно остался доволен. Зелёные глаза сощурились игриво — взрослый мужчина, а все развлекается. Не умеет иначе же. — Нечего ревновать. — категорично отмел Рит, и по ощущениям Шиан будто бы зашипел, как накаленная посудина от воды, слегка отстранился, хотя изменился в лице едва ли. — Это не романтический интерес. — Ты сыпешь свое внимание на всяких неудачников. — согласился он сам с собой, отпивая горький кофе из кружки. — Он не неудачник! До этого сдержанная и нервная, Рурет вспылила, все-таки вмешавшись. Хватит обсуждать при ней Гая, ещё и в такой уничижительной манере! Достаточно! Ее завитые, длинные до белых гладких колен волосы топорщились во все стороны и были неясным образом собраны лентами на затылке в два пучка, где топорщились ещё сильнее, похожие на ежиные колючки — из-под взвитых концов волос торчали перья. Длинные и широкие, этнического вида серьги оттягивали уши. Выглядит как городская ведьма или цыганка. Совсем как в те времена, когда единственной их проблемой была исчезающая на недели Рури и просроченные дедлайны в университете. Совсем не подходящий видок для ресторана. И совсем не такая, какой ее привык видеть Муан. — Ты вообще молчи. — шикнул Шиан брезгливо, — Я не трахаю малолеток. — Я тебе сейчас голову оторву, слышишь? Подонок. Какая же ты скотина. — Тихо. — попросил Лунг. — На вас косятся уже. Рурет фыркнула смешливо. На них косятся, даже если они сидят молча, чего терять уже? — Он нормальный человек. — процедила она грозно, — И не вам его судить! — Он ограниченный мнительный глупец с низкой социальной подвижностью, а ты предвзята. Кто бы ещё терпел твои навязывания. Все таки получив пинок под столом, Шиан с надменным видом отстранился от разговора, оставив разборки с сестрой на Лунга. Пусть сам тогда эту тварь успокаивает, его стезя. — Ты абсолютно такая же ограниченная и мнительная мразь. — отчеканила она, — Только скользкий, как глист, давно человеческий облик проебал. — Не тебе меня учить. — все-таки буркнул Шиан и показательно отвернулся. Рури сжала зубы. — Рурет, не принимай близко. Я не хотел обидеть. Мое мнение поверхностное и ничего не значит. — Лунг потупил взгляд, — Мы поняли, что он тебе важен. Больше не будем. Шиан хотел сьязвить было ещё что то, но ощутил, как под столом носок ботинка придавливает чужая подошва — Лунг поймал его взглядом и молча попросил прекратить. Иначе зол будет уже он. Тот промолчал. Раздался усталый вздох — Лунг потёр переносицу. Нельзя им собираться втроём — это вечно оборачивалось катастрофой, но выбора особо не было. Хотя бы перед точкой невозврата, хотелось… просто пообщаться подольше. Это потом они будут расстраиваться, анализировать и скрупулёзно цедить из себя вину, ни в коем случае не проливая ее в мир. Сейчас же, они раз за разом наступали на знакомые грабли, раня друг друга по кругу. Знали куда бить, чтобы стало больно. И в этой боли была какая то искренность. Из них троих, на самом деле, закрыт был словно бы только Лунг. Он не умел, а может просто не имел намерения раскидываться негативом в мир так же, как близнецы Ир. Змеи гремучие, что Шиан, что Рурет. Рури даже страшнее будет — ей терять нечего. И знает, что все за нее стерпят. И брат, и сам Лунг. Притерся уже, полюбились они ему. Вжился намертво, подменив собой этим безумцам механизм торможения — без него они не то, что друг другу головы оторвут, вообще всем. Сектанты. Но какие родные. Рурет все же выдохнула, уткнулась в свою тарелку, ковыряя остатки ужина. — Не хочешь таки получить вышку? — попытался отвлечь Лунг, но девушка помрачнела ещё сильнее. Мимо. — Ещё одну? Надоело. — она повысила голос, собираясь напомнить, — Я не собираюсь… — Хорошо. Тогда не надо. Она нахмурилась с сомнением, ещё не привыкнув к мягкому характеру Лунга, позволяющему ему принять чужое решение так просто. Без необходимости бодаться с ним, как с Шианом — Лунг просто избегал лишнего накала эмоции. Вау. Но окончательно довериться Рурет не могла ему по той же причине — раз ты не показываешь негатив, значит прячешь. А раз скрываешь, значит есть, что скрывать. Что ты прячешь, Лунг? Играешь в приемного батю? Лунг ничего не скрывал. Просто другого склада был человек, но сестрица Ир пока не готова окончательно принять эту мысль. — Правда? Просто не надо? Там всего два месяца оставалось. — неловко уточнила она, в моменте расслабившись, и нащупавший у ежихи мягкое брюхо, Шиан тут же навострил когти в него ткнуть. — Мелкий то наверное думает, что ты… Удар по столу ладонью оборвал фразу — близнецы встрепенулись испуганно, глянули на помрачневшего Рита, что обычно себе такого не то что не позволял — не прибегал. — Шиан. — тот поднял брови непонимающе-удивленно. — Помолчи. — Да ну вас. — Он, — привлекла к себе внимание Рурет, — на тебя похож отчасти. Такой же податливый на вид и жутко упрямый внутри. По первому впечатлению он… очень мягкий. Слова поперек сказать боится, не то что тон повысить. — Да? А при мне он очень даже показывал характер. Ты ему понравилась? — Надеюсь. Думаю, он ещё привыкнет ко мне. Лунг улыбнулся смущённо, уловив скользящую аналогию, но все же промолчал, вернул разговор в интересующее его русло: — А ты все прощупываешь, насколько на него можно повлиять? — Да ясно всем, что она от него хочет. — Хватит додумывать, Шиан. Что то не так. Прячут правду на видном месте? Или даже это — двойное дно? Рит смолчал, слушая, что близнецы скажут без него, а самому казалось, что что то тут не чисто. Опять воду мутят, заразы. И неясно, ругаются в волю или это ему мозги крутят, но лицо терять было нельзя — заживо сожрут, пусть и из исключительно искренних мотивов. Шиан потянулся было дёрнуть сестру за прядь волос, и та отбила руку, перепугалась ужасно, поправляя прическу. — Нашла бы себе жертву поинтереснее. — проворковал хитрец, — Что с мелочью возиться? — Да не мелочь он! Он нормальный! Красивый. — Чисто внешне понравился? Он то да, видная редкость… И не делишься ведь… — Цыц. Это мне. — Рури мотнула головой в сторону Лунга, — У тебя свой есть. — Как грубо. — все-таки отозвался «свой», — Я вам что, вещь? Шиан сморщился недовольно, мотнул волосами, от чего металлические украшения звякнули. — Что ты, что ты… никакая ты не вещь. — он протянул руку, накрывая своей ладонью чужую, — Вещи так не веселят. — Это все ещё грубо. Мне не нравится такое отношение. Раздалось шипение, и близнецы Ир все же приняли человеческий облик. Силы тянут только так. С ними даже не обязательно спать, чтобы почувствовать себя вытраханным. — Это моя искренность, Рит. — сказал Шиан давяще, но в разы спокойнее, — Прими ее, какой есть, или не принимай вовсе. — Твоя искренность подразумевает отсутствие любого вида уважения к окружающим. Это переходит границы. — Я думал, тебе нравится, когда твои «границы» нарушаются кем то сверху в поступательных… — Шиан! Рури с трудом сдержала смех. Профессор, на деле слишком культурный для подобного, зарделся и отмахнулся, пусть все и было честно — он пытается влиять на них, они влияют на него. Дурные, ни намека на совесть. Даже не так. Они были противные, но эту их сторону видел только он и ещё те, кого они шугнули за сегодняшний ужин. — Все, я устал. — Лунг поболтал на дне чашки остывший зелёный чай, но допивать не стал. В кафе был, потом это все. Упился уже. — Сколько с меня? — Рит! — отмахнулся Шиан в зеркальном жесте, словно ему предложили сущее непотребство, а после довольно улыбнулся, — Просто почти меня своим присутствием в эту ночь… — В следующий раз. — Лунг встал и проверил время на наручных часах, — Обнимать не буду, надоели. — Давай я тебе такси вызову. — предложили ему, вставая следом, — Не дуйся, это не для того, чтобы тебя купить. — А я здесь останусь. Лишь вздохнув, Лунг позволил себя проводить до выхода, где Шиан полез было в приложение, но его остановили, опустив чужую руку и помотав головой. Какое то время стояли в тишине. Ночной город жил своей жизнью, наконец расслабившийся и вдохнувший полной грудью. Даже живее, чем днём — днём духота, а сейчас самая красота. — Все в порядке? — ласково уточнил Шиан, — Устал? Лунг кивнул лениво, а после вдруг достал из кармана свой телефон и включил видео с глупой подписью «моя последняя нервная клетка пытается вывозить эту жизнь». На видео странного вида наркоман-подросток умело раскидывает скинхедов палкой под попсовый трек, а после сидит на заборе детской площадки в полном и заметном даже невооружённым глазом раздрае. Да, устал. — Вот тоже персонаж интересный. — Глупый. — Шиан положил голову на чужое плечо, скомканно улыбаясь, глядя на видео. У него больше десятка рабочих чатов, и это видео пришлось удалять из пяти — у его пчёлок нет развлечений, кроме сплетен и работы. — Хочешь, ко мне поедем? — Нет. — отмахнулся Лунг, — Вы двое уже выебали меня в уши. Я пройдусь пешком, в тишине. Это полезно для здоровья. — Как грубо, профессор Лунг… вы же работаете с детьми. Мягкая улыбка все же расцвела на губах профессора, он повернулся и приблизился осторожно, поцеловал собеседника в уголок губ — тот не шелохнулся даже. Только взгляд скосил, мол, и что это такое? — Грубо, но с вами других слов не подобрать. — сказал Рит, отстранившись, — До встречи. — Свидимся. Сложив руки на груди, Шиан наблюдал, как неторопливо удаляется фигурка, не оборачиваясь. Не поддавался Лунг убеждениям. Чужие устои не критиковал, но и свои игнорировать не позволял — столько времени, а все держится. Терпеливый, живой, интересующийся миром. Упрямый — права Рурет. И даже чувствуя что то, давить на себя через это не позволит. Не получалось. Шиан давил на него медленно, все повышая ставки, все прощупывая границы, все прислушиваясь. Где хрустнет? Пока не хрустел, да и мотивы его были очевидны, открыты и честны. Слишком открыты, не к такому они привыкли. Но при всей его открытости… Бить было некуда. *** Стоя в почти заполненном трамвае, Муан чувствовал себя как в трансе. Наушники заткнули уши, и он впервые задумался о том, что таким образом тоже избегает шума, заменяет его на привычный. Знакомый десяток песен крутился по кругу, слова одни и те же, выученные наизусть, их уже не воспринимаешь, они не имеют больше особого смысла, но сейчас в наушниках ничего не играло. Трамвай шумел. Люди молчали, скрипели-лязгали механические двери, болтало едва различимо и от того мерзко радио со стороны водителя. Двери раскрылись — кто то вышел, кто то вошёл, а в лицо дохнуло пыльным воздухом. Похолодало к ночи. Надо не забыть умыться — смыть городскую пыль, а то пойдут воспаления по коже… Вздохнув уставше, Гай все же заглянул в плейлист, найдя среди аудио что то давнее, что слушал раньше, но позабыл позже. Слишком мягкий мотив, слишком сентиментальный набор образов… как раз подходит. Вся душа нараспашку — уставшая, уязвимая, взволнованная недавним откровением. Слишком грубый для ровесников, слишком едкий, чтобы слушать старших и меняться. Слишком гордый для того, чтобы подчиниться, слишком побитый жизнью, чтобы разогнуться до конца. Что то в груди трепетало, будто юная птица желала расправить крылья на встречный ветер и боялась лететь. Страшно, глупо и слишком много чувств. Непривычно много. Слишком уязвимый. И Шен опять брал на себя роль старшего, хотя судя по виду — сам нуждался в заботе больше остальных. А Муан, хоть и храбрился, ничего по настоящему по делу сказать не мог. Но он выбрал. Манга, рисунки, моделирование, фарфоровые фигурки, владение мечом… Шен. Новая гиперфиксация вступила в свои права. Он больше не мог ее игнорировать. Он больше не мог себе врать. Он что то чувствовал.

«Где зиждился маленький мир зияет отныне дыра

Я идолов не сотворил, и ваших не выбирал

Огни жизни гаснут и падают вниз во имя нелепых идей

Я просто хотел бы прожить эту жизнь

с твоей ладонью в своей».

Ночной город скользил за мутным стеклом. Живой и дышащий, вбирающий в себя пыль на вдохе и бьющий ей в лицо на выдохе. Шен умел быть нормальным. Более того, он был — ведь всю его ебанцу разом Гай проглотить был не в силах. Объяснял ему простое медленно, будто ставил на ноги ребенка. Не требовал много, но интуитивно понималось: не оправдаешь ожиданий позже — выбросят, так и не показав, что там, за гранью обыденного. Не рассказав ещё одну загадочную сказку о невидимых силах и душах. Гай пока справлялся. Старался. Вернувшись домой, он лишь на пороге вспомнил, что сестра просила благовония. — Эра, я забыл про ладан. Замершая в непонятках, она какое то время сверлила взглядом букет, думая — ну не ей же? Сирень фиолетовая, уличная, пусть и красивенько замотанная, но самая обычная. — На свиданке был? Теперь понятно, чего ты так поздно… — она улыбнулась как-то предвкушающе, — И от кого же? Сейчас мне все расскажешь. Ты, кстати, видео не посмотрел. Там твой абобус. — Мой кто? Букет был трепетно помещен в вазу. Помялся все-таки, местами, но Гай надеялся, что в стабильных условиях он простоит подольше. Он раньше даже как-то не задумывался, какие цветы ему нравятся, но сейчас, кажется, понял, что все это время это была сирень. Это точно была она, каждую секунду. Просто он сам ещё не знал. — Ну этот твой. Задохлик. — вырвав брата из транса, она подтянула его поближе, всунула в руку телефон. — Сам включи, у меня лапки. Он смотрел. И чем дольше смотрел, тем больше понимал — да, это Шен. Определенно Шен. И зря он надеялся, что отобьется — если бы он хотел, Гай и его заурядные навыки были бы втоптаны в грязь. Хотя, может… они же только в рукопашном встречались… Ну мутузил Шен его палкой, но то явно было не всерьез. А вот придушил его Гай вполне себе всерьез, пусть и не специально. Стыд то какой… — Нихуево он так палкой махает, да? — Эра улыбнулась почти счастливо, — Я бы ему побоялась в руки меч дать. А, да. От кого букет то? — От него. — честно признался братец, — Его Шен звать… Эра замолчала на секунду, а после принялась визжать, как гиена. — Я знала! Я знала!!! — она затопала так, что стало стыдно за соседей снизу, — Это он! Я правильно запомнила его! Вы мутите! — Эра, спокойнее… — Тащи его к нам! Познакомимся. Я хочу посмотреть на него снова. — она сделала пару пустых выпадов, — Ты уже махался с ним на мечах?! — Нет… я же говорил, его сломать страшно! Ну какие мечи?! — Учебные! — возразила девушка в сердцах, — Талант не должен пропадать зазря! А это… Она ткнула пальцем в свой телефон в руке брата. — Это талант. — А если он зарубит кого то? — Думаешь, может прям зарубить? — Ну… вот не знаю… — Гай покосился на нее в непонятках, думая о том, что это видео — прямое доказательство, что Шен первый напасть способен. Впрочем, самому братцу Гаю какие то дополнительные доказательства были не нужны. Он и так знал. Эра отмахнулась. Она доверяла чуйке брата — не стал бы он ну совсем с кем попало возиться. В прошлом, вон, тоже с беспризорниками общался, но хорошо же все было. — Если бы то нормальные люди были — я бы ещё подумала. А там быдло какое то. Может, они его просто так замучили, что он сорвался. Всякое бывает. Как бы ему проблем за это не было. Да уж. Гай рвано вздохнул. Он понимал, что Шен ходит по краю, куда по хорошему бы и не соваться, да только… да поздно уже, похоже. Как там Эра его обозвала? Абобус? Вот, да. Абобус. Но красивый… безумно. И образованный. — Братишка. — окликнула его Эра, выводя из транса, и тот встрепенулся, отрывая взгляд от стоящего в вазе букета, — Ты кушать будешь? И с кем ещё ты там переписываешься постоянно? * Солнце светило в окна, наполняя комнату светом. За свой чересчур насыщенный почти месяц в роли совершенно другого человека, Шен вдруг понял, что… нихрена он не другой человек. Тело — просто оболочка, а душа его все ещё та же. Черная, гнилая насквозь, пропитанная проклятием до самого фантомного ядра. Ничего толком не поменялось. Какая разница, бокал или гранёный стакан, если разливаешь яд? Шен травил все, чего касался. Он сидел на неразложенном диване, обнимая ноги. Постепенно, к фоновому шуму все-таки привыкаешь — игнорируешь чисто механически, а потом пугаешься, что начал так делать. Если он упустит что то из виду, он может оказаться не готов. Не готов к чему? Шен не знал. К чему то новому, наверное. От количества нового и собственного шаткого положения дрожали руки. В прошлом мир был прост, как медная монетка. Шен закостенел давно, задолго до того, как все пошло под откос. Он разучился приспосабливаться. Сейчас, чтобы адаптироваться, вместо того, чтобы гнуться, он ломался. Трещал где то в кости спины, в той, что мешает поклониться. Кость гордости. Он слишком привык быть сильным и ни от кого не зависеть, чтобы сейчас реагировать спокойнее. Тело не вмещало рассудок. Или это чужой рассудок не вмещал его рассудок — Шен уже не понимал. Запутался. Но что то явно раскалывалось в голове, иногда подкидывая образы, похожие на обрывки моря знаний. Словно бы недостаточно подвижный рассудком Ён не понимал фантомность собственных конечностей, пытаясь каким то образом перетащить ощущения в физический мир, но не получалось. Только картинка накладывалась одна на другую, множась на чувства и чересчур фотореалистичную память подсаженной души, вызывая видения, что слишком легко путались с реальностью. Иногда Шен слышал собак очень близко, хотя их не было. Иногда его окликал продавец зелени, но он никак не мог найти его взглядом. Иногда он видел Рурет. Как сейчас. Девушка сидела перед ним на корточках, глядя снизу вверх. Один серо-зеленый глаз в неестественном освещении смотрел из-под растрепанной челки не моргая. Осуждающе смотрел. Разочарованно. «Если бы я знала, что ты такой неверный, я бы не погибла из-за тебя». — пронеслось в мыслях, и Шен закрыл уши руками. Он не отводил взгляд. Он не смел. Он травил все, чего касался. Его любовь к Рурет была лишь попыткой сохранить хоть что то правильное в его отвратительной жизни. Полюбил сестру. Отвратительно. Он хотел поступить верно, оставив этот клубок неразделённых чувств как есть, просто чтобы… никому не мешаться. Не доставлять проблем? Шен хотел бы сказать, что это так, но он уже принес проблем больше, чем рассчитывал. Как там дела в ордене то? Хоть весточку бы. Иногда кажется, что все это тоже плод его слетевшей с катушек фантазии. Он бы смог такое придумать? Вместе с болью, с женоподобным мечником, за которого зацепился, как за соломинку. Интересно, если бы Шен предложил ему взять свою жизнь полностью в свои руки взамен на иногда даже приятную компанию (он же старался! он пытался быть нормальным!) и… может быть даже постель, если потребуется… Старейшина Муан бы заботился о нем? Серо-зеленое око смотрело с презрительным осуждением. Вообще, Рурет тут не должно быть. — Ты же мертва, почему ты здесь? «Разве ты не рад меня видеть?». — она склонила голову набок, и шея изогнулась, кожа натянулась на неестественном сгибе, исходя чем то похожим на трупные пятна. — «Почему ты не искал меня?» Шен читал по губам, всматривался в знакомую легкомысленную улыбку. Голос все равно втек в уши, хоть по началу и притворялся, что звучит все-таки откуда то извне. Нет, просто очередное порождение искаженного сознания. Просто. Сложно думать, что настоящее, а что нет, когда она сидит прямо перед тобой. — Что?.. — все-таки отозвался Шен, и осознание догнало его. Если тут есть Гай. Если тут есть его сестра. Где то есть и Рурет. Если она не мертва. Видение рассмеялось над его глупостью. Надменно, рокочуще, постепенно переходя в карканье и обратно. «Давай, думай. У тебя получится». — Ты жива? — неверяще уточнил Шен. — Ну конечно нет. Ты же убил меня. Прозвучало даже слишком реально для видения. Нет, это просто мерещится. Что то внутри свернулось в обиженный клубок — Шен не умел ей противостоять. Она тыкала его ногтем до кровавых дырок, вила из него веревки, оскорбляла. Причиняла боль, и боль вполне реальную, но Шен не отказывался от любого ее подарка. Будь то проклятие или пытка — не важно, это же Рури. Он не смел отказываться. — А ты точно меня любишь? — вдруг спросила она, поднимаясь на ноги. Помещение исказилось, чтобы вместить ее целиком. — Я… очень скучаю. По тебе. — произнес Шен одними губами, и тонкие брови девушки жалостливо надломились. — Ты пойми, это не мне надо. Мы могли бы вообще не париться, но ты дал обещание. Что то наполнило уши, будто все внезапно погрузилось в воду. Все звуки смазались, в глазах темнело наплывами. Тело дрожало — это Ён. Ён паникует, потому что тоже это видит. Это его тело, он очень переживает из-за того, что видит что то непривычное. Да. И только женский голос, слишком четкий, в отличие от всего остального, вонзался в уши: — Ты не мне, ты себе обещал. А раз обещал, то попробуй быть честным. Хотя бы здесь. А я жду тебя там. В небытие. Шен на автомате кивнул, прикрывая глаза. Надеялся, что не скулил сейчас в голос — едва ли он себя ощущал. Мало ли, что там в материальном мире сейчас. А на честность ориентироваться не приходилось. Было бы лучше, если бы он вообще о ней не думал, полностью отринув свои чувства и почву под ногами, чтобы справиться. Чтобы выжить. На телефон иногда поступали вызовы от незнакомых номеров, и Шен отключил звук, перестав тот проверять. Ему не нужна была своя личность. Не нужно было ядро. Слов не хватало, чтобы описать то, что он натворил, пожелав, чтобы маленький мечник называл его Шеном. Его именем. Он сам стремился к тому, чтобы быть тем, кто все портит. Он сам все ломал. Он не знал, когда его настигнут последствия, но интуитивно понимал одно: Он ошибся. Да. Проебался.