Способ разрушить душу

Уже ко второму дню Шен возненавидел голод. Сначала было интересно, потому что ново, но сейчас, когда тело буквально отказывалось чувствовать себя нормально, это было невыносимо. Это тело воняло, болело, гудело, шаталось и, вдобавок, хотело есть. Почему его не могут просто оставить в покое? Путем нелепого изучения окружения был обнаружен морозный шкаф, кран с водой и лежащую на видном месте тетрадь с котом, открывать которую пока не было ни сил ни желания. Набив желудок хлебом и залив водой из крана, Шен какое то время ходил туда — обратно, изучая незнакомые вещи, не желая остановиться даже на пару минут. Он умылся, с трудом стащил с себя футболку, залитую кровью. Поднимать руку было больно, да и хлопковая ткань прилипла к коже, не давая снять с себя вещь не побеспокоив раны. Проживая неприятные чувства, Шен осмотрел «себя» в зеркало. Это тело в глаза не видело нормальных тренировок — низкое, тощее, узкое в плечах, одна кожа да кости. Короткие волосы раздражали. Несколько раз порываясь срезать в ноль лезущую в глаза челку, Шен каждый раз себя останавливал. Впрочем, на его счету столько злодеяний… сильно ли поменяет ситуацию, если он заберёт ещё чью то жизнь? Не как явление, а как… процесс. Вместе с дурацкой челкой. Шен с трудом разобрался в груде непонятных предметов, просто чтобы привести себя внешне в приличный вид. Кровавая футболка была разорвана на бинты и обмотана вокруг груди, чтобы закрыть рану. Выглядело смешно. Но не потому что для обработки ран обычно используют более подходящие предметы, нет. «Ты же хотел исчезнуть. Так почему штопаешь это больное тело чем попало, пытаясь спасти себя? Больно? Ты как ребенок, что сам не знает чего хочет. Неужели немного боли способно тебя остановить, заставить тебя передумать? Где твоя упрямая решимость?» Шен тряхнул головой. В комнате на полу осталось пятно от крови. Нужно его вытереть. Остатки футболки превратились в мокрую тряпку. Стыдно, но Шен просто никому не покажет. Впрочем, никто и не спросит. Он не знал, кто жил в этом теле до него, но уже ненавидел его. От души, всем сердцем. Как вообще можно было жить в столь больном теле, в этой рухляди? Не двигаться и просто существовать, зарастая плесенью как шмат мяса. Шен мысленно запнулся. Его будни в Черном замке так и выглядели, но он был заклинателем. Он приложил много усилий, чтобы сформировать ядро. Да и в замке было достаточно площади, чтобы ходить. Он поднял голову, осматривая новую жилплощадь. Да, тут особо не пройдешься. Но ненависть никуда не делась. Шен вцепился в нее, как в отдушину. Он забрал эту жизнь — хотели они этого или нет. Теперь, когда они слились в единое целое, он мог иронично ненавидеть это слабое сердце, что билось, чтобы он жил. Оно билось. А Шен ненавидел его. Мелкие остатки белой крошки на полу привлекли его внимание. Он подцепил их и растер между пальцами. Кажется, известь. Зависнув в мыслях, Шен коснулся рукой футболки, которой теперь был перемотан торс, а после дергано осмотрел штаны. На них мела не было. Тщательно всмотревшись в пол, Шен обнаружил на нем почти стёртые белые линии, примерно в том месте, где он очнулся. Печать. Это была печать, которую он стёр, когда возился на полу. Скрученный сбоку ковер подтверждал догадки. Наверняка, следы от мела на одежде были, просто их отряхнули в больнице или они стёрлись сами собой. Здесь была печать, значит были следы энергии. Шен сел в позу для медитации и попытался погрузиться, чтобы прочувствовать. Он мог бы забрать остатки энергии через медитацию… Если бы у него было ядро. — Демоны. — Шен расслабился и сгорбился, думая, что делать. Заново формировать ядро слишком долго, но искать кого то с достаточным уровнем совершенствования и просить разрушить ему душу было даже в мыслях слишком унизительно. Он дважды сглупил, пытаясь убить себя ножом, ведь тогда душа бы отправилась дальше в круг перерождений. Если бы у него получилось, он бы предал Рурет. Так глупо. Знакомые образы наполнили сознание, и Шен тяжело вздохнул, а после постарался отвлечься: размотал ковер, убрал осколки кружки и поставил на место вырванный ящик. Куча тетрадей стопкой легла на пол, а сверху — оставленная на рабочем столе тетрадь с котом. Пыльная коморка, его новое убежище. Что то вспыхнуло за плотной тканью штор, и Шен, не сдержав любопытства, выглянул одним глазом. Какая то технология позволяла уличным фонарям зажигаться без посторонней помощи. Немного подумав, Шен плотнее запахнул шторы и зарылся в шкаф в поисках чего то приличного, прикрывающего тело. На и без того грязные ноги то и дело липли соринки, но сил делать что то ещё не было. Он не понимал как работает и половина местных механизмов, но ощущать себя беспросветным идиотом устал, а потому просто сидел у окна. Где то из расщелины сейчас медленно карабкается Глубинная тьма, чтобы поглотить все, что он когда либо любил и чем восхищался. Кого ненавидел. Сколько у них? Пол года, год? В любом случае, они обречены. А Шен не мог ничего сделать и просто сидел в огромном худи в полутьме квартиры, подглядывая на незнакомый мир из-за штор. И ноги мерзли. * — У тебя будут какие нибудь открытые занятия или что нибудь такое? — А что, захотел помахать мечом? Я думала тебе это не сильно интересно. — Просто надо отвлечься. Муан хитро улыбнулся, глядя на сестру. Та все рубилась в какую то игру на телефоне, поглядывая на него лишь изредка, будто вообще не ценила. Или издевалась. — На семнадцатое число выезд на кендзюцу, четыре двести за голову, возможна аренда фотографа и красивой формы… — Эра зашипела, кажется, проигрывая, и пнула за это брата. — Ну не начинай, ты же знаешь, что я не люблю толкучку… — Индивидуальные занятия пять за час. Кендзюцу, Кендо, Рётодзюцу, Рапира… Фыркнув, младший Муан только ущипнул девушку за бедро, от чего телефон упал ей на лицо и сполз куда то в сторону, а после напал с щекоткой, планируя выпытать из нее хоть какое то чувство совести. Раздался визг. Эра, извиваясь как змея, ловко вывернулась и ударила брата коленом в бок, а после оттолкнула второй ногой, но Гай сразу после удара успел схватить ее за лодыжку. — Ты меня не любишь… — зашипел он, свободной рукой пытаясь отбиться от Эры, но она была ловчее, — падла… — Конечно не люблю. — ровный ряд зубов клацнул в опасной близости от руки девушки, — Гай! — Моли о пощаде. — Ни за что. Перекинувшись ещё несколькими пинками и запыхавшись, они наконец успокоились, а младший Муан отбил место на диване, сдвинув сестру на самый край, а там и на пол. — Нет бы лечь в другое место, а? — Тут нагрето. Эра закатила глаза и растрепала прилизанные волосы брата, а после села на полу, упираясь спиной в диван и вновь выудила телефон. — Как у тебя на учебе? Младший молчал несколько секунд, выбирая, что сказать. — Этика осталась, и на этот курс свободен. — Ну… хорошо. Все равно если достаточно замучить препода он поставит зачёт просто чтобы наконец больше не видеть его. Все будет хорошо. Гай подполз чуть ближе к краю дивана, чтобы будто невзначай касаться сестры предплечьями и легко задремать, наконец не чувствуя себя настолько пустым. Эра бывает рядом так редко, и Гаю действительно не хватало общения и тепла. Он мог признаться в этом себе, но сестре — никогда. Даже если ее шутки ранят как пули, уж лучше промолчать, чем испортить момент. Не должен же он действительно сильно переживать из-за всяких мелочей? * — Репутация. — звучало, как угроза, — Компании развиваются, сохраняя репутацию. Преподаватель взглянул поверх очков на тонкой оправе, словно не до конца веря, что этот студент способен к обучению. — И какие мы можем выводы сделать? — осторожно спросил он, пытаясь не спугнуть решительность Гая. Вести с ним разговоры было интересно, ведь его характер ещё не до конца… взрослый. Через раз так и прослеживается эта неуловимая им в себе детская искренность в каждом движении, каждом жесте. Муан опустил взгляд в стол, а после тут же поднял, гневный и брезгливый. И все же, видеть его в своем кабинете было приятно. Он был интересен и несомненно красив. Мужчины боятся красивых женщин из иррационального чувства конкуренции. Муан был похож на женщину, и баллов в этой социальной гонке эта особенность ему явно не добавляла. Ещё и такой взрывной характер, будто вишенка на торте. Не то, чтобы преподаватель видел в нем романтический интерес, нет… просто наблюдения. Социология — так то, тоже интересная наука. Если понимаешь в ней хоть что то. — У каждого участника организации есть свой мотив. Характер… — подсказал мужчина, складывая руки на груди, — У нас у всех есть предпочтения. Одни люди нам нравятся, а другие выводят из себя. — Какое отношение это имеет к моему реферату? — Это я должен спросить у вас. Муан замолчал на некоторое время, обдумывая. Преподаватель не торопил его, понимая — он больше не может затягивать. Поймет — хорошо. Если нет — все равно придется его отпустить. — Вы говорите… о различиях? Глаза мужчины сверкнули слабо замаскированным интересом. Неужто понял?