Парень из автобуса номер 10

Майки не понимает, почему заслужил к себе такого тёплого обращения. Ему всегда казалось, что Кен не тот человек, который хотел бы семью и характер которого сможет изменить обычный ребёнок. Наверняка Рюгуджи даже не задумывался об этом, ведь в свои двадцать пять он имеет ровным счётом ничего. Даже квартира не предназначена для троих, и как он вообще собирается жить здесь дальше? «Неужели возможный аборт и потеря ребёнка его так со мной сблизила? Я не верю», — думает брюнет и глядит на парня сверху-вниз. Дракен то и дело поглаживает его живот, обнимает, пытаясь утихомирить свою бунтарку. Майки чувствует исходящее от рук Кена тепло и любовь, но к сожалению, не верит ей. Между ними сейчас действительно очень крепкая связь — они сидят вплотную к друг другу, обнимаются и целуются, причём так аккуратно, словно в первый раз. Но если все так хорошо, пришлось бы Майки курить каждый день, думать об аборте и ненавидеть эту жизнь? Возможно, любовь и была, но увы, Манджиро не верил в неё. От вопроса блондина Майки вздрагивает, а от новых прикосновений по телу бегут мурашки. Мысль о том, что они вот-вот станут настоящей семьей, его ни капельки не радовала. Он боялся семейной жизни, боялся родов и боялся собственную дочь. Брюнет даже боялся вступать в брак. Майки морщится, но приятный аромат в воздухе заставляет его лицо вновь расслабится. — Да, всего пару месяцев…- Манджиро улыбается через силу и вдруг его лицо тускнеет. — Я не хочу, мне страшно. Сано начинает дрожать — его охватывает паника, в то время как Кен довольно улыбается, наслаждаясь приятными мыслями о будущем. И как можно быть таким счастливым? Неужели ему не страшно. Следующие слова блондина уже немного успокаивают младшего и тот ложится ему на грудь. Может он зря боится? Семья, это ведь не так уж и плохо, ведь так? Майки закрывает глаза, стараясь думать о приятном. Вот любящий его Кен, вот их маленькая дочка, внешность которой ещё сложно представить и Майки, сильно изменившийся, но все ещё Майки. Деньги у них есть, ребёнка Дракен бросать не собирается, собственное жилье есть. Выходит, что они действительно счастливая семья? Брюнет наконец улыбается шире и начинает гладить Рюгуджи по шее, проводя тонким пальцем по шейным позвонкам. — Да, поверить не могу, — усмехается Майки и замолкает. На душе столько всего, что хочется сказать, но стоит ли? - Я думаю из тебя получится хороший папа. Слово «папа» было очень сложно произнести. Наверно, Манджиро придётся ещё несколько месяцев привыкать к тому, что они с Кеном станут мамой и папой. Мысли эти казались совсем дикими, ведь Майки ещё слишком юн — ну какая из него мама? Парень вновь провалился в раздумья, разглядывая профиль Кена, обращённый к окну. Он смотрел ему в глаза, но тот не обращал внимания. «Любишь ли ты меня той любовью, о которой говоришь? Или ты любишь лишь нашу дочь, а ко мне просто привязан? Разве я твоя судьба? Разве я тот, с кем ты будешь счастлив? Я же просто случайный прохожий, встретившийся тебе в автобусе. Мы «сблизились» всего за неделю и тут же поссорились. Как я могу тебе верить? Ты вряд ли хочешь со мной нянчиться, я совсем не тот, кто тебе нужен. Но ты продолжаешь говорить о любви, а я не могу тебе доверять. И какие мы после этого родители? Разве мы счастливая семья? А с тобой я боюсь заговорить. Вдруг ты снова начнёшь ругаться? А я не хочу показаться слабым. Конечно, я люблю тебя, но похоже ли это на настоящую любовь?» — рассуждал Майки у себя в голове. Все это можно было сказать Дракену напрямую, может они бы и решили эту проблему. Но горло Манджиро будто сжали, не давая именно этим словам выбраться наружу. Майки стал заложником своих же собственных проблем. Он всегда надеется на лучшее, словно если пройдёт немного времени, то все резко изменится. Брюнет ещё раз переварил все свои мысли и уже открыл рот, чтобы озвучить их Кену, но тут его тело буквально падает на него. Разум наполняется чем-то неизвестным и вытесняет все мысли, потому Майки сразу же забывает, о чем думал. Тело становится ватным, а парня пробивает небольшая дрожь. В трусах тут же становится мокро и влажно, и только сейчас Сано понимает, что происходит. — Блять… — ругается тот и последние адекватные мысли его покидают. — Кенчик, у меня… ах… походу началась течка. Её не было ещё с начала беременности, как вовремя не правда ли? Майки хитро прищуривается и спускается на пол. К слову, «Кенчиком» брюнет называл своего парня тоже только в начале беременности. Сано резко разонравилось это прозвище, которое он дал Кену ещё в начале знакомства. Он считал, что прозвище слишком детское и от него это звучало всегда чересчур приторно. Да и самого Дракена раньше бесило это. Манджиро, не задумываясь, ловкими пальчиками расстегивает ремень Рюгуджи, а затем ведёт молнию вниз, чтобы расстегнуть джинсы. Сейчас парень поддавался лишь инстинктам. Становилось слишком жарко и Сано приоткрыл рот. В следующую секунду он облизывается и приспускает джинсы. — Кенчик~ Почему у тебя все ещё не стоит? Я тебя больше не возбуждаю? Все из-за живота? А я-то думал, что от одного моего вида у тебя встанет, — Майки надул губки и стал массировать его бедра и область вокруг его члена — снимать трусы он пока не торопился. Разминая мышцы Кена, парень на секунду задумался о том, что с ним сейчас происходит. Атмосфера вокруг была странной — стены и потолок словно давили на младшего, а в воздухе стоял какой-то головокружительный запах, заставляющий Майки становится безумцем. Хоть парень и был далёк от тем альф и омег, но без труда догадался о том, что Дракен выпустил свои феромоны наружу. Это немного разозлило младшего. Зачем Кен с ним так поступает? Хочет заставить его заняться сексом? Ещё и эта проклятая течка. Манджиро был зол, но подавленное состояние его организма, не позволило ему злиться на Дракена в полной мере. — Мм-милый, ты выпустил свои феромоны? Зачем? Знаешь же, что у меня голова начинает кружиться, — Майки простонал и стал массировать член Рюгуджи сквозь ткань трусов. — Это очень подло с твоей стороны. Неожиданно Майки резко меняется в лице. Его радостная улыбка исказилась, а затем и вовсе потускнела, руки охватил жуткий тремор и впоследствии он охватил всё тело. Кен обеспокоенно наблюдает за ним, чуть подергивая руками, готовясь в любую секунду подхватить его. С Манджиро будто слили все краски и осталось лишь впалое беспокойство. Наконец он все же решается прикоснуться к его вспотевшим рукам и тотчас ощущает прилив возбуждения — каждое его прикосновение к телу Майки отдавалось маленьким разрядом для них обоих. Он нежно гладит его плечи и чмокает в макушку, как бы успокаивая. — Беспокоишься о родах? Не волнуйся, я буду рядом и врачи тебе помогут, во что бы то ни стало, — подбадривающе шепчет ему на ухо Дракен, однако у самого на душе скребут кошки. Мысль о дне родов самому не давала покоя. Это ведь так страшно, когда из твоего тела выходит что-то маленькое, кричащее и скользкое, когда рождается новая жизнь, за которую ты будешь ответственен и которую будешь любить до конца своих дней. Вынашивать двух-килограммовую грушу, а тем более вытащить её из себя — до безумия больно. Дракен сам боялся смотреть на море крови, а уж как должен чувствовать себя Майки, он вообще не мог представить. Должно быть морально готовится успокаиваться ещё за несколько месяцев до дня х. — Из тебя выйдет замечательная мама, — вдруг добавляет Рюгуджи и снова целует его в щеку. — Все будет замечательно. Наконец он его отпускает. Медленно и неохотно, но отпускает. Кен заглядывается в его глаза цвета грозового неба и засматривается в них. В них видно сомнение, недоверие, но отвращения уже какого-то нет. К Майки он испытывает безграничную любовь и жалость, поэтому пытается всячески помочь ему материально и морально. Конечно же, какую поддержку можно получить от человека, которого сторонишься, который тебя обманул однажды и якобы сейчас в нем и правда проснулись истинные чувства. Очень часто Рюгуджи хотелось переместиться обратно в прошлое и сказать самому себе, что он натворит своими бесконечными мыслями об Эмме. Однако выпущенные несколько минут назад феромоны Дракена вдруг резко оказали нужный эффект. Однако мог ли он ожидать, что именно в этот момент у Манджиро начнётся течка. Кен вдруг залился краской от стыда. И как его так угораздило? Мало того, что испускание феромонов во время того, как твоя омежка беременна уже подло, так ещё и в аккурат во время течки. — Д-да, и не говори, — чуть взволнованно отвечает Дракен, готовясь к волне возмущения, когда Манджиро почует неладное. Родное и приятное слуху «Кенчик» словно накрыло его тёплой волной воспоминаний о той светлой неделе, когда ни у кого из них не было фальши, недоверия и ненависти друг к другу. Дракену резко взгрустнулось. Вот бы вернуть то время и сделать так, чтобы всё было по-другому. Никакой Эммы в их отношениях, никакой агрессии, он бы смог взять исправить, будь у него настолько невозможное изобретение, как машина времени. Его не покидало неумолимое чувство энуэмента. Тут Майки наконец озвучивает его тревожные мысли и разгневанно смотрит, укоряя парня за подлость. Кен виновато отводит глаза, но не убирает руки своей омежки от уже возбужденного органа. Наоборот, он даже больше сопутствовал их соитию, ведь давно не испытывал этого чувства, да и возможно это бы помогло им сблизиться. Поэтому Кен хоть и виноват, но надеялся на то, что секс принесёт в их напряжённые отношения перемен, и желательно к лучшему. Обычно так и бывает, ведь так? — Прости…я думаю нам станет так лучше, прости мне эту подлость, — тихо говорит Кен и вдруг берет его за подбородок, целует, придавая уверенности. Наконец появился стояк и Майки словно заворожённый принялся стягивать со своей альфы трусы. Кен помогает ему и гладит по голове, в нем вдруг проснулась та суровость и жестокость, которая свойственна его характеру и которую он так отчаянно хотел подавить во время полового акта. Майки удивленно выгнул бровь и посмотрел на Кена, отрываясь от своего интересного занятия. Сквозь пелену дурмана, вызванных сильными феромонами Рюгуджи, Манджиро смог уловить ту информацию, которая впоследствии сильно его удивила. Он ещё долго моргал, хлопая ресницами и будто собирался с силами спросить это у Кена. — Т-ты… собираешься присутствовать… мм… на родах? Прямо со мной? Ах~ — говорить было трудно и тяжело —сейчас его рот был способен лишь на бессмысленные вздохи и стоны. Брюнета вновь будто ударили током и его податливое и чувствительное тело упало прямо на твёрдый стояк Дракена. Их разделяла лишь ткань трусов, тонкая и уже влажная. Манджиро сглотнул неприятный ком в горле и поджал губы. Было страшно и очень непривычно — парень не был готов к тому, чтобы зайти так далеко. Да, может быть, для кого-то отсос был ерундой, но не для Сано. Ему всегда казалось, что максимальное сближение двух людей происходит именно так, а не во время обычного секса. Майки не дурак и конечно не будет совать в рот что попало, именно поэтому он так оттягивал этот момент. Но с другой стороны, этот страх завораживал его и манил к себе. Член Рюгуджи был словно запретным плодом и ты можешь только догадываться, что будет потом. А если это окажется таким увлекательным занятием, что потом не сможешь оторваться? Манджиро ещё раз взглянул вниз, где в парах сантиметрах от него пульсировал возбужденный член Кена. Конечно, во время течки ни о чем другом думать было невозможно. Ответ был очевиден и брюнет, не задумываясь, стал стягивать трусы со своего парня. Обиды на Дракена не было, все же, Майки действительно это помогло расслабиться. И как только он задумывал возмутиться, горячие губы Кена накрывали его, а все мысли тут же исчезали. Манджиро громко стонал ему в губы, будто жаловался и одновременно молил о том, чтобы его больше не оставляли одного. Да, Дракен был ему чужим и при этом самым близким человеком. Майки было ужасно плохо без него, но, к сожалению, пока этого он понять не мог. Брюнет то и дело впивался в его губы, не желая отпускать и в то же время уже довольно уверенно водил рукой по члену старшего. Парень оторвался, а его слюнки остались на губах Кена. Он усмехнулся, и они тут же оборвались. — Кенчиик~ Тебе нравится, когда я тебя так называю? Я так скучааал, — он облизнулся и влюблённо глядел на него, жадно пожирая своим взглядом. — А когда я вожу рукой по твоему члену? Ах… тебе нравится…? И вот ещё один поцелуй: более настойчивый и властный. Кен стал превращаться в зверя, в настоящего доминантного альфу, наконец выпуская своё истинное обличие, после стольких месяцев. Майки это нравилось, он чувствовал, как Дракен лишь своим присутствием укрощает его, заставляет поддаваться и усмиряет своего упрямого и вредного омегу. И это действительно возбуждало ещё больше. — Ого, я и забыл, что он такой большой. Кенчик, я могу взять его в свой ротик? — Манджиро снова облизнулся и наклонился к его паху, убирая свои волосы назад. — Ох, Кенчик, а ты не бреешься, я гляжу. Майки засмеялся и тут же сжался под новой волной неистового возбуждения. Его руки задрожали, но он понимал, что сейчас ему нужно одно. Парень наклонился ближе, задержав дыхание. Секунду помедлив, он прикрывает глаза и облизывает головку Дракена. Волна новых ощущений накрывает его и Майки пока не может понять, нравятся ли ему они. Но продолжить он хочет, поэтому решительно и уверенно проводит языком по головке, сладко причмокивая и непроизвольно пуская слюни. Его язык скользит по упругому стволу через каждую пульсирующую венку. Брюнет стонет от удовольствия и тянется к своим шортам. — Мх… ах… Кенчик~ Хочешь, чтобы я взял его в свой ротик? Хочешь? Я же вижу, что хочешь, — он игриво улыбается и сверкает своими глазами. Вторая рука все ещё лежит на члене Кена, а другая скользит вниз, стягивая шорты и трусы с бёдер Сано. Мокрая от выделений ткань падает на пол, а прохладный воздух тут же окутывает его разгоряченную дырочку. В таком состоянии Манджиро возбуждается ещё больше и, не сомневаясь в своих дальнейших действиях, берет головку члена в свой рот. В следующую секунду по комнате разносятся протяжные стоны и громкое причмокивание, Майки так увлекается, что забывает обо всем. Теперь они действительно стали ближе и Сано это чувствует. Второй рукой он двигается в направлении своей влажной дырочки, водит пальцем вокруг и стонет от этого ещё больше. Его анус сильно пульсировал и был расширен, ведь желал сейчас ощутить в себе член Дракена, а не худощавые пальцы своего хозяина. Брюнет разглаживает кожу и вдруг вставляет указательный палец внутрь. Майки оторвался от своего дела и простонал, набирая побольше воздуха. Он вновь глядит на Кена, пытаясь понять его реакцию на все происходящее и когда смотрит на него, то ловит себя на мысли, будто он очутился в той весне. Сано почему-то забывает обо всем, даже о ребёнке и не обращает внимания на свой сильно округлившийся живот. Разум прояснялся и перед ним тот Кен, без изъянов и недопониманий, без Эммы и глупых ссор, тот Кен, которого он полюбил и как жаль, что это все иллюзии. Иллюзии лишь для одного вечера. — Д-да, ты не ослышался, — чуть смущенно повторяет Кен, чувствуя, как его детородный орган словно изнывал от бесконечного желания. Каждая клеточка его тела горела в агонии, жаждала пока влажные губы Майки доберётся до них, смочат и причмокнут, да так, чтобы уши расплавились от удовольствия. Но долго его нетерпение не длилось. Выпущенные феромоны делали свое дело, Манджиро буквально изнемогал от желания порвать трусы на Кене и наконец обслюнявить и облизать его орган от головки до самого основания. Собственно, Рюгуджи не собирался препятствовать, наоборот ловко помогал стягивать с себя плотную ткань трусов, пока наконец на глаза обоим не вылез его член. Твёрдый стояк, большой и, казалось бы, слегка набухший, как вампир, не пивший крови тысячи лет, он жаждал тонкого и нежного язычка Майки. Пока последние остатки сознания ставили под сомнения дальнейшие действия парня, Кен держался, чтобы не схватить его за волосы и не всунуть наконец свой толстый орган ему в ротик. Просто не взять и не начать двигаться там на полную катушку, как настоящий, дикий альфа, который не беспокоится о состоянии своей непослушной омеги, а имеет её так, чтобы оба падали в обморок от настолько бурного соития. Как бы ему хотелось осуществить подобное, но увы сейчас и никогда дальше это не будет возможно. И все же отголоски их первородной природы находили место в сознании Дракена, он смотрел на своего маленького раба властно, как хозяин, не терпящий отлагательств и сомнений. Смотрел, будто приказывая Майки действовать, иначе терпение лопнет как натянутая струна. И все же вот тот драгоценный и долгожданный момент, когда горячая ладонь Майки касается пульсирующего детородного органа Рюгуджи и из его рта вырывается приглушенный стон. Затем еще и еще, сопровождающиеся мычанием и возгласами о том, что нужно быстрее и еще. Кен ели сдерживался, пытаясь не заставить его сосать прямо сейчас, однако его большая ладонь мягко хватает Манджиро за чёрные волосы. — Да, называй еще больше…— мычит Кен. — Стони его, вобрав мой член в свою хрупкую глотку! Стони же мое имя! Альфа, которому Кен дал вырваться наружу ликует, может делать что захочет с этим податливым существом у него в ногах. Рюгуджи легко хватает его за волосы и заставляет вобрать сразу половину. Майки давится, но упорно продолжает доставлять удовольствие своему альфе. Кен гладит его по волосам: послушная омега, хороший мальчик, милый Манджиро Сано. Так усердно сосет, что сердце готово вырваться из груди через вибрации его баритонных стонов. Мурашки пробегают по пальцам и груди Кена, он снова хватает парня за волосы и заставляет себе сосать еще усерднее, буквально закатывая глаза от удовольствия. — Моя омега, лучшая омега…— можно разобрать среди его нечленораздельной речи, смешенная с придыханием и стонами. Лицо Дракена взмокло, диван трещал от постоянных движений назад и тяжести самого Рюгуджи. Но даже если бы он рухнул — двое влюблённых бы не заметили, ведь оба наконец получили то, что так жаждали несколько месяцев. Секса. Как одичавшие волки, кинувшиеся на кусок мяса, так и Манджиро с Кеном поддались порыву их самых грязных желаний. Словно дикие животное, следующие инстинктам и сугубо своим желаниям. Кен звереет, становится строже и жёстче — Майки чувствует это через его напряженные пальцы, которые яростно хватают его за волосы и тянут на себя. Брюнет вскрикивает от неожиданности, выпускает член Рюгуджи из своего рта, но вскоре снова приходится возвращаться к своему делу. Майки делает это неумело, нелепо и каждый раз цепляется зубами за любую неровность, отчего доставляет Кену неприятные ощущения. Парень извиняется взглядом и старается исправиться, но получается плохо. Пальчик внутри его влажной дырочки уже гуляет свободно и проходит дальше — Майки хочет найти ту самую чувствительную точку и заставить себя чуть ли не сложиться пополам от удовольствия. Два дела делать одновременно было сложно, но Манджиро правда старался. Его мотивировали удовлетворительные мычания и стоны Рюгуджи, которые увы, были не так часто слышны. Поначалу Майки нравился весь процесс, но как только Кен начал командовать — все пошло по одному месту. Манджиро напрягся, хоть этого и не показал — стал стонать с большим наслаждением и то и дело произносил столь желанное «Кенчик», как обычно слащаво и приторно. Вот только отголоски его затуманенного сознания начинали просыпаться. Майки не нравился такой приказной тон, но он продолжал сосать его член с невероятным желанием. Все шло хорошо, ровно до того момента, пока Дракен не заставляет вобрать половину своего члена. Это произошло так резко, что Манджиро даже не успел сообразить — миг, и половина органа Дракена оказалась внутри. Член был большим, потому даже при половине доставал почти до горла. Майки скрутило, он совсем не был готов к такому. Возможно, Дракен считает, что раз брюнет так рано повзрослел, то это действительно так, но вот только Сано был до сих пор ребёнком, которому только-только исполнилось шестнадцать. Спустя пару секунд Майки очнулся и продолжил своё дело, не так активно, как раньше, ибо почти весь рот был занят. Палец он вдруг достал — все прежнее возбуждение куда-то испарилось. — Кенч… мф… вмф… ха, — мычал брюнет, стараясь радовать своего парня. Майки отстранялся, пуская слюни и с новой силой налегая на «сладкий» орган. Сано чувствует довольные стоны Кена, его поглаживания и слышит, как он восхваляет свою омегу чуть ли не до небес. Манджиро краснеет, но не от смущения, а от стыда. «Я же обманываю его», — вдруг осенило младшего. — «Мне же не нравится, что я делаю, я не хочу это делать, это все тупая течка и гормоны, мне не нравится, и я не чувствую таких же эмоций, как ты». Парень поднимает взгляд на Рюгуджи и сразу же опускает. Майки не хочет его расстраивать, ведь и так лишил своего парня секса в последние месяцы. В нормальных отношениях нужно и уступать, вот только стоит ли сейчас? Манджиро немного замедляется, а его душа захлебывается в обмане. Почему-то брюнет начинает полагать, что все это время он обманывал не самого себя, а Дракена, заставляя верить в свою любовь, даже скорее в её наличие. Брюнет чувствует себя мерзко, будто совершил какое-то преступление. Глаза тут же становятся влажными, но лишь на секунду — Майки тут же убирает их и начинает сосать интенсивнее. И все равно, чувство мерзости не покидает его. «А люблю ли я его? А хочу ли я с ним такой близости», — думает он и вдруг выпускает член из своего рта. Губы свело, а все внутри болело. Майки сглотнул, чтобы как-то унять это неприятное ощущение во рту. — Я устал, Кенчик, твой член слишком большой для моего ротика, — Майки постарался улыбнуться. — В следующий раз я постараюсь получше. Брюнет хитро улыбается и затягивает Рюгуджи в горячий и страстный поцелуй. Манджиро надеется, что это поможет ему вновь возбудиться и видимо не зря. Влажный и ловкий язык Кена внутри его рта пробуждает в Майки прежние чувства, а внизу живота затягивается тугой узел. Вскоре брюнет отстраняется и падает ему на грудь, влюблённо глядя в глаза. Парень ничего не говорит, но очевидно намекает на кровать в соседней комнате для продолжения вечера. Кажется, Кен растерял весь контроль, вся сдержанность свойственная его характеру канула в небытие только от одного хлюпанья и чавкающих звуков снизу. Его нутро ревет от распирающих его эмоций, жаждой дикого зверя, неукротимого желания вцепиться в этого мальчика, как вампир, соскучившийся по вкусу соленой аппетитной человеческой крови. Будучи всегда обходительным и нежным в сексе, которую он проявлял только в половом акте, ведь в жизни никто бы не подумал о том, что каменная стена может порхать внутри как бабочка. Сейчас же Кена словно поломали, выпустили из него того зверя, который так давно голодал, испытывал потребность соития, как алкоголик не смеющий устоять перед свежей бутылкой спиртного. Все мысли слились в единую кашу, все превратилось в единую какофонию, полную извращенных желаний и неудержимой страсти. Четких мыслей остановиться, проявить уважение к омеге уже не поступало — животное начало перекрыло здравый смысл и понимание своих действий. Он периодически вздрагивает, когда Манджиро касается его члена зубами, но это добавляет ещё большего азарта. Вероятно, проявились также некоторые садистские и мазохистские наклонности, ведь боль его будоражила, заставляла входить быстрее. Майки уже явно было не до шуток — на его глазах наворачивались слёзы, лицо искривилось в гримасе боли, он смотрел на Дракена с мольбой. «Остановись, мне больно!» — кричат его глаза. А Дракен не видит их, перед ним лишь алый цвет страсти, алый как роза, о которую он так легко ранится. Как кровь, вытекающая из его раны. А когда Майки дает слабину — сосет медленнее, уже начиная останавливаться, в глазах Рюгуджи зажигается ярость. Его рука тянется к волосам, хочет взять и заставить проглотить целиком, беспрепятственно. Но молящие глаза Сано останавливают его, пальцы скрючиваются, и рука сжимается в кулак. Сердце перестаёт колотить в бешеном темпе, а ярость потихоньку утихает, оставляя после себя лишь чувство осознания своей чудовищности. Словно осознание было сердцем этого пламени, до которого никак нельзя было дотянуться, достучаться и лишь глаза Манджиро смогли потушить пожар страсти в его души. Кен утихает и поджимает губы — что бы случилось не остановись он вовремя? Он бы посмел изнасиловать свою беременную омегу? Настолько низко он может опуститься? В этом сексе не было никакого высшего чувства, душевности и нежности. Это было соитие не во имя ценных для них обоих чувств, не провозглашение их любви, а животная страсть с применением насилия. Она была в каждом, в каждом альфе, однако многие контролировали её, откладывая в дальний уголок своей души, закрывая на чугунный замок. И Дракен был таким же — не позволял себе излишних проявлений пороков и похоти, всегда думал о своей омеге, всячески оберегал её. Однако сегодня словно случился срыв, после долгого молчания и терпения. «Почему я не терпел дальше? Зачем выпустил феромоны? Не стоило, ты же знаешь, что он для тебя как наркотик…а ты сегодня словил передозировку». Парень даже не замечает, как Майки лезет к нему с поцелуем, явно пытаясь успокоить, чувствуя себя виноватым. Дракена изнутри сжирает разгорающееся чувство вины и стыд за содеянное. Он отрывается и смотрит на Манджиро — сочувственно, одним взглядом прося прощение, пытаясь заглушить проснувшегося в нем демона. Майки возбуждён, не осознает того, что не хочет этого секса, ему внушают это разыгравшиеся гормоны и течка, а Кен боится, боится, что не сдержаться и нападет на него. Искусает. Оцарапает. Удушит, желая увидеть беспомощную жертву и почувствовать вожделение. Он отнимает руки от Майки и ложится на изголовье дивана. Гладит свою омегу по голове, ласково, добро и тихонько спрашивает: — Ты уверен? Я измучил тебя, сделал больно, использовал? Ты действительно хочешь со мной секса? После такого жаркого поцелуя глаза удалось открыть не сразу. Майки ещё пару секунду глотал воздух ртом и пытался избавиться от ужасного привкуса во рту. Брюнет открывает глаза и первое, что он видит, это тёмные глаза Рюгуджи, умоляющие о прощении. Манджиро не скрывает своего удивления и даже на секунду притупляет своё возбуждение. Брюнет моргает, смотрит и снова моргает. Секунду назад он видел в этом человеке жестокого зверя, а сейчас этот зверь был загнан обратно, в клетку. Майки не знал, что думать на этот счёт. Если до этого у него были адекватные причины не доверять Кену, то теперь он снова походит на идеального парня, заставляя чувствовать вину за собой именно Манджиро. Брюнет мотает головой, говоря о том, что извинения ему не нужны и он не злится на Дракена. Живот вдруг резко скрутило, Майки схватился за него и опустил голову на плечо Рюгуджи. В голову снова лезут мысли о семье, о том, что они могли бы быть самой счастливой парой, если бы Майки забыл все прежние обиды и переступил через свои принципы. Манджиро ещё раз думает над тем, остались ли у него чувства к Кену или это просто необходимость для счастливой жизни их малышки? Пока брюнет размышлял, Рюгуджи уже перетащил его на кровать и снова усадил на себя. Рука блондина вывела Майки из раздумий и вдруг пробудила в нем какие-то новые ощущения. Сердце забилось, а сам парень вдруг прижался к руке Дракена, прикрывая глаза. Ластился как кот, но не ради того, чтобы подлизаться к своему хозяину, а потому что действительно было приятно. Тёплая рука Кена окутала всего Майки необъяснимым теплом, таким семейным и уютным, что парень аж вздрогнул. И ведь действительно, в Дракене не было изъянов, он стал необыкновенно искренним и чувственным. Он изменился, для Манджиро и их будущей семьи. А сам Майки изменился? Только в худшую сторону. Влияние течки потихоньку уходило, но Манджиро все равно хотел заняться с Дракеном сексом. А вдруг действительно поможет? — Я уверен и хватит делать из себя виноватого, — довольно строго сказал младший. — Я же хочу тебя, ты не видишь? Майки указал взглядом на свой возбужденный орган. — Только не забудь презерватив, — Манджиро на секунду замолчал, немного подумав. — Хотя лучше я займусь этим сам. С того самого случая, Кен теперь всегда имел при себе презервативы, в любом уголке их маленькой квартирки. Майки даже не стал спрашивать, где лежит упаковка — он заглянул в первый попавшийся ящик и нашел их там. Манджиро открыл упаковку и достал оттуда резинку. Брюнет немного помедлил, оглядев взглядом сначала Дракена, а потом его член. Парень вздохнул и решил справиться самостоятельно. Он аккуратно натянул колечко на головку и стал опускать его ниже, в то время как сама резинка уже облепила кожу дружка Кена. Майки усмехнулся: — Вроде все, прости, что сам тебя замуровал, — брюнет улыбнулся и взглянул на своего парня, который ещё больше возбудился от действий своего омеги. Манджиро стянул с себя футболку и сбросил её на пол. Теперь он был полностью открыт перед своим альфой, и никакая одежда не прикрывала какую-либо часть его тела. Слова Манджиро бодрят его, но Кен ещё долго не может заглушить бешено стучащее в нем сердце. Всё вокруг кажется ватным, будто у него жар, будто температура поднялась до смертельного градуса. Тело и руки плавились, но одновременно с этим чувствовалась легкость от спавшего с души груза вины за содеянное и свободу его собственного зверя. Кен нежно сажает Майки на себя и чувствует прохладу от покрывала, коснувшись его рукой. Недовольная мордашка Манджиро его смешит, и он ухмыляется, а затем берет руку. Щупает, словно никогда доселе этого не делал, подносит к разгоряченным губам и целует костяшки. Майки заливается краской, а Рюгуджи снова хрипло смеется, не желая нарушать прелесть уютной тишины. — Вижу, — лишь губами прошелестел Кен и следит взглядом за удаляющимся Манджиро. Он молча наблюдает за тем, как Майки берет презерватив. Тонкими мягкими пальцами обхватывает резинку, зажимает пимпочку сверху и медленно натягивает на его не маленьких размеров член. Привычно, и одновременно как в первый раз, так трепетно и желанно это делает его маленькая омега. Манджиро медленно стягивает с себя футболку, шурша тканью и бросает её на пол. В свете, пробивающимся из-за штор он похож на красивое каменное изваяние — величественное и никем не тронутое, возвышающееся над головой Рюгуджи. Он медленно протягивает руки к своему парню, обхватывает талию и ставит раком. Манджиро не противится, даже поддается его движением — уже спокойным, в отличие от минета, словно бы все силы ушли в те моменты, а сейчас осталась лишь медленная нежность. Кен хлопает Майки по заднице — шлепок отскакивает от стен их небольшой квартиры и дальше не вылетает сквозь щели и трещины потрескавшихся обоев. Дырочка Манджиро жадно и просяще раздувается, как магнит предчувствуя приближение своей недостающей части. Кен снова ухмыляется, чуть хватает парня за черные как смоль волосы, показывая свою власть над его телом и наконец чуть касается головкой его манящей дырочки. Из уст Сано вырывается стон удовольствия, что так сладко ласкает слух Рюгуджи. Он издевательски трется о промежность омеги, заставляя его хотеть ещё больше и непроизвольно начинать себе надрачивать. Майки касается своего возбужденного органа ладонью и чуть водит вверх-вниз, утоляя жажду соития и извращенных мыслей. Кен вновь ухмыляется, сейчас его ухмылка напоминает больше оскал. В следующую секунду он входит в него резко и сразу наполовину, желая придать их сексу экстрима и страсти, вновь позволяя демону похоти властвовать над его сознанием. Майки поддаётся Кену: спокойно поворачивается к нему задом и встаёт поудобнее, не сопротивляется, что очень удивительно в нынешней ситуации. Парень поймал себя на мысли, что давненько они не использовали эту позу. Дракен всегда любил видеть лицо своей омеги, корчащееся от удовольствия, а вот брюнет вечно стеснялся своей физиономии. Младшего сильно удивило, что его парень решил использовать именно эту позу. Но для Сано так было даже лучше, потому тот быстро смирился. Стоять на коленях и упираться в старенькую кровать было довольно неудобно — руки и ноги уже начинали побаливать. Майки смотрел на стену напротив и пытался понять действия Кена по шорохам сзади. Брюнет решил не оборачиваться — пусть все действия старшего будут для него сюрпризом. Манджиро задерживает дыхание, чувствуя, как большая рука Дракена обхватывает его талию. Волоски на загривке уже встали дыбом, и парень вздрогнул. А что же будет дальше, когда Рюгуджи приступит к самому главному? Дырочка настойчиво пульсирует, захватывая воздух внутрь, а не столь желанный орган. И вдруг, шлепок, неожиданный, резкий и оглушающий. Майки вскрикивает от неожиданности и удовольствия одновременно. Руки уже стали ныть и Манджиро потихоньку опустился вниз, уперевшись в кровать локтями. Брюнет прогнулся и почувствовал, как его пятая точка стала ещё больше. Майки смутился, но тут же почувствовал что-то горячее возле своего ануса. Кен его дразнил, определённо, водил членом вокруг да около, заставляя Манджиро прогибаться ему навстречу. Парень снова потек и все выделения оказались на простыне, вскоре превратившись в пятно. — А-ах, не томи, ну же, — ныл брюнет и склонил голову к кровати. Вот Дракен прикоснулся к его дырочке, а Майки ему ответил громким стоном. Проникновения все ещё не было и измученный Манджиро уже совсем отчаялся, что решил повернуться. — Кен… чик, давай, — умоляет его парень и вдруг снова вскрикивает. Кен вошел стремительно и резко, а Майки был к этому не готов. Дырочка стала жутко ныть. Манджиро закусил губу и уткнулся в подушку, а Рюгуджи уже набирал темп, чуть ли не впечатывая Майки в эту кровать. Спустя пару минут Сано привык, стал получать удовольствие и удовлетворение, ведь именно проникновения ждёт каждая омега во время течки. Внизу живота был тугой узел, но не только от возбуждения. Живот тянуло, а малышка пиналась, словно протестуя всему этому. Майки зашипел и запрокинул голову назад. — Сука… ты её разбудил, — кряхтит он, а затем вновь заливается стонами. Что бы Майки ни говорил, секс все равно лучший препарат от всех проблем. Манджиро совсем забыл о своей тяге к никотину, а про угрозу выкидыша перестал думать. Возможно, из-за этого будут проблемы, но парня это совсем не волнует. Он наслаждается, значит и ребёнок тоже. *** В этот раз секс был долгим и изнуряющим. Манджиро уставал находится в одной позе, потому влюблённая пара чуть ли не каждый раз меняла положение. Остановились они на самой классической — миссионерской. Правда через пару минут, Майки, не совладав со своим тактильным одиночеством, потянулся к Кену. Он обнимает его за плечи, крепко сжимает и опускается к рукам. На каждый толчок Манджиро старается ответить стоном, говоря о том, что Дракен очень хорош в этом деле. «Все-таки правильно было выбирать более опытного», — думает Майки затуманенным разумом. Майки извивается, трется и кусается, делает все, что хочет и может. Наверно ещё никогда такого удовольствия он не получал от секса. Течка творит чудеса. За окном уже давно темно, лишь в некоторых квартирах горит свет. Кто-то спит, кто-то занимается своими делами, а кто-то возможно и видит, что сейчас происходит в одной квартире. Но Майки это не особо волновало. Сейчас он думал лишь о Дракене. Наверно только в этих моментах, он думал о нем в хорошем ключе. Сильные руки Кена хватают Манджиро за талию, крепко и настойчиво, проникая чуть под ребра и массируя, заставляя прогибаться под себя со сладкими стонами. Рюгуджи всегда нравилось видеть лицо своих омежек — будь то Эма, будь то Манджиро, совершенно не играет роли. Поэтому поза раком ему не симпатизировала — ему хотелось видеть лицо полное отчаянного наслаждения, слышать заветные стоны, кусать объект обожания, чтобы она реагировала на это бурными вскриками. Впрочем, Майки он тоже кусал, нагибался и впивался зубами в нежную бледную кожу, покрытую испариной от неожиданного входа в организм чужеродного тела. Жесткие ладони плавно доходят до его подмышек и сжимают хрупкие плечи, пока член начинает неистово пульсировать внутри заднего прохода Манджиро. — Прости малышка, — шепчет, и словно рычит отец и вдруг шлепает по упругой попке Сано. Затем наклоняется и оставляет яркий аккуратный засос. — Папа не сделает тебе больно. Кен аккуратно прикасается к уже большому животу Манджиро, наивно представляя как его девочка пытается коснуться пальцев с другой стороны. А затем — беззвучно, но смеется, не открывая слепых глаз. Сейчас она в нирване, в лучшем состоянии, когда даже душа её имеет лишь отдаленный, не зажегшийся ещё свет, руки коротки, а мысли далеки от жестокого реального мира. Иногда можно было позавидовать. Каждому хоть раз в жизни хотелось бы очутиться в утробе матери. Они меняют позы много раз, ведь Майки часто жаловался на усталость. Кен понимал его, пытаясь заглушить сидящего внутри жестокого альфа и перебороть желание приказным тоном заставить находиться в той позе, в которой он хочет. В любом случае, при любых неудобствах, наконец для Кена наступил тот самый момент. Хоть и обманом, выпустив феромоны он заставил Манджиро заняться с ним сексом, но видел, что им обоим было это необходимо. Как бы по-другому он согласился? Определенно до состояния эвтюмии было ещё очень далеко, более того, Кен предполагал, что оно не наступит никогда. Что-то внутри него тревожно звенело, а в голове рисовался образ того самого чёрного ворона, которого он видел накануне. Птица смотрела на него и её клюв вырисовывался в дьявольскую улыбку. Кен сжал Манджиро так сильно, что тот вскрикнул от боли. На его чертыхания, Рюгуджи поспешно отвечает: «Извини», отгоняя удручающие и пугающие его самого мысли. Что за сентиментализм, в конце концов? Неужели гон так влияет на него? Кен страстно закусывает губу, снова преисполняясь чувствами и продолжает яро входить в анус Манджиро, и уткнувшись ему в шею, слушая его тяжёлые, усталые вдохи. Капелька вины кольнула его, Кен сглатывает, приводя в движение кадык и вдруг внезапно ощущает, как же размеренно и долго он трахал Сано. «Только не это!» — отчаянно думает Кен, и кровь стынет в его жилах. Он аккуратно хватает Манджиро за бедра, нервно улыбаясь ему, стараясь выглядеть уверенным и пытается выйти. Не выходит. Кен тянет чуть сильнее, улыбается Сано утешающе, видя, как начинает хмуриться его лицо. Рюгуджи понимает, что переборщил с феромонами, да и ещё плюс течка Манджиро, все вылилось в настолько казусную и нелепую ситуацию. Член Рюгуджи раздулся и резко перестал выходить из ануса Майки. Парень испуганно спрашивает: «Что происходит?», а Кен и не в силах ответить: ком необъяснимой паники встал в горле. При каждом резком толчке назад, Сано вскрикивает и роняет чёрную голову на белые подушки, искренне не понимая, что произошло. Твердые от постоянной работы руками, подушечки пальцев Кена впиваются в бедра Манджиро от напряжения. Что теперь делать?! Кен наконец нервно сглатывает, хватая ртом недостающий воздух и сообщает столь нелепую, но не менее страшную новость: — Кажется, мой член раздулся и не может из тебя выйти. Он ждёт ответа Манджиро, как преступник ждёт решения строгого судьи. «Черт, черт, черт, какой же я еблан!». Майки действительно скучал по этому. Скучал без Кена и его тёплых рук, согревающих всегда холодную кожу младшего. В затуманенном сознании от течки, Манджиро мог здраво мыслить, но лишь пару секунд. Этих секунд вполне хватило, чтобы парень смог осознать некоторые вещи. Без Дракена ему плохо и это факт. Старший постоянно пропадал на работе, а Сано оставался дома совсем один, чувствовал себя плохо и неуютно, а все из-за того, что рядом не было его альфы. Как бы Майки не пытался заглушить в себе омегу, прибегая к различным способам доминирования, он все равно оставался подчиненным, ведомым гормонами и Кеном. И какое же счастье было находиться рядом с ним, когда они не в ссоре и в хорошем расположении духа. А таких дней было крайне мало. Курить Майки начал как раз из-за этого — сигареты помогали ему справиться с одиночеством. Манджиро понял свою зависимость только сейчас, когда уже пришлось отказаться. А ведь и вправду, Майки всегда был душой компании, общался со всеми и каждый день находился в обществе. А сейчас что? Сейчас он как будто заперт в клетке: сидит вечно дома и общается лишь с врачами, оторвал все связи с прошлыми друзьями, а с родителями только переписывается и изредка созванивался. Майки чувствовал себя паршиво, но никак не мог изменить свою жизнь. Признаться Кену о своём состоянии? Но тогда он потеряет работу и деньги. Очередной толчок, стон и Майки вновь попадает в мир красок и острых ощущений. Брюнет невероятно возбуждался от прикосновений рук своего альфы, таких сильных и крепких. В его руках тело Манджиро казалось стебельком на ещё не распустившимся цветке. «Кенчик, Кенчик», — из раза в раз повторяет младший: то кричит, то тихо шепчет, то просто стонет. Тело его уже совсем обмякло, а сперма внутри готова вот-вот выйти наружу. Но Майки терпит — он хочет продлить эту ночь насколько это возможно. Брюнет вдруг замирает, когда Дракен начинает говорить с малышкой. Ранее неизведанные им чувства просыпаются наружу, внутри вновь произрастает какое-то необыкновенное тепло, а связь с дочерью только усиливается. Когда Кен называет себя «папой» — сердце замирает и пропускает удар. Чёрные глазки Манджиро смотрят на Кена с удивлением и непониманием. Майки не мог до сих пор свыкнуться с мыслью, что теперь он родитель, а то, что Дракен отец вводило его в больший ступор. Но это было чудесно — чудесно ощутить эти эмоции вновь и сложить пазл воедино, не забывая о том, почему и зачем они вместе. Майки улыбается, немного гладя свой живот, а затем возвращается к начатому. Дело шло к своему логическому завершению. Майки стонал и прыгал на парне уже из последних сил, чуть ли не падая от бессилия на его плечи. Все было хорошо и младший надеялся на скорый отдых. Ещё чуть-чуть и они закончат. Но не тут-то было. Майки почувствовал, как внутри него что-то надувается. Сначала парень подумал, что все это ему мерещится, но член Кена действительно стал больше. Пока Манджиро пытался понять происходящее, член внутри расширялся, а резкая и тягучая боль лишь усиливалась. Кен пытался исправить положение, но все тщетно, он буквально застрял внутри. Майки запаниковал и из-за этого его анус сжался сильнее, тем самым вызвав новую волну невероятной боли. — Блять, Кен, это как понимать?! — возмущается Манджиро вперемешку с криками боли. От прошлой нежности не осталось и следа, Майки даже не успел заметить, как кончил и его сперма потекла по рельефным ляжкам. Манджиро не так хорошо знал, как устроен мир альф и омег, и что там существует. Но когда он изучал некоторые статьи, часто видел жалобы и предупреждения о подобных ситуациях. «Неужели правда?» — подумал Майки и его вновь захватила волна боли. Он вдруг закричал ещё сильнее, ведь боль была такой сильной, что на глаза стали выступать слёзы. Манджиро метался из стороны в сторону, пытаясь выбраться из этого плена. Он паниковал, а живот из-за этого снова скрутило. Член внутри будто раздувался все больше и от каждого движения было больно. Видимо это было платой за такой хороший и долгий секс. После признания Кена стало все очевидно, да — это точно оно. — Сука… Кен, зачем ты меня повязал?! Тебе одного ребёнка мало или что?! Хочешь заделать сразу же и второго?! Ебаный альфа, мозгов совсем уже не хватает, — Майки срывается и не сдерживает себя. Сейчас было настолько плохо, что делать этого и не хотелось вовсе. Возможно, свою роль сыграла и беременность, потому Манджиро не скупился на обвинения. — Я тебя убью, о чем ты только думал?! Если так возбудился, мог бы… мог бы… да что угодно мог бы! Теперь я снова из-за тебя страдаю. Ты ничтожество и не думаешь совсем о других. Все вы альфы такие. Майки всхлипывает и роняет первую слезинку. Теперь от злого и агрессивного омеги, он переходит в состояние слабой и беспомощной омежки. В то время как все его внутренности разрывает на части. — Прости меня, прости меня, это я во всем виноват… если бы не я, все было бы иначе, — на этот раз Майки заливается ещё больше, вновь обвиняя во всех происшествиях себя. Он выпускает Кена из своих рук и закрывает ими заплаканное от слез лицо. Паника только больше нависает над ним, нагнетая и без того мрачную обстановку. — И что теперь предлагаешь делать? — чуть успокаиваясь говорит брюнет, хоть боль до конца и не проходит. Кену не хочется оправдываться перед ним, но резкая агрессия, полная оскорблений выбила его из колеи. Он знал, что Манджиро будет злиться, но что это выльется в волну агрессии, представить не мог. Впрочем, отвечать он не собирался, лишь виновато покусывал губу, отводя глаза. Смотреть на застрявший член в анусе Манджиро было невыносимо, а слушать его оскорбления и плач, явно навеянные создавшейся паникой, было не в силах Рюгуджи. Он аккуратно хватает Сано за хрупкое похудевшее запястье и сжимает — с трепетом, но и требовательно, призывая к спокойствию. — Тише, — только и шепчет он и Майки вдруг останавливается, полностью утопая в спокойствии Рюгуджи. — От паники станет только больнее. Можешь злиться после сколько пожелаешь, но сейчас постарайся просто расслабиться. Он отнимает руки Манджиро, измазанные в соленых слезах и внимательно смотрит, словно путем зрительного контакта пытаясь передать свою уверенность и холодную решимость. И кажется, выходит — Майки расслабляется и вскоре бессильно падает на грудь своего парня и отца девочки, мирясь с нелепой ситуацией и абстрагируясь от эмоций. Кен проводит по его утонченным плечам и сжимает предплечья, прижимая к себе чуть ближе, делясь с ним своей нежностью. Сердце стучит уже не ритме скерцо, а постепенно сбавляет свой темп до мерного адажио. Былая страсть проходит, оставляя за собой эфемерный след — следовательно скоро и уйдёт влияние гормонов. Майки тихо шипит от боли, но Кен старается не двигать его никак, чтобы не было больно. — Как там малышка? С ней ничего не случилось во время секса? — вдруг тихо спрашивает Кен, наклоняясь и оставляя дорожку поцелуев по вздувшемуся животу Манджиро. Каждое прикосновение его губ как трепет крылышек бабочки, Майки закатывает глаза и жует губы от неимоверного желания и наслаждения. Кен видит это и улыбается — начинает проводить по его расслабленному телу подушечками пальцев. Они у него твердые и шершавые от постоянной работы, на контрасте со свежей и мягкой кожей Майки создавали безумные ощущения для омеги. Он и сам начал замечать, что нежность и высшие чувства стали важнее для него чем глупая подростковая страсть, желание трахать всех без остановки. Как он раньше заявлял: «Я не занимаюсь любовью, я трахаюсь», только сейчас он бы сказал: «Я не трахаюсь, я занимаюсь любовью». Его твердая рука поглаживает Манджиро и снова целует пупок. — Ты не виноват, — решает все же сказать он, и поднимает тёмные глаза на тусклые темно-синие глаза Сано и смотрит уверенно, видно, что не потерпит, если ему возразят. — Мы оба виноваты в том, что с нами происходит. Тратить время на то, чтобы заниматься самобичеванием — самое худшее решение. Давай просто будем жить дальше? На миг Кен подумал, хорошо, что судьба заставила застрять его в теле Манджиро. Появилась возможность поговорить тет-а-тет. Паника не отпускала бедного Сано ещё какое-то время. Его испуганный взгляд метался по сторонам: сначала от маленького шкафа и до окна, а затем по каждому углу маленькой комнаты Кена. В квартире свет был совсем тусклым и приглушённым, отчего навалило больший ужас на Манджиро. В остальных квартирах уже не горел свет и ему казалось, будто он сейчас один, взаперти и никто ему не поможет. Рюгуджи явно заметил его подвешенное состояние и в следующую секунду схватил парня за руку, заставляя смотреть ему в глаза. Майки вздрагивает — смотреть в глаза Кену ему было до жути неловко. Взгляд парня всегда был суровым и жестким, порой даже грубым и это не от того, какие эмоции Дракен вкладывает в свой взгляд. По своей природе Рюгуджи был таким и глаза его тоже. Сейчас Кен возможно немного и сердится, но в большей степени старается лишь успокоить Майки и придать ему уверенности. Манджиро постоянно отводит глаза в сторону, боясь столкнуться с давящим взглядом Дракена. После нескольких тщетных попыток, Кен становится решительнее и настойчивее, насильно заставляя Майки взглянуть на него. И ему это удаётся. Брюнет смотрит на него и будто ожидает нужного эффекта, на подобие успокоительного. Рука Дракена гладит его руку, старается этим расслабить не только его напряжённую ладонь, но и все тело в целом. Манджиро потихоньку успокаивается, хоть боль в заднем отверстии все равно не утихает. Майки чувствует, как член пульсирует внутри него и не может избавиться от этого ощущения. И все же, стоит отдать должное Дракену, который так старательно пытается успокоить свою омегу. У него это действительно получается. От бархатного голоса Кена в этой полутьме сердце начинает биться ещё ровнее. Майки уже не так тяжело дышит и вскоре успокаивается. Держать спину ровно становится невыносимо тяжело. Они провели сегодня очень активную ночь, и пора бы хоть на секунду передохнуть, особенно после такой эмоциональной встряски. Майки падает на грудь своего альфы и прикрывает глаза. — Спасибо, — тихо шепчет младший и вздыхает. — Что бы я без тебя делал… Руки Дракена по-своему убаюкивали и успокаивали, даже немного заглушали острую боль внутри. Малышка, видимо почувствовав это тепло, сразу зашевелилась, отчего стала причиняться больший дискомфорт своей матери. Майки шипит, а Кен в это время старается успокоить и свою маленькую принцессу. — Вроде жива здорова, раз так активно шевелится, — Манджиро снова скривился от боли, но не издал и звука. — Как думаешь, угроза выкидыша до сих пор есть? В силу возраста, Майки был чересчур наивным. Из-за этого качества он и оказался в таком интересном положении. И видимо, это наивное поведение никуда не исчезло. Манджиро только сегодня сказали об этой ужасной новости, он не курил только полдня и при этом не выпил ни одной таблетки. Неужели он думает, что все пройдёт само собой? Майки понимает, какую абсурдную вещь он сказал. На душе снова становится мерзко. Будет очень обидно, что после всего пройденного вместе они потеряют ребёнка из-за безответственности брюнета. — Нужно не забыть принять таблетки, — Майки говорит это уверенно, ведь теперь он правда переживает за состояние своего ребёнка. Манджиро вдруг начинает смеяться, ведь губы Кена щекочут его живот. А затем вновь его накрывает чувство эйфории. Поцелуи блондина притупляют боль. Майки безумно благодарен ему за том, что тот старается переключить внимание младшего на что-то более приятное. Бабочки начинают порхать в животе, а Майки сладко мычит от удовольствия. — Что? — голос Кена отвлекает Манджиро от экстаза и заставляет обратить на себя внимание. Майки слушает его и понимает, что парень действительно прав. — Да, согласен, мы оба виноваты во всем этом… Сано вдруг уверенно поднимает свой решительный взгляд на Кена: — Давай. Давай забудем все плохое, что между нами было и будем говорить друг с другом чаще? Мне невыносимо плохо от того, что сейчас между нами происходит и ещё хуже, что я могу с тобой нормально поговорить только в такой нелепой ситуации…— Майки тяжело вздыхает. — А ещё мне тебя не хватает, да… Щеки резко становятся красными, хоть это и не видно в полумраке комнаты. Брюнет снова ложится на грудь своего альфы и закрывает глаза. Проходит минут десять или пятнадцать, но Майки чувствует, что внутри становится свободнее. Он открывает глаза и видит, как Кену без труда удаётся из него выйти. На простыню капает немного крови, но Майки сейчас это совсем не волновало. У них получилось! Радости не было предела и Манджиро чуть не запрыгал от счастья. «Да… никогда я ещё не чувствовал такой свободы», — думает Майки широко улыбаясь, а затем обессилено падает на кровать. Кен вдруг преисполняется каким-то светлым, как рассветное солнце, чувством. Рот искривляется в искренне радостной улыбке, в глазах зажигаются сотни звёзд. Он нежно обхватывает лицо Манджиро большими ладонями, гладит по щекам и на лице его расцветает полная облегчения и счастья улыбка. Бесценная, вызванная настолько редкими и светлыми чувствами, что Манджиро невольно замирает, не в силах оторвать от неё взгляд. Парни потихоньку чувствуют, как член чуть уменьшается в размерах и боль притупляется, становится невесомой. Лицо Манджиро в руках Кена плавится и растекается как пластилин, щеки разгораются жарким пламенем вернувшейся любви. На улице окончательно темнеет, лунный свет наполняет маленькую комнатку, освещая счастливые лицо обоих парней и даже третье, бесформенное, находящееся внутри живота Сано. — Я всегда буду рядом. Вне зависимости любишь ли ты меня, или ненавидишь, — только лишь отвечает Кен, прижимаясь к горячему лбу заплаканного Манджиро и выгибая сильные плечи и спину. — Люблю тебя, слышишь? И спустя миг, член Кена плавно выходит из тела Манджиро. Капельки алой крови пачкают простыню, но сейчас это совершенно неважно. Судьбой все предсказано не зря, и ошибка Кена обернулась для обоих чем-то хорошим. Всё идет своим чередом, и то, что произошло изменило их жизнь навсегда. Рюгуджи натягивает на себя боксеры и наконец спокойно выдыхает. Все напряжение словно уходит куда-то вдаль, оставляя за собой лишь воспоминания. Он тянет руку на затылок и распускает черные волосы, массируя голову после скованного состояния. Черные как вороново крыло волосы опускаются ниже его ушей. Он снова игриво касается уже икры сидящего Манджиро и проводит по ней большим пальцем, вызывая у младшего смешок. — Нет, угроза от секса не уходит, — Кен поднимается и в следующую секунду возвращается с пачкой таблеток в руках и стаканом воды. — Пей. В его голосе нет злости, но чувствуется сталь. Кен приказывает, не потерпит возражений и отмазок по типу «потом» и «не сейчас». Рюгуджи передает все Майки и пока он выпивает, лениво потягивается. Затекшие кости и мышцы немного хрустят от резкого движения. Руки Кена обхватывают лицо Манджиро, а заодно и его сердце. Почему-то сейчас он чувствовал себя в полной безопасности, знал, что будет защищён этими руками во что бы то ни стало. И мысли парня обращаются в реальность, только уже в виде слов старшего. Его голос вновь разрывает тишину и перебивает мирное тиканье часов. Манджиро вновь приходится смотреть Кену в глаза, но теперь это его только радует. Наверное, это был один из немногих моментов, когда Майки действительно мог поверить в слова Дракена. После того случая, его доверие к парню пошатнулось, и они оба это знали. Но Кен обладал невероятной силой, которая подчиняла к себе всего Сано. «Это он обладает таким могуществом? Или я такой слабый, что не могу этому противостоять?» — думает брюнет, а затем понимает, что как обычно слишком все усложняет. Дракен был просто искренен в своих словах, все говорил, как есть. И в его слова невозможно было не поверить. Сердце Майки больно сжалось в груди. Сано снова стал винить себя в том, что не чувствует подобной любви к парню. Или не чувствовал? «Ещё не все потеряно!» — думает Майки и с этого момента принимает решение забыть все обиды прошлого и стараться двигаться дальше. Он знал и понимал, что они оба друг другу много чего не договаривали. Но прежде всего поменяться надо было самому Майки. А точнее его отношению к Дракену. После слов о любви, Сано теряет связь с миром и плавится, чуть ли не падая на своего альфу. Как же все-таки приятно, когда рядом есть человек, который тебя так сильно любит. Манджиро перехватывает руки Кена и сцепляет их в замок: крепко и настойчиво. Брюнет целует его руку, словно в знак благодарности. — Ты лучший, правда, — он шепчет лишь это в ответ и тоже прижимается к его горячему лбу. Майки молчит, пытаясь все осознать. А если действительно Кен всегда будет с ним? Стоит ли ему тогда о чём-то переживать? У Майки будет ребёнок, любящий муж, у них есть квартира и деньги, что ещё нужно для счастья? «Может я ещё не так плохо живу?» — вдруг подумал он и улыбнулся. — Я тоже всегда буду рядом с вами, — добавляет он и аккуратно целует Дракена в нос. — Хаха, слышу… Я тоже люблю тебя и её. Майки поглаживает свой живот и улыбается. Улыбка теперь не сползает с лица брюнета. Парень чувствует, как он снова становится тем беззаботным ребёнком, которым был всю свою жизнь. Он смеётся и падает на кровать, закрывая лицо руками. — Так хорошо, — вздыхает он и переводит взгляд на Дракена. Майки всегда любил, когда волосы Кена были распущены и падали на его плечи, потому сейчас он не мог обойтись без очередного комплимента. — Какой ты сексуальный, Кенчик. Сано ухмыляется, когда Рюгуджи проводит рукой по его ноге, а затем и бедру. Это игривое поведение заводит Майки, но на ещё один секс он конечно не согласится. Брюнет надевает пижамные шорты без трусов и остаётся сидеть полуголым на кровати. — Мм, ладно, выпью, — соглашается он, ведь выбора попросту не остаётся. Он закидывает таблетку в рот, запивает водой и проглатывает. — Фу, ну и гадость! Майки кладёт стакан на тумбочку и поворачивается к Кену. — Раз уж на то пошло, — парень мнётся и не знает, как правильно донести свою мысль. Он подползает к Дракену и смотрит на него максимально нежно и невинно. — Мы будем расписываться или нет? — Пей, пей, да глотай хорошенько, — поучительно, словно отец приказывает Кен и опускает глаза на Манджиро, лицо которого искривилось от горьких таблеток. Его милое выражение вызывает у Рюгуджи смех, и он негромко усмехается, вспоминая самые первые их встречи, словно и не было серых месяцев недопонимания и апатии. В голове Кена вдруг что-то ломается после вопроса Манджиро. Он правда думал над этим безумно долго, ещё с самого начала их жизни вместе. Как любому отцу, ему хотелось, чтобы его фамилия досталась ребёнку, однако принуждать Манджиро к этому парню тоже не хотелось. Все же, это больше его право, давать себе и их принцессе фамилию Рюгуджи или нет. Парень отводит взгляд, обращая внимания на тикающие часы, а затем на пейзаж за приоткрытым окном. Такой же миниатюрный двухэтажный дом с наружным коридором, глазницы окон завешены шторами, на некоторых горят гирлянды для создания более уютной атмосферы. А рой сомнений в голове Рюгуджи продолжает жужжать. Не сделает ли он только хуже, сказав, что давно об этом мечтал. От нервов у него на лице заходили желваки, а зубы снова прикусили нижнюю губу. Нужно было принять решение. Смысла отказывать было меньше, чем соглашаться, однако будущее пугало. Не пожалеет ли обо всем Майки, как воспримет его семья замужество? Хоть для пары с ребенком это решение вполне очевидно, Кен до сих пор не знал, нравится ли он семье Сано или нет Затем его мысли переключаются на дочку. Хотела бы она жить на свете с осознанием того, что родители её не в браке? Это бы повлияло на её доверие к людям в любовных делах и что прибывать в долгих отношениях не будучи замужем, или с ребенком это нормально. Кен решается. Аккуратно кладет могучую ладонь на лицо Манджиро, наклоняется и целует его в нос. — Я хочу, а ты? Вопрос был глупым, но лучше было подстраховаться и переспросить, что Кен и сделал. Майки фыркает, ведь своим поучительным тоном Кен до жути напоминает его отца. «Интересно, как они там?» — вдруг подумал Сано, вспоминая про свою семью. Они уже не виделись очень давно, даже с Шиничиро пересекались лишь два месяца назад. А ведь раньше были невероятно близки. Манджиро закусывает губу — вновь это ужасное чувство стыда накатывает на него. С этого дня, брюнет для себя решил, что будет меняться. По-моему, это самый лучший повод, чтобы вновь укрепить отношения со своей семьей. «Не думаю, что мама уже злится на меня. Скорее всего она давно приняла факт моей беременности», — рассуждал парень, пока Кен, по неизвестным ему причинам, не могу ответить на такой легкий вопрос. В любом случае, помощь от семьи ему понадобится. Каким бы сильным Майки не был, но в делах с детьми его мать разбиралась намного лучше и это факт. «Завтра схожу к ним в гости», — решительно настроился младший и повернулся к Рюгуджи. Его рука вновь прикасается к коже брюнета, а губы целуют в нос, отчего вызывают ответный милый смешок. — Я тоже хочу, хотел бы, — хоть парень и ожидал такого ответа от Дракена, услышать это вживую все равно было чем-то волшебным и необычным. — Но ты думаешь нам разрешат? Все же у нас очень большая разница в возрасте, тебя могут и засудить… Сано замолчал, понимая, какому риску они себя подвергает, идя на такой серьезный шаг. — Но вроде с согласием родителей можно! Может… нам стоит снова с ними встретиться? — говорит Майки, глядя на Кена с надеждой в глазах. — Мне кажется они давно поменяли своё мнение на этот счёт и позволят нам расписаться. Может быть, вы подружитесь? Манджиро улыбается, но тут же тускнеет. В голове вдруг всплывает вопрос, который нередко мучал его на протяжении всей беременности и общения с Дракеном. Брюнет всегда боялся спрашивать про такое, но сейчас чувствует, будто это надо сделать. — Слушай, Кен… ты никогда мне не рассказывал про своих родителей. Где они? Сано закутывается в одеяло, чувствуя, как его пробивает странный холодок. Майки у себя в голове уже придумал кучу историй и одна была хуже другой. Вскоре брюнет не на шутку разнервничался и пришлось выпить ещё один стакан воды. — У нас особые обстоятельства, брак по особым обстоятельствам должен быть разрешен, — уверенно говорит Кен, пряча внутри свое беспокойство. Нечего было делиться им с Майки, заставляя нервничать его ещё больше, чем прежде. Разговоры о родителях всегда не нравились Кену. Предки Манджиро были хорошими людьми и понимающими, но неизвестно от чего, когда он находился в их доме, прямо возле семейного очага семьи Сано, становилось не по себе. Казалось он чужой в этом доме, его присутствие лишнее, он как высокая тень, напрягающая их, заставляющая следовать всем этим нелепым формальностям. А ещё чувствовался ребяческий укол ревности и зависти, ведь сам Кен никогда не был в окружении родителей, никогда не мог спросить у них что-то, поделиться своими желаниями и переживаниями. Вокруг всегда были лишь кудахчущие, беспокойные массажистки, которые то и дело изображали из себя верных мамочек, заботясь о высоком парне, которого великодушно приютили. Нельзя сказать, что Рюгуджи не был им благодарен — но чувство потерянного детства не оставляло. Кем бы он стал, будь родители рядом? Кер улыбается и ласково касается плеча Манджиро. Скрывать нечего, больше и не стоит. — Я не помню родителей, — отвечает парень под изумленный взгляд младшего. — Я вырос среди массажисток, которые соревновались в том, кто будет из них лучшей матерью. Настоящих родителей я не знал, да и знать не хочу. Они мне никто, нас связывает лишь биологическое сходство. Он переводит взгляд темных глаз на встревоженные синие глаза Майки и ждёт реакции, изучая его напрягшееся лицо. — Ты такой красивый, когда тревожишься. Носик смешно дергается. Округлившиеся глаза Манджиро и его изумлённое лицо легко дали понять о его шоковом состоянии. Майки думал, что его родители просто в другом городе, там, где родился Рюгуджи. Более мрачной была версия о том, что кто-то из его родителей умер, а второй ушел к другой семье. Ну и самая ужасная мысль была о смерти обоих родителей. Но такого Майки ожидать не мог. Даже в мыслях у него не было, что Дракена воспитывали таким отвратительным образом. Брюнет покосился на руку Кена и немного отодвинулся. Стало не по себе, будто взглянул на своего парня совершенно новым, иным взглядом. Сано тянется за скинутой на пол футболкой Дракена и надевает её: полуголым уже сидеть было совсем неуютно. Майки пытается потихоньку осознать это и разложить все по полочкам. Пугало его ещё и то, что он узнает об этом на двадцатой неделе беременности. Сколько ещё секретов скрывает этот мужчина? Манджиро смотрит на него, такого взрослого и зрелого — перед ним предстаёт мужчина, а не его ровесник. Майки притупляет свой ошеломлённый взгляд и опускает его на пол. Какие бы оправдания Кен не давал, какими бы высокими не были его чувства и каким бы хорошим не был он сам, он все равно педофил. Сердце сжималось внутри, когда Манджиро об этом думал. Педофил в его сознании выглядел совсем по-другому, но увы, Кен и этот образ были одним и тем же. — Мне жаль, что так вышло, — промямлил Майки, хоть и не до конца принял факт того, что вокруг Кена всю жизнь были красивые девушки. Внутри даже затесалась ревность. Следующая фраза завела Майки в тупик окончательно. В связи с последними открытиями, эти слова казались жуткими, пугали бедного Манджиро. Только недавно он размышлял об образе «педофила» и теперь Кен стал приближаться к этому образу. Комплимент показался ему мерзким и неуместным, даже с некой издевкой. Майки убрал его руку и решительно поднялся с кровати. — Пойду поем, — бросил он и ушел на кухню. Сано нашел какую-то засохшую булочку и стал её обсасывать, чтобы размягчить. Из головы не вылезала информация про родителей. «Ну точно. Поэтому он и хотел ребёнка, семью, ведь своей никогда не было. Значит, чем раньше, тем лучше, да? Так ты считаешь, Кен Рюгуджи?» — думает Манджиро и агрессивно откусывает огромный кусок булочки. Лицо Кена приобретает немного опечаленные очертания. Грустная улыбка заиграла на его устах после услышанного майкиного: «Мне жаль». Все так всегда говорили, однако от любимого человека это прозвучало как-то грубо, испуганно и даже отчужденно, словно ему было совершенно все равно, лишь бы отделаться от неприятной истории жизни Кена. Внезапно загорелось алое пламя колючей злости — на кой черт тогда спрашивал, раз ему внезапно стало все равно. Рюгуджи понимал, что во время беременности интересы и желания сменяются подобно кружащемуся калейдоскопу, однако столько трепещущая и болезненная для него тема так просто стала неинтересна Манджиро. Лицо Кена побагровело. Пусть только попробует что-то ещё его спросить о его прошлом. «А вот она всегда слушала меня..», — вдруг мелькнула навязчивая мысль в голове, но парень тут же развеял облако воспоминаний над своей головой. Нечего сравнивать двух совершенно разных людей в настолько разных ситуациях. — Иди, — коротко бросает Кен, недовольно закутываясь в одеяло и включая маленький телевизор, стоящий напротив. Гонки на байках. Можно свободно представить себя в них, такого беззаботного, ему тогда только исполнилось 18. Первая его гонка, первое поражение, однако следом победа победу погоняла! Кен старается отвлечься от раздражения, вызванного реакцией Майки, хотя испуганное сердце не унималось. Наладилось же все, так почему он вновь его сторонится? Что ещё Кен сделал не так? Однако навязчивостью ничем не поможешь ситуации, поэтому Рюгуджи остаётся лежать на месте, угрюмо глядя на гонки и предаваясь воспоминаниям о некогда ушедшей беззаботной и безрассудной юности. Майки раскромсал булку своими зубами, да так, что крошки посыпались на пол. Он нервничал и боялся, причём неизвестно чего. Ему казалось, будто внутри него кто-то есть, чужой, который управляет его эмоциями и разумом. Но конечно же это все был полный бред, а подобное поведение объяснялось шалящими гормонами во время беременности. Манджиро уже это изрядно подбешивало. — Зачем я так много думаю? Почему не могу расслабиться и жить спокойной жизнью?! — злится он, кладя последний кусок мучного изделия себе в рот. Да так злится, что чуть не откусывает себе палец. — Да блять… Майки потёр укушенное место и оглянулся по сторонам: на кухне почти не было еды. Брюнет забрался в холодильник и нашел там рыбу. «Селедка», — пронеслось в голове, что вызвало невероятный аппетит. Парень достаёт рыбу, кладёт на тарелку и поливает её шоколадным кремом. Тяга к необычной еде проснулась очень вовремя. Пока Манджиро ел свой прекрасный ужин, Кен смотрел телевизор в это время. «Хм, даже не идёт ко мне», — удивился младший и пошёл в комнату с тарелкой в руках. Взгляд темно-серых глаз сразу был обращён к телевизору, а если точнее, к байкам. Эх, как давно они не катались на них, а ведь оба так любят. Манджиро забирается на кровать, пережевывая остатки селедки у себя во рту. Глотает и обращается к Кену: — Ты устал? Что-то случилось? Возьми селедку, — он протягивает брюнету тарелку и чуть ли не суёт её под нос. Майки снова задумался о чём-то своём. Посмотрев на телевизор, а потом на Кена, он снова спросил: — А правда ты всю жизнь жил с красивыми девчонками? Кен слышал отдаленное копошение Майки на кухне, однако не стал заострять на этом внимания. Вероятно, ищет что поесть, после небольшой нервной встряски организм может потребовать что угодно. Однако, отдаленно учуяв запах консервированной селедки, у Дракена округлились глаза. Для чего ему понадобилась рыба? Бутерброды хочет сделать, разве что? Идти проверять было лень, да и Манджиро был достаточно взрослым, чтобы осознавать, что он ест и нужно ли это в действительности. Когда Майки входит в комнату с тарелкой в руках, Кен оглядывается на него и чуть не падает с кровати от удивления. Запах шоколада, смешанного с консервированной селедкой, наполнил комнату, и парню показалось, что его вот-вот стошнит. Он озадаченно смотрит на своего мальчишку, с удовольствием жующего настолько несовместимые продукты. — Майки…ты что ешь вообще?! — вскрикнул Кен и чуть ли не выхватил тарелку с «лакомством» из рук Сано. — Это совершенно несовместимо, да и несварение будет! Прекрати немедленно. Не буду есть это, выкинь. Потраченных денег жаль, однако здоровье Манджиро для Дракена было в приоритете. Вопрос Майки немного смутил Рюгуджи. Желания говорить с ним на эту тему не было, бессмысленно рассказать то, что ему просто не понравилась реакция. Ведь она была искренней, значит если её поменяют, она будет уже не той, что изначально. Однако, Кен в очередной раз решается на откровенность перед своим парнем, о чем, вероятно пожалеет. — Твоя реакция была какая-то равнодушная. А для меня тема семьи болезненная и щепетильная, я ожидал нечто большее чем обычное «мне жаль», — откровенно (впрочем, как и всегда) отвечает Кен, даже не смотря в сторону младшего. Его внимание вновь привлекло происходящее на экране. Кен усмехается на последний вопрос. Да уж, красивые девчонки это конечно сильно приукрашено. — Они далеко не все красивые. Но и естественно, как потенциальных партнеров я никогда не воспринимал их. — Эй, верни! Я есть хочу вообще-то! — тут же недовольно вскрикивает Майки и пытается дотянуться до желанной тарелки. — Ну ты, ты… вкусно вообще-то было… Манджиро плюхается на кровать и упирается в стену, скрестив руки на груди. Живот требовательно урчит и Сано указывает на него, показывая, что очень хочет есть. Кен же воспринимает все иначе и остаётся при своём мнении. Майки ругается себе под нос и уже хочет устроить очередной скандал, но вовремя сдерживается. Это все равно ничего не изменит, а лишь усугубит ситуацию. Сейчас нужно утеплять отношения со своим будущим мужем. Майки слушал Кена, но краем глаза подглядывал на телевизор. «И как только у такого грозного на вид человека, такая ранимая душа», — удивлялся парень, но все равно мог понять его. Сано подполз к нему ближе, приобнял и положил его голову к себе на грудь. Провёл рукой по темным, блестящим волосам, по виску с татуировкой и поцеловал в макушку. Майки старался это сделать как можно нежнее. Мама часто прижимала его к своей груди, гладила и так целовала в пшеничную макушку. Манджиро хотел, чтобы Кен почувствовал эту материнскую любовь. Все-таки и Майки, как-никак нужно привыкать к роли матери. «Интересно, я был бы хорошей мамой для тебя?» — думает младший, смотря в глаза своего парня. — Прости, я думал, что раз ты их не знаешь, то тебе все равно, — парень снов провёл рукой по его волосам и стал плести косичку. — Поэтому я и предлагаю сблизиться с моей семьей. К тому же теперь у тебя появилась и своя семья… Да ну, правда что ли? Я бы на твоём месте… ух, как следует их. Майки не договорил и рассмеялся. Да, именно такие мысли посещали его, когда он считал себя настоящим альфой. Сложно было поверить, что такой период в жизни Манджиро вообще был. — Поешь нормального чего-то, — строго отрезает Кен, неодобрительно косясь на младшего и ставя на тумбочку это экзотическое блюдо. Даже смотреть было противно. Кен снова смотрит на недовольную рожицу Манджиро и невольно усмехается. Насколько же смешно он корчился, особенно изгибы его губ и бровей. Угрозы не выглядели страшными, а наоборот забавными и умилительными. Так и хотелось взять его за щечки и пощупать, погладить по непривычно гладкой коже. «А ведь после беременности омеги становятся ещё красивее», — вдруг вспомнил любопытный факт Дракен и расплылся в мечтах о безупречном Майки. А самая главная радость была в том, что это мальчик был только его. Его ласковые руки согревали охладевшую кожу и замороженное равнодушием сердце Рюгуджи. Пожалуй, единственные пальцы, которые могли управлять сознанием Кена, заставляя поступиться принципами, уступать и прощать. Он искренне улыбается и прижимает к своей крепкой надежной груди хрупкое тельце возлюбленного, чуть ли не моля о том, чтобы он не останавливался. И правда, материнский инстинкт, кажется, распространяется не только на малышку. Он снова кладет тяжелую отцовскую ладонь на выпуклый животик и все его тело вибрирует от приятных ощущений. Дочка кажется, довольна появлением руки незнакомого, но уже родного ей мужчины. — Я не отказываюсь, — коротко отвечает Кен и удивленно таращиться на Манджиро. — У меня никогда не было в привычке кидаться на каждую девушку. Да и это равноценно тому, если бы ты кинулся с домогательством на свою мать. Кен переводит взгляд на телевизор, откуда раздевались оглушающе аплодисменты. Гонщик сползал с байка, снимая шлем и махал ликующей публике. Неожиданно на Рюгуджи снизошла небольшая тоска по прошлому. Какой же сегодня он меланхоличный. — Давно мы не катались на байке. Майки наблюдает за рукой Кена, которая ложится ему на живот. Как ни странно, внутри действительно становится теплее и это тепло исходило прямо из живота. Магия, ничего не скажешь. «Уже скоро ты появишься на свет», — думает Манджиро, кладя свою ладонь поверх руки Рюгуджи. События так стремительно быстро развивались, что у Майки даже не было времени все осознать. Потому он очень переживал, что к рождению дочки ничего не будет готово. — Нам надо уже готовиться, покупать все нужные вещи. Давай перед встречей с родителями сходим по магазинам? — предлагает Майки, перебирая пальцы Кена между своими. «Как же хочется покурить», — подумал он и случайно произнёс свои мысли вслух. Манджиро покраснел от стыда и поскорее хотел переключиться на что-то другое, потому продолжил заплетать косичку Кена. — Ладно, я тебя понял, девушки не твой вариант, — усмехнулся младший и тоже уставился на телевизор. Глаза его заблестели при виде победителя и оваций, обращённых к этому человеку. — Я тоже хочу стать гонщиком! Это же так классно, ты посмотри, как все радуются. Майки замер и восторженно упёрся взглядом в экран. Аплодисменты, люди, байки, да и победитель ещё оказался таким красивым, когда снял шлем… Манджиро даже не сразу уловил то, что сказал ему парень. — А? Да, давно. Может покатаемся когда-нибудь? — с надеждой спрашивает младший, хоть и понимает, что в таком положении Дракен его никуда не пустит. — Хорошо, правда у меня вкус не очень, — усмехнулся Кен, нежно сжимая запястье Манджиро и чуть поглаживая его выпирающие бледные костяшки. Островатые, однако Рюгуджи ради них был готов стать мазохистом. Лицо парня вмиг багровеет после неожиданного изречения Сано. Он знал, что такое зависимость, и даже мог понять неконтролируемую тягу к никотину, но, когда подобное говорил Майки, невольно это вызывало агрессию и некое разочарование. Кен многозначительно смотрит на младшего, но решает не озвучивать свои мысли. По его лицу все можно понять, и Майки виновато отводит взгляд, чувствуя на себе давление. Его серые глаза словно обещали Кену: «Я не буду делать этого, я пошутил». — Обязательно станешь, — смеется Кен, отвлекаясь от душащих мыслей. — А мы с дочкой будем также сидеть и смотреть на тебя. Даже не перед телевизором — а на вип-трибунах. Противное предчувствие ненастья накрыло вдруг тошнотворной волной. Сердце Кена забилось в бешеном темпе, и, казалось, он начнёт задыхаться. Так всегда происходило во время мыслей о будущем, словно что-то предупреждало его о чем-то грядущем. И это грядущее явно было чем-то не утешающим. Душа Кена словно было в предгрозовом умиротворении. Состояние, переходящее в смирение перед всеуничтожающем ураганом. Где-то вдалеке уже виднелись сверкающие в хаотичном порядке молнии… — Не тяжело тебе будет? — немного наигранно произносит Кен, а в его глазах виднеется затаившееся беспокойство. Гнетущее предчувствие не оставляло. Майки усмехается и опирается на грудь Кена, разглядывая потолок. Глаза уже болели от усталости, но почему-то именно этот день хотелось продлить до максимума. Брюнет отрывается от потолка и начинает разглядывать накаченное тело своей альфы. Оно так и манило к себе и для этого даже не нужно было находится под влиянием течки. Оно манило даже без возбуждения, ведь было прекрасно и без этого. Майки проводит пальцем по ключицам, спускается к груди и обводит её по невидимому контуру, спускается к пупку и также обводит его пальцем. Палец опускается ещё ниже, кожа тут становится иной: волоски на теле ощущаются более явно, а от кожи веет большим теплом. Палец упирается в резинку трусов, но для Майки это не помеха. Он ухмыляется и на секунду запускает руку внутрь, но тут же возвращает её на поверхность и теперь гладит его паховую область ладонью. Манджиро не хочет его возбуждать, а наоборот, успокоить, сделать приятное и навсегда оставить в памяти Кена свои тонкие пальчики. Да и сам Майки почувствовал, как тело Дракена напряглось, потому ему обязательно надо было расслабиться. Майки краснеет от столь банальных, но приятных слов. Похоже, он начинает привыкать к тому, что у него будет семья. — Вы будете моей мотивацией двигаться дальше, — он улыбается и нежно чмокает Дракена в губы. — Я одержу победу и потом мы пойдём в ресторан кушать тайяки! А потом я вас всех покатаю на байке! А ещё купим дочке игрушечный байк! А дальше… я не придумал, хаха. Манджиро смеётся, и счастливая улыбка не пропадает с его лица. Как минимум потому, что у него действительно есть стимул жить дальше. И почему он поставил на себе крест? Беременность — это не конец жизни! А у Майки ещё впереди куча времени, чтобы осуществить задуманное. «Как же всё-таки прекрасно жить», — думает он и неожиданно зевает. Мечты — это конечно хорошо, но если сейчас Майки не пойдёт спать, то о них можно забыть. «Ещё чуть-чуть и пойду спать, я не хочу сейчас расставаться с Кенчиком», — думает брюнет и глядит на своего парня. — Не, вообще не тяжело, — усмехнулся младший и снова зевнул. — М? Я опять что-то не то сказал? Ты какой-то нервный, ложись спать. Каждое прикосновение Майки вызывало у тела Дракена первобытный восторг, все его нутро связывалось в тонкий узел. Все его атомы собирались вместе, сжимаясь в единое целое, готовое взорваться в любую секунду. Словно чувства сравнительны со взрывом ядерной бомбы. Подушечки пальцев Манджиро игриво прошлись по паху, затем пошли чуть ниже, и Кен уже хотел убрать руку, чтобы не доводить до греха, но Манджиро и сам догадался, что поддаваться инстинктам не стоит. Его подушечки пальцев были электрозаряжены и каждое их прикосновение оставляло колкий незримый отпечаток на коже Рюгуджи. Он прикусывает губу и гладит своего любимого по голове. Младший добился своей цели, эти нежные движения Кен запомнит навечно. Он смеется вместе с ним, своим непривычно бархатным баритоном, что не может не вызывать у Сано улыбки. Все же так нечасто Кен бывает максимально расслаблен, не закрывается в себе, пытаясь занять свою недостаточность внимания работой и скрываясь обиду на забытье, в котором некоторое время находиться Манджиро. — Тогда хоть завтра, мой байк выглядит как само совершенство, — горделиво замечает старший и подмигивает Майки, у которого глаза сияли ярче чем начищенные алмазы. — А..Всё хорошо, просто задумался, — отмахнулся Кен. Хоть сегодня он решил быть откровенным, но сейчас сказать правду о неведомом чувстве было глупо. Предчувствия дело субъективное, и ранимых, эмоциональный людей подобное тоже впечатляет, особенно если это касается их. А что-то до сих продолжало насильно сжимать сердце Кена, словно призрачная рука пыталась предупредить о чем-то важном. Майки точно не должен знать ничего. Во время беременности уж точно, зная, насколько он сейчас может быть непредсказуем, возможно даже вера в суеверия захочет поверить и испугается». Кен закрывает глаза и нажимает на красную кнопку пульта. Миг — и экран гаснет, оставляя за собой эхо ликующих голосов и поздравления, что сыплются ежедневно. Он прикрывает глаза, другой рукой вжимает чёрную голову Манджиро к себе под подмышку, а второй нервно сжимает покрывало. Во сне станет легче, так всегда было и будет.