roommates: relationship psychology

Чиркая металлическим кружочком зажигалки и раз за разом на выходе получая лишь скрежещущий звук вместо пламени, Мегуми, спускаясь в курилку за университетом, мысленно считал ступеньки под ногами, чтобы сохранять спокойствие. — У тебя случайно нет, чем бы можно было подкурить? — Инумаки шел по правую сторону, спокойно следуя в одном темпе с Мегуми, и не отрывался от своего телефона. — Наверное, есть. Сейчас, — он быстро полез в карман своей куртки, какое-то время пытаясь рукой нащупать то, о чем просил Фушигуро, но его озадаченное выражение лица явно не свидетельствовало о положительном исходе его поисков. — Блин, я, наверное, выложил ее вчера, прости. — Забей, попрошу у кого-то, — все еще держа сигарету между зубами, Мегуми на пару секунд прикрыл глаза, пытаясь сбросить с себя наваждение и не дать совершенно необоснованной претензии к своему одногруппнику по поводу отсутствия у него зажигалки вырваться наружу. — Кстати, тебе сбросили ссылку на те учебные материалы, о которых говорил препод сегодня? — Я, честно, не проверял еще почту, но что-то мне подсказывает, что мы их в ближайшее время не дождемся, — Тоге легко фыркнул, недоверчиво нахмурив брови, и снова уставился в свою мобилку, читая, как увидел Мегуми, поэтапную инструкцию по уходу за домашними растениями.  — Мгм, а потом на следующей паре нас всех выебут за то, что мы до сих пор не открыли в себе дар ясновидения, чтобы ознакомиться с тем, что даже в глаза не видели, — уровень образования в их учебном заведении был на порядок выше, чем в других университетах, так как их преподавательский коллектив полностью состоял из квалифицированных специалистов, большинство из которых совмещали профессорскую деятельность и юридическую карьеру, но некоторые из них, кто особенно преуспевал в делах, не касающихся университета, часто забывали о своих прямых педагогических обязанностях, игнорируя их важность в угоду личных достижений. — Может, в деканат сходить? — Во-первых, ты там уже был. И даже не раз. Во-вторых, что ты хочешь узнать? — имея в своих суточных запасах энергии дополнительный ресурс для небольших стычек, Мегуми порой предпочитал его тратить не только на бессмысленные споры в интернете, но и на установление справедливости в вопросах, которые непосредственно касались качества обучения.  — Эм, для начала то, на каком основании их сраные коллеги не выполняют то, что написано в должностной инструкции? — оранжевый фильтр, зажатый зубами в углу рта, постепенно становился все более влажным, и Мегуми, ощутив неприятную размокшую текстуру волокнистого наполнителя, начал сканировать задний двор университета в поисках других студентов, у кого можно было бы одолжить огня, и не превращать свой единственный перекур за все утро в сраную пытку.   — Ты прекрасно знаешь, что твое обращение ничего не поменяет. Большая часть наших преподов работает здесь лишь потому, что это идет плюсом к их стажу и дает им свои привилегии, поэтому ты просто потратишь свое время на эти разбирательства, — Мегуми нравился Инумаки своим здравомыслием, и, скорее всего, именно оно и стало основополагающим фактором, из-за которого их приятельство продолжалось до этих пор, но иногда оно же казалось Фушигуро слишком утрированным. Нельзя было сказать, что Мегуми нуждался в поддержке своих идей со стороны, но и в препятствовании их свершению он тоже не видел надобности. — А, может, я хочу этого, — приторный запах пара от электронных сигарет, - что распространился на территории курилки по вине первокурсников, занимающих своими хаотичными группами большую часть открытого пространства, что предназначалось специально для бездумной травли легких, - сдавливал горло Мегуми густой вонью, которую он просто не мог выносить. Жженый виноград, горелая жвачка, сладкая вишня и многие другие вкусы, что входили в состав химозной жидкости для заправки этих блядских электронок, создавали плотный смог в воздухе, и Фушигуро, недовольно осматривая с ног до головы каждого, кто попадался на его пути, ускорил шаг, чтобы, наконец-то, добраться до тех компаний, для которых курение все еще оставалось способом мнимого успокоения, а не заменой фруктовых леденцов.  — Ты уже один раз пошел, и это закончилось тем, что на протяжении почти целого года препод по уголовке готов был удавить тебя прямо на своей паре.  — Он слишком много говорил и слишком мало из этого напрямую имело отношение к его предмету. Я пришел сюда получить знания, а не по десятому кругу выслушивать, как он фантастически выиграл в суде. Кому, блять, вообще не похуй на это? — Ну, если никто, кроме тебя, не пошел с этим в деканат, то, очевидно, всем. — Всем просто плевать на ценность потраченного времени, — среди небольшого количества лиц студентов, тратящих свой перерыв в этом месте, Мегуми, приглядевшись, зацепился взглядом за одно, которое показалось ему знакомым.  — Не думаю, что ты на сто процентов прав в своих словах, но, наверное, что-то в этом есть, — спокойная интонация, с которой Инумаки вплетал свои реплики в их бессмысленный спор, с каждой фразой становилась все тише, так как, очевидно, виды органических удобрений, оформленные списком на сайте, что он изучал, интересовали его куда больше, чем должностные обязательства тех, кто, по факту, являлся посредником между их группой и теми сухими знаниями, которые должны были отложиться в памяти. — Ты куда? — Постой здесь, я сейчас подойду, — Фушигуро, подтянув ручку портфеля повыше на плечо, прошагал в сторону парня со знакомым лицом для того, чтобы удовлетворить свою потребность в никотине и мало-мальски утихомирить свое фоновое раздражение. Момент с сонными пере-дружескими недо-объятиями, случившийся буквально пару часов назад, радовал Фушигуро до повышенного давления и одновременно пугал до холодного пота, поэтому смесь из таких противоположных чувств и эмоций делали его по-глупому возмущенным. А дополнительная стимуляция его нервной системы в виде халатного отношения их преподавательского состава к своим базовым обязанностям, из-за которого их группа, скорее всего, будет снова отчитана за незнание, повышала вероятность возникновения стресса. Ну, а вредная палочка, все еще зажатая между зубами, - Мегуми в этом не сомневался - должна была выполнить свое прямое назначение, сбалансировав хотя бы на несколько процентов его хлипкое настроение.  — Привет, — Фушигуро даже при большом желании, роясь в дебрях своей памяти, не смог отыскать подходящего имени для этого парня, что сейчас, чем ближе Мегуми к нему подходил, тем более похожим на кого-то из прошлого ему вырисовывался. — Не одолжишь зажигалку? — Формальные нормы приличия не были чужды Фушигуро, за что можно было поблагодарить его родителей и воспитание, которого они придерживались, чтобы вырастить из сына порядочного человека, поэтому, сходу не найдя подходящего слова, с каким можно было бы обратиться к этому знакомому незнакомцу, Мегуми выбрал тактику, что не требовала озвучивания конкретных имен. — Делаешь вид, что первый раз меня видишь? Говоря откровенно, Мегуми был бы не особо против, если бы их нынешняя встреча была бы действительно первой, поскольку те эпизоды, что отложились в его базе воспоминаний об их прошлом совместном опыте, были не то чтобы сильно интересными. Они были настолько безликими и серыми, что, если бы у Фушигуро была возможность заменить их чем-то другим, то он бы, не задумываясь, заполнил бы пространство, которое они сейчас занимали в его голове, альтернативными методами очистки ткани от кофейных пятен. — Прости? — Фушигуро знал, что именно такой вид он и пытался делать, пока направлялся в его сторону, но на то, чтобы прикидываться дружелюбным и наиграно удивляться такой внезапной встрече, у него просто не было ни желания, ни сил. — Мегуми, не так уж много времени прошло, — протягивая зажигалку, продолжил говорить загадками парень, и Фушигуро, выполнив задание, с которым он изначально появился в этой точке курилки, уже было хотел топать назад к своему одногруппнику, чтобы не тратить еще больше времени перед следующей парой на бессмысленное перебрасывание лицемерными фразами, но у собеседника, очевидно, был другой план. — Да ладно тебе, хочешь сказать, что вообще ничего помнишь? — Да-да, точно, припоминаю, — горький вкус дыма быстро распространился во рту, спускаясь по горлу вниз, и легкое головокружение, которое последовало сразу за ним, отвлекло Мегуми от лишних мыслей. — Ты что-то конкретное хочешь обсудить? — Нет, ничего конкретного, просто мне показалось, что ты только что хотел молча уйти, словно мы друг друга не знаем. Фушигуро, еще раз глубоко затянувшись отсыревшей сигаретой, закатил глаза от такого внезапного напора со стороны этого придурка, и, выдохнув дым уголком рта, легко закивал головой, притворяясь, что действительно пытается возродить в своих мозгах то, к чему его подводил этот приятель. Из всей информации, что сохранилась у Мегуми об этом парне, он мог выделить один случайных факт: у него был надоедливый фетиш на легкие шлепки во время секса, который со временем быстро приелся и начал являться не дополнительной стимуляцией возбуждения, а причиной раздражения и желания быстрее все закончить, а в дальнейшем - и вовсе поводом для прекращения их совместного досуга.  — Разве? — встречать на улице парней, с которыми ранее имел тесные связи, Мегуми не жаловал от слова совсем, так как, ставя точку в общении с ними, он предпочитал полностью исключать их из своей жизни, позволяя существовать лишь в качестве воспоминаний, и этот молодой человек точно не был исключением из простого, но действенного правила Фушигуро. — Ну, может быть, мне просто показалось, — он натянуто улыбнулся, и Мегуми знал, что такие фальшивые жесты ни к чему хорошему не ведут. — Как жизнь? — Я, честно говоря, здесь с одногруппником, — Мегуми ткнул пальцем себе за спину, надеясь, что Инумаки находился где-то в той части пространства, — не хочу заставлять его долго ждать, поэтому, если у тебя ничего важного нет, я бы предпочел вернуться назад. — Просто одногруппник? — Парень перевел взгляд туда, куда секундой ранее указывал Фушигуро, и Мегуми увидел, как его глаза оценивающе пробежались вверх-вниз по Тоге и вернулись обратно к его собственному лицу, — разве он подходит под твой типаж? — Прошу прощения? — в такие моменты, как этот, Фушигуро бы не отказался иметь в своей голове пару заготовленных, шаблонных ответов, конструкцию которых можно было бы менять в зависимости от ситуации и человека, стоящего напротив, потому как подбирать подходящие, корректные слова и развивать поднятую тему Мегуми посчитал чересчур энергозатратным.  — Не знал, что у тебя такой разброс во вкусах, — едва уловимая издевка, которой были пропитаны все фразы, что вываливались из его рта, приводила Мегуми в недоумение, ставя под сомнение вариант, при котором их диалог мог бы закончиться обычным прощанием навсегда, а не кровавым боем.  — Я, блять, не ясно выразился, или ты слегка отупел за время, что мы с тобой не виделись? Я сказал, что это мой одногруппник, — тошнота из-за сигареты, закуренной на пустой желудок, усиливалась от вида рожи этого наглого идиота, который, казалось, был не в состоянии просто заткнуться, чтобы не усугублять свое и без того рискованное положение.  — Воу, сбавь обороты, — парень вытянул обе ладони перед собой в шутливой попытке защититься, — я без агрессии, в чем дело? — Я вижу, что ты пытаешься сделать, но не советую тебе продолжать в том же духе, — Фушигуро знал, что, если бы подобный разговор произошел бы в его жизни на полтора или два года раньше, то все завуалированные намеки этого мудака сработали бы правильно, и Мегуми, не имея еще на тот момент в своих навыках такой важной штуки, как улавливание скрытых подтекстов в, казалось бы, простых словах, выдал бы слегка больше информации, чем хотел. Но, к большому счастью Фушигуро и к такому же большому раздражению окружающих, сожительство с одним из самых скрытных людей, что Мегуми доводилось встречать, не прошло бесследно, и какие-то паттерны поведения все же были им позаимствованы у Сукуны, чей стиль общения можно было описать как «наблюдай и молчи до тех пор, пока ситуация не потребует твоего вмешательства». — Не понимаю, о чем ты говоришь, — в процессе этой увлекательнейшей беседы Фушигуро, постоянно отвлекаясь на то, чтобы сдерживать в себе бесконтрольный поток оскорблений, что формировался и обновлялся новыми словами после каждой фразы его бывшего приятеля, потерял любой смысл в попытке вспомнить его имя, поэтому даже мысленно не называл его как-то конкретно, помимо мудаком. К слову, это подходило ему даже больше, чем любое из существующих имен. — Ладно, — он все еще натянуто улыбался, делая вид, что не он сам начал весь этот дебильный разговор, — не ожидал, что ты так будешь реагировать на меня. — Как же ахуенно, что я не должен соответствовать твоим ожиданиям, правда? — связка ключей от общажной комнаты в кармане куртки, которую Фушигуро инстинктивно зажал в ладони еще в начале разговора, пытаясь физически ощутить порцию отрезвляющей, тупой боли, постепенно нагревалась в руке, давая возможность заземлиться и уберечь себя от необдуманных решений.  — Ты со всеми так общаешься, или твои нападки связаны с тем, что мы с тобой спали? Разве было так плохо? Я думал, всех все устраивало.  — Да, всех все устраивало, а сейчас меня устраивает то, что мы говорим об этом в прошедшем времени, понимаешь, о чем я? — Да я ни на что не намекаю, — разговор был настолько пустым и одновременно вязким, что Мегуми в какой-то момент перестал думать о чем-либо вообще, кроме того, с какой стороны нос этого придурка сломается с большей вероятностью. Этот парень, сам того не зная, разворошил своим внезапным появлением ту часть воспоминаний, которую Фушигуро любил хранить нетронутой и глубоко закопанной внутри, поэтому его излишне резкая реакция на все происходящее логично объяснялась обычной злостью. — У тебя какие-то проблемы в жизни? Чего ты так агрессивно настроен?  — Тебя вообще каким боком это касается, напомни, пожалуйста? Я просто подошел за ебучей зажигалкой, чтобы спокойно перекурить в тишине и собраться с мыслями для следующей пары, но ты вдруг решил, что то, что мы с тобой трахались, ахуенный повод потрепаться сейчас. Теперь ответь сам на свой вопрос, что у меня, сука, за проблемы? — по ощущениям это была не та реакция, которую следовало бы использовать в данной ситуации, но внутренний голос, отвечающий за адекватные решения, сейчас мирно посапывал в дебрях сознания, поэтому Фушигуро, поддавшись порыву, все же решил воспользоваться своим не совсем уравновешенным состоянием и поддаться желанию рассориться с этим мудаком к чертовой матери. — Да что с тобой не так? — парень слегка поддался вперед, скорее всего, желая прояснить обстановку, но резко остановился, переключая внимание на что-то за спиной Мегуми.  — У нас пара через три минуты, — слова Инумаки послужили мягким предупреждением, как для безымянного придурка, так и для самого Фушигуро, готового в любую секунду сменить ранее выбранную стратегию на обычную драку, тем самым, во-первых, заткнуть своего «приятеля», во-вторых, успокоить самого себя. — Слышал, пара через три минуты, мне пора топать, — Мегуми сжал челюсти с такой силой, что у него заболело в висках. — Не могу сказать, что было приятно с тобой поболтать, но все равно спасибо за помощь, — Фушигуро, в последнюю секунду сдержав себя от того, чтобы не швырнуть одолженную зажигалку прямо под ноги парня, спокойно протянул ее ему.  — Раньше ты был посговорчивее, конечно, — он скривил нижнюю часть лица, демонстрируя свое разочарование из-за того, как предположил Мегуми, что у него не вышло вывернуть их диалог в нужном для себя ключе, и, прищурившись, выдал дальше то, что при другом раскладе точно закончилось бы его разбитой физиономией. — Передавай привет тому, кто сейчас тебя трахает. Или им? Ты всегда был заведен слегка больше нужного. — Мегуми, две минуты, пошли, — Тоге казался со стороны совершенно незаинтересованным развернувшейся перед ним драмой, но Фушигуро знал его достаточно, чтобы понять, что его безразличие было напускным, и, если бы все продолжило развиваться в подобном формате, то его шестилетние занятия тем видом боевого искусства, название которого Мегуми до сих пор не мог запомнить, нашли бы применение в их стычке. — Да, Мегуми, иди, а то ты выглядишь так, словно сейчас начнешь рычать на меня. — Ты как был долбоебом, так им и остался. Рад знать, что хотя бы что-то в этом мире стабильно, — Мегуми избавил себя от любой реакции, которая могла бы последовать после его слов, и, резко развернувшись, быстрым шагом направился в сторону учебного корпуса.  Под языком неприятно кололо от количества дыма и скорости, с которой Мегуми докуривал сигарету, пытаясь одновременно не опоздать на пару и сбросить с себя идиотское чувство разочарования в самом себе. — Все нормально? — Инумаки так же, как и пятнадцать минут назад, когда Мегуми только предложил выйти с ним на воздух за компанию, тихо шел рядом, но отсутствие телефона в руке, который всегда занимал большую часть его внимания, явно указывало на вежливое беспокойство из-за произошедшей ситуации.  — Похоже на то, — то ли из-за никотина, то ли из-за внезапной стычки, но голова казалась абсолютно пустой от мыслей, поэтому лучшего ответа Фушигуро не смог придумать. — Забей. Все это было так чертовски глупо.  От эмоциональных качелей, на которых Мегуми по своей воле возил себя все прошедшие недели, уже начинало укачивать, поэтому все, что ему оставалось делать, это сконцентрировать внимание на чем-то более спокойном и привычном. — Ты же помнишь, что у нас сейчас семинар? — Инумаки ускорил шаг, слегка обгоняя Мегуми. — Ты готов? — Естественно.  Отвечать на практических занятиях было одним из любимых способов Фушигуро доказать самому себе и той беспечной толпе, именуемой его одногруппниками, свое умственное превосходство в сфере, которая их всех по воле случая объединила, и он обожал этим пользоваться в полной мере. Мегуми, начиная с середины первого курса, осознав, что его способностей хватает с головой для того, чтобы искать, анализировать, каталогизировать и воспроизводить изученные материалы по выбранной специальности, большую часть времени находился в информационном поле, захламленном бесконечным количеством терминов, законов, норм, правил, обязанностей, скрытых нюансов и иных элементов, таящихся в юриспруденции, что позволяло ему безошибочно находить правильные ответы на вопросы профессоров, дополняя свои доклады необязательными, но полезными сведениями. И такой расклад более чем устраивал и его, и его преподавателей, и даже его коллег по учебе, поскольку отведенное ему время, которое он тратил на свои «выступления», всегда затягивалось чуть больше нужного, из-за чего те господа, которые бестолково относились к выполнению домашних заданий, могли со спокойной душой и во время семинара продолжать заниматься личными проблемами, вместо того, чтобы извлечь хотя бы какую-то пользу для будущей профессии. Но недавнее событие, виной которому были, как сам Фушигуро и его воспаленная голова, так и Сукуна со своим чересчур спокойным отношением ко всему происходящему, слишком сильно запутало мысли Мегуми, отчего его, стабильно емкая и наполненная исключительно нужными фактами, презентация в тот день превратилась в сборник случайных тем, связанных между собой лишь общей направленностью, но не имеющих никакой логической наполненности. Листая слайды на проекционном настенном экране и видя, что они сделаны по всем правилам, Фушигуро, читая их содержимое вслух, пытался, как обычно, его обыгрывать, как бы, создавая целостность между скучным материалом и интересными фактами, но то, что доходило до его собственных ушей, не вязалось ни с одним из тезисов, становясь больше похожим на ту херню, что генерировала нейросеть.  Имея развитый скилл словесного внушения своей точки зрения, который для создания нужного эффекта вдобавок подкреплялся тем тоном голоса, что не оставлял после себя пространства для сомнений, Фушигуро, заметив нескладность своего рассказа, все равно выглядел настолько уверенным в том, о чем говорит, что первую часть его монолога даже преподаватель, упирающийся бедром о кафедру, молча хмурил брови, не понимая, что именно кажется ему странным. И в любой другой день Мегуми воспринял бы это за личное достижение, но тогда, стоя перед толпой зевак во главе с профессором, он с каждой сказанной фразой чувствовал себя все тупее, поэтому, быстро перескочив на последний слайд и скомкав свой ответ самым нелепым способом из всех возможных, Фушигуро вернулся на свое место и всю оставшуюся пару бесцельно водил пальцем по экрану, изучая содержимое хранилища и своей галереи.  Структурирование иконок приложений по папкам и удаление тех, которые больше не несли практической значимости, успокаивало Фушигуро в те моменты, когда бардак в мыслях был настолько катастрофическим, что наведение порядка хоть в чем-то помогало создавать видимость контроля над собственной жизнью. И Мегуми прекрасно знал, что это самообман, что это, скорее всего, замещение, что это просто увиливание от более насущных вопросов, что это то, что в конечном итоге даст ему лишь фальшивое ощущение ясности, но точно не то, что может стать решением его проблемы. Но, в двадцатый раз переместив иконку «фото» из папки «развлечения» в «стандартные», Фушигуро, увидев, как привлекательно после этого стал выглядеть его главный экран, облегченно выдохнул, чувствуя, как внимание с той вязкой каши, что булькала в мозгах, постепенно переместилось на вещи, окружавшие его в реальном мире.  Девушка, которая всегда сидела впереди него, монотонно читала свой доклад с листка; двое одногруппников, что занимали первый ряд, делали вид, что увлеченно слушают ответ, хотя Фушигуро был почти на сто процентов уверен, что ни слова из сказанного они не смогли бы повторить; еще один парень, который всегда опаздывал на все пары, ковырял покрытие стола, даже не пытаясь показывать заинтересованность; преподаватель, чей предмет они посещали, но который, по сути, не входил в топ самых важных на курсе, отрешенно рассматривал погоду за окном, поскольку осознавал, что никто из присутствующих не стал бы задавать дополнительных вопросов, поэтому включать мыслительную деятельность для формулировки ответов было необязательно. И так оно все и было: каждый занимался своим делом, находясь при этом в одной аудитории, поэтому, еще раз обведя взглядом внешнюю обстановку, Фушигуро вернулся к изучению своего телефона и на секунду замер, занеся палец над папкой «личное». В ней хранились все сомнительные приложения, которые в той или иной мере использовались Мегуми строго по назначению в том настроении, которое идеально подходило под термин «скука».  Еще примерно три недели назад, когда все эти непонятные взаимоотношения с Сукуной не начали набирать обороты и усиливать зыбкие чувства Мегуми, Фушигуро любил себя развлекать просмотром фотографий обнаженных парней, которые они добровольно и очень даже охотно отправляли ему в середине переписки в том самом приложении для свиданий. Он пролистывал их, изучал, разглядывал разные мелочи на заднем фоне, что случайно попадали в кадр: разбросанные вещи, цвет постельного белья, интерьер комнаты, странное положение ног, поплывшая мебель из-за использования фотошопа и все остальные детали, которые рассказывали Мегуми об этих парнях намного больше, чем они сами планировали показывать, отправляя ему отредактированные фото своих членов. Тогда, видя в этом лишь легкую забаву и способ убить время перед сном, он никогда прежде так сильно не испытывал отвращения: ни к ним, ни к самому себе, но, сидя на паре и проматывая вниз бесконечную ленту сообщений, горький вкус из-за наспех выкуренной перед занятием сигареты усиливался на языке из-за грязи, которой он так беспечно все это время позволял расползаться в чатах. Голые тела, что раньше лишь усиливали интерес и удваивали шанс на встречу, в тот момент показались ему чем-то неправильным и противным. В голове Фушигуро не летали хаотично мысли по поводу правильности его действий в прошлом, единственным, что давило ему на мозги, было желание избавиться от этого блядского приложения со своего телефона, у которого он, сделав пару нажатий на экран, пошел на поводу. И, отправив в корзину свой рабочий способ разгрузить голову чем-то физическим и более приземленным, Мегуми, голодный и злой, возвращаясь после занятий в общежитие, понял, что такого рода порядка ему недостаточно для того, чтобы унять сковывающую его тревогу. Поэтому следующим объектом внезапной зачистки стала их с Сукуной комната, которая, нельзя было сказать, что являлась слишком уж грязной, но отдельные ее части все же требовали небольшого вмешательства, чтобы довести уровень ее опрятности до скрипящей чистоты, чем Фушигуро, после получаса сидения на краю своей кровати для переведения духа, незамедлительно занялся, вооружившись бурлящей хаотичной энергией и пустыми мусорными пакетами. Обстановка их жилища никак и ничем не отличалась от той, которую Мегуми помнил еще с утра: все было на своих законных местах, - если, конечно, стулья можно было воспринимать, как продолжение их вещевых шкафов, а столы - как пространство для сбора различной мелочи, что создавала визуальный шум, - но Фушигуро по какой бы то ни было причине чувствовал себя слегка не в своей тарелке. Он не стал отрицать перед самим собой, что, возможно, поводом для его нового - дебильного - восприятия места, в котором он вот уже как третий год спокойно себе жил вместе со своим соседом, стало несвойственное начало дня и все последующие за ним события. Да, отрицать он не стал, но и поверить в то, что какие-то блядские, - нет, не так, - блядски приятные объятия с человеком, перевернувшим за последние пару недель его жизнь с ног на голову, смогут так сильно запутать и выбить из него все рациональное, все еще было сложновато.  Яростно водя влажной тряпкой по горизонтальным поверхностям, Фушигуро был в секунде от того, чтобы не начать возмущаться вслух и не размахивать руками в стороны для полного выражения своего негодования таким неприятным фактом, как то, что его личный запас терпения и уравновешенности почти что полностью иссяк из-за такой, казалось, незначительной мелочи, как совместная ночевка с ебаным Сукуной. Тонкий слой пыли мягко исчезал под давлением тканевой салфетки для уборки, и Мегуми в какой-то момент захотелось последовать его примеру: пропасть без вести, испариться, раствориться в воздухе, телепортироваться на другую планету или просто затаиться в каком-то крошечном городе до тех пор, пока Ремен вовсе не забудет о его существовании.  Каждый из этих вариантов был до такой степени глупым и по-детски наивным, что, сортируя содержимое хозяйственного шкафа, Мегуми не смог сдержать нервного смеха от, в который раз возникшего за сегодняшний день, чувства разочарования в самом себе. Перебирая с места на место весь хлам, что методично скапливался на полках и оставался на них только по той причине, что ни один из них был не в состоянии просто его донести до мусорного ведра, рука Фушигуро застыла над бумажным пакетом с зажигалками, которые Ремен, никогда не объясняя причины, оставлял в этом месте, либо, когда его наглость не имела границ, разбрасывал по всей комнате. — Да что ж за ебаный сюр, — переборов в себе желание ударить со всей силы кулаком по дверце, Мегуми, вместо этого, захватил кулек со всем содержимым и вышвырнул его в черный пакет, чтобы избавить себя от вида того, что в один момент заново окунуло его в бессмысленный конфликт, участником которого он был часами ранее. Тот придурок, чье имя Фушигуро так и не вспомнил, - а, если уж быть совсем откровенным, то даже не пытался этого сделать, - своим поведением и недвусмысленными намеками на мгновение дал Мегуми возможность увидеть самого себя со стороны: увидеть то, каким человеком был он сам в недалеком прошлом. И то, что вырисовывалось, было полнейшей хуйней и причиной для очередного огорчения.  Поэтому на следующий день, уже успев порядком подзаебаться от завуалированных нравоучений Сукуны, которые навалились на него с самого утра по его же вине, Мегуми вел себя намного тише обычного, слушая мерное звяканье замка спортивной кофты о дверцу машинки. Мысли в его голове вертелись по кругу ровно в том же темпе, что и ворох вещей в стиралке, и Фушигуро не знал, какой шаг предпринять дальше, чтобы избавиться от удушливого молчания, что лишь усугубляло ситуацию и раз за разом погружало его в водоворот бессмысленного самобичевания. — Знаешь, что интересно? — Мегуми смотрел на пузырьки, что вспенились из-за воды, и облепили всю дверцу стиральной машины. — В прачечных Рима работали исключительно мужчины, а шмотье они стирали мочой. — А ты знал, что, когда начинаешь фразу со слов «что интересно», то нужно этому соответствовать? — Сукуна сидел, уперевшись обеими ногами по бокам от окошка стиралки, что была вмонтирована прямо перед ним, и молча пялился в потолок, откинувшись корпусом на спинку неудобной скамейки. — Что тогда, по-твоему, интереснее, чем случайные факты из интернета? — Насколько бы Мегуми не хотел это отрицать, но то, что в присутствии Сукуны и во время разговора с ним ему становилось действительно спокойно, все еще, каким-то образом, оставалось нерушимой истиной. — Еще скажи, что те пятна на потолке разглядывать занимательнее, чем обсуждать то, что люди стирали свои вещи чем попало. — Ты будешь сильно шокирован, если я тебе отвечу, что так оно и есть? — Таймер на дисплее указывал, что до конца страданий в этом гнетущем месте оставалось ровно десять минут, и Фушигуро, слушая, с какой отрешенностью Ремен отвечал на его реплики, терял всякую уверенность в том, что героически это перенесет.  — Так зачем тебе нужны были зажигалки? Я испортил какую-то твою очередную пакость, которую ты хотел устроить? — Да они мне в хуй не уперлись, Мегуми. Ты меня тщательно пытался избегать весь вчерашний день, поэтому я заговорил о первом, что пришло в голову, — Фушигуро периферическим зрением наблюдал за Сукуной, поэтому от него не скрылось мимолетное раздражение на лице Ремена.  — Твоя резкая откровенность меня иногда поражает.  — А ты разве не делаешь так же? То ты корчишь из себя скрытного и недоступного, то напрямую говоришь о том, что я тебе нравлюсь, а потом просто делаешь вид, что этого не было, — он лениво повернул голову в сторону Мегуми, все еще не поднимая ее со спинки скамьи, и Фушигуро только сейчас, уперевшись в него взглядом, увидел, каким уставшим он выглядел.  — В чем ты меня пытаешься обвинить сейчас?  — Я тебя ни в чем не обвиняю. Я тебе прямо говорю, что ты запутался в той куче своих рандомных противоречивых убеждений, что годами формировались. Скорее всего, они имели в своей основе какие-то мотивы, но, блять, проблема в том, что из-за них ты, сам того не осознавая, искажаешь окружающий мир, пытаясь ему придать форму той фигуры, которая без труда впишется в твое видение, даже не цепляясь по краям, — все время, что Сукуна медленно и флегматично проговаривал каждое слово с таким тоном, словно читал скучную лекцию, Мегуми чувствовал, как шестеренки в его голове со скрипом крутились, пытаясь осмыслить этот монолог.  — Ты хочешь сказать, что я не понимаю, что происходит вокруг? — Нет, Мегуми, ты прекрасно понимаешь, что происходит вокруг, но твоя привычка все подвергать сомнению, в частности, и свои чувства тоже, не дает тебе корректно интерпретировать события. — Мне кажется, или ты сейчас навязываешь мне какие-то свои мысли? Знаешь, я, вообще-то, три года живу в одной комнате с психологом, поэтому такие приколы со мной не прокатывают. — Я рад, что мое присутствие в твоей жизни помогло тебе выстраивать свои личные границы, но то, что ты их сейчас отстаиваешь, не совсем к месту, — Ремен только в этот момент своего бесплатного сеанса вспомнил о неписаных правилах приличия и, наконец-то, отвел взгляд в сторону. — Я не могу сказать, что твои эти детские игры в игнорирование меня как-то запутывают, но я вижу, что они продолжают запутывать тебя. — Тебе меня жаль? Или ты злишься на меня? — С чего бы вдруг? Мне не за что на тебя злиться, ну, кроме, конечно, того, что ты выбросил мои зажигалки, а жалость - это совершенно не то, что было заложено в моих словах. — У меня голова сейчас разболится. — Я удивлен, как она не разболелась еще на моменте, когда я вслух напомнил тебе о твоем признании. — О, точно, ты прав, именно тогда я и ощутил эту тупую боль, а сейчас она просто меня добьет, если мы продолжим, — то спокойствие, что Фушигуро ощутил в самом начале разговора, на этом этапе их очередного перебрасывания саркастичными - и не совсем - фразами мягко наслаивалось на его прошлое состояние, практически полностью искореняя тревогу. И даже поднятая тема не особо сильно нарушала создавшееся умиротворение, поскольку Мегуми был уверен, что Сукуна не стал бы давить на него, если бы увидел хотя бы малейшее сопротивление.  — Хоть я и говорил тебе иногда, что ты не смешной, но, знай, что я тебе врал. Ты - самый большой клоун, которого я встречал в своей жизни.  — О, о, подожди! Как там говорилось,.. — Мегуми щелкнул пару раз пальцами в воздухе, пытаясь ухватиться за слова, что были сказаны ему днем ранее самим Сукуной. — Как тогда у тебя получается оставаться таким привлекательным, если ты не пользуешься той штукой над раковиной? Ну, продолжение ты и сам знаешь.  — У меня иногда, знаешь, — Ремен прикрыл глаза и даже не стал сдерживать улыбку, — просто, блять, не хватает слов.  — Я считаю, это моя личная победа. Ведь, если сам Ремен Сукуна, самый изъебчивый и саркастичный человек, которого я знаю, не может подобрать слов, чтобы отразить мою фразу, то куда уж там всем остальным. — Вау, спасибо за комплимент, — он все еще держал глаза прикрытыми, тихо постукивая носком стопы по стиралке.  — Комплимент? У тебя какое-то извращенное представление о них. — Ну да, кому же еще, как не тебе, говорить мне об извращенном представлении о чем бы то ни было. Ты-то прям всех насквозь видишь, не примешивая к восприятию свою дурь в башке. — Именно так и есть, спасибо, что заметил. Я вообще не склонен накручивать себя. — Продолжай говорить мне это, и, может быть, когда-нибудь ты меня настолько сильно заебешь, что я в это с радостью поверю. — Запишу это в свои планы на жизнь. После того, как закончишь университет, знай, что я ежедневно буду приходить к тебе на работу, чтобы лично об этом напоминать. — Можешь обойтись смской, или в твоем выдуманном мире люди таким не пользуются? — Нет, мне нужно своими глазами видеть, как с каждым разом ты все больше и больше теряешь рассудок от моих выходок. — Если тебе нравится представлять, что таким способом ты сможешь довести меня, то не буду тебя в этом останавливать. — Да, и в дополнении я еще запишусь к тебе на терапию, чтобы продолжать тебе мозолить глаза даже после окончания учебы. — У меня есть как минимум один сценарий, в котором нам придется видеться и после выпуска, но, боюсь, если я его озвучу, ты прям здесь замертво упадешь. А, и пациентом моим ты быть не можешь в любом случае, потому что это нарушает кодекс профессиональный этики, — Фушигуро, являясь вполне себе умным - и в то же время непозволительно глупым - мальчиком, решил со всем упрямством проигнорировать первую часть предложения и перейти ко второй, более понятной.  — Потому что такие придурки, как я, запрещены в вашем этом психологическом мире? — Нет, потому что мы с тобой знакомы слишком давно, и я не смогу оценить твои проблемы с незаинтересованной точки зрения. Мое личное отношение к тебе не даст мне здраво оценить ситуацию. И ты, блять, реально считаешь себя придурком? — Ну, во-первых, да, потому что ты мне постоянно об этом говоришь, а я настолько слепо тебе верю, что уже внушил себе это, как факт. А еще я, — Мегуми наигранно постучал себе указательным пальцем по виску, — анализирую себя. — Если хочешь знать, получается у тебя не совсем здоровски. — Это уже детали. Главное, что я не обделен аналитическими способностями. — Да, это, конечно, главное, тут не поспоришь. Ведь тебе бы так плохо жилось, если бы ты ежесекундно не обдумывал каждое свое слово и действие. — Ты просто ничего не смыслишь в реальных развлечениях, Сукуна, — писк, оповещающий о конце стирки, отвлек Ремена и спас Мегуми от продолжения этого сомнительного разговора, который непонятно куда вел, и какую цель под собой подразумевал.  — О, правда? Тогда, если ты не против, я предложу тебе на сегодняшний день свой вариант развлечения, — Сукуна нехотя убрал свои ноги с машинки, позволяя Фушигуро достать из нее одежду и переложить ее в сушилку. — Или наказания? Это ты уже сам решишь. — Я останусь в живых? — Если не будешь меня сильно заебывать, то да. 

***

Сукуна, первым делом зайдя в комнату и бросив свою свежую толстовку на кровать, подошел к вещевому шкафу Мегуми, открыл дверцу, а потом сделал то, из-за чего Фушигуро издал резкий, недовольный звук: Ремен одним широким движением руки провел по полке, на которой хранилась верхняя часть гардероба Мегуми, и вывалил все содержимое с нее на пол, сразу же садясь на корточки, чтобы отыскать среди неаккуратного вороха вещей что бы то ни было. — Ты решил навести порядок в моем шкафу? Или какого хера ты вообще делаешь? — Да, мне ведь больше нечем заняться, Мегуми. Сейчас буду проводить инвентаризацию твоих кофточек и выброшу все, что мне не понравится, — он отбрасывал в сторону те толстовки, которые ему не были нужны, создавая вокруг себя бардак.  — Да конечно, ну-ка, давай, свали от моих вещей, — учитывая то, что днем ранее Фушигуро отдраил их комнату до блеска, теперешние действия Ремена воспринимались им еще хуже, чем обычно. — Что ж ты за человек такой. — Не мешай мне, — практически упав на колени возле Сукуны, пытаясь защитить все свое имущество от любой, задуманной Ременом, пакости, Фушигуро, в последний момент протянув руку, чтобы отобрать у него свою любимую кофту, смог уцепиться только за пустое пространство. — Ты мне должен, Мегуми, считай это моральной компенсацией.  — Зачем тебе моя толстовка? Ты будешь проводить какой-то шаманский обряд, чтобы мне потом поплохело? — Фушигуро не оставлял попыток забрать у Сукуны то, что ему абсолютно точно не принадлежало, но Ремен был слишком настойчив в своем решении.  — Я че, блять, похож на шамана? — Он, быстро отвернувшись в сторону, засунул кофту себе под футболку, обхватывая себя руками, чтобы с большей вероятностью одержать победу в их схватке. — Ты ее просто выбросишь? — Мегуми, теряя силы из-за подступающего смеха, вцепился пальцами в предплечья Сукуны, но ни на грамм не смог ослабить его защиту. — Ты этого не сделаешь. — Ну ты же сделал, — Ремен, все еще придерживая свой улов одной рукой, второй треснул Фушигуро по ноге, поскольку с каждой секундой Мегуми все настойчивее вдавливал пальцы, практически добиваясь своей цели. — Мне больно, придурок. — Я тебя начну щекотать, если ты не скажешь, что задумал, — поднявшись на ноги и одним рывком потянув Сукуну за собой, Фушигуро не ожидал того, что это будет так легко сделать, поэтому их столкновение лбами было неизбежно в любом случае. — Да господи боже мой. — Какой ты идиот, — Ремен, неожиданно резко засмеявшись от абсурдности событий, в конечном счете отбросил блядскую толстовку куда-то на пол, чтобы не превратить их несерьезную потасовку во что-то, где в конце у одного из них будет разбит нос. — Все, успокойся. Я не буду ее выбрасывать, я ее кастомизирую, потому что ее поношенный вид оставляет желать лучшего. — Кастомизируешь? Каким образом? Ты ее просто обольешь хлоркой, чтобы создать на ней эти дебильные пятна? — Мегуми нахмурил брови, пытаясь придать себе серьезный вид, но смех сдавливал его горло, и он был уверен, что выглядит со стороны абсолютно по-идиотски. — Или вышьешь бисером огромный член на всю спину? — Отличные варианты, не буду их исключать, только мне нужно в магазин, чтобы докупить материалы. И ты, оказывается, тоже своего рода творец, да? — Сукуна, успокоив смех, начал делать тон своего голоса тише, и Мегуми точно знал, в какие моменты он звучал подобным образом. — Что ты делаешь сейчас? — Фушигуро заметил, как Ремен быстрым движением переместил свой взгляд с его глаз на нижнюю часть лица и вернул обратно. — Только что был идеальный момент для поцелуя, да?  — Ты так считаешь? Обидно, конечно, что он упущен. Такой шанс дается только раз в жизни, — Сукуна, пожав плечами, наигранно вздохнул и начал собирать разбросанные вещи обратно в шкаф, неаккуратно запихивая их друг на друга, но Мегуми не собирался это оставлять проигнорированным.  — Можно я тебя поцелую? — Силы на эти слова взялись ровно оттуда же, откуда он их обычно брал на всю свою нервозность, и ему абсолютно точно понравилось такое перераспределение ресурсов.  — Подожди, я сейчас проанализирую, не приведет ли эта ситуация к катастрофе, — он сильно нахмурил брови, массируя виски средними пальцами. — Я вижу будущее. Смотри, только представь, — Сукуна, все еще продолжая тереть свою голову, закрыл глаза, как ебаный провидец из фильмов. — Мы целуемся, ты еще, боже упаси, при этом лезешь мне языком в рот, чтобы все опошлить и не оставить даже доли скромности, я безвольно поддаюсь на твои манипуляции, потому что, ну, такой вот я человек, а потом… ох, ты бы видел, что будет дальше, — он резко распахнул глаза, делая свое лицо очень серьезным. — А дальше ты просто игнорируешь меня весь следующий день, потому что то бремя в виде твоих, страшащих тебя самого, эмоций слепит тебя до такой степени, что ты готов расплакаться от злости. — У меня есть другой вариант развития этого события, — Ремен, видимо, ухватившись за шутливое опасение Мегуми о его способностях шамана, пытался развить это до ебаного абсурда, но Фушигуро не хотел позволять этому продолжаться и дальше. — Но, боюсь, если я сейчас озвучу его вслух, то ты упадешь замертво прямо здесь. — Ты же в курсе, что для того, чтобы вести диалог с людьми, нужно придумывать свои ответы, а не просто перекривлять то, что тебе говорил собеседник до этого? — Да? А я-то думаю, почему со мной никто не хочет разговаривать, я ведь такой интересный. — Ты и вправду интересный, Мегуми. — Да блять! Ты можешь так резко не вкидывать такие вещи?  — Какие? Типа, правду? — Ты съехал с темы, вообще-то. Как обычно.  — О, знаешь, я точно также научился этому у своего соседа, как ты научился у своего - выстраивать свои границы. Я тебя с ним познакомлю как-нибудь, хотя вы так сильно похожи, что, боюсь, все закончится дракой, как только вы начнете спорить, кто из вас больше упрямый осел.  — Я все еще жду твой ответ на вопрос о поцелуе? — Мегуми уже не хотелось ни целоваться, ни спорить, ни портить свою кофту вместе с Сукуной, но и обрывать все на середине тоже было неинтересно.  — Мне нравится, что я уже третий раз увиливаю с ответом, но ты продолжаешь прямо на это указывать. Позитивная динамика в выражении своих желаний явно прослеживается. — Все, ты меня достал, — Мегуми, цокнув языком, прошел в сторону вешалки, перешагивая те вещи, что все еще валялись на полу, и принялся натягивать на себя куртку, чувствуя легкое смущение, — одевайся и пошли за тем, что тебе нужно для окончательного уничтожения моей толстовки. — Агрессия с примесью веселья, как ни крути, куда лучше, чем молчаливый страх, Мегуми.