roommates: relationship psychology

Мегуми Фушигуро, тот самый славный мальчик, о котором тут толкуется, отчетливо помнил день, когда впервые сел за руль батиной огромной тойоты три года назад. И было это, мягко говоря, занимательно. Он заканчивал старшую школу практически на отлично, будучи исполнительным лентяем, для которого общественное одобрение порой становилось важнее собственного достоинства. И которое снабжало его внутренним топливом для того, чтобы делать больше своих одноклассников, при этом оставаясь таким же разгильдяем, как и все остальные. Да, он был скрупулезным, да, он был дотошным, да, он любил копаться во всяких нюансах, но если у него сейчас спросили бы элементарные вещи о предметах, которые он посещал, то он мог бы в точности рассказать историю возникновения любого прикола в интернете, разобрать на составляющие треды на редите по какой-то жуткой херне, и как часто им давали желе на обед, но никак не о том, какой писатель что писал и какой исторический деятель что там историчил. И при всем при этом его оценки все равно оставались удовлетворительными лишь потому, что он умел вовремя включать мозги и начинать душнить до такой степени, что все учителя хотели побыстрее закончить с ним, чтобы дать возможность высказаться и другим ученикам. Поэтому, получив свою бумажку о завершении старшей школы, Мегуми со спокойной душой показал ее отцу и настоял на том, чтобы Тоджи научил его водить ту большую дуру, что стояла в их гараже. Потому как идея провести все свои каникулы перед университетом, перемещаясь по городу на автобусе в сумасшедшую жару, и обгореть к чертовой матери не прельщала его, а укорачивать все свои планы, чтобы они влезли только в ту часть дня, когда солнце уже садилось, ему не хотелось совершенно. И вот, набравшись смелости и упорства, чтобы изучить искусство вождения, Мегуми сел за руль, чувствуя приятное предвкушение от того, что еще одно базовое умение взрослого человека будет им освоено. Тоджи не был в диком восторге, что один из своих выходных ему придется слушать истерики своего сына по поводу и без, но он стойко сидел рядом, показывая, что нужно делать, чтобы Мегуми не разбил его любимую машину при первой же попытке выехать со двора. — Сильно долго держишь сцепление. Если ты перегреешь мне двигатель, то я заставлю тебя работать в моей мастерской, чтобы ты возместил весь ущерб, — Тоджи обожал свою тойоту настолько сильно, что у Мегуми иногда создавалось впечатление, что она занимала большую часть места в сердце отца, а в оставшемся ютился сам Фушигуро. — Да блять. То много, то мало. Я вообще нихрена не понимаю, — Мегуми спустя полчаса безуспешных попыток выровнять машину таким образом, чтобы она поехала, а не дергалась на месте, был на последнем издыхании, но все равно не имел намерений сдаваться, пытаясь выжать всего себя. — Найди баланс. Ты должен ногой чувствовать, когда машина начинает вибрировать. И только в этот момент постепенно отпускай сцепление, — было бы опрометчиво говорить, что Тоджи являлся самым терпеливым человеком на планете, поэтому Мегуми был внутренне ему благодарен за то, что он все еще сидел рядом, а не ушел в первые пятнадцать минут, наблюдая, как бессовестно издевается его сын над этим куском металла. — Я чувствую, но у меня не получается, — от злости хотелось с кем-то подраться, но, имея в ближайшем радиусе в качестве оппонента только своего отца, Мегуми прекрасно понимал, что тот его переломает пополам, даже не напрягаясь. — Мегуми, ты когда учился ходить, в первый раз разбил себе нос об тумбочку, поэтому не требуй от себя слишком многого, — Тоджи подпирал голову рукой и лениво смотрел вперед, ожидая, пока сын перестанет так сильно сжимать руль и сидеть, словно каменная статуя. — Расслабься немного. У тебя не получится сделать это лучше, если ты будешь деревянным. Машину нужно чувствовать. — Я разбил нос, потому что со мной тогда был ты, а не мама. И именно тогда я начал подозревать, что до отца года тебе очень далеко, — Мегуми убрал руки с руля и медленно выдохнул, расслабляя каждую мышцу, которая готова была в любой момент догнать его судорогой. — Так, ладно. Давай, разберемся с этим. И, повозившись остаток дня в прохладной из-за климат контроля машине, Фушигуро, хоть и перенервничал, но приобрел уверенность, вертя рулем и объезжая преграды, которые Тоджи ему искусственно создал, чтобы повышать нагрузку. И, сколько бы раз Мегуми не упрекал своего отца в безответственном отношении к своим прямым родительским обязанностям, нельзя было не брать во внимание тот факт, что, несмотря на истерическое поведение самого Мегуми, Тоджи очень основательно подошел к обучению, чем и упростил Фушигуро сдачу экзаменов и получение прав в дальнейшем. Поэтому, когда следующие слова Сукуны, который говорил по телефону с самого утра, дошли до его сонного мозга, он сразу же решил, что ему нужно вписаться в эту заварушку. — Здравствуйте, я прошу прощения, что так рано, но у меня к вам будет небольшая просьба, если это возможно, — первые секунды, слушая, с какой вежливостью и учтивостью Ремен болтает с кем-то, он подумал, что проснулся не в своей комнате, и тот тип, что нарушил его сон, вовсе не его сосед. — Хорошо, смотрите. Мне позвонил Чосо и сказал, что уезжает в командировку, и попросил пригнать его машину с ремонта до понедельника. Сможете ли вы помочь? Исходя из скупых рассказов Сукуны о его жизни вне университета, Мегуми знал, что Чосо является его либо дядей, либо двоюродным братом. Еще он знал, что этот самый дядя-брат часто разъезжает по работе, поэтому они мало общаются. И в те редкие моменты, когда Фушигуро наблюдал за Ременом, обсуждающим с Чосо какие-то забавные моменты из детства, он видел, как Сукуна менялся: он не язвил и не плевался сарказмом, а весело поддерживал разговор, лавируя между темами настолько быстро, что Мегуми терял логическую нить и переставал вникать в их общение вовсе. В принципе, на этом и заканчивались удивительные и основополагающие факты о таком человеке, как Чосо. — О, он еще спит, наверное. Хорошо, если у вас будет время, то напишите мне, когда подъехать. Спасибо заранее, до свидания, — Сукуна стоял посреди комнаты спиной к Мегуми и ковырял лаковое покрытие своего стола, чтобы занять чем-то руки во время разговора. Он делал так постоянно, слишком сильно концентрируя внимание на беседе, что не всегда замечал, какой ущерб наносит их недавно отремонтированному жилищу. — С кем ты обсуждал, что я еще сплю? — Мегуми не был любителем ранних подъемов по субботним утрам, но если уж речь зашла о нем в разговоре соседа с кем бы то ни было, то он обязан был выяснить, к чему все это. — С твоим отцом, — Ремен все еще не поворачивался лицом к Фушигуро, будучи немного напряженнее, чем обычно. Причин для этого могла быть уйма, ведь Сукуна, весь из себя невъебенный психолог с прокачанным скиллом самоконтроля, оставался таким же обычным человеком со своими загонами, поэтому Мегуми проигнорировал свое желание узнать, что стряслось с душевным состоянием соседа, и сразу перешел к более насущным вопросам. — Зачем ты общаешься с моим отцом? Давайте на этом моменте немного отвлечемся от зарождающегося обмена утренним сарказмом и вернемся к тем событиям, которые предшествовали всему этому. После того дня, наполненного неоднозначными чувствами, дебильными ситуациями и разговорами с легким налетом неловкости, который вдобавок завершился кошмаром, Мегуми ощущал себя наэлектризованным и нервным. Пятничным вечером, возвращаясь домой из спортзала, он, вперившись взглядом в свое отражение в окне, обдумывал, в какой момент так нелепо просчитался в своих жизненных решениях, которые стали причиной его подавленного состояния. И ничего логически обусловленного не лезло ему в голову: он просто считал себя глупым болваном, который слепо пошел на поводу у своего возбуждения. Поэтому, бесконечно гоняя по кругу эту мысль и стыдя себя за проявленную слабость, он пропустил нужную остановку и потом двадцать минут шагал пешком, включив в наушниках агрессивные треки, что были в том самом плейлисте Сукуны. Ему хотелось как-то отвлечься и настроиться на другую волну, но, даже абстрагировавшись от своего музыкального вкуса и не возлагая на такое удовольствие больших надежд, Фушигуро, переключая песню за песней, все равно в полной мере не смог прочувствовать того, что помогало Ремену фокусироваться во время его сеансов расслабления. Сказать по правде, это все еще оставалось скрипящим шумом, от которого чесалось в ушах, но, медленно топая по морозной улице, Мегуми вслушивался в текст, смысл которого усиливал адреналиновый прилив, и начал незаметно для самого себя погружаться в ритм. Чуть позже, обойдя общежитие вокруг несколько раз, чтобы сбросить раздражение, он, стоя перед дверью в комнату, понял всю суть такой терапии: мысли, летающие хаотично по нейронным связям желейного мозга, стихли, избавляя его от самобичевания и бесконечного анализа событий предыдущих дней. Ебучая руминация, если правильно толковать этот термин со слов Сукуны, преследовала Мегуми большую часть сознательной жизни, потому как в один конкретный момент обдумывание своих действий и слов с разных сторон вошло в привычку. Это началось в средней школе, когда он нарвался на двух придурков и, не боясь выйти проигравшим, ввязался в драку. Причина стычки была преувеличенной, но Фушигуро, имея стойкие моральные принципы, редко нарушал свои обещания, и, обязуясь разбить лица тем двоим, выполнил свою часть сделки с удовольствием, а только потом, сидя в кабинете директора и зажимая ватным диском свой кровоточащий нос, на него тяжким грузом навалилось чувство вины. И, хоть родители отнеслись к этой ситуации вполне спокойно, обойдясь только короткой лекцией о вреде разбитых лиц и о том, какая ответственность за этим следует, Мегуми, сделав выводы, стал более обдуманно относиться к любому своему решению, чтобы избежать противоречивых чувств после. Может быть, это было глупое решение, может быть, он не совсем был прав в своих выводах, но, прожив после того случая много лет, привычка анализировать и продумывать ситуацию наперед закрепилась очень прочно. И, только недавно проснувшись и пока еще не чувствуя вины перед самим собой за принятые ранее решения, Мегуми смотрел на спину Сукуны и думал о том, какого хера его сосед звонил его отцу. — О, знаешь, я планирую, чтобы он написал от тебя отказ и усыновил меня, — на часах было восемь утра, поэтому Ремен, обычно просыпавшийся около шести, уже был довольно бодрым и готовым к новому дню. Мегуми не раз пробовал войти в такой же режим, но желание подольше оставаться в кровати всегда побеждало. — Я не против. Но тогда ты, фактически, будешь моим сводным братом, — одна только мысль об этом заставила Мегуми съежиться. — А я всегда пролистываю эту категорию на порносайтах, потому что инцест не мое. Фушигуро услышал, как Сукуна тихо фыркнул в свою чашку: — Сначала ты говоришь, что не одержим мной, а потом при любой возможности вспоминаешь, как мы с тобой трахались. Кто-то здесь запутался, да, Мегуми? — Так зачем тебе мой отец? Почему тебе нужна его помощь, чтобы отвезти машину с ремонта? — Фушигуро профессионально проигнорировал вопрос, который и так грыз его изнутри без блядской помощи Ремена, и направил разговор в другом направлении, чтобы не упасть в грязь лицом, пытаясь придумать адекватный ответ. — Потому что эта самая машина находится сейчас в мастерской Тоджи, а я не умею водить, чтобы самостоятельно ее забрать, — Сукуна легко пожал плечами, но та раздражительность, которую Мегуми заметил ранее, буквально фонила на всю комнату. — Что? — Что-то в этой ситуации явно не вязалось друг с другом, и Фушигуро чувствовал себя обязанным выяснить, что именно. — Мегуми, кажется, вся та грязь, что у тебя в голове крутится, уже лезет из ушей и забивает пробки. Обратись к врачу, — Сукуну редко можно было увидеть злым или нервным, поэтому его фраза в любой другой ситуации была бы воспринята намного шутливее, но сейчас это прозвучало, как самый настоящий доеб. — Какого хера ты не умеешь водить машину? — Ну, Фушигуро тоже был не из робкого десятка, и разбираться с плохим настроением своего нервированного соседа ему совсем не хотелось. — Потому что, может быть, есть такая небольшая вероятность, что я, блять, не учился этому? — Ситуация все еще оставалась очень мутной, потому что Мегуми был уверен в обратном. — Я абсолютно точно уверен, что видел твои права своими глазами, — Ремен часто менял свои чехлы для телефона, являясь самым настоящим барахольщиком, поэтому Фушигуро пару раз замечал его водительское удостоверение, когда Сукуна перекладывал его с одного кейса в другой, засовывая в прорезь для кредитной карты или просто запихивая в пространсво между чехлом и телефоном. — Никто и не говорил о наличии или отсутствии прав, Мегуми. Речь шла об умении водить машину, — Фушигуро почувствовал, как его губы растянулись в ехидной улыбке из-за накатившего ощущения превосходства. — Значит, покупка прав идет в бесконечный список твоих правонарушений, я правильно понимаю? — Мегуми готов был светиться от счастья. Он не был завистлив и никогда не считал себя хуже других, но, живя вместе с Сукуной долгое время, у Фушигуро сформировалось четкое ощущение, что Ремен обходит его во всех сферах жизни, оставляя позади. Поэтому узнать о том, что у Сукуны отсутствует навык вождения, стало сродни благословению. — Ты иногда очень догадливый. Только не там, где нужно, — Ремен закатил глаза и уселся полубоком на край своей кровати. Он не выглядел пристыженным из-за своего грязного секретика, но после того, как он всплыл наружу, Ремен стал более расслабленным, и Мегуми предположил, что именно сокрытие данного факта и стало причиной его дурацкого поведения. — Так уж и быть, Сукуна, — Фушигуро был уверен, что не вызывает ни малейшего доверия, все еще лежа растрепанным и сонным в своей кровати, но это не отменяло серьезности следующего предложения: — Хочешь, я научу тебя водить? — Нет, спасибо. У меня еще много планов на эту жизнь, и в них точно не входит стать главным персонажем всех новостных сводок на тему «самая нелепая смерть человечества», — Ремен скорчил недоверчивое лицо, и Мегуми его прекрасно понимал, но все равно почувствовал себя слегка оскорбленным. — Ты меня недооцениваешь, — Фушигуро действительно был хорошим водителем, и за все три года, катаясь за рулем практически каждые выходные, еще ни разу не заработал ни одного штрафа. Конечно, до эксперта ему было далековато, но научить тому, что умеет сам, он мог бы запросто. — Я с тебя даже денег за это не возьму. — О, так вы еще, господин полицейский, подрабатываете инструктором? Ты же в курсе, что это превышение служебных полномочий? — Сукуна поднял брови, выглядя невпечатленным, но Фушигуро мог поклясться, что за маской безразличия он увидел легкую заинтересованность. — Ты проебываешь уникальный шанс побыть моим учеником, Сукуна. Но это твое право, конечно. Не всегда же ты должен принимать хорошие решения. — Проводить с Сукуной время так, как они обычно это делали все три года, было весело, но стать для Сукуны тем, кто научит его чему-то, было, определенно, за гранью фантазий. — Так, подожди. Почему Чосо попросил тебя забрать машину, если знает, что ты не умеешь водить? Долгое молчание Ремена, который медленно сербал свой остывший кофе вместо того, чтобы выдавать свои тайны и дальше, было очень громким и многозначительным. — Как так вышло? — Мегуми снова почувствовал себя наэлектризованным, но это ни шло ни в какое сравнение с тем, что он ощущал вчера. Буквально десять часов назад, засыпая под все те же шумящие треки, он хотел лишиться всех своих эмоций, чтобы все стало на привычные места. Но теперь, будучи в нескольких секундах от еще одной детали жизни Сукуны, Фушигуро был рад, что его широкий эмоциональный диапазон никуда не исчез. — Давай, расскажи мне, я буду хранить это в тайне. Можем поклясться на мизинчиках, если тебя это успокоит. Для подтверждения своих слов Мегуми вытянул руку в пространство между их кроватями и оттопырил мизинец, выжидая ответа. Фушигуро прекрасно знал, что если Сукуна упрется рогами и будет молчать дальше, то вытянуть из него информацию будет неподвластно даже самому опытному человеку в сфере допросов. Но попытаться все же стоило. Ремен откинулся на кровать, игнорируя детский жест Мегуми, и начал говорить: — На совершеннолетие Чосо отправил меня на курсы, но у меня был знакомый, который в полцены сделал мне документы. Я получил свои права, а оставшиеся деньги потратил на сеанс у тату мастера, — его голос был приглушен рукой, которой он закрыл лицо, поэтому Фушигуро пришлось приподняться на локте и вытянуть голову в направлении звука, чтобы расслышать каждое слово. — Я совершенно не удивлен, что ты так поступил, — Сукуна тихо засмеялся, и Мегуми проследил за тем, как напрягается его пресс под футболкой. Ну а что? — Рад слышать, что полностью соответствую твоим ожиданиям, — если бы нужно было одним словом описать впечатление Мегуми от только что вскрывшегося факта о, будем честными, подделке документов, то это было бы слово «интересно». — Я всегда знал, что ты склонен к преступной деятельности. — Мгм, жду, когда ты мне покажешь папку, которую завел на меня, детектив, — Сукуна перекатился набок и, подложив руку себе под голову, смотрел в упор на Мегуми, который все еще оставался наполовину свешенным со своей кровати. — Ты собираешься сегодня весь день валяться в комнате? — Нет, конечно. Я поеду с тобой к отцу, чтобы научить тебя водить. — Я уже сказал тебе нет, Мегуми, — Сукуну сложно было убедить в чем-то, но Фушигуро чувствовал, что он на правильном пути, поскольку все еще не был послан нахуй. — Ты подумай еще немного. Может, за время, пока я буду одеваться и пить кофе, у тебя добавится ума. Мегуми уже тогда, почему-то, был уверен, что Ремен точно передумает, но это все равно не остановило его от перечисления всех преимуществ, которые откроются перед Сукуной, если тот станет его учеником. Все пятнадцать минут, что они ехали в теплом такси, Фушигуро не затыкался, в красках расписывая всю теорию вождения, и то, что Ремен его ни разу не перебил, молча пялясь в соседнее окно, можно было считать успехом. Мегуми чувствовал себя полезным и нужным, и его потребность в общественном одобрении в лице Сукуны была полностью удовлетворена, поэтому, переключив свое внимание с вчерашних терзаний, которые тянули из него силы, он, предвкушая веселье, готов был вспыхнуть огнем из-за нарастающей энергии. С самого детства, имея фиксированный и устаканившийся круг общения из-за отсутствия желания и внутренних сил распространяться на большее количество людей, чем ему было необходимо для подпитки своей социальной батарейки, Мегуми среди друзей всегда сохранял лидерство за собой. В дошкольном возрасте он знал немыслимое количество интригующих фактов о тех вещах, которые интересовали других детей, потому что читал много развивающей литературы и проводил достаточно времени со своей мамой, которая, как казалось Мегуми в то время, знала все на свете; в младшей школе к его увлечению научно-популярной литературой добавились авиамоделирование и сборка различных конструкторов, которые покупал ему отец на каждый, даже самый малозначительный, праздник, и его единомышленников это приводило в восторг: Мегуми любил устраивать заседания со своей компанией в собственной комнате и подолгу ковыряться в мелких деталях своих многочисленных фигурок; в средней школе все занятия для развития мелкой моторики рук отошли на второй план, когда Фушигуро открыл для себя неизведанный мир тех частей интернета, который был для него ранее закрыт. В тот период родители подарили ему его собственный ноутбук, и у него, наконец-то, пропала необходимость чистить историю поиска после каждого посещения сомнительных сайтов. И, естественно, все свои знания, что были им получены во время изучения сети, он передавал своим друзьям, самопровозгласив себя мессией, что открывает слепцам глаза на реальный мир. В старшей школе вектор увлечений перевернулся с ног на голову, и вся та теория, что была изучена им ранее, нашла выход на практике, и в который раз утвердила его безоговорочный авторитет среди сверстников. Все эти мелочи, из которых складывалась личность Фушигуро, находили отклик в его друзьях и других людях, которые оставались вне круга его общения, из-за чего он рос уверенным в своей важности и исключительности. Поэтому сейчас, снова почувствовав прилив той энергии, что была его топливом все эти годы, он ощутил себя пиздецки важным элементом в жизни Сукуны. — Я все равно ничего не запомнил из того, что ты мне рассказывал, Мегуми. Зря только напрягался, — Ремен, оплатив такси после пятиминутных препираний Фушигуро на тему важности раздельного счета, тащился за Мегуми, который почти что бежал впереди и в любую секунду готов был пускать искры из-под ботинок. — Не зря. Все равно что-то отложилось в голове. Как только сядешь за руль, сразу все поймешь сам, — еще никогда в своей жизни Фушигуро не был так близок к провалу. Ну, это было ахуеть как нелепо. Мегуми, подходя вместе с Сукуной к дому, набрал отца, чтобы заранее договориться об аренде его машины на сегодняшний день, но вместо этого вынужден был десять минут выслушивать ворчание Тоджи о том, какой его постоянный поставщик деталей мудак, потому что из-за него срываются сроки по ремонтам на целую неделю. Как понял Мегуми, этот самый поставщик из-за проблем с налоговой закрыл свою лавочку в их городе, из-за чего Тоджи приходится в свой выходной искать новых людей, готовых ему так же быстро и качественно доставлять все те железяки, что хранились в мастерской. Мегуми не знал, как выразить свое сочувствие, поэтому, пожелав удачи и сказав, что целый день будет учить Сукуну водить, быстро отключился, чтобы, наконец-то, примерить на себя роль компетентного инструктора. — Батя сказал, что сегодня весь день будет занят. Что насчет машины Чосо? — Фушигуро колупался в дверном замке, третий раз вставляя ключ вверх ногами. — Если у тебя будет завтра время, можем приехать после обеда, чтобы решить этот вопрос. Или же я могу стать водителем на час, чтобы отвезти ее самому, — Фушигуро просто хотел повыделываться и, бонусом, покататься на чем-то другом, помимо батиной тойоты. — Нет, спасибо. Я разберусь с Чосо немного позже. Сразу же после того, как ты посвятишь меня во все тонкости искусства кручения руля, — Сукуна остался снаружи дома, ссылаясь на то, что хочет покурить перед «занятием», поэтому Мегуми, не сняв обуви, широкими шагами прошел через весь дом, чтобы открыть гараж. Вся эта ситуация по ощущениям была похожа на ту, когда они вдвоем мирно пили кофе на парковке за супермаркетом. Для других людей, которые бы наблюдали со стороны, ничего из этого не показалось бы странным: просто один знакомый учит второго знакомого вождению, используя при этом машину отца первого из них. В принципе, логическая цепь не нарушена ни в одном из звеньев, но Фушигуро, открыв гараж и застав Сукуну на крыльце заднего двора, стряхивающего пепел в жестяную банку из-под кофе, на мгновение захотел проснуться из-за сюрреалистичности происходящего. Это было, как столкновение двух разных миров, которые раньше ни при каких условиях не должны были пересекаться, и Мегуми не совсем был уверен в своих впечатлениях по этому поводу. — Залезай в машину, — только подойдя к двери со стороны водителя, Фушигуро вспомнил одну маленькую деталь: он никогда раньше сам не выгонял автомобиль из гаража, потому что всегда игнорировал это упражнение по причине, очевидно, своей глупости. Но, проанализировав ситуацию и прийдя к выводу, что это не так уж и сложно выглядит, он включил зажигание и попытался тронуться: разочарование в самом себе настигло его ровно в тот момент, как машина, нервно дергаясь, заглохла на заднем ходу. — Ты точно умеешь это делать, Фушигуро? — Мегуми опять почувствовал себя, как на первом уроке своего бати: таким же нервированным и до ахуения тупым. — Лучше стань возле дорожки и скажи, правильно ли я еду, вместо того, чтобы гундеть под руку, — Сукуна сидел на пассажирском сидении и лукаво улыбался, наблюдая, как Фушигуро, ранее расписывая все свои превосходные умения, сейчас готов был лезть в драку из-за паники. — То садись в машину, то вылезай из нее. Я запутался, что ты от меня хочешь, — Ремен приоткрыл дверь, но, словно что-то вспомнил, резко остановился и повернулся обратно к Мегуми: — Упс, я даже не знаю, получится ли у меня определить правильный угол выезда с моими купленными правами, — злость Фушигуро закипала постепенно, поэтому с каждой секундой ему становилось все тяжелее себя сдерживать, и подъебы Сукуны явно не улучшали ситуацию. Мегуми знал, что он облажался, надеясь впечатлить Ремена своими водительскими скиллами, хотя, на деле просрал свой шанс с первой же попытки. — Мне батя оторвет голову собственными руками, если я оставлю хотя бы царапину на его тойоте, — ну а что, не признаваться же Фушигуро напрямую в том, что ему хочется исчезнуть бесследно из-за стыда, что начал вязко распространяться по его внутренностям. — Ты преувеличиваешь ярость своего отца, Мегуми. Ни один человек, находясь в здравом уме, не станет вредить своему ребенку из-за повреждений на машине, — Сукуна после этих слов вылез из автомобиля и деловито стал ровно так, чтобы быть посередине отражения в зеркале заднего вида. — Да неужели, блять, — Фушигуро прошептал это перед собой, втыкая заднюю передачу, чтобы заново начать свой позорный путь. Ремен, будто он был сраным специалистом, который сажает самолеты, жестами показывал, насколько еще можно выкручивать руль, чтобы не сорвать крыло над задним колесом и, следовательно, оставить для Мегуми хотя бы небольшой шанс не опуститься на самое дно. Сукуна поднял два больших пальца вверх и, показав тыльную сторону ладоней, начал пальцами манить Мегуми на себя, давая понять, что машина стоит ровно и готова в один рывок покинуть чересчур узкие двери гаража. Из-за мысли о том, сколько уничижительных комментариев его ждет со стороны Сукуны после такого провала, Мегуми начал продумывать пути отступления. И сослаться на внезапную головную боль уже не казалось таким уж бессмысленным вариантом ради сбережения остатков своей растоптанной гордости. — Ты молодец, Мегуми. Очень хорошо справился. Я теперь действительно увидел, что такому квалифицированному учителю, как ты, можно доверить свою жизнь, — Ремен распахнул дверь, - которая в данный момент была щитом для Мегуми, ограждающим его от суровой реальности, - и широко улыбался. — Давай, теперь моя очередь. Фушигуро очень надеялся на то, что у Сукуны, каким-то чудом, на время отключится тот участок мозга, который отвечал за генерирование подъебов, и у него получится хотя бы немного отвлечься от своего вселенского позора. — Ты решил начать сразу с заднего хода? — Мегуми нехотя вылез из машины и, пока обходил тойоту, считал шаги, чтобы вернуть себе покой. — Какая разница? На заднем ходу машина едет назад, на переднем - вперед. Это же элементарно, — Сукуна не соизволил выглядеть даже на один процент напряженным, пока удобно усаживался и, выслушав инструкции Мегуми, настраивал зеркала и кресло под себя. — Что дальше? — Либо ты мне пиздишь, либо слишком хорошо схватываешь новую информацию, — Фушигуро, хоть и помнил, как сам впервые учился ездить, но абсолютно точно не знал, как выглядел тогда со стороны. Но одно он мог сказать точно: в тот момент, ощущая себя, как на электрическом стуле, он был уверен, что не казался таким же расслабленным, как сейчас ожидавший его дальнейших наставлений Сукуна. — Не думаю, что у меня хватило бы совести тебе наврать, Мегуми, — Ремен взялся одной рукой за руль снизу и, вставив ключ в зажигание, повернулся к Фушигуро. — Давайте, учите меня, мастер. Я готов.