Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.
«Мастер и Маргарита», Михаил Булгаков
Все считают, что Ангел Смерти всецело ненавидит невозможного мироходца. Не верьте. Это величайшая ложь, в неё верит даже Смотрящий - его ближайший друг. Хотя, сложно заметить тонкую грань между ненавистью и восхищением. С самой первой встречи он не ненавидел его. Когда угрожал убить, он не ненавидел его. Уважал, тот смелый и не отлынивает от работы, скрываясь за щитом большей, чем у других, силы. Любил до крови с разбитых об стол костяшек пальцев. "Любовь - чуждая богам вещь" - сказал кто-то, но забыл, как сам любил, как дарил каждый кусочек себя и потерял все эмоции в этом безумном вальсе невзаимности и выкинутых в урну цветов. Если бы он не имел эмоций, чувствовал бы себя лучше? Теперь он здесь, скулит и трясётся, проливая крупные капли слёз. Всё залито, страницы с чернильно-чёрным текстом стекали по столу из тёмного дуба. Плачущий своим крылом чуть не скинул со стола фонарь, но успел за долю секунды схватиться за его середину. Руки обожгло горячим стеклом, хотя, дикая регенерация не давала в полной мере это прочувствовать. Ничего не болит, только сердце. Маленький и глупый котёнок пропал в этой огромной вселенной, а может он уже в другой, а может он уже умер? А может- -Почему? - Он выл, так воют собаки на луну, вот только они прекращали, Ави не мог. Какой день он здесь сидит. Какой день он ищет хоть след голубого огонька. Какой день он разбивает белоснежные пальцы об этот ублюдский стол, подаренный братом. Пять лет по меркам этого поломанного и заброшенного мира, где секунда могла оцениваться в годы. Сны с участием кудрявого таяли, как снег весной. По памяти сложно нарисовать кого-то, поэтому вместо рисунков человека на многочисленных бумагах бегал котёнок. Маленький, вислоухий, с гордо поднятым хвостом и белым пятном вокруг левого глаза. У Лололошки такое точно было. Целуя в лоб, Джодах успел детально рассмотреть чужое лицо. Так этот малец был только обворожительнее. Редкая маленькая черта. Было бы забавно увидеть такое на детях. Даже сквозь слёзы, он заливался краской от этих мыслей. Просто. Увидев детей брата прочувствовал душевную боль ещё больше. Повертев головой, удалось отогнать мысли. Гибриды бесплодны... Без разницы. Любить можно просто, без подтекста и личной выгоды. Можно ли считать отцовство личной выгодой? Он даже не успел извиниться за всё, хотя очень хотел. Все сочувственно напоминают о лучшем, о бессмертии и миллиардах других "людей" во вселенной, но это как говорить слепому включить свет. Никто другой не обладал таким количеством прекрасного и нужного. Вы чувствуете на себе нервный взгляд Смотрящего Хранитель тюрьмы боязливо положил руку на плечо своего "коллеги", привлекая внимание. -Я просил не отвлекать. - Неловкое молчание, как кисель, варившийся часами, заполнило всё. Руку с плеча никто убирать не собирался. Секунды текли как часы. Как годы. Как тысячелетия. Социальные контакты стали редки, подобно тёплым декабрьским денькам где-то на северном полюсе. - Прости, грубовато вышло... Так, что-то нужно? Вместо ответа его тянут за собой. Непонятно куда и зачем, если это Смотрящий, значит так нужно. Не умеет Время в шутки, что уменьшало его уровень, как лучшего на свете товарища. Но он хотя бы старался понять.***
Он расцеловывал лицо, забавное белое пятнышко и глубокие отметины, появившиеся за время долгого отсутствия. Лололошка не был напуган, нет, в чёрных глазах было небольшое облегчение, будто после сорока лет беспрерывных пыток, целых две минуты, его череп не вбивали в пол чугунным утюгом. Половина правого ушка отсутствовала, но никто не расскажет историю новых травм. "Молчание - дороже золота." Сейчас такая хрень не стоит и двадцати копеек. На фоне белой тюрьмы, они - лучшие части картины. Все свои краски художник потратил на них. Оба по-своему потрёпаны жизнью, вот только, глаза горят, горят как церковные свечи, благоговейный огонь направлен только на друг друга. Джодаху впервые не нужно объяснять всё это, кто он, зачем он, как они связаны. Всё что он делает - щебечет и ластиться. Похоже, Лололошка держался на чистом адреналине. Кости ломило после очередной бессонной ночи в том месте. Ави позволил упасть в свои объятия и беззвучно заплакать. Им больно, но, тем не менее, они готовы разделять сотни моментов боли родного человека.