Культ

Ветер колыхал золотистые колосья, уходящих к краю леса, ограждённые деревянным забором в надежде, что дикие животные не сумеют свалить его и от души протоптать дорожки на урожайном поле. Острый солодовый запах зерен прочно витал, смешиваясь с приближающим ароматом дождевых облаков. Бывает, перед самым ливнем и грозой в воздухе чувствуется этот особый запах озона и электрических разрядов, свежий и холодный. Тяжелые тёмно-синие тучи медленно надвигались, закрывая своими могучими телами небо, нависая от расслабленным золотом. Утро начиналось не с кофе. Эвтида недовольно куталась в куртку, стоя посреди небольшого пшеничного поля, наблюдая за работой Дианы и Рэймсса. Исман, с которым они успели познакомиться в машине под недовольное бурчание первого, что маньякам тоже нужны выходные, копошился около трупа, проводя необходимые манипуляции. Парень оказался весьма умным и талантливым судмедэкспертом с дополнительным продолжающимся обучением на патологоанатома. Наблюдая за работой команды, она отмечала их слаженность и спокойствие, с которой те относятся к трупу. Даже на вид слабая Дия оказалась весьма хладнокровной. Профессионализм, если ты идёшь на работу в подобные структуру плаксивость и страдания над каждым телом успеха тебе не сделают. Нет смысла переживать и плакаться над судьбой каждой жертвы, ты им не поможешь слезами, но твой разум и собранность дарует ему отмщение и справедливость, которую он или она заслужили. Эвтида считала это своим высшим долгом — дать то, что не смогут дать боги. Реальную справедливость. Ей не под силу воскресить мертвого, никому не под силу. И в то же время никто не смеет забирать жизнь, даже самую поганую и гнилую без суда и следствия. Это справедливость. Или просто её часть. Желтая лента ограждала взволнованных фермеров, которые с утра пораньше делали обход владений и наткнулись на неприятную находку. Дия тихо беседовала с ними, стоя за ограждением и записывала контактные данные и показания. Рэй и Эвтида уже успели сделать концетрический осмотр места, пытаясь найти заметные следы, но в густоте трав и культурных растений было трудно заметить хоть что-то. — Придётся выкашивать всё, да только смысл? Мы здесь уже натоптали, — недовольно пробурчал Рэй. — Он словно знает, где лучше всего оставить тело, чтобы даже при наличии улик, мы хер бы их нашли. Эвтиде пришлось только молча согласиться. Даже следов крови не было, только под самим телом, и то успели впитать в черную, напоенную дождем землю. Все размокло, и можно было понадеется, что грязь сорвёт с ноги убийцы ботинок. Увы, жизнь была не сериалом и рассчитывать на это не приходилось. — Вы слышали что-нибудь с трех утра и до пяти? — раздался голос Дии, когда они к ней приблизились. — Ничего не слышали, она мертва часов как семь, сомневаюсь, что трупы кричать, — вздохнул Исман, принявшийся проводить визуальный осмотр. — Привезли то в этот отрезок времени. С пяти тридцати уже первые фермеры встают, он не стал бы так подставляться, — ответил Рэймсс коллеге. — Откуда здесь столько мошкары? — поинтересовался он, доставая чемоданчик. — Вроде труп свежий, не должен был привлечь их внимание. — Утро раннее, — отмахнулся Рэй. — Да и гроза вот-вот будет. Ничего удивительного. — Рядом могут быть компостные ямы или другая мерзость, — фыркнула Дия, делая необходимые записи. — Неужели не чувствуешь этот запах? — Нос забился, — пожал плечами Исман, подходя ближе. — Какой культурный у нас всё же маньяк. Цветы принес. Эвтида поежилась, пытаясь сосредоточиться на трупе. Молодая девушка, лет шестнадцати, лежала посреди золотых злаков в таком же белом платье. Всё бы то, только в этот раз грудная клетка была раскрыта. Ребра, подобно краям драгоценной фарфоровой вазы смотрели в разные стороны достаточно симметрично, что только косвенно говорило о педантичности и стремление к идеалу. Внутри, среди целых органов прорастали свежие бутоны алых роз. Убийца говорил. Говорил, что знает, говорит, что понимает кто перед ним. И она понимала. «Эту нужно убить не по правилам. Она не была согласна умереть, но я не могу не поприветствовать. Это моё приветствие, не культа. Я знаю, что она увидит меня. Так слушай. Я разрезаю грудную клетку, как только мои люди подготавливают место. Было бы некультурно делать это среди хлама. Нужно подумать о цветах! Я укладываю её на стол, доставая инструменты. У меня есть необходимые знания, чтобы провести всё точно и аккуратно. Ты ведь уже видишь меня?» — Они вообще мало при жизни вредят, — заметил Рэймсс. — Эва, ты чего так далеко стоишь? Давай ближе подходи. — Пару минут, — она прикрыла глаза, массируя виски. — Боюсь, у меня снова мигрень. — Скверная вещь, — сочувственно кивнул криминалист, опускаясь на примятые колосья. — Да и я жду кое-кого, — она не знала, почему решила всё же позвонить Амену сразу после сообщения Рема о том, что найден новый труп и за ней скоро заедут. Возможно, она подсознательно хотела иметь некий стержень, на который в обмороке можно свалиться. Сделав глубокий вдох и выдох, она оглядела дорогу вдалеке. Сколько времени ему понадобиться, чтобы доехать? «- Зато теперь ты знаешь, что у твоего маньяка-сектанта есть медицинское образование. Теперь хотя бы ясно отчего он головой поехал. Любой бы поехал после стольких годов обучения.» Врачей было много, и не все они работали по профессии. Тем более, не каждый сделать такие разрезы и сумеет воткнуть цветы, не повредив органы, стебли буквально росли между ними. Не самый романтичный букет, но хотя бы не развесил на дереве, как рождественское украшение. — С тобой всё хорошо? — обеспокоенно спросил Рэймсс. — Да, слушай, я знаю, тебе не нравится Амен, но Марк настаивает на работе с ним. У него уже был опыт в таких делах, — лучше сказать это сразу и избежать недовольных взглядов. — Да я что ли против, если полезно, — Рэй запахнул черную куртку, потирая глаза. — Да и Исман от него в восторге. Нужно же порадовать ребенка. Просто, он сам выглядит как маньяк из сериалов. — Я с ним говорила и ничего такого не заметила, — нахмурилась Эва. — Может быть ты тоже маньяк? — предложение было бы интересным, но Эвтида слабо любила физические упражнения, а дохляк-убийца долго не проработает. Здесь конкуренция большая. Послышался шум автомобиля. Черный Bentley Arnage медленно проплыл по трассе, сворачивая на небольшой пустырь, где стояла рабочая машина. Эвтида фыркнула себе под нос, отмечая чрезмерное желание выделиться у некоторых психиатров. Амен вышел из салона, запахивая черное пальто, распахнутое на груди, открывая вид на коричневый свитер с высокой шеей. — Как он только запачкаться не боится, — пробормотал Рэймсс, осматривая легкую грязь под их ногами. Лотвор пришлось согласится, мысленно прикидывая, спасут ли влажные салфетки с запахом мяты армейские ботинки от суровой грязи Монтаны. — Ох, ты не говорила, что он будет с нами, — тихо прошептала Дия, стараясь отойти ближе к Исману. И впрямь, будто дьявола на помощь позвала. Нужно будет обязательно расспросить Амена на следующем сеансе от чего у него сложился облик Воланда. — Добрый день, — вежливо поприветствовал он, становясь на дистанции ото всех рабочих, но рядом с девушкой. — Как себя чувствуешь? — Сносно, — кивнула Эва, отворачиваясь к трупу. — Надеюсь, мой звонок не отвлёк вас от дел. Не хотелось бы нарушать планы. — Уверен, мои клиенты поймут важность работы с ФБР и примут как уважительную причину, — он замолчал, словно на инстинкте понимая, что сейчас ей нужно было сосредоточиться полностью. Удивительная способность. «Нужно не повредить органы. Я опускаю руки в тело, с трудом и с помощью инструментов деформирую ребра. Как часто изображают грудную клетку в цветах, но я хочу нечто необычное и прекрасное. Я беру цветы. Брать из магазина было бы опасно, покупателя всегда можно найти, но никто не обнаружит пропажу пары цветочков с клумбы. Осторожно продеваю стебли, подгоняя их, обрезая для идеального размера, и чтобы они успели дожить до обнаружения. Я оглаживаю белые, лишенные крови щеки девушки. Теперь она вся на полу, придётся долго убираться. Мне жаль её, но выбор неоспорим. Я чувствую жалость и смирение. Я сам смиренный раб. Перед ним.» Эвтида приложила ладонь к голове, чувствуя, как усиливается пульсация. Острая боль пронзила виски вновь, а глаза заболели. Пришлось сделать пару шагов назад, чтобы не потерять равновесие и не упасть в грязь лицом, в этот раз в буквальном смысле. В голове вырисовывался образ палача, избранного нести волю, чью-то. Того, кто выбирает, кого принести «в дар» следующего, кто достоин этой чести. Или выносит приговор на осквернение. — Интересный выбор цветов, — подал голос Амен, внимательно следя за ней. Эвтида с непониманием посмотрела на него. — Почему это? — близко стоявший Рэймсс внезапно встрял в диалог, заметно заинтересованный. Кажется, он был готов смириться с присутствием психиатра, если это и впрямь было полезно делу. — Алая роза в мифологии занимает большое место. Если мы поговорим о Древней Греции и Риме, то это символ богини Афродиты или Венеры. Афродита, едва родившись, создала из пены морской белые розы. Когда она узнала, что её избранник Адонис смертельно ранен, то побежала к нему, не замечая острые шипы, — стал рассказывать Амен, довольный, что его готовы выслушать. — Она поранила ноги и капли крови окрасили розу в красный. — В этом есть символизм? — тихо спросила Дия. — Он мог просто взять цветы. Любые, которые проще скрыть. — Тогда проще было нарвать лесных. У нас их полно. Розы все же труднее достать, — запротестовал Исман. — Он хотел, это дар, — выдавила Эвтида, морщась. — Дар нам, они знают, что мы их ищем. Их палача. — Скорее вам, — с каким-то равнодушием в голосе поправил Амен. — До вашего приезда подобного не было, и насколько я успел ознакомиться с прошлыми их сюрпризами, кроме головы собаки ничего такого не было. — Спасибо, что цветами решили обойтись, — буркнула Дия. — Он влюбился в неё? Не слишком ли быстро, — Рэй бросил взгляд на детектива. — У тебя нет случайно ревнивых и психически нестабильных бывших? — У меня и бывших то нет. Я работаю, — фыркнула Эва, опираясь на Амена. — Извините, но падать я не хочу. — Ничего. Скорее здесь не любовь. Розы часто приносили в дар Афродиты. Быть может, это просто подарок вашей красоте? — Исман, что можешь сказать? — Рэй взял на себя роль главного, пока Рем, видимо, раскладывал пасьянс на единственном нормальном компьютере. — Отпечатков не нашел, каких-либо частичек тела нет, мы с Ливием ещё потрудимся над этим, проведём анализ на вещества, выясним, не накачивали ли их. Пока могу сказать, что тело привезли сюда, но найти следы в поле — вещь слегка нереальная. Здесь уже прошлись фермеры, мы. Из плюсов, на глинистой дороге остался отпечаток шин. Человек, что сделал это, имеет хорошие знания в медицине. Хирургические я бы сказал. Скорей всего либо сейчас практикует, либо раньше практиковал. Самоучка такого сделать не сумеет. У него есть оборудованное место, где содержится всё необходимое. Одной пилой такое не сделаешь. — Попробуем найти машину? — Вероятность есть, — согласился Исман. — Эвтида, есть что добавить? — Он явно находится в культе и верно предан ему, но при этом было жаль эту девушку. Она умерла не как жертва, это не было её даром и освобождением, а наказанием. Скорей всего она что-то пыталась сделать или просто, по их мнению, была не готова. Он высокий, сильный, осведомлен о нашей деятельности. Вполне возможно, что ведёт обычную жизнь, хорошо вливается в социум и располагает к себе. Он достаточно умён, чтобы не оставлять за собой следы и при этом не выводить на своих людей. Уверен, среди городских, тех, кто не вхож в их общину, есть помощники. Им могут платить или угрожать. Он человек образованный. Скорей всего имеет небольшой дом среди леса, даже заброшенный. В подвале не так удобно проводить подобные манипуляции, если он у тебя прямо под домом. Найдут тебя — найдут главные улики против. Он не стал бы так себя подставлять. — Ты очень бледная, — обеспокоенно сказала Дия. — Может, тебе лучше пока поехать отдохнуть? — С вашего разрешения, я могу отвезти Эву домой, — предложил Амен. Остальные замерли, кроме Исмана, который был полностью поглощён упаковкой трупа и отвлечь от этого его мог только вселенский апокалипсис. — Пусть Эва решает, — неуверенно предложил Рэймсс. — Да пусть, во всяком случае, знаете, где мой труп искать, — усмехнулась Эвтида под тяжелый вздох Амена. — Если бы я убивал каждый раз, когда так говорят, у вас была бы стопроцентная раскрываемость. Выбраться из полей было ещё той задачей. Вроде бы дорога была близко, а затем оказывалось, что на тебя смотрит жуткое пугало с головой-тыквой. Гром становился ближе, но дышать было свободно. Они вышли на импровизированную парковку, и Эва впервые сравнила, насколько ниже Амена. «- Если он реально убийца, то это ж какой подвал надо вырыть, чтобы там уместиться?», — в голове всплыла сцена, где Доран на согнутых ногах идёт между столами с трупами или бьётся лбом об характерную мерцающую лампу. — Можешь меня высадить у круглосуточного магазина, — попросила Эвтида, подходя к автомобилю. — Надеюсь успеть купить еды и обезболивающего. — Не советую питаться полуфабрикатами, — Амен открыл дверь в салон, словно главный герой бульварного романа, сошедший из фантазий девочек и женщин за сорок. Эвтида сжала губы, наклонив голову. — Я как бы знаю, как отрывается дверь, не думаю, что у тебя там какой-то тайный знак. — Это банальная вежливость. — Можно без неё. Я агент ФБР, а не шестнадцатилетняя девочка- пушинка. — У меня не было пассажирок такого возраста, не работаю с ними, — спокойно ответил Амен, обходя бампер и приближаясь к месту водителя. — Они часто романтизируют всё, что двигается и хоть как-то обращает на них внимание. Лишние проблемы с чрезмерными выплесками гормонов. — В тебя влюблялись маленькие девочки? — Эвтида всё же постаралась сохранить вежливость, и оттереть грязь с ботинок. — Не стоит, в конце концов, автомойка существует, — он, видимо, решил не задерживаться, и сел за руль. Эвтида закатила глаза, и заняла положение место на переднем сиденье. — Не знаю, влюблялись ли или нет, я не интересовался подобным. От женщин постарше достаточно внимание получал, но у меня, увы, не то воспитание. — Как же воспитывает священник? — В строгости и послушании, — с грустью проговорил мужчина, заводя двигатель. — В некоторых моментах, подобное помогает в жизни. — Не всё так радужно? — Абсолютно радужно в жизни не бывает. Всегда набегают тучи, — в подтверждение слов совсем рядом прозвучал раскат грома. — Не посчитай меня нетактичным, но я бы предложил тебе сейчас поехать ко мне. — Расчленить хочешь? — Ты так часто об этом говоришь, что мне придется добавить в нашу терапию несколько тем о суицидальных наклонностях и фетишей. — У меня нет фетиша на убийство, — усмехнулась Эва. — Я не фантазирую, как прикольно переспать, когда тебя пытаются задушить. — Но такие девиации существуют. — Конечно, ты психиатр, тебе ли не знать, какой странный человеческий мозг. Но с чего бы тебе приглашать меня? — Марк просил присматривать за тобой, считай это опекой, — они вырулили с проселочной дороги на нормальное твердой шоссе и направились в сторону гор. — Если ты не хочешь, я настаивать не буду. — С тебя еда, — Эвтиду даже позабавило, как её легко купить, но она уже неделю ничего толком не ела, постоянно тошнит, да и времени нет. Если Амену хочется поиграть в няньку, пусть играет. Она найдёт в этом выгоду для себя и сопрёт весь его холодильник к себе. — Как пожелаешь, — он даже не стал как-то протестовать. И на душе даже стало приятно, что ради неё, похоже, отменили все сеансы на целый день. Для такого человека, как Амен, это была явно большая жертва. — Насколько вы близки с Марком? — Он мой хороший друг и мы всегда помогаем друг другу, — слишком простое объяснение, девушку оно явно не устроило. — И всё? — Ты ждешь моего признания в чём-то большем? — Амен всматривался в сменяющие перед окном картинки дороги, ведя весьма уверенно и аккуратно, не как водили её редкие друзья, всё время норовясь свалиться в кювет. — Ты не гей, — спокойно ответила, прислонившись виском к холодному стеклу, по которому начинали стучать первые капли. — Это и так понятно. Тебе нравятся девушки, но ты не заводишь с ними долгих и серьезных отношений. — С чего ты так решила? — Ты везешь меня домой, к себе домой, — Эва сильнее закуталась в куртку, согреваемая обогревателем и приятной пустоте. Редко какие места могли предложить разуму долгожданную тишину без постоянного анализа, но здесь было так чисто и по-заводскому, ничего, что выдавало бы Амена. Удивительно, как он только умудрялся сохранять идеализм. — Такое не делают, если есть девушка. Она может неправильно понять. — В отношениях должно быть доверие. Неужели мне придется расставаться с ней, если когда-нибудь я привезу в дом больного пациента? — поинтересовался психиатр. — Разве тебе не кажется это странным? Ревновать и злиться на саму идею, что твой партнёр прикоснулся к кому-то другого пола? Тяжело тогда живется акушерам, — Эвтида усмехнулась, рассматривая красивые места. — По словам Марка — ты гений. Почему тогда не переехал? В большом городе у тебя было бы больше возможностей. — Мне приятна природа и её спокойствие. Здесь нет шума города, высоких домов, похожих на каменные клетки. Работа и здесь хорошо идёт, с многими я работаю по интернету. Благо, в наше время технологии развиты достаточно, чтобы приходилось бегать с места на место. — Ты сам избрал себе такую работу? — Да, я был старшим ребенком и мне приходились брать ответственность за будущее семьи. Психология показалась мне лучшим выбором, хотя отец желал видеть меня хирургом. Человеческие тела ещё более отвратительны, чем их души. Это не профессионально, но многие из них видят свои проблемы в мелочах. Однажды ко мне на приём записала богатая дама со словами, что у неё депрессия из-за выбора цвета обоев в комнату. Тихий голос убаюкивал, но Эва старалась сохранять сознание, наблюдая и запоминая дорогу. Подумав, она расстегнула ботинки и забралась с ногами на сиденье, поджав их под себя. Не очень вежливо, возможно, но она никому не навязывалась и была достаточно далека от дам высшего света. Дом находился в живописном месте прямо у небольшого озера, в который спадал один из многочисленных водопадов, окруженный хвойным лесом. Эвтида, выйдя из бентли, замерла на месте, восхищенно осматривая каменную тропинку, ведущую прямо к кромке прозрачной воды приятного холодного оттенка голубого. Белый шум, создающийся водой, успокаивал и хотелось только поскорее закрыть глаза и спать прямо на ровном газоне, вслушиваясь в далекий перелив птичьих голосов. А летом во время редкого зноя бросится в прохладную воду. — Говорю, променять такое на город было бы преступлением, — Амен не скрывал своего самодовольства, видя детский восторг на лице, но Эве было глубоко плевать. За такой вид она могла простить ему некие замашки, и даже не послать в далекие дали. Дом был не похож на владельца. Стиль лофт меньше всего подходил аристократичному психиатру. Широкая прямая крыша нависала над небольшим балконом с телескопом и столиком, около которого разместился диван. Серый и коричневый гармонично вписывался в лесную зелень камнем и деревом, большие окна на первом этаже открывали вид на светлую гостиную и кухню, а второй этаж был надежно спрятан шторами. Ощущался скандинавский стиль, но даже его Амен переиначил под себя. — Какого ночью смотреть в лес с такими окнами? — Ну, если я увижу там чудовищ, то больше испугаюсь окончания своей карьеры, чем смерти. Хотя признаюсь, подобное решение обычно не для слабонервных и впечатлительных. Но спасает забор. — Если когда-нибудь ты не выйдешь на связь, буду знать, что тебя сожрал гризли, — вынесла свой вердикт девушка, осторожно закрывая дверцу. — Они здесь не водятся. Их больше в восточном районе. Но с твоей особенностью, уверен, ты их найдёшь, — Эвтида сморщила нос. — Иногда ты просто невыносим. — Это моё обычное состояние, пройдём? — он указал рукой на стеклянную дверь. Насколько это было небезопасно, его не волновало. Зато красиво. Хотя, судя по фигуре, он много времени уделял спортивной нагрузке и переживать стоило бы незадачливому преступнику. — С какого возраста ты оказался в семье Дорана? — Мне было одиннадцать, — Амен опустил глаза, пропуская её в дом. — Тизиан в десять, а Алии было около пяти. — Вы достаточно близки? — Мне казалось, что тут я твой психиатр? — Амен явно намекал, что не желает об этом говорить. Во всяком случае пока. Эвтида примирительно кивнула, занявшись осмотром внутренней обстановки. — Марк сказал, что ты высоко активный социопат. — В корне неверно, — несколько оскорбленно проговорил мужчина, снимая пальто и вещая его на крючок в прихожей. — Я пассивный социопат. Ты понимаешь их разницу? — Эвтида неуверенно кивнула. Ей редко приходилось наклеивать на кого-то ярлык диагноза. Все же её профиль немного отличался, и больше внимания всегда уделялось криминалистики. Зачем учить разницы между видами психов, если ты буквально лучше их самих ощущаешь их чувства, мотивы, эмоции. Конечно, это было огромным упущением, но не слишком важным для самой девушки. — Высокоактивный хоть и может носить маску уважительного человека и встраиваться в общество, но склонен проявлять физическую агрессию и преступные наклонности. Все социопаты легко располагают к себе, притягивают внимание, но этот тип очень легко выводим на эмоции и не скрывает своей ненависти. Пассивный же выступает хамелеоном. Он может никогда и не проявить своего истинного лица и способен на чувства, привязанность. — То есть ты не бьёшь? — Физическое насилие последнее дело, — заметил Амен, провожая её в гостиную. — Лучше до него не доходить и задавить противника интеллектом или психологически. У тебя всё ещё болит голова? — Угу, — Эвтида бросила взгляд на оставленную куртку, рассматривая спокойную обстановку дома. За окнами уже вовсю лил проливной дождь и из приоткрытых форточек сочилась приятная свежесть. — Давай я дам тебе таблетку, и ты поспишь, — предложил он, отходя к шкафу со всякими коробками. — В отеле наверняка полно шума даже ночью, — тут скрипя зубами пришлось с ним согласиться. Ночь хоть и прошла без кошмаров, зато с криками парочки за стеной. Вопрос, нашли ли они те трусы с сердечками всё ещё витал в воздухе. Амен отправил её наверх, в гостевую комнату, оставаясь на первом этаже. Головная боль, слегка поутихшая от свежего воздуха, разболелась с новой силой и теперь оставалось только ждать результата лекарства и попробовать уснуть. — И опять все в нейтральных тонах. Спасибо, что не белые, я бы точно была в дурке, — пробормотала Эва, не раздеваясь, падая на кровать. Мягкая и достаточно большая она так и манила к себе. Накинув на себя одеяло, Эвтида провалилась в тревожные сны. Амен в это время задумчиво смотрел на список тестов, пришедших на ноутбук, сменив водолазку на белую рубашку. — И все эти тесты показывали отклонения? — поинтересовался он у человека по ту сторону экрана. — Поэтому Эвтида и не работает у нас официально, — объяснял Марк. — Все тесты бывших врачей, в том числе и Летиция. — Твоей жене я доверяю ещё меньше, чем остальным врачам, — недовольно проговорил Амен, открывая холодильник. — Она уже делала ошибки, и я тебе на это указывал. Все выводы — это бред. Она вполне нормально взаимодействует с людьми, пусть несколько нервно, и у неё точно нет отставания в развитии. — Целая толпа врачей разной категории не может ошибаться. — Но ты им не веришь, — заметил врач. — Иначе бы не позволил ей заняться делом, ты сам знаешь, на что люди с её «диагнозами» способны в условиях постоянной занятости с трупами. -Только Летиции не говори. Она очень беспокоиться за Эву, чрезмерно опекающее я бы сказал. — Ты поступил ужасно, бросив её на это дело. Тут явно замешан не один человек. И не одна организация. — В Джорджии похожие убийства, а потом и вооружённый бунт в одном из городов, кто бы мог подумать, что каннибалы будут самым простым в нашей жизни. — Я просмотрю её карту и позже поговорю с ней. Возможно, проблема в её особенностях кроиться в физиологии. — Думаешь всё так просто? — Думаю, что я не такой идиот, чтобы отметать «простые варианты», — Амен потянулся. — Кажется, я возьму отпуск после этого. — Неужели ты стал уставать? — Я тоже человек, хоть ты об этом и забываешь. А тут ещё «детей» на меня сваливаешь. — Звони мне, если что-нибудь произойдёт. Хочу быть в курсе событий, — психиатр ничего не ответил, только сбросил звонок, прикрывая глаза и откидываясь на кресло. Ночь была бессонной, он пытался выстроить предположения, но по одному разговору и списку лживых диагнозов сделать это было достаточно сложно. Он любил «странных людей», они вносили в его работу некоторую красоту и значимость, представляя из себя настоящее сокровище. Только изматывали сильно. Эвтида проснулась ближе к закату, довольно потягиваясь на постели. Через распахнутые шторы на неё смотрел ярко-оранжевый закат, уходящий за кроны вековых деревьев, солнце успело утонуть в них, и теперь приближалась глубокая синева с востока. Девушка поднялась, ощущая себя выспавшейся и вполне комфортно в незнакомом месте. Наверно, подсознательно хотелось верить, что хоть кто-то не считает её психом, а Амен сделал это мастерски. Сказал, что она здорова, высказав желаемое, позаботился, хоть и по велению Марка. «- Уверена, он не в восторге от общения со мной, но что поделать? Жизнь — штука несправедливая», — дверь не издала ни звука, выпуская в светлый коридор. Амена она обнаружила на кухни за плитой. Он выглядел слишком официально для родного дома, но было трудно поспорить, что рубашка ему не шла. Таким людям даже мантия нищего будет к лицу. — Не знала, что ты готовишь, — тихо выдавила она из себя, присаживаясь на барный стул. Мужчина не стал отвлекаться, а может не хотел смущать своим взглядом. — Любой человек должен уметь готовить, разве не так? Это базовая потребность организма — есть. Тем более, я старший ребенок и заботился о младших. — Поэтому у тебя нет детей? Ты уже успел навозиться с братом и сестрой? — Амен только вздохнул. — Да, психолог из тебя никудышный. Не задавай людям никогда такой вопрос, это бестактно. Но я отвечу: нет. Я весьма хорошо отношусь к детям с их взором на мир и не был прочь завести своих, но есть некоторые препятствия. — Ты не можешь иметь детей? — Амен издал звук, что-то среднее между смешком и вздохом возмущения. — Эвтида, — тоном учителя начал он. — Никто не задаёт подобные вопросы. Это некультурно и нарушает личное пространство человека, — а затем снисходительно продолжил. — У меня синдром Аспергера. Это расстройство аутистического спектра, из-за которого у меня возникают трудности в социализации. Я не в полной мере осознаю собственное эмоциональное состояние и не, — он задумался, подбирая слова. — Не особо чувствителен к эмоциям и чувствам других людей. Именно поэтому Марк и решил, что нам будет комфортно работать друг с другом. Я не провоцирую в тебе всплески, и ты находишься в своеобразной защитной зоне, а мне не приходится читать тебя. — Человек с отклонениями разве может занимать эту должность? — Все психотерапевты в своём роде психи, — подметил мужчина. — А я достаточно безобидный. — Что ты можешь сказать по психологическому портрету преступника? — Может мы поужинаем сначала? Или тебе не терпеться получить новые детали для своих кошмаров? — Я не хочу есть, — капризным тоном ребёнка ответила Эвтида, укладываясь на стол головой. — Мне ночью спать, может стошнить. Я не хочу особо тебе мешать, но уже достаточно поздно, чтобы возвращаться в город. — Я тебя вроде не выгонял, — пожал плечами Амен, раскладывая ужин по тарелкам. — Но поесть тебе потребуется. Хоть немного. Ты выпила лекарство на голодный желудок, что достаточно вредно. — Откуда ты знаешь, что у меня нет никаких пищевых аллергий? — поинтересовалась Эвтида, послушно идя за хозяином дома за стол. На столе уже стоял графин с соком и приборами, украшенные салфетками. — Неужели ты думаешь, что Марк не предоставил мне твоё полное досье со всеми медицинскими заключениями, — Амен не боясь уселся прямо напротив черного окна, выходящего на небольшой обрыв с уходящим вниз лесом. Эвтида нервно осмотрела черные силуэты деревьев, беря в руки стакан. — И всё же не понимаю, как тебе самому не страшно с таким видом. — У тебя скорей всего тревожное расстройство, если тебя это так напрягает, — подметил мужчина, ставя перед ней тарелку. — В темноте нет ничего страшного, она просто показывает то, что всегда таиться в нашем рассудке. Монстров там нет, они все в нашей голове. « — У меня там цирк уродов», — подумалось Эве, пока та отпивала сок, хотя в данный момент вино или коньяк были лучше. Но ранний алкоголизм, отмеченный Летицией, тоже был в списке и Амен решил, что она теперь за здоровый образ жизни. — Когда ты узнал о своём диагнозе? — на удивление от приготовленной пасты пахло достаточно хорошо. Девушка плохо разбиралась в кухнях разных стран, ограничиваясь полуфабрикатами, зато могла назвать разные марки кофе, но блюдо на вкус оказалось потрясающим. Островатый соус приятно сливался с сыром, вроде как пармезан, но сыр для Эвтиды был сыром, как его не назови. — Вкусно, — приходилось смотреть на стол и стены, чтобы окончательно не смутиться. — Паста arrabbiata, — пояснил мужчина. — Томаты в собственном соку, острый перец peperoncino, чеснок и травы. Ничего сложного. Отец достаточно любит итальянскую и греческую кухню. Что до диагноза, в детском доме врач поставил его, но моего опекуна это не смутило, за что я благодарен. — Твой отец любит Италию и Грецию? — Античность, в ней есть своя красота, хотя я больше тяготею к Востоку. Египет, шумеры, аккадцы. — Я в детстве мечтала найти Атлантиду, — несколько застенчиво проговорила Эвтида. — Мне казалось, что это так просто, а все вокруг идиоты. Когда ты ребенок, мир кажется простым и понятным. — У тебя много воспоминаний о детстве? — Нет, — отрицательно покачала головой девушка, отправляя вилку с пастой в рот. — Совершенно нет. Я не помню себя до возраста тринадцати лет, когда меня взяли в приёмную семью. Даже детский дом после того, как меня забрали у бабушки, кажется смазанным. — Почему тебя отправили туда? — Амен слегка наклонился, демонстрируя свой интерес. В редкие моменты он всё же открывал эмоции и на ощущения они были легким морским бризом. Теплым, ласкающим волосы. Наверно, такая ассоциация рождалась из-за редкости проявления и поэтому они были особо дороги. — Я не знаю, — она нервно почесала щеку, отпивая из бокала. — Никогда не было интересно. Может, бабушка умерла, во всяком случае я больше ничего о ней не слышала и не смогла найти. — Ты не думала, что у тебя может быть кататимная амнезия? Ты забываешь только определенные лица и события, которые участвовали в травмирующей ситуации. — Хочешь сказать, я не помню нечто ужасное? — Эвтида подняла взгляд на темный лес. Густой, заросший травой и кустарниками. Казалось там, среди ночной тишины вырисовывался высокий мрачный образ, преследующий во снах. Ветки колыхались, сцеплялись друг с другом, пытаясь соединиться в единое целое, а над всем этим стоял кто-то иной, другой, покрытый пылью её собственной памяти. Захламленные уголки темного чердака, в котором мусор не разбирали уже долгие годы, потайная коробка, стоящая под кроватью со старыми фотографиями в потертом альбоме. Она пыталась зайти в неё, открыть заклеенный скотчем картон и добраться, разорвать ножом, но каждый раз натыкалась на хлипкое тощее существо, охранявшее клад. Она редко видела свой страх, он не часто приходил в истинном облике, надевая личины тех трупов, которых касался её взор. Он превращался в вирус, в одержимость и безумие. — Эва? — девушка прикусила губу до крови, до ощущая соленного металлического привкуса. Сжала вилку, чтобы спрятать дрожь в руках. — Всё хорошо, просто задумалась, — ей везло. Амен всматривался в лицо, решая в голове, прикидывая не лжёт ли она, но верный вывод сделать не мог. К психиатрам приходят с открытыми вопросами, от них не ждут высматривания. — Иногда бывает такое, — он скривилась в улыбке. — Думаю, я не до конца проснулась. Я, пожалуй, пойду. — Ты уверенна, что всё хорошо? — Да, — это стало последним растаявшем словом, которое осталось в этой комнате. Эвтида повернула защелку на двери, отделяя себя от мира за пределами кровати, забираясь под одеяло с головой, как маленький ребёнок, испугавшийся под кроватного монстра. Затяжной гул ветра той непогоды, что разыгралась за окном напоминал утробный рык, скрежет тонких стволом — острые когти водили по деревянному каркасу, напоминая о своём присутствии. Она сжалась в позе эмбриона, поджав ноги к груди и давилась всхлипами. Не стоило бы так убегать, оставляя человека, который мог бы ей помочь внизу, но не хотелось доверять, не хотелось привязывать себя ещё больше. Хотелось разорвать хранилище под тонной клейкой ленты и достать, что так хорошо было спрятано, но на этом держалось её равновесие. Выбей эту коробку из-под ног, и она свалиться или повиснет, как висельник на веревке. Амен не прав, она больна настолько, что опасна для всех, для самой себя и близких. Балтимор. Он всегда был теплым, быстрым, дающим надежду на рост. Эвтида работала там после Вашингтона, пытаясь получить больше опыта. Год этим событиям, год тому кошмару, который она сотворила и год с момента, когда вся карьера рухнула в бездну. Этот день навсегда впечатался в подкорку уродливым клеймом. Они просто были на стрельбище вместе с одной из девочек по курсу, Агатой, которая была единственной подругой. Обычный день, тренировка, но в один миг мир вокруг Эвы сузился и превратился в длинный темный коридор. — Эва? — голос подруги звучал словно из-под толщи воды, а сама она оказалась запертой на дне океана. Эвтида сделала пару шагов к стене, точнее, к тому месту, где по памяти заканчивалась комната для стрельбы, чтобы случайно не упасть и не повредить себе. Такое уже бывало, она иногда проваливалась глубоко в себя, но никогда раньше такого не было рядом с другими людьми. Вместо улыбчивой девушки с русыми кучерявыми волосами возник длинный гибкий образ, похожий на монстра из очередной детской страшилки. Она не хотела стрелять, но тот первобытный ужас решил иначе. Оглушительный хлопок заложил уши, а затем последовал крик. Крик, который до сих пор иногда будил её по ночам, преследовал призраком, сжимая горло каждый раз, когда хотелось назвать кого-то другом. Это слово утратило смысл, превратилось лишь в блеклую надпись на заброшенном здании «Добро пожаловать». Сама Эва стала этим печальным разваливающимся сообщением, до которого никому не было дело: просто часть городского пейзажа. — Агата, конечно, сказала, что это несчастный случай, — тихо тогда говорил Марк, сжимая её плечо. — Но тебя отстраняют от работы, и она не хочет тебя больше видеть. Мне жаль, но я постараюсь заставить их восстановить тебя, — он остался, потому что испытывал жалость к своему студенту, потому что чувствовал вину и это было мерзко. От этих сочувствующих взглядов хотелось содрать с себя кожу, только чтобы избавить от них. Лучше не стало, от неё отвернулись все, а «псих» приросло вторым лицом к ней. Все прервали общение, но Марк сдержал слово. Его жена стала её психиатром, но не сказать, что было хорошо. Она тоже жалела. — Не переживай, ты не виновата в этом, — с сочувствием говорила она, а Эвтиде на стены бросаться хотелось. Она была виновата и признавала это, остальным тоже стоило бы. Не виновата. Эвтида под одеялом всхлипнула и поняла страшную истину: она никогда не сможет рассказать об этом Амену просто потому, что побоится увидеть эти противные липкие очертания той мнимой сердобольности и печали. Пусть он и не мог одарить этим в полной мере из-за своих особенностей, но хотелось оставить при себе. Он бы помог, но ей эта помощь не была нужна. Или же убеждала себя в этом.

***

В отделе кипела жизнь. Дия отправилась опрашивать пострадавшею семью, а Исман после обеда позвал Эву и Рэймсса в больницу, где они с Ливием подготовят отчет. Все казались при деле и людей совсем не было. Им выделили отдельный кабинет, где всегда было тихо, пока остальной персонал полицейского отела занимался рядовыми случаями и заступал на дежурства. Рем старался сделать все для их комфорта и для быстрейшего решения задачи. Они редко пересекались, но он часто был на работе. Эвтида с самого утра чувствовала себя разбитой, но постаралась уехать пораньше, пока Амен либо спал, либо был на пробежке, во всяком случае на первом этаже его на тот момент не было, а такси подъехало быстро. — Ты как? — Рэй с беспокойством посмотрел на девушку, откладывая папку в сторону. — Плохие сны, — она отпила из стакана с надписью: «Мир и виски», мило отданный Рэймссом в пользование. — После трупов у меня такое бывает, так что я уже привыкла. Она приехала в отель в восьмом часу и тут же поспешила в душ. Выпив три таблетки успокоительных, она залезла под холодный душ, стараясь прийти в себя и смыть все воспоминания, словно это было возможно. Обычный тюбик с простым и дешевым шампунем пытался перебить запах плесени под самым потолком, но выходило скверно и её стошнило. Эва только усмехнулась, вытирая губы. Выглядела она точно не сексуально или хоть как-то привлекательно в душе, а как больной наркоман, у которого ломка без дозы. Её снова выкинуло, и теперь вместо воды по коже текла алая кровь, а нос забился запахом роз. Концентрированным, так пахли дешевые свечи в магазине всё по девяносто девять центов, продаваемый в день всех влюбленных дешевой попыткой создать романтику. Она стояла под струями крови и просто не знала, что делать. \ — Разве Амен не должен тебе с этим помогать? — спросил Рэймсс, доставая из шкафа шоколадное печенье. — Будешь? — Я не хочу его каждый раз тревожить, нет, спасибо. Не люблю шоколад. Приступ закончился, когда она остановила поток. Исчез, будто ничего и не было. Она просидела на холодном плиточном полу, дрожа от подступающих слез и холода. Ей казалось многое. Бездыханное тело подруги лежало рядом с пустыми глазами, капилляры в которых потрескались и залили белизну алыми дорожками. Она заслужила это? Рука проводит по коже, и кажется всё таким реальным. Холодная, бархатистая, настоящая со следами травм, а на руках самой Эвы саднят глубокие царапины от сопротивления. Убивали ли они когда-нибудь? Память не подскажет, кто-то не хочет, чтобы помнила, не хочет, чтобы открылась запертая коробка. Она поднималась медленно, подходя к запотевшему зеркало. Безумные глаза, дрожащая улыбка, побледневшая кожа — так выглядят психопаты в больнице, и вопрос времени, когда она окажется там. Амен не прав, она больна, абсолютно точно. Эва бьёт по раковине, бьёт, пока на острая боль не пронзает ладони, пока слезы не засыхают на щеках, пока она ещё чувствует. Это шизофрения, безумие или что-то другое? Так загибается рассудок не в силах вдохнуть, сопротивляться болезни, расползающейся под кожей гиблым ядом. Она умирала, медленно, с болью и муками. Если её ждал ад, он явно пришел раньше. — Не мучай себя, — попытался поддержать Рэймсс. — Сладкое помогает справиться со стрессом. Во время учебы я мог за сессию сточить несколько тортов, а потом отрабатывать это в спортивном зале. — Я больше фруктовые вкусы люблю. Они менее приторные и легкие. Какая нормальная она была сейчас, что смеяться хотелось. Эвтида опустила глаза в документы. — Исман пока не звонил? — Нет, как вечер провела? — не скрывая интереса спросил Рэймсс, опираясь на стол, за которым работала девушка. — Ты просто не позвонила, что всё хорошо, и мы немного переживали. — Всё хорошо. У Амена достаточно мило дома, хотя окна во всю стену напрягают. Как он сам не словил шизофрению, не знаю, — она слабо улыбнулась, чувствуя вину, что так и не попрощалась с владельцем. Он был добр к ней, а она просто сбежала. Как последний трус. — Все врачи немного психи, — пожал плечами Рэй. — Просто рад знать, что с тобой всё хорошо. Эвтида смотрела на лицо. Милая девушка, но что-то в ней заставляло задуматься. Пухлые губы небольшого размера, темные волосы, слегка смугловатая, невысокая, болезненно худая. Глаза упали на отражение в мониторе. — Это же я, — как она сразу не заметила. Холод обдал тело, но паника так и не пришла. — О чём ты? — удивленно переспросил Рэй. — Эта девушка похожа на меня, — поделилась неприятным открытием Эвтида, отодвигая фотографию от себя. — Или мне уже кажется. — Если согласится с теорией о цветах Амена, то вполне возможно, он таким образом сделал тебе подарок, — вздохнул парень. — Ничего, найдём его раньше, чем тебе будет грозить реальная угроза, но давай ты не будешь оставаться одна. — Не могу обещать, — это было честно, признаться, что иногда она сбегает от людей, чтобы отдохнуть от мыслей и чувств. Теперь у неё был Амен, но привязываться к нему не хотелось. Холодно. Ей было невыносимо холодно, так что пришлось выгнать с дивана бедного дежурного и уместить на нём под теплым пледом и печатать очередной отчёт Марку. Она работала на птичьих правах, а для красоты её обозвали специальным внештатным агентом по особо сложным делам. Она нахмурилась, подкладывая под шею подушку, та опять нещадно болела из-за долгого сидячего образа жизни и травмы. — Да ну это всё, — возмутилась Дия, входя в комнату промокшая до нитки. — Там такой ливень, а козел-таксист отказался везти меня до адреса из-за пробки, — она стягивала через голову радужный свитер, разлохматив густые черные волосы. — Погодка та ещё, — сухо согласилась Эва, рассматривая серый примитивный пейзаж за окном. — Удалось что-то узнать? — Мелани Вэйд, — вздохнула девушка, подходя к кулеру за горячей водой. — Мелани — студентка колледжа Святого Иосифа на специализации изящные искусства, обычная девочка, достаточно дружелюбная, из хорошей семьи, просто однажды собрала вещи и ушла, сказав её не искать. — Он не замечал никаких изменений в её поведении? — спросила Эвтида, откладывая ноутбук в сторону. — Про первую жертву говорили, что она увлеклась какой-то религией, но в доме мы ничего не нашли. — Нет, Майк сказал, что она увлеклась Древним Египтом, она рисовала различные изображения, но это было частью курса, древние искусства и они как раз проходили расцвет чего-то там, — отмахнулась Дия. — У одной — религия, у второй — Египет. Третий видимо двинется на поводу у космоса или динозавров, — съязвила Эва. — Что там у детей обычно бывает популярно? — Думаешь он убивает их за увлечения не по возрасту? Мне с моим коллекционированием кукол явно не жить. — Нужно обыскать её комнату. Ты в неё проходила? — Неа, — покачала головой Дия. — Она закрыта на ключ, а отец не позволил мне, — в этом время в комнату вернулся Рэймсс, замирая на пол пути. — Как так не дал? Он же знает, что умерла его дочь? А жена где? — Увезли в больницу, сердце. — Нужно всем вместе туда съездить, — Эвтида поднялась с места, беря в руки куртку. — И как можно быстрее. — Зачем? — Сам подумай, зачем ему не пускать в комнату, если только там нет каких-то вещей, которые скомпрометируют его, он рассказал тебе делительно последний день, когда видел дочь? — Нет, просто фактами, говорил, что часто бывает в командировках и не следит за домом, — с большим сомнением проговорила Дия. — В любом случае, он больше меня. Я не могла заставить силой говорить или что-то сделать. — Поедем на служебной, — закончил вывод Рэймсс. — Только я предупрежу начальство, а вы давайте в машину, — он кинул им ключи, заходя в кабинет Рема. Дия с видом великомученика порылась в большой сумке, доставая толстовку на молнии. Видимо, они и впрямь здесь жили, или девушка была максимально подготовленной к бытовым ситуациям. Автомобиль стоял под навесной крышей одного из книжных магазинчиков и успел покрыться оранжевой листвой. Дия села на заднее сиденье, занимаясь своими делами, а Эва решила постоять и выкурить сигарету. Вредная привычка появилась давно, ещё с детского дома, который она, к слову, тоже скверно помнит. Её память словно вытесняло всё, что не касалось работы, но первую сигарету, выкуренную на крыше в облачную ночь она помнила. И мальчика, что стоял рядом и попытался потом поцеловать её, пропахнувший горьким дешевым табаком. Неприятный внешне и мудак в душе, он облапал её, но получив по роже, сразу отстал и назвал дурой фригидной ушёл в комнаты. Тогда Эва решила, что будет курить с примесями, из любимых предпочитала вишню и мяту. Не такие сладкие, зато менее сильные. — Рем добро дал, но сказал взять оружие, — голос над ухом заставил вздрогнуть, а затем ужаснуться снова, когда парень протянул ей стандартный глок девятнадцать. — Я не могу, — только и выдавила из себя Эвтида, делая шаг назад. — Дия не может, она не умеет стрелять, а мне нужно поддержка, — серьезным тоном проговорил Рэймсс, без прежней смешинки. Он был сосредоточен на своей роли главного и всем видом показывал, что спорить бесполезно. Пальцы сомкнулись вокруг оружия, и острый ток прошёл по руке, по телу, отдаваясь в мозгу настоящей грозой. Эвтида выкинула сигарету в лужу, облизывая сухие губы. День обещал стать ещё сквернее. Дорога вышла смазанной, растянутой, как капля воды. Они ехали на запад, в сторону обширных полей и больших ранчо, где царила в этот день тишина и покой, сонный и ленивый. Они ехали под песни Maroon и меланхоличный стук дождя, который успокаивал. Дом, в котором совсем недавно была Дия, походил на типичный, каких сотня, а то и тысячи по всей стране. Покрытый белыми панелями, с аккуратной верандой, на которой стоит горшок с большим вьющимся растение. Окна закрыты плотными шторами, у входа привален к диванчику детский велосипед, что указывает о наличии маленького ребенка. Эвтида опускает руку в карман, нащупывая холодное неприветливое оружие, смеющееся над ней. Оно шептало, знало, что не первый раз оказалось в её руках. И этот едкий смешок прожигал насквозь. — Ведем себя спокойно, если в комнате найдём что-то подозрительное или улики, сразу задерживаем и на допрос. Дия, держись с кем-то из нас в случае агрессии. Оружие применять можно при угрозе жизни, — Рэймсс постучал в белую дверь с веночком из веток и осенних листьев. Такая милая деталь, добавляющая какую-то домашнюю красоту к привычному облику. — Да, — дверь открыл высокий крепкий мужчина с выбритой головой и синей потрепанной рубашке со следами стружки. Он выглядел обычным рабочим с завода у горы, где добывали железо и занимались слесарным делом. Производство стояло там с шестидесятых годов и являлась единственным в округе. — Мистер Вэйд, — в разговор вступила Дия, дружелюбно улыбаясь. В их три роль доброго полицейского исполняла она, сияя нежной любовью к миру. Удивительный человек, который одновременно застенчивый, и общительный. — Мы с вами уже встречались, но моим коллегам хотелось бы снова с вами поговорить, — мужчина замешкался. Его глаза опустились вниз, он часто облизывал губы, а пульс, если судить по венке на шее, заметно увеличился. Эвтида внимательно следила за его поведением, готовясь к нападению. — Не волнуйтесь, это просто легкий осмотр и опрос пострадавшего, — продолжил мило Рэймсс. — У нас есть все необходимые документы, так что разрешите пройти? — Конечно, проходите, я… просто понимаете, моя дочь умерла, и я немного не в себе, — он скорчил страдальческую гримасу, но его глаза были пусты. Убитый горем родитель не будет смотреть с таким равнодушием и спокойствием, не станет убирать дом с чистящими средствами, аромат которых четко стоял в доме. В зале на диване сидела и смотрела мультики маленькая девочка не старше шести лет в коричневом сарафане с зайчиком. Она грустно вглядывалась на прыгающих персонажей, прячась от людей. — Простите, младшенькая тяжело приняла смерть сестры и отсутствие матери, — извинился Майк Вэйд, провожая гостей на кухню. — Дети. — Мистер Вэйд, — подала голос Эва. — Нам нужно осмотреть комнату вашей дочери. Это обычная процедура, мы надолго вас не задержим, — она говорила нарочито медленно, громко и четко, наблюдая за малейшими изменениями в лице, вчитываясь в эмоции. Этот человек излучал их с огромной силой, словно светящиеся вывески на ночных магазинах или клубах, кричащие, призывающие зайти и увидеть внутренность. — Э, я не знаю, мне, — он сел за стол, беря в руки салфетки, стараясь занять. Вместо маски горя проступила озадаченность, мозгу человека трудно одновременно думать, просчитывать и изображать, при перезагрузке происходит сбой, вылетает плашка об ошибки и нужно успеть её считать. Эва была готова поставить всё, что угодно — отец Мелани знал убийцу. Он был частью сообщества. — Хорошо, — он несколько неуклюже встал, задев ножку стола и тот слегка покачнулся. Направился к кухонной тумбе, доставая ключ из ящика со всякой мелочью. — Только прошу вас, аккуратно, я хочу, чтобы всё осталось на местах. — Уверяю, всё будет хорошо, — успокаивающе проговорил Рэймсс, пропуская девушек вперед, прикрывая спину. В комнате Мелани было темно. Большое окно было закрыто зелеными шторами, пол пустой, без ковров, пыльный. Эвтида проходилась по ней, осматривая при свете люстры в виде полумесяца, надевая белые перчатки. Двуместная кровать была застелена зеленым пледом, подушки аккуратно расставлены. Рабочий стол заполняли небольшие статуэтки, скетчбуки, ноутбук стоял, закрытый и под ультрафиолетом не удалось найти отпечатков. Полки заполняли книги, а по стенам шла длинная гирлянда из листьев. — Здесь уютно, — заметила Дия, проходя взглядом по одежде. — Правда достаточно грязно. Неужели они не убирались здесь с момента пропажи девочки? — Некоторым родителям тяжело принимать пропажу ребенка, и они просто отгораживают себя от подобного. Нужно забрать её ноутбук. Может найдём там странные запросы или переписку. — Угу, — Эвтида подняла один из скетчбуков, открывая его. На страницах виделись безликие фигуры, прорисовка рук, но затем ближе к концу. На первой странице, где начинались изменения, был длинный овал, внутри которого был изображен то ли орел, то ли другая птица. На другой антропоморфный человек с головой какого-то зверя с длинной изогнутой мордой, а под ним четыре рисунка, похожие на иероглифы, два из которых повторялись. Первый символ показался знакомым. — Что нашла? — Рэймсс наклонился, рассматривая изображения. — Хм, мы по ордеру можем брать вещи, которые считаем уликой, так что, — он протянул специальный пакет, куда упаковывались все подозрительные вещи. — А что если на плече первой жертвы была не руна, а иероглиф? Их можно иногда спутать, если не быть профессиональным историком. Тогда и понятно увлечение мисс Вэйд Египтом, а миссис Сноу говорила, что дочь ударилась в непонятную религию. Сомневаюсь, что кто-то читал о культах и обрядах древних жрецов. — И как нам подтвердить твою теорию? — Они точно проведут ритуальное убийство. Первое — было показать нам своё существование, второе — дар. Третье будет как символ. — Прекрасно, пусть сразу дадут нам календарный список, — вздохнул Рэймсс. — Я пойду опрошу мужчину, — Эвтида запаковала рисунку в пакет, пряча его под куртку. — Вы осмотрите здесь, найдете что-то в похожей тематике — сразу забирайте. — Уверенна, что справишься? — Это просто разговор, — она подняла глаза на Рэймсса, всего на секунду, но этого хватило, чтобы парень сжал её ладонь и отошёл к Дии, которая стала осматривать труднодоступные места. Эвтида вышла длинный узкий коридор, в конце которого было окно. С первого этажа ещё доносились звуки мультфильма, но в остальном царила тишина. Достав кольт, она спрятала его за спиной, медленно ступая по пыльному ковру. Всё внутри кричало об опасности, светились красные огни, но рядом были её коллеги, которые всегда придут на помощь, стоит только закричать. Мужчины на кухне не оказалось. Стул, на котором он сидел, был придвинут обратно, с холодильника доносилось тихое радио с какой-то музыкой семидесятых. И вновь занавешенное окно, он словно боялся солнечного света. Эвтида нервно обернулась, всматриваясь в комнату, на диван и яркий экран телевизора. Ребенка не было видно, но она могла лечь, или отойти в туалет. Решив, что малыш может рассказать что-то интересное, Эвтида отправилась в гостиную, полупустую, потерявшую половину вещей, как если бы они готовились к переезду. Это обычная практика, когда люди стараются покинуть травмирующее место, но не во время расследования. Лишние подозрения. Стоило только начать обходить диван, как Эвтида инстинктивно направила кольт на единственный выход, а затем бросила к ребенку. Малышка лежала на диване спиной и тяжело дышала, тело уже сотрясалось в судорогах, а из рванной раны на шее выплескивалась кровь. Эвтида попыталась зажать рану рукой, а второй стала гладить ребенка по голове, пытаясь успокоить, но не выпуская оружие из рук. — Тише, всё будет хорошо, — она улыбалась, пыталась сделать вид, что будет. Но даже дилетанту было понятно: с такой раной невозможно было жить, слишком много крови вытекло, запачкав пол и плед с коричневыми медвежатами. Он понял и решил забрать всех свидетелей. — Рэй! — она закричала во всю силу, но ответа не последовало. — Дия! Быстрее вниз! — снова нет ответа. Они могли её не слышать, звукоизоляция здесь была прекрасная. Малышка замерла в её руках, сжимая маленькими пальчиками ладонь в последнем жесте благодарности или просьбе о защите, она не знала. Кроха затихла, а в глазах больше не было страха. Эвтида прикусила губу, ощущая, как подступает к горлу истерика, как в глазах собираются слезы, но в проёме резко возник мистер Вэйд. — Это всё из-за вас, — он говорил спокойно, но в глазах сияла ярость и гнев. — Вы пришли сюда. ЗАЧЕМ?! Он недоволен, он не хотел её смерти, но вы пришли. Думаешь, ты хоть что-то понимаешь? Гребанная сука, я принесу тебя в жертву, а потом сожгу этот чертов дом с твоими дружками, — в его руке блеснул серп. Гладкий, острый, с рисунками на рукоятке. Он бросился, но Эва быстро отскочила, направляя кольт на мужчину, обходя диван, стараясь сохранить дистанцию. — Я не хотел, — Майк опустил голову, начиная плакать. — Я любил своих девочек, но Мелани, она была такой умной, такой красивой, и напоминала ему кого-то. У меня не было выбора. Я должен это сделать, — он был не в себе, как психопаты с раздвоением личности, он не понимал и не осознавал свои слова и действия. Он резко толкнул диван, пытаясь напугать Эву и той пришлось сделать несколько шагов назад. Мужчина то смеялся, то плакал, но продолжал нападать. Девушка же судорожно придумывала план отхода, стрелять не хотелось в единственного виновного, которого пока получилось найти. Майк бросилась через дорожку, предварительно кинув в девушку стоящую на полке фигурку девушки с кувшином. Эва с трудом удалось пригнуться, как её тут же прижали к полу, наваливаясь на неё всем телом. От него пахло спиртом, пылью, потом и чем-то кисловатым. Отвратительный человек пытался перерезать горло, но раз за разом не удавалось. Он практически лежал на ней, давя все массой тела, не давая жертве выбраться из смертельных объятий, но в то же время усложнялся себе задачу, ведь в такой позиции было трудно нанести верный удар. Лотвор подставила руку в отчаянной попытке защититься, а второй пыталась нащупать выпавший кольт на полу. Удар пришелся на внешнюю сторону сгиба локтя, прорезая кожу и плоть до кости. Эва вскрикнула от боли, однако удалось схватить пистолет. Секунда и висок нападающего пронзила пуля, и кровь залила голову и часть лица. Он удивленно замер, а затем перевёл взгляд на девушку, заваливаясь на бок. Эвтида быстро отползла, отбрасывая кольт в сторону, пытаясь рукавом куртки стереть чужую кровь с собственного лица, но тут же боль пронзила руку, напоминания о глубокой ране. Дышать становилось трудно, а тело пробирала дрожь. Она убила человека, пусть и в качестве самозащиты. — Эва! — Рэймсс ворвался через входную дверь. — Господи, ты в порядке? — Дия тут же подбежала к ней, осматривая и пытаясь привести в себя. — Он запер нас, видимо, спрятался в спальне, пришлось лезть через окно, когда услышали твой крик. — Твою же, — выругнулся Рэй, осматривая картину преступления. Он медленно подошел к девочке, убедившись, что медики здесь уже не помогут, а затем набрал номер. — Нам нужен весь отдел. На пятнадцатую улицу, восьмой дом. Здесь отец убил ребенка, да, тот, что проходил свидетелем по делу Вэйд. Его пришлось застрелить, она напал на Эвтиду, мера самозащиты и разрешенной обороны. Вызови сюда ещё и медиков. У нас есть раненный. — Вот черт, — Дия помогла ей снять окровавленную куртку и стереть всё с лица влажными салфетками. Лезвие прошило свитер, и теперь виднелась картина ранения ещё яснее. — Прости, — Дия отвернулась. — Выглядит мерзко. — Н-ничего, мне нужно в больницу, я так думаю, — она уложила пострадавшую руку на подушку так, чтобы не потревожить её, и посмотрела на Рэймсса с мольбой. Тот кивнул. — Сейчас, Ливий с Исманом приедут и тебя подлатают. Если хочешь, могу и Амену позвонить. — Нет, — она отрицательно покачала головой. — У него работа, не нужно. Ей не хотелось видеть его сейчас. Никого не хотелось видеть. Только закрыть глаза и плакать пока не останется сил.